Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

Примечание автора: В рассказе очень много флэшбэков и прыжков туда-сюда во времени. Я расставила даты у всех отрывков, где нужно, так что во время чтения держите их в голове. Для справки, Фактор Неопределенности закончился в конце августа/начале сентября 2007 года.

Прим. авт. 2: Когда писала, я не пыталась передать кокницкий акцент Наполеона Джонса. Просто это начинало становиться чересчур муторным. Используйте воображение :-)

25 января 2008 года... пять месяцев спустя...

Гермиона сидела рядом с Минервой на мягком кожаном диване в директорском кабинете в Хогвартсе и смотрела на свои переплетенные пальцы. Сириус временно оккупировал рабочий стол Минервы, так как вел собрание именно он. Еще примерно дюжина человек, находившихся в комнате, сидели молча и ждали, когда он начнет.

— Приступим, леди и джентльмены, — сказал он, сидя на столе. — Сегодня с нами несколько новых лиц, так что давайте представимся. Я — заместитель Канцлера Сириус Блек, — он кивнул Ремусу.

— Ремус Люпин, Разведческая Дивизия, Глава отдела по Проникновению и Рекогносцировке.

Мужчина, сидевший рядом с Ремусом, был Гермионе не знаком. Он был очень худым и обладал самой однородно-темной кожей, которую ей когда-либо доводилось видеть. Он встал, чтобы представиться:

— Джулиус Мозамбэни, — сказал он. — Я Следователь, из Поисковой Команды.

— У Джулиуса база в Йоханнесбурге по 9й Пресинкт-стрит, я пригласил его к нам, — объяснил Ремус. — В кругах поисковиков он очень хорошо себя зарекомендовал. Мне показалось, он мог бы нам помочь.

Знакомства продолжились.

— Арго Пфэффенрот, Исполнительный Директор Разведческой Дивизии.

— Артур Уизли, Министр Магии.

— Наполеон Джонс, Р.Д.. Исполняющий обязанности Главы отдела Контрразведки и Тайных Операций.

— Профессор Квинлан Кэшдоллар, Защита от Темных искусств, Хогвартс.

— Детектив Невилл Лонгботтом, Отделение Сыска, Пресинкт-стрит 15.

— Профессор Годвин Вэндербилт, Защита от Темных Искусств, Шривз Лэндинг, — представилась женщина, еще одна незнакомка. — Квинн попросила меня сегодня прийти. Надеюсь, я смогу помочь, — остальные приветственно закивали.

— Профессор Зельеварения и заместитель директора Северус Снейп, Хогвартс.

— Драко Малфой, спецагент разведчик-адъютант, Канцелярия.

— Билл Уизли, отдел по Снятию Проклятий.

— Джози Маза, Аврор.

— Джастин Финч-Флетчли, отдел Связей с Магглами.

— Сабиан, колдун-разведчик, — голос Сабиана исходил из фиолетового Проводного пузыря, парившего в воздухе рядом с головой Джастина. Гермиона не была удивлена. Она разговаривала с Сабианом несколько раз, но ни разу его таинственная особа не попадалась ей на глаза.

— Директор Хогвартса Минерва МакГонагалл.

Все теперь смотрели на Гермиону.

— Гермиона Грейнджер, отдел по Слежке и Получению Информации, — она поймала на себе любопытные взгляды двух новоприбывших. — Я невеста Гарри.

Сириус прокашлялся:

— Чтож, хорошо. Джулиус, Годвин, спасибо, что пришли... Последние два месяца мы собирались каждые две недели, чтобы обсудить, насколько мы продвинулись в своих задачах. Пока продвинулись мы не на много, — он запнулся, сглотнув слюну. Потом продолжил, опустив взгляд на свои руки. — Каждый день я просыпаюсь с надеждой, что получу хоть какие-то новости или найду какую-то зацепку к произошедшему. Я знаю, эта надежда живет в нас всех. Но нам нужно взглянуть правде в глаза: сегодня уже два месяца, как Гарри пропал. И сейчас мы не ближе к разгадке того, что с ним случилось, чем в день, когда он исчез.

* * *

Гермиона услышала, что сзади к ней кто-то идет, тихо шоркая ботинками по засаженному травой квиддичному полю. Она тихо сидела на земле, как будто не слышала, прижав колени к груди и обхватив их руками, таращась на пустые трибуны вверху.

Пришелец остановился, а потом присел на траву рядом с ней. Драко. Пару секунд он просидел молча.

— Ты в порядке? — наконец неуверенно спросил он, будто был смущен собственным беспокойством.

Гермиона выдохнула сквозь зубы:

— О да. С чего бы мне быть не в порядке? Если не смотреть на приступы слез, бессонные ночи и абсолютную неспособность на чем-то сосредоточиться, я совершенно в порядке.

— Извини, глупый вопрос.

— Да, действительно глупый.

— Ты знаешь, что Поттер не мой любимчик, — продолжил Драко, — но, надеюсь, так же ты знаешь, что я на самом деле не пожелал бы ему зла.

— Я знаю, — прошептала она.

Драко прочистил горло.

— И мне не нравится видеть, что ты так страдаешь.

Гермиона повернулась к нему лицом:

— Я тебя прошу, Драко. Не надо сейчас передо мной разыгрывать Джеральда.

— Ничего с собой не могу поделать. Он пробирается в меня, — он замолчал. — Как твоя учеба?

— Нормально. Мне правда нравятся все эти шпионские методы и уроки по внедрению, но, боюсь, я совершенно некомпетентна во всех более... материальных предметах.

— О, я так не думаю. Лефти говорил мне, что ты очень хорошо справляешься, гораздо лучше, чем он ожидал.

— Справлялся обо мне? — спросила она, вскинув бровь.

Драко неловко поерзал на месте.

— Признаюсь, теперь, когда Гарри нет, я чувствую себя обязанным за тобой приглядывать.

Гермиона прокашлялась:

— Не то чтобы я не ценила твою заботу, Драко, но в задачи Гарри не входит за мной приглядывать, мне это вообще ни к чему. Гарри мой компаньон, а не личный охранник, так что не думай, что раз его нет, мне нужен некий сторож. Я могу о себе позаботиться.

— Не сомневаюсь.

Она вздохнула:

— Я все вспоминаю то утро.

— Какое утро?

— Последний раз, когда я его видела.

— И что же?

— Хотелось бы мне вернуться и изменить его. Я бы изменила собственные слова, если бы ничего больше не в силах была изменить. Каждый раз, когда я об этом вспоминаю, меня становится плохо от того, что последние слова, которые мы сказали друг другу перед... ну, в общем... были злыми.

* * *

25 ноября 2007 года

— Тебе обязательно уходить? Воскресенье же.

— Боюсь, что да, — ответил Гарри, стоя у раковины спиной к Гермионе и чистя апельсин. — Мне нужно быть там, когда Сабиан с его командой выйдут на связь из Белграда. Им понадобятся новые указания в зависимости от того, что они мне расскажут.

— Ты знаешь, когда вернешься домой?

— Думаю, не очень поздно. В шесть или в семь, — он развернулся и сел за стол с ней рядом, закинув в рот апельсиновую дольку. — Что собираешься сегодня делать?

— Еду в Лондон с мамой. За платьями.

Гарри уставился на апельсин.

— Знаешь, мне правда бы не хотелось, чтобы ты это делала.

— Гарри, мы это уже обсуждали. Я не могу исключить ее из всего.

— Каждый раз, когда Клэр подпускают к подготовке к свадьбе, она превращается в какого-то сатанинского демона, которого невозможно прибить, и которому не доступен здравый смысл.

— Знаю.

— Ты только расстроишься. Она будет вести себя как всегда, будет пытаться все тебе навязать, и кончится тем, что вы разругаетесь вдрызг, я вернусь домой, а ты будешь тут плакать об этом... опять. Знаешь, это должно быть весело, но твоя мама, как бы она мне ни нравилась, постоянно превращает все в жуткое испытание сродни Испанской Инквизиции.

— Может, обойдется.

— Конечно, а еще, может, Аллегра заклянет к нам с корзинкой печенья и какао.

— Почему ты так в штыки это воспринимаешь? — раздраженно спросила она.

— Потому что я ненавижу видеть тебя расстроенной, а всякий, кто намеренно тебя расстраивает, вызывает Злого Гарри!

— Она моя мать. Она этого всю жизнь ждала. Ее малышка, которую она раньше одевала в красивые платьишки и которой читала на ночь сказки, выходит замуж. Это последнее настоящее таинство матери и дочери, а после узы, связывающие дочь, рвутся навсегда. Она просто не хочет остаться в стороне.

— Она хочет, чтобы ты сделала все так, как надо ей. Но свадьба-то наша, а не ее. Если она не может держать себя в руках, тогда мне кажется, что лучше держать ее подальше от подготовки, ради твоего и моего блага.

Гермиона разрывалась. Он был прав, ее это расстраивало, но ей так хотелось разделить этот момент своей жизни с матерью, так, как женщине полагалось это делать. Почему он не мог этого понять? Да как он вообще мог предложить совсем вырвать ее мать из такого важного события?

— Не все так просто, — отозвалась она. — Это... запутано.

— Может, отношениям с матерью не полагается быть такими запутанными.

— А тебе-то откуда знать? — вспыхнула она. Гарри подался назад, резко вдохнув; его взгляд наполнился обидой и злостью. У Гермионы расширились глаза. Она имела ввиду, что, так как он мужчина, он не может в полной мере понять отношения женщины с матерью, но вдруг осознала, что получилось так, будто она ссылалась на отсутствие матери у него самого. — Ой, я не то... — он встал, резко выдвинув стул из-за стола, не успела она закончить.

— Увидимся позже, — бросил он, направляясь к двери.

— Гарри... — начала она, раздраженная тем, что он даже не захотел ее выслушать.

— Окажи мне услугу, ладно? Не разговаривай со мной сейчас, — он вышел, и через пару секунд она услышала, как хлопнула дверь, заставив ее вздрогнуть. Она уронила голову на стол. Они не впервые ссорились из-за ее матери (или по тысяче других причин), но впервые они расставались на весь день, не поцеловавшись и не сказав друг другу "Я тебя люблю".

Она встала из-за стола и пошла наверх, чтобы принять душ, погрустнев из-за перепалки. Когда он вернется домой, они помирятся, как всегда. Они поговорят об этом, она извинится, он извинится, и все будет хорошо. Когда он вернется домой...

* * *

25 января 2008 года

— ...Только домой он так и не вернулся, — хрипло закончила она. — Иногда, когда я лежу ночью и не могу заснуть, я смотрю в потолок и проклинаю себя за то, что позволила ему вот так уйти. Мы пообещали друг другу, что никогда не будем так делать.

— Что делать?

— Расставаться, злясь друг на друга. Мы заключили что-то вроде пакта в самом начале. Мы знали, что будем ругаться, все ругаются. Но при нашей профессии с любым из нас когда угодно может что-то случиться... и мы поклялись, что никогда не будем расставаться, наговорив друг другу гадостей, — ее голос дрогнул, и она вытерла глаза рукой.

— Сожалею, — тихо произнес Драко, не зная, что еще сказать.

— Я только хочу вернуться в тот момент и подумать, прежде чем открывать рот, и он бы ушел, зная, что я его люблю.

— Он и так это знает.

— Я часто задаюсь вопросом, о чем он думал в тот день на работе. Надеюсь, он понял, что я бы никогда не сказала ему чего-то столь обидного, и что я на самом деле хотела сказать.

— Уверен, он понял, — Драко склонил голову набок и оглядел ее профиль. — Почему эта мелочь тебя так волнует?

Она вздохнула:

— Потому что мне невыносима мысль, что, что бы с ним не произошло, это случилось в тот момент, когда он злился на меня.

* * *

Люпин подошел к Сириусу, стоявшему у одного из огромных окон в Большом Зале, из которых открывался вид на лужайку за замком.

— Ты Гермиону не видел? Нам нужно возвращаться в Р.Д.

— Я видел, как она какое-то время назад спускалась к квиддичному полю, — Сириус скрестил руки на груди. — Я за нее беспокоюсь.

— Она теряет надежду, да?

— Все мы теряем, Ремус. Столько времени прошло... если он все еще жив, значит, его держат где-то в очень хорошо скрытом месте против воли, — он взглянул на старого друга, обеспокоенно нахмурив брови. — Скажи мне то, чего не упоминаешь в докладах. Скажи мне правду. Что ты знаешь?

Ремус вздохнул.

— Если и есть величина меньше нуля, чтож, именно столько у нас информации. Охранник в Р.Д. видел, как Гарри дезаппарировал, некоторое время спустя его видели в Лондоне у флориста, покупающим розы и это, друг мой, все. Он пропал без следа. Такое ощущение, что мы показали его фотографию чуть ли не каждому в Соединенном Королевстве — и ничего. Никто не знает, куда он направился от флориста. Рядом там есть укромная аллея, откуда он мог аппарировать домой, и он так, должно быть, и сделал, потому что машину в тот день не брал. Если он и ходил куда-нибудь перед тем, как аппарировать, мы об этом не знаем. Через некоторое время после того, как он ушел от флориста, его, скорее всего, похитили.

— Ты уверен, что его похитили?

— А какое еще есть объяснение? Они, должно быть, были очень хорошо подготовлены, чтобы захватить его так оперативно и так долго удерживать.

— Тебе не кажется, что он, может быть... — Сириус не смог заставить себя договорить.

— Я не хочу об этом думать, но такую возможность нельзя исключать, — Ремус сжал челюсти. — Сириус, Гарри очень могущественный волшебник, как мы оба знаем. Я едва могу себе представить, чтобы кто-то мог удерживать его в течение двух месяцев, и чтобы об этом никто не узнал.

— Так же маловероятно, чтобы кто-то мог его убить, и никто бы об этом не узнал. Если Круг или кто-то из этого сброда сумели бы его убить, они точно не стали бы этого скрывать. Подумай, что бы тогда стало с их боевым духом, не говоря уже про наш!

Ремус покачал головой с озадаченным выражением лица.

— У меня нет свежих идей. В данный момент ничто не кажется мне вполне вероятным.

— Только оптимистично относиться к ситуации становится все труднее, — раздался еще один голос. Мужчины обернулись: оказалась, у них за спинами стояла Гермиона. Она медленно подошла к ним, лицо ее было мрачным, но целеустремленным. — Я не знала про розы, — тихо сказала она.

— Об этой детали мы умолчали, чтобы отсеять тех ненормальных, которые клянутся, что он заперт у них в чулане для метел, — Сириус запнулся. — Кроме того, я уверен, что они были для тебя. Мне показалось, было бы жестоко о них упоминать.

— Я ценю ваше беспокойство о состоянии моего рассудка, но, уверяю вас, я в полном порядке. Да, я подслушивала. Что до моего эмоционального состояния... чтож, у меня в жизни не много было душегубного отчаянья, и я не могу его описать. Но я полностью себя контролирую.

— Оно и видно, — сказал Сириус.

Какое-то время она ничего не говорила.

— Знаете, что в последнее время не дает мне спать ночами? Кроме обычного?

— Что же?

— Бывают такие моменты, когда я даже надеюсь, что он мертв. Просто чтобы знать наверняка. А то этот лимб, эта неизвестность... Не знаю, сколько я еще смогу это выносить. Если бы он был мертв, я не знаю, как бы я это пережила, но я бы, по крайней мере, знала, что с ним случилось, — она закрыла глаза рукой и сделала глубокий, судорожный вдох. Сириус приобнял ее за плечи. — Боже, я не могу больше плакать. Я не знала, что можно проплакать столько, сколько проплакала я в последние два месяца.

— Не знаю, как тебе это удается, — сказал Сириус. — Если бы Корделия бесследно исчезла, через два месяца я бы лежал в постели круглые сутки и ждал бы, пока не умру от недоедания.

— Ты сейчас так думаешь, но если бы это случилось на самом деле, тебе бы пришлось найти способ существовать, несмотря на боль. Ты бы выкарабкался из депрессии, высушил слезы, заставлял бы себя вставать по утрам, есть, вдыхать и выдыхать, даже если бы не мог вспомнить, зачем ты это делаешь.

* * *

25 ноября 2007 года

— Гермиона! Иди ужинать!

Она сбежала по лестнице, улыбаясь и вдыхая аромат стряпни Джорджа. Четверо ее сожителей сидели на своих местах за столом. Она нахмурилась, оглядываясь.

— Гарри еще не вернулся?

— Нет, наверное. Ты его не видела?

— Нет.

— Наверное, просто заработался и не смотрит на время, — предположил Джастин. — Этот новый помощник его до сих пор достает?

— По-моему, Гарри начинает к нему привыкать. Он не говорил об убийстве вот уже, эм... несколько дней, — она уселась под смешки сожителей, слегка хмурясь при взгляде на пустой стул Гарри. Он не говорил, что так задержится. Самое позднее — в семь, сказал он, а было уже восемь.

Поужинав, домочадцы переместились в гостиную. Это была большая комфортабельная комната в передней части дома, оснащенная телевизором, видеоплеером и стереосистемой, с большим мягким диваном и креслами с откидными спинками. Джастин, Джордж, Лаура и Чжоу уселись смотреть фильм, а Гермиона расположилась в любимом кресле-качалке с книгой в руках.

Время шло. Гермиона обращала на книгу все меньше и меньше внимания и все больше беспокоилась из-за того, что Гарри опаздывает. Она встала и подошла к окну, смотря на дорогу.

— Он аппарировал, Гермиона, — мягко напомнила Лаура. — Ты не увидишь, как он едет.

Гермиона вздохнула и села обратно, но забытая книга осталась лежать на столике переплетом вверх. Гермиона сидела, нервно сплетая и разъединяя пальцы, пока уровень напряженности в комнате стойко шел вверх.

Наконец, в девять тридцать с нее хватило.

— Пузырь, — позвала она. Последнее нововведение, позволившее Проводным пузырям выходить за пределы Р.Д. и служить средствами связи на расстоянии, сильно облегчило всем жизнь. Этот способ определенно был быстрее сов. Перед Гермионой появился ее пузырь цвета морской волны. — Хочу поговорить с Гарри Поттером, — пузырь немного померцал, а потом остановился, умудрившись показаться ей растерянным. — Гарри? — пузырь снова замерцал, но безрезультатно. Гермионе в желудок скользнула ледяная струйка нервозности. — Ладно, дай мне Наполеона Джонса, — пузырь опять померцал и разом ожил.

— Да? — раздался голос Наполеона.

— Это Гермиона.

— Ой, привет, красавица! Чем могу служить?

— Где Гарри? Он до сих пор на работе? Мой пузырь не может его найти.

Пауза.

— Он ушел в шесть часов, — обычная оживленная веселость исчезла из голоса Наполеона. Когда пропадал агент разведки, смеяться было не над чем. — Он не вернулся домой?

— Нет, — ответила Гермиона, не сумев сохранить ровный голос. — Ты уверен, что он ушел?

— На все сто. Он дал мне кое-какие задания и сказал, что будет дома, если у меня появятся вопросы. Он не говорил, что задержится где-то, уж точно не на три часа.

— Он мог отправиться куда-то на задание? Куда-то в такое место, о котором не мог тебе сказать?

— О нет. Его расписание у меня, и даже если бы он не сказал мне, он точно сказал бы тебе.

К этому времени Лаура, Джастин и Джордж уже стояли рядом, забыв о фильме, и внимательно слушали.

— Наполеон... его нет там, и его нет здесь. Он не присылал мне сову и опаздывает уже больше чем на три часа. Это не нормально.

— Нет, не нормально, — короткая пауза. — Я созываю глав отделов. Ты начинай рассылать сов во все места, где, по-твоему, он может оказаться, — снова пауза. — Мы проверим в больницах и маггловской полиции.

Гермиона вздохнула.

— Хорошо. Держи меня в курсе, — пузырь исчез. Гермиона подняла взгляд на друзей, на лице ее было четко видно волнение.

— Я позвоню Джинни, — сказала Лаура.

— За мной Хогвартс, — добавил Джастин и вышел вслед за Лаурой.

Джордж сел на корточки перед ее креслом.

— Его, наверное, просто куда-то вызвали, и он не смог с нами связаться.

Гермиона кивнула.

— Ты должен понимать, почему мне в голову лезет худшее из возможных происшествий.

— Конечно, — он уверяюще ей улыбнулся. — Я пошлю сову своим: посмотрим, может, они его видели.

— Действуешь наобум.

— Так и придется, раз мы понятия не имеем, куда он делся, — Джордж похлопал ее по руке и вышел из комнаты.

Гермиона с секунду сидела на месте, размышляя. Потом резко встала и направилась в кабинет, чтобы отправить парочку сов.

* * *

Два часа спустя Гермиона начинала чувствовать, как паника сковывает ей разум, хоть она и старалась, как могла, держать себя в руках. Ни один, никто из их друзей и коллег вообще не видел и не получал известий от Гарри. Он дезаппарировал из Р.Д. после шести и, судя по всему, с тех пор его никто не видел. Гермиона мчалась по коридорам штаба Р.Д. в пункт слежки за оперативной обстановкой, круглый зал под каменным куполом с множеством маленьких окошек для сов и большими картами, предназначенными для отображения положения дел. Когда она вошла, Агро и большинство глав отделов уже были там.

— Ремус, будешь координировать агентов в Лондоне. Нужно будет прочесать все места, которые Гарри хорошо знает, включая Шеперд’з Буш и Кингз Кросс. А, Гермиона. Мы готовимся высылать поисковые группы.

Она нахмурилась:

— Разве вам не нужно сутки ждать или еще что-нибудь из этой чуши?

— Может, маггловской полиции это и необходимо, но мы не можем тратить время зря. Гарри — хорошо тренированный оперативник и не стал бы уходить куда-то просто так, никому ни слова не сказав. Исчезновение любого, кто знает то, что знает он, это серьезная проблема, а мы и так уже достаточно времени потеряли, — Арго глянула на часы. — Сейчас только начало первого. Нам вряд ли повезет найти кого-то, кто мог его видеть, но выходить на поиски с драконогончими самое время.

Гермиона кивнула, в тайне обрадовавшись, что они так быстро продвигаются. Она знала о драконогончих, так как те входили в программу обучения отдела по Слежке и Получению Информации: это были неприметные маленькие собачки с обостренным нюхом на магию. Они могли учуять чье-либо колдовство так же, как чуют запахи ищейки. Все, что им понадобится, это любой предмет, который Гарри заколдовал или трансфигурировал, и они смогут почуять его присутствие в области на милю вокруг.

— Точно так же можно было бы искать методом тыка, — мрачно сказала Гермиона, — так как нам не известно, где он может быть. Аппарировав, он в прямом смысле слова мог направиться хоть куда.

Выражение лица Арго стало каменным.

— Ты, конечно, права, но откуда-то же надо начинать.

* * *

25 января 2008 года

Гермиона в мыслях вернулась к тому кошмарному вечеру, пока сидела в крошечном кабинете на двоих с открытыми перед ней конспектами. Воспоминания о том, что произошло, были туманными и нечеткими. Она помнила, как сидела в пункте слежения за оперативной обстановкой, как поступали доклады, все отрицательные. Она помнила, как ей все больше и больше хотелось услышать хоть что-то, что угодно. Когда настало утро, и по-прежнему ничего не было слышно, она забилась в уголок и впервые зарыдала от страха и разочарования.

Поиски продолжались и продолжались, не принося результатов. Чем больше проходило времени, тем больше нарастала уверенность, что Гарри постигло какое-то несчастье. Агенты стали отслеживать его врагов, которых, к сожалению, было много, и выбивать из них всю информацию, какую только могли. Были захвачены и допрошены волшебники из Круга, по причине важности дела возросли слежка и тайное прослушивание разговоров известных темных оперативников. Единственное, что выяснилось после этого расследования, так это что все, как-то связанные с Кругом, были так же озадачены исчезновением Гарри, как и Р.Д.

Дни проходили, а окружающие, отмечавшие, как Гермиона хорошо держится, неловко выказывали одобрение ее угрюмой решимости и упорному стремлению. На самом деле, этот стоицизм был маской, под которой она скрывала чистейший ужас и безнадежное отчаянье, все больше заполнявшие ее сердце с каждой проходившей минутой.

Она отбросила перо и схватила свое пальто, решив, что на сегодня с нее хватит. Она, следуя за пузырем, направилась к контрольно-пропускному пункту. Чтобы вернуться к нормальному ученическому распорядку дня, ей потребовалось несколько недель, но она признавала, что даваемые ей трудные задания хорошо помогали разуму, уставшему от беспокойства и воображения самых ужасных возможностей.

А теперь теоретически поиски продолжались, но на практике они уже прекратились. Гермиона не ожидала, что они будут вечно его искать, и была благодарна за те усилия, что приложил каждый агент; но два месяца — это долго. Она, Ремус и Наполеон продолжали делать все возможное в свете того, что все от них ожидали, и она знала, что Сириус не оставлял попыток добыть новую информацию, но они были маленькими, а мир — большим.

Она с радостью аппарировала домой, наслаждаясь тем крошечным моментом своего дня, когда она могла притвориться, что уйдет из Р.Д., вернется домой и обнаружит, что там ее ждет Гарри. Всего долю секунды перед тем, как появиться в Байликрофте, она могла наслаждаться этой милой фантазией, которая разбивалась вдребезги, когда Гермиона таки появлялась, а Гарри там не было, как не было его там многие недели.

Вместо него ее поприветствовала Лаура.

— Как прошло собрание?

— Как обычно, — вздохнула Гермиона, позволяя Лауре снять с себя плащ. — Мы сидим в кабинете Минервы, таращимся друг на друга и надеемся, что кто-то поведает нам какую-то секретную информацию, которую раньше умудрялся держать в тайне, но всем нечего сказать. К нам приходят новые люди, напрасно надеясь, что побудят нас подумать о чем-то, что мы упустили, но этого не происходит. И мы таращимся друг на друга, и я притворяюсь, что не замечаю их жалеющих взглядов и обеспокоенных лиц, — она, тяжело ступая от усталости, протопала в кухню. Джордж, как всегда, оставил ей бутерброд и немного фруктов. Она не была особо голодна, но все равно принялась за них. Лаура уселась за кухонный стол рядом с ней.

— Выглядишь уставшей.

Гермиона, медленно жуя, кивнула:

— Я так устала, что едва могу видеть.

— Ты не спала.

— В этом нет ничего нового. Не думаю, что за последние два месяца мне хоть раз ночью удалось по-нормальному выспаться. Трудно расслабиться, когда все, что лезет в голову — это большое пустое холодное место рядом со мной, — Гермиона бросила на тарелку свой наполовину съеденный бутерброд и уперлась локтями в стол, закрыв лицо руками. Она несколько раз судорожно вдохнула, чувствуя у себя на плече успокаивающую руку Лауры. — Мне все кажется, что я его увижу, — прошептала Гермиона.

— Увидишь?

Гермиона опустила руки и скрестила их на груди, словно пытаясь оградиться от чего-то.

— Мне все кажется, что я зайду за угол или открою дверь, а он будет там, — она закрыла глаза. — Сегодня я побежала за мужчиной, которого увидела на улице, за высоким мужчиной с темными волосами. Каждый раз, когда я такого вижу, мне приходится останавливаться и приглядываться, просто чтобы посмотреть, не Гарри ли это. Тот мужчина обернулся ко мне лицом, и это был не Гарри, это никогда не Гарри, — она со вздохом сдавила переносицу большим, указательным и средним пальцами. — Он всюду мне мерещится, Лаура. Я никуда не могу пойти, не услышав его голоса в толпе или его шагов на лестнице. Я не могу оглядеться, не увидев его глаз, но когда я смотрю туда снова, их уже нет, — она взглянула на Лауру. — Ты, должно быть, думаешь, что я сошла с ума.

— Нет, милая. Я не думаю, что ты сошла с ума. Я думаю, что ты перенесла ужасную потерю и еще с ней не смирилась.

— Как я могу с ней смириться, если не знаю, жив он или мертв? — закричала Гермиона. — Я не могу оплакивать то, что, еще не известно, ушло ли! — она стукнула кулаком по столу, заставив подпрыгнуть тарелки. Потом со вздохом прикрыла рукой глаза. — Мне так его не хватает, Лаура, — тихо призналась она.

— Я знаю.

Гермиона встала и принялась расхаживать туда-сюда, обхватив себя за локти.

— Ты знаешь, люди... по большей части женщины... постоянно мне говорят, как удивлены были, когда обнаружили, какой Гарри классный парень, и как я, должно быть, счастлива, раз он мой. И знаешь что? Они правы. Он классный парень, — Лаура кивнула. — Люди, которые его не знают, этого не осознают. Они видят лишь некую мифическую фигуру, стоящую между ними и всем злом мира, которого они боятся, и обычно они предполагают, что он, должно быть, надменный, или что с ним трудно ужиться, или что он упрямый, или уверенный исключительно в своей правоте, — она говорила быстро, а глаза наполнялись слезами. — Но это все не про него. Он добрый, самоотверженный, дружелюбный и сильный... — Гермиона смахнула слезу со щеки. Лаура задавалась вопросом, зачем Гермиона все это говорила, ведь Лаура все-таки тоже знала Гарри... а потом ей пришло в голову, что Гермионе, возможно, необходимо было все это вспомнить, поскольку она начинала уверяться, что больше никогда его не увидит. — У него есть чувство юмора и способность иногда смотреть на вещи под необычным углом. Он хороший лидер, он умный, храбрый...

— Не говоря уже о том, что сексуальный, очаровательный, до жути в тебя влюбленный и обращается с тобой, как с особой королевских кровей...

— Видит Бог, у него такое хозяйство, что поверишь в существование высших сил...

Лаура заплевала весь стол кофе:

— Гермиона!

Женщина перестала расхаживать и посмотрела на подругу:

— О Боже, неужели я сказала это вслух?

Лаура уставилась на нее с открытым ртом, а потом обе расхохотались. Гермиона плюхнулась на стул, хватаясь за живот и дико и радостно хохоча.

— Мать честная! — не переставала повторять Лаура, сотрясаясь от беззвучного смеха. — Боже мой! — она положила ладонь Гермионе на руку. — Милая моя, это просто здорово, — они потихоньку успокоились, фыркая и вытирая заслезившиеся глаза. — А теперь серьезно, ответь на вопрос... это правда?

Гермиона вскинула бровь:

— Это едва ли твое дело.

— Кто твоя лучшая подружка?

— Ты.

— Тогда это мое дело, — лицо Лауры смягчилось. — Кроме того... тебе нужно о нем поговорить. Не о том, где он, или сколько он уже пропадает. Просто о нем, — она шаловливо ухмыльнулась. — Так что выкладывай. Это правда?

Гермиона слегка застенчиво улыбнулась и опустила взгляд на свои руки.

— Ну... да, — она выдохнула сквозь зубы и расслабилась. — Ой, ну хорошо. Хочешь поговорить о сексе? Давай поговорим о сексе. Но я требую полной взаимности.

— Естественно. Ну, я слушаю. Мне не стыдно признаться, что мне всегда было очень интересно. Так... как у вас?

Гермиона наклонилась ближе, на лице у нее расцвела дьявольская улыбка.

— Лучше чем у меня когда-либо было, я тебе так скажу.

— Правда?

— Ну, то, что чувствуешь себя так, будто крышу у тебя вот-вот сорвет, это считается? — она взяла стакан молока и отпила чуть-чуть, наслаждаясь удивленным выражением лица Лауры.

— Иди ты...

— Знаешь, секс меня никогда особо не волновал. Признаю, это правда. У меня до Гарри было... — она быстро посчитала в уме, — пять любовников и, конечно, все было мило и интимно, и я чувствовала себя эротично, но я никогда по-настоящему не понимала, чего при этом кричать, — она вздохнула. — Но после того первого раза с ним, ну... я поняла. Так женщине полагается себя чувствовать.

Лаура улыбнулась:

— Я знаю, что ты имеешь ввиду. Мой первый любовник был моим единственным любовником, так что сравнивать мне в общем-то не с чем, но я предпочитаю думать, что нам с ним повезло. Не скажу, что я когда-нибудь испытывала такое острое ощущение, каким, ты, похоже, наслаждаешься регулярно.

Гермиона засмеялась, потом посерьезнела.

— Я бы соврала, если бы сказала, что не скучаю по сексу, но секс — лишь малая часть. Я... — она шмыгнула носом. — Когда мне снятся кошмары, и я от страха просыпаюсь, его нет рядом, чтобы обнимать меня, пока я не усну в его объятьях. Его нет рядом, чтобы говорить, что я хорошо справляюсь с учебой. Его нет рядом, чтобы так целовать меня в шею, что мне кажется, будто у меня колени превращаются в воду, — она тряхнула головой. — Я по-прежнему его люблю, только его нет рядом, чтобы я его любила.

* * *

4 октября 2007 года

Гарри опустился на постель к ней лицом, тяжело дыша. Гермиона повернулась на свою сторону, смахивая со лба мокрые от пота волосы, и обняла его за грудь. Несколько секунд они целовались, давая пульсу вернуться в норму.

— Ух, — выдохнула она ему в губы, слегка задыхаясь.

— Опять эта докторская лексика.

— У меня нет слов.

Он снова ее поцеловал.

— Чтож, думаю, на сегодня я достиг контрольной скорости сердцебиения.

— Знаешь, чтобы извлечь какую-то пользу для сердечно-сосудистой системы, нужно не останавливаться минут двадцать — сорок.

Он улыбнулся ей в губы:

— Если тебе кажется, что я могу не останавливаться полчаса, тогда у тебя до смешного завышенное мнение о моей энергии.

Гермиона засмеялась и перевернула его на спину, чтобы можно было пристроиться у него на груди. Она повернула голову и стала целовать его вдоль ключицы, улыбаясь оттого, что чувствовала, как легкая дрожь от ее прикосновений проходит по его телу. Она расслабилась в его объятьях, положив голову ему на плечо.

— Сколько времени?

Он бросил взгляд на часы на прикроватном столике.

— Вот черт, второй час ночи.

— Нам нужно в Р.Д. к девяти.

— Давай скажем, что мы заболели. Давай просто просидим тут весь день, не вылезая из постели. Можно валяться тут, болтать обо всем, что бы ни пришло в голову, и заниматься любовью, когда захочется.

— Как бы заманчиво это не звучало, я сомневаюсь, что ты бы наслаждался ситуацией, зная, что в твое отсутствие дивизией заправляет Наполеон.

— Боже мой, — простонал Гарри.

— Не понимаю, почему ты его так ненавидишь.

— Потому что он...

— Да, я знаю обо всех его прошлых ошибках. Не похоже на тебя быть таким недоброжелательным и злопамятным.

— Он мне просто не нравится.

— Ну а мне кажется, что он очаровательный.

Гарри пробурчал что-то нечленораздельное.

— Мало того, что он весь день мозолит мне глаза, теперь он попрал неприкосновенность нашей спальни.

— Неприкосновенность, как же. Мы сами целому дому дали наслушаться нашего первого раза.

Она почувствовала, что он ухмыляется.

— Неловко вышло, да?

Она подняла голову и посмотрела на него:

— У нас была уважительная причина. Этот первый раз был таким... чудесным.

— И с тех пор становится все хуже и хуже, так?

Она шлепнула его по руке:

— Нет, идиот. Я не это имела ввиду, — она подтянулась вверх и положила голову на подушку рядом с ним. — Я имею ввиду, что с тобой все гораздо лучше, чем что-либо, что у меня было со всеми остальными.

Он улыбнулся и провел пальцем по ее щеке:

— Осторожней, мое эго.

— Хм, ну, возможно ты заслуживаешь большого эго в этой области.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Если хочешь знать, дело не только в тебе. Для меня это тоже совершенно новый уровень. Конечно, я всего лишь половина этого уравнения. Возможно, это ты заслуживаешь большого сексуального эго.

— Нет, — тихо возразила она. — Целое — это больше чем сумма частей. Все великолепно не потому, что ты хорош, или я хороша, а потому что мы вместе — ты и я, — она вернулась в его объятья. Он положил руку ей на затылок, и она почувствовала его губы у корней волос. — Я тебя люблю, Гарри, — сонно пробормотала она, чувствуя, как на нее накатывает дремота.

— Я тебя тоже люблю, — прошептал он.

Через несколько секунд оба уже спали.

* * *

7 января 2008 года

Зал для проведения аутопсии Р.Д. находился глубоко в недрах здания, как и полагалось комнате, предназначенной для исследования смерти. Гермиона быстро шла по коридору, сердце колотилось в груди. Бешенное отбытие из Байликрофта в памяти отпечаталось лишь часто сменяющимися отрывками... темнеющее небо, прочь за двери, аппарация к контрольно-пропускному пункту. Это может быть Гарри, это может быть Гарри. Слова Ремуса повторялись в мозгу. Нашли тело... это может быть Гарри...

— Ты очень спокойна, — заметил Ремус, догнав ее.

— Я уже как-то это пережила, помнишь? Жуткое уведомление о том, что Гарри мертв? Это может быть правдой, а может и не быть. Если правда — тогда буду реагировать. Если нет — тогда я не хочу тратить драгоценную энергию на преждевременную скорбь, — они вошли в морг и обнаружили, что Сириус с большей частью персонала Р.Д. уже там. Лицо у Сириуса было бледным и осунувшимся. Когда они вошли, он поднял взгляд, потом подбежал к Гермионе и обнял.

— Сириус, — с трудом сказала она. — Какие новости?

— Я видел тело, — хрипло ответил Сириус. — Это он.

Гермиона похолодела... но она еще не была готова в это поверить.

— Дайте я посмотрю.

Ее провели в комнату для исследований, где лежало единственное покрытое простыней тело. Гермиону охватило сильное чувство дежа вю, она вспомнила тот день, когда пробудила Гарри от некромиметического сна и узнала о его работе. Она жестом попросила всех отойти, не доверяя себе в данный момент общение с другими людьми.

Она подошла к телу и откинула простыню. Когда показалось лицо, она судорожно вдохнула. На вид это действительно был Гарри. Тело уже частично разложилось, но было все равно узнаваемо, кожа, пусть и обесцветилась, по-прежнему была большей частью неповрежденной. Шрам был виден четко.

Она сняла простынь полностью и медленно обошла тело, осматривая его. Маленький пучок седых волос у правого виска. Веснушка под скулой. От ее вида у Гермионы желудок завязался узлом... но оставался еще один тест.

Она подняла правую руку тела, собралась с духом и наклонилась, чтобы осмотреть ладонь. Долгое время она просто безмолвно стояла на месте... все в комнате затаили дыхание. Вдруг она выпрямилась и повернулась лицом к остальным.

— Это не Гарри, — сказала она, облегчение ясно слышалось в ее голосе. — У Гарри на ладони правой руки шрам в форме запятой, мало кто о нем знает.

Сириус облегченно выдохнул и нагнулся над телом.

— Оно определенно похоже на Гарри. Где кто-то мог достать его копию?

— Может, они его клоунировали, — неуверенно предположил Наполеон.

Все нахмурились.

— Клоунировали? — озадаченно переспросил Генри.

— Он хотел сказать "клонировали", — объяснила Гермиона.— Это маггловская технология, с помощью которой можно дуплицировать живое существо от любой из его клеток. Ее уже довольно широко используют на растениях и животных, но я не вижу причин, почему нельзя клонировать человека, особенно, если единственная задача клона — умереть. Шрам на лбу они могли вырезать сами.

— Зачем кому-то это делать? — спросил Сириус.

— Разве это не очевидно? — отозвался Ремус. — Чтобы мы прекратили поиски, — все посмотрели друг на друга, размышляя над этим заявлением.

— Кто-то его держит, — продолжила Гермиона. — И они хотят хорошенько убедиться, что мы не станем продолжать искать его.