It’s my life  (гет)

— Гарри, Рон, успокойтесь! Это же просто Малфой! — кажется, Гермиона и сама не знала, сколько раз она повторяла эту фразу с того момента, как мир волшебства впервые открылся перед ней.

— Заткнись, грязнокровка! — выпалил Малфой.

Казалось бы, всего два слова, а сколько же в них яда! Хотя, надо признать, все его фразы, жесты, интонации — никогда не смогут сравниться с тем презирающим взглядом, которым награждал девушку этот слизеринский ублюдок на протяжении долгих лет.

Все это началось с первых дней в Хогвартсе. Поначалу ей было больно, слёзы предательски наворачивались на глаза, душа разрывалась от обиды и боли. А потом она привыкла. Хотя нет, не то, чтобы привыкла, но смирилась. Смирилась со всем. С тем, что в этом мире не все равны, с тем, что в нём есть место негодяям. И вот, один из них стоит перед ней. В его глазах легко можно прочесть ненависть, отвращение и ещё… много чего.

Рон сделал шаг вперёд.

— Извинись перед ней!

Последняя фраза довела его до точки кипения, что легко можно было понять по прерывистому дыханию.

— Малфои не извиняются перед грязью!

Казалось, следующие события происходили как в замедленной съёмке. Рон резко двинулся с места и набросился на новоиспеченного старосту с кулаками. В последнее время они перестали устраивать волшебные дуэли — дрались, как обычные магглы.

— Гарри, пожалуйста, сделай что-нибудь!

Под «чем-нибудь» она подразумевала прекратить драку, а не то, что он сделал.

После того, как Малфой удачно увернулся от выпада Рона, ударив его при этом в живот, Гарри бросился на помощь другу. И вот теперь в этой перепалке стало на одного участника больше. А ведь этот день так хорошо начинался…

Трое лучших друзей, как обычно, встретились на платформе девять и три четверти. Гермионе Грейнджер было очень неудобно перед друзьями, ведь всё лето она провела с родителями, а Гарри была необходима поддержка после смерти Сириуса. Но девушка не могла поступить иначе, ведь её родители — хоть они и магглы — подозревали, что в волшебном мире происходит что-то ужасное и не хотели её отпускать.

И вот, она здесь, на пути к своему второму дому, со своими друзьями. Как же гриффиндорке не хватало всё это время таких милых, временами непутёвых, но таких родных, Гарри и Рона.

Гарри выглядит подавленным, но всё же держится. И не последнюю роль в этом играет Джинни. Впервые за всё лето, Гермиона вздохнула с облегчением — друг был в надёжных руках. И всё же расслабляться было ещё рано. Гарри слишком многих потерял в этой войне, а против смерти есть только жизнь. И вот она — бурлит вокруг.

— Гарри, это просто смешно! Малфой — Пожиратель Смерти? — переспросила Джинни, пробираясь между вагонами. Найти свободное купе — оказалось не такой уж и простой задачей.

— А почему нет? — Гарри говорил так, будто втолковывал маленькому ребёнку что-то банально простое. — Его отец теперь в Азкабане, а Лорду нужны новые приспешники. В Хогвартсе больше небезопасно.

При упоминании Волан-де-Морта и его последователей, глаза Гарри наполнились ненавистью. Теперь у него было намного больше поводов ненавидеть Драко Малфоя. Это его сумасшедшая тётушка убила Сириуса, это его отец руководил операцией, в которой погиб его крестный отец. И даже то, что Люциус Малфой теперь находится в Азкабане, не может послужить утешением. Гарри должен был сорвать на ком-то свой гнев. А человека, более подходящего на эту роль, чем белобрысый гадёныш, не сыскать. Неудивительно, что последний без суда и следствия был признан Пожирателем Смерти в глазах Гарри. А вот Рон так не считал.

— Джинни права — это смешно! — саркастически приподнял бровь Рон. — Зачем этот хорёк может понадобиться Тёмному Лорду? Какой от него вообще толк? Он же ничтожество. НИ-ЧТО-ЖЕ-СТВО.

— Повтори! — потребовал грубый мужской голос, доносящийся из крайнего приоткрытого купе.

— Малфой… — чуть слышно сорвалось с губ Гермионы.

— Ты, рыжий ублюдок в потёртых обносках, повтори!

С каждым словом, он подходил всё ближе к «золотому трио». В его глазах Гермиона заметила нечто… странное, но оно быстро исчезло, уступая место злости, ярости, ненависти.

— Успокойся, Малфой, — вмешался Мальчик-Который-Любит-Подливать-Масло-В-Огонь. — Он не сказал ничего, кроме правды, которая кое-кому глаза режет!

Послышался крик Джинни. Малфой отреагировал молниеносно. Он в ту же секунду напал на Гарри с кулаками, позабыв о волшебной палочке, что было ему несвойственно. Что-то с ним было не так. Ведь, не смотря на то, что слизеринец давно перестал быть худощавым блондином, и был хорошо обучен боевым искусствам, сейчас он не защищался. Просто давал себя избить, чем Гарри и занимался. Последний, пытался выплеснуть всю свою боль, удар за ударом, не замечая того, что уже весь был заляпан кровью. Чужой кровью.

Тогда, впервые в жизни, Гермионе стало жаль Малфоя. Жаль эту чистокровную скотину, которая была кошмаром всей её жизни, начиная с одиннадцати лет.

— Гарри, не надо! Пожалуйста… — она поняла, что сказала это вслух уже после того, как поймала на себе удивлённый взгляд Джинни.

А Рон тем временем пытался унять друга. Надо признать, тщетно.

Вдруг, позади послышался какой-то шум. Кажется, её мольбы были услышаны, и драка прекратилась. Гарри, Рон и Джинни уставились на что-то за спиной Гермионы. И лишь девушка с кудрявыми каштановыми волосами не могла оторвать взгляд от слизеринца. В его глазах читалось разочарование и странная, непонятная тоска. Лишь на миг их глаза встретились, лишь миг он смотрел на неё, и тут же отвернулся. Зашел в свое купе и захлопнул дверь. Так, как будто это не он только что был избит, как будто это не он до сих пор был весь в крови.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дыхание и повернуться навстречу спасителю.

И эти неизвестным чудом оказалось…

— Что это? — в шоке выпалил Рон.

— Консарус, — донёсся из-под маски непонятного чудовища голос Луны Лавгуд.

Вся она была одета в нечто, отдалённо напоминающее одежду индейцев племени «Тумба-Юмба», и разрисована непонятными иероглифами по всему телу.

— Это духи пути, — мечтательно добавила она. — Если твоя душа потерялась, консарусы помогают тебе найти истинный путь и не сворачивать с него.

— Если б они ещё помогали найти пустое купе…— так же мечтательно, как и Луна секунду назад, произнёс Рон.

— О! Вы потерялись? Какое счастье! Пройдёмте со мной, — радостно сообщила Луна, надевая обратно эту ужасную маску.

И она действительно нашла им пустое купе. Потом половину пути рассказывала о своих консарусах. Но Гермиона её не слушала, мысленно она была далеко отсюда — всё ещё в том вагоне, все ещё с ним. Что же было в его взгляде? Тоска? Отчаяние? А может, ей всё это просто показалось?

И даже когда ребята вошли в Большой зал, она пыталась найти в толпе ЕГО. Просто, чтобы убедиться, что ей показалось. И вот он, слизеринский принц — сидит, в окружении своей верной свиты, во главе с Пэнси Паркинсон. Всё, вроде, как обычно, но его глаза… Вот, что было непривычно. Как всегда бездонно-серые, но какой-то отрешенный взгляд в пустоту из-под густых ресниц.

Вот, над ним склонилась Паркинсон, что-то шепчет на ухо, ухмыляется. А он даже не посмотрел в её сторону.

"Неужели, эта дура не видит, что с ним что-то не то?" — пронеслось в голове у девушки.

— Эй, Гермиона. Всё нормально? Земля вызывает!

— А? Да, Рон, всё хорошо. Просто я…

— Тоже заметила? Опять слизняк какую-то гадость замышляет,— констатировал рыжий, поймав взгляд подруги на Малфое. К счастью, он понял его неправильно.

Как только все первокурсники были распределены, к студентам обратился Дамблдор. Как всегда, напомнил о школьных правилах, о трудных временах и, наконец, перешел к самой волнующей теме.

— И, наконец, — сказал директор, — давайте поприветствуем новую школьную старосту — Гермиону Грейнджер.

Гриффиндорский стол взорвался аплодисментами, также девушку «поздравили» некоторые друзья с других факультетов. За столом же Слизерина все лишь недовольно фыркали. Но ей было всё равно, ведь она так давно к этому шла. Больше всего на свете, Гермиона Грейнджер хотела доказать всем, что не чистота крови характеризирует человека, а его достижения.

— А так же, второго школьного старосту, — продолжил Дамблдор, когда все утихли, — Драко Малфоя.

Ситуация резко изменилась. Теперь слизеринский стол ликовал, а гриффиндорцы выражали своё недовольство. Малфой же, в свою очередь, перевёл взгляд, в котором не было ни капли радости, на директора. А спустя пару минут, просто встал и, молча, покинул зал.

Казалось, кроме Гермионы, странное поведение Малфоя больше никого не волновало.

— Джинни, если Дин опять будет к тебе приставать, то сразу скажи мне, — заботливо обнял свою девушку Гарри, при выходе из большого зала.

— Я лучше сразу Гермионе скажу, она же теперь староста. Накажет его, — отшутилась девушка.

На них было так приятно смотреть, что улыбка непроизвольно расцветала на губах у окружающих.

— О да, скажи мне. И тогда я…

— И что ты сделаешь, Грейнджер? — послышался едкий голос неподалёку. — Заразишь его грязной кровью? К счастью, это не заразно.

— Какого Мерлина тебе надо? — тут же вмешался Рон.

— Старик, видимо, совсем свихнулся, раз назначил старостой грязнокровку.

От былой жалости к этому гадёнышу не осталось и следа. В душе Гермионы снова начинал закипать привычный коктейль из обиды и ненависти.

— Видимо, да, раз назначил старостой Пожирателя Смерти! — не удержался от замечания Гарри.

— А ты, золотой мальчик, плохо в школе учился, раз тебя не назначили? Или, может, навещал Блэка в Азкабане? Так теперь у тебя, кажется, появилось больше свободного времени, если мне память не изменяет? — с издевательской улыбкой сказал Малфой.

Гарри лишь молча начал наступать на него. Тут и к Трелони не ходи, чтобы понять, что словесной перепалкой дело не закончится.

Гермиона попыталась хоть как-то разрядить обстановку:

— Гарри, Рон, успокойтесь! Это же просто Малфой!

Нужно ли говорить, что её просьба потерпела полное фиаско?..