Поступок, изменивший все (джен)

— Лида, думай, о чём говоришь!

Лида пренебрежительно фыркнула. Эту фразу она слышала каждый день раз по пятьсот и уже давно перестала придавать ей хоть какое-то значение. А зачем? Всё, что ей говорят мама, папа, бабушка о «важности слова», ничто иное, как обычный взрослый идиотизм. И старческое слабоумие. Ну что плохого может случиться, если она скажет сестре, что ее поделка на новогоднюю выставку — пустая трата времени и денег? Подумаешь, сестра расплакалась. Она же должна знать правду! А о том, что Лида просто позавидовала тому, как аккуратно и красиво сестра склеила между собой все детали, она предпочитала не думать. Лида ни за что не призналась бы, что ее поделка получилась хуже, чем у сестры. Даже самой себе.

С деланным вниманием выслушав нотации мамы, девочка, как только бурная речь закончилась, развернулась и ушла к себе в комнату. Там ее ждала вещь поприятнее мамы — телефон. В последнее время Лида все чаще проводила свой досуг с ним. Никаких нотаций, никаких поучений — полная свобода!

— Лида! — попыталась остановить ее мать, но потерпела поражение. Лида не слышала. Лида не остановилась и не вернулась.

— В кого она такая? — вечером со вздохом риторически спросила мама, беспомощно глядя на мужа. — Я не знаю, что делать. Она не слушается, она не желает думать, о чём говорит. Так вконец одна останется...

— Ну, Наташ, милая, не убивайся так. Подожди. Лидка маленькая еще, не понимает многого. Ну чего ты?..

— Надеюсь... — тихо прошептала Наташа, не подозревая о том, что Лида стоит за дверью и всё слышит.

* * *

С самого детства Лида была уверена в том, что мама ее не любит. Всё в ее поведении кричало о том, что дочь ей не нужна. Сначала это раздражало Лиду, потом злило. А потом наступил тот момент, когда ей стало абсолютно все равно. Злость и детская обида ушли, сменившись равнодушием и холодностью.

При этом, если бы сейчас кто-то спросил Лиду, а в чем именно проявлялась мамина нелюбовь, она вряд ли сумела бы что-то ответить. Замялась бы, призадумалась, а потом, позже, когда молчание затягивается и очень нужно сказать хоть что-нибудь, робко произнесла бы что-то в духе:

— Постоянно о своей работе думала. Всегда мне говорила: «Иди поиграй с сестренкой, мама занята!»

Лида тогда была маленькой, ей всего шесть лет исполнилось, и она ещё не понимала, что у мамы были сложности на работе, что отец, взяв кредит на покупку новой машины, потому как их старушка отправилась на покой, а без машины и с двумя детьми жить сложно, тоже работал не покладая рук. Все были заняты, все зарабатывали деньги на погашение кредита. И дети были почти что предоставлены сами себе.

Со стороны мамы у Лиды и ее сестры Кати, которая была на два года младше, была бабушка. Но она была старенькая, и следить за двумя маленькими непоседами ей было тяжело. А на няню денег не хватало. Катьку удалось в детский садик отдать, а Лида целый год до школы одна была почти. В садик она не ходила, потому что закатывала такие истерики, что маме потом жаловались все, кто только мог — воспитатели, дети и даже охранники. И пришлось ее забрать оттуда.

Лида была очень привязана к маме. Не отходила от нее ни на шаг... За это отец ее в шутку называл маминым хвостиком. Но потом все изменилось. Когда спустя год родители смогли наскрести денег и закрыть кредит, на их семью обрушилось новое горе — умерла бабушка. И мать, и отец Лиды были в таком шоке, что Лида опять осталась одна. И вот тогда наступил тот самый момент, который в дальнейшем причинил ей много боли.

Сейчас Лиде уже десять. Конечно, полную картину, из-за чего она отошла от семьи, она не помнила, но какие-то смутные очертания в памяти остались.

С сестрой она тоже почти не общалась. Пусть Катя и была всего на два года младше, ей все равно было с ней неинтересно. Вообще, Лида даже всерьёз ее не воспринимала. Для девочки сестра была валенком, наивной дурочкой, не заслуживающей внимания.

Лида не думала, что она говорит. Сказать сестре, что ее поделка плохая, — ну а что такого? Сказать бабушке, что ее пирожки, которые Лида с удовольствием уплетала за обе щеки, кажутся ей безвкусными, — ну а что такого? Она же никого не хотела обидеть!

А отношения с мамой были отдельным разговором. Сколько та ни пыталась, Лида не желала воспринимать ее слова всерьёз. Единственным более-менее авторитетным человеком для нее был дедушка, но тот нечасто навещал внуков, жалуясь на здоровье.

Лида пошла в школу, но подружек не заводила аж до третьего класса. Одноклассницы ее сразу невзлюбили, ведь она постоянно высмеивала их: то сарафан некрасивый, то рюкзачок слишком детский... А потом Лида начала сама страдать от нехватки внимания. И вместо того, чтобы попытаться наладить отношения с девочками, исправить свое поведение, она, наоборот, озлобилась еще сильнее. Мама сначала растерянно отмалчивалась, не зная, что ей делать, а потом начались скандалы и ссоры. Слезы, вопли, истерики...

— Ты меня не любишь! — кричала Лида, в ярости вскакивая со стула во время одного из скандалов. — Не любишь! И я тебя не люблю! Я... я хочу к дедушке!

После таких слов Лида замолкала, а потом начинала тихо плакать.

* * *

— Я так больше не могу! Дима, я больше не могу. Я не знаю, что мне делать. Лида не слушается, кажется, она всё делает специально! Может, нам всё-таки стоит отправить её к твоему отцу на время? Может, хоть он её образумит...

— Не говори ерунду, Наташа. Батя старенький, куда ему еще за ребенком следить? Да и школа ведь у нее.

Дождавшись кивка жены, Дима отошел и взял со стола телефон. Набрал нужный номер и приложил к уху. Несколько невыносимых секунд были слышны только гудки, а затем в трубке раздался долгожданный встревоженный голос:

— Ну хорошо. Я позвоню отцу. Но только на неделю. Хорошо?

Дождавшись кивка жены, Дима отошел и взял со стола телефон. Набрал нужный номер и приложил к уху. Несколько невыносимых секунд были слышны только гудки, а затем в трубке раздался долгожданный, встревоженный голос:

— Привет, сынок. Ничего не случилось? Чего так поздно?

Дима коротко пересказал отцу возникшую ситуацию.

— Так что, батя, на тебя одна надежда. Лида тебя очень любит, просится к тебе. Можно ее к тебе на недельку привезти?

— Конечно, вези, о чем разговор!

Через день Лида уехала. За всю дорогу она не проронила ни слова, всё время глядела в окно. А как только машина остановилась возле небольшого двухэтажного домика... Лида первая выскочила из машины, с радостным криком бросившись в объятия деда:

— Дедушка!

Тот с искренней радостью обнял её в ответ.

Отец не стал им мешать. Кивнув на прощание, он молча вернулся в машину.

Через пару секунд раздался пронзительный визг шин и Дмитрий уехал. Лида даже не обернулась, лишь сморщила носик из-за неприятного звука, резанувшего по ушам.

Она сидела, положив голову на плечо деда. Тот тихо о чём-то рассказывал, изредка поглаживая внучку по растрепанной макушке.

— А знаешь, Лидочка, мама твоя мне вчера звонила. Про тебя спрашивала. Привет передавала.

Лида чуть вздрогнула, но промолчала, упрямо сжав губы.

— Не спросишь, как мама, Лидочка?

— Нет. Мама меня не любит.

— Почему ты так думаешь?

— Она мало внимания на меня обращает! Она меня не любит. Она Катьку любит больше, а меня — нет!

Дедушка незаметно вздохнул и бросился в бой:

— Лида, может быть, мама действительно мало внимания на тебя обращает, но и ты пойми ее — мама работает. Она приносит деньги, она кормит тебя и твою сестру. Одевает, заботится... Ты должна ее понять.

— Ты говоришь прямо как мама, — недовольно буркнула она. — Вот точнехонько! Прямо так же!

— Так это же правда, милая. Мама любит тебя, просто она очень-очень устает. Понимаешь? И это совсем не значит, что ты ей не нужна. Ну скажи, разве мама хоть когда-нибудь на тебя прикрикнула? Обидела?

Лида с минуту задумчиво морщила лоб и кусала губы, припоминая.

— Н-нет вроде. Не помню, — наконец тихо призналась она. — Но ведь со мной и девочки не общаются!

— А почему не общаются-то? Потому что ты их обижала.

— Я?! Я их не... — возмущенно начала Лида, но дедушка мягко остановил ее.

— Не надо, Лида. Не надо врать. Разве ты им не говорила, что это не то, это не так? Это красиво, это не красиво?

— И что? Я же говорила то, что думала! — Теперь голосе Лиды звучало неподдельное удивление и недоумение.

— А это и было ошибкой. Ты говорила то, что думала, и сейчас девочки поступают с тобой так же. А еще... — Дедушка заговорщицки понизил голос. — А еще ты очень любишь командовать. А это никому не нравится. Понимаешь?

Надув губы, Лида недовольно кивнула, признавая поражение.

— Ты подумай, ладно? Подумай... И с мамой помирись. Мама не виновата.

Дедушка встал, и Лиде пришлось сесть прямо. Глядя вслед уходящему деду, она тоскливо вздохнула.

А может, он и прав?..

* * *

— Мама, прости меня. Я больше так не буду... Простишь?

Лида видит неподдельную мамину улыбку и, не дожидаясь ответа, бросается ей на шею.

Мама, своя, родная... Правильно дедушка говорил — им нужно, очень нужно было помириться... На душе теперь хорошо, покойно...

Но сколько Лида ни пытается вернуть все как было, воскресить в себе те чувства, что вели ее в те времена, когда она ни на шаг не отставала от мамы, девочка не может. Недаром же говорят — прошлого не воротишь.

С девочками тоже отношения хоть и не сразу, но налаживаются. С ними почему-то даже легче все получается.

Но пусть мама и не занимает обратно самое важное место в жизни Лиды, она всё же постепенно становится ей самым близким, родным человеком, обижать которого Лиде совсем не хочется. Старая глупая детская обида не стирается до конца, но притупляется, сглаживается другими, светлыми и радостными воспоминаниями.