Гарри Поттер и Шоу Без Конца (гет)

Примечание автора: В рассказе очень много флэшбэков и прыжков туда-сюда во времени. Я расставила даты у всех отрывков, где нужно, так что во время чтения держите их в голове. Для справки, Фактор Неопределенности закончился в конце августа/начале сентября 2007 года.

Прим. авт. 2: Когда писала, я не пыталась передать кокницкий акцент Наполеона Джонса. Просто это начинало становиться чересчур муторным. Используйте воображение :-)

25 января 2008 года... пять месяцев спустя...

Гермиона сидела рядом с Минервой на мягком кожаном диване в директорском кабинете в Хогвартсе и смотрела на свои переплетенные пальцы. Сириус временно оккупировал рабочий стол Минервы, так как вел собрание именно он. Еще примерно дюжина человек, находившихся в комнате, сидели молча и ждали, когда он начнет.

— Приступим, леди и джентльмены, — сказал он, сидя на столе. — Сегодня с нами несколько новых лиц, так что давайте представимся. Я — заместитель Канцлера Сириус Блек, — он кивнул Ремусу.

— Ремус Люпин, Разведческая Дивизия, Глава отдела по Проникновению и Рекогносцировке.

Мужчина, сидевший рядом с Ремусом, был Гермионе не знаком. Он был очень худым и обладал самой однородно-темной кожей, которую ей когда-либо доводилось видеть. Он встал, чтобы представиться:

— Джулиус Мозамбэни, — сказал он. — Я Следователь, из Поисковой Команды.

— У Джулиуса база в Йоханнесбурге по 9й Пресинкт-стрит, я пригласил его к нам, — объяснил Ремус. — В кругах поисковиков он очень хорошо себя зарекомендовал. Мне показалось, он мог бы нам помочь.

Знакомства продолжились.

— Арго Пфэффенрот, Исполнительный Директор Разведческой Дивизии.

— Артур Уизли, Министр Магии.

— Наполеон Джонс, Р.Д.. Исполняющий обязанности Главы отдела Контрразведки и Тайных Операций.

— Профессор Квинлан Кэшдоллар, Защита от Темных искусств, Хогвартс.

— Детектив Невилл Лонгботтом, Отделение Сыска, Пресинкт-стрит 15.

— Профессор Годвин Вэндербилт, Защита от Темных Искусств, Шривз Лэндинг, — представилась женщина, еще одна незнакомка. — Квинн попросила меня сегодня прийти. Надеюсь, я смогу помочь, — остальные приветственно закивали.

— Профессор Зельеварения и заместитель директора Северус Снейп, Хогвартс.

— Драко Малфой, спецагент разведчик-адъютант, Канцелярия.

— Билл Уизли, отдел по Снятию Проклятий.

— Джози Маза, Аврор.

— Джастин Финч-Флетчли, отдел Связей с Магглами.

— Сабиан, колдун-разведчик, — голос Сабиана исходил из фиолетового Проводного пузыря, парившего в воздухе рядом с головой Джастина. Гермиона не была удивлена. Она разговаривала с Сабианом несколько раз, но ни разу его таинственная особа не попадалась ей на глаза.

— Директор Хогвартса Минерва МакГонагалл.

Все теперь смотрели на Гермиону.

— Гермиона Грейнджер, отдел по Слежке и Получению Информации, — она поймала на себе любопытные взгляды двух новоприбывших. — Я невеста Гарри.

Сириус прокашлялся:

— Чтож, хорошо. Джулиус, Годвин, спасибо, что пришли... Последние два месяца мы собирались каждые две недели, чтобы обсудить, насколько мы продвинулись в своих задачах. Пока продвинулись мы не на много, — он запнулся, сглотнув слюну. Потом продолжил, опустив взгляд на свои руки. — Каждый день я просыпаюсь с надеждой, что получу хоть какие-то новости или найду какую-то зацепку к произошедшему. Я знаю, эта надежда живет в нас всех. Но нам нужно взглянуть правде в глаза: сегодня уже два месяца, как Гарри пропал. И сейчас мы не ближе к разгадке того, что с ним случилось, чем в день, когда он исчез.

* * *

Гермиона услышала, что сзади к ней кто-то идет, тихо шоркая ботинками по засаженному травой квиддичному полю. Она тихо сидела на земле, как будто не слышала, прижав колени к груди и обхватив их руками, таращась на пустые трибуны вверху.

Пришелец остановился, а потом присел на траву рядом с ней. Драко. Пару секунд он просидел молча.

— Ты в порядке? — наконец неуверенно спросил он, будто был смущен собственным беспокойством.

Гермиона выдохнула сквозь зубы:

— О да. С чего бы мне быть не в порядке? Если не смотреть на приступы слез, бессонные ночи и абсолютную неспособность на чем-то сосредоточиться, я совершенно в порядке.

— Извини, глупый вопрос.

— Да, действительно глупый.

— Ты знаешь, что Поттер не мой любимчик, — продолжил Драко, — но, надеюсь, так же ты знаешь, что я на самом деле не пожелал бы ему зла.

— Я знаю, — прошептала она.

Драко прочистил горло.

— И мне не нравится видеть, что ты так страдаешь.

Гермиона повернулась к нему лицом:

— Я тебя прошу, Драко. Не надо сейчас передо мной разыгрывать Джеральда.

— Ничего с собой не могу поделать. Он пробирается в меня, — он замолчал. — Как твоя учеба?

— Нормально. Мне правда нравятся все эти шпионские методы и уроки по внедрению, но, боюсь, я совершенно некомпетентна во всех более... материальных предметах.

— О, я так не думаю. Лефти говорил мне, что ты очень хорошо справляешься, гораздо лучше, чем он ожидал.

— Справлялся обо мне? — спросила она, вскинув бровь.

Драко неловко поерзал на месте.

— Признаюсь, теперь, когда Гарри нет, я чувствую себя обязанным за тобой приглядывать.

Гермиона прокашлялась:

— Не то чтобы я не ценила твою заботу, Драко, но в задачи Гарри не входит за мной приглядывать, мне это вообще ни к чему. Гарри мой компаньон, а не личный охранник, так что не думай, что раз его нет, мне нужен некий сторож. Я могу о себе позаботиться.

— Не сомневаюсь.

Она вздохнула:

— Я все вспоминаю то утро.

— Какое утро?

— Последний раз, когда я его видела.

— И что же?

— Хотелось бы мне вернуться и изменить его. Я бы изменила собственные слова, если бы ничего больше не в силах была изменить. Каждый раз, когда я об этом вспоминаю, меня становится плохо от того, что последние слова, которые мы сказали друг другу перед... ну, в общем... были злыми.

* * *

25 ноября 2007 года

— Тебе обязательно уходить? Воскресенье же.

— Боюсь, что да, — ответил Гарри, стоя у раковины спиной к Гермионе и чистя апельсин. — Мне нужно быть там, когда Сабиан с его командой выйдут на связь из Белграда. Им понадобятся новые указания в зависимости от того, что они мне расскажут.

— Ты знаешь, когда вернешься домой?

— Думаю, не очень поздно. В шесть или в семь, — он развернулся и сел за стол с ней рядом, закинув в рот апельсиновую дольку. — Что собираешься сегодня делать?

— Еду в Лондон с мамой. За платьями.

Гарри уставился на апельсин.

— Знаешь, мне правда бы не хотелось, чтобы ты это делала.

— Гарри, мы это уже обсуждали. Я не могу исключить ее из всего.

— Каждый раз, когда Клэр подпускают к подготовке к свадьбе, она превращается в какого-то сатанинского демона, которого невозможно прибить, и которому не доступен здравый смысл.

— Знаю.

— Ты только расстроишься. Она будет вести себя как всегда, будет пытаться все тебе навязать, и кончится тем, что вы разругаетесь вдрызг, я вернусь домой, а ты будешь тут плакать об этом... опять. Знаешь, это должно быть весело, но твоя мама, как бы она мне ни нравилась, постоянно превращает все в жуткое испытание сродни Испанской Инквизиции.

— Может, обойдется.

— Конечно, а еще, может, Аллегра заклянет к нам с корзинкой печенья и какао.

— Почему ты так в штыки это воспринимаешь? — раздраженно спросила она.

— Потому что я ненавижу видеть тебя расстроенной, а всякий, кто намеренно тебя расстраивает, вызывает Злого Гарри!

— Она моя мать. Она этого всю жизнь ждала. Ее малышка, которую она раньше одевала в красивые платьишки и которой читала на ночь сказки, выходит замуж. Это последнее настоящее таинство матери и дочери, а после узы, связывающие дочь, рвутся навсегда. Она просто не хочет остаться в стороне.

— Она хочет, чтобы ты сделала все так, как надо ей. Но свадьба-то наша, а не ее. Если она не может держать себя в руках, тогда мне кажется, что лучше держать ее подальше от подготовки, ради твоего и моего блага.

Гермиона разрывалась. Он был прав, ее это расстраивало, но ей так хотелось разделить этот момент своей жизни с матерью, так, как женщине полагалось это делать. Почему он не мог этого понять? Да как он вообще мог предложить совсем вырвать ее мать из такого важного события?

— Не все так просто, — отозвалась она. — Это... запутано.

— Может, отношениям с матерью не полагается быть такими запутанными.

— А тебе-то откуда знать? — вспыхнула она. Гарри подался назад, резко вдохнув; его взгляд наполнился обидой и злостью. У Гермионы расширились глаза. Она имела ввиду, что, так как он мужчина, он не может в полной мере понять отношения женщины с матерью, но вдруг осознала, что получилось так, будто она ссылалась на отсутствие матери у него самого. — Ой, я не то... — он встал, резко выдвинув стул из-за стола, не успела она закончить.

— Увидимся позже, — бросил он, направляясь к двери.

— Гарри... — начала она, раздраженная тем, что он даже не захотел ее выслушать.

— Окажи мне услугу, ладно? Не разговаривай со мной сейчас, — он вышел, и через пару секунд она услышала, как хлопнула дверь, заставив ее вздрогнуть. Она уронила голову на стол. Они не впервые ссорились из-за ее матери (или по тысяче других причин), но впервые они расставались на весь день, не поцеловавшись и не сказав друг другу "Я тебя люблю".

Она встала из-за стола и пошла наверх, чтобы принять душ, погрустнев из-за перепалки. Когда он вернется домой, они помирятся, как всегда. Они поговорят об этом, она извинится, он извинится, и все будет хорошо. Когда он вернется домой...

* * *

25 января 2008 года

— ...Только домой он так и не вернулся, — хрипло закончила она. — Иногда, когда я лежу ночью и не могу заснуть, я смотрю в потолок и проклинаю себя за то, что позволила ему вот так уйти. Мы пообещали друг другу, что никогда не будем так делать.

— Что делать?

— Расставаться, злясь друг на друга. Мы заключили что-то вроде пакта в самом начале. Мы знали, что будем ругаться, все ругаются. Но при нашей профессии с любым из нас когда угодно может что-то случиться... и мы поклялись, что никогда не будем расставаться, наговорив друг другу гадостей, — ее голос дрогнул, и она вытерла глаза рукой.

— Сожалею, — тихо произнес Драко, не зная, что еще сказать.

— Я только хочу вернуться в тот момент и подумать, прежде чем открывать рот, и он бы ушел, зная, что я его люблю.

— Он и так это знает.

— Я часто задаюсь вопросом, о чем он думал в тот день на работе. Надеюсь, он понял, что я бы никогда не сказала ему чего-то столь обидного, и что я на самом деле хотела сказать.

— Уверен, он понял, — Драко склонил голову набок и оглядел ее профиль. — Почему эта мелочь тебя так волнует?

Она вздохнула:

— Потому что мне невыносима мысль, что, что бы с ним не произошло, это случилось в тот момент, когда он злился на меня.

* * *

Люпин подошел к Сириусу, стоявшему у одного из огромных окон в Большом Зале, из которых открывался вид на лужайку за замком.

— Ты Гермиону не видел? Нам нужно возвращаться в Р.Д.

— Я видел, как она какое-то время назад спускалась к квиддичному полю, — Сириус скрестил руки на груди. — Я за нее беспокоюсь.

— Она теряет надежду, да?

— Все мы теряем, Ремус. Столько времени прошло... если он все еще жив, значит, его держат где-то в очень хорошо скрытом месте против воли, — он взглянул на старого друга, обеспокоенно нахмурив брови. — Скажи мне то, чего не упоминаешь в докладах. Скажи мне правду. Что ты знаешь?

Ремус вздохнул.

— Если и есть величина меньше нуля, чтож, именно столько у нас информации. Охранник в Р.Д. видел, как Гарри дезаппарировал, некоторое время спустя его видели в Лондоне у флориста, покупающим розы и это, друг мой, все. Он пропал без следа. Такое ощущение, что мы показали его фотографию чуть ли не каждому в Соединенном Королевстве — и ничего. Никто не знает, куда он направился от флориста. Рядом там есть укромная аллея, откуда он мог аппарировать домой, и он так, должно быть, и сделал, потому что машину в тот день не брал. Если он и ходил куда-нибудь перед тем, как аппарировать, мы об этом не знаем. Через некоторое время после того, как он ушел от флориста, его, скорее всего, похитили.

— Ты уверен, что его похитили?

— А какое еще есть объяснение? Они, должно быть, были очень хорошо подготовлены, чтобы захватить его так оперативно и так долго удерживать.

— Тебе не кажется, что он, может быть... — Сириус не смог заставить себя договорить.

— Я не хочу об этом думать, но такую возможность нельзя исключать, — Ремус сжал челюсти. — Сириус, Гарри очень могущественный волшебник, как мы оба знаем. Я едва могу себе представить, чтобы кто-то мог удерживать его в течение двух месяцев, и чтобы об этом никто не узнал.

— Так же маловероятно, чтобы кто-то мог его убить, и никто бы об этом не узнал. Если Круг или кто-то из этого сброда сумели бы его убить, они точно не стали бы этого скрывать. Подумай, что бы тогда стало с их боевым духом, не говоря уже про наш!

Ремус покачал головой с озадаченным выражением лица.

— У меня нет свежих идей. В данный момент ничто не кажется мне вполне вероятным.

— Только оптимистично относиться к ситуации становится все труднее, — раздался еще один голос. Мужчины обернулись: оказалась, у них за спинами стояла Гермиона. Она медленно подошла к ним, лицо ее было мрачным, но целеустремленным. — Я не знала про розы, — тихо сказала она.

— Об этой детали мы умолчали, чтобы отсеять тех ненормальных, которые клянутся, что он заперт у них в чулане для метел, — Сириус запнулся. — Кроме того, я уверен, что они были для тебя. Мне показалось, было бы жестоко о них упоминать.

— Я ценю ваше беспокойство о состоянии моего рассудка, но, уверяю вас, я в полном порядке. Да, я подслушивала. Что до моего эмоционального состояния... чтож, у меня в жизни не много было душегубного отчаянья, и я не могу его описать. Но я полностью себя контролирую.

— Оно и видно, — сказал Сириус.

Какое-то время она ничего не говорила.

— Знаете, что в последнее время не дает мне спать ночами? Кроме обычного?

— Что же?

— Бывают такие моменты, когда я даже надеюсь, что он мертв. Просто чтобы знать наверняка. А то этот лимб, эта неизвестность... Не знаю, сколько я еще смогу это выносить. Если бы он был мертв, я не знаю, как бы я это пережила, но я бы, по крайней мере, знала, что с ним случилось, — она закрыла глаза рукой и сделала глубокий, судорожный вдох. Сириус приобнял ее за плечи. — Боже, я не могу больше плакать. Я не знала, что можно проплакать столько, сколько проплакала я в последние два месяца.

— Не знаю, как тебе это удается, — сказал Сириус. — Если бы Корделия бесследно исчезла, через два месяца я бы лежал в постели круглые сутки и ждал бы, пока не умру от недоедания.

— Ты сейчас так думаешь, но если бы это случилось на самом деле, тебе бы пришлось найти способ существовать, несмотря на боль. Ты бы выкарабкался из депрессии, высушил слезы, заставлял бы себя вставать по утрам, есть, вдыхать и выдыхать, даже если бы не мог вспомнить, зачем ты это делаешь.

* * *

25 ноября 2007 года

— Гермиона! Иди ужинать!

Она сбежала по лестнице, улыбаясь и вдыхая аромат стряпни Джорджа. Четверо ее сожителей сидели на своих местах за столом. Она нахмурилась, оглядываясь.

— Гарри еще не вернулся?

— Нет, наверное. Ты его не видела?

— Нет.

— Наверное, просто заработался и не смотрит на время, — предположил Джастин. — Этот новый помощник его до сих пор достает?

— По-моему, Гарри начинает к нему привыкать. Он не говорил об убийстве вот уже, эм... несколько дней, — она уселась под смешки сожителей, слегка хмурясь при взгляде на пустой стул Гарри. Он не говорил, что так задержится. Самое позднее — в семь, сказал он, а было уже восемь.

Поужинав, домочадцы переместились в гостиную. Это была большая комфортабельная комната в передней части дома, оснащенная телевизором, видеоплеером и стереосистемой, с большим мягким диваном и креслами с откидными спинками. Джастин, Джордж, Лаура и Чжоу уселись смотреть фильм, а Гермиона расположилась в любимом кресле-качалке с книгой в руках.

Время шло. Гермиона обращала на книгу все меньше и меньше внимания и все больше беспокоилась из-за того, что Гарри опаздывает. Она встала и подошла к окну, смотря на дорогу.

— Он аппарировал, Гермиона, — мягко напомнила Лаура. — Ты не увидишь, как он едет.

Гермиона вздохнула и села обратно, но забытая книга осталась лежать на столике переплетом вверх. Гермиона сидела, нервно сплетая и разъединяя пальцы, пока уровень напряженности в комнате стойко шел вверх.

Наконец, в девять тридцать с нее хватило.

— Пузырь, — позвала она. Последнее нововведение, позволившее Проводным пузырям выходить за пределы Р.Д. и служить средствами связи на расстоянии, сильно облегчило всем жизнь. Этот способ определенно был быстрее сов. Перед Гермионой появился ее пузырь цвета морской волны. — Хочу поговорить с Гарри Поттером, — пузырь немного померцал, а потом остановился, умудрившись показаться ей растерянным. — Гарри? — пузырь снова замерцал, но безрезультатно. Гермионе в желудок скользнула ледяная струйка нервозности. — Ладно, дай мне Наполеона Джонса, — пузырь опять померцал и разом ожил.

— Да? — раздался голос Наполеона.

— Это Гермиона.

— Ой, привет, красавица! Чем могу служить?

— Где Гарри? Он до сих пор на работе? Мой пузырь не может его найти.

Пауза.

— Он ушел в шесть часов, — обычная оживленная веселость исчезла из голоса Наполеона. Когда пропадал агент разведки, смеяться было не над чем. — Он не вернулся домой?

— Нет, — ответила Гермиона, не сумев сохранить ровный голос. — Ты уверен, что он ушел?

— На все сто. Он дал мне кое-какие задания и сказал, что будет дома, если у меня появятся вопросы. Он не говорил, что задержится где-то, уж точно не на три часа.

— Он мог отправиться куда-то на задание? Куда-то в такое место, о котором не мог тебе сказать?

— О нет. Его расписание у меня, и даже если бы он не сказал мне, он точно сказал бы тебе.

К этому времени Лаура, Джастин и Джордж уже стояли рядом, забыв о фильме, и внимательно слушали.

— Наполеон... его нет там, и его нет здесь. Он не присылал мне сову и опаздывает уже больше чем на три часа. Это не нормально.

— Нет, не нормально, — короткая пауза. — Я созываю глав отделов. Ты начинай рассылать сов во все места, где, по-твоему, он может оказаться, — снова пауза. — Мы проверим в больницах и маггловской полиции.

Гермиона вздохнула.

— Хорошо. Держи меня в курсе, — пузырь исчез. Гермиона подняла взгляд на друзей, на лице ее было четко видно волнение.

— Я позвоню Джинни, — сказала Лаура.

— За мной Хогвартс, — добавил Джастин и вышел вслед за Лаурой.

Джордж сел на корточки перед ее креслом.

— Его, наверное, просто куда-то вызвали, и он не смог с нами связаться.

Гермиона кивнула.

— Ты должен понимать, почему мне в голову лезет худшее из возможных происшествий.

— Конечно, — он уверяюще ей улыбнулся. — Я пошлю сову своим: посмотрим, может, они его видели.

— Действуешь наобум.

— Так и придется, раз мы понятия не имеем, куда он делся, — Джордж похлопал ее по руке и вышел из комнаты.

Гермиона с секунду сидела на месте, размышляя. Потом резко встала и направилась в кабинет, чтобы отправить парочку сов.

* * *

Два часа спустя Гермиона начинала чувствовать, как паника сковывает ей разум, хоть она и старалась, как могла, держать себя в руках. Ни один, никто из их друзей и коллег вообще не видел и не получал известий от Гарри. Он дезаппарировал из Р.Д. после шести и, судя по всему, с тех пор его никто не видел. Гермиона мчалась по коридорам штаба Р.Д. в пункт слежки за оперативной обстановкой, круглый зал под каменным куполом с множеством маленьких окошек для сов и большими картами, предназначенными для отображения положения дел. Когда она вошла, Агро и большинство глав отделов уже были там.

— Ремус, будешь координировать агентов в Лондоне. Нужно будет прочесать все места, которые Гарри хорошо знает, включая Шеперд’з Буш и Кингз Кросс. А, Гермиона. Мы готовимся высылать поисковые группы.

Она нахмурилась:

— Разве вам не нужно сутки ждать или еще что-нибудь из этой чуши?

— Может, маггловской полиции это и необходимо, но мы не можем тратить время зря. Гарри — хорошо тренированный оперативник и не стал бы уходить куда-то просто так, никому ни слова не сказав. Исчезновение любого, кто знает то, что знает он, это серьезная проблема, а мы и так уже достаточно времени потеряли, — Арго глянула на часы. — Сейчас только начало первого. Нам вряд ли повезет найти кого-то, кто мог его видеть, но выходить на поиски с драконогончими самое время.

Гермиона кивнула, в тайне обрадовавшись, что они так быстро продвигаются. Она знала о драконогончих, так как те входили в программу обучения отдела по Слежке и Получению Информации: это были неприметные маленькие собачки с обостренным нюхом на магию. Они могли учуять чье-либо колдовство так же, как чуют запахи ищейки. Все, что им понадобится, это любой предмет, который Гарри заколдовал или трансфигурировал, и они смогут почуять его присутствие в области на милю вокруг.

— Точно так же можно было бы искать методом тыка, — мрачно сказала Гермиона, — так как нам не известно, где он может быть. Аппарировав, он в прямом смысле слова мог направиться хоть куда.

Выражение лица Арго стало каменным.

— Ты, конечно, права, но откуда-то же надо начинать.

* * *

25 января 2008 года

Гермиона в мыслях вернулась к тому кошмарному вечеру, пока сидела в крошечном кабинете на двоих с открытыми перед ней конспектами. Воспоминания о том, что произошло, были туманными и нечеткими. Она помнила, как сидела в пункте слежения за оперативной обстановкой, как поступали доклады, все отрицательные. Она помнила, как ей все больше и больше хотелось услышать хоть что-то, что угодно. Когда настало утро, и по-прежнему ничего не было слышно, она забилась в уголок и впервые зарыдала от страха и разочарования.

Поиски продолжались и продолжались, не принося результатов. Чем больше проходило времени, тем больше нарастала уверенность, что Гарри постигло какое-то несчастье. Агенты стали отслеживать его врагов, которых, к сожалению, было много, и выбивать из них всю информацию, какую только могли. Были захвачены и допрошены волшебники из Круга, по причине важности дела возросли слежка и тайное прослушивание разговоров известных темных оперативников. Единственное, что выяснилось после этого расследования, так это что все, как-то связанные с Кругом, были так же озадачены исчезновением Гарри, как и Р.Д.

Дни проходили, а окружающие, отмечавшие, как Гермиона хорошо держится, неловко выказывали одобрение ее угрюмой решимости и упорному стремлению. На самом деле, этот стоицизм был маской, под которой она скрывала чистейший ужас и безнадежное отчаянье, все больше заполнявшие ее сердце с каждой проходившей минутой.

Она отбросила перо и схватила свое пальто, решив, что на сегодня с нее хватит. Она, следуя за пузырем, направилась к контрольно-пропускному пункту. Чтобы вернуться к нормальному ученическому распорядку дня, ей потребовалось несколько недель, но она признавала, что даваемые ей трудные задания хорошо помогали разуму, уставшему от беспокойства и воображения самых ужасных возможностей.

А теперь теоретически поиски продолжались, но на практике они уже прекратились. Гермиона не ожидала, что они будут вечно его искать, и была благодарна за те усилия, что приложил каждый агент; но два месяца — это долго. Она, Ремус и Наполеон продолжали делать все возможное в свете того, что все от них ожидали, и она знала, что Сириус не оставлял попыток добыть новую информацию, но они были маленькими, а мир — большим.

Она с радостью аппарировала домой, наслаждаясь тем крошечным моментом своего дня, когда она могла притвориться, что уйдет из Р.Д., вернется домой и обнаружит, что там ее ждет Гарри. Всего долю секунды перед тем, как появиться в Байликрофте, она могла наслаждаться этой милой фантазией, которая разбивалась вдребезги, когда Гермиона таки появлялась, а Гарри там не было, как не было его там многие недели.

Вместо него ее поприветствовала Лаура.

— Как прошло собрание?

— Как обычно, — вздохнула Гермиона, позволяя Лауре снять с себя плащ. — Мы сидим в кабинете Минервы, таращимся друг на друга и надеемся, что кто-то поведает нам какую-то секретную информацию, которую раньше умудрялся держать в тайне, но всем нечего сказать. К нам приходят новые люди, напрасно надеясь, что побудят нас подумать о чем-то, что мы упустили, но этого не происходит. И мы таращимся друг на друга, и я притворяюсь, что не замечаю их жалеющих взглядов и обеспокоенных лиц, — она, тяжело ступая от усталости, протопала в кухню. Джордж, как всегда, оставил ей бутерброд и немного фруктов. Она не была особо голодна, но все равно принялась за них. Лаура уселась за кухонный стол рядом с ней.

— Выглядишь уставшей.

Гермиона, медленно жуя, кивнула:

— Я так устала, что едва могу видеть.

— Ты не спала.

— В этом нет ничего нового. Не думаю, что за последние два месяца мне хоть раз ночью удалось по-нормальному выспаться. Трудно расслабиться, когда все, что лезет в голову — это большое пустое холодное место рядом со мной, — Гермиона бросила на тарелку свой наполовину съеденный бутерброд и уперлась локтями в стол, закрыв лицо руками. Она несколько раз судорожно вдохнула, чувствуя у себя на плече успокаивающую руку Лауры. — Мне все кажется, что я его увижу, — прошептала Гермиона.

— Увидишь?

Гермиона опустила руки и скрестила их на груди, словно пытаясь оградиться от чего-то.

— Мне все кажется, что я зайду за угол или открою дверь, а он будет там, — она закрыла глаза. — Сегодня я побежала за мужчиной, которого увидела на улице, за высоким мужчиной с темными волосами. Каждый раз, когда я такого вижу, мне приходится останавливаться и приглядываться, просто чтобы посмотреть, не Гарри ли это. Тот мужчина обернулся ко мне лицом, и это был не Гарри, это никогда не Гарри, — она со вздохом сдавила переносицу большим, указательным и средним пальцами. — Он всюду мне мерещится, Лаура. Я никуда не могу пойти, не услышав его голоса в толпе или его шагов на лестнице. Я не могу оглядеться, не увидев его глаз, но когда я смотрю туда снова, их уже нет, — она взглянула на Лауру. — Ты, должно быть, думаешь, что я сошла с ума.

— Нет, милая. Я не думаю, что ты сошла с ума. Я думаю, что ты перенесла ужасную потерю и еще с ней не смирилась.

— Как я могу с ней смириться, если не знаю, жив он или мертв? — закричала Гермиона. — Я не могу оплакивать то, что, еще не известно, ушло ли! — она стукнула кулаком по столу, заставив подпрыгнуть тарелки. Потом со вздохом прикрыла рукой глаза. — Мне так его не хватает, Лаура, — тихо призналась она.

— Я знаю.

Гермиона встала и принялась расхаживать туда-сюда, обхватив себя за локти.

— Ты знаешь, люди... по большей части женщины... постоянно мне говорят, как удивлены были, когда обнаружили, какой Гарри классный парень, и как я, должно быть, счастлива, раз он мой. И знаешь что? Они правы. Он классный парень, — Лаура кивнула. — Люди, которые его не знают, этого не осознают. Они видят лишь некую мифическую фигуру, стоящую между ними и всем злом мира, которого они боятся, и обычно они предполагают, что он, должно быть, надменный, или что с ним трудно ужиться, или что он упрямый, или уверенный исключительно в своей правоте, — она говорила быстро, а глаза наполнялись слезами. — Но это все не про него. Он добрый, самоотверженный, дружелюбный и сильный... — Гермиона смахнула слезу со щеки. Лаура задавалась вопросом, зачем Гермиона все это говорила, ведь Лаура все-таки тоже знала Гарри... а потом ей пришло в голову, что Гермионе, возможно, необходимо было все это вспомнить, поскольку она начинала уверяться, что больше никогда его не увидит. — У него есть чувство юмора и способность иногда смотреть на вещи под необычным углом. Он хороший лидер, он умный, храбрый...

— Не говоря уже о том, что сексуальный, очаровательный, до жути в тебя влюбленный и обращается с тобой, как с особой королевских кровей...

— Видит Бог, у него такое хозяйство, что поверишь в существование высших сил...

Лаура заплевала весь стол кофе:

— Гермиона!

Женщина перестала расхаживать и посмотрела на подругу:

— О Боже, неужели я сказала это вслух?

Лаура уставилась на нее с открытым ртом, а потом обе расхохотались. Гермиона плюхнулась на стул, хватаясь за живот и дико и радостно хохоча.

— Мать честная! — не переставала повторять Лаура, сотрясаясь от беззвучного смеха. — Боже мой! — она положила ладонь Гермионе на руку. — Милая моя, это просто здорово, — они потихоньку успокоились, фыркая и вытирая заслезившиеся глаза. — А теперь серьезно, ответь на вопрос... это правда?

Гермиона вскинула бровь:

— Это едва ли твое дело.

— Кто твоя лучшая подружка?

— Ты.

— Тогда это мое дело, — лицо Лауры смягчилось. — Кроме того... тебе нужно о нем поговорить. Не о том, где он, или сколько он уже пропадает. Просто о нем, — она шаловливо ухмыльнулась. — Так что выкладывай. Это правда?

Гермиона слегка застенчиво улыбнулась и опустила взгляд на свои руки.

— Ну... да, — она выдохнула сквозь зубы и расслабилась. — Ой, ну хорошо. Хочешь поговорить о сексе? Давай поговорим о сексе. Но я требую полной взаимности.

— Естественно. Ну, я слушаю. Мне не стыдно признаться, что мне всегда было очень интересно. Так... как у вас?

Гермиона наклонилась ближе, на лице у нее расцвела дьявольская улыбка.

— Лучше чем у меня когда-либо было, я тебе так скажу.

— Правда?

— Ну, то, что чувствуешь себя так, будто крышу у тебя вот-вот сорвет, это считается? — она взяла стакан молока и отпила чуть-чуть, наслаждаясь удивленным выражением лица Лауры.

— Иди ты...

— Знаешь, секс меня никогда особо не волновал. Признаю, это правда. У меня до Гарри было... — она быстро посчитала в уме, — пять любовников и, конечно, все было мило и интимно, и я чувствовала себя эротично, но я никогда по-настоящему не понимала, чего при этом кричать, — она вздохнула. — Но после того первого раза с ним, ну... я поняла. Так женщине полагается себя чувствовать.

Лаура улыбнулась:

— Я знаю, что ты имеешь ввиду. Мой первый любовник был моим единственным любовником, так что сравнивать мне в общем-то не с чем, но я предпочитаю думать, что нам с ним повезло. Не скажу, что я когда-нибудь испытывала такое острое ощущение, каким, ты, похоже, наслаждаешься регулярно.

Гермиона засмеялась, потом посерьезнела.

— Я бы соврала, если бы сказала, что не скучаю по сексу, но секс — лишь малая часть. Я... — она шмыгнула носом. — Когда мне снятся кошмары, и я от страха просыпаюсь, его нет рядом, чтобы обнимать меня, пока я не усну в его объятьях. Его нет рядом, чтобы говорить, что я хорошо справляюсь с учебой. Его нет рядом, чтобы так целовать меня в шею, что мне кажется, будто у меня колени превращаются в воду, — она тряхнула головой. — Я по-прежнему его люблю, только его нет рядом, чтобы я его любила.

* * *

4 октября 2007 года

Гарри опустился на постель к ней лицом, тяжело дыша. Гермиона повернулась на свою сторону, смахивая со лба мокрые от пота волосы, и обняла его за грудь. Несколько секунд они целовались, давая пульсу вернуться в норму.

— Ух, — выдохнула она ему в губы, слегка задыхаясь.

— Опять эта докторская лексика.

— У меня нет слов.

Он снова ее поцеловал.

— Чтож, думаю, на сегодня я достиг контрольной скорости сердцебиения.

— Знаешь, чтобы извлечь какую-то пользу для сердечно-сосудистой системы, нужно не останавливаться минут двадцать — сорок.

Он улыбнулся ей в губы:

— Если тебе кажется, что я могу не останавливаться полчаса, тогда у тебя до смешного завышенное мнение о моей энергии.

Гермиона засмеялась и перевернула его на спину, чтобы можно было пристроиться у него на груди. Она повернула голову и стала целовать его вдоль ключицы, улыбаясь оттого, что чувствовала, как легкая дрожь от ее прикосновений проходит по его телу. Она расслабилась в его объятьях, положив голову ему на плечо.

— Сколько времени?

Он бросил взгляд на часы на прикроватном столике.

— Вот черт, второй час ночи.

— Нам нужно в Р.Д. к девяти.

— Давай скажем, что мы заболели. Давай просто просидим тут весь день, не вылезая из постели. Можно валяться тут, болтать обо всем, что бы ни пришло в голову, и заниматься любовью, когда захочется.

— Как бы заманчиво это не звучало, я сомневаюсь, что ты бы наслаждался ситуацией, зная, что в твое отсутствие дивизией заправляет Наполеон.

— Боже мой, — простонал Гарри.

— Не понимаю, почему ты его так ненавидишь.

— Потому что он...

— Да, я знаю обо всех его прошлых ошибках. Не похоже на тебя быть таким недоброжелательным и злопамятным.

— Он мне просто не нравится.

— Ну а мне кажется, что он очаровательный.

Гарри пробурчал что-то нечленораздельное.

— Мало того, что он весь день мозолит мне глаза, теперь он попрал неприкосновенность нашей спальни.

— Неприкосновенность, как же. Мы сами целому дому дали наслушаться нашего первого раза.

Она почувствовала, что он ухмыляется.

— Неловко вышло, да?

Она подняла голову и посмотрела на него:

— У нас была уважительная причина. Этот первый раз был таким... чудесным.

— И с тех пор становится все хуже и хуже, так?

Она шлепнула его по руке:

— Нет, идиот. Я не это имела ввиду, — она подтянулась вверх и положила голову на подушку рядом с ним. — Я имею ввиду, что с тобой все гораздо лучше, чем что-либо, что у меня было со всеми остальными.

Он улыбнулся и провел пальцем по ее щеке:

— Осторожней, мое эго.

— Хм, ну, возможно ты заслуживаешь большого эго в этой области.

Он наклонился и поцеловал ее.

— Если хочешь знать, дело не только в тебе. Для меня это тоже совершенно новый уровень. Конечно, я всего лишь половина этого уравнения. Возможно, это ты заслуживаешь большого сексуального эго.

— Нет, — тихо возразила она. — Целое — это больше чем сумма частей. Все великолепно не потому, что ты хорош, или я хороша, а потому что мы вместе — ты и я, — она вернулась в его объятья. Он положил руку ей на затылок, и она почувствовала его губы у корней волос. — Я тебя люблю, Гарри, — сонно пробормотала она, чувствуя, как на нее накатывает дремота.

— Я тебя тоже люблю, — прошептал он.

Через несколько секунд оба уже спали.

* * *

7 января 2008 года

Зал для проведения аутопсии Р.Д. находился глубоко в недрах здания, как и полагалось комнате, предназначенной для исследования смерти. Гермиона быстро шла по коридору, сердце колотилось в груди. Бешенное отбытие из Байликрофта в памяти отпечаталось лишь часто сменяющимися отрывками... темнеющее небо, прочь за двери, аппарация к контрольно-пропускному пункту. Это может быть Гарри, это может быть Гарри. Слова Ремуса повторялись в мозгу. Нашли тело... это может быть Гарри...

— Ты очень спокойна, — заметил Ремус, догнав ее.

— Я уже как-то это пережила, помнишь? Жуткое уведомление о том, что Гарри мертв? Это может быть правдой, а может и не быть. Если правда — тогда буду реагировать. Если нет — тогда я не хочу тратить драгоценную энергию на преждевременную скорбь, — они вошли в морг и обнаружили, что Сириус с большей частью персонала Р.Д. уже там. Лицо у Сириуса было бледным и осунувшимся. Когда они вошли, он поднял взгляд, потом подбежал к Гермионе и обнял.

— Сириус, — с трудом сказала она. — Какие новости?

— Я видел тело, — хрипло ответил Сириус. — Это он.

Гермиона похолодела... но она еще не была готова в это поверить.

— Дайте я посмотрю.

Ее провели в комнату для исследований, где лежало единственное покрытое простыней тело. Гермиону охватило сильное чувство дежа вю, она вспомнила тот день, когда пробудила Гарри от некромиметического сна и узнала о его работе. Она жестом попросила всех отойти, не доверяя себе в данный момент общение с другими людьми.

Она подошла к телу и откинула простыню. Когда показалось лицо, она судорожно вдохнула. На вид это действительно был Гарри. Тело уже частично разложилось, но было все равно узнаваемо, кожа, пусть и обесцветилась, по-прежнему была большей частью неповрежденной. Шрам был виден четко.

Она сняла простынь полностью и медленно обошла тело, осматривая его. Маленький пучок седых волос у правого виска. Веснушка под скулой. От ее вида у Гермионы желудок завязался узлом... но оставался еще один тест.

Она подняла правую руку тела, собралась с духом и наклонилась, чтобы осмотреть ладонь. Долгое время она просто безмолвно стояла на месте... все в комнате затаили дыхание. Вдруг она выпрямилась и повернулась лицом к остальным.

— Это не Гарри, — сказала она, облегчение ясно слышалось в ее голосе. — У Гарри на ладони правой руки шрам в форме запятой, мало кто о нем знает.

Сириус облегченно выдохнул и нагнулся над телом.

— Оно определенно похоже на Гарри. Где кто-то мог достать его копию?

— Может, они его клоунировали, — неуверенно предположил Наполеон.

Все нахмурились.

— Клоунировали? — озадаченно переспросил Генри.

— Он хотел сказать "клонировали", — объяснила Гермиона.— Это маггловская технология, с помощью которой можно дуплицировать живое существо от любой из его клеток. Ее уже довольно широко используют на растениях и животных, но я не вижу причин, почему нельзя клонировать человека, особенно, если единственная задача клона — умереть. Шрам на лбу они могли вырезать сами.

— Зачем кому-то это делать? — спросил Сириус.

— Разве это не очевидно? — отозвался Ремус. — Чтобы мы прекратили поиски, — все посмотрели друг на друга, размышляя над этим заявлением.

— Кто-то его держит, — продолжила Гермиона. — И они хотят хорошенько убедиться, что мы не станем продолжать искать его.

27 Января, 2008

Гермиона ходила по кабинету Гарри, который, пока он отсутствовал, использовал Наполеон. Было бессмысленно пытаться справится со всей корреспонденцией в его крошечном кабинете, когда у Гарри было гораздо удобнее.

— Сейчас нам нужно хорошо подумать, — сказала Гермиона.

— И чем, по-твоему, мы тут занимаемся уже два месяца, дорогуша? Сидим на наших намозоленных задницах и смотрим Нодди по телеку (Noddy — мультипликационное детское теле-шоу, что то вроде Улицы Сезам — прим. пер.)? — сказал Наполеон, раскладывая папки с бумагами на столе. Сегодня его волосы были оттенка "светло-зелёного леса", как он сам его называл, но он даже не позаботился о прическе, как обычно это делал, так что множество маленьких косичек просто свисали с его головы.

— Нам нужно исследовать тело на предмет улик.

— Мы это уже сделали. Ничего: ни волос, ни даже табачного пепла, — сказал Ремус со своего кресла у стены.

Она продолжала мерить шагами кабинет.

— Конечно, просто из принципа, мы не можем с полной уверенностью сказать, что те, кто послал тело, это те же люди, которые могли украсть Гарри.

— Как это?

— Ну, давайте подумаем. Допустим, ты член Круга. Ты услышал, что твой самый заклятый враг внезапно исчез, и он пропадает настолько долго, что шансы на его возвращение очень малы, и их становиться еще меньше с каждой минутой. Есть ли способ воспользоваться этой ситуацией, чтобы деморализировать твоих врагов, и сделать так, чтобы Гарри никогда не нашли, прекратив его поиски? — сказал Ремус. — Они не обязательно должны создавать ситуацию, они могут просто реагировать на уже создавшуюся, притом в их пользу.

— Ну, это действительно не дает нам никакого пространства для размышлений, разве нет? — пробормотал Наполеон.

— Мы даже не знаем, в нашем ли мире Гарри сейчас, — добавил Ремус, — что если на нем использовали нечто вроде пространственной атаки, и сейчас он буквально перепрыгивает из одного времени в другое, и может вернуться к нам в любой момент?

— Вот чёрт, кажется, сегодня ночью меня будут мучить кошмары.

Гермиона села на потрепанное кожаное кресло, которое стояло ближе к столу. Она откинула голову назад и закрыла глаза.

— Как бы то ни было, можно уверенно сказать, что сегодня мы не ближе к решению этой проблемы, чем вчера.

Тишина накрыла комнату, и три агента задумались над этим довольно унылым заявлением.

Наполеон сделал глубокий вздох, резко встал и начал собирать какие-то бумаги, беспорядочной кипой складывая их подмышкой.

— Ну, я бы с радостью пообщался с вами еще, но у меня там комната, полная агентов, которых нужно заставить работать.

Гермиона улыбнулась ему.

— Ты знаешь, когда Арго сказал мне, что ты возглавишь ССО, я была действительно счастлива.

— Почему это?

— Потому, что если на земле существует то, что может вернуть Гарри обратно как можно быстрее, так это мысль о том, что ты сейчас во главе его маленького королевства.

* * *

15 Сентября, 2007

Гермиона подошла за своим Пузырём к маленькой узкой дверце в кирпичной стене. Она посмотрела на дверь с сомнением. Решив, что доверяет своему Пузырю, она решительно взялась за ручку двери и открыла её.

За дверью оказалась наблюдательная галерея, в которой с одной стороны была стена, а с другой — одно огромное стеклянно окно. Сидения были установлены, как места в театре для зрителей... на данный момент они были пусты. Только Ремус стоял напротив окна, скрестив руки на груди. Он посмотрел на Гермиону, когда она вошла.

— О, Ремус... я искала Гарри.

— И нашла, — ответил Ремус, кивая в сторону окна. Гермиона подошла к нему и посмотрела сквозь стекло.

Она увидела комнаты, квадратные и пустые, в которых стены были покрыты блестящей чёрной субстанцией, которая выглядела будто бы мягкой. Стены были зеркальные только с одной стороны, и сама галерея была примерно двух метров над полом, чтобы зрители могли видеть все, что там происходит.

— Тренировочный центр, — ответил Ремус на незаданный вопрос, — для занятий борьбой, магией, и другими видами силовых приемов. Студенты сидят тут и смотрят за профессором Никсом и его помощниками. Обычно, они сидят тут, когда у них нет занятий, потому что тренировочный зал окружен защитными заклинаниями, которые защищают тех, кто находится внутри, и чем меньше тех, кто внутри, тем эффективней работает защита. — Улыбнулся он. — Но на данный момент они не слишком жаждут быть защищенными.

Посередине тренировочной площадки стояли два человека. Один из них был Гарри, второй был незнаком ей, но, без сомнения, выглядел странно. Незнакомец был одет в военные ботинки, утепленные брюки и ярко-зелёную футболку, на которой был слоган «Для Стиффи от Сьюзан Б. Энтони» и стрелка, указывающая на ширинку его брюк. На шее у него была стальная цепь, а на руках — черные перчатки «без пальцев». У него на голове была причудливая прическа из множества косичек по всей голове, которые поражали воображение всевозможными комбинациями цветов: от зелёновато-синего до неонового желтого. А лицо было настолько усеяно разным пирсингом, что на нем можно было сделать маленькую барабанную установку и сыграть на ней хард-рок.

Гарри был одет намного сдержанней, на нем были только спортивные штаны и кроссовки. Его руки были перемотаны, а вокруг головы была перевязана бандана, чтобы волосы не лезли в лицо.

Он просто стоял, уперев руки в бока, и с выжидательным выражением лица и смотрел на оппонента, который балансировал на кончиках ног, с широкой уверенной улыбкой, и размахивал кулаками по воздуху, как ребёнок, который имитирует боксера.

— А кто это? — спросила Гермиона, кивнув в сторону незнакомца, — кто-то из Круга, тренировочная марионетка Гарри?

Ремус фыркнул в ответ.

— Это было бы прекрасно Гермиона, но, к сожалению, это новый заместитель Гарри.

У Гермионы буквально отвисла челюсть:

— Это Наполеон Джонс?

— Никто иной.

Она пораженно смотрела вглубь комнаты. Гарри никогда не описывал его внешность.

— О Господи, я знаю, что всем становится смешно, когда разговор заходит об этом парне... — она разразилась громким смехом, — Мерлинов Призрак, он выглядит, как будто Сид Вишес надругался над ним (Сид Вишес — британский музыкант, участник панк-группы Sex Pistols, известный дурными наклонностями — прим. пер.)! Но что они делают?

— Гарри его инструктирует. Наполеон был зарегистрирован как регулятор, и, следовательно, не должен проходить обучение после присоединения к нам. Но, по сути, мы обязаны выяснить все его способности. Кстати, я не верю в то, что они вообще у него окажутся. Он очень горяч, во всех разговорах аргументы «против» выдает его палочка. Обычно Никс проводит тестирование, но на этот раз Гарри настоял на своей кандидатуре. Знаешь, он был просто непреклонен.

— Он просто хочет получить законный шанс побить его, фактически не навредив ему, — сказала Гермиона. Именно для этого здесь было поставлено специальное защитное заклинание. Бойцы могут сражаться друг с другом, не волнуясь о том, что могут ранить или нанести вред сопернику. Заклинание поглощает все удары, и они становятся безвредными и безболезненными.... Но временами инструкторы ослабляли заклинание, чтобы бойцы могли почувствовать боль.

— Мне эта мысль тоже приходила в голову.

В это время, внутри тренировочной комнаты, Гарри развел руками.

— Ну, что, поехали?

— Когда ты будешь готов, папаша, — сказал Наполеон. Кажется, он вообще не обращал особого внимания на происходящее вокруг, он будто был на отдыхе.

Гарри без предупреждения быстро метнулся вперед. Гермиона вздрогнула от резкого движения, но Наполеон, хоть и выглядел расслабленным, среагировал быстро. Он нырнул под руку Гарри, и ткнул рукой в ребра своего нового начальника. Гарри от неожиданности споткнулся, но достаточно быстро спохватился, чтобы блокировать удар в челюсть.

— Вот чёрт, — прошептал Ремус. Гермиона просто смотрела, как они боролись. Едва ли её можно было назвать экспертом, но даже она видела, что Наполеона никогда не учили биться так, как учили Гарри. Скорее всего, он выучил некоторые приемы борьбы по необходимости, а некоторые наверняка на улице. Это было похоже на «шахматные баталии» Бобби Фишера и Джона Роттена. Дикие удары Наполеона, быстрые блоки, и удары ногами работали до определенного предела. Наверно из-за того, что он был не обучен профессионалами, а был уверенным в себе самоучкой, он бил так непредсказуемо и результативно. Наконец, он прыгнул в воздух и ударил ногой в грудь Гарри, отправляя его в полет на добрых три метра по залу, на мягкое покрытие, где он и приземлился с громким «пуфф». Наполеон подошел к нему, улыбаясь настолько широко, насколько это было возможно.

— Ну что, начальник... каков вердикт?

Гарри посмотрел на него снизу вверх.

— Ладно, ты принят.

Гермиона открыла дверь в зал и вошла внутрь. Мужчины посмотрели на неё, когда она вошла. Гарри покраснел и вскочил с пола.

— Ох, — сказал он, определенно удивившись, увидев её здесь, — Как...что...мы...

— Да, я смотрела, — улыбнулась она ему, — это была героическая попытка.

Наполеон подошел к ней, показывая всю свою приветливость и рот в тридцать два зуба.

— А кто эта очаровательная леди? — спросил он. — Имею ли я честь узнать ваше имя до того, как вы упадёте в обморок, узрев мои превосходно накачанные мускулы?

Гарри прочистил горло.

— Джонс, это Гермиона Грейнджер, моя невеста. Милая, это Наполеон Джонс... мой новый заместитель, — сказал он, с выражением лица я-сам-не-верю-что-говорю-это. Он явно пытался донести это до своего нового помощника, так как никогда не называл её «милая», кроме как в шутку.

С непоколебимым лицом, Наполеон поцеловал губами её руку с галантным поклоном.

— Я очарован. Ваш парень заставил меня попотеть, но я показал ему высший класс.

— Хорошо, хорошо, — прервал его Гарри, подталкивая к раздевалке. — Иди уже, это был хороший бой. У тебя тест на Тактическое Оценивание через час. Надеюсь, я не услышу, что ты снова пропустил его.

— Дыши глубже, Гарри, — бросил Наполеон через плечо, перекрывая стук своих сапог о пол тренировочного зала, — а то еще надорвешься.

Гарри только покачал головой, скрестив руки на груди.

— Интересный человек, — нейтрально прокомментировала Гермиона.

— Он чёртов идиот, вот кто он! Я уже не могу его видеть.

— Я думаю, он очень даже очарователен... И, мне показалось, что он и к тебе относится очень даже хорошо.

— Не начинай, пожалуйста. Ты бы говорила по-другому, если бы он сорвал три твоих важных миссии.

— Ох, ну ты еще поплачь из-за этого. Это уже в прошлом. Успокойся. — Гарри проворчал что-то в ответ, перекидывая снятую футболку через плечо. — Ты просто обижен, что он побил тебя.

— Он не побил меня, — быстро ответил Гарри, — он просто... воспользовался моей минутной заминкой, и завершил бой в своем стиле.

Гермиона задумалась на минуту.

— И... это, должно быть, твое определение фразы «он побил меня»?

Они направились к двери в коридор. Гарри приобнял её за плечи.

— Понимаешь, он выучил несколько приёмов уличного боя в своей никчемной пустой жизни, но это не важно, — вздохнул он, — я бы все же хотел, чтобы ты не видела этого.

— Почему? Боишься того, что он поразил твою женщину? — сухо спросила она.

— Кхм. Немного не так, как я хотел сказать, но, в принципе, верно.

— Приходи в мою комнату сегодня вечером около одиннадцати, и я дам тебе еще один шанс произвести на меня впечатление.

* * *

27 Января, 2008

Гермиона аппарировала в старой части города на улицу Шепардс Буш, чтобы спустя десять минут пообедать с Джинни в их любимом тайском ресторанчике. Плотнее закутавшись в куртку, чтобы укрыться от холодного зимнего ветра, она опустила глаза на мостовую, чтобы не видеть клубы, где они с Гарри танцевали, бары, которые они посещали, и дома, где они жили все эти годы. Ей был знаком каждый шаг, каждая щель в тротуаре, каждый порыв ветра напоминал ей о времени, когда они отказались от всего и жили ради себя. В прошлом, попытка наладить отношения с другими партнерами блокировала им возможность разобраться в собственных чувствах друг к другу. Возникали неудобные мысли и странные чувства, которые время от времени всплывали на поверхность. Все это уступило место любви, продлившейся так недолго...

Ресторан казался очень теплым. Распахнув свои гостеприимные двери, он будто призывал войти в него. Из квадратов окон на улицу лился мягкий свет. Гермиона вошла внутрь, порыв свежего холодного воздуха ворвался вместе с ней. Хозяйка заведения приветливо помахала ей... Они приходили сюда достаточно часто и считались постоянными клиентами.

Джинни уже ждала её. Гермиона повесила свою куртку и направилась к её столику. Когда она подошла, Джинни поднялась, чтобы приветственно обнять её.

— Извини, я опоздала, — сказала Гермиона, присаживаясь.

— Ничего. Я сама только что добралась, и уже хотела извиняться за опоздание перед тобой, — устало сказала Джинни. Она выглядела очень усталой и даже похудела с их последней встречи. Пропажа Гарри повлияла и на неё тоже. Она до сих пор была сильно привязана к нему, Гермиона знала и принимала это, они ведь остались хорошими друзьями. Какое-то время девушки молчали.

— Как ты?

— Справляюсь, а ты?

— Также. — Гермиона медленно обводила пальцем края стеклянного бокала. — У меня был разговор с Лаурой в ту ночь, о Гарри.

— Серьезно?

Она кивнула в ответ.

— Мы не говорили о его исчезновении, мы говорили просто о нём. Этот разговор помог мне, я почувствовала, будто Гарри до сих пор рядом со мной.

— Он и есть рядом, он всегда будет рядом с тобой.

Гермиона улыбнулась искренности Джинни.

— Я знаю. Временами, я будто чувствую его.

— И я.

— Я думаю, что мы уникальные члены клуба Подруг Гарри Поттера, половина из которых сидит сейчас за этим столом.

— Скорее, две трети. Ты серьезно думаешь, что Аллегру можно считать девушкой Гарри? Это все было просто частью плана, чтобы прикончить его.

— Верно, но он ведь не знал этого. И еще есть Ронин.

— Ты видела её в последнее время?

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Нет, и уже довольно долгое время. Я слышала, что она уехала в Венесуэлу или еще куда-то, чтобы найти «душевное спокойствие».

— Да, ей оно действительно нужно больше всего. Но, тем не менее, она бы хотела знать о пропаже Гарри.

— Эти отношения всегда озадачивали меня. Я так и не смогла понять, что он в ней увидел, и наоборот. Она никогда не выглядела слишком уж привязанной к нему.

— Однако, она была к нему привязана. И я думаю... ну, относительно того, что он видел в ней...

— Она напоминала ему об Аллегре. Да, я думала об этом. Ну, по крайней мере, она не была злой.

— Только немного жуткой.

Случайно мелькнувшая улыбка Гермионы вскоре погасла, а глаза опустились. Её пальцы начали мять уголок салфетки.

— Я... — начала она настолько тихо, что Джинни пришлось наклониться к ней, чтобы услышать, — я начинаю верить в это, — наконец смогла сказать она.

— Верить во что?

— В то, что его больше нет.

— О нет. Нет, Гермиона, ты не можешь! Ты должна поддерживать нашу надежду.

— Какую надежду? Джинни, даже если Гарри держат в сверхсекретном месте, с его ментальными способностями он бы мог отправить мне сообщение, или заставить кого-то другого сделать это за него. Он бы нашел выход. А тот факт, что я еще не слышала о нем ничего... Я хочу верить, но остается все меньше шансов, что он еще жив, — оборвавшимся голосом закончила она.

— Дорогая, ты говоришь нелогично. Он может быть без сознания, или еще что-нибудь могло препятствовать передачи сообщения. И кто там говорил о теории временного пространственного прыжка? Ведь это действительно объясняет все. Возможно, он сейчас совсем в другом временном кольце. Он вообще может просто «пережить» свое время.

Гермиона кивнула, опять водя пальцем по краю бокала.

— Я знаю это. Но... я все равно должна подумать, как жить дальше, если он действительно окажется мертв.

— А... что ты собираешься делать в этом случае?

— Ну, для начала я закричу, затем, наверное, буду плакать. Потом пойду домой, свернусь на кровати в калачик и просто разрыдаюсь. Но, в конце концов, мне придется жить в мире без него... — она вздохнула. — И, я скажу тебе, чего я точно не буду делать: я никогда не полюблю никого другого.

— Не говори этого. Это никогда...

— Нет, ты не права, — отрезала Гермиона. — У множества людей есть проблемы в браке, потому, что они женились на первом мужчине, в которого влюбились. Это большая ошибка. Первый мужчина — это не всегда самый важный человек в жизни. Если ты, смотря на своего мужчину, действительно можешь сказать, что он — последний в твоей жизни, смело иди под венец. Последний человек, за которого я бы вышла — это Гарри. Он был мне как друг, и я не представляла его себе как мужчину, — она улыбнулась подруге через стол, но это выглядело скорее печально, нежели радостно, — Когда мы впервые поцеловались, мы оба знали, что делаем. Не имеет значения, что будет после... После него уже ничто не будет как раньше. Конечно, я думаю, что это никогда не закончится, если мы будем вместе: долгая жизнь и смерть в один день, чтобы никто из нас не горевал по-другому. Если повезет... ну, есть вещи, которые нам не подвластны. Гарри помог мне пережить смерть Рона, но если и Гарри тоже мертв... я просто больше никогда не буду прежней. Возможно, я найду способ жить дальше... Но быть прежней без него? Никогда.

— Нам всем придется жить с этим. Я не хочу думать о том, как отреагируют люди, если окажется, что Гарри действительно мертв. Если тёмные силы могут убить Гарри Поттера, то какой тогда шанс выжить у простых людей? Это будет похоже на новое Темное Время...

Гермиона кивнула.

— Я знаю это, но я не могу волноваться сразу обо всех людях и разных глобальных последствиях. Я просто потихоньку сойду с ума. И я уже на полпути к этому, — тихо закончила она, и несколько минут они сидели в тишине. — Я так напугана, Джинни, — наконец прошептала она, — я действительно боюсь, что никогда больше не увижу его.

Джинни вздохнула.

— Я бы не хотела быть на твоем месте, действительно не хотела бы.

— Ты любила его, когда-то.

Она покачала головой.

— Не так, как ты. Это было по-другому.

— Как же?

— Гарри и я всегда были друзьями, но убеждали себя, что любим друг друга. А вы всегда любили друг друга и убеждали себя, что вы просто друзья.

* * *

30 Октября, 2007

Гермиона говорила с Шеем Дейли, своим другом и партнером по обучению. Они шли за своими Пузырями вниз по коридору, к их новому месту обучения. Новички в Р.Д. от нетерпения не могли усидеть на месте и громко переговаривались.

Программе обучения в Р.Д., как Гермиона узнала после регистрации, было шесть месяцев. Всего набиралось два класса на весь срок обучения. Курсы Боевой Подготовки проходили каждый день, с самого раннего утра, поэтому стажер мог проснуться, лежа на тренировочном мате и слыша брань своего инструктора о том, как можно оглушить противника различными способами по силе и продолжительности. Метод Разведки был более академическим классом, который проходил по часу три раза в неделю. Кроме того, у студентов было усиленное многочасовое обучение в одном определенном предмете с преподавателем из другого отдела. Они никогда не знали, какой именно предмет будет первым, когда приходили утром. Сегодня они начали с Методов Разведки, которые преподавала Грейс Чоу, после Методы Маскировки, которые вела команда инструкторов под руководством таинственного Сабиана; он всегда говорил с ними через его Пузырь.

Гермиона наслаждалась тренировкой. Она уделяла более значительное внимание Методам Разведки, зная, что скоро её отправят на шестимесячный курс стажировки в отдел по Слежке и Получению Информации. Ее нынешний класс состоял из двенадцати магов и ведьм со всего мира, но, как ни странно, почти никто не знал, куда его направят после стажировки.

— Я надеюсь, первой будет Стратегия и Логика, — сказал Ллоид Левелин, веселый американец, который имел невероятное сходство с Икабодом Крейном (Икабод Крейн — персонаж Джонни Деппа в фильме «Сонная Лощина» — прим.пер.). — И я слышал, Генри Убигандо действительно хороший учитель.

— Он очень хорош, — ответила Гермиона, — я встречала его несколько раз. Он всегда такой улыбчивый.

Они подошли к классу. Двери открылись перед ними, и внутри оказался большой зал, со стульями, расставленными полукругом в центре. Студенты начали занимать свои места.

— Знаете, что я слышал? — сказал Шей Дэйли. — Я слышал, нас, возможно, будет инструктировать сам Гарри Поттер, для повышения интеллектуальной составляющей, или что-то в этом роде, — каждая пара глаз посмотрела на Гермиону, которая замерла и медленно оглянулась к вопросительным взглядам. — Гермиона, это правда?

— Почему вы спрашиваете меня?

— Оу, да просто... — сказал Шей, его сарказм лился из слов, — ты просто спишь с ним, и почему это я вдруг спрашиваю тебя?

Гермиона покраснела и рассмеялась.

— Поверьте мне, я буду последней, кто это узнает. Это все большой секрет, и он бы вдвойне сильнее не хотел сказать мне, только чтобы никто не осудил его, что я якобы являюсь его любимицей, — она села на один из стульев, остальные студенты зафиксировали взгляд на ней. Хотя они знали о её связи с Р.Д, никто не решился поднять этот вопрос. У неё было чувство, что студентов распирает от вопросов. Она вздохнула и развела руками.

— Хорошо, спрашивайте.

В классе поднялся галдеж, и от удивления она немного отодвинулась. Она подняла руки.

— Стоп, давайте по одному. Да Ллойд, мы в Хогвартсе были вместе.

— Ты была старостой девочек, да?

— Да, а Гарри был старостой мальчиков.

— Я слышал, что он действительно великолепно играет в Квиддич.

— Да, это так. Он был ловцом нашего факультета все семь лет, которые мы учились, и капитаном команды, последние два. У него было множество предложений от профессиональных клубов, но он предпочел не продолжать свою квиддичную карьеру.

— Ты тоже играешь?

— Призрак Мерлина, нет. Я счастлива, когда могу удержаться на метле.

— Он был, как бы, самым умный магом в школе? — Гермиона улыбнулась на вопрос её коллег-студентов, напоминая себе, что большинство из них намного моложе её, и они знают о Гарри примерно столько, сколько знает обычный человек об Элтоне Джоне. Естественно, они хотели узнать больше. Для неё Гарри был лучшим другом и партнером по жизни. Она так привыкла к нему, что даже не замечала всего того, что стояло за ним. А для них он был уникальной знаменитостью.

— Гарри, естественно, будет первым, кто скажет, что он не был первым магом школы. Если бы мне давали галеон каждый раз, когда я заставляла его делать домашнюю работу, я бы стала очень богатой.

— Ну конечно, — раздался за их спинами громкий голос, все быстро вскочили и обернулись.

Гарри Поттер стоял в дверном проёме и держал какой-то ящик под рукой, из-за этого его мантия немного перекосилась.

— Думаешь, рассказ о моей юности подорвет мой авторитет? — сказал он, подмигивая Гермионе. Она покраснела и, смутившись, поерзала на своем месте. Он посмотрел на остальных студентов. — Доброе утро, — сказал он, направляясь к столу. Поставив коробку, Гарри начал вытаскивать из неё какие-то бумаги.

Студенты выдавили из себя «Доброе утро», уставившись на своего нового инструктора.

— Это прозвучало не слишком оптимистично. Добро пожаловать на третье занятие по Тайным Операциям. Меня зовут Гарри Поттер, я буду вашим новым инструктором. Я — Глава отделов Контрразведки и Тайных Операций, — Шепот пробежал среди студентов. Гарри перевел дыхание. — Позвольте мне сказать кое-что. Кто из вас раньше слышал обо мне? — каждая рука в зале поднялась в воздух, — Ага. И вы, конечно, заметили, что есть множество слухов обо мне и моей жизни? Да. Хорошо, вы все знаете это. Однако, как члены Р.Д, вы должны держать все, что узнаете обо мне и других членах нашей группы, в секрете. Понятно? — они кивнули в ответ. — Хорошо. Давайте продолжим. Я уже в пятый раз провожу этот урок, так что, я думаю, что знаю его очень хорошо. — Он обернулся и начал писать что-то на доске.

— Эмм... сэр? — сказал Грегор Радетич, один из студентов.

Гарри повернулся и скривился от обращения.

— Пожалуйста, умоляю вас, не называйте меня «Сэр». Это заставляет меня чувствовать, как будто мне тысяча лет. Зовите меня Гарри. Если вам не комфортно так меня звать, тогда зовите Шеф Поттер. Ну а если вы следуете протоколу, тогда, наверное, вы можете меня звать Майор (звание Гарри в РД — прим. пер.) Поттер, хотя не факт, что я отвечу, я не привык, чтобы ко мне так обращались. У тебя был вопрос, Грегор?

Он удивленно моргнул.

— Вы знаете мое имя?

— Ну, какой был бы из меня шпион, если бы я не мог узнать такой просто информации? Какой у тебя вопрос?

— Ну. Я не хочу поднимать это, но у меня есть некоторые сомнения о возможности получить справедливую оценку на этом курсе. — Остальные студенты вытаращились на него. Гермиона прикрыла глаза, шепотом проклиная его. Грегор был один из тех людей, которые всегда следовали процедурному регламенту и делали все «по правилам», как он это называл.

Гарри, и не думая возмущаться, скрестил руки на груди.

— Это не имеет отношения к тому, что я знаком с одним из вас, не так ли? — Грегор запнулся на мгновение, не зная, что ответить. — Ну-ну, не волнуйтесь. Это интересный вопрос. Если у нас будут проблемы взаимопонимания, я бы хотел их решить прямо сейчас, — он присел за свой стол. — Если он сказал об этом во всеуслышание, то, наверно, у всех вас этот вопрос крутится в голове. Ну, во-первых, я верю, что могу быть беспристрастным. Во-вторых, и это вам подтвердит любой человек, который знает её, Гермиона Грейнджер — самый умный человек, которого я знаю, и даже больше. Она просто не нуждается в моем фаворитизме. В-третьих, у меня уже есть ассистент, его зовут Галино Мейзель, он один из моих агентов. Он будет помогать мне с курсовыми и занятиями. Этот ответ тебя удовлетворяет, Грегор? — студент кивнул в ответ. — Хорошо, а теперь... — внезапно он запнулся и внимательно осмотрелся. Они все смотрели куда-то над его глазами. Он тяжело вздохнул. — Ладно, давайте покончим с этим. — Он откинул волосы со лба, — видите? Вот он. Большой шрам. Хорошенько присмотритесь, не стесняйтесь, — студенты тянулись из своих сидений, пытаясь поближе рассмотреть его. Естественно, кроме Гермионы, которая сидела, зажав руками рот, чтобы сдержать смех. Очевидно, что он делал это множество раз. — Все увидели? — он отпустил волосы, и они скрыли шрам. — Ну, а теперь давайте приступим.

* * *

— Код «Красный Занзибар».

— Враг активировал защитные талисманы, уровень четыре.

— Которые...?

— Очень опасны. Смертельны при правильном использовании.

— Каков план «А»?

— Развертываем группу реагирования в стратегически важных точках, они готовят чары для локализации периметра и идентификационные артефакты.

— План «Б»?..

— Активация обнаружения скрытых групп, применения анти-талисманных заклинаний и контрмер.

Гермиона отвечала на вопросы, по мере того, как они бежали по тропе, сквозь лес, вокруг Байликрофта. Он был неумолим... но это позволило ей отвлечься от нагрузки. Она еще не дотягивала до его уровня. Обычно, он пробегал около пяти миль в день, а она, после двух месяцев тренировок, бегала всего по три в день. Сегодня утром было холодно и влажно, но они оба были тепло одеты.

— Хорошо. Внутренние протоколы для чрезвычайных ситуаций.

— Мм... две команды магов. Призвать вражеские палочки и другие оружия. Заходить по одному, быть осторожными на поворотах, смотреть и вверх, и вниз.

— Тихие методы обезоруживания противника, вперед.

Она остановилась на мгновение, продолжая бежать на месте, словно обдумывая ответ. Он сделал тоже самое, ожидая её. Она быстро обернулась, схватила его за руки и подсекла колена ногой. Они оба упали на землю, его грудь была обхвачена её ногами.

— Ха! — сказала она.

— Ну конечно, я даже не могу отвернуться от тебя на секунду.

— Это научит тебя.

— Ты училась этому?

— Нет, просто немного... — на середине фразы, Гарри, внезапно оттолкнулся от земли и, освободившись от захвата, встал на ноги. Гермиона поднялась вслед за ним.

— Никогда не позволяй отвлечь себя беседой, — сказал он, — это старейший трюк из книг.

Она улыбнулась, и, напрягшись, спросила.

— Хочешь попробовать еще раз?

— Ох, ты просто хочешь меня разозлить, верно?

— Попробуй угадать, что я хочу.

— Ну, давай. Никс говорит, что ты продвигаешься очень даже неплохо. Докажи это.

Её глаза блеснули. Она знала, что её шестинедельные курсы тренировок никогда не позволят выстоять против него, но её мятежный дух заставил попытаться. Она глубоко вдохнула и резко сделала выпад, бросая кулак в него. Он выглядел очень маленьким. Гарри легко отклонился.

— Хорошо, — сказал он, — теперь второй... да, хорошо. Вниз, смотри за ногой. И сквозной, и снова... смотри на правый бок, я не прикрыл его. Хорошо. Ау! — воскликнул он, получив неуклюжий удар по почкам. Он наклонился, держась за бок.

— Ой, Гарри, ты в порядке? — сказала она, склонившись над ним.

— Да... но давай оставим практическую сторону для тренажерного зала. Тут нет защитных чар. — Он посмотрел на неё, — почему ты так улыбаешься?

Она попыталась скрыть её, но не смогла. — Ну... ты получил чего хотел, — сказала она.

— Да, Никс не врал мне.

— Впрочем, я никогда не буду хороша в этом.

— Тебе и не нужно будет в твоем подразделении. Каждый агент должен уметь применять базовые способности, — он выпрямился. — Ладно, давай продолжим.

Он ринулся с места, и Гермиона поторопилась за ним.

* * *

Лаура вошла в кабинет с журналом, усталая от дипломатических тёрок в офисе. Кабинет был её любимой комнатой в доме. Большой и продолговатый, он был полон гобеленов и книг. В нем по периметру стояли шесть больших столов. Стены были выполнены так, что у каждого был свое рабочее место. Камин был настолько большой, что можно было зажарить взрослого кабана, и был выложен мрамором, с искусной резьбой. Сегодня, как и в большинство зимних дней, в нём пылал огонь.

Гермиона сидела за своим столом, спиной к двери, и, поддерживая голову рукой, смотрела в одну точку. Лаура подошла к ней незамеченной и увидела, что она смотрит на фотографию Гарри в золотой рамке, которая стояла у неё на столе.

Это была странная фотография, ведь изображение не двигалось. На нем Гарри спал.

У Джастина было увлечение прошлым летом, и он снял множество ужасных фотографий, но это не была одна из них. Тут Гарри уснул лежа в плетеном кресле на веранде, скрестив руки на груди. Джастин запечатлел только его лицо и грудь, на которой была футболка. Лаура всегда считала Гарри привлекательным, но на этой фотографии, когда он без очков и с таким безмятежным выражением лица — он выглядел просто сногсшибательно.

— Привет, — тихо сказала она.

Гермиона дернулась и посмотрела на неё.

— Привет, — ответила она, перемешивая пергаменты на столе, в тщетной попытке сделать вид, будто она работала.

— Как прошел обед с Джинни?

— Хорошо. Ты знала, что она встречается с Драко?

Лаура удивленно посмотрела на неё.

— Действительно? Быть такого не может.

— Да, правда. Они вроде как начали встречаться несколько недель назад.

— Ну, он с Квинн порвал когда? В Октябре? Прошло несколько месяцев.

— Да, — вздохнула она и снова взяла фотографию.

— Ты в порядке?

— Почему все спрашивают меня об этом? — спросила Гермиона, проводя пальцами по изображению Гарри под стеклом. — Вы все знаете ответ, и даже если я скажу — что все нормально, вы будете знать, что я лгу. Зачем тогда спрашивать?

— Я не просто спрашиваю, ты ведь понимаешь. Серьезно, ты в порядке?

Гермиона улыбнулась ей.

— Все хорошо, правда. Я неплохо научилась справляться с грустью, так что вполне способна работать, — Она положила фотографию на стол и посмотрела на свою подругу. — Как у тебя так получается? Ты ведь должна переживать из-за отъезда Сорри.

Лаура села на стул, стоящий рядом.

— Я никогда не переживаю по этому поводу. Однажды я подсчитала, что за десять лет наших отношений, в одно время и вместе, мы провели всего лишь пятнадцать месяцев.

— Вау...

— Я думаю, что за то время, что мы вместе, я уже привыкла к таким отношениям, несколько недель он дома, затем несколько месяцев его нет.

— А тебе... ну, не одиноко?

Лаура усмехнулась в ответ.

— Если ты имеешь в виду то, о чем я думаю, тогда — конечно, да.

— И ты никогда не испытывала соблазн... мм...

— Желание? Конечно, но я никогда не шла на поводу у своих чувств. Эй, хотеть не запрещено. Не имеет значения, насколько ты любишь своего партнера, придет время, и ты встретишь действительно крутого парня, и начнешь примерять, как он может выглядеть в боксерах.

Гермиона засмеялась.

— У меня как-то не было времени думать о людях в боксерах.

Лаура прекратила смеяться.

— Я не уверена, что наши ситуации можно сравнивать, дорогая. Я знаю, где Сори, я могу поговорить с ним или послать сову в любое время.

— И ты всегда знаешь, что он вернется, — шепотом закончила Гермиона.

Лаура прочистила горло.

— Удалось что-нибудь вытащить из этого тела? Кто его подделал?

— Нет, мы не нашли никаких свидетельств или намеков, на то, кто мог это сделать. Но это определенно не труп Гарри, Гончие и Оракулы подтвердили это. Вообще я удивлена: неужели они рассчитывали, что это сможет обмануть нас. Обмануть меня. Нет, правда, я ведь знаю каждый сантиметр его тела, на что они рассчитывали?

— Ну, злые парни редко бывают умными.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что это не Аллегра: она никогда не совершила бы такую идиотскую выходку. Наверно, это один из её слуг, скучающий субботним вечером, решил немного нас помучить.

— Ага, ничего интересного не было по телевизору, вот он и решил нам досадить...

Они помолчали.

— Я могу кое-что тебе рассказать?

— Конечно.

— Это глупо.

— Уверена, что нет.

Гермиона сделала глубокий вдох.

— Хорошо, я рассказывала, что мы поругались тем утром? Да, ну тогда... когда он не вернулся домой, первой мыслью, которая пришла мне в голову, было: «Он бросил меня».

Лаура ошеломленно уставилась на неё.

— Не говори мне, что ты и правда подумала, будто он способен бросить тебя из-за какой-то глупой ссоры?

— Нет, конечно, нет. Но в таких ситуациях, разум порой выделывает странные штуки. Ты не можешь управлять своими мыслями, и они сплошным потоком проносятся у тебя в голове. Гарри не всегда предсказуем и иногда он бывает очень эмоционален, поэтому я...

— Это не логично, но тебя можно понять. Ты попыталась ухватиться за соломинку, в попытке понять происходящее.

— Да! Точно! Если бы он бросил меня, это было бы ужасно, но, по крайней мере, я знала бы, что он где-то.

— Он и есть «где-то». Он просто не может не быть где-то, потому, что никто не способен нарушить физические законы.

Гермиона засмеялась.

— Ну, здесь его нет и это все, что меня волнует.

* * *

Лаура проснулась еще до рассвета, набросила спортивный костюм и поспешила разбудить Джорджа.

— Что? — промычал он, переворачиваясь на другой бок.

— Джордж! Просыпайся! Сегодня же Рождество!

Он сел и начал тереть глаза, пытаясь, быстрее проснуться.

— Она уже встала?

— Нет, давай быстрее просыпайся, у нас куча работы, остальные должны подтянуться часам к восьми. Мы вчера проболтали с ней за полночь и выпили бутылку вина, так что она вряд ли проснется раньше, чем мы закончим приготовления. — Джордж медленно свесил ноги с кровати. — Я пойду будить Джастина и Чжоу, а ты спускайся вниз и разжигай камин. — И она вихрем вылетела из комнаты.

Это Рождественское утро для Гермионы Лаура планировала несколько недель. Остаться одной на Рождество, которое она собиралась провести с Гарри, стало бы для неё настоящей пыткой, но Лаура спланировала этот день так, чтобы Гермиона провела его в кругу друзей и семьи, окруженная любовью и заботой. Гермиона думала, что сегодня, как и обычно, она поедет в дом Уизли, и там встретится со своими родителями, но когда она спустится вниз, то обнаружит, что весь дом будет полон людей. Должны были прийти Сириус и Корделия с детьми, её родители, дядя с тетей, Молли и Артур, Билл и Чарли со своими семьями, Фред, Драко, Квин, Ремус, Сори, Невилл и Амелия, Перси... В доме уже будет куча народу, но если бы Лаура смогла найти еще, то она, несомненно, забила бы людьми Байлкрофт под самую крышу. Встав с утра пораньше, они с Джорджем занялись подготовкой к ужину, который собирались устроить в обеденной комнате, единственной способной вместить в себя всех гостей и великолепно украшенную новогоднюю елку гигантских размеров, самую большую из тех, что они смогли достать.

Лаура на цыпочках подкралась к дверям Чертога и, приложив к ним ухо, прислушалась, пытаясь разобрать ровное дыхание Гермионы. Она установила Заклинание Тишины так, что Гермионе не мешали идиотские шуточки Джастина, которые создавали поразительно много шума.

Солнце только начало выглядывать из-за горизонта, когда Лаура и Чоу заканчивали украшать елку. Джастин, размахивая палочкой, носился по дому, оставляя за собой побеги остролиста, яркие банты и ленты, мишуру и гирлянды. Перебегая от одного камина к другому, он широко размахивал руками и громко, несмотря на постоянные призыва Лауры вести себя по тише, выкрикивал «Инсендио!»; во всем этом была некоторая рисовка, но нельзя было не заметить стиль, с которым он колдовал. Все подарки были давно вынуты из своих тайников и грудой сложены под елкой... все гости выслали свои подарки заблаговременно, так, чтобы все смогли заполучить свои трофеи в одно время.

Около семи начали появляться первые гости. Сначала появилась Джинни, веселая, с розовыми от мороза щеками и большим пирогом в руках. Драко и Ремус прибыли сразу за ней. Сириус и Корделия приехали с закутанными в одеяла и все еще спящими детьми на руках. Родители Гермионы прибывшие вместе с сестрой Клер — Джулией и ее мужем, выглядели чуточку напряженно в окружении колдунов и ведьм.

К восьми часам все собрались в большой комнате, которая, несмотря на свои огромные размеры, оказалась практически вся заполнена людьми. Джордж, лавируя среди собравшихся, угощал всех горячим шоколадом с булочками, Джастин играл на пианино, не замечая шума вокруг, пока работали Заглушающие Чары Лауры.

— Внимание все. Я собираюсь пойти разбудить Гермиону, так что все тс-с-с. Надеюсь, что сюрприз удастся. Джастин, ты за главного. Когда мы будем спускаться по лестнице, все сидите тихо.

Она поднялась по лестнице, и, взмахом палочки убрав Заглушающие Чары, постучала.

— Входите, — услышала она.

Лаура распахнула двери и увидела, что Гермиона уже оделась и сидит у окна, уставившись на свои руки... или если быть более точным, на обручальное кольцо.

— Счастливого Рождества, дорогая, — сказала она, садясь рядом с ней.

Гермиона вздохнула.

— Я могу оставаться в комнате целый день и претвориться, что сегодня это завтра, если тебя это устроит.

— Меня это не устроит. Давай, идем, Джордж там приготовил потрясающие булочки с корицей. Мы выпьем чаю, откроем подарки и будем веселиться. — Она взяла Гермиону за руку и помогла ей подняться.

— Я не могу, Лаура. Я этого не вынесу.

— Ты справишься. Ты должная выйти отсюда и прожить этот день. Это же Рождество! Я понимаю, что для тебя это звучит ужасно, но мы любим тебя и хотим, что бы ты была с нами в этот день. Представь, как расстроиться Молли и твои Мама с Отцом, если ты не выйдешь? — Гермиона вымученно улыбнулась. — Хорошо, а теперь идем.

Спускаясь в низ, Лаура молилась, чтобы никто не выдал себя раньше времени неосторожным звуком. Они прошли через весь дом в огромную гостиную, которую они практически никогда не использовали. Гермиона ничего не заметила, пока они не остановились в дверях. Она подняла взгляд и ее глаза расширились, когда она увидела всех собравшихся.

Лаура подала знак, и все закричали: «Счастливого Рождества!» и поспешили обнять Гермиону. Первой оказалась ее мама. Гермиона, открыв рот, обняла ее в ответ. Затем она отстранилась и оглядела собравшихся.

— Великий призрак Цезаря, — сказала она. — Что вы все здесь делаете?

— В этом году мы все решили встретить Рождество в Байликрофте, дорогуша, — сказала Молли Уизли. — Это же очевидно!

Гермиона улыбнулась, и, к облегчению Лауры, улыбка выглядела искренне.

— Ох, это так чудесно! — В ее глазах блестели слезы, когда она повернулась к Лауре. — Ты это организовала, да?

Лаура покраснела.

— Ну, мне показалась, что это отличная идея. Устроить все это... для тебя.

Гермиона шагнула к ней и сжала ее в своих объятьях.

— Спасибо, — прошептала она. Она отстранилась и поцеловала Лауру в щеку. — У тебя все отлично получилось, подруга.

— Да, — ответила Лаура, но, заметив вымученную улыбку, добавила, — но это не имеет значения, — добавила она, и улыбка исчезла с лица Гермионы.

Сорри нахмурился, когда Лаура произнесла это ему на ухо. В это время Гермиона обнимала остальных гостей.

— О чём ты?

— Не имеет значения, как много людей собралось здесь, все равно она будет чувствовать себя одинокой.

* * *

Все подарки уже были открыты, а оберточная бумага валялась повсюду, как будто ураган пронесся по дому. Все заняли кресла или уселись на пол, и Чжоу начала играть помощника Санты, вытаскивая из мешка подарки, пока у всех на коленях не накопилась приличная куча. Гермиона сидела в центре комнаты, на большом вельветовом кресле, открывая подарок за подарком. Новая накидка от Сириуса и Корнели, новые диски для плеера от Чжоу. Новый чемодан от Лауры и Сорри, причудливая мягкая фетровая шляпа от Джастина. Все подарки были замечательными, но она приметила, что все подарки были подобраны таким образом, чтобы не напоминать ей о Гарри. Никаких поваренных книг и шуток о её статусе невесты, никакой свинговой музыки, никакого флирта или сентиментальных книг.

Её собственные подарки были на радость приняты друзьями. Её мама плакала над небольшим изображением в рамке: Она и Гарри. Ремус восхищался антикварной книгой по ЗОТИ, которую она нашла в магазине в Лондоне, а Шарлотта мгновенно села на пол и начала смотреть книги из небольшой корзины, которую она получила от Тёти Мионы и Дяди Гарри.

Каждый подарок, что она подарила, был помечен, как и подарки Шарлотте, от неё и Гарри.

Никто не упомянул вслух об этом, все просто благодарили за подарок. Всем в комнате было понятно, что она не могла больше слышать упоминание его имени, как и было понятно то, что она никогда не начнет встречаться с другими мужчинами и не выбросит своё кольцо в реку. Это было подтверждением того, что они были половинками одной души, и Гарри должен был вернуться.

Наконец, все подарки были открыты, и все тихо благодарили друг друга, когда Сириус встал и жестом попросил тишины.

— У меня есть еще один подарок, — сказал он, — Я долго сомневался, но я думаю, что должен это сделать. — Он опустил руку в карман и достал плоскую темно-синюю бархатную коробку, примерно двадцати сантиметров. Медленно он подвинул коробку к стулу, где сидела Гермиона.

— Гарри купил это прошлой осенью и просил меня сохранить это. Он боялся, что ты найдешь её. Это твой Рождественский подарок. От Гарри. — Он отдал ей коробку. В комнате стояла тишина. Даже маленькие дети казалось, понимали, что это важный момент.

Гермиона просто смотрела на коробку несколько секунд, пытаясь решиться. Она закрыла глаза, открыла крышку и услышала вздох Лауры со стула рядом с ней. Она глубоко вздохнула и открыла глаза.

В коробке было тонкое серебряное ожерелье, с соответствующими сережками. Ожерелье было сделано превосходно, его покрывала тонкая роспись из маленьких изумрудов и диамантов. Серьги были маленькими, с серебряными подвесками и изумрудами на концах.

— Ох, — выдохнула она, — они прекрасны. — Она дотронулась до них, и слезы скатились по её щекам. Со всей силы закрыв коробку, она прижала её к груди и плотно закрыла глаза. Она слепо передала коробку Лауре, и поднялась, чтобы обнять Сириуса.

— Спасибо, — сказала она. Он осторожно обнял её. Она отстранилась и оглядела лица друзей и родных. — Я бы с радостью отдала это, только чтобы он был рядом. — Тихо сказала она и присела на кресло.

Шарлотта поднялась, не обращая внимания на печальные лица вокруг. Она пробрела сквозь оберточную бумагу и встала напротив Гермионы, поставив свои маленькие ручки в руки своего Тети Мионы.

— Тетя Миона, ты скучаешь по дяде Гарри?

Каждая пара глаз в комнате перевела взгляд с небольшого круглого лица Шарлотты на Гермиону. Она посмотрела вниз, на невинное лицо своей племянницы, пытаясь улыбнуться.

— Да, дорогая. Я очень по нему соскучилась.

— Папа сказал, что он уехал в путешествие. — Гермиона посмотрела на лицо Сириуса. Услышав слова Шарлотты, его лицо дрогнуло, и он поднес руки к глазам.

— Верно, дорогая.

— Не плачь тетя Миона. Он скоро вернется. Он всегда приносит мне подарки. — Она погладила руку Гермионы, как взрослые успокаивают друг друга. — И если мы будем о нем часто говорить, будет казаться, что он здесь!

Гермиона улыбнулась.

— Это прекрасная идея, Шарли. — Она сильно обняла девочку, тайком вытирая слезы с щек. Она посмотрела на собравшуюся компанию.

— Ну? Это Рождество, или как? Джастин, давай споем несколько рождественских гимнов! Джордж, где пирог!? Я уже чую его!

* * *

Гермиона стояла у окна, наблюдая, как дети играют со снегом снаружи, на лужайке перед домом. Фред и Джордж наколдовали снежков и форты для двух сторон, но, к сожалению, было слишком мало детей, чтобы сыграть в действительно сильную войну.

Квин, Джинни, Чжоу и Джастин были рады присоединиться к ним.

Она дотронулась пальцем до своего нового ожерелья, которое она надела к своему зеленому вельветовому обеденному платью.

Через полчаса все сидели за длинным, элегантным, обеденным столом. Она была во главе стола, а место напротив оставила пустым, и все понимали зачем.

Ужин Джорджа был изысканным и все вышли из-за стола наевшимися.

Позже этой ночью все сидели, пили горячий сидр и смотрели «Рождественскую историю» (Версию Джорджа С. Скотта, конечно) на большом телевизоре в гостиной; а затем положили детей спать и собрались аппарировать в Лондон, для большой магической Рождественской вечеринки, которая проходила в Кью-Гарденс.

Она почувствовала присутствие своей матери до того, как услышала её голос.

— Какой прекрасный день, — сказала Клэр, взяв дочь за руку.

— Да, — прошептала Гермиона, — почти прекрасный.

— Твоя подруга действительно любит тебя, раз устроила все это.

— Я знаю. Каждый должен иметь такого друга, как Лаура.

— Твоя подруга действительно чудесная... — Казалось, Клэр готовилась сказать нечто трудное. — Милая, я так беспокоюсь о тебе. — С исчезновения Гарри, у Гермионы не было времени, чтобы проводить его с матерью, несмотря на множество приглашений в гости.

— Я в порядке, мам.

— Не надо. Твой муж пропал. Я знаю, что ты не в порядке. — Гермиона посмотрела на неё с недоумением. — И не надо так на меня смотреть. Он твой муж, пустяковые формальности не имеют значения.

— Наверное, так и есть.

— Милая, брак — это не декларация и не благословение священника. Это соглашение между двумя людьми, которые собираются разделить свою жизнь между собой. Ваш брак уже в силе, даже если ты еще не сказала «Я согласна».

Гермиона фыркнула.

— Ну, я надеюсь еще сказать «Я согласна», когда мой так называемый «почти муж» когда-нибудь вернется из той чёрной дыры, куда его занесло. — Она сама удивилась своему легкомыслию. — Ты думаешь, он сейчас лежит на солнечном пляже и его обтирают кремом целомудренные молоденькие блондинки? Ты знаешь, это была единственная возможность, которую мы не рассматривали.

Клэр рассмеялась.

— Ну, если это действительно так, то я уверена, что он думает о тебе все время.

— А я упоминала целомудренных молоденьких блондинок?

— Конечно, это звучит также вероятно, как и другое. Нужно отправить всех агентов обследовать острова Маю, и быстрей! — сказала Клэр, посмеиваясь. — Ох, дорогая, как мы можем шутить об этом?

— Можем, если я хоть время от времени не буду получать разрядки, то от тоски и отчаяния, я сойду с ума.

— Дорогая, я...

— Нет, мам, пожалуйста, не надо. Я не могу больше слушать утешения. Сейчас Рождество и Гарри не с нами, — вздохнула она, скрестив руки на животе. — Знаешь, какая-то маленькая часть меня все же надеялась, что, когда я утром спущусь по лестнице вниз, то увижу его сидящим там, и что он скажет: «Извини, я немного задержался, но вот я здесь, с Рождеством!» Я даже не понимала, насколько я этого хотела, и сильно разочаровалась. Но я скажу тебе одну вещь... это день — знаковый. До этого времени мы могли надеяться и предполагать, что он где-то есть, и просто не может связаться с нами, но теперь... нет, не после сегодняшнего дня. Где бы он ни был, он бы вернулся к Рождеству. Значит, кто-то не желает, чтобы он вернулся назад — и он пожалеет, очень-очень скоро.

* * *

Гермиона вытерла пот, но не остановилась, вымещая на боксерской груше всю накопившуюся злость. Наполеон стоял за грушей и придерживал её, чтобы та не качалась под ударами Гермионы. Она вскрикнула, нанося мощный удар ногой от бедра. Наполеон отступил на шаг назад и выглянул из-за груши.

— Что-то ты сегодня очень злая, подруга.

— Знаешь.... если бы кто-нибудь сказал мне... пару лет назад... — выдохнула она, между ударами, — что я буду... учиться надирать задницы... я бы сказала ему, что он сумасшедший! — Она остановила качающуюся грушу и вытерла рукой пот со лба. — Я была тем еще книжным червем.

— Думаешь, сейчас ты не книжный червь? Милая, ты делаешь это только потому, что это нужно делать. Будь у тебя возможность избежать всех этих физических упражнений, ты бы ей не воспользовалась?

Гермиона передохнула и снова начала атаку на грушу.

— Не уверена... это... довольно весело... и помогает... выпустить пар! — выкрикнула она, нанося удар с разворота. — Ай, чёрт! — сказала она, потирая внешнюю сторону бедра.

— Не стоит использовать этот удар на таких твердых предметах, милая. Можешь потянуть себе что-нибудь. Что с тобой такое сегодня?

— Я раздражена!

— Хорошо. Теперь ты перестала хандрить и начала злиться, — он снова встал за грушей. — Что тебя злит? — спросил он, знаком показывая ей продолжать. — Расскажи обо всем Доктору Наполеону.

Не обращая внимания на боль в ноге, Гермиона сжала кулаки и снова встала перед грушей, нанося по ней удар с каждым предложением.

— Меня злит эта работа. Злят люди, которые делают мою жизнь чертовски запутанной. Я злюсь на его родителей, от которых он унаследовал эту тупое генетическое отклонение, превратившее его в ходячую мишень. И больше всего я злюсь на НЕГО — выкрикнула она, — за то, что бросил меня! — она отступила назад, и, уперев руки в колени, пыталась отдышаться.

— Это нормально, — сказал Наполеон.

— Поцелуй меня, Наполеон.

Он вытаращился на нее.

— Эээ?

Она схватила его за грудки и рывком притянула к себе.

— Ты слышал! Поцелуй меня!

— Знаешь, это ведь сексуальное домогатеммммм, — начал он, но был прерван, когда ее губы накрыли его. Мгновение он сопротивлялся, а затем сдался. И только он начал получать удовольствие от происходящего, как она оттолкнула его. — Какого черта?

Она отступила на несколько шагов.

— Ты видел это? — закричал она, обращаясь к потолку. — Я поцеловала его! Твоего помощника, которого ты так отчаянно ненавидел, я его поцеловала! И было даже приятно! Тебе лучше вернуться и остановить меня до того, как я сделаю это еще раз...

— Эй, спокойно, — сказал Наполеон, подойдя и положив руку ей на плечо. Она отпихнула его снова.

— Черт тебя подери, Гарри! — закричала она, потрясая кулаками. — Из чего, ты думаешь, я сделана? Из стали? Я не могу это больше выносить!

Наполеон уселся на пол, рядом с ней. Пару секунд он молчал, прислушиваясь к ее неровному дыханию.

— Не позволяй этому сломать тебя, дорогуша. Пусть эти события сделают тебя сильнее, жестче, — тихо сказал он.

— Я не хочу быть сильнее и жестче, — она подняла на него взгляд. — Прости за... ну, ты знаешь.

— О, тебе не за что извиняться. Я просто обожаю целоваться с женщинами находящимися на грани нервного срыва, которые используют меня, что бы разозлить своего жениха.

Она улыбнулась.

— Вовсе я не на грани нервного срыва. И... прости.

— Милая, ты кричала на потолок и пыталась заставить ревновать человека, которого здесь нет. Полистай Фрейда, пожалуйста.

— Я лишь... выпускала пар. И, может, это звучит странно, но ты единственный, с кем рядом я могла бы сделать это, не стесняясь.

— Сложно стесняться рядом с человеком, который ходит по улице в таком виде, как я, — он обнял ее за плечи. — Давай, порыдаем как следует, вместе, а?

— Не хочу я рыдать, я хочу хорошенький секс! — воскликнула она.

— Милая, кажется, я плохо на тебя влияю. Ты заметила, что говоришь, как старый раненый моряк, после того, как общаешься со мной?

— Иногда нужно выпустить пар, — сказала она.

— Ох и ах! Дай мне знать, когда я смогу заняться сексом с тобой.

— Как хочешь, — она встала и предложила ему руку. — Если это когда-нибудь случится, то только в тот день, когда я откажусь от Гарри полностью.

— Так ты говоришь, что когда и если ты откажешься от Гарри, я буду первым на очереди?

— Нет, ты будешь первый с конца.

— Ох, чёрт!

— Наполеон Джонс, мне кажется, ты слегка меня разыгрываешь.

— Нет. Я сильно тебя разыгрываю.

— Это не слишком хорошо, заигрывать со мной, учитывая, что я невеста такого ревнивого человека, что может убить тебя одной мыслью.

— Ах, ты просто не поняла. Когда я сказал «сильно», я имел в виду «ни капельки». — Он вздохнул, когда они подняли свои мокрые футболки и направились к двери. — Но это не имеет значения, твое сердце принадлежит Гарри.

— Вот это — правда.

— А вот на все остальное, можно претендовать? Ой! — воскликнул он, когда она шлепнула его по затылку.

Они покинули тренажерный зал и направились обратно домой. Но Гермиона не видела печального выражения лица Наполеона, когда она спускалась вниз, в холл.

Печального потому, что ему было тяжело смотреть на её боль, и он знал, что она связана с его боссом сильнее, чем это кажется. С человеком, с которым он никогда не сравнится.

One day, one night, one moment

My dreams could be tomorrow.

Enya

Один день, одна ночь, один момент

Мои сны могут завтра сбыться.

Январь 30, 2008

Когда что-то происходит, это происходит мгновенно.

Гермиона сидела на кухне и перебирала горох в большой чашке. Эти простые повторяющиеся действия позволяли ей отвлечься, приводили её в состояние спокойствия. Ни мыслей, ни эмоций. Пробежав рукой по куче гладких горошин, она ладонью зачерпнула еще одну горстку стручков.

— Ох, — сказала Гермиона, роняя горох и начиная массировать сведенное судорогой плечо.

Джордж, стоявший у раковины, взглянул на нее.

— Все в порядке?

— Просто немного устала.

— Тяжелая тренировка?

— Почему сегодня должно быть сложнее, чем обычно? — пробурчала Гермиона, возвращаясь к гороху.

— О, ты ведь сама знаешь. Я думаю, что ты столько сил отдаешь тренировкам, чтобы когда ты найдешь того, кто похитил Гарри, ты смогла бы хорошенько надрать ему задницу.

— Что ж, наверное, это так, — улыбнулась Гермиона — Лаура дома?

— Она на учебе. Джастин наверху. Он не спал всю ночь. Кто-то обнаружил большую группу волшебников в Сюррее, и он со своей командой до утра подчищал память нежелательным свидетелям. Что касается Чжоу, то ее сейчас нет в городе, она в рекламном туре с Минотаврами.

Какое-то время Гермиона и Джордж сидели в тишине, слушая звуки родного дома: скрип крыльца на веранде, как-будто кто-то качается на веревочных качелях, свист ветра в стальных перилах балкона. Хруст сухих веток на деревьях и множество щелкающих звуков, напоминающих обеденный час в китайском ресторане.

Входная дверь открылась и захлопнулась снова.

Гермиона замерла, нахмурившись.

— Кто это может быть? — Джордж отвлекся от плиты и обернулся.

— Может, Джинни решила зайти на обед? — пожала плечами Гермиона.

— И не предупредила?

Гермиона поднялась и направилась в холл, удивляясь: «Кто же мог войти, не постучав?» Джордж шел следом; она остановилась так резко, что он чуть не налетел на нее.

Гермиона открыв рот, уставилась на вошедшего, ее ноги задрожали.

* * *

Гарри Поттер стоял на пороге, перебирая совиную почту.

— Боже мой,— прошептала Гермиона. Не веря своим глазам, она ущипнула себя так, что слезы потекли из глаз. Нет, это был не сон. Гарри все еще был здесь, бормоча что-то про себя и перебирая пришедшие письма.

— Джордж, ты видишь его?

— Угу, — сказал Джордж хриплым голосом.

Гарри не замечал их, замерших и уставившихся на него. Он взглянул на центральную лестницу.

— Я дома!— крикнул он.

Гермиона буквально примерзла к месту. Она услышала скрип отодвигаемого кресла, а затем как будто кто-то просто отбросил его назад, и бежал к ним. В дверях появилась Лаура, ее глаза расширились, когда она увидела пришедшего.

— Эй, Чант,— сказал Гарри. — Гермиона еще злится на меня? Стоит готовиться к худшему?

Лаура ничего не сказала.

— Ты в порядке? У тебя такой вид, будто ты привидение увидела!

Лаура молча подняла дрожащую руку и указала за его плечо, в сторону кухни. Гарри обернулся и увидел Гермиону и Джорджа, стоявших в проходе. Он сделал несколько шагов к ним, и Гермиона заметила в его руках букет роз. «Эти розы для меня» — подумала она. Он поймал ее взгляд и улыбнулся.

Вид его улыбки, то, что она представляла себе тысячи раз за эти недели, сломал ее паралич. Гермиона ничего не сказала; она не смогла бы ничего сказать, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Она просто пробежала через фойе и запрыгнула на него, обхватив руками и ногами, как утопающий хватается за соломинку. Гарри пошатнулся, сделал шаг назад, но удержал равновесие; розы посыпались из его рук на отполированный до блеска деревянный пол фойе. Гермиона закрыла глаза и мертвой хваткой вцепилась в его шею, как будто боялась, что он может снова исчезнуть, если она его отпустит. «Я чувствую, что это Гарри — думал она, — он пахнет, как Гарри».

— Ох... я... дорогая... мне нужен воздух, — прохрипел Гарри.

— Великий Мерлин, Гарри, где тебя носило? — спросил подбежавший Джордж.

Гарри нахмурился.

— Я был на работе, — медленно произнес он, тоном как будто предлагал сэндвич на пикнике. — Это место, куда я хожу почти каждый день.

Джордж в шоке отшатнулся от друга. Гермиона соскользнула на пол и уставилась на Гарри в непонимании. Она все еще не была уверена в том, что видит. Лаура сделала несколько неуверенных шагов вперед.

— О Боже, — сказала девушка. — Он ничего не помнит.

Прежде чем кто-либо успел среагировать на это заявление, входная дверь была выбита взрывом, и люди начали вбегать в дом. Лаура отскочила к стене, освобождая проход. Арго Пфеффенрот возглавляла пришедших.

— Вот он, — сказала она, указывая на Гарри, — взять его под стражу.

Гарри развернулся, тревога отразилась на его лице.

— Арго, какого черта? Я не думаю, что я совершил что-то за последний час, за что можно было бы арестовывать меня!

Выражение ее лица оставалось неизменным.

— Извини, Гарри, — она махнула двум волшебникам стоящим сзади нее, и они подхватили Гарри подруки.

Гермиона, чья способность думать вернулась в ответ на новую атаку на ее любимого, выскочила перед Арго, расставив руки в стороны.

— Стойте! Он не знает, что произошло!

— Это не имеет значения, — сказала Арго. — Пожалуйста, отойди...

— Черт подери, что все это значит? — воскликнул Гарри, игнорируя людей, державших его.

— Я не отойду! Вы не заберете его снова! Сначала вам придется пройти через меня!

Услышав это, Наполеон, которого она до сих пор не замечала, сделал быстрый шаг вперед и, схватив ее за талию, оторвал от земли. Гермиона попыталась ударить его кулаком, но в этой безумной атаке все приемы рукопашного боя мгновенно вылетели у нее из головы.

— Оставь ее в покое, Джонс! — прогремел Гарри, стряхивая двух волшебников, державших его. — Если ударю я, будет больнее, обещаю!

— Извини, Шеф. Ты все поймешь потом. — И он поволок сопротивляющуюся Гермиону в гостиную. Несколько волшебников пошли за ним, но большинство остались и принялись за осмотр Гарри. Гарри уставился на Арго, его лицо исказилось от гнева.

— Кто-нибудь объяснит мне, что за чертовщина здесь творится?! — кровь прилила парню к лицу. В этот момент Люпин отделился от толпы и подошел к нему.

— Гарри, послушай, мы все объясним, но сначала мы должны проверить тебя, убедиться, так сказать, что ты не представляешь угрозы...

— С чего бы я стал угрозой? Что происходит с Гермионой? Почему вы все так на меня смотрите? — его голос стал выше, мысли спутались, он начинал паниковать.

— Просто успокойся. Все будет в порядке.

— Успокоиться? Ты хочешь, что бы я успокоился!? Я вхожу в свой дом, и моя невеста вешается мне на шею так, как будто уже и не надеялась увидеть меня, и вы все ведете себя, будто я — ваш злейший враг! — он попытался освободиться от волшебников, удерживавших его. Гнев и ярость переполняли каждую клеточку его мозга.

— Гарри, пожалуйста, верь мне. Я все объясню тебе, но немного позже.

Гарри мгновение смотрел на Люпина и слегка расслабился.

— Хорошо, Ремус. Я верю тебе, но тебе лучше дать мне на все происходящее самый правдивый ответ, и как можно скорее!

* * *

Наполеон посадил Гермиону в центр гостиной и закрыл французские двери, ведущие в фойе. Два волшебника, стоявшие рядом с ним, скрестили руки на груди.

Она подалась к Джонсу, сгребла его за ворот свитера и притянула к себе.

— Если ты не пустишь меня к нему сейчас же, то я за себя не отвечаю!

— Прости, милая моя. Я хотел бы, но не могу.

— Почему? — прошептала она в отчаянии, — Ради Бога! Там Мой Гарри, он был неизвестно где целых два месяца, и как только он вернулся, вы тут же забираете его! Я едва успела прикоснуться к нему! — Она отклонилась назад, к спинке дивана, но явно старалась держать себя в руках. — Послушай. Ведь он сказал... сказал, что не знает, что произошло. Он думает, что его не было всего день. Он, должно быть, растерян и сбит с толку...

— Я понимаю, но...

— Ты ничего не понимаешь! — закричала она — Никто из вас не понимает, каково это, слышишь меня?! Я не спала два месяца! Не могла думать ни о чем, не могла работать дольше пяти секунд! Каждую минуту, каждый день, я беспокоилась о нем и уже не надеялась увидеть его снова!

— Вооу! — пробормотал он, поднимая руки, — Просто остынь, хорошо? Пора переходить на кофе без кофеина.

Это был не совсем удачный момент для шуток. Лицо Гермионы исказила ярость. Она рванулась вперед и нанесла удар. Жестко. Не просто пощечина от разгневанной женщины, а удар от бедра, нанесенный агентом разведки. Голова Наполеона опрокинулась назад, но он не сдвинулся с места. Девушка закрыла лицо руками, и из ее груди вырвался сдавленный крик. Лаура, тихо стоявшая возле двери, подбежала к ней. Обхватив Гермиону за плечи, она усадила ее назад на диван.

— Садись, — мягко произнесла она, и Гермиона послушалась.

— Лаура... Мне кажется, что я схожу с ума...

— Ложись, — произнесла Лаура, глядя на Наполеона. — Дыши медленно, милая.

— Почему она не может увидеть его? — спросил Джордж, наступая на Наполеона, которого он никогда не видел.

Наполеон посмотрел на Гермиону, которая сидела согнувшись и опустив голову, пока Лаура гладила ее.

— Это слишком опасно, — сказал он. — Мы не знаем, где он был и что с ним делали. Он может быть опасен. Он будет изолирован, пока мы не проверим, все ли в порядке.

— Он не угроза, он пришел с букетом роз! — сердито сказал Джастин.

— Тот факт, что он не считает себя опасным, не делает его таковым, — мрачным тоном сказал Джонс. — Когда кто-то вроде Гарри исчезает на два месяца и затем внезапно объявляется вновь... мы должны быть очень осторожными.

— Эм, как вы оказались здесь так быстро? — резко спросила Лаура.

Наполеон опешил.

— Ну, когда Гарри исчез, мы установили вокруг дома оповещающие заклятья, которые должны были предупредить нас, если он вернется.

— Было бы неплохо, если бы нас поставили в известность.

— Вас не волнует то, что он представляет опасность, — ровным тоном произнесла Гермиона. Она села ровно, и была гораздо спокойнее, — Вы лишь беспокоитесь, что он мог сдать информацию.

— Ну, и это тоже.

— И с каких пор ты стал частью Организации, Наполеон? — сказала она, — Ты должен быть верен Гарри, своему боссу.

— Так и есть. Но прежде всего, я агент Р.Д, Гермиона. Как и ты. Я знаю, как много он для тебя значит, но когда тебя вербовали, ты согласилась игнорировать свои чувства, если они идут в разрез с интересами или угрожают безопасности Р.Д. Это не всегда легко, но это необходимо. Ты знаешь не хуже меня, что мы не можем позволить ему разгуливать без присмотра, пока не получим хоть какое-то представление о том, где он мог быть и через что ему пришлось пройти. Ты также знаешь, как опасен он может быть, если его сознание подверглось изменению или "он" — это не "он".

Гермиона вздохнула:

— Я знаю... Но мне от этого не легче.

* * *

Гарри сидел на стуле, скованный по рукам и ногам.

— Это необходимо? — тихо спросил Люпин.

— Хотелось бы обойтись без этого,— сказал Генри Убигандо, стоявший позади Гарри и наблюдающий за происходящим.

— Я бы правда хотел знать, каких именно моих действий вы боитесь, — сказал Гарри.

Арго подтолкнула табуретку и села перед ним, два мага прикрепили к его вискам по шершавому медному медальону.

— Гарри... Я хочу, что бы ты смотрел на меня и слушал только мой голос.— Он кивнул. — Хорошо. Сейчас. Какой сегодня день?

— 25-ое Ноября.

Она обменялась взглядом с Ремусом. Все затаили дыхания, глядя на Гарри.

— Гарри... уже конец Января. Тебя не было около двух месяцев.

Одно долгое мгновение Гарри лишь смотрел на неё. Потом он моргнул, и на его лице появилась улыбка в стиле «ну-да-хорошая-шутка».

— Хех. Да, я так и подумал.

— Той ночью ты покинул Р.Д. и так и не вернулся домой.

Гарри наморщил лоб.

— Это какая-то глупая шутка?

Арго протянула руку, и один из волшебников подал ей газету. Она развернула ее так, что бы он смог увидеть то, что там написано.

— Гарри, это сегодняшний номер Ежедневного Пророка. Видишь дату? 30 января 2008, — Гарри взглянул на ее и, его лицо побледнело. — Послушай меня. Ты ушел из Р.Д. в 18:00, 25 ноября. В 21:30 Гермиона связалась с Наполеном потому, что ты не появился дома. Он сообщил мне, и мы начали поиски. Мы обнаружили, что тебя видели в Тоттенхеме, на Корт Роуд, покупающим цветы. После этого ты исчез.

Гарри затряс головой.

— Нет. Этого не может быть. Нет... Я всего лишь покупал цветы.

Ремус склонился над ним и положил руку на плечо.

— Гарри, тебя не было около двух месяцев. Мы искали тебя... но все безрезультатно.

Гарри поднял взгляд на Ремуса, его дыхание участилось.

— О нет. Нет.

— Мы так волновались за тебя, — успокаивающе сказал Люпин. — Мы действительно рады, что ты вернулся.

Гарри уставился в пол, его глаза бегали из стороны в сторону. Он тщательно обдумывал все сказанное. — И ты ничего не помнишь? — спросила Арго.

Он покачал головой.

— Нет. Я покинул РД около 18:00 и собирался домой. Я купил цветы для Гермионы и аппарировал из Лондона во двор. Я вошел и... остальное вы знаете. — Он вскинул голову. — Гермиона!

Ремус кивнул.

— Да, Гарри, ей было очень тяжело.

Он дернулся в кандалах.

— Освободите меня, я должен ее увидеть!

— Нет, не сейчас, сначала мы должны проверить тебя. Где бы ты ни был, кто-то очень не хочет, чтобы ты это вспомнил.

Он задрал голову и уставился прямо на нее.

— Не заставляй меня применять силу Арго. Ты же знаешь, что я могу.

— Гарри, пожалуйста, позволь нам сделать несколько предварительных тестов, и ты сможешь увидеть ее. Хорошо?

Гарри с неохотой расслабился. Арго кивнула магам, стоявшим вокруг кресла, и они начали помахивать палочками и бормотать заклинания. Входная дверь с шумом открылась, и через мгновение Сириус вбежал в комнату. На его лице появилась улыбка, когда он увидел Гарри, он подбежал к нему и присел около стула.

— Слава Богам, Гарри, — сказал Сириус, беря его за руку.

Гарри взглянул в лицо своего крестного.

— Сириус... это правда? — прошептал он.

— Правда... Сегодня 30 января. Два месяца с тех пор, как мы видели тебя в последний раз. — Гарри сжал руку Сириуса так, что ему, вероятно, стало больно, но виду он не подал.

Гарри закусил губу, его глаза застилал туман.

— Она... С ней все хорошо?

Сириус вздохнул.

— Мне бы хотелось солгать тебе, Гарри. Она прошла через ад. Когда ты исчез... это было ужасно для нее. Представь, если бы это она исчезла без следа. — Гарри кивнул. — Но она никогда не теряла надежды, что с тобой все хорошо и ты вернешься домой. Она не прекращала поиски, даже когда большинство из нас стали думать, что это безнадежно, — он посмотрел Гарри в глаза, — Ты правда ничего не помнишь?

— Нет, — сказал Гарри, от всего произошедшего его голос казался моложе. Он взглянул Сирусу в глаза, — Мне кажется, будто я схожу с ума, Сириус. Я не знаю, что и думать.

— Я не могу даже представить, что ты сейчас чувствуешь.

— Мне кажется, что это просто ночной кошмар. Я все жду, когда я проснусь и буду счастлив, что все это не реально. Я перевернусь, обниму ее и снова засну, и на этот раз мне будут сниться сны о плюшевых кроликах или какая-нибудь другая ерунда... все что угодно, только не это.

* * *

Наполеон печальным взглядом наблюдал за Гермионой, которая сидела на диване, обхватив голову руками, а Лаура обнимала ее за плечи. Он ненавидел то, что ему приходится делать и себя за то, что делает это... хотя маленькая, микроскопическая эгоистичная часть его боялась возвращения Гарри, и он(а) был(а) рад(а) держать ее здесь хотя бы немного дольше, даже если это причиняло ей боль.

За его спиной послышался стук. Гермиона с надеждой взглянула туда, но это был всего лишь Ремус. Он вошел и сел на тахту перед Гермионой. Все собрались вокруг, чтобы узнать, какие новости он принес.

— Он в порядке, — сказал Ремус. Гермиона облегченно улыбнулась и сжала его руку.

— Что произошло?

— Мы пока не знаем. Но мы спросили у Оракула о его возрасте и... — он замолчал.

— Что он сказал?

— Он сказал, что возраст — 27 лет и 6 месяцев.

Гермиона кивнула.

— Что это значит? — спросила Лаура.

— Это значит, что он не совершил путешествие во времени на два месяца, — сказала Гермиона. — Оракул измеряет возраст не математической разницей между сегодняшней датой и датой твоего рождения, он измеряет возраст физически, определяя время, которое ты живешь. Если бы Гарри пропустил эти два месяца, он бы появился на два месяца моложе чем должен быть. Но это не так.

— Что означает, что он жил где-то все это время, — сказал Ремус, — Но он не может вспомнить. Его память очень профессионально заблокирована.

— И когда они закончили с ним, они отправили его назад, не оставив никаких следов... они вернули ему одежду и дали букет цветов. — Гермиона стукнула себя по коленям, — Чертовщина какая-то! — Она снова посмотрела на Люпина. — И нет никаких знаков, которые могли бы подсказать, где он был?

— Пока нет. Мы попытаемся сломать заклинания, блокирующие его память, но не здесь. Нужно доставить его в штаб-квартиру для этого.

Гермиона потерла лицо ладонями.

— Могу я увидеть его? — не глядя на Ремуса спросил она снова, как будто так было больше надежды.

Люпин раздумывал всего мгновение.

— Конечно, идем со мной, — он встал, подав ей свою руку.

Гермионе, которая не ожидала положительного ответа, потребовалось мгновение, что бы отреагировать. Она вскочила, игнорируя поданную руку, оттолкнула Наполеона и двух агентов, что стояли у дверей. Ремус поспешил за ней, стараясь не отставать.

* * *

Гермиона сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Ее рот открылся, но слова застряли в горле, когда она увидела его. Она все еще не до конца осознавала происходящее, какая-то часть ее была уверена, что это все нереально и, как только она войдет в комнату, он окажется лишь миражом.

Гарри стоял рядом со сковывающим креслом, в котором он, по-видимому, недавно сидел, и потирал запястья, пока волшебники снимали маленькие медные талисманы с его висков.

— Нашли что-нибудь интересное? — полушутя спросил он у Генри Убигандо.

— Ничего, что могло бы помочь, — сказал Генри. — Очень сильное заклинание и чем бы оно ни было, именно из-за него ты не можешь ничего вспомнить, — он усмехнулся и изогнул одну несуществующую бровь. — Правда, я узнал пару очень интересных и секретных мыслей, в которых присутствовала Профессор Трелони и большая чаша для пудинга...

— Ха-ха. Это так нужно говорить со старшим офицером? — никто в комнате не замечал ее присутствия.

Гарри повернулся к другим агентам.

— Хорошо. Убедились, что я не бомба с часовым механизмом? Мне нужно увидеть ее. И не говорите мне, что нужно провести еще тесты, потому что тогда я...

— Гарри — сказала она, ее голос звучал так, будто он шел откуда-то издалека.

Все в комнате замерли. Гарри медленно повернулся к ней. Генри внезапно очень заинтересовался содержимым своего портфеля.

— Хм... Мне надо... хм... проверить кое-что. — Сказал он, торопясь к дверям и отводя взгляд.

Гермиона едва ли заметила его уход или бормотание других агентов, которые внезапно вспомнили о неотложных делах и спешно покидали комнату. Все, что она видела, был Гарри, стоящий посреди комнаты и выглядящий, как маленький потерянный мальчик, который не знал, где найти платформу 9 и 3/4.

Она взглянула в его глаза и поняла, что он знает, о том, что произошло и глубокую скорбь за то, что ей пришлось пережить. Он выглядел истощенным и сбитым с толку. Все эти мысли пронеслись у нее в голове за одно мгновение. Он улыбнулся ей, жизнь возвращалась в его глаза. Она рванула вперед и встретилась с ним в центре комнате. Ее руки прикоснулись к нему, и в следующее мгновение она оказалась в его руках. Ее ноги оторвались от пола, когда он крепко обнял ее. Ее руки обвили его шею, слезы потекли по щекам. Одно долгое мгновение она висела на нем, прижимаясь так крепко, как только могла, она закрыла глаза, боясь, что это всего лишь наваждение, которое исчезнет, если она поверит в это. Она чувствовал кости на его плечах под ее руками, чувствовала, как бьется его сердце, чувствовала его волосы на своей щеке. Какой бы ни была истина, он был реальным. Он был как Гарри, рельефный шрам на его спине, подарок от Алегры Синг, который она чувствовала через рубашку. Его руки, обнимающие ее, были такими же сильными, и можно было ощутить запах мыла от его рубашки, смешивающийся с неясным запахом пота, исходящим от его кожи. Она положила голову ему на плечо, ее тело постепенно расслаблялось, выходя из того напряженного состояния в котором пребывало на протяжении двух прошедших месяцев. Он был живым, это не обман. Облегчение было таким сильным, что сделало ее слегка легкомысленной. Он поставил ее, обхватил руками за талию, ее руки заскользили по его шее, она притянула его лицо к своему. Плачь застрял у нее в горле, когда они отчаянно поцеловались. Она чувствовала его настойчивость, и это соответствовало ее чувствам. Она пропустила свои пальцы через его волосы, ощутила его теплое дыхание на своем лице. Он снова поднял ее в своих руках, она прижалась к нему изо всех сил, единственное, что было плохо — ее слезы промочили его рубашку. И они стояли так, полностью отдавшись своим чувствам, не говоря ничего.

В конце концов, он опустил ее на землю и улыбнулся, вытирая слезы, бегущие по ее щекам. Ее руки безудержно блуждали по его лицу и плечам, убеждая себя в его материальности.

— Ты настоящий, — пробормотала она. Он кивнул. Она прикоснулась к его щеке и заглянула ему в глаза. — Я думала, что уже никогда тебя не увижу.

Он взял ее руки и прижал к своей груди.

— Мне так жаль, — прошептал он.

— За что? Он отстранился от нее недоверчиво.

— Эмм... Я могу представить, что чувствовал я, если бы оказался на твоем месте...

— Да, это был ад. Но сейчас это не имеет значения. Не ты виноват в этом, Гарри. Я сейчас настолько безумно счастлива, что мне кажется, я могла бы простить тех, кто забрал тебя у меня. — Она расслабилась в его руках, обхвативших ее за талию. Он прижался щекой к ее волосам, одной рукой придерживая ее голову.

— Ты ничего не помнишь, — сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая.

— Нет, ничего. Мой мозг настаивает на том, что я видел тебя этим утром, — он вздохнул. — Часть меня, все еще считает, что это нереально.

— Поверь мне — это реально. Я прожила каждую минут этого. — Она заколебалась. — Я почти сошла с ума, Гарри. Беспокоясь и надеясь и скучая без тебя.

— Ты выглядишь гораздо более нормальной, чем выглядел бы я, окажись на твоем месте.

Она улыбнулась ему. Ее сердце билось чаще, глядя на его родное и такое дорогое лицо.

— Это удивительно, сколько сил может найти в себе человек, когда это необходимо.

Вдруг его глаза расширились, и он испуганно вздохнул.

— Я пропустил Рождество, не так ли? — сказал он.

Она кивнула.

— Давай я расскажу тебе об этом, но не сейчас. — Вздохнула она. — Сейчас наша основная задача выяснить, что с тобой произошло.

Он пристально посмотрел на нее.

— Я не говорил тебе, что... ну, что все возможные последствия нашей ссоры в моей голове были не на столько ужасны?

— Ох, я поняла тебя. Давай обсудим это после. — Она подалась вперед и поцеловала его, долгим и медленным поцелуем, в который она постаралась вложить всё, что чувствовала в этот момент... ну если не считать маленький презент, который она приготовила на потом. — Я скучала по этому лицу. — Прошептала она. — Я скучала по твоим поцелуям. — Он улыбнулся, притянул ее руку к своему лицу и поцеловал. Она провела пальцем по его щеке. — Гарри, я так тебя люблю.

Он несколько раз моргнул, его глаза затуманились. Гермиона взглянула вниз на их переплетенные руки.

— Ты не представляешь, как часто я хотела сказать тебе это, вместо того, что сказала, тем утром, когда ты исчез. — Это был глупый спор. Ты не хотела обидеть мою мать. — Конечно, нет! Я лишь хотела сказать, что ты-то парень и что ты не поймешь всех этих «женских штучек»! — И из-за этого я почти не мог работать. Я все думал о случившемся целый день. Она застенчиво взглянула на него. — И... Ты тоже был прав. Я все равно крупно поругалась с мамой в Лондоне. Все-таки это была глупая ссора. — Впрочем, могу поспорить, что мы запомним этот урок. — Я не могу себе представить, что буду спорить с тобой сейчас. Он усмехнулся.

— Мы должны запомнить эти слова, — Он поднял руку и намотал прядь ее волос на палец.

— Там целая толпа людей, жаждущих увидеть тебя.

— Они могут подождать. Давай поднимемся по задней лестнице и уединимся в читальном зале.

— Хм, какой шаловливый мальчик, — сказала она, смеясь. Гермиона чувствовала себя такой счастливой, смеясь с ним, что ей казалось, будто она могла бы сбросить оковы гравитации и взлететь. — Звучит очень привлекательно, но я думаю, что нас очень скоро начнут искать... и найдут.

— Ну, хорошо, — сказал он так неохотно, как будто соглашался выкосить целый луг ножницами. — Идем.

Она улыбнулась ему, и они направились к дверям, как можно крепче прижимаясь друг к другу. Гермиона сделала глубокий вдох и открыла двери.

На одно мгновение, сцена в фойе замерла перед ее глазами. Лаура и Джинни сидящие бок о бок на второй ступеньке главной лестницы. Джинни выглядела беспокойной и держала руки перед собой, как будто не была уверена, что с ними делать. Джастин и Джордж, стоявшие рядом с ними с видом Нужно-Позаботиться-О-Женщинах. Сириус и Ремус, стоящие около дверей зимнего сада, сблизив головы, о чем-то тихо беседовали. Арго напряженно сидела у стены на стуле с прямой спинкой, агенты, разбившиеся на группы, стояли там же. Когда дверь открылась, все обернулись к вошедшим, не закончив фраз и замерев на полушаге.

Ни кто не знал, как следует реагировать. В конце концов, Джинни вскочила и бросилась через фойе. Она обхватила Гарри за шею и крепко обняла. Застыв на секунду, пораженный ее реакцией, он тоже обнял ее и улыбнулся:

— Эй, Джин, — сказал он.

Она отстранилась и улыбнулась ему:

— Ох, Гарри... става Богу, ты вернулся. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Ее поцелуй как будто был выстрелом, возвещавшим о начале 100 метрового забега, Гарри внезапно оказался окружен друзьями, которым не терпелось поприветствовать его. Гермиона отступила в сторону, позволяя желающим подойти к нему. Она потерла лицо, чувствуя себя гораздо более уставшей, чем это казалось ей возможным и чем она осознавала до сих пор. Сначала Гарри обняла Лаура, потом Джастин и Джордж, одновременно постукивая его по спине и подшучивая над ним и пытаясь скрыть свое облегчение.

После нескольких шумных и запутанных минут Гермиона получила возможность подойти к нему и взять его под руку. Она не могла помочь, но чувствовала, что не хочет делить его с кем-либо, и понимание того, что вскоре ей придется отпустить его, вырисовывалась перед ней мрачной перспективой. Умом она понимала, что он будет надежно защищен, и что вероятность его повторного исчезновения ничтожно мала, но ее чувства отказывались внимать голосу разума.

Арго стояла в стороне, пока встречающий комитет выполнял свою задачу, но теперь она выступила вперед. Гермиона крепче прижалась к руке Гарри, тревога зародилась в ее душе. Она знала, что будет дальше.

— Гарри, — тихо сказала Арго. — Ты знаешь, что будет дальше.

Гермиона шагнула вперед.

— Арго, пожалуйста. Не сегодня.

— Что происходит? — сказала Лаура, вопросительно глядя на нее.

Гермиона вздохнула.

— Согласно протоколу, Гарри должен быть немедленно изолирован, до тех пор, пока его память не восстановится или пока мы не узнаем, что с ним случилось.

— Это же смешно! — воскликнула Лаура. — Это не имеет смысла...

— Если кто-то едет в Заир, — перебила ее Гермиона, — когда он возвращается, он может являться носителем вируса Эбола, а, может, и нет. Ты поместишь его в карантин, пока не будешь уверена?

— Это не то же самое...

— К сожалению, тоже. — Сказала Арго. — И эти двое знают об этом. Волшебник, отсутствовавший 2 месяца, опасен. А Маг, отсутствовавший два месяца, опасен в сто раз больше.

Гермиона сделала глубокий вдох.

— Арго, пожалуйста. Умоляю, позволь ему остаться дома на одну ночь. Только одну. Я лично привезу его в штаб-квартиру завтра утром. Его не было так долго, ты не можешь сразу запереть его в клетку. Позволь нам... мне... провести с ним немного времени. Если нужно, оставь здесь несколько агентов. Только не забирай его так скоро, я прошу тебя.

Арго помолчала мгновение, затем взглянула на Генри.

— Что ты думаешь?

Генри засомневался.

— Это риск.

— Небольшой, — сказал Люпин. — Этот дом полон волшебников и окружён заклятьями. Я тоже буду рад остаться здесь.

— Я тоже. — Подал голос Сириус.

Арго окинула взглядом их лица и вздохнула:

— Хорошо. Но первым делом утром ты должна привезти его. Люпин, выбери нескольких агентов, которые останутся. Хм, Джонс... тебе тоже лучше остаться, — она перевела взгляд с Наполеона на Гарри, улыбнулась, заметив промелькнувшее на их лицах выражение похожее на ужас, когда они это услышали. — Развлекайтесь. — И направилась к выходу; в дверях она остановилась. Не глядя вокруг и не говоря ни слова, она резко развернулась, подошла к Гарри и крепко обняла его, затем также резко отпустила его. — Я рада видеть тебя, Гарри, — на одном дыхание произнесла она, развернулась и вышла из фойе вместе с большинством магов, которые пришли с ней.

Двери закрылась за ним, и какое-то мгновение никто не двигался и ничего не говорил. А потом Джастин привлек к себе внимание, отсалютовав в сторону дверей.

— Отличная работа, 007! — сказал он фальшивым военным голосов, — А сейчас принесите мне водки с тоником, и не забудьте маленький зонтик.

После нескольких мгновений удивленной тишины, собравшиеся разразились громким смехом, звуки которого отражались от потолка в 20 футах над ними. Казалось, что тень, нависавшая над их домом, развеялась, и все смогли свободно вздохнуть.

* * *

Без ведома Гермионы, пока она и Гарри воссоединялись, Лаура отослала сов, казалось, всем волшебникам англо-говорящего мира. Пока все отходили от убойной имитации Джастином М, первые получатели уже прибыли в виде Корделии с детьми, которые с удовольствием поприветствовали своего Дядю Гарри и не скрывали своего недовольства в связи с отсутствием подарков из путешествия в котором, как Гарри с удивлением узнал, он был. Корделия, не скрываясь, плакала, испугав Шарлоту, которая не понимала, почему мама плачет и улыбается одновременно.

То, что начиналось как ручеек, превратилось в поток, а затем и вовсе в наводнение. Чжоу прилетела домой из рекламного тура. Уизли приезжали по одному, а прибытие Молли запустило всеобщий плач. Показались родители Гермионы и ее отец отвел Гарри в сторону и отругал за то, что тот покинул его драгоценную дочь. Появился Драко и после приветствия Гарри со всем возможным в их отношениях радушием, тут же начал горячо спорить с Наполеоном, с которым враждовал.

Профессор МакГонагал, Невил и Амелия. Многие из Р.Д. Половина их класса — очень быстро дом заполнился людьми, и встреча переросла в импровизированное празднование. Джордж исчез на кухне, утащив с собой трех агентов Люпина и используя их в качестве рабочей силы, начал подавать закуски и напитки. Вскоре Джастин сидел за пианино, во всю играя какую-то заводную мелодию... Все двери в лабиринте коридоров дома были открыты, он превратился в проходной двор.

— Как ты себя чувствуешь? — сказала Лаура, шлепнувшись рядом с Гермионой на один из диванов в восточной галерее. Со своей позиции они могли видеть, как в гостиной Гарри разговаривал с Невилом.

— Кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Давай, я тебя тогда подниму и буду шевелить твоими губами, пока Джастин будет издавать смешные звуки.

Гермиона улыбнулась.

— Это странное чувство. Полной, абсолютной свободы. Нечто похожее я испытывала, когда готовилась к защите докторской. Я целые недели проводила за подготовкой, почти не спала, не ела и не пила. Часть меня не чувствовала ни усталости, ни голода, ни жажды. Я даже не осознавала этого. Как будто стресс сделал мое тело невосприимчивым к этим нуждам. Потом, когда защита закончилась, я почувствовала, что не могу больше держать глаза открытыми. Это очень похоже на то, что происходит сейчас. Весь этот стресс стал для меня настолько обычным делом, что я привыкла к нему. И теперь я испытала шок, внезапно избавившись от него. Это слегка ошеломило меня.

— Разве ты не счастлива?

Гермиона удивленно уставилась на нее:

— Ты шутишь? Я никогда не была так счастлива. Я бы с удовольствием рассказала тебе во всех тошнотворных деталях, как я счастлива, если бы не была такой уставшей.

— Почему ты не идешь отдыхать?

— Ты снова шутишь, да?

— Нет. Все хотят получить кусочек Гарри прямо здесь и сейчас. Почему бы тебе не отдохнуть и не привести себя в порядок, чтобы позже быть отдохнувшей перед тем, как он весь поступит в твое распоряжение.

Гермиона усмехнулась:

— Даже если бы я не спала всю свою жизнь, сейчас я бы смогла не спать еще немного.

* * *

Гарри шел по коридору на первом этаже в поисках Гермионы. Большинство из его доброжелателей, с объятиями и заявлениями о том, какое облегчение они испытали от его возвращения, уже ушли. Все эти приветствия все еще казались очень странными, его мозг упрямо настаивал, что он видел Сириуса днем ранее, а Корделию с детьми на прошлом уик-энде.

— Друг, — сказал Джордж, убирая с края стола несколько стаканов. — У меня не было сегодня в планах устраивать нечто подобное. Я думал, что смогу написать несколько писем или почитать книгу. В общем, я планировал заняться чем-нибудь расслабляющим. — Он улыбнулся, проходя мимо. — Я рад, что ты вернулся, Гарри.

— Спасибо, Джордж. Я хотел бы сказать, что я тоже рад вернуться, но...

— Тебе кажется, что ты не уходил. Должно быть, странно.

— Пожалуй, это именно то самое слово. — Джордж потрепал его по плечу и продолжил уборку.

Гарри шел через главный зал. Все вокруг него говорило ему о том, что его не было несколько месяцев. Длинный кусок Рождественской мишуры на вешалке для мантий. Тяжелая зимняя куртка Джастина, перекинутая через спинку стула. Северная стена кабинета, работу над которой они только начали перед тем, как он исчез, была полностью перекрашена.

Слабое движение в углу комнаты привлекло его внимание. Гермиона лежала на одном из глубоких диванах в комнате и дремала. Он присел около нее, стараясь не шуметь, чтобы не побеспокоить ее. Она выглядела такой умиротворенной и расслабленной, и ему сразу стало понятно, что в таком состоянии она была не часто за последние два месяца. Ее обручальное кольцо поблескивало на ее левой руке, которую она вместе с правой подложила под щеку. Он протянул руку и прикоснулся к ее волосам, в миллионный раз, удивляясь: как он мог быть рядом с ней столько лет и не осознавать всю глубину любви к ней. Он наклонился ближе и мягко поцеловал ее губы.

— Эй, — прошептал он, прикасаясь кончиками пальцев к ее лицу. — Все эти участники драматического возвращения утомили тебя? — дразнящим тоном произнес он.

Она пошевелилась, и ее ресницы затрепетали, когда глаза открылись. Она медленно улыбнулась, увидев Гарри склонившегося над ней.

— Мм, — пробормотала она. — Я надеюсь, это не сон. — Она обхватила его за шею, притянула к себе и поцеловала. Она вздохнула. — Все ушли?

— Кроме Ремуса, Сириуса и Наполеона с несколькими беспризорными агентами, оставленными нянчиться со мной.

— Хорошо, — она села.

— Ты выглядишь иначе, — тихо произнес он.

— Как именно?

— Я не знаю.

— Ну, пережитое мной было тем типом событий, которые меняют.

— Прости меня, — снова сказал он.

— Тебе не за что извиняться. Все, чего я хотела, это получить тебя назад, что бы ни случилось.

Он помолчал несколько минут.

— Я напуган, — в конце концов прошептал он.

— Я знаю.

— Как будто я бегу отчего-то и не могу увидеть, что это. Не могу развернуться и сражаться с этим. Я даже не могу услышать его шаги.

— Ты не один, — сказал она, поглаживая его руку. — Я знаю, ты все еще не чувствуешь этого, но это так. Ты никогда не одинок, у тебя всегда буду я, каждый день всей твоей жизни. Мы справимся с этим.

Он взглянул на нее.

— Ты самый удивительный человек, которого я когда-либо знал. Ты знаешь об этом?

Она улыбнулась.

— Запомни эти слова.

* * *

Гермиона вышла из ванной и заправила локон волос за ухо. Она нервничала, и это заставило ее засмеяться над собой. «Я нервничаю из-за секса со своим женихом. Как же это глупо!» Но это было так давно, можно считать, что сегодня снова первый раз... не то, чтобы первый раз она нервничала, слишком уж она была захвачена внезапной страстью для этого.

Гарри сидел в одном из кресел у окна, полностью одетым, с коленями, притянутыми к груди, и глядел на задний двор. Она тихо прошла через комнату и присела на край подушки, лицом к нему.

— О чем ты думаешь? — Она повернула его лицо к себе и увидела слезы на его щеках. Она участливо наклонилась ближе. — Гарри... почему ты плачешь?

— Это должно было быть наше первое Рождество вместе...

— Давай не будем думать об этом. Все это в прошлом.

— У меня был для тебя подарок.

Она улыбнулась.

— Я знаю. Сириус отдал его мне. Он прекрасен, спасибо.

— Нет, это не ожерелье. Кое-что другое. — Он наклонился и взял маленькую коробочку, которую ей было невидно из ее положения. — Я сохранил все это, что бы вручить тебе, когда мы будем одни. Я прятал эту коробку за моими запасными мантиями в чулане. — Он держал коробку между ними.

— Мне открыть её?

— Это потребует объяснений, поэтому давай лучше я. — Он снял с коробки крышку, и Гермиона подалась вперед, что бы рассмотреть ее содержимое. Коробка была заполнена... больше всего, это походило на старый хлам или мусор. Она нахмурилась и собиралась спросить что это, но он прижал палец к губам, предупреждая ее вопрос. Он засунул руку в коробку и достал небольшой листок бумаги. — Это наш номер, с первого соревнования по танцам на котором мы участвовали. Пара Номер 23. — Он положил его назад и достал другую вещь. — Это свеча из торта, который ты сделала на мой двадцать третий день рождения. Это конфетти с нашего выпускного вечера. Это лента с твоей докторской работы. Я, мм... я украл ее. — Он посмотрел на Гермиону, потерявшую дар речи. — Я мог бы продолжить, но тогда мы просидим так всю ночь. Я не представляю, почему я сохранил все эти вещи, но они здесь. Возможно, я сделал это, потому, что у меня никогда не было своей собственной семейной истории или каких-нибудь напоминаний о своем прошлом, и я хотел сохранить как можно больше воспоминаний о нас, даже когда я еще не думал о "нас". — Он закрыл коробку и протянул ей. Гермиона трясущимися руками взяла ее у него. — Я хочу, чтобы все эти вещи хранились у тебя. Считай это доказательством ограниченности моих способностей к прорицанию.

Она провела пальцами по коробке, но не стала ее открывать иначе, увидев остальное содержимое, она потеряет остатки самообладания.

— Ты знал? — прошептала она.

— Знал что?

— Ты знал... ты всегда знал, что все остальные были не для меня... ты знал, что, в конце концов, я буду с тобой?

Он покачал головой.

— Я никогда не считал себя заслуживающим того, что получал, Гермиона. Ни моей славы, ни квиддичных навыков, ни своих друзей и их преданности... и, конечно же, я не считал, что заслуживаю твоей любви.

Она улыбнулась и встала.

— У меня тоже есть кое-что для тебя. — Она подошла к шкафу и открыла верхний ящик, достала оттуда три тяжелых объемных тетради в кожаном переплете. Она вернулась к окну, села и положила тетради на колени, одной рукой придерживая стопку сверху. — В тот день, когда ты исчез, я начала вести дневники, которые я никогда не могла дописать, к сожалению. Каждый день я записывала в него о событиях, произошедших с нами, в доме и в мире. Я делала это для тебя, что бы ты смог узнать о том, что произошло, пока тебя не было. Так было вначале... но потом он стал чем-то большим. Он стал тем, кому я могла открыть свою душу, рассказать ему о своих страхах и сомнениях, о своей печали и обо всем, что происходило в моей жизни в твое отсутствие, ты сможешь найти в нем. — Она протянула дневники к нему, и он взял их, сразу же прижав к груди. — Вот. Прочти их, и ты все поймешь.

Он отложил их в сторону и, оттолкнув коробку, стоящую между ними, придвинулся ближе к ней.

— Позже.

Гермиона усмехнулась, затем придвинулась ближе и поцеловала его. Он поднял руки, снял свои очки и отбросил их в сторону. Ее руки заскользили по его груди сверху вниз, они швырнули его рубашку на пол. Ее ночная рубашка вскоре присоединилась к ней на полу, и она оказалась в его руках; по ним она скучала несколько месяцев. Ее кожа прикасалась к его коже, она чувствовала, как его сердце глухо бьется в её груди. Она почувствовала, что лежит на кровати, не помня, как они тут оказались. И весь мир исчез, остался только он... и ее удовольствие.

The door was open and the wind appeared,

The candles blew and then disappeared,

The curtains flew and then he appeared,

Saying "Don't be afraid..."

Blue Oyster Cult

Дверь была открыта и ветер вошел,

Свечи погасли и после исчезли,

Занавески дрогнули и после появился Он,

Сказав: Не бойся...

Гарри вздохнул, глядя на стеклянный потолок Чертога и розовое небо над ним, которое светлело, пока он наблюдал. Гермиона еще спала, она лежала очень близко к нему, положив голову ему на плечо и одну руку на голую грудь. Он обнимал ее осторожно, не желая будить ее от того, что можно было назвать спокойным и глубоким сном. Он посмотрел на угасающий рассвет, жалея, что не может остановить восход солнца усилием воли. Он боялся прихода утра и всех непонятных назначенных проверок, экзаменов, расследований и огромного количества выводов, которые наверняка последуют после всего этого.

Гермиона повернулась в его руках, издав милые сонные причмокивания, которые заставили Гарри чувствовать волну теплоты. Она подняла голову и еще заспанными глазами посмотрела на его лицо.

— Ах, это ты, — улыбка появляется на ее лице.

— Да, это я.

Она посмотрела ему в глаза, ее пальцы выводили маленькие круги на его груди.

— Это чудесно — просыпаться рядом с тобой...

Он посмотрел в ее глаза, когда она склонилась над ним, водя рукой вверх и вниз по ее спине.

— Ну что, хорошо ли вы провели время прошлой ночью? — спросил он, хитро улыбаясь.

Она усмехнулась.

— Мое почтение Шефу.

Вдруг он почувствовал, как ее пальцы заскользили под одеялом, чтобы обвиться вокруг его талии... он старался сохранять спокойное лицо, пытаясь справиться с ее рукой и изменить свое возможное будущее на этой кровати. Это было нелегко.

— Хм, — сказал он, невинно моргая. — Я могу вам помочь чем-нибудь?

— Я думаю, что вполне могли бы, — пробормотала она, садясь на него сверху и накрывая его рот своим. Ее волосы свешивались вокруг его головы, он ничего не видел и мог только чувствовать ее губы и тепло ее кожи. Он обнял ее, и они перекатились на кровати, пока не поменялись местами. Он покрыл поцелуями ее грудь и шею.

— Ммм ... Гарри ... — прошептала она, запуская свои пальцы в его волосы.

— Иногда я думаю, что я безумно влюблен в тебя, — пробормотал он в кожу ее шеи.

Она подняла его голову и повернула лицом к себе.

— Бьюсь об заклад ... Вы говорите это... всем вашим девочкам, — выдохнула она между поцелуями.

— Нет, только тебе, — сказал он. Оба они начали дышать быстрее. Ее руки скользили по его спине, а одна нога оказалась у него на бедре...

Ну, можно было бы продолжить, но это было бы невежливо.

* * *

Гермиона спустилась по лестнице в столовую, попутно снимая свои серьги и складывая их на стол, как она всегда делала.

— Доброе утро, — сказала она Лауре и Джастину; Джордж был на кухне. Наполеон сидел слева от Лауры, угрюмо кидая овсянку в рот (я не знаю, как кидал он ее так угрюмо, но то, чтоя представила, было весело! — прим. пер.). Сириуса и Люпина нигде не было видно, но три агента отдела Ремуса сидели за столом. Чжоу куда-то ушла; Гермиона подумала, что она ушла, чтобы пораньше увидеться со своей командой.

— Ой, посмотрите, кто это у нас так лучезарно улыбается! — подразнился Джастин. — Похоже, у кого-то был приятный вечер. Гермиона покраснела, но отрицать не стала. — А где же наш дорогой Шеф?

Она села за стол, хлопнув Джастина по плечу.

— Он в душе, будет внизу через минуту.

Лаура протянула ей тарелку с тостами.

— Когда вам нужно будет идти?

Гермиона засунула нож в баночку с вареньем и после намазала себе тост. Лаура взяла баночку у нее из рук.

— Сразу после завтрака.

— Как долго все это займет?

— Хотела бы я знать. Может быть, день, может быть, неделю, — она взглянула на только что вошедшего вместе с Сириусом Люпина.

— Это не та вещь, которая происходит каждые две недели, — сказал он, садясь за стол. — Это не то, что называется стандартной операционной процедурой. Ты будешь там?

— Вы что, конечно, буду! — сказала Гермиона. Наполеон резко встал и бросил миску в раковину, а затем вышел вон из комнаты. Гермиона смотрела ему вслед, чувствуя приступ боли, но никто больше, казалось, не замечал ее волнения.

Джордж вышел из кухни в столовую и поставил на стол тарелку блинов.

— Я хочу, чтобы мы тоже могли прийти. Вы знаете, для моральной поддержки.

— Мы все будем мысленно вместе, — сказала Гермиона, наливая себе сок.

— Так что они будут делать с ним?

Гермиона вздохнула.

— Ну, я думаю, там будет медицинское обследование. Тогда они будут пытаться сломать блок, скрывающий его память. Они могут попытаться загипнотизировать его. Они будут проделывать множество тестов и задавать много вопросов. Они даже могут использовать сыворотку правды. Они будут делать все, что им нужно для того, чтобы выяснить, что с ним случилось.

— Звучит великолепно, — проворчал Джастин.

Они услышали шаги на лестнице. Вошел Гарри, у него были мокрые волосы, обвязанные серой спортивной лентой, а на нем самом была белая футболка и черные тренировочные штаны.

— Доброе утро, — сказал он, помахав всем рукой. Гермиона улыбнулась ему, все еще немного поражаясь, что он действительно стоит перед ней. Гарри наклонился над ней и поцеловал ее в губы, потом сел рядом. Она пододвинула стул немного ближе к нему. Само его присутствие тянуло ее к нему, как магнитом. Гарри взял несколько блинов с тарелки и потянулся к миске омлетом. — Мерлин, как же я голоден!

— Хм, я уверена, что кое-кто получил хорошую тренировку сегодня утром, — сказала Лаура отвлеченно, бросив взгляд на Гермиону.

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию, — сказал Гарри, ухмыляясь. Сириус улыбнулся и покачал головой.

Джастин смотрел на Гарри с мгновение, а затем с широкой улыбкой хлопнул в ладоши и попытался дотянуться до удивленного Гарри.

— Ура!— прощебетал он. — Гарри дома! Счастливый день Гарри Поттера!

Джордж приподнял бровь, посмеиваясь реакции Джастина:

— Знаете, иногда мне кажется, что ты просто балдеешь от своей ориентации.

Джастин пожал плечами.

— Не критикуй, пока не пробуешь, Джорджи.

— Пусть это останется твоей мечтой, Сказочная Принцесса.

— Ой, вернитесь в рамки, вы оба, — недовольно сказа Лаура. — ругаетесь, как пара старперов в маникюрном салоне, честное слово!

— Дорогая, помнишь, мы говорили о том, чтобы вернуться в Лондон? Давайте поговорим об этом снова, — сказал Гарри Гермионе, подмигивая.

— Вы не можете вернуться в Лондон! Кто же будет источником моих остроумных подколов по утрам? — запротестовал Джастин.

— О, Джастин. Ты мог бы остроумнее высказаться даже о нашем диване, — сказала Гермиона.

Она положила руку себе на грудь и закатила глаза к небу в устрашающе точной имитации Джастина.

— Дорогуша, мы должны обсудить его поверхность. Сколько раз я должен вам говорить, что цвет «Морской пены» — не цвет для приличных диванов? Друзья не позволяют друзьям носить парчу, ну, это понятно. Я имею в виду, на самом деле... да мы будто на груди у Маргарет Тетчер!

К тому времени все понявшие его шутку уже держали свои животы от смеха.

Гермиона улыбалась, глядя на соседей и друзей. Чувство мира и гармонии здесь, в этом доме, наполняло ее, и эта кухня, этот оазис нормальной жизни, которую она помнила, радовал ее сейчас больше всего. Она понимала, что было еще слишком рано разрушать все это грубым вторжением реальности, реальности, которая уже была здесь в форме незваных гостей за этим столом. Гарри сидел рядом с ней, он ел и говорил совершенно реально, и она не могла перестать улыбаться этому факту.

Но это был не конец. Завтрак был съеден довольно скоро, и пришло время для всех возобновить свою профессиональную жизнь.

Лаура взяла свой плащ и портфель, делая паузу, чтобы дать Гарри обнять и шептать на ухо слова поддержки Гермионе, прежде чем она ушла на работу. Джастин был необычайно тих, он лишь сказал «До свидания», и они с Джорджем исчезли в его мастерской, не говоря ни слова больше, оставив в прихожей только шпионов и заместителя канцлера.

Гарри, наконец, заговорил.

— Хорошо. Вы, ребята, наверное, хотите, чтобы я протянул вам руки для ваших наручников? Ну, вы еще можете залепить мне рот скотчем, я сегодня брился.

Люпин улыбнулся.

— Э-э, это не нужно. Мы просто заберем тебя в штаб-квартиру. Они лишь должны взять тебя под руки.

— Ну ладно, пойдемте. Я готов.

Гермиона взяла его за руку, когда они вышли из двери и держала до того момента, как они аппарировал от парадного двора, задаваясь вопросом, какие приветствия они получат в Р.Д., в месте, которое она начинала считать своим вторым домом.

* * *

Через два часа раздался стук в дверь в совершенно новый офис Гермионы. Когда она приблизилась к концу своего периода обучения (она будет проходить выпускные экзамены в середине марта, менее чем через шесть недель), ей дали собственный офис, где она будет работать после назначения в отдел по Слежке и Получению Информации.

По прибытии в штаб-квартиру, Гарри сопровождали люди Арго, которая ждала их на КПП вместе с двумя огромными «шкафами», называемыми ее охраной. Несмотря на протесты, Гермиону не пустили дальше. Теперь, из-за отсутствия дел, она сидела в своем новом офисе на кожаном кресле, смотрела на пустые стены и восхищаласт отсутствием обоев.

Стук в дверь.

— Входите, — сказала она. Дверь открылась, вошел Наполеон, а за ним темнокожий человек в медицинском халате.

Гермиона села, ее сердце будто выпрыгивало из груди при виде этого посетителя. Даже Наполеон, который по натуре был очень сильным, смотрел на него будто слезящимися глазами.

Это был главный врач Р.Д., доктор Сакеш Субраманиам, который был единогласно выбран самым красивым живым организмом на планете, возможно, даже в галактике. Ни одна женщина, мужчина, ребенок, собака или живое существо не может стоять рядом с ним и в его присутствии не чувствовать себя, по крайней мере, немного устрашающим. Он был высоким, сильным, с оптимальным количеством скульптурных мышц, которые он тренировал в спортзале ежедневно. Его кожа была безупречно-коричневой, глаза, как бассейны расплавленного шоколада. Гермиона вздохнула, глядя на него. Она любила своего Гарри всем сердцем, но этот человек мог бы заставить даже Мать Терезу пересмотреть свой образ жизни. Конечно, в ее жизни были красивые мужчины. Был один красивый блондин, будто с мраморными волосами, Сириус, подстриженный и выбритый, и, конечно, Гарри со своим надоедливым шрамом на взрослом лице... но Сакеш превзошел просто красоту и достиг того, что, казалось, что он — ангел, посланный на землю, просто для того, чтобы смертные чувствовали себя некрасивыми.

И теперь он улыбался своими идеально белыми зубами, от чего стало еще хуже.

— Привет, Гермиона, — сказал он с индийским акцентом, вбирающимся в его слова маленькими миниатюрными музыкальными голосками. — Как замечательно, что Гарри снова с нами.

— Да, это так, — сказала она, пожимая руку Сакешу. — Садись.

Он так и сделал. Наполеон остался стоять возле двери.

— Скажи мне, что вы нашли.

Сакеш открыл свой блокнот.

— Ну, Гарри не может нанести нам вред в любом случае. Он не обезвожен и вполне сыт, его вес не пошел вверх или вниз. Где бы он ни был, я бы сказал, что они взяли хороший уход за ним.

— Может быть, у него был какой-нибудь период застоя?

— Нет. Ногти выросли и были сокращены. Его кожа содержит сведения о регулярном бритье. Его циркадные ритмы находятся в синхронизации с его предполагаемой схемой времени с момента его последнего физической активности, а волосы стали на четверть дюйма длиннее. Все системы его организма совсем не говорят о признаках анабиоза, таких как замедление эндокринных или нервных процессов. Он, кажется, в своем обычном состоянии здоровья.

Гермиона покачала головой.

— Я хоть наполовину надеялась, что вы нашли что-то необычное, что-то, что дало бы нам наводку.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. На данный момент, однако, я полагаю, что он был в плену где-то и охранялся.

— Что может это подтвердить?

— Он немного бледный. Это может быть нормально для этого времени года. Если бы у меня было больше времени, я мог бы проанализировать его пищеварительный тракт и попытаться разглядеть, какую пищу он ел. Я уверен, что директор Пфеффенрот захочет, чтобы я сделал это.

Гермиона вздохнула.

— Будем надеяться, что ваши тесты смогут выявить еще что-нибудь полезное. Спасибо большое, Сакеш.

* * *

Гермиона стояла в маленькой обсерватории, глядя в комнату для тестов, где Гарри проходит завершающий этап диагностических процедур. Наполеон стоял в углу, так же, как и все эти дни, как будто кого-то охранял, и наблюдал за происходящим.

Она прильнула к стеклу. Беспокойство, которое она испытывала целый день, давало о себе знать усталостью во всем теле. Она смотрела, как Гарри, сидящий на табурете, использовал свою палочку для выполнения серии сложных заклинаний, требующих высокой точности. Тонированное стекло не позволяло ему увидеть ее, но он, скорее всего, знал, что она была здесь все это время.

Люпин зашел в наблюдательную комнату через маленькую дверь.

— Как все проходит? — спросила Гермиона.

— Пока он совершенно нормален.

— Вы все еще пытаетесь сломать заклятья блокирующие его память?

— Нет, пока еще нет. Мы хотим быть уверены, что он физически здоров, прежде чем попытаемся использовать более сильные заклятья. Скоро мы заберем его в изолированную комнату. Это может потребовать несколько часов. Почему бы тебе не пойти перекусить что-нибудь? Ты, должно быть, голодна.

— Нет, на самом деле, не очень. Спасибо, Ремус. Держи меня в курсе.

Он потрепал ее по плечу и вышел. Гермиона смотрела на Гарри, пока его уводили из комнаты, по-видимому, в магически изолированную камеру, о которой говорил Ремус.

Она потерла глаза и повернулась, собираясь уйти, но, когда ее взгляд упал на Наполеона, она резко остановилась.

Он смотрел на нее со странным выражением на лице; это было как внезапное прозрение, как будто через его голубые глаза она заглянула в его сердце. Она отступила под его взглядом...

Он моргнул, понимая, что она поймала его и отвел взгляд. Он закашлялся и начал переминаться с ноги на ногу, глядя куда угодно, только не на нее. Она стояла и наблюдала за его внутренней борьбой, пока он, наконец, не повернул свое лицо к ней; все притворство слетело с него, остались лишь голые эмоции легко читаемые у него на лице.

— Я не могу это контролировать, — тихо сказал он.

— Мне жаль.

— Да, я знаю. Ты слишком добросердечная, что бы желать страданий кому-нибудь, даже мне.

— Особенно тебе.

Он фыркнул.

— Ты не это хотела сказать. Ты можешь честно, стоя здесь и глядя мне в глаза, сказать мне, что если бы это был не он, то ты бы выбрала меня?

— Наполеон, я ...

— Нет. Не надо. Это не твоя ошибка. Ты ни в чем не виновата. Это все я. ... Я бы никогда... — Он замолчал и отвел взгляд, закусив губу. — Я твой друг. Это все, чего я когда-либо хотел.

Она выдавила из себя слабую улыбку.

— Увидимся наверху?

— Я думаю... Я собирался пойти в спортзал на некоторое время. Пошли ко мне Пузырь, если тебе что-нибудь понадобится.

Гермиона кивнула и повернулась, чтобы уйти, но заколебалась. Она развернулась к нему, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Она почувствовала, как он тяжело вздохнул и отпрянул от ее прикосновения.

* * *

Гермиона вышагивала вперед и назад по соляриуму: длинному, заполненному солнцем помещению. Оно находилось напротив одной из сторон штаб-квартиры, где агенты могли проветриться или пол часика почитать книгу. Там также можно было заказать напитки и закуски, устроиться в одном из больших мягких кресел и забыть о напряженной работе хотя бы на короткий период.

Сегодня, однако, она не находила эту тихую обстановку такой уж расслабляющей... Она знала, что Люпин и Сакеш позаботятся о том, чтобы ему не навредили, но все равно происходящее было не очень приятно.

Этот бесконечный день подходил к концу, день, который начинался так хорошо. Она улыбнулась, вспоминая ночь и утро, которые она провела с ним... Какими родными были его прикосновения, а до этого странными и волнующими. У них всегда была нормальная сексуальная жизнь, свободная и полная энергии, но его долгое отсутствие, казалось, подействовало на них как какой-то афродизиак. И, хотя он не осознавал, что отсутствовал, их физическая связь ощущалась более выразительно и глубоко. Возможно, это было только ее ощущение долго ожидаемого события, но она так не думала. Казалось, что их тела разговаривали друг с другом на примитивном, биологическом уровне.

Двери в соляриум открылись, прерывая ее мечтания, и вошел Ремус.

— Как он? — спросила она.

— Думаю, нам придется продолжать тесты всю ночь. Он устал.

— Что вы нашли?

— К сожалению, не много. Мы использовали кучу заклятий, но это не дало никакого эффекта. Но, если не считать этого, то с ним все в порядке, в физическом и магическом плане.

Она подошла ближе и посмотрела на него своим самым тяжелым взглядом.

— Послушай, Ремус, я устала ждать пока кто-то придет и принесет мне хоть какие-то новости. Я хочу увидеть его.

— Как я сказал, мы собираемся тестировать его всю ночь. Ты можешь пойти и увидеть его сейчас. Он во временной комнате.

Гермиона быстро прошла мимо него, вызывая свой Пузырь, чтобы он провел ее к нему, оставляя Ремуса в одиночестве.

* * *

Охрана молча пропустила ее, и она открыла дверь во «временную квартиру». Эта комната обычно использовалась агентами, которые не имели привычки искать общественное жилье или для агентов, которые хотели бы вздремнуть пару часов. Здесь была установлена удобная мебель и необходимые удобства. Гарри был оставлен здесь в ожидании нового дня тестирования.

Она нашла его на кухне, он сидел за столом, уронив голову на руки, рядом стоял нетронутый стакан молока. Она могла видеть лишь его затылок, но по опущенным плечам и голове она могла сказать, что он сильно устал за сегодня.

Она подошла к нему и провела руками по его плечам. Выражение его лица, когда он повернулся, заставило Гермиону задохнуться... испуганное и растерянное, по его лицу было понятно, что все, чего он хотел — это увидеть ее.

Она обняла его за плечи, и он с благодарностью прильнул к ней, прижав свое лицо к ее груди и обхватив ее за бедра. Она крепко обняла его, наклонилась и прижалась щекой к его макушке, одной рукой медленно перебирая его волосы. Он прижался к ней, как испуганный ребенок, и она чувствовала его дрожь.

— Шшш, — прошептала она в его волосы. — Все будет хорошо.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептал он в ее рубашку. Гермиона нахмурилась, удивляясь, как вообще он мог такое подумать. «Один Бог знает, каким тестам и заклинаниям он сегодня подвергся», — подумала она.

— О, милый, — сказала она, крепче прижимая его к себе. — Я никогда не оставлю тебя.

— Прости, если это звучит жалко, но...

— Но что? — сказала она, когда он не закончил.

Он запрокинул голову и взглянул ей в глаза.

— Я не уверен, что хоть что-нибудь сейчас в порядке.

Она поцеловала его в лоб.

— Верь в меня. Я люблю тебя.

Он обнял ее снова.

— Я знаю.

— Пошли, тебе нужно немного поспать. — Она отступила назад и взяла его за руку. Он позволил ей отвести себя в спальню и усадить на кровать. Она наклонилась и стащила с него туфли, не беспокоясь о будущем состоянии его вещей. Устало вздохнув, он вытянулся на кровати. Гермиона скользнула к нему и заключила его в свои объятья. Она почувствовала, как напряжение покидает его мышцы, когда он расслабился; он удобнее устроился рядом с ней и положил голову ей на плечо. Через несколько минут он уже спал.

Гермиона не спала еще какое-то время, обнимая его и слушая его дыхание. Она удивлялась легкости, с которой она смогла успокоить его, даже когда сама ужасно нервничала. Она предполагала, что это был сигнал к тому, что их отношения приходят в норму. Это было равносильно способности давать и принимать друг другу эмоциональную поддержку. Сегодня была ее очередь поддержать его. Вскоре, она потребуется ей от него, и он не будет колебаться, так же, как и она не колебалась сегодня вечером.

Она начала клевать носом, не думая обо всей той неопределенности, что снова окружала их. После всего пережитого они были в безопасности и среди друзей, кровать была достаточно удобной, и она лежала, обняв человека, которого любит, который вернулся после мучительно долгого отсутствия. И что значит небольшая амнезия на фоне всего этого?

* * *

Гермиона проснулась от прикосновения к ее лицу. Ей потребовалось несколько секунд, что бы понять — это Гарри. Он целовал ее, его руки скользили по ее телу.

— Доброе утро, — прошептала она, обнимая его. — Это подготовительные действия к тому, о чем я подумала?

— Я думаю все действия еще впереди, — сказал он, улыбаясь ей в губы.

— Гарри, я не думаю, что смогу этим заниматься, когда Арго и Изабель наблюдают за нами.

— Ох уж эти обломщики!— он слегка успокоился, а затем пожал плечами. — Ну, я спокойно могу это пережить, — сказал он, возвращая свое внимание ее лицу и шее.

Хихикнув, она отпихнула его, вскочила на ноги и, закатив глаза, сказала:

— Отстань от меня...

— Кхм. Хочу напомнить тебе, что мои родители были женаты,— он поднял на нее взгляд, невинно моргая, и откинулся назад, на смятые простыни. — Ой, да ну тебя. Как ты можешь сопротивляться идеалу мужественности, что находится перед тобой?

Она испуганно заозиралась по сторонам.

— Сакеш!? Где?

Гарри аж задохнулся от возмущения, а после вскочил, сгреб ее за талию с кровати и улыбнулся от уха до уха.

— Ох, я выбью из твоей головы мысли об этом тыкающем-колющем мерзавце или умру, пытаясь.

Она крепко поцеловала его.

— Оу, ну что ж, в другой раз. — Она довольно посмотрела на него. — Ты определенно более энергичен, чем прошлой ночью.

— Удивительно, что творит ночь сна рядом с прекрасной женщиной для разочаровавшегося в жизни мужчины.

— Не хотелось бы прерывать твою радостную болтовню, но тебя ждет сегодня много «веселья» и «игр».

Он вхдохнул.

— Знаю. И ожидание этого просто ужасно.

— Это поможет нам узнать...

— Да, да. Великая загадка моего исчезновения... — он развернулся и направился на кухню. — В принципе, я вполне мог бы прожить с небольшой загадкой в моей жизни.

— Мы оба могли бы.

Он бросил на не взгляд.

— По-моему, после того, как ты связалась со мной, у тебя появилось слишком много загадок, к которым ты не была готова? — покачал он головой, бросая грязный стакан в раковину. — Черт, я не хотел, что бы так получилось. Тебе следовало остаться со старым Руфусом или Горацием или даже Джеральдом, если бы он существовал.

Она подошла к нему, между ее бровей пролегла морщинка.

— Гарри, я не любила их. Я знаю, ты хочешь защитить меня, но разве ты пожелал бы отношений без чувств?

— Думаю, нет. Я лишь... Руфус никогда не исчезал на два месяца, или пугал тебя странными силами, или отправлялся на охоту за плохими парнями, которые могли сделать тебя вдовой. Руфус бы не затащил бы тебя работать туда, где тебя могут убить, — он накручивал себя, говоря о том, что могло бы случиться. — Гермиона, ты должна только...

— Только что? Только бросить тебя? Убежать?

— Ну, возможно убежать было бы для тебя лучшим решением.

— Ой, ты же не хочешь этого, и ты знаешь это. Мы переживали такое сотни раз. Что я должна сделать? Должна перестать любить тебя? Это твоя собственная чертова ошибка! Мы переживали почти все значимые моменты нашей жизни вместе в течение пятнадцати лет, и, видит Бог, я могла возненавидеть тебя, но вместо этого, я влюбилась в тебя.

Он тяжело опустился на стул и уставился на столешницу.

— Оно того стоит?

— Что? — растерянно спросила она.

— Оно стоит всего этого беспокойства? Я могу исчезнуть снова, ты же знаешь. Или Аллегра может убить меня. Или я могу погибнуть во время очередной миссии, или может приключиться еще тысяча других бедствий.

— Я все это знаю.

— Я не могу отделаться от мысли, что заставляю тебя пережить ужасное горе. Я все время заставляю тебя переживать. Почему ты терпишь это?

Она села напротив него и улыбнулась. Наконец то, вопрос, на который у нее был ответ.

— Из-за тебя, Гарри. Посмотри на себя. Шрам у тебя на лбу и эта морщинка, которая появляется у тебя между бровей, когда ты злишься, и то, как краснеют твои уши, когда ты смущаешься. Я терплю это, потому что один день с тобой для меня ценнее, чем целая жизнь, прожитая с кем-то другим. Понимаешь? Меня не волнует риск. Я знаю о нем, я принимаю его. Если бы мне пришлось прожить жизнь без тебя, ну... это нельзя было бы назвать жизнью. Доволен?

Гарри выглядел так, как будто был готов заплакать.

— Я не понимаю, чем я заслужил такое отношение.

Она улыбнулась, и накрыла его руку, лежавшую на столе, своей.

— Это не зависит от того, что ты делаешь. Ты не можешь влиять не это, это просто то, кто ты есть. Но ты знаешь, все эти спасения мира и в правду могут навредить тебе.

Он улыбнулся ей в ответ, и все стало хорошо. Но, похоже, лишь на мгновение.

* * *

Для Гермионы это был еще один день расхаживаний взад-вперед и выслушиваний сообщений о новых морщинах, которые появились у нее на лице. Они снова заполучили его в свои безжалостные объятия. Конечно, они были друзьями и союзниками, но у нее не было иллюзий на счет их мотивов. Его исчезновение — незаурядное событие, значение которого для Федерации трудно переоценить, и они сделают все, что необходимо, чтобы докопаться до истины. Их безжалостность родилась из прагматизма, и искренне волнение об удобстве Гарри отошло на второй план перед необходимостью защитить волшебный мир от всех возможных бедствий, которые представляет его исчезновение и возвращение.

— Эй, Гермиона, — сзади раздался знакомый голос. Она обернулась и увидела Никса Никелби, стоящего около входа в соляриум. Никс был главой Тренировочного отдела, пока Лефти оправлялся после столкновения с Аллегрой. Он все еще был вторым, но он руководил физическими тренировками всех новых агентов. Никс был преподавателем рукопашного боя в классе Гермионы, бойцом высокого уровня, хотя внешне так не скажешь. По сути, он был среднего роста, с пушистыми волосами песочного цвета и поношенными очками.

Она заставила себя улыбнуться.

— Привет, Никс.

— Как Гарри?

Она фыркнула.

— О, я всегда последняя, кто узнает новости о нем.

Он сочувственно кивнул. Гермиона смотрела на него, и ей в голову пришла идея, как раз то, что ей нужно. Она стремительно подошла к нему, схватила за руку и потащила его к выходу из комнаты.

— Ммм... куда ты так спешишь?

— Пошли, — сказала она. — Время для тренировки.

* * *

Сакеш позволил Гарри сесть, убирая свои инструменты.

— Я в порядке?

— Пока. Мне это не нравится, Гарри. Мы проводим слишком много тестов, и они не делают тебя здоровее. А я не получу ни капли удовольствия, пытаясь расколдовать тебя, когда ты будешь в вегетативном состоянии.

— О, не волнуйся так сильно, — сказал Гарри, но сам начал потирать виски, как будто они болели. — Они не навредят мне.

— Ты веришь в это потому, что хочешь, чтобы так было. — Сакеш наклонился ближе, его лицо было напряжено. — Но они навредят тебе, если потребуется, и ты знаешь это.

— Я ценю твою заботу, Сакеш, но они не могут навредить мне. — Он встал, и его рот искривился в маленькой холодной улыбке. — Они не могут... и они не осмелятся.

Сакеш вздохнул.

— Гарри, иногда я боюсь тебя.

— Я сам себя иногда боюсь. — Он надел рубашку и начал застегивать пуговицы. — Я собираюсь увидеть Гермиону прежде, чем начнется следующий этап тестов.

Он почти вышл из комнаты, когда Сакеш заговорил снова.

— Гарри?

Он повернулся. Сакеш заколебался, как будто не был уверен, стоит ли говорить.

— Я знаю, это не очень современно, но... позаботься о ней, хорошо? Она многое пережила.

— Это я и собирался сдеалать, — бросил он и быстро вышел.

* * *

После неудачного путешествия в офис Гермионы, Пузырь Гарри привел его в тренажерный зал. Вместо того, что бы зайти в него, он прокрался в наблюдательную комнату, чувствуя, что она не хотела бы, чтобы ее прерывали.

Его сердце сжалось и он открыл рот, когда подошел к стеклу и взглянул вниз, в зал. Перед ним дрались Никс и Гермиона. Он не мог поверить, как быстро она двигалась, какими уверенными были ее шаги и какими жесткими были ее удары.

— Довольно хорошо, не так ли?

Он резко развернулся. Наполеон сидел в углу, незамеченный до этого момента. Он явно только что закончил тренироваться сам: на его шее висело полотенце. Он поднялся и направился к Гарри.

— Что ты знаешь об этом? — спросил Гарри, снова поворачиваясь к стеклу.

— А мы обидчивые... Как ты думаешь, кто присматривал за ней, пока ты где-то играл в Невидимку? Она и я тренировались каждый день, — он почувствовал себя неудобно. — Я хочу сказать... в спорт зале... мы... мм...

— О, я знаю, что ты хочешь сказать, — сказал Гарри, его начинало раздражать присутствие здесь этого человека.

Наполеон поглядел на него.

— Шеф... что-то не так? Вы плачете?

— Нет! — воскликнул Гарри, украдкой вытирая глаза. — Просто... пылинка попала...

— Конечно. Пылинка.

Гарри снова взглянул вниз на свою невесту, в спарринге с Никсом. Даже отсюда он мог слышать их восклицания и тяжелое дыхание.

— Что я сделал с ней? — прошептал он.

— О чем вы?

— Посмотри на нее! — воскликнул он. — Это женщина, которая раньше и муху бы не обидела! Которая все решения искала в библиотеке!

— О, это все еще так, поверьте мне.

— Она не относится к жестокому типу людей.

— Возможно, нет, но это не имеет отношения к жестокости. Это вопрос доверия и самозащиты. Я знаю, о чем вы думаете, потому, что меня посещали те же мысли. Вы не тащили ее на эту работу силой. Колода выбрала ее, помните? И она могла сказать нет. Могу я сказать вам кое-что?

— Я ведь все равно не смогу остановить тебя?

— Я думаю, что она скучает по этому. Она привыкла сражаться со злом рядом с вами, я прав? Когда вы были детьми? И все это прекратилось, когда вы начали здесь работать. Я думаю, она хотела бы помогать вам. Она отважный гриффиндорец, Шеф. Она тоже хочет бороться против темных сил. Вы не один, кто обладает здесь силой. Она невероятно способная ведьма. Она лучший студент Никса. Все то рвение, с которым она стремилась к академическим знаниям, она перенесла на это. Посмотрите на нее там, внизу. Никс едва может сдерживать ее. И, я вас уверяю, что она с завидной регулярностью надирает мне задницу.

Гарри покачал головой. Он все еще отказывался верить во все произошедшее. Перед ним все еще была та самая Гермиона, что указывала им с Роном информацию о Философском камне, взятую из какой-то книги, но не та Гермиона, что надирала задницу своему учителю.

— Это все еще чересчур странно для меня.

— Вы привыкните. Она все та же. Это не вся она. Она изучает это потому, что может. Но она все еще охотнее проводит исследования в библиотеке или анализируе данные наблюдений для Изабель.

Гарри улыбнулся.

— Это обнадеживает. — Он прочистил горло. — Ну, они должны позволить мне вернуться к работе через несколько дней.

— Без шуток!

— Без шуток. Поэтому мне потребуется, что бы кто-то ввел меня в курс дел, произошедших во время моего отсутствия.

— Будет сделано, Шеф, — Наполеон развернулся к выходу.

— Подожди секунду, Джонс.

Наполеон повернулся в ожидании.

— Да?

— Не называй меня «Шеф», хорошо? Мое имя Гарри, — Наполеон усмехнулся, изобразил салют и вышел из комнаты. Гарри обернулся к стеклу и увидел, как Гермиона и Никс заканчивали бой, пожимая друг другу руки, перед тем, как взять полотенца. Он выскользнул из наблюдательной комнаты и вошел в тренажерный зал, подойдя к Гермионе сзади, когда она повернулась к выходу.

— Гарри! Ты в порядке?

Он саркастически улыбнулся.

— Последние несколько дней все, кто видят меня, в первую очередь спрашивают меня о моем самочувствии.

— Могу я услышать ответ, пожалуйста?

— Я в порядке. Испанская инквизиция предоставила мне небольшой перерыв. — Он приблизился и обнял ее, счастливый оттого, что она снова в его объятьях. От нее пахло шампунем и свежим потом. — У тебя уже лучше получается. Намного.

— Ну, во мне много сдерживаемых и хорошо выдержанных эмоций, — сказала она. — А задать взбучку ничего не подозревающему инструктору по рукопашному бою — это неплохой способ снять напряжение.

— Я понимаю. После того, как Аллегра предала нас, мои навыки претерпели основательное улучшение. — Он обхватил ее руками за плечи, когда она обняла его за талию; и вместе они вышли из тренажерного зала.

— Это все еще причиняет боль, да?

Он вздохнул.

— Ну, к такому не привыкаешь. Знаешь, она была таким человеком, который всегда мог помочь смягчить боль.

— Я думаю, она любила тебя.

— А еще ты считаешь, что Барри Манилоу — хороший певец.

— Я серьезно.

— Аллегра никогда не любила меня. Она использовала меня для достижения своих целей.

— Это действительно правда. Но я думаю, что сначала она собиралась использовать тебя, а в конце — влюбилась.

— Почему ты так думаешь?

— Она бы не смогла ненавидеть тебя так сильно, если бы не любила, хотя бы чуть-чуть.

Он согласился с этим.

— Ну, если это так работает, то я буду надеяться, что ты никогда не возненавидишь меня.

— Тогда тебе лучше угостить меня мороженым, и как можно скорее.

* * *

Арго сидела во главе стола для совещаний, перебирая бумаги, огромной беспорядочной кучей лежавших на столе. Гермиона смотрела на нее, и смутное беспокойство начало зарождаться в ее животе.

Сегодня был третий день, как Гарри вернулся, и все это время он провел в штаб-квартире, где его проверяли всевозможными тестами. Директор созвала это совещание, чтобы огласить окончательные результаты расследования, после чего будет определена дальнейшая судьба Гарри. Гермиона могла оценить всю глубину иронии возможности того, что начало ее карьеры в Р.Д. ознаменует конец карьеры ее будущего супруга.

С ней за столом сидели Люпин, Сакеш, Сириус, два врача из отделения Сакеша, Изабель Хайд-Уайт, Наполеон, Генри Убигандо и несколько других волшебников, которые помогали проводить тесты. Гарри сидел справа от нее, держа ее за руку под столом.

— Мы готовы начинать? — сказала Арго. — Люпин?

Ремус вздохнул и открыл папку с бумагами, другие агенты сделали то же самое.

— Вы хотите окончательное заключение, поэтому мы расскажем все, что у нас есть.

— Кто первый?

— Я хотел бы начать с результатов физических тестов, затем магических. Сакеш?

— У Гарри не было никаких повреждений, — сказал Сакеш. — О нем хорошо заботились, но он не был подвержен ни одному из известных видов стазиса. Основываясь на оттенке его кожи, анализе желудочно-кишечного тракта и других факторах, описанных в моем отчете, я могу сделать вывод, что он содержался в каком-то устройстве, и за ним велось тщательно наблюдение. Я изучил его тело очень детально, но я не могу найти никаких физических улик, которые бы подсказали нам, где он находился в течение этих месяцев. Его амнезия носит явно не физическую основу. Я не нашел никаких свидетельств травмы головы, повреждений мозга или неврологических расстройств. Из всего этого я могу заключить, что его амнезия имеет магическое происхождение.

Арго кивнула, соглашаясь с выводами Сакеша.

— А магические тесты?

Генри взял слово.

— Все магические способности Гарри присутствуют цельно и без изменений. Что касается блока памяти, то мы испробовали все доступные нам средства и даже больше, но его амнезия никак не отреагировала. Мы не можем понять причин этого или определить, что это было за проклятье.

Арго поджала губы.

— Как вы думаете, дальнейший анализ мог бы дать более определенные результаты?

— Нет.

— Как вы считаете, Майор Поттер может представлять угрозу для нас?

— Насколько я могу судить, нет. Мы перепробовали множество вариантов диагностических заклинаний, талисманов и зелий, и не смогли найти никаких следов опасности.

Арго вздохнула.

— Агенты, проделанная вами работа весьма неудовлетворительна. Я задала вам вопросы и потребовала ответы, а вы их так и не получили.

— По моему мнению, мы не получим никаких ответов без воспоминаний.

Арго внимательно посмотрела на предмет дискуссии.

— Гарри, я знаю, ты много пережил. Пожалуйста, скажи, тебе есть что добавить к этому поразительному изобилию неинформации?

— Я исчез из переулка. Затем я появился на своем дворе, два месяца спустя, это все, что я могу тебе сказать, Арго.

Она оглядела агентов, сидящих за столом.

— И вы уверены, что мы испробовали все, что можно?

— Спросите Библиотекаря, как много туманных и неясных книг мы исследовали, Арго. Взгляните на наши записи. В конце концов, мы даже опустились до такого магловского мусора, как доска Уиджа и автоматическое письмо. Единственное, что нам осталось сделать, это обратиться к магическим шарам судьбы, которые, скорее всего, скажут «ответ неясен, спросите снова».

Наступила тишина. Арго уставилась на рапорты, лежащие перед ней. Наконец, она снова взглянула на Гарри.

— Как ты себя чувствуешь?

Он колебался мгновение, пойманный вопросом врасплох.

— Чувствую себя хорошо.

Арго встала.

— Тогда возвращайся к работе. У тебя и так были долгие каникулы, — она вышла из комнаты, оставляя агентов смотреть друг на друга и только пожимать плечами.

Гермиона повернулась к Гарри. Медленно, на его лице появлялась улыбка, и он начинал понимать, что теперь он чист и может вернуться к нормальной жизни.

— С возвращением, Гарри, — сказал Люпин.

— Спасибо. — Он будто отрезвел. — Но это ведь наверняка еще не все. Нам все еще нужно узнать, где я был.

— Я назначу пару агентов, которые будут заниматься этим делом, — сказал Наполеон, царапая какие-то заметки в своем блокноте.

— О, возьми Фоса Кисма, — сказал Люпин.

— Кор, так и сделаем. И возьму еще этого нового агента из СИР, Джейн Както.

— Это на тебя не похоже Джонс, — сказал Гарри. — Обычно ты знаешь всех новых агентов, особенно женщин.

Наполеон подмигнул ему.

— Нет, это действительно ее фамилия. Както.

После мгновения тишины, Гарри разразился смехом. Все смотрели на него и улыбались, а он держался за живот и буквально ржал, выпуская все свое напряжение в потолок.

* * *

Гарри сел за свой стол и был приятно удивлен, что он не полностью завален мусором. Наполеон сел напротив, держа свои записи в руке.

— Готов?

— Удиви меня.

Гарри что-то небрежно помечал, пока Наполеон вводил его в курс дел и событий, произошедших за последние две недели. Активность темных сил, талисман воровства колец, двойные агенты... — Спартан МакНелли наконец полностью завершил перевод Великого Текста Мальтуса.

— Про эти чертовы перемещения во времени?

— Да, я отдал его архивариусам. Теперь у нас есть своя собственная копия.

— Хорошо.

— Банда Картежа переместилась в Санкт-Петербург.

— Кто-то должен снабжать их во время переезда. А это когда, около десятого числа этого года?

— О, и Слайер прекратила работу. Сказала, что у нее каникулы и испарилась.

Гарри усмехнулся.

— О, жаль, я скучал по ней.

— Она расстроилась, когда узнала, что ты пропал. — Наполеон покачал головой. — Что нам делать, чтобы вернуть ее с восточного полушария? Вооружиться чесноком и поехать искать ее по уединенным паркам в ночное время?

— Чего она хочет?

— Просто дружеского визита. Оставила это, — он бросил на стол конверт кремового цвета.

— Это то, что я думаю?

— Ага. Они, наконец, поженились.

— Да уж, пометь где-нибудь: Слаер — замужняя вампирша.

— Исправившаяся вампирша.

— Без разницы. Я читал, что теперь она предпочитает ребят посвежее.

— Я удивлен, что они ждали так долго. Сколько ему, двадцать восемь? Довольно староват для Слаер.

— Ну, теперь вампиры станут слегка нахальнее, когда поблизости нету Слаер. Может, мы могли бы убедить их провести медовый месяц в Стоухендже? Ты встречал его?

— Нет, но Люпин встречал. В Южной Америке, около десяти лет назад.

— М-да.

— Незадолго до его Великого Исправления. Люпин говорил, что он был очень силен. И саркастичен.

— Он все еще такое же задумчивое Создание Ночи, как и раньше?

— Люпин немного говорил о нем, кроме того, что его легко заметить во тьме... у парня платиново-белые волосы. Как по мне, так это не очень хорошая маскировка.

— Жертвование маскировкой идет на пользу стилю.

— Кстати, Галино сейчас на Точке Два занимается тайной подготовкой. Вернется через три недели.

— Дальше.

— Мы решили переместить внешние тренировочные объекты из Бафа.

— Дальше.

— Устроили рейд на тайную квартиру Аллегры в Шеффилде несколько недель назад. Сравняли там все с землей.

— Дальше.

— Я влюблен в Гермиону.

— Дал... — Гарри остановился и медленно поднял взгляд на Наполеона. Секунду он смотрел на него твердо, как будто бросая ему вызов. — Правда?

— Мм... да.

Гарри медленно кивнул, положил перо и сложил пальцы палаткой под подбородком.

— Зачем ты говоришь мне это?

— Не хочу быть трусом.

Гарри поднял брови.

— Это что-то новенькое.

Наполеон подскочил в кресле и начал говорить вдохновенно, глядя на блестящую столешницу.

— Послушай, Гарри. Я знаю, я очень сильно выводил тебя последнее время. Я был молод и глуп, я думал, у меня есть, что доказать всему миру. Я был чертовым идиотом, и я уверен, что делал твою жизнь хуже. Теперь этого уже не изменить. Но когда я был выбран Колодой, я понял, что это мой второй шанс. Я стал хорошим заместителем, я неплохо справлялся с работой в твое отсутствие. Я знаю, ты ненавидишь меня, но меня это не волнует. — Гарри ничего не сказал. Наполеон смотрел на него мгновение и затем откинулся в кресло, как будто эта речь вытянула из него все силы. — Я говорил тебе о... дополнительных вещах... потому, что я не хочу лгать тебе. Я не дурак, ясно? Я знаю, что она любит только тебя. Я старался делать все для нее, и я солгу, если скажу, что не рассчитывал на большее, но я осознаю, что это невозможно. Видишь, я не предпринимал никаких шагов, что бы добиться ее? Теперь ты можешь встать и надрать мне задницу, я заслужил это.

Гарри лишь спокойно посмотрел на него.

— Я не собираюсь надирать тебе задницу.

— Нет?

— Нет. Ты отлично поработал, пока меня не было. И... — он прочистил горло. — Я знаю, что ты был хорошим другом для Гермионы, пока я отсутствовал, и за это я буду вечно признателен тебе, — он улыбнулся. — Если ты влюблен в нее, ну... не могу сказать, что у тебя нет вкуса. Мне это не очень нравится. Я не очень-то доверяю тебе, но я доверяю ей. Понятно? — Наполеон кивнул. — Но если я узнаю, что ты пытался что-нибудь сделать, я сотру тебя в порошок. Договорились?

— Договорились, — ухмыляясь, сказал Наполеон. Он снова открыл свои записи. Гарри, усмехнувшись, взял перо.

— Что смешного?

Гарри посмотрел на него.

— Знаешь что Наполеон? Я никогда не думал, что у нас с тобой может быть что-то общее.

Выходит, я ошибался.

I went to the doctor, I went to the mountains

I looked to the children, I drank from the fountain

There's more than one answer to this question

Pointing me in a crooked line

The less I seek my source for some definitive

The closer I am to fine.

The Indigo Girls

Я ходил к доктору, ходил в горы,

Я смотрел на детей, я пил из фонтана —

На этот вопрос больше, чем один ответ,

Указывающий мне на кривую прямую.

И чем меньше я ищу источник ответа,

Тем ближе я к счастливому концу.

* * *

Пять недель спустя

Джастин вышел в гостиную из рабочего кабинета, что-то бормоча себе под нос, и направился к креслу, где просидел всю предыдущую ночь. Куча бумаг и совиной почты лежали на краю стола, и среди них были сообщения от его помощника, которого он недавно нанял. Он начал копаться в этих завалах, когда услышал тихое «тшш», которое заставило его замереть и выпрямиться в кресле.

Гарри сидел на шезлонге около окна, вытянув ноги. Гермиона лежала рядом и спала. Она много училась и выглядела изможденной; ее голова покоилась на его животе, а рукой она охватывала его за талию. Гарри читал, держа книгу в одной руке, а другой водил по ее плечам.

— Извини, — сказал Джастин, на цыпочках подходя ближе. Он улыбнулся своему сожителю. — Это хорошо, что она отдыхает.

Гарри кивнул.

— Да.

— Когда экзамены?

— На следующей неделе, — он вздохнул. — Хотел бы я, чтобы мне позволили поговорить с ней о них. Предупредить ее.

— Хех, настолько плохо? — Джастин сел в стоящее рядом кресло с подголовником.

— Очень плохо. — Он смотрел, как Гарри опустил взгляд на макушку Гермионы, как изменилось выражение его лица. Он рассеянно перебирал ее волосы; дыхание девушки было спокойным и ровным.

Джастин улыбнулся.

— Ты не устал от этого?

Гарри поднял взгляд.

— Устал от чего?

Джастин взмахнул махнул рукой в их сторону.

— Ну, знаешь, от всех этих «любовных вещей».

Он усмехнулся.

— Ну... пока нет. — Он нахмурился. — Ты никогда не был влюблен?

— Нет, только временные отношения.

— А что на счет Дэвида?

— Ах, самая большая страсть в моей жизни. Да, это было ярко. Но это было как тяжелая работа.

— Все отношения как тяжелая работа, Джастин, — они разговаривали тихим шепотом, чтобы не потревожить Гермиону.

— Может, но я не думаю, что ты хочешь провести три часа, самоотверженно работая ради одного вечера.

— Хмм. Кажется, это уже перебор.

— У нас было много романтики, но не было дружеского общения. Не было реальной эмоциональной связи. Не так, как у вас. — Он подался вперед, когда Гарри, приподняв очки, потер переносицу. Он впервые заметил у него темные круги под глазами. — Ты выглядишь усталым.

— Она плохо спала раньше. Металась. Часто просыпалась и ворочалась. Следовательно, и я спал не очень хорошо. И я беспокоюсь о ее экзаменах. Финальные экзамены в Р.Д.... ну, они заведомо жестоки. Это не столько экзамен, сколько тяжелое наказание для тела, и мне все еще время от времени снятся кошмары о моих экзаменах. Я желаю ей успеха в этом и будущей карьеры на новом месте, но тихий голосок Заботливого Мужчины внутри моей головы хочет удержать ее подальше от всего этого.

— Ах, мы стараемся сделать слишком много. Заботливый Мужчина. Любимый Партнер.

Гарри тихо захихикал.

— Это больше твоя обязанность, чем моя, Большой Джи.

— Это не то, что я услышал. И когда я сказал «услышал», я говорил буквально.

Гарри прочистил горло и сменил тему.

— Ну, если ты спросишь меня, я считаю, что все эти разговоры о любви сводят с ума.

— Я знаю. Это становится каким-то праздником испытаний и ошибок, когда ты думаешь, что, может быть, в этот раз, ты знаешь...

— Да.

— И затем это становится как «осторожно»! — Гарри засмеялся. Джастин откинулся на спинку кресла, наклонив голову так, чтобы видеть лицо Гермионы. — Если бы я был тобой, Аллегра отбила бы у меня охоту к женщинам навсегда.

— Джи, у тебя когда-нибудь была женщина?

— Ты знаешь, о чем я говорю.

Гарри вздохнул.

— Ну, у нее почти получилось. Прошло некоторое время, прежде чем я снова был готов к серьезным отношениям. Я рад, что сначала была Джинни. Друг, кто-то, с кем я мог поговорить и с кем я чувствовал себя комфортно. Потом... Ронин.

— Ага. И кто она такая?

— Ты никогда не видел ее?

— Нет. — Джастин заинтересованно наклонился ближе.

Гарри немного пошевелился, устраиваясь возле Гермионы.

— Она завораживала меня. Ее большие коричневые глаза были почти темными. В них можно было утонуть. Когда я впервые ее встретил, меня как будто огрели кувалдой. Потом она говорила мне, что в ту минуту, когда я вошел в ее магазин, она нацелилась на меня, как тепловая ракета, и ведь это было именно то, что я почувствовал.

— Настоящая похоть, да? Уважаю.

— Нет, это не совсем то. Похоть — это больше похоже на Аллегру. Ронин была... страстной. Очень артистичной. С открытыми чувствами. Все, чего у меня не было. Еще она была очень таинственной, недосягаемой. Всегда была очаровательной загадкой, по крайней мере, на некоторое время. Но все было не так уж хорошо, и я думаю, мы оба знали это с самого начала. Я знал, что не могу себе даже представить, что буду с ней жить, и она была достаточно умна, чтобы понимать, что мое сердце принадлежит другой, даже если я сам еще этого не понимал. — Он пригладил выбившуюся прядь волос у Гермионы.

— Поверь, Гарри. Было ли это... то есть, это, — сказал он, кивнув в сторону Гермионы, — по настоящему таким уж сюрпризом?

Он встретил твердый взгляд Гарри.

— Это было огромным сюрпризом.

— Я не понимаю, как такое возможно.

Он опустил глаза.

— В первый момент это было... опустошительно. Чувство, когда ты понимаешь, что твоей прежней жизни приходит конец, и ты не вернешь ее. — Он заколебался и поднял взгляд на Джастина, который не смел сказать ни слова, чтобы не нарушить момент этого откровения; казалось, Гарри говорил сам с собой. — В первый раз поцеловав ее, я ощутил миллион вещей, смешавшихся воедино. Но знаешь, каким было самое сильно чувство? Ужас. Непреодолимое желание оттолкнуть ее, убежать из дома и никогда не возвращаться. — Джастин нахмурился, и Гарри ответил на его вопрос, прежде чем он его задал. — Хочешь знать, почему? Я скажу тебе. Потому, что я знал: если пересеку Черту, то это станет всем для меня. Я знал, если позволю себе любить ее, я буду любить ее абсолютно и полностью. С ней я не смог бы остановиться на полпути, я бы отдал ей всего себя, не оставив ничего. Я бы любил ее так сильно, что зависел бы от ее милосердия. Она могла бы уничтожить меня взглядом или словом, могла раздавить меня в одно мгновение. Никто прежде не имел надо мной такой власти, и сама мысль об этом меня пугала.

— Кажется, этого не достаточно...

Гарри взглянул на него и улыбнулся, казалось, он вернулся из каких-то одному ему ведомых далей.

— Думаю, сентиментальный романтик во мне перевесил мое малодушие.

— Ой, чушь! В тебе нет ни капли малодушия.

Прежде чем Гарри успел ответить, Гермиона, пошевелилась, открыла глаза и подняла голову.

— Ох... я уснула?

Гарри усмехнулся, проведя рукой по ее волосам.

— Да.

Она покосилась на него.

— Вы говорили обо мне? Мне показалось, что я слышала свое имя.

Мужчины обменялись заговорщицкими взглядами.

— Нет, солнце, не говорили, — сказал Гарри, целуя ее.

* * *

Гермиона нервничала. Беспокойство трепетало у нее в животе, как орда маленьких ледяных насекомых, которые бегали и скрежетали своими коготками внутри ее черепа.

Рядом с ней стоял ее друг и одногруппник Шей Дейли быстро переминался с ноги на ногу, стоя рядом с одной из аудиторий для лекций в Р.Д. С другой стороны от нее, Ллойд Ллевеллин покачивался на носочках ботинков; было видно, что он чувствовал себя, как натянутая пружина.

Ученики сидели в первых рядах лицом к кафедре, ожидая, пока им расскажут о предстоящих завершающих экзаменах, которые должны были начаться в ближайшем будущем, но когда точно, они не знали. Они слышали лишь слухи и сплетни о том, что им предстоит, но никто не знал, что будет на самом деле. Гермиона старалась сдерживать свое раздражение на Гарри, из-за того, что он отказался рассказать ей об экзамене, потому, что, как она знала, ему запретили говорить об этом.

Она задавалась вопросом: как много может быть письменных тестов, или как много боевых тестов атакующим заклинаниям, защитной магии, физическому рукопашному бою? Никто не знал.

Арго встала перед столом, стоящим на кафедре, и прочистила горло.

— Доброе утро, ученики. Поздравляю с успешным завершением вашего тренировочного курса. Сейчас пришла пора более тяжелой части: сдача экзаменов. — Она сделала короткую паузу для лучшего эффекта. — Исторически, 40% сдающих экзамены учеников не доходят до последнего этапа. — Тихое бормотание пролетело по аудитории; Гермиона почувствовала, как немного сжался ее живот. — Я не говорю, что 40% не пройдут проверку. Я говорю, что 40% учеников не способны закончить экзамены. Из оставшихся 60%, которые закончат испытания, одна треть не пройдет.

«Интересно, меня правда начало трясти, или это мне кажется», — подумала Гермиона.

Арго начала медленно прохаживаться взад вперед перед ними, заложив руки за спину.

— Испытания начнутся завтра. Они будут продолжаться в течение нескольких дней. — Она снова сделала паузу, позволяя им обдумать сказанное; ученики ошеломленно молчали. — В эти дни вы не уйдете домой. Вы не остановитесь. Вам будет предоставлено время для отдыха и короткие перерывы. Каждый из вас будет проходить свое испытание самостоятельно, а не всей группой. Во время испытаний вам не разрешается ни с кем разговаривать, кроме руководителей тестов. Пройдя один этап испытаний, вы переходите на следующий. Вы не будете знать, что произойдет дальше и какая тематика у следующего задания. Тесты могут быть от чисто академических, до практических физических упражнений. Никаких безопасных зон. Никакой возможности вернуться и переделать. Никакой жалости. — Она остановилась и взглянула на них. — Поверьте, когда я сказала, что это вероятно будет самым изнурительным событием в вашей жизни, то так оно и будет. Жизнь агента — это постоянный изнурительный труд, и мы хотим знать, кто сможет это выдержать. Если вы станете агентом, мы хотим, что бы вы прожили долгую и продуктивную жизнь. Лучший способ убедиться в этом — сразу отсеять тех из вас, у кого самые маленькие шансы выжить в полевых условиях. Возможно, это звучит безжалостно, но это для вашей же защиты.

Она обошла вокруг стола и села, взяв в руки лист бумаги; студенты тихо перешептывались друг с другом.

— Когда мы закончим это собрание, у вас будет время до полудня, чтобы подготовиться и собраться с мыслями. В полдень вы снова соберетесь здесь для прохождения испытаний. Вам будет выдан список того, что нужно принести, но позвольте сказать о главном. Возьмите несколько комплектов одежды, я рекомендую удобные вещи, в которых легко двигаться. Одежда для тренировок вполне подойдет. Берите только самые необходимое из предметов личной гигиены... например, зубную щетку. Вам покажут, где вы сможете все это оставить и скажут, когда вы сможете пойти и взять их. — Она положила лист бумаги назад на стол.

— Знаю, это звучит пугающе, дамы и господа. Хотелось бы мне уверить вас, что все будет в порядке, но, по правде говоря, если вы не сможете справиться с тестами, тогда нам не нужны такие агенты. Все вы хорошо показали себя в классе. Сейчас пришло время показать, насколько вы хороши на деле.

* * *

Гарри вошел в Чертог, где Гермиона собирала вещи. Она не повернулась, когда он вошел.

— Злишься на меня? — сказал он.

— Изо всех сил стараюсь не делать этого. Хочешь помочь? Тогда уходи.

Он вздохнул.

— Мне запретили говорить об испытаниях с учениками, и ты прекрасно это знаешь.

— Само собой. Конечно, — он заталкивала вещи в сумку, вероятно, несколько сильнее, чем требовалось.

— Ты не можешь ожидать, что я нарушу ради тебя все правила.

— Ради меня? Конечно нет. Я лишь женщина, которой ты говоришь, что любишь, разве я заслуживаю хоть каких-то намеков на то, что мне предстоит?

— Ой, хватит, — сказал он; нотки раздражения слышались в его голосе. — Это было бы нечестно и создало бы конфликт интересов. Откровенно говоря, ты ведешь себя, как ребенок.

Она пожала плечами.

— Я знаю. — Она повернулась к нему лицом. — Но... все оказалось гораздо хуже, чем я представляла, и мне страшно. Я... — она заколебалась. — Гарри, я считаю тебя единственным человеком, которому я могу доверять, и единственным, кто никогда не навредит мне... или позволит кому-то еще навредить мне. Но ты не можешь даже предупредить меня!

— Я не твой отец, Гермиона. Я не твой ангел хранитель или защитник или чертова нянечка. — Он подошел ближе. — Я люблю тебя. Поэтому я женюсь на тебе. Ты мой лучший друг и я уважаю тебя. Если ты хочешь эту работу, если ты согласна быть избранной, тогда ты должна сделать это сама. Даже если мне будет больно смотреть, как ты борешься, или видеть твою боль, я все равно ничего не смогу с этим поделать. И не только потому, что тогда они отдадут меня под трибунал, но и потому, что тебе не нужна моя помощь. Я не собираюсь ничего за тебя делать. Ты все сделаешь сама, потому что можешь. — Он вздохнул. — Я не могу помочь тебе.

Она вздохнула и взглянула в его глаза.

— Знаешь, хотела бы я быть такой же сильной, какой ты меня видишь.

— Ты и есть. — Он подался вперед и притянул ее к себе, прижав губы к ее макушке. Она обвила его руками за талию, ее злость улетучилась, она знала, что он прав. — Тебе лучше поспешить. У тебя сбор в полдень.

Гермиона задрала голову и улыбнулась ему.

— Ты пойдешь со мной?

Гарри покачал головой.

— Нет. Мне нельзя. Но ты справишься, и потом мы увидимся, когда ты закончишь.

Она выдохнула через сжатые зубы.

— Пять дней без тебя, Гарри. Это будет весело.

Он усмехнулся.

— Поверь мне, веселье будет последним, о чем ты будешь думать. Но вот это возьми с собой. — Он взял ее лицо в свои руки и поцеловал ее, одним из его глубоких и долгих поцелуев, которые заставляют ее чувствовать себя так, как будто она уплывает прочь. Он мягко отстранился и поцеловал ее в кончик носа, а потом в лоб. Затем отступил назад и, улыбаясь, пробежал большим пальцем по ее щеке. — Удачи. — Он повернулся и вышел, оставив ее стоять в комнате, забывшую, что она делала до его прихода.

— Боже мой, — тихо вздохнула Гермиона.

* * *

С сумками за плечами, вся группа собралась в раздевалке, стоя лицом к Арго и Лефти. Они переминались с ноги на ногу; вокруг витали беспокойство и нервозность, как будто все готовы были подскочить в любой момент.

— Всем спрятать свои пожитки в шкафчики, — сказал Лефти. — Время от времени вам будет позволено возвращаться сюда. На вашем месте дальше я взял бы бутылку воды.

Группа на мгновение рассеялась по комнате, послышалось лязганье дверей шкафчиков, которое затихало по мере того, как они возвращались на место. Лефти вышел вперед на своих железных ногах, опираясь на трость, которую он держал в здоровой руке. — Хорошо. Мы прошли долгий путь вместе, и я горжусь каждым из вас. Пришло время показать нам, чему вы научились. — Он выпрямился. — Пузыри! — Перед каждым студентом с легким хлопком, который всегда возвещал об их прибытии, появился его пузырь — Ваши пузыри отведут вас на первое испытание. Удачи, и я надеюсь увидеть вас через несколько дней.

* * *

...некоторое время спустя...

Гермиона спускалась вниз по коридору; казалось, ее Пузырь следил за тем, чтобы не улететь слишком далеко вперед. Она не была уверена, в каком именно направлении двигается и ее это мало волновало.

К ее огромному облегчению, Ппривел ее к раздевалке. Она опустилась на жесткую лавку перед своим шкафчиком и открыла его в поисках чистой одежды. Одежда на ней была покрыта грязью и пропиталась потом. Ее последним испытанием был письменный тест о техниках выживания, и было довольно трудно сконцентрироваться, из-за ужасной усталости и запаха от одежды... ее предыдущим тестом был изматывающий Веревочный курс.

Она готова была расплакаться, когда, открыв шкафчик, увидела там поднос, на котором лежали яблоко, энергетический батончик и стакан сока. Ей казалось, что прошло несколько лет с тех пор, как начались испытания, и она начинала понемногу понимать правила игры. Тебе дадут столько воды, сколько захочешь, но еду ты получишь лишь тогда, когда им покажется, что тебе это необходимо, и не раньше. Голод вскоре становился твоим постоянным товарищем, как и изнеможение. Ей было позволено поспать всего десять часов на жесткой койке. Она не знала, сколько прошло времени с начала испытаний. Время потеряло всякое значение. Все ее испытания проходили в каких-то помещениях, или ночью, и эта дезориентированность отвлекала.

Она жутко хотела есть... не было способа узнать, когда ее Пузырь сообщит ей о начале следующего теста... она быстро вытерлась влажными полотенцами. Уставившись на свое отражение в зеркале, она увидела лишь какую-то незнакомку, смотревшую на нее. Ее лицо, казалось, потеряло какую-то искру с тех пор, как все это началось. Темные круги пролегли под глазами, и несколько ушибов и царапин покрыли ее кожу. Ни в одном из испытаний у нее не было достаточно серьезных повреждений, чтобы привлечь внимание медиков, поэтому она могла чувствовать себя счастливчиком, но такого чувства у нее не было.

Описание испытаний, данное Арго, было весьма снисходительным. Несколько дней назад Гермиона решила, что оказалась в каком-то собственноручно созданном аду. Каждое последующее испытание было сложнее предыдущего, и казалось, что каждое из них затрагивает ту область, в которой у нее меньше всего знаний или опыта. Предметы, которые у нее получались лучше всего, не были представлены в оценке ее способностей. Как будто они прочитали ее мысли и теперь заставляли ее делать те вещи, которых она больше всего боялась.

Она не видела своих одногруппников с тех пор, как они закончили инструктаж перед тестами. Если Арго была права, то многие из них уже выдохлись и отправились по домам. Большая часть ее завидовала им. Она представила себе момент, как она лежит на большом мягком диване в гостиной, перед пылающим камином, приютившись в безопасных и любящих руках ее Гарри. Она закрыла глаза, когда две слезинки скатились по ее щекам. В ее текущем положении мысли о нем, таком удивительном и далеком, причиняли боль. Ей требовались все силы, чтобы не закричать «Я сдаюсь!» и не убежать из штаб-квартиры и никогда больше не возвращаться, убежать домой, к людям, которые будут любить ее независимо от того, будет она агентом, официанткой или чистильщиком коллекторов. Она вздохнула и заставила себя собраться, ища в глубине себя резервы сил.

«Я могу это сделать, — подумала она. — Если я смогу это, то я смогу все, что угодно».

— Грейнджер, — раздался голос из Пузыря — За эти дни этот голос стал голосом Смерти, голосом неумолимых Их, голосом ее испытателей и мучителей. — Пора идти.

Она кивнула и последовала за пузырем из раздевалки, захватив бутылку воды, как талисман. Она вышла в коридор, который выглядел незнакомо. Она не имела понятия, в какой части штаб-квартиры находится, она потеряла всякое чувство направления, однообразные коридоры Р.Д. не позволяли запомнить направление. Вскоре Пузырь остановился и исчез, это означало, что она добралась до нужного места, где бы это «место» ни находилось. Казалось, что помещение очень большое, но оно было черное, как смоль.

Внезапно зажегся свет, заставивший ее прищуриться. Она увидела, что стоит в середине спортзала. Знакомое помещение немного придало ей уверенности, хотя один Мерлин знает, что ее ждет здесь. Она развернулась и подпрыгнула, увидев, кто стоит перед ней.

Это был Гарри. Все ее тело запело от радости снова видеть его.

— Гарри! Что ты здесь делаешь? Ты пришел, чтобы подбодрить меня? У тебя это уже получилось.

Она распахнула объятия, но он сделал шаг назад и вытянул руку. Она резко остановилась, нахмурившись и растерявшись; ее уставший мозг отказывался понимать, почему мужчина, который регулярно видит ее голой, приветствует ее рукопожатием. За неимением лучших альтернатив, она пожала протянутую руку.

— Доктор Грейнджер, — сказал он странно официальным тоном. — Поздравляю, вы прошли очень далеко. Мое имя майор Поттер, и я рад приветствовать вас на вашем последнем испытании.

Она слегка отступила назад, ее глаза сузились, облегчение от того, что она почти все закончила, было омрачено ее растерянностью из-за Гарриного поведения.

— Мм... — начала она неуверенно. — Какое испытание?

— Я. Я — испытание.

— Я не понимаю. — Она была не в настроении для каких-то странных загадок.

Гарри стоял, сложив руки за спиной, его глаза неподвижно смотрели на Гермиону, его голос и манеры были такими чужими и официальными.

— Все очень просто. Мы будем драться. Если выиграю я — ты провалила испытания, а если ты — тебе будет позволено пройти дальше.

Мгновение она стояла неподвижно, а потом у нее отвисла челюсть.

— О...

— Это испытание продлится ровно час. Если в конце этого времени я буду все еще стоять, то ты проиграла, и тебе не позволят снова начать обучение. Вот так вот. Выруби меня — и ты пройдешь. Проиграй — и ты никогда не вернешься. — Он начал ходить вокруг нее. — Давай сразу проясним ситуацию. Я не знаю тебя. Я не твой учитель и не твой друг. Меня не волнует, пройдешь ли ты дальше, и ты меня абсолютно не волнуешь. Я сделаю все возможное, чтобы сделать твое задание настолько сложным, насколько это возможно. В любом случае, не стоит ожидать от меня снисходительности, потому что от врага ты тоже ее не ожидаешь.

Гермиона отшатнулась, его слова оставили у нее какое-то скомканное чувство.

— Хорошо, но... пообещай, что не выкинешь что-нибудь из своих Маговских штучек.

— Ничего не могу обещать. Ты не знаешь, какие способности будут у твоего противника. Ты можешь обнаружить, что он тебя намного превосходит. И их не будет это волновать, меня — тоже. — Он перевел взгляд на наблюдательную комнату. — Отключить заклинания безопасности, — приказал он.

Гермиона вздохнула. Они работали без заклинаний безопасности на занятиях по рукопашному бою у Никса последние несколько месяцев, но...

— Будет больно, да?

Ей показалось, что она увидела, как он едва заметно вздрогнул, но затем на его лицо вернулось тоже отстраненное выражение лица.

— Ты проходишь проверку на способность защищать себя в стрессовой ситуации. Боль — часть этого процесса. Если ты сможешь успешно справиться с этим сейчас, то твои шансы быть убитой в реальных условиях уменьшатся и это все, что нам нужно знать. Ты будешь делать больно мне. Я буду делать больно тебе. Ничего такого, что в лазарете не смогли бы исправить за пару месяцев.

Она кивнула. Это обычная история на боевых тренировках. Она уже потеряла счет синякам под глазом, растянутым связкам, ушибам и даже переломам, полученным на тренировках... но, благодаря чудесам магической медицины, она всегда заканчивала тренировки такой же здоровой, какой была в начале дня.

— Ты же знаешь, что я не смогу побить тебя. Ты больше, сильнее и у тебя больше опыта. Это нечестно.

— А никто и не говорил, что это будет честно. Если бы это было честно, то получается, что мы могли бы подбрасывать монетку, чтобы определить победителя. — Он вздохнул. — А что касается победы надо мной, то ты не сможешь победить. По крайней мере, до тех пор, пока сама не поверишь. — Он сделал несколько шагов по направлению к ней. — Думаешь, что победа в этой битве зависит от мускул? Подумай еще раз. Дерись не здесь, — сказал он, постукивая ладонью одной руки по кулаку другой. — Дерись здесь. — Он прижал палец ко лбу. — Теперь начнем, пока я окончательно не заговорил, как Йода.

Этот маленький проблеск Гарри заставил ее чувствовать себя немного лучше.

— Хорошо. Начнем.

* * *

Зрители из галереи молча смотрели на яростную битву, которая разворачивалась под ними.

— Вау, — тихо произнес Ремус. — Она действительно хорошо атакует.

— Она поддается, — сказала Арго. — И она знает, что мы здесь и проверяем. Это не ее правый хук, это ее способность отбросить эмоции в критической ситуации. — Они все вздрогнули, когда Гермиона растянулась на полу.

Генри вздохнул.

— Это убивает его.

— Он профессионал.

— А еще он человек, которого заставили избить его будущую жену.

— Она наносит почти столько же ударов, сколько пропускает, — пробормотал Наполеон.

Гермиона вскочила на ноги и атаковала, нанеся ногой быструю серию ударов сначала в живот, затем в челюсть. Он отлетел назад, ударившись о пол, сделал кувырок назад и вскочил на ноги. Гермиона вытерла рукой кровь с верхней губы, ее избитое лицо выглядело весьма сердито. Они заметили, как ее глаза мельком взглянули на большие часы, показывающие оставшееся время... двадцать пять минут. В ее ситуации это была целая вечность. Гарри атаковал прежде, чем она смогла достать свою палочку, но не то чтобы это сильно помогало. В самом начале битвы она попробовала несколько заклинаний, но его способности Мага давали ему возможность заблокировать или отклонять большинство заклинаний, значительно уменьшая их эффективность.

— Он сказал ей, что это ее последнее испытание? — спросил Лефти.

— Ага.

— То есть, она думает, что почти справилась?

Наполеон нахмурился.

— Осталось что-то еще?

Арго вздохнула.

— Лишь психологический тест. — Она мельком взглянула на Лефти. — Я все еще не уверена, стоило ли утверждать твой план.

— Поверь мне, он весьма подходящий.

— Все на месте?

— Готовы и ждут.

Наступила тишина, которая прерывалась лишь мычанием и вскриками из зала внизу. Спустя еще пять минут Гарри не показывал никаких признаков усталости, а Гермиона выглядела так, будто стоит на ногах лишь благодаря своему упрямству. Оба вспотели, но ни один из них не собирался сдаваться. Глубокая рана над глазом Гермионы, залила кровью всю левую половину ее лица, один глаз Гарри полностью заплыл.

Мгновение они стояли друг напротив друга и смотрели в глаза противнику. Гарри рванул вперед, замахиваясь одной рукой на нее. Гермиона пригнулась, захватила его руку и нанесла серию из нескольких быстрых ударов коленом ему по почкам. Он выскользнул из захвата, скрутив ей руку за спиной, и бросил ее через бедро. Лежа на полу, она просунула ногу за его голень и сбила его на землю. Она вскочила, и они увидели, как она сильно сжала зубы. Она уперлась ступней в его голень, а другой стопой зацепилась за щиколотку и бросилась на пол, толкая ступню, которая стояла на его голени вниз к полу.

Все вздрогнули, когда услышали звук ломающейся кости. Гарри подавил крик, заскрежетав зубами и перекатился себя на спину, когда Гермиона освободила свой захват и отскочила в сторону. Он оперся на локоть, его лицо побелело и покрылось испариной.

— Ох... черт, — сказал он, сквозь сжатые зубы.

Гермиона ничего не сказала. Она сжалась на полу и подтянула колени к груди. Она просто молча сидела на полу, уперев подбородок в колени, пока истекало оставшееся время. Гарри опустился на пол, аккуратно, чтобы не потревожить ногу.

Оставшиеся пять минут до конца испытания текли с мучительной медлительностью. Гермиона охватила руками ноги и уставилась на него, не обращая внимания на кровь, текущую по ее лицу. Гарри лежал тихо, плотно закрыв глаза, сохраняя медленное и ровное дыхание. Через некоторое время он вслепую протянул к ней руку. Гермиона заколебалась, но потом придвинулась к нему и сжала его ладонь. Так они и просидели, пока не истекло время, и не раздался звонок, отразившийся от стен почти пустого зала.

* * *

Наполеон открыл дверь во временную квартиру и завел Гермиону внутрь. Она, шаркая ногами, прошла за ним, настолько выдохшаяся, что ей казалось, будто ее мозг плывет где-то над ее головой.

— Садись.

Она проковыляла к дивану и рухнула вниз; его мягкость доставляла просто райское наслаждение. Она закрыла лицо руками.

— С ним будет все в порядке?

— Конечно. Я видел его, прежде чем прийти к тебе. Его ногу они уже исправили, правда, ему придется ограничить нагрузки на нее в течение пары дней. — Он присел на край дивана. — Где ты научилась такому приему? Я никогда не видел его прежде.

Она слабо улыбнулась ему.

— Сама придумала.

Он присвистнул.

— Вау. Звучит пугающе.

Долгий, неровный вздох вырвался у нее из груди.

— Не могу поверить, что я навредила ему.

— Это часть испытания. Он сделал бы то же самое, будь у него шанс.

— Это правда все? — Он кивнул. — Я прошла?

Наполеон усмехнулся и потрепал ее по ноге.

— Просто расслабься. Скоро кто-нибудь придет, что бы продолжить разговор с тобой. Сложная часть позади. Теперь от тебя ничего не зависит.

— Слава Богу.

Он встал, собираясь уйти, но Гермиона задержала его.

— Если увидишь Гарри, скажи ему... — она начала говорить «скажи ему, что мне жаль», но ей показалось, что это не слишком честно. Она сделала то, что от него требовалось. Она сожалела, о том, что ей пришлось в этом участвовать, но «жаль» — это не совсем то, что она испытывала. — Просто скажи, что я люблю его.

Он сжал ее руку.

— Будет сделано.

Она посмотрела, как за ним закрылась дверь и откинулась назад на подушки; напряженность и усталость разливались по ее телу. Звук ломающейся ноги Гарри снова и снова звучал в ее голове, ей казалось, что она сойдет с ума...

Гермиона задрожала и поднялась с дивана, мотая головой, надеясь, что сможет вытрясти из нее воспоминания.

Она пошарила в буфете в поисках какого-нибудь чая и нашла, не особо удивившись, неплохой запас своего любимого сорта. Она поставила греться воду, а сама пошла в ванную, чтобы принять душ.

Она только распустила пучок волос, как перед ее глазами появился большой серебристый пузырь. Она замерла на месте, потому, что это был Пузырь самой Р.Д.. Пузырь, который приносит объявления, сообщающие об опасности...

Долю секунды он надеялась, что это просто объявление или кого-то вызывают, хотя в глубине души знала, что вряд ли ей так повезет. И действительно — ей не повезло.

«ВНИМАНИЕ. ЗЕЛЕНЫЙ КОД. НЕСАКЦИОНИРОВАНОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ. ВСЕМ АГЕНТАМ ЗАНЯТЬ БОЕВЫЕ ПОЗИЦИИ. ЭТО НЕ ТРЕНИРОВКА. НЕСАНКЦИОНИРОВАНОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ. ТРЕВОГА. ЗЕЛЕНЫЙ КОД.» Это не хорошо. Зеленый код — это код полномасштабного вторжения. Гермиона почувствовала короткий приступ паники, она была совсем одна, во временной квартире, лишь с теоретическими знаниями того, что следует делать в подобного рода ситуациях... но она не позволила себе роскошь бездействия.

Она схватила палочку, на ходу сунула ее в кобуру и выбежала из комнаты.

— Ох, этот момент заслуживает называться Самым Худшим Моментом В Жизни! — пробормотала она — Пузырь! — ее собственный пузырь появился перед ней.

— База 13, — рявкнула она. Это было место, назначенное ей в случае чрезвычайного положения.

«ВНИМАНИЕ. ЭТО НЕ ТРЕНИРОВКА. ЗЕЛЕНЫЙ КОД. НЕСАНКЦИОНИРОВАНОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ. ВСЕМ АГЕНТАМ ЗАНЯТЬ БОЕВЫЕ ПОЗИЦИИ. ЗАПУЩЕН РЕЖИМ МАСКИРОВКИ.»

Она проносилась мимо неясных фигур в холлах, бегающих туда-сюда. Огни были приглушены, а двери скрыты в автоматическом маскировочном режиме. Где-то вдалеке она могла слышать звуки борьбы, выкрики проклятий и возгласы боли... она резко остановилась и вскинула голову прислушиваясь. Внезапно фигура в черной мантии проскочила рядом с ней. Гермиона осторожно пошла назад; это определенно не был один из ее коллег. Маги Р.Д. не имели привычки надевать закрытые мантии до пола для работы. Она оглянулась в сторону грохота, который заставил ее остановиться. Шум раздавался справа, и ей показалось, что она услышала знакомый голос.

Внезапно коридор сжался, и она оказалась гораздо ближе к столкновению. Вспышки света из палочек отскакивали от стен и отбрасывали зловещие тени. Поколебавшись всего мгновение, она побежала вперед на звук, игнорируя регламент, согласно которому она несет ответственность за Базу 13 в случае критической ситуации.

Где-то в глубине она услышала гул голосов, наполненных злобой, и это заставило ее бежать еще быстрее. Но звук продолжал отдаляться, как будто играя с ней, оставаясь вне ее досягаемости. Гермиона начала тяжело дышать, стараясь бежать на звук. Во время действия зеленого кода внутренняя конфигурация здания становилась еще менее постоянной, чем обычно.

Она завернула за угол, оставив позади главный коридор, и без предупреждения влетела в большой зал, как оказалось, будто заполненный хаосом и темнотой. Помещение выглядело как тренировочный зал, но она не была уверена, что это он. Во внезапной вспышке света она смогла полностью рассмотреть окружающее пространство. Дюжина агентов в разорванных мантиях стояли на коленях в углу зала, охраняемые зловещими фигурами. Темные тени проносились тут и там, сражаясь с агентами, которые еще стояли на ногах. Высокий человек, стоящий рядом с атакующими, выкрикивал приказы.

Насколько она могла видеть, большинство магов Круга (а это не мог быть никто другой) втягивали в бой агентов из коридоров. Ее мысли разлетались. Как они могли проникнуть внутрь так быстро? У них должен быть свой человек внутри, у которого есть Пузырь, чтобы помочь им обнаружить положение руководящего состава.

Здание сильно встряхнуло, как будто от взрыва, и все факелы погасли. Тут же под потолком вспыхнули аварийные огни. Слишком ошеломленная, чтобы двигаться, Гермиону кто-то внезапно схватил сзади и грубо потащил через комнату. Ее швырнули в толпу агентов, как шар для боулинга в кегли, и, прежде чем она смогла восстановить равновесие, ее сбили на колени и одели наручники. Она подняла взгляд как раз вовремя, что бы увидеть женщину в черной мантии, вышедшую вперед и швырнувшую что-то к ногам лидера... вздох пронесся по толпе агентов, когда они увидели, что это было — окровавленное тело Арго.

— Их лидер, — сказала женщина.

Высокий человек повернулся к группе волшебников, и она с ужасом увидела, что это был Люциус Малфой. Ее разум заполнила жгучая ненависть, как только она осознала, что Драко — часть этого существа.

«Чертов Малфой, я должна сконцентрироваться, — подумала она. — Он играл с нами, показывая, будто бы изменился!»

Гермиона осмотрела агентов вокруг себя: все были разоружены и многие серьезно ранены. Она заметила промелькнувший ирокез Наполеона с другой стороны группы... он пристально смотрел на нее.

— Где Поттер? — сказал Малфой волшебникам, стоящим рядом с ним.

— Неизвестно, мы не можем его найти. Но мы нашли оборотня. Он умер быстро.

Гермиона подавила крик, подумав о Люпине. Их дорогой друг и наставник, убитый столь бесчестно. Она видела похожие чувства на лицах агентов рядом с ней. Она отвела глаза, когда пристальный взгляд Малфоя пробежал по схваченным агентам, не желая, чтобы ее узнали. Если они найдут Гарри, они могут попытаться использовать ее против него.

Малфой встал перед агентами.

— Кто из вас старший офицер? — Гермиона огляделась вокруг. Она не заметила никого из руководителей отделений. Вероятно, все, кто здесь был, были захвачены первыми... ее разум отбрасывал мысль о том, что Гарри могли обнаружить и убить.

«Думай, Гермиона, думай», — сказала она себе... но ситуация казалась абсолютно безнадежной. Их превосходили числом не менее, чем в три раза. Паника начала захватывать ее разум, но она заставила себя думать дальше.

«Все произошло очень быстро, как такое возможно?»

— Думаю, это я, — сказал Наполеон.

— И ваше имя, сэр?

— Вам не нужно его знать. Я лейтенант и Заместитель Директора ССО.

Малфой скривил губы в презрительной усмешке.

— Так-так. Значит, вы правая рука знаменитого мистера Поттера? Как удачно. — Он шагнул вперед и рывком поставил Наполеона на ноги. — Где мы можем найти вашего начальника? Он довольно успешно избегает встречи с нами.

— Что заставляет вас думать, что я знаю, где он?

— Что-то же вы знаете.

— Извини, чувак. Видимо, тебе стоит убить меня.

Малфой пожал плечами.

— Ладно. — Затем небрежно, как будто собирался прихлопнуть муху, вытащил меч и одним движением отсек Наполеону голову. Она покатилась по полу, а его тело рухнуло на пол, вокруг шеи быстро образовывалась лужа крови.

Гермиона крепко зажмурилась и сжала зубы, чтобы сдержать крик, поднимающийся из ее груди. «О Боже, Наполеон... ох, нет, нет, нет», — ныл ее мозг.

— Люциус! — пронесся через комнату зов. Все одновременно повернулись, и увидели, как в комнату вошла группа магов Круга... волокущие за собой все еще ослабевшего Гарри. Остальные члены круга начали хлопать и поздравлять их. Гарри выглядел разъяренным и немного растерянным. Он напрягся, увидев ее, стоящую на коленях.

— Ах, Поттер. Как я рад тебя видеть.

— Не могу сказать того же, Люциус.

— Рад тебе сообщить, что я собираюсь тебя убить, однако сначала я убью нескольких твоих агентов, а ты можешь посмотреть. Правда, есть одна маленькая проблема: как выбрать, кого именно? — он повернулся и осмотрел группу, расхаживая перед ними, как сержант перед новобранцами. Гермиона уставилась в пол, когда он проходил мимо нее, молясь чтобы он... но он остановился сразу как прошел мимо нее, а затем вернулся. Он присел перед ней и приподнял ее голову, издав тихий смешок. — Все лучше и лучше. — Он рывком поставил ее на ноги. — Мисс Грейнджер, это такая честь, что среди нас есть лучшая ученица Хогвартса своего выпуска. Осмелюсь предположить, что вы проходите здесь обучение, я прав? — он мельком взглянул на Гарри. — Насколько же тебе будет больно смотреть, как я мучаю эту женщину, Поттер? Каково это, а? — Гарри молчал. — Интригующе. Хотя нет, постойте. Это скучно, у меня есть идея поинтереснее.

Он развернул Гермиону лицом к агентам.

— Некоторые из этих людей умрут, мисс Грейнджер.

— Доктор Грейнджер, — прорычала она.

— Отлично. Некоторые умрут, доктор Грейнджер. Как много, будет зависеть от вас. Ваш знаменитый интеллект определит их судьбу. — Он повернулся к волшебникам. — Сейчас мы увидим, сможете ли вы подтвердить свою репутацию. — Он сделал шаг назад, оставляя ее стоять одну, в середине комнаты. Хорошо, что она не могла видеть лицо Гарри. Это бы слишком отвлекало ее. — Я буду задавать вам вопросы. Если вы отвечаете верно — один агент остается жить и уйдет с нами, как заключенный. Если вы даете неверный ответ — один умрет. Согласны?

Она кивнула, хотя сама сомневалась, что Люциус вообще будет следовать этим идиотским правилам... хотя у него странное чувство юмора на счет таких вещей. Стать заключенным Круга это, конечно, не пикник, но это лучше, чем умереть. Во всяком случае, у нее были другие идеи.

— Тогда начнем? Хорошо. Вопрос первый: какого цвета мое исподнее?

У Гермионы кровь застыла в жилах. Откуда она могла знать?

— Белого?

— Неправильно. Черного. Я думаю, вы могли бы догадаться. — Он вышел вперед и прежде, чем она смогла разобрать, что он делает, еще одна голова покатилась по полу. Она зажмурилась, стараясь не останавливать свой взгляд на ней. — Вопрос второй: Вот этот парень. Как его зовут?

— Найджел.

— Неверно. Это Роланд. — Еще одна голова покатилась по полу. — Вопрос номер три: сколько парней жили вместе со мной в Хогвартсе?

— Четыре. — Паника довольно комфортно устроилась в ее кишках. Она убивает еще одного агента с каждым неверным ответом.

— Извини, три. — Удар.

— Вопрос номер...

— Могу я задать вопрос? — перебила она.

Люциус пораженно остановился.

— Полагаю, я могу тебе это позволить. — Он подошел ближе. — Что такое?

Она улыбнулась ему и вскинула руки перед собой, свободные от только что снятых наручников.

— Ты умеешь летать, Люциус? — он открыл рот, но прежде чем он смог ответить она указала на него палочкой. — Wingardium Leviosa! — прокричала она... и ничего не произошло.

Люциус, все еще усмехаясь, стоял перед ней. Гермиона была шокирована. Она попыталась еще раз, с тем же результатом.

— Отлично, доктор Грейнджер, — сказал он. Вот только это был не его голос. Голос звучал так, как будто принадлежал... американке.

Люциус внезапно начал таять, как будто был из воска. У Гермионы глаза полезли на лоб, когда все, что было в комнате, начало таять. Агенты, кровь, маги Круга... всего за несколько секунд все они исчезли.

Гермиона уставилась на Арго, живую и здоровую, стоящую на том месте, где только что был Люциус. Она оглядела тренировочный центр: он выглядел нормально, не как будто после атаки Круга.

— Вот дерьмо, — выдохнула Гермиона. — Это был тест, да?

Облегчение от нереальности произошедшего сделало ее довольно легкомысленной. Она почувствовала, как сильные руки провели ее к скамейке и усадили, а потом она услышала голос Гарри и почувствовала, как его руки обняли ее, когда он сел рядом.

— Последний тест. В этот раз, правда.

Она посмотрела на него, целого и невредимого, затем перевела взгляд на Наполеона, голова которого была на месте. Она потянулась и схватила его руку.

— Ох, слава Богу, — сказала она.

Люпин присел рядом с ней.

— Все новые агенты должны пройти то, что мы называем психотест, в котором они сталкиваются лицом к лицу со своими самыми страшными кошмарами, а потом... ну, потом мы смотрим, что они делают. В твоем случае, мы столкнули тебя с ситуацией, в которой ты не знаешь ответов на вопросы, когда это действительно важно. — Он улыбнулся ей. — Мы верно определили твои страхи?

Она облегченно рассмеялась.

— О, прямо в точку.

— Должен заметить, ты справилась лучше некуда. В этой ужасной стрессовой ситуации ты смогла выкинуть такое, чего мы не ожидали. Как ты умудрилась вернуть свою палочку?

— Ну, в случае действия Зеленого Кода, все агенты должны спрятать свои палочки в скрытой кобуре. Стандартная Оперативная Процедура Раздел 3.4 параграф 2. — Она приподняла рубашку и отвернула край, так что бы все могли увидеть элегантную нейлоновую кобуру, привязанную к ее спине, которая удерживала палочку вдоль позвоночника, под одеждой она была абсолютно невидима. — И... отмычки — это то, без чего агент не выходит из дома, верно? — она указала на небольшое отделение на одном из боковых ремней удерживающих кобуру, в которой она хранила маленькие отмычки. — Люциус и большинство его магов оказались передо мной, так как они хотели видеть мое лицо. Затем я достала отмычки и открыла замок наручников. Легко.

Остальные изумленно переглянулись.

— Я же говорила, она справится, — сказала Арго.

— О да, — добавил Наполеон.

Арго встала перед ней.

— Пожалуйста, встаньте, Доктор Грейнджер, — она встала. — Гермиона Грейнджер, рада сообщить вам, что вы прошли финальные испытания и удовлетворяете всем требованиям для вступления в Дивизию. Тем самым, вы удостаиваетесь звания Лейтенант Федерального Исполнительного Корпуса, действующего с этого момента, и вам присваивается статус официального представителя Разведческой Дивизии. Добро пожаловать в команду. — Она пожала Гермионе руку. — Конечно, официальная выпускная церемония состоится на следующей неделе, но ты считаешься агентом уже сейчас. Поздравляю.

Гермиона усмехнулась.

— Спасибо, Арго. — Она энергично затрясла ее руку. — Огромное спасибо.

— Пожалуйста. — Арго ошеломленно улыбнулась в ответ, и с трудом освободила свою руку. Она развернулась и вышла из комнаты, оставляя других предаваться веселью.

* * *

Гарри припарковал машину Гермионы и заглушил двигатель. Он взял сумку с заднего сидения и, обойдя вокруг машины, подошел с пассажирской стороны, где спала Гермиона. Он обхватил ее рукой за талию.

— Идем, солнце, мы дома, — она сонно выбралась из машины, опираясь на его руку.

— Я так устала...

— Ты можешь идти?

— Конечно...

Он опустил на нее взгляд, когда она неосознанно оперлась всем своим весом на его руку.

— Ну, тогда тебе надо переставлять ноги, — пробормотал он. Он закинул ее рюкзак за плечи, и взял ее на руки. Она тут же расслабилась, удобно устроив голову у него на плече и обхватив его двумя руками за шею.

Джастин открыл двери, как только они подошли ближе. Все были в фойе... «Должно быть, они нас ждали» — подумал Гарри.

— Ну? Как все прошло? — прошептал Джастин.

— Ох, черт, — вырвалось у Лауры, когда она вышла вперед и положила руку на плечо Гермионы. — Она выглядит просто ужасно.

— Ну, она прошла через ад. Но она справилась. Я собираюсь отнести ее наверх, — он сбросил рюкзак Джорджу и направился к лестнице. Прежде чем встать на первую ступеньку, он взлетел на небольшое расстояние от пола и мягко поплыл вверх, качая уставшую Гермиону на руках. Лаура последовала за ними, а Джордж отдал скинутый рюкзак Джастину.

— Вот, разбери и отнеси вещи в прачечную.

— А что ты собираешься делать?

— Тоже, что и обычно. Готовить огромный ужин к ее пробуждению.

* * *

Пока Лаура доставала из шкафа ночнушку, Гарри уложил Гермиону на кровать и стащил с нее туфли. Гермиона вела себя, как тряпичная кукла, когда Гарри усадил ее и стащил с нее грязную, пропитанную потом одежду. Лаура натянула на нее ночнушку и снова уложила на кровать.

— Ей будет неприятно проснуться такой грязной, — прокомментировала она. — Как думаешь, может, стоит помыть ее?

Он покачал головой.

— Насколько я помню из своего опыта, нам стоит оставить ее в покое на достаточно долгое время.

Лаура взглянула на него, стоя над кроватью.

— Она делала это для тебя, не так ли?

Он кивнул, поправляя одеяло. Она тут же обхватила подушку и повернулась на бок. Гарри поправил прядь, упавшую ей на лицо и присел рядом с ней на край кровати.

— Делала, за исключением того, что она не знала, почему я такой уставший и избитый. Слава Богу, она не задавала никаких вопросов. Она лишь уложила меня на кровать, накрыла одеялом, и, когда я проснулся, она была здесь с чаем, едой, добрым словом и своим милым лицом... — он замолк, вздыхая. — Великие Силы, я, должно быть, был слепым, глухим и колоссальным идиотом.

Лаура улыбнулась.

— Мы, люди, часто бываем непроходимыми тупицами. Мы хотим того, чего не можем получить, не замечаем того, что находится у нас под носом и покупаем туфли на платформе, поддавшись мимолетному желанию, прекрасно понимая, что никогда не наденем их больше одного раза.

Гарри кивнул, усмехаясь, и поднял взгляд на Лауру.

— Не думаю, что когда-нибудь смогу отблагодарить тебя, Лаура... за то, что была ее другом, пока... ну, ты знаешь...

— В благодарности нет необходимости. Ты же понимаешь, что я делала это не для тебя. Вообще-то, было время, когда я проклинала тебя, видя, что происходящее делает с ней. Она мой лучший друг, возможно лучший из тех, что у меня были. Она помогла мне пережить время, когда я скучала по Сорри, и я лишь слегка сравняла счет.

Гарри поднялся.

— Ну, нам лучше оставить ее одну, — он наклонился и поцеловал Гермиону в щеку, а затем вышел вслед за Лаурой, закрыв за собой двери.

— Так... она сдала все тесты? — спросила Лаура, когда они спускались по лестнице.

Гарри улыбнулся.

— Она сдала блестяще. Она еще не знает, но она будет одной из лучших в своем классе.

— Посмотри на себя. Так гордишься этим.

Он слегка засмущался.

— Думаю, да.

Они спустились по лестнице, где принялись доставать Джорджа, воруя ингредиенты для его блюд. В конце концов, четверо присутствующих жильцов выторговали для себя немного еды в виде домашнего хлеба Джорджа и огромного ассортимента начинок для бутербродов.

Вечером все разбежались по своим делам. Гарри нужно было наверстать кое-что по работе из того, что он забросил, но он не мог сконцентрироваться. В конце концов, он сдался и поднялся по лестнице в Чертог, где нашел Гермиону, свернувшуюся на боку в той же позе, что он ее оставил, и крепко спящую.

Гарри сбросил туфли и лег рядом, прямо на одеяла. Он обнял ее и притянул ближе, молча благодаря ее за то, что она прошла экзамены невредимая. Какое-то мгновение он лежал рядом с ней, чувствуя, как ее грудь поднимается под его рукой, когда делает долгие и медленные вдохи, а затем сам провалился в сон.

* * *

Посреди ночи Гермиону что-то разбудило. Ее крепкий сон был прерван быстрыми движениями рядом с ней.

Она села, дезориентировано оглядываясь по сторонам. Гарри лежал рядом с ней, одной рукой приобняв ее за талию, но не мирно спал. Он дергался и ворочался, его голова крутилась из стороны в сторону. Он бормотал что-то, но она не могла разобрать, что именно.

— Гарри, — прошептала она, тряся его за плечо. — Дорогой, проснись. Гарри!

Он не отвечал, но его движения становились более взволнованными.

— Умх... ммх... — он пробормотал несколько неразборчивых слов. — Конца... — Она наклонилась ближе, пытаясь услышать, что же он говорит. — Без конца, — бормотал он. — Конца, ммх... это никогда не закончится... никогда не закончится! — внезапно закричал он, рывком приняв почти сидячее положение. Гермиона испуганно отпрыгнула назад. Он так и не проснулся, просто откинулся назад на кровать, и, казалось, расслабился, спокойно заснув.

Гермиона, наконец, выдохнула. Обычно Гарри спал спокойно и у него редко были такие кошмары... и то, что он сказал, казалось очень жутким. Если честно, от этого у нее пошли мурашки по спине. Она немного понаблюдала за ним, но он больше не шевелился. Гермиона почувствовала, что ее начинает клонить в сон, и заставила себя расслабиться, откинувшись на подушки. Она крепче прижалась к Гарри, и несколько минут спустя уже вновь спала.

Pleased to meet you,

Hope you guess my name.

Rolling Stones

Приятно познакомиться;

Надеюсь, вы угадаете мое имя.

Гермиона вскинула одну ногу в воздух, потом другую, чувствуя себя уставшей и растянувшей все мышцы, какие возможно. Она опустилась ниже в воду в огромной ванне, улыбаясь от удовольствия. Солнце светило вниз, в ванную, из окон открывался вид на огромный балкон, и, глядя в яркое небо, она почувствовала себя гораздо лучше.

— Гермиона? — послышался голос Гарри.

— Сюда! — крикнула она.

Он толкнул дверь, улыбаясь и держа в руках большой стакан апельсинового сока.

— Эй, ты проснулась! Я начал думать, что кровать стала твоим новым партнером по жизни.

— Ох, сок. — Она взяла стакан и выпила половину его залпом. Гарри хорошо знал, что Гермиона с ума сходит по апельсиновому соку. Ни одно утро еще не начиналось без нескольких его стаканов. — Спасибо!

Он сел на край ванны, водя пальцами в воде.

— Как ты себя чувствуешь?

Она улыбнулась ему.

— О, гораздо лучше. Все еще будто немного устала, однако. Еще примерно пять деньков в ванной, и я буду «мокрой вареной курицей», отдохнувшей, чистой, но курицей.

— Ну, я могу пронаблюдать за этим процессом!

— Что, вы, мистер, идете ко мне? — сказала она, усмехаясь.

— Заманчиво, но нет. Ты выходи, — Гарри встал и взял ее за руку, помогая ей встать из ванной. Она встала на ванный коврик, вся в пене и воде.

— Хорошо, что теперь? Я вся голая и мокрая. Эй, ну-ка сотри эту улыбку с лица!

Он схватил полотенце со стойки.

— Извините, мадам. Я просто вспомнил свои 15 лет, — он обернул полотенце вокруг нее. — Вытритесь и ступайте в спальню.

— Вы полны сюрпризов сегодня, — она терла кожу махровым полотенцем с ухмылкой на лице. — И я могла бы добавить, что вы очень добры ко мне через пять дней, проведенных мною только с кроватью, душем и пеной для ванны.

— Ты прекрасна в любом виде. Не говоря уже о том, что сейчас на тебе мой любимый наряд.

Она смеялась, когда Гарри вышел из ванной, вытираясь и думая, что же он мог приготовить для нее на этот раз.

Когда она вышла из ванной, ничего не казалось необычным. Гарри стоял у кровати, улыбаясь.

— Лягте на живот, — сказал он. — И свесьте голову через край.

Пожимая плечами, она сделала так, как он сказал. Она почувствовала, как скрипнула кровать, когда Гарри сам сел. Гермиона ожидала чего-то, что она когда-нибудь сможет рассказать своим внукам, но вместо этого Гарри просто положил руки ей на плечи, а затем провел по ним вниз.

— Ох, — выдохнула она. Он водил руками по ее спине, плечам, рукам. Сохранявшиеся напряженность и болезненность будто таяли. Руки чувствовали на себе теплую кожу его ладоней.

— О, Мерлин мой ... где ты научился это делать и с какой стати ты никогда не делал этого раньше?

Гарри усмехнулся.

— На самом деле, я никогда не пробовал это раньше. И я подумал, может быть, тебе бы это понравилось.

— Ну, это естественно.

Он проехал руками по ее ногам.

— Скажи, Господин Волшебные Руки ... хочешь на мне жениться?

— Хм. Хорошо.

— Но только если ты будешь обещать мне неограниченный массаж. В болезни, и в здравии, и в неограниченном массаже.

— А что я получу взамен? — Она будто услышала улыбку в его голосе.

— Столько секса, сколько захочешь. Мне все равно. Любые позиции, кнуты, цепи ... только до тех пор, пока я буду получать свою дозу массажа, ты можешь издеваться, как угодно. — Ее голос тонул в простыни.

— Выбирайте что-нибудь получше, мадам. Вы знаете, я не из породы БДСМ.

— Как насчет моей вечной любви до тех пор, пока мы живы?

— Это звучит справедливо.

— Ну, это, конечно, было и раньше. Но я вам скажу, массаж, в конце концов, может все это разрушить!.. Хм ... — промурлыкала она, когда Гарри перешел к нижней части спины.

— Только не говори, что ты одела нижнее белье после душа?

— Хм, так и есть.

— Если у тебя не какая-то дикая обезьянья любовь или, по крайней мере, некоторые наклонности любви по типу Сары МакЛахлан, я, в конце концов, буду разочарован своей «массажной» попыткой!

— Мальчик, ты не слышишь таких похвал каждый день! — Она повернулась и посмотрела на него снизу вверх, хлопая ресницами. — Время для переда?

Он усмехнулся.

— Вы сегодня весьма агрессивны. Вот какую женщину я получил от жизни?..

— Лично я рассчитывала получить парня, который провел как минимум неделю в аду и теперь вернулся к своей невесте, которая только и делала по ночам, что фантазировала о шумных сексуальных играх в постели с великолепным работягой-парнем!

— Ты о каком парне говоришь? Я уж точно не работяга!

Гермиона села и схватила его за грудки.

— Ты теперь мой, и поэтому заткнись, — она наклонилась вперед и поцеловала его. — Я сижу голая на кровати, и ты еще смеешь спорить? Кто-нибудь, измерьте его температуру, он болен!

Она выпятила нижнюю губу и подмигнула ему.

— Не находите ли вы меня привлекательной? Ммм? Разве тот случай с поломанной ногой остудил ваш пыл?

Он улыбнулся и положил ее на кровать, стягивая с себя футболку.

— Давайте проверим!

* * *

Несколько дней спустя

Гермиона положила блокнот на стол и села рядом с Сириусом.

— Где Гарри? — спросил он.

— Он будет через минуту. — Она открыла ежедневник и осмотрела стол. — Все здесь? Наполеон? Ремус? — Каждую неделю неформальная группа, которая расследовала исчезновение Гарри и все детали, с ним связанные, встречалась для обмена информацией.

— Все здесь, кроме Гарри.

— Хорошо, — все посмотрели на Гермиону. — Ох, ладно, это потому, что есть кое-что, что я не хотела бы, чтобы он знал. — Она сделала глубокий вдох. — За несколько последних ночей у Гарри были эти... ночные кошмары.

— Какие кошмары?

— Я не знаю. Он не помнит их, и я не хочу, чтобы он их помнил. Он ... он говорит во сне. Иногда кричит. Это очень тревожно.

— Представляю, — сказал Люпин. — А что он говорит?

— Вот что странно — он всегда говорит одно и то же: «...это никогда не кончается». Снова и снова. Он бормочет, он кричит, он даже поет эту фразу.

— Это никогда не кончается... — пробормотал Сириус, будто пробуя слова на вкус. — Что никогда не кончается?

Гермиона пожала плечами:

— Я не знаю, это он говорит.

— Жутко, правда? — сказал Наполеон.

— Да. Я почти сказала ему об этом, но что-то остановило меня... Я просто не хочу его сбивать. Кроме того, таким образом я не хочу создавать ему бессонницу. Он еще может сказать что-то более информативное, а если он будет беспокоиться по тому поводу, как он спит, мы вообще ничего нового не услышим.

— Это может быть просто случайный сон, не имеющий ничего общего с его исчезновением, — высказался Люпин.

— Я так не думаю. Это просто, как он говорит, как грань жизни и смерти. И он никогда не был тем, кто страдает от ночных кошмаров... до этого исчезновения.

— Но он вернулся уже некоторое время назад. А кошмары начались недавно, так? Ну, у кого еще есть предположения?

— Никаких, я просто знаю, что это важно. Я это шестым чувством чувствую.

— Ну, так как на данный момент твое шестое чувство за последний месяц изобилует полезной информацией, давайте работать вместе с ним, — сказал Ремус. — Постарайся уделять более пристальное внимание тому, что он делает во сне, Гермиона.

— Рем, он спит рядом со мной. Я не собираюсь упустить ничего важного, поверь мне.

Дверь открылась, вошел Гарри.

— Полдень, и все уже в сборе. Жаль, я опаздываю. Неужели я пропустил что-нибудь?

Другие переглянулись.

— Нет, — сказал Наполеон. — Так, болтовня.

— Хорошо, тогда давайте начнем.

* * *

Гермиона наклонилась и вытерла зеркало влажным полотенцем. Ее утрення пробежка немного затянулась, но она хотела успеть сделать все, что запланировала, а для начала принять душ, но зеркало в ванной запотело, и это безумно раздражало ее.

Ее волосы были заколоты таким образом, что половина из них спадала ей на плечи, но она надеялась, что в этом осталось хоть немного стиля; через десять минут она пошла в спальню, чтобы одеться. Гарри стоял возле кровати и разглядывал ее совершенно новую Р.Д.-шную форму, которая была доставлена в тот же день как раз к церемонии вручения дипломов в этот вечер. Он уже был одет в свою форму, ту же, которую она видела на нем раньше на подведении итогов в Р.Д. и некоторых других собраниях.

— Что такое? — сказала она, вглядываясь в его лицо. У него было странное выражение.

— Нет, ничего. Я... просто не верится. — Он покачал головой. — В один прекрасный день мы покупаем гору Шоколадных Лягушек на Хогвартс-экспрессе, а теперь вот мы здесь... шпионы.

Она усмехнулась.

— Интеллект агентов, дорогой, — она взяла форму. — У нас есть другие варианты формы, кроме этого?

— Есть три стандартных формы. Эта и та, которую я ношу, являются стандартными черными, подходят для повседневных функций. Есть еще «полевая камуфляжка», которая более практична. Там есть большой плащ и очаровательные широкие карманы. И есть мундиры. Самое предпочтительное.

— А они для чего?

— Ах, Федеративные торжественные обеды и что-то в этом роде, — он обмотал ее ранговые указательные ленточки вокруг своей ладони. — Я думал, я мог бы одеть свой на свадьбу.

— О, да! Изумительно, — Гермиона улыбнулась ему. — Я буду падать в обморок по пути к алтарю.

Она поправила свою куртку и отвернулась от зеркала.

— Так, как я выгляжу? — Гарри вздохнул. Единый идентификатор лейтенанта был черный, как и все другие. Ее брюки были «казенно-военными» и заправлялись по колено в высокие сапоги, отполированные девушкой до зеркального блеска. Короткая куртка длинной до бедер имела воротник и скрытую кнопку. Вместо фиолетового плаща, который был у Гарри, у Гермионы были створки того же цвета, заканчивающие у ее груди.

— Ты выглядишь потрясающе. — Он поднял руку с ее ранговыми указателями. — Можно?

Вместо ответа, она подошла ближе и наклонила голову назад. Гарри прикрепил два небольших указателя ранга по обе стороны от ее шеи, а затем возложил ранги на предплечья ее куртки. Он разгладил ткань вниз по руке, немного вдохнув. Потянувшись вверх, она провела ладонью по его щеке.

— Эй. Я все еще твоя девушка.

Он улыбнулся.

— Я знаю.

* * *

Гермиона обогнула столики и сделала быстрый вираж до бара, измученная жаждой за всю церемонию.

— Отвертка, — сказала она бармену.

— Держи водку, — он засмеялся и налил ей в стакан в след за водкой апельсиновый сок.

— Спасибо, — она осушила стакан и поставила его на бар, выдохнув с облегчением. Она посмотрела вокруг с чувством, будто дело сделано.

«Афтэпати» проходила в Министерстве, в одном из средних залов. Небольшой комбо джазбэнд играл у стены, а столы были нагружены закусками. Печать Федерации висела на одной стене, по бокам с обеих сторон окруженная печатью британского Министерства и Корпусом Специального Назначения. Комната была полна «людьми в черном» и в штатском.

Наполеон подошел к ней, улыбаясь от уха до уха.

— Эй, лейтенант! — сказал он. Гермиона рассмеялась и обняла его. — Поздравляю! Я думаю, это означает, что ты не должна называть меня "сэр" больше.

— Когда это я называла тебя «сэром»? — Сказала она. — Ты выглядишь сегодня очень... опрятным.

Это было странно: видеть Наполеона в одежде, которая не разрывала твое зрение или украшеную логотипами панк-групп. Его форма была идентична Гермиониной, так как они теперь были одного и того же ранга, и, по этому случаю, он просто зачесал волосы и выпрямил спину, скромно окрашенную в фиолетовый цвет лейтенантским плащом. Он снял большую часть пирсинга, кроме серьги в ухе и носу.

— Я почти не узнала тебя. Без металла на самом деле я могу видеть, наконец, твое лицо!

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо, я думаю. Ты почти смог бы сойти за офицера.

— О май гад, спасибо. А, вот и Гарри... — Он сделал шаг назад, чтобы Гарри мог обнять ее. — Эй, Босси.

Гарри бросил на него прохладный взгляд.

— Джонс. — Он обратил свое внимание на Гермиону. — Ну, все закончилось.

— Слава Богу, — сказала она, улыбаясь и скользя своей рукой вокруг его талии. — Много попмы.

— Это всего лишь формальность. Эти федералы любят формальности. — Он последовал за ее взглядом по комнате, чтобы увидеть Клэр и Дуга Грейнджеров.

— Я с ними поговорю, — сказала Гермиона. — Пойдешь?

— Нет, я должен поговорить с Наполеоном ровно секунду. А ты иди пока.

Гермиона поцеловала его в щеку и побежала через всю комнату.

— Привет, мама!— Сказала она, разводя руки, чтобы обнять мать, а затем и отца. — Я так рада, что вы смогли приехать.

— О, мы бы не пропустили это, милая. Ты выглядишь так «резко» в форме!

— Да, очень официально, — сказал Дуг. — Но не будет ли скучно в одном и том же цвете каждый день? — Он шутил, разглядывая ее ранговые ленты.

— Ну, нам на самом деле не нужно носить это каждый день, — сказала Гермиона. — Только в специальных случаях.

Клэр взяла руки Гермионы в свои.

— Теперь, милая, я знаю, что это большая возможность для вас, но, пожалуйста, обещай мне...

— То, что я буду осторожна, да, мама?

— Это просто такая опасная работа, и мы беспокоимся...

— Я знаю, мама. Я не буду делать действительно опасные вещи.

— Ну, мы беспокоимся и о Гарри тоже!

Гермиона улыбнулась:

— Гарри может и сам о себе позаботиться.

— Просто потому, что он «особенный», или как там, не делает его непобедимым. Он все равно должен быть осторожен. Он должен ... должен ...

Она замолчала, нахмурившись, и посмотрела мимо плеча Гермионы.

— О, Господи...

Гермиона повернулась, чтобы увидеть толпу, нарастающую возле двери, которая открылась на внутренний дворик. Люди спешили в этом направлении, обмениваясь озадаченными словами и взглядами.

Кто-то окликнул ее.

— Гермиона! Скорее!

Гермиона подбежала к двери и протолкнулась через толпу людей, пока не очутилась на внутреннем дворике, и ее челюсть не отвисла от того, что она там увидела.

Гарри удерживали от Наполеона Арго и Генри Убигандо. Он вырывался из их рук, пытаясь высвободиться. Наполеон, сидя на земле, глядел на него с выражением шока и держал руку у окровавленного рта. Гарри вперил в него странный взгляд и нецензурно выражался на его счет.

Гермиона бросилась вперед. Она выхватила оружие Гарри и толкнула его назад.

— Гарри, перестань! Гарри! — она кричала на него.

Казалось, толчок что-то в нем переломил. Он расслабился и прекратил борьбу с Арго и Генри. Он посмотрел на нее сверху вниз, открывая и закрывая рот.

— Гермиона ... Я... — Гарри оглядел Генри и других так, как будто не был уверен, что даже знает место, где находится.

— Гарри, что, во имя Мерлина, ты делаешь?

Он покачал головой.

— Я не знаю.

Выражение ужаса возникло на его лице, и он побежал мимо нее туда, где стоял Наполеон. Он напряженно ожидал другого нападения, но Гарри поднял руки в знак перемирия.

— Наполеон, мне так жаль. Я не знаю, что на меня нашло...

Гермиона присоединилась к нему.

— Что здесь произошло? Наполеон?

Он пожал плечами.

— Хрен его знает! Мы говорили о брифинге на следующей неделе, и я сказал что-то о том, как он должен гордиться тобой, и следующее, что я помню, это как он несется на меня! — Он посмотрел на Гарри. — Что я сказал-то?

— Ничего, — сказал Гарри. — Ты ничего не сказал.

Он покачал головой с пугающе рассеянным выражением лица.

— Мне очень жаль, Джонс. Я сам не свой сегодня вечером...

— Да все в норме, Гарри. У меня было и похуже. Ничего страшного. Все было слишком официально, считай, мы разбавили. — Он улыбнулся и потрепал Гарри по плечу. — И если бы этого не произошло сейчас, кто знает...

Гарри слабо кивнул и посмотрел на Гермиону. Она повернулась к Арго.

— Мы едем домой. Приношу свои извинения.

— Да, забери его домой, — резко ответила Арго. — Гарри, к Сакешу завтра утром.

— Арго...

— Это приказ, майор.

— Он там будет, — сказала Гермиона, взяв его за руку. — Наполеон, попрощаешься с моими родителями за меня?

Она и Гарри вышли из комнаты, оставив за собой шушукающуюся толпу.

* * *

Они тихо зашли в фойе дома. Гермиона повесила свой плащ на вешалку.

— Я иду наверх. Ты идешь?

— Минутку. Я просто хочу немного чаю.

— Хорошо. — Она улыбнулась ему и поцеловала в щеку.

Он смотрел на то, как она поднимается по лестнице и пошел на кухню. Лаура была за столом и ела бутерброд.

— Эй, Гарри!

В чайнике было немного горячей воды, чтобы хватило на две кружки.

— Как церемония? — Он ничего не ответил ей, просто заливая чай горячей водой. — Гарри?

Он взял кружку и повернулся к двери, после посмотрел на Лауру с пустым выражением лица.

— Черт с ней, — спокойно сказал он и вышел из комнаты. Лаура сидела за столом с открытым от удивления ртом.

* * *

Она старалась не думать о том, что произошло, переодеваясь в ночную рубашку. Гарри не был жестоким человеком, и он никогда не начинал драку первым. Так что же сказал Наполеон?

Он пришел с двумя кружками.

— Чай, — сказал он.

Она взяла кружку.

— Спасибо. — Она пила его, дуя на горячую поверхность. — Ты не видел Лауру, она еще на верху, как и утром?

— Я не видел ее. — Он сел на подоконник, оттолкнувшись назад. — Ну, мы будем говорить об этом?

Она сидела на кровати лицом к нему.

— Почему ты сделал это, Гарри?

— Я не знаю. — Он посмотрел вверх. — Нет, может быть, знаю. — Он поставил свой чай. — Он влюблен в тебя, ты знаешь.

Она смотрела на свою кружку, одним пальцем обводя ее края.

— Да, я знаю.

— И ты поцеловала его. — Она посмотрела на Гарри резко. — Я прочитал это в твоем дневнике.

Она кивнула.

— Да, я поцеловала его. Но ты должен был также прочитать, почему я это сделала. — Она вздохнула. — Я была в очень плохом месте, Гарри. Тебя уже долго не было. Это было так, будто ты просто исчез без следа. Я начинала верить, что я никогда не увижу тебя снова. Каждый день, все, о чем я могла думать, это о том, как счастливы мы были и сколько времени мы потратили впустую, пока мы были друзьями, а затем так же, как я начинала привыкать к тому, что любви уже нет. Я пыталась найти информацию, я пыталась надеяться, я пыталась мыслить позитивно! Я пыталась молиться, и все же... Тебя уже не было. Я думала, может быть, если я разозлю тебя, то ты придешь туда и накричишь на меня. Вот, я и поцеловала его. — Она встала и подошла к нему. — Гарри, Наполеон — мой друг. Он помог мне пройти через все эти месяцы, пока ты был далеко. Он только мой друг. Я знаю, что он имеет ко мне чувства. Но что я могу с этим поделать!

Он вздохнул.

— Может быть, ты можешь. Это было бы прекрасное время?

Она улыбнулась и повернула его лицом к себе.

— Скажите пожалуйста, неужели вы ревнуете меня к Наполеону Джонсу?

— Ну...

— Стоп, вот прямо здесь стоп, — Гермиона встала и оседлала его ноги так, чтобы она сидела у него на коленях лицом к нему; она положила руки ему на плечо и велела взглянуть на нее. — Гарри, я люблю тебя. Я полностью, безумно, страстно влюблена в тебя. Понимаешь? Могу ли я говорить яснее? Там ничего нет. — она указывала на левую часть своей груди. — Там никогда не будет ничего. Ни Наполеона, ни кого-либо еще. Хорошо?

Он улыбнулся и кивнул, слегка покраснев.

— Хорошо. Теперь я нахожу объяснения более гуманными, нежели избиения «потенциальных соперников».

— Я не знаю, что случилось... Я просто вроде ... что-то во мне лопнуло, я думаю. Я чувствовал себя немного «не собой» сегодня. Дерганым чтоли. Я уже давно не участвовал где-нибудь в расследовании, и я боюсь, что никогда буду и не узнаю, что случилось со мной.

— Мы узнаем. — Она обняла его. — И даже если мы не узнаем, ну, мы будем иметь дело с этим всю оставшуюся жизнь.

Он посмотрел ей в лицо.

— Я могу справиться со всем этим, но только с большим количеством друзей на моей стороне. Только пообещай, чтобы не сломаешь мне ногу еще раз.

* * *

— Супчику, дорогая? — сказала Лаура, стоя у печи.

— Конечно. — Гермиона сидела за столом с бутербродом и книгой. Это была суббота, и дом был по-странному пуст. Джордж был на встрече с клиентами, Чжоу была в тренировочном лагере, Джастин был в офисе, а Гарри был в Министерстве на встрече с Корпусом Спец. Назначения. Лаура поставила миску перед Гермионой и села рядом с ней.

— Гарри был у доктора Субраманиама?

— Да, несколько дней назад. Сакеш сказал мне, что он не смог выявить, что с ним случилось. Он согласился, что это был просто стресс, и, вероятно, некоторые остаточные от «ревнивости» к Наполеону. Он наслал на Гарри релаксирующие чары и дал какие-то транквилизирующие настойки впрок.

— Я думаю, тебе нравится Наполеон. И даже больше, чем ты думаешь.

Гермиона вздохнула.

— Да, мне нравится Наполеон. Может быть, немного больше, чем я допускаю. Но если честно, он всего лишь друг. У меня нет никаких романтических чувств к нему, и там, конечно, никаких оснований для ревности Гарри, — твердо сказала она.

— Раздражает, не так ли?

— Да, я имею в виду, что я должна сделать так, чтобы убедить человека, что у него есть я! Независимо от того, как часто я говорю ему, что я люблю его, он все еще, кажется, в этом сомневается.

— Мужчины. Ни поживешь с ними нормально, ни перестреляешь «из ненадобности»!

Гермиона рассмеялась.

— Я просто хочу, чтобы он поверил в Нас.

— Он верит. Снаружи он не верит ни дюйма. Он может быть мистером Невероятность снаружи, но внутри он еще верит, что он — маленький мальчик, закрытый в чулане под лестницей и ненавидимый всеми вокруг. — Лаура вытерла губы и положила ложку в свою полную миску с супом.

— Скажу лишь, что он немного капризный... в последнее время.

Гермиона нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Да нет, ничего. Это просто то, что он... сказал... кажется, будто это и не он вообще. Но за последние несколько дней он был обычным, приятным, как и всегда.

— Да, так и есть. Старый добрый Гарри. Я не должна быть слишком требовательна... Я знаю, он, наконец, начинает считать, что я его люблю и что я привязана к ему, но я полагаю, что его эмоции в последнее время не всегда рациональны. И что же мне с этим делать?

— Аминь, сестра.

* * *

Гермиона постучала в дверь приятного «пряничного» домика в пригороде и ждала с улыбкой на лице, пока ей не открыла женщина с сияющими глазами в очках.

— Нана! — сказала она.

— Ах, дорогая, Гермиона. Ах, какой чудесный сюрприз! — Нана заплакала, выйдя на крыльцо, чтобы обнять свою внучку. — Входи, входи! — Она открыла дверь изнутри, улыбаясь.

Гермиона всегда была очень близка к бабушке, которую она искренне считала самым наикрутейшим человеком, кого она когда-либо знала. Лилиан Грейвс была женщиной — пионером всю свою жизнь. Она работала на сборочных линиях в годы Великой Отечественной войны и отказалась возвращаться на кухню после этого, организовав женщин на движение за равные права. Она развелась со своим мужем, отцом Клэр, когда он упорно отказывался стать «просветленным», а потом начала свой собственный бизнес — кондитерский, где Гермиона провела много счастливых часов, будучи ребенком. Ее родители шутили, что Нана просто пыталась загрузить себя работой, но Нана любила свой магазин и оставалась активной в нем даже теперь, когда у него был новый владелец. Она была как все бодрые старушки, которые носили дикие цвета и плавные шарфы, всегда слушали фанк, играли в домино или смотрели оперу по телевизору. Она собирала памятные пластинки Beatles и чайные травы в возрасте 91 года.

Она была единственным членом семьи, кто был в восторге, узнав, что ее внучка станет ведьмой.

— Что привело тебя, дорогая? — сказала Нана, сидя рядом с Гермионой на диване, который был фактически шезлонгом, покрытым шелком, который Лилиан купила в Турции в одной из своих многочисленных поездок за границу. — Не то, чтобы я возражала!..

— Я думала, ты захочешь увидеть приглашения, — сказала Гермиона. — Я только приготовила их.

— Боже, да! Посмотрим! — Гермиона открыла большую сумку, в которой было около десятка небольших коробочек, полных свеженапечатанных свадебных приглашений. — Ох, очень приятно. Шикарныо и элегантно. А теперь покажи, что же там!

Она взяла один и прочла надпись:

Гермиона Энн Грейнджер и Гарольд Джеймс Поттер

Имеют честь просить вашего присутствия

на праздновании своего брака

Суббота, пятнадцатое ноября, 2008

Два часа дня

Церемония и прием состоятся в

Хогвартсе, Школе чародейства и магии

Абердин, Шотландия;

Подписано к первому октября.

— О, это прекрасно, — воскликнула Нана. — Вы позаботились о выпечке? Я тут приготовила парочку, как тебе вот этот, второй?..

— Немного рано, чтобы беспокоиться об этом, Нана. Я действительно стараюсь не заходить слишком далеко. Я не хочу напугать Гарри, чтобы он потом в тот же день убежал в какие-нибудь пещеры, из которых он больше не появится.

— Я не думаю, что это настолько вероятно. Этот мальчик будет ползать по разбитым стеклам, чтобы иметь честь на тебе жениться, — Лилиан посмотрела на приглашения.

— Только ты и Гарри, а? А вашим родителям не нужно подписаться на приглашениях? Это традиционно, вы знаете.

— Ну ... так как Гарри не имеет родителей, я подумала, это было бы неловко. Кроме того, за это никто, кроме нас не платит.

Нана вздохнула.

— О, я хотела бы, чтобы и мне посчастливилось выйти замуж за богатого человека.

— Так и было, Нан!

— О, я хотела бы, чтобы мне посчастливилось влюбиться в такого человека.

Гермиона рассмеялась.

— Это довольно хороший повод воспрянуть духом.

— Я постоянно хвастаюсь перед друзьями, что моя внучка будет женой богача, а она выходит за него замуж, а не за его деньги! — Она посмотрела на нее резко. — Это так, не так ли?

— Нана! Конечно, так! — воскликнула она, смеясь. Она полезла в сумку. — Говоря об этом ... У меня кое-что для тебя есть... — Она вытащила рамку. — Я думала, ты хотела бы увидеть его фото...

— О, милая ... о, это прекрасно! — Гермиона посмотрела на картинку из-за плеча Наны, улыбаясь. Было очень приятно.

Они с Гарри около недели назад отправились к маггловскому фотографу, видя, что фотографии были в основном для семейства Гермионы, которые не всегда могли повесить их на стенах на видном месте. Фотограф перепробовал кучу поз, все из которых выглядели фальшивыми пока, наконец, не ушел на перерыв. Гарри использовал это как возможность рассказать Гермионе одну шутку, и фотограф поймал их в полностью неохраняемый момент, когда они смотрели друг на друга и громко смеялись, сияя широкими улыбками.

— О, Гермиона ... ты, конечно, отхватила себе красивого мужа.

— Нана, не делай это таким, будто я накинула червячка на крючке перед его носом!

Они обе рассмеялись, это отрезвило Гермиону. — Серьезно... ты одобряешь его?

Лилиан похлопала по ноге Гермионы, улыбаясь.

— Я думаю, он замечательный, милая. И хорошо. Я не смогла бы оставить тебя менее достойному мужчине.

Она встала и сняла одну из многочисленных фотографий на стене, заменив ее новой.

— Здесь. — Она вернулась на свое место на диване. — Волнуешься, да?

Гермиона вздохнула.

— Я не знаю. Он по-прежнему чувствует себя настолько далеким, ведь нам так много предстоит сделать. Теперь, когда мое обучение закончится, мы можем начать планировать «не на шутку». — Она улыбнулась. — Я думаю, да, я рада. Я хотела бы выйти за него замуж!

— Это очень большое приключение, дорогая. Чтобы разделить свою жизнь с другим человеком, чтобы позволить ему увидеть реальную тебя. Это и страшно, и прекрасно. Но лучше всего то, что независимо от того, что происходит в жизни, вы — команда. У тебя всегда есть стена. То есть, пока он не запрещает тебе иметь свою собственную жизнь и ты не обязана развестись с этим ублюдком.

Гермиона расхохоталась.

— Как-то я не думаю, что это будет проблемой.

* * *

— Я так и знала, что список гостей должен стать проблемой, — сказала разъяренная Гермиона.

— Это не проблема! — Гарри настаивал на своем. — Это... расхождение во мнениях.

— Ты можешь быть таким упрямым иногда!

— Я не упрямый, я просто ... сильно не хочу приглашать их.

— Гарри, они подняли тебя!

— Только в абсолютно широком определении этого термина.

— Что бы они ни сделали, это помогло сделать тебя таким, какой ты есть. Видишь? — Она указала на других соседей по комнате, которые сидели с ними и отводили глаза. — Мы любим тебя таким, какой ты есть!

— Я не приглашу Дурслей! Если я хороший, это несмотря на них, а не из-за них. Это должен быть самый счастливый день в моей жизни, и последнее, что я хочу видеть, это Дадликовское поросячье лицо, оглядывающееся на меня, когда я понесу тебя от алтаря!

Он перестал ходить и снова сел рядом с Гермионой на диван в гостиной. Лаура сидела в другом конце комнаты с книгой, стараясь не смеяться, а двое других соседей смотрели на аппаративной портативной установке квиддичный матч Англия — Бомбей.

— Гермиона, милая, солнце, любовь всей моей жизни, я прошу тебя — не заставляй меня приглашать Дурслей!

Она покачала головой:

— Ну, когда ты так об этом говоришь... — она перечеркнула их имена в списке гостей.

— Спасибо, от души, — сказал он, чмокнув ее в щеку. Она улыбнулась и потрепала его волосы. Он откинулся на подушки. — Да они и не приехали бы, наверное.

— Скорее всего, нет, — она согласилась. — «Эти магические штуки...» Тем не менее, это был бы хороший жест.

— Они не заслуживают никакого хорошего жеста от меня, — сказал он с горечью.

— Гарри, — тихо сказала она, — они только родственники по крови. Нравится нам это или нет, но это — семья. Ты действительно хочешь, чтобы я их вычеркнула?

— Ты — та семья, которую я хочу, — сказал он твердо.

Она вздохнула и вернулась к списку гостей. — Ну, я думаю, что это все.

— Сколько?

— Триста пятьдесят, плюс-минус.

Он присвистнул.

— Ого-го! Как мы вообще можем знать стольких людей?

— Ну, с моей семьей и несколькими их друзьями, и нашими друзьями из школы, Уизли, плюс их супруги и дети... Это все равно, что тридцать человек за раз... наши друзья по работе, наши друзья, что танцуют свинг, мои друзья со Стоунхенджа, мои институтские друзья и Хогвартские люди и различные официальные лица — их всех мы более или менее обязаны пригласить ...

— Да, это быстро прибавляет людей...

— Я уверена, мы все обдумаем в ближайшие выходные, — она закрыла блокнот и посмотрела на него. — Может, установишь предел? Это же твои «кнатики»!

— Не-а.

— Уверен? Дорогой, как минимум с обедом мы планируем, что это будет много денег на человека...

— Я уверен.

Она вздохнула.

— Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя «укушенным за кошелек», когда мы получим окончательный счет. — Гарри рассмеялся. — Ох, видимо, я действительно не знаю, сколько у тебя денег?..

— Мы поговорим об этом позже. Давай просто скажем, что, независимо от того, насколько велика будет сумма, ты не хочешь, чтобы в этой свадьбе была хоть одна брешь. — Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. — Мой отец был из богатой волшебной семьи, и, благодаря моим бухгалтерам и инвестиционному менеджеру плюс довольно скромному образу жизни, мне удалось увеличить мое наследство на несколько десятков процентов. Это дало мне возможность избежать определенных трудностей, какие испытывают другие молодые люди, но на сегодняшний день лучшее, что он сделал для меня — это позволил мне взглянуть тебе в глаза и сказать, что ты можешь спланировать свадьбу своей мечты и не беспокоиться о том, сколько это стоит. Получить огромный красивый торт, нанять действительно великую группу, заказать смехотворно дорогое платье, изготовленное по индивидуальному заказу, с кружевами из какого-нибудь Люксембурга или Новой Гвинеи. Пойди на это. Если не будет хотя бы одного официанта на гостя, я буду очень разочарован. Вот и наступило время пользоваться моей экономностью.

— Ты знаешь, то, что стоит денег, не всегда стоит его значения. Цветы, платья, музыка... это просто показуха. Что действительно важно, это ты, я, два свидетеля, и кто-то официальный скажет: « А теперь, я объявляю вас мужем и женой!» Это все, что важно.

— Я рад слышать это.

— Эй, Гарри! — сказала Лаура с другого конца комнаты. — Не экономьте на одежде подружек невесты!

— И не мечтай, Чант, — сказал Гарри. Он повернулся к Гермионе. — Ты уже решила, кто еще будет с тобой там?

Она вздохнула.

— Джинни, конечно. Моя двоюродная сестра Сара. И я была намерена попросить Чжоу.

Его глаза расширились.

— Ты же не серьезно.

— Разве я шучу?

— Ты хочешь, чтобы за тобой стояла Чжоу?

— Ну, с тех пор, как она получила за глупые мысли, она все-таки хотела, чтобы наши отношения стали дружественными. Было бы странно чувствовать, что она единственный человек в доме и не свидетель, — ну, я имею в виду, что Джастин и Джордж за тобой.

— Ну, это да...

Все посмотрели на дверь, в которую кто-то стучался.

— Мы здесь, — сказал Гарри, вскакивая. Остальные озадаченно посмотрели ему в след.

— Что это там? — спросил Джордж. Они услышали, как Гарри открыл дверь и поговорил с кем-то. Через несколько минут он снова появился в дверях.

— Гермиона, у меня есть небольшой подарок для тебя, — сказал он, ухмыляясь от уха до уха.

Она откинула ноутбук в сторону и наклонилась вперед, сверкая глазами.

— Что это такое?

— Просто немного запоздалый подарок в честь наших отношений, — он шагнул в сторону и, когда Гермиона увидела, что было у него в руках, она вскрикнула от радости и вскочила.

— О, Гарри! — воскликнула она, протягивая руки к маленькому шоколадно-коричневому кокер-спаниелю. — О, она красивая!

Гарри усмехнулся тому, с каким энтузиазмом щенок лизал лицо Гермионы.

— Почему именно щенок?

— Ну, я знаю, как ты скучаешь по Живоглоту, так что...

— Спасибо! — воскликнула она, встав на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Я люблю ее, она красивая. О, это она, не так ли?

— Да, это она.

— Как ее зовут?

— Ну, имени у нее, на самом деле, нету. А ты как бы ее назвала?

— О, черт возьми. Такой большой выбор. Я не хочу, чтобы ее спутали с кем-то с улицы, если мы будем ее звать... — Она держала собаку перед собой и смотрела на ее маленькую озорную и милую мордочку.

— Щенок, я называю тебя ... Лили. — Собака начала лизать лицо Гермионы еще сильнее. — Я думаю, что ей это нравится! — Гермиона рассмеялась.

Она посмотрела на Гарри и перестала смеяться — он выглядел так, будто он вот-вот заплачет.

— О, Гарри ... — Она подошла ближе, чтобы обнять его одной рукой. Он обнял ее спину и потрепал уши Лили.

— Это прекрасное имя. — Он поцеловал ее в лоб в то время, как Лили вытянула шею, чтобы облизать его щеку. — Я это от сердца говорю.

* * *

Гарри побежал в фойе в одних носках, чтобы открыть дверь. Он был единственным в доме в тот удивительно мирный момент. Хотел бы он знать, что он не будет последним...

— Иду!— отозвался он. Гарри открыл входную дверь и увидел женщину с веселой улыбкой, стоявшую на крыльце. Она была среднего роста, очень красивая, одетая в костюм с четким учетом бархата и кружев. — Здравствуйте, — сказал Гарри.

— Привет, — ответила она. — Я здесь, чтобы встретиться с Гермионой Грейнджер.

— Ой, извините, ее сейчас нет. Могу ли я вам помочь?

— Ну, меня зовут Мел МакДэниелс, я свадебный организатор. — Она высунула руку.

— О! Приятно познакомиться! Я Гарри Поттер, — сказал он, пожимая ей руку. Услышав это имя, улыбка женщины стала шире.

— Мне так жаль, что я не узнала вас! — сказала она.

— Входите, — сказал он, отступая в сторону. — Ну, так зачем?

— Ой, знаете, Гарри Поттер и так далее... — сказала она, смеясь. — Я надеюсь, я вас не оскорбила... Мне была назначена встреча с Гермионой.

— Она сейчас, скорее всего, на работе... Гермиона не говорила мне, что она наняла организатора.

— Я надеюсь, вы не возражаете! — сказала Мел с немного нервной улыбкой.

— Конечно, нет. Вы — что-то, что сделает жизнь Гермионы немного легче!

Мел обдала его оценивающим взглядом.

— Боже мой, где же она нашла вас? Большинство мужей белеют как полотно, если идет упоминание о моих услугах!

— Я считаю, что понятие позволить кому-то беспокоиться о бесконечных мелочах очень логично. Садитесь, пожалуйста, я позвоню Гермионе. — Он жестом пригласил Мел в кабинет, когда сам отошел в фойе.

— Пузырь, — сказал он. — Гермиона.

Через мгновение ее голос донесся из пузыря. — Агент Грейнджер.

— Эй.

— Эй, в чем дело?

— Ничего не забыла?..

— Э-э...

— У меня здесь прекрасная дама по фамилии МакДэниелс. Видимо, она была спланирована поговорить с тобой.

— Ах, ерунда, я совсем забыла... И я забыла сказать тебе, что я ее наняла, не так ли?

— Все в порядке. Ты сможешь прийти или у тебя там завал?

— Нет, я буду в ближайшее время. Поговоришь с ней, пока меня нет?

— Конечно. Лучше тебе все же поторопиться. Мы можем закончить на леопардовой расцветке платьев для подружек невесты.

— Лауре бы понравилось. Увидимся. Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. Пока.

Пузырь подмигнул, и Гарри вернулся в кабинет, где Мел уже устроилась на диване и начала раскладывать свои материалы на журнальном столике перед собой. Гарри сел напротив нее в кресле.

— Гермиона будет здесь в ближайшее время, — сказал он. — Но если у вас есть вопросы, мы можем...

— О, да, — сказала она, достав блокнот и перо. — Сейчас. Гермиона только что наняла меня, поэтому я ничего не знаю до сих пор. Когда у вас свадьба?

— Ноябрь, пятнадцатое. У нас есть приглашения... Только отправляем, — сказал он, вскакивая и подходя к столу Гермионы, где были коробки. Он вернулся и протянул ей одну.

— О, очень красиво. А сколько гостей вы ожидаете?

— До сих пор список гостей остановился на отметке 356.

— Ничего себе.

— Действительно.

— А проводить будете?..

— Прямо в Хогвартсе.

— И ваша невеста — магглорожденная, верно?

— Так и есть.

— Тогда нам придется поработать с транспортом для магглов в Хогвартс. Вам потребуется селективное вмешательство?

Гарри нахмурился.

— Прошу прощения?

— Я могу организовать все так, чтобы любой маггл, посетивший свадьбу, видел все так, как будто попал на обычную церемонию.

— Ой! Здесь я подумал, что мы должны были бы нанять отряд обливиаторов... Но некоторые из родственников Гермионы знают о волшебниках.

— О, тогда все в порядке. Мы можем настроить заклинания, это не проблема. Теперь, как насчет свидетелей? Сколько?

— Четыре с каждой стороны ... по крайней мере, пока. Мой шафер — это мой крестный, Сириус Блэк. Дальше наши друзья — Ремус Люпин, Джордж Уизли и Джастин Финч-Флетчли. Возле Гермионы — Гермионина лучшая подруга Лаура Чант, ее двоюродная сестра Сара Форестер и наши друзья Джинни Уизли и Чжоу Чанг.

— И платья? Любые решения?

Он улыбнулся.

— Пока нет. Но не спрашивайте меня об этом, я лучше отодвину вопрос о платьях подальше. Это решение будет полностью зависить от моей жены. — Он остановился, а затем усмехнулся.

Мел озадаченно нахмурилась:

— Что случилось?

— Нет, ничего. Это просто... это в первый раз, когда я назвал ее женой.

* * *

— Ты передал Итану, чтобы он отправил мне сову, как только...

— Ага.

— Черт, я такой нервный сегодня.

— Не забывай, ты должен дойти до ИКМэВД завтра.

Гарри закатил глаза, как только они завернули за угол.

— Почему мне всегда нужно пойти туда, чтобы сделать большой отчет?

ИКМВД расшифровывается, как Исполнительный Корпус Министерства Внутренних Дел, а Гарри направляли туда с утомительной регулярностью.

— Ты помнишь про свой шрам?

— Хм. Как и всегда. Но мне не кажется, что их не заботит так уж моя большая слава.

— Каждого заботит ваша большая слава, Шеф. Некоторые вещи звучат убедительнее, если исходят от тебя. — Наполеон фыркнул. — Бьюсь об заклад, даже некоторые мастера пикапа горят желанием услышать, с какой манерой ты говоришь!

Гарри рассмеялся.

— Что, они думают, что «мои личные богини живут не в Греции, а у меня за пазухой, приманиваемые моим голосом»?

— Ты рискуешь. Ты растрачиваешь подарки судьбы, Босс. У тебя могло бы быть так много женщин, что голова моя идет кругом!

Гарри бросил на него мимолетный напряженный взгляд.

— Мне не нужно много женщин. Одной мне хватит навсегда.

Они завернули за угол в административное крыло Р.Д., направляясь в комнату для брифинга (совещания по одному вопросу — прим. пер.), где их ждали около пятидесяти агентов.

— Ну что, кто тут у нас... о, все в порядке, — он толкнул двери и в большой кабинет, обычно используемый для брифинга. Агенты стояли небольшими группами, болтая и смеясь. Он увидел Гермиону сразу, стоявшую рядом с Изабель и державшую в руках новый портфельчик. Он подошел к трибуне, сделав паузу, чтобы поцеловать ее в щеку. Гермиона посмотрела ему вслед немного удивленно: он обычно не проявлял своих чувств на публике, но сегодня ему, похоже, было все равно.

Гарри занял свое место за трибуной, все агенты сели.

— Добрый день, — сказал он. — У меня для вас кое-что есть.

Он протянул руку, и Наполеон вытащил что-то из портфеля, который он нес с собой. Гарри поднял предмет перед аудиторией. — Кто-нибудь знает, что это такое?

Агенты переглянулись.

— Пушка? — спросил кто-то издалека.

— Да, пистолет, — сказал Гарри, разглядывая оружие. — Это пистолет, которым убили Галино. — Шорох прошел по аудитории. — Мы здесь не для того, чтобы оплакивать его, хотя я знаю его хорошо, как и все мы. Он был прекрасным агентом и другом для всех нас, и его будет нам не хватать. Но он не должен был умереть.

Гарри положил пистолет на подиум, где он притянул к себе определенное внимание близко сидевших агентов.

— Два выстрела, в упор. У Галино не было ни единого шанса. — Он вышел из-за подиума. — Это пистолет, правда, но кто-нибудь знает о нем еще какие-нибудь данные? — Тишина. — Это — полуавтомат Beretta 38го калибра. Это маггловское оружие, использованное магглом, чтобы убить одного из наших. Это неприемлемо, господа.

Изабель встала.

— Ты хочешь сказать, что ты заставишь нас использовать к ним штыки?

— Нет, мы же волшебники, а не гангстеры ( J — прим. пер.). Но мы должны знать больше о маггловском оружии. Мы должны быть готовы. Огнестрельный выстрел намного быстрее, чем проклятие, знаете... Если Галино, который, я сомневаюсь, когда-либо видел пистолет в своей жизни, был подготовлен, он, возможно, и не пытался защитить себя. Ему легче было бы убежать, или навредить человеку, что стрелял в него. А что, если бы он получил от него оружие? Он бы знал, что делать с ним? Как снять с предохранителя, или хотя бы стрелять из него?

— Что ты предлагаешь?— спросил Генри.

— У меня есть несколько контактов среди магглов, которые делают ту же работу среди них, как и мы — среди волшебников. Мой друг в американском ЦРУ, женщина, которая знает о волшебном мире, согласилась приехать и дать нам несколько уроков обращения с маггловским оружием. Вы получите инструкции завтра, когда все будет проработано, — он вздохнул. — Это все, все свободны.

Офицеры встали, но большинство из них осталось. Гермиона прошла до передней части зала вместе с Генри и Ремом. Гарри и Наполеон спустились с трибуны, чтобы встретиться с ними.

— Так, Гарри. Кто этот твой друг? — спросил Ремус.

— Ее зовут Терказел Хейнсли, она и ее брат близнец Таксим уже летят к нам. Он ее партнер в агентстве.

Другие не расслышали последней фразы, глядя на Наполеона, чей рот раскрылся чуть ли не до шеи, а лицо стало ярко-красным. Гарри посмотрел на него. — Наполеон?

— Черт возьми, Гарри! Ты бы хоть меня предупредил, что Терк едет сюда!

— Я как бы подумал, что ты сам догадаешься! Знаешь, я не думал, что это выглядит так, будто у меня десятки друзей в ЦРУ!

— В чем дело? — спросила Гермиона. — Ты ее знаешь, Наполеон? Она твой друг?

— Я бы не назвал ее своим другом, она моя чертова бывшая жена.

— Почему это, Джонс, — воскликнул Ремус с поднятыми бровями, — я не знал, что ты был женат? Да, и, при том, на маггле?

— Ну, я был молод... и глуп.

Гарри усмехнулся:

— А теперь ты что? Чуть менее молодой и... глупый?

— Ой, ха-ха, Шеф. Тем не менее, я не хотел бы иметь удовольствие видеть ее. И Такс? Он — кровавый ужас! Он, вероятно, хочет оторвать мне голову за свою драгоценную сестричку. Он ненавидит меня.

— Трудно поверить! — сказал Гарри, изображая задумчивость. Гермиона резко толкнула его локтем, и он откашлялся. — Скорее, я, э-э ... ну, она просто оказывает мне профессиональную помощь, Джонс. Ты же не обязан говорить с ней, если не хочешь.

— О, слово «ночной кошмар», написаное у нее на лбу, я итак увижу!

Небольшая группа покинула комнату для брифинга. Наполеон ворчал всю дорогу.

— Подумай об этом таким образом, Наполеон, — сказала Гермиона, — она может рассказать нам всякие забавные истории о тебе!

— О, прекрасно! А теперь извини меня, я, пожалуй, сразу пойду и закую себя в кандалы.

* * *

Гермиона сидела рядом с Изабель и Шейем Дейли, который также учился в отделе СиПИ. Они были в одном из крупнейших нижних многоцелевых помещений, где у них был тир. Собиравшиеся агенты разговаривали между собой беспокойно... никто из них не был знаком с оружием, и большинство из них, включая Гермиону, никогда даже не видели его вблизи.

Дверь открылась, вошел Гарри, после — два человека в военной форме. Первой вошла маленькая белокурая женщина с задорным лицом, на которое тут же налетело серьезное выражение. Ее волосы были завязаны в узел, из которого выпуталось пару прядей, чтобы красиво завесить ее лицо. Гермиона увидела, что большинство мужчин в комнате приосанились и перестали говорить. Она несла несколько больших сумок на одном плече. Должно быть, вещи были тяжелыми, но ей они, кажется, таковыми не казались.

После нее вошел высокий мужчина. Он выглядел значительно старше, чем женщина, хотя Гарри сказал, что они близнецы. Он был худой, но очень жилистый, лицо его было кожистым и «складчатым». Его руки были покрыты красочными татуировками, виски закрыты бакенбардами, темные волосы торчали щеткой, как и воротник куртки. Он выглядел очень жестким, как гитарист из хэви-метал. Он тоже нес большой серый пластиковый чемодан.

Гарри повел их к середине, где стояли несколько столов. Они поставили на них свой реквизит и осмотрели присутствующих.

— Ребята, это Терк и Такс Хэйнсли. Они здесь, чтобы показать нам кое-что, пожалуйста, внимание.

Он сел рядом со столами, в то время как Терк подошла и открыла первую сумку.

— Доброе утро, — сказала она, доставая большой пистолет из чехла. Она также вынула журнал из сумки и бросила его брату. — Гарри попросил нас дать вам ускоренный курс. Не ожидайте, что вы станете экспертами, но мы потратим некоторое время на работу с этим оружием и обучением стрельбы из каждого. Я понимаю, вам нафиг не надо использовать его регулярно, за что вам поклон от меня, но если вы собираетесь использовать его против магглов на регулярной основе, особенно против вооруженных магглов... ну, кто предупрежден, тот вооружен ... простите за каламбур. — Она подняла пистолет. — Это Вальтер ППК. Звучит знакомо?

— Разве это не пистолет Джеймса Бонда? — сказал Ллойд Ллевеллин.

— Очень хорошо. Но, зная это, это не поможет вам, если вы обнаружили один такой на вашем пути, — она начала указывать на различные части пистолета, а затем передала его Изабелле, чтобы та передала по кругу. — Вперед, поиграйтесь. Он не заряжен.

Когда пушка перешла к Гермионе, она осмотрела ее осторожно, а затем передала дальше. Она пыталась обратить внимание, как Терк поднимала пистолет за пистолетом и когда они обсуждали их, но все начало смешиваться в одну кашу. В конце концов, они перешли к винтовкам и автоматическому оружию, хотя она и не задерживалась на них.

— Ну, давайте попробуем пострелять. Это не слишком трудно — стрелять из пушки, но не слишком легко делать это хорошо. В некотором смысле, вам повезло... Я уверена, что мне потребуется гораздо больше времени, чтобы узнать, как использовать одну из ваших палочек. — Она повернулась к Гарри. — Первым пойдешь, Гарри?

Он встал немного тревожно. Она протянула ему довольно большой пистолет.

— Безопасность превыше всего. — Гарри слегка усмехнулся чему-то своему (Грюм, привет — прим. пер.). Все встали, чтобы увидеть все, что будет происходить. — Сейчас, руки сюда...

Но было уже поздно. Гарри подошел к линии и поднял пистолет, одна рука его была на спуске, другая придерживала ее. Он посмотрел вниз, на цель, что установил Такс, и быстро выстрелил шесть раз. Никто не двигался, пока последний выстрел не отдался эхом от потолка зала. Терк ничего не сказала, она просто нажала на кнопку, которая привезла бумажную мишень к ней в руки. Она подняла черновой набросок человека, на нем было шесть выстрелов, которые находились близко к сердцу. Она моргнула и посмотрела на Гарри.

Он передал ей пистолет.

— Э-э ... я как бы уже знал, как это делается.

— Да неужели, — сказала она. — Следующий!

Таким образом, все разделились на маленькие группы и выстроились, чтобы попробовать. Молча, как налоговик, Такс помогал студентам, корректируя положение их рук и ног, в то время, как Терк кричала, что нужно делать дальше. Гарри сидел за ней, глядя в пространство. Гермиона сделала все, что возможно, но пушка дергалась в ее руке так, что она едва могла попасть в цель. Терк, пренебрегши этим, сказала, что они не профессионалы, а просто учатся, но она все еще чувствовала себя неумехой.

Когда прошла ее очередь, она села рядом с Гарри. Он ничего не сказал. Гермиона подумала, прежде чем сказать тихим голосом:

— Ты никогда не стрелял до этого, не так ли?

Он вздохнул:

— Нет, — прошептал он, не глядя на нее.

— Я думаю, у тебя талант.

— Что ты говоришь?

— Не кажется ли тебе это немного странным?

— Может быть, я был снайпером в прошлой жизни!

— Не делай этого.

— Не делай чего? — резко сказал он, садясь лицом к ней. — Так, это странно, ну и что? Добро пожаловать в мой мир! Ну, я готовый стрелок... без каких-либо практик... что это значит? Наверное, ничего, я ведь изначально умел летать, например! А у тебя были способности к трансфигурации, как будто ты всю жизнь ее практиковала!

— Ладно, успокойся. Я просто хочу сказать...

— Ну, может, тебе лучше держать свои идеи при себе! — отрезал он.

Гермиона откинулась на спинку стула с выражением боли на лице. Она отвела взгляд, смутилась. Он не был похож на Гарри, он никогда не говорил с ней так жестоко.

Она слышала, как он вздохнул.

— Мне очень жаль, Гермиона. Я только что обдумывал все это...

Она повернулась к нему и схватила его за руку.

— Тогда скажи мне об этом! Разве ты не можешь поделиться со мной? Ты казался таким далеким сегодня, таким озабоченный. Что случилось?

— Я не знаю, — прошептал он, плотно сжимая пальцы. — Но, независимо от того, что происходит, я не должен огрызаться тебе.

— Лучше мне, чем кому-либо. По крайней мере, ты знаешь, я прощу тебя.

Прежде чем он успел ответить, большой пузырь Р.Д. серебряного цвета появился под потолком.

— СИНИЙ КОД. ДОКЛАДЫВАЕТ БРИФИНГОВЫЙ ОТДЕЛ ДИВИЗИИ. СИНИЙ КОД. ДОКЛАДЫВАЕТ БРИФИНГОВЫЙ ОТДЕЛ ДИВИЗИИ.

Каждый остановился и быстро направился к двери. Синий Код был призывом к развертыванию. Агенты вызывались в определенное помещение для определенного задания. Гарри остановился у двери.

— Позже, — прошептал он и поцеловал ее в щеку. Она улыбнулась и сжала его руку, прежде чем они разбежались в разные стороны.

* * *

Гермиона присела на другой стороне улицы, глядя через забор в омнинокль. Ее сердце билось учащенно, и она чувствовала себя ужасно, ведь это была ее первая реально кризисная ситуация.

Через дорогу от ее тайника, где она пряталась, было элементарное магическое учреждение, а внутри был сумасшедший кавардак. Маги-нарушители входили в школу и начинали бросаться проклятиями направо и налево. Они знали, что один учитель уже был мертв из-за проклятия AvadaKedavra. Они подозревали, что несколько детей были ранены. Местным силовикам удалось эвакуировать большую часть детей и сотрудников, но некоторые из них удерживались внутри.

Гермиона и двое старших офицеров СиПИ оставались на другой стороне улицы с оборудованием для наблюдения. Команда отдела КиТО (отдел Гарри — прим. пер.) была готова проникнуть в здание. Они должны были быть осторожны, потому что любое действие могло спровоцировать злоумышленника навредить большому колличеству невинных людей. Силовики сдерживали толпу, которая включала в себя истерически настроенных родителей.

— Вы видите что-нибудь, Грейнджер? — Агент Малькольм спросил у нее за спиной.

— КИТы на месте, — сообщила она. — У меня — полный обзор западной стены здания, включая детскую площадку. — Говорила она в крошечный Пузырь, парящий рядом с ее губами. — Команда Бета, координаты?

— Мы на месте, — послышался голос Шея из Пузыря. — Здесь ничего.

Гермиона посмотрела через плечо туда, где Малкольм создал один из квадратов биополя для обнаружения ловушек. Он достал свою палочку.

— Ex ocularum vitalae, — прошептал он. Сноп искр вылетел из его палочки и помчался в пространство над биополем. Искры были сгруппированы в одном углу у поверхности земли и слегка сияли. — Дельта команда, заходите, — скомандовал Малкольм.

— Вперед. — Голос Гарри.

— Похоже, что заложников держат в северо-западном углу здания на первом этаже. Враг с ними.

— Проверим, — Гермиона смотрела в омнинокль, как темные одежды проникают в соответствующий угол площадки.

— Есть два других признака жизни, но слабее.

— Позиция?

— Юго-восток.

Она наблюдала, как Гарри что-то показывает руками двум другим агентам, которые отделились от группы и пошли в южный угол. Все затаили дыхание, так как они проскользнули к зданию так же резко, как искры от заклятья Малькольма. Они подошли к искрам, парящим возле раненых. Вдруг одна искра отделилась от большой группы и бросилась к ним.

— Аккуратно, он идет к вам, — зашипел Малкольм. — Прервать!

Гермиона смотрела на школу, когда внезапно появилось искра света внутри здания.

— Дерьмо, — проворчал Малкольм, когда большая группа искр рассыпалась. Дети хлынули в ближайшую от них дверь. Гермиона с ужасом смотрела, как двое других КиТОвцев выбежали с другой стороны, прихрамывая и с детьми на руках. Они направились к колдомедикам.

— Где же враг, — зашипела Гермиона.

— Выходит, — сказал Малкольм. — Гарри, готовы? — пролаял он в свой пузырь. — Двигайтесь, живо!

Пока дети бежали во все стороны, Гермиона увидела полдюжины магов в темных одеждах, которые резко выскочили и понеслись по всему двору. Злоумышленник вырвался из двери, размахивая двумя палочками, и кричал проклятия направо и налево. Пальцы Гермионы плотно охватили омнинокль.

— Ложись! — закричал Гарри. Он поднял руки с растопыренными пальцами, и Гермиона увидела яркую вспышку вокруг каждого из детей во дворе, а потом — одно из проклятий атакующего, что отскочила от одного из них. — На землю!

Атакующий кричал что-то, что она не могла разобрать, но он больше уже не представлял опасности... Несколько агентов подползли к нему сзади. Гарри встал, держа палочку.

— Хватай! — кричал он на нападающего. — Прямо сейчас! — враг бессвязно кричал.

— Вы окружены, сдавайтесь! — закричал Гарри. Враг не показывал никаких признаков смягчения намерений, хотя его проклятия не оказывали больше воздействия на кого-либо теперь. Гарри сделал сигнал рукой, и агенты за его спиной повалили его на землю. Они выхватили и отпихнули его палочку подальше.

— Ладно, пойдем,— прошептал Малкольм. Команда СиПИ встала из-за своего укрытия и побежала через улицу, чтобы помочь пострадавшим и проверить детей, которые, как казалось, были целыми и невредимыми.

Гермиона подошла к Гарри. Он стоял, держа руки на бедрах, наблюдая, как его агенты держали врага, который в это время плакал.

Она коснулась его руки, и он повернулся к ней... И, когда он это сделал, она забыла, что она хотела сказать, что она чувствовала, даже то место, где они были. Гермиона отступила на шаг, потому что его лицо было пустым, а глаза были мертвы. Она пыталась говорить, но не могла ...

Человек, что смотрел на нее, был не Гарри.

Не успела она среагировать, как он повернулся к нападающему. Без предупреждения он бросился на него и повалил на землю. Агенты, державшие врага, не были готовы и на мгновение просто стояли, пока Гарри начал зверски избивать человека, долбя его лицом об тротуар.

Агенты столпились вокруг, чтобы оттащить его прочь, но он держался своей неестественной силой в своей ярости. Гермиона побежала вперед, присела рядом с ним.

— Гарри! — кричала она. Глаза его были далекими и пустыми, они будто не отвечали ей. Паника переполнила ее ... что, во имя Господа, с ним происходит?

Наконец, Ремусу и Малькольму удалось оттащить его за ноги. Каждый смотрел на него в шоке.

— Гарри, что, мать твою, ты творишь?! — взревел Люпин.

Гарри не ответил, он только отдернул от них свои руки и нацелил их на врага, который уже успел встать. Взрыв яркого света выскочил из его пальцев и ударил мужчину в грудь, сбив его с ног. Он летел ярдов десять по воздуху и ударился о забор на другом конце двора. Малькольм и Люпин схватил Гарри и прижали его руки к бокам.

— Уберите его отсюда! — закричал Генри, его лицо исказил гнев. Он посмотрел на Гермиону, которая только и могла, что стоять там и смотреть на все с открытым ртом. Она не могла поверить в то, что она видела.

Перед тем, как Малькольм и Люпин попытались оттянуть Гарри подальше, он вдруг застыл и резко вдохнул. Его глаза закатились, и он обмяк, упав на землю в бессознательную кучу.

Гермиона бросилась вперед и встала на колени рядом с ним, положив его голову на свои колени.

— Доктора! — отрезала она тем, кто мог слышать. Она смутно слышала, как кто-то убегал, чтобы позвать колдомедика, но она вряд ли обратила внимание. Она в ужасе смотрела на расслабленное лицо Гарри.

Генри и Рем присели сбоку.

— Отойдите от него! — закричала она на них. — Что вы сделали с ним? — мысли в ее голове бушевали, хотя некоторая часть ее осознавала, что они здесь не причем.

— Гермиона... — прошептал Ремус. — Что с ним происходит?

Она нежно держала его голову на руках, а ее слезы падали на его перевернутое лицо.

— Я не знаю, Ремус. Я не знаю.

Sleep with one eye open

Clutching your pillow tight,

Exit light, enter night,

Take my hand,

Off to Never-Never Land...

Metallica

Засыпаешь с полузакрытыми глазами,

Прижмая к себе подушку;

Свет в конце, светв начале,

Возьми мою руку,

Чтобы отправиться в Несущестсвующую страну...

Гермиона крутилась рядом, когда Ремус и Малкольм подняли Гарри и уложили на носилки, которые два колдомедика понесли к своей машине. Человек, потерявший сознание, не может аппарировать, поэтому прибывшие целители должны были использовать более традиционный транспорт. Они втащили Гарри в свой фургончик, и Гермиона поднялись вслед за ними, садясь сбоку от носилок.

Она ослабила ему воротник пижамной рубашки и потрогала пульс, в то время как один из колдомедиков приложил ухо к его груди.

— Пульс в норме, — сказала она. В это время целитель оттянул веки Гарри вверх и начал светить своей палочкой в его глаза, проверяя реакцию зрачков. Гермиона положила ладонь Гарри на лоб и попыталась определить частоту пульса.

— Что произошло? — Спросил медик.

— Я не знаю. Вначале всего этого он был каким-то отрешенным, потом у него начался сильный припадок. А затем он просто погрузился в коллапс.

— У него есть какие-нибудь нервные заболевания? Эпилепсия или что-нибудь в этом роде?

— Нет, никаких.

— Он не ударялся головой в последнее время?

— Я думаю, что нет.

— Может, у него были странности в поведении?

Она чуть было не сказала «Нет», но после, немного подумав, ответила:

— Совсем немного. У него были ночные кошмары, и он стал немного раздражительным и вспыльчивым.

Колдомедик взмахнул палочкой над Гарри, проверяя его на наличие проклятий. Гермиона поняла, что они уже далеко от дома, и фургон магическим образом перемещается в пространстве, словно «Черный Рыцарь», когда его заметно тряхнуло при выходе с трассы.

— Вы можете разбудить его?

— Я не буду этого делать, пока мы не приедем в штаб-квартиру, — сказал целитель. — А там посмотрим. Он не кажется больным, его артериальное давление в норме... это действительно очень странно.

Гермиона взяла одну руку Гарри в свои дрожащие ладони, глядя на его лицо.

— Постарайтесь успокоиться, — тихо сказал целитель. — Мы скоро приедем.

Ремус склонился к Гарри, напугав Гермиону... она даже не заметила, как тот забрался в фургон следом за ней.

— Что могло вызвать эти симптомы?

— Я не знаю точно, — сказал медик. — Много чего.

Ремус встретился взглядом с Гермионой.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

Она вздохнула.

— Это наверняка связано с его исчезновением.

— И если это окажется не так, то это будет очень и очень странно.

Гермиона не ответила. Она сползла вниз по стенке фургончика и посмотрела на Гарри, чья голова теперь была на уровне ее взгляда.

— Пожалуйста, проснись, — прошептала она. Слезы, одна за другой, стекали по ее лицу. Она взяла его руку и прижала к своим губам. — Господи... а если он не вернется?

Ее голос сорвался. — Он вернется, — с уверенностью сказал Ремус.

Гермиона, ничего не сказав, опустилась на колени возле носилок, одной рукой держа Гарри за руку, а другой поглаживая его лоб. Вся оставшаяся поездка прошла в полнейшей тишине, только колдомедик иногда сверялся с жизненными показателями на приборах.

* * *

Мрачные и угрюмые, Гермиона и Ремус сидели в рекреации рядом с приемной Сакеша в штаб-квартир Р.Д. В конце концов, Ремус тихо сказал:

— Ты когда-нибудь видела, чтобы он вел себя так? — Никогда раньше, — прошептала она. — Ну, по крайней мере, когда рядом не было Драко Малфоя.

— И это происходит уже во второй раз. Он попытался напасть на Наполеона на вашем выпускном приеме, помнишь?

Гермиона не забыла.

— А если у него было что-то вроде инсульта?

Она повернулась лицом к своему бывшему учителю, смотря на него испуганными глазами, надеясь, что он знает все ответы, как это обычно было в школе.

— Ремус, я не могу потерять его опять, я же сойду с ума! Он взял ее за руку.

— Я знаю...

Она с мгновение изучала его лицо; ее любопытство было задето от искренности его слов, как будто он знал, как она себя чувствует.

— Ремус, а для тебя, был ли кто-нибудь особенный для тебя?

Он заколебался, и Гермиона вдруг стало неловко.

— Прости, если это слишком лично...

— Нет, нет, все нормально. Я не возражаю.

Он сжал ее руку.

— Был кое-кто, кого я любил, это было один раз. Мы не могли быть вместе, и это закончилось плохо. — Он вздохнул. — Боюсь, в отношениях у меня будет мало успехов. Ликантропия всегда немного мешает этому.

— Но так не должно быть, это лишь часть тебя!

— Она не так мала, как ты можешь думать...

— Но она не должна управлять тобой! Я лично думаю, что ты очень хороший.

Он улыбнулся и покраснел.

— Ну, спасибо. Не жалей меня так сильно, Гермиона. Просто потому, что ты не смогла найти во мне этой животной страсти ко всему живому, какую ты хотела найти, не означает, что я совсем уж безнадежен. У меня есть много друзей, и мне даже нравится то, что я один. У меня есть ты и Гарри, и Сириус, и Корделия ... их дети, они как будто мои собственные. И я действительно не хочу каких-либо отношений.

Гермиона улыбнулась в ответ, не ответив на слова Ремуса жалобными словами поддержки, как делала до этого.

— Но я рад за вас с Гарри. Мне доставляет большое удовольствие видеть вас вместе. — Он покачал головой, на мгновение задумавшись. — Ему повезло, что ты с ним... даже во время такого.

Гермиона издала тяжкий глубокий вздох.

— Я все равно была бы с ним, даже если бы мы все еще были просто друзьями.

Дверь в лазарет открылась, оттуда вышел Сакеш. Гермиона вскочила, потянув Ремуса за собой за руку.

— Сакеш, он...

Он прервал ее с улыбкой.

— Давай сама, — он шагнул в сторону, чтобы она смогла увидеть Гарри, когда он вышел из смотрового кабинета за его спиной, застегивая рубашку и глядя на невесту робким взглядом.

— Гарри! — Воскликнула Гермиона и подбежала, чтобы обнять его. — Ты в порядке?

— Я в порядке, — сказал Гарри, крепко обнимая ее.

— Он в порядке?— спросила Гермиона у Сакеша, не доверяя жениху.

— У меня такое чувство, что при обследовании я мог что-то пропустить, но я ничего плохого сейчас у него не вижу. Конечно, ничего такого, что может вызвать всплески ярости или внезапную потерю сознания.

Гермиона отступила, оглядывая Гарри с заинтересованным выражением на лице.

— Ты помнишь, что случилось?

Гарри прочистил горло и кивнул, немного смутившись.

— Да. Я просто не помню, почему. Я смотрел на него... и вдруг, была только эта ослепительная ярость. Я не смог удержать ее. Я не мог себя контролировать. — Он посмотрел на Гермиону сверху вниз. — Это было ужасно, я будто был другим человеком. Он посмотрел на Сакеша. — Скажи, пожалуйста, я не причинил ему сильной боли?

— Нет. У него будет прекрасный реабилитационный период в тюрьме.

Он вздохнул с облегчением:

— Жаль, что я испугал вас, — сказал он, взяв Гермиону за руку. — Сейчас я хорошо себя чувствую.

Гермиона хмыкнула и раскинула руки.

— Так вот оно что? Он просто немножко падает в обморок, нет никаких причин для беспокойства, всем спасибо, все свободны?

Сакеш покачал головой.

— Нет, не так. Гарри, твой «домашний арест» в связи с состоянием здоровья немедленно вступает в силу.

— Но Сакеш... — начал Гарри в знак протеста; целитель поднял указательный палец, чтобы прервать его.

— Никаких возражений. Я не увольняю тебя. Ты можешь продолжать работать, но ты прикован к своему рабочему месту, пока мы не выясним, что с тобой происходит. И не пытайся уйти от разбирательств, Гарри, ты напал на беззащитного человека!

— Этот человек только что убил других четырех человек, и двое из них — дети! — вскричал Гарри, его лицо раскраснелось, а глаза наливались кровью.

— Это не оправдание, и вы это знаете! Давайте не будем забывать, что вы также напали на собственную «правую руку». Я знаю, вам совершенно не нравится Джонс, но зачем избивать его без какой-либо причины? Это на вас не похоже. Я немного шокирован, Гарри, но я не собираюсь сходить с ума по этому поводу. Вполне возможно, что ваше поведение просто уходит корнями в ежедневный стресс. Я могу, конечно, понять ваш гнев на человека, который нанес ущерб беззащитным детям, и я знаю, что вы находитесь под большим давлением в последнее время, связанным со смертью Галино и расследованием вашего отсутствия. Тем не менее, у меня есть медицинское право, уполномочивающее меня диспансиризировать вас, чем я и воспользуюсь.

— Это связано с его исчезновением, — сказала Гермиона. — Я уверена в этом! Сакеш, ты мог списать все это на стресс, но ты не был там. Ты не видел его глаз...

Целитель поднял руку.

— Нет реальных причин для такого вывода, хотя это действительно может быть правдивым. На самом деле, если бы это было связано с его исчезновением, то, опираясь на исследования, я бы ожидал, что симптомы проявятся гораздо раньше, чем сейчас. Я подозреваю, что это связано со стрессом, и, возможно, остаточными нейронными травмами. Мы сделаем еще несколько тестов.

Гарри кивнул.

— Что Арго сказать?

— В данной ситуации она опирается на мои решения, но она твердо уверена, что мы практически нашли корень всего того, что происходит, — он протянул Гарри лист бумаги. — Вот, ты мне нужен, чтобы подписать эту доверенность и назначить кого-то принимать медицинские решения для тебя, если ты станешь недееспособным. С непредсказуемым характером этих атак мы должны проработать все возможности.

Гарри взял перо и начал писать, не задумываясь.

— Гермиона... будет иметь полномочия... принимать решения за меня... если я стану... недееспособным.

Она положила руку ему на плечо.

— Гарри. Может, ты хотел бы, чтобы Сириус, или...

— Через несколько месяцев ты будешь автоматически должна делать это, почему это имеет значение? Только тебе я полностью могу доверить свою жизнь.

Он расписался своей обычной каракулей, называемой им росписью, в которой буквы Н и Р были единственными читаемыми.

— Ладно, — сказал Сакеш. Он взял у Гарри листок и похлопал его по плечу, ободряюще ему улыбаясь. — Постарайся расслабиться. На денек можешь пойти домой. Съешь чего-нибудь вкусного, сходи прогуляйся. Не думай об этом.

Он повернулся на каблуках и пошел к двери кабинета.

Люпин подошел ближе.

— Ну, это было на удивление неинформативно.

— Он старался изо всех сил, — пробормотал Гарри, приглаживая одной рукой итак растрёпанные волосы.

Дверь в коридор открылась, и вошел Наполеон, за которым шли недавно приехавшие брат и сестра Ханслисы.

— Все в порядке, Гарри?

Гарри кивнул.

— Пока что. Но я прикован к столу с этого момента, Джонс. Мне нужно, чтобы вы помогали мне во внешних делах.

— Конечно, Шеф. Все, что я смогу, я сделаю.

Гарри повернулся к Терк.

— Спасибо, что пришли, Терк. Мне жаль, что уроки были прерваны.

— Вы хотите их продолжить? — сказала она. — Мы не должны были возобновлять их до следующей недели. Мы можем подкорректировать график. Это было бы хорошим отдыхом.

Он задумался на мгновение, а затем кивнул.

— Да, это работает. У вас есть место для проживания?

Она переглянулась со своим братом Таксом.

— Нет, еще нет. Мы думали просто найти гостиницу.

— Ну, вы можете остаться здесь, во временном помещении, но я бы не рекомендовал его. Вы всегда можете остановиться в нашем доме. Там много места, и еда очень хорошая. Наш сосед Джордж всяко лучше всех поваров на свете.

Опять тот же взгляд. У Гермионы появилось ощущение, что Терк и ее брат были телепатами, но только когда общались друг с другом.

— Это звучит здорово, Гарри, спасибо. Но мы не хотим ставить вас в неловкое положение... Вы уверены, что есть комната?

— О, абсолютно. Шестнадцать спален, ребята...

Ханслисов, казалось, это только завело в тупик.

— Ну, тогда все в порядке, — сказала Терк с улыбкой. — С тобой приятно иметь дело. Мы пойдем собирать вещи...

— Мы собираемся домой, — сказала Гермиона твердо, ожидая, что Гарри будет возражать. — но не торопитесь. Наполеон, сможешь привести их к дому, когда они будут готовы?

Наполеон, который откинул голову назад и не говорил ни слова, кивнул.

— Конечно.

— Все в порядке. Увидимся у нас дома, — они с Гарри вышли из комнаты вместе, тихо переговариваясь. Остальные трое обменялись неудобными взглядами.

— Могу ли я помочь вам упаковаться? — сказал Наполеон, сохраняя тот же тон.

— Все в порядке, — ответила Терк. — Мы можем справиться с этим сами.

Никто не сошел с места.

— Вы хорошо выглядите, — наконец, сказал Наполеон. — Действительно хорошо.

— Спасибо. Ты тоже. — Она покачала головой. — Я должна сказать, я никогда не думала, что ты так высоко поднимешься. Когда я услышала, что ты — агент Р.Д., я не могла в это поверить, я должна была видеть это своими глазами!

— Ах, вот почему вы согласились приехать сюда? Чтобы проверить? И, эй, если у меня была такая ужасная репутация, то зачем ты вышла за меня замуж? Она вскинула брови.

— Это все твое чертово обаяние.

Наполеон вздохнул:

— Я не думаю, что я в силах пойти с вами прямо сейчас, Терк. Это был долгий день. Во-первых, курсы, теперь Гарри до полуночи должен был быть в Наттерсвилле...

— Так ты давно влюблен в жену босса?

— Она не его жена, — сказал Наполеон слишком быстро, прежде чем понял, в чем был подвох. Он вздохнул и повесил голову. — Ах, ты ж черт. И давно вы знаете?

Она рассмеялась.

— Сэр Лоуренс Оливье... Леон, ты меня не проведешь. Я твой взволнованный взгляд, направленный на лицо женского пола, узнаю в любое время.

— Что ж, браво!..

— Я просто думаю, что это забавно, что ты решил влюбиться в женщину, которая безоговорочно предана самому известному волшебнику на планете, который силен, будто исчадие Ада...

— Эй, я буду благодарен тебе, если ты не будешь тыкать мне этим в лицо! Это была не моя идея, знаете ли. Такое иногда случается!

— Она тебя презирает?

— Нет! Мы... друзья.

— Ах, но ты так полон тайной надеждой, что ее чувства к тебе полны страстью, но, все же, она не может признать их из опасения оскорбить своего жениха, которого она на самом деле любит не так сильно, как тебя!... — пока Терк говорила, Такс молча посмеивался.

— Ладно, видимо, мой череп полностью прозрачен для тебя, или ты добавила чтение мыслей к своим многочисленным талантам?

Терк засмеялась.

— Я еще удивлю тебя! — Она хлопнула его по плечу, а после вместе с братом вышла из комнаты.

* * *

— Вот ваша комната, Терк, — сказала Гермиона, пытаясь открыть дверь в одну из комнат второго этажа. Это была одна из ее фавориток — солнечная, с широкими окнами, выходящими на передний двор и оформленными в стиле Калифорнии с ротанговой мебелью, яркими тканями и множеством растений.

— О, это... красиво! — воскликнула Терк, скидывая дорожные сумки на один из стульев.

Гермиона слабо улыбнулась, по-прежнему думая об инциденте с Гарри.

— Я люблю эту комнату, — сказала она. Она указала на дверь, которая открывалась в ванную комнату. — Я поместила вашего брата по соседству. Он рассказал, что ванная комната...

— Конечно, что угодно. Он не слишком требователен к помещению. Он служил во флоте, а там вы привыкнете к суровым условиям.

Гермиона начала уходить, но будто колебалась. Терк улыбнулась, положив руку ей на плечо. — Вы хотите спросить о Леоне, не так ли?

Гермиона нахмурилась.

— Леоне?

— Да. Это его имя, вы знаете. Леон Тесей Джонс. Он не любил Леон, поэтому он вставил «Напо-» перед ним. Он ненавидит быть чем-то обычным.

— Да, я заметила, — Гермиона рассмеялась. — Вы должны знать парочку великолепных историй о нем!

— Он не захочет, чтобы я поделилась, я уверена. Но не то, чтобы это меня остановило. — Она глядела, как Гермиона сложила одежду в одном из ящиков комода. — Ты знаешь, не так ли? То, что он ... э-э ...

— Да, я знаю. Я знаю уже некоторое время...

— Это заставляет чувствовать себя неудобно? Он может быть очень настойчивым.

— Нет, не совсем. Я должна сказать, что он — истинный джентльмен. Для него не самое легкое — видеть меня с Гарри каждый проклятый день.

— О, черт, он любит это! Он обожает играть в многострадального мученика. Неужели это было и со мной в течение нескольких месяцев, прежде чем я, наконец, вышла за него?..

Гермиона села в одно из ротанговых кресел и подалась вперед, желая услышать эти «маленькие заглядывания» в прошлое Наполеона. И, кстати, ей показалось, раз Терк перешла на «ты», то и ей это не помешает.

— Разве ты не влюбилась сразу?

— Ты шутишь? Это заняло целую вечность! Я думала, что он был первоклассным тупицей после нашего первого свидания. Он «фейлил» практически во всех мелочах, когда пытался впечатлить меня.

— Но ты знала, что он — волшебник?

— О, нет. Но это меня не удивило бы, все же. У шпионов среди магглов циркулируют слухи о шпионах среди магов. Я чувствовала, что хотела бы встретиться с одним из них лично. Не займет слишком много времени, чтобы выяснить природу Леона. Он не так хорошо скрывал это, что ты, вероятно, заметила. Я думаю, что он получил большинство предупреждений о колдовстве при магглах, чем любой маг в истории, — Гермиона рассмеялась. — В конце концов, он будто взрастил во мне это. Даже прежде, чем я поняла, что влюблена в него.

— А ты... до сих пор?

Терк выдохнула воздух сквозь зубы.

— Ну, теперь можно представить себе, что мы до сих пор женаты?

Тон ее голоса сдержал Гермиону от вопросов об их разводе, хотя она отчаянно хотела.

— Ну, — сказала она, встав, — я пойду, проверю, все ли у твоего брата в порядке. Дай мне знать, если будет нужно что-нибудь.

* * *

Гермиона прошла рядом со спальней, оформленной в темно-зеленые с золотыми акцентами тона. Такс распаковывал свои чемоданы и вытаскивал какую-то одежду из пакетов.

— Все в порядке, Такс?

Он кивнул.

— Все хорошо.

Ну, хоть какое-то начало, ведь это были первые слова, что она услышала от него.

— Ну... мы собираемся пообедать примерно через час.

— Хорошо.

Гермиона улыбнулась и отступила, закрывая за собой дверь, а после поднялась по лестнице к Чертогу.

Гарри сидел в одном из глубоких мягких кресел, обмотавшись своим плащом.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — сказала она коротко. Его вид снова поднял в ней волну гнева. Он почти ничего не сказал за всю дорогу домой, несмотря на ее не очень тонкие попытки привлечь его внимание. Это было неприятно, ведь она хочет помочь ему, но как будто не может нащупать почву. Она бесцельно прошлась по комнате, держа руки на бедрах, потом остановилась посередине комнаты и посмотрела на него.

— Ты собираешься сказать мне, что происходит?

— Не могу. И сам не знаю.

— Что за дерьмо, Гарри!

— Дерьмо? Это правда!

— Ты выходишь из себя по малейшему поводу, и ты не можешь сказать мне хоть что-нибудь о том, что происходит в твоей голове?

Гарри встал и бросил свой ​​плащ на подоконник.

— Ну да, ты же один из Гениев-Мозгоправов, почему бы тебе самой не сказать об этом мне!? У тебя же всегда аж кровь из носа шла, когда ты хотела рассказать мне о внутренней работе моей души, так что давай, выкладывай, что есть!

Она подошла ближе.

— Не смей отвечать с сарказмом, я пытаюсь помочь!

— Мне не нужна помощь!

— Нет, конечно, нужно размозжить людям черепушки до самой крови...

— Это не то, что произошло! — возопил он.

— Как ты вообще можешь знать, что на самом деле произошло? Ты не видел себя, Гарри! Ты был дико напуган! Ты боялся меня! Ради бога, что происходит с тобой? Ты изменился!

— Конечно, я изменился! — закричал он, поворачиваясь к ней лицом. — Я потерял два месяца своей жизни! Я не знаю, где я был, что я делал, я просыпаюсь каждое утро, смущенный и испуганный, и я даже не знаю, ПОЧЕМУ!

На последнем слове он поднял стакан, что стоял на тумбочке и швырнул его через всю комнату о противоположную стену, где его разорвало на тысячи осколков. Звук заставил их обоих повернуться к той стене, где осколки испортили штукатурку.

Гермиона плюхнулась на диван и сжала голову руками.

— Ох, Гарри ... Мы не можем позволить всему этому встать между нами.

— Ничто не может встать между нами, — сказал он. Уверенность в его словах успокоила ее, хотя в этот момент она не могла оценить этого.

— Я так не уверена. Мы — люди, и чем больше мы любим друг друга ... ну, всякая любовь — хрупкая вещь. Так много факторов может нарушить ее.

Гарри опустился на колени перед ней и положил руки на ее колени.

— Это то, о чем я думал когда-то, но это не обязательно должно быть именно так. Ты научила меня, что то, что я испытываю к тебе, не может быть хрупким. То, что я испытываю к тебе, проходит через все мое существо и будто уже давно скинуло якорь в моей душе. В любом случае, то, что происходит, похоже на камень, что действительно может разбить все, что у нас есть, чего я не хотел бы.

Она немного улыбнулась.

— Черт возьми, это было поэтично.

— У меня бывают моменты красноречия. — Он потянул ее вниз с дивана на пол. Она свернулась калачиком в его объятиях и обняла его, желая верить в него, что она обычно и делала.

— Я знаю, что ты расстроена. Я тоже не знаю, почему я отреагировал таким образом. Может быть, Сакеш прав и это просто стресс, беспокойство о ... ну, обо всем. Но у меня есть ты. Без тебя я потерян.

Она вздохнула.

— Я не хотела бы звучать пессимистично, но... Обычно ты всегда потерян.

— Я никогда не сомневался, как я отношусь к тебе. Иногда я просто удивляюсь... что я чего-то вообще заслуживаю.

* * *

Гермиона помогала Лауре накрывать на стол, напевая про себя.

— Такие гости и на обед, а?— Сказала Лаура. — «Веселая парочка». Кто они?

— Терк и Такс Хейнслис. Магглы, агенты ЦРУ. Друзья Гарри.

— Женаты?

— Брат и сестра.

— Оу, — сказала Лаура, улыбка заблуждала по ее лицу.

Гермиона приподнял бровь.

— Что происходит в этом дьявольском мозге?

— Ну ... парень. Такс, верно? Он очень сексуален, знаешь.

— Думаешь?

— Ага-а. Я люблю таких «плохих мальчиков»!

— А вот мне интересно, что в данный момент делает Сори?

Лаура пожала плечами.

— Я была бы последним человеком, кто узнал бы.

Ее голос сорвался, когда она говорила эти слова. Гермиона открыла рот, чтобы развить тему, но передумала.

Терк зашла на кухню посмотреть на приготовления, одетая в первые попавшиеся джинсы и свитер, а ее волосы были распущены и спускались с плеч короткой волной.

— Я могу помочь? — сказала она.

— Нет, мы справляемся. Как насчет напитков?

Терк повернулась к бару в углу.

— Я сделаю, — она стояла спиной к ним, и они смотрели с минуту на то, как она переливает, перемешивает, встряхивает, наливает больше и больше...

Наконец, она повернулась с четырьмя большими стаканами в руках. Она вручила по одному Гермионе, Лауре и Джорджу, сидевшему за столом и читающему очередную книгу рецептов.

Гермиона отхлебнула от этой смеси.

— О, мой Бог, — сказала она.

Джордж ахнул.

— Это лучшее, что когда-либо было у меня во рту, в том числе и Корнелия Принзмелт (Боже, ДА, это из «Шоколадной Фабрики», но Лори говорит, что уж очень хотела использовать это имя — прим. пер.).

— Что это? — промямлила Лаура, буквально облизывая стакан.

— Осторожно, — сказала Терк, смеясь. — Очень сильная штучка.

— Ну, вкус не слишком «сильный».

— Ах, какая красота. Мы как будто подлые людишки, пробующие истоки жизни.

— Лаура, это слишком, — улыбнулась Гермиона.

На кухню вошел Такс, за ним Гарри, застегивая чистую рубашку. Он прошел туда, где стояла Гермиона, и обнял ее сзади, ныряя головой вниз, чтобы поцеловать шею. Гермиона почувствовала запах мыла из душа.

— Что это мы делаем? Напиваемся до чертиков? — сказал он.

— Просто ждем обеда.

— Да, Джордж, давайте есть! Я голодная! — сказала Лаура.

— Где Джастин?

— Я здесь, — сказал он, высовываясь из-за газеты, которую читал.

— Ну, что ж, стол накрыт!

Ужин был просто великолепен. Стряпня Джорджа, как всегда, была на высоте, и присутствие магглов за столом заставляло пятерых магов левитировать к себе большинство ненужных им вещей со всего дома. Терк и Такс, не сговариваясь, покорно удивлялись саморежущему мясному ножу в исполнении Джорджа и Лауриному кувшину-наливайке с очень сладким лимонадом.

После ужина они сидели за столом с кофе и патокой и болтали. Вскоре Джастин извинился, ссылаясь на зов работы и откланялся. Гарри также вышел из-за стола раньше, будучи необычайно тихим во время обеда.

— Ты в порядке? — тихо спросила Гермиона, когда тот проходил мимо нее.

Он кивнул.

— Просто устал. — Он исчез из виду, поднявшись по лестнице.

Джордж встал.

— Ну, все, время убираться. — Он взмахнул палочкой на стол, и тарелки и чашки вместе с тканью послушно поплыли к раковине, где начали чистить сами себя.

Терк покачала головой.

— Знаете, вы даже не представляете, каким легким кажется колдовство, когда это делаете вы.

— Да, волшебником быть здорово, — сказала Лаура. — В этом нет вообще ничего плохого. Ну, кроме, конечно, очень темной изнанки...

— Так, Лаура, — вдруг произнес Такс, взяв салфетку со стола. Лаура сразу оживилась. — Гермиона сказала мне, что вы работаете в Министерстве?

— Я работаю в своем Министерстве, в Новой Зеландии. Я «связист».

— Звучит... интересно.

— Вы хотели сказать, скучно, — все рассмеялись.

— Вы сказали, не я.

— Это довольно скучно, на самом деле. Тем не менее, это дает мне возможность покупать столько пива и чипсов, сколько мне будет угодно.

Через дверь послышался звук рояля, что стоял в передней гостиной. Звучал Канон Пахельбеля в Ре мажоре, старое произведение для студентов музыкальных школ.

Гермиона усмехнулась.

— Это настройка. Джастин всегда играет этот Канон, если нужно настроить лады.

— Да, — заворчала Лаура. — Но если я услышу «Счастья вам» еще один гребаный раз...

Разговор затих, как только простые аккорды известного Канона Пахельбеля расширились и ускорились. Это зазвучало, как будто Джастин импровизировал на основную мелодию, и очень даже неплохо. Ноты будто расплывались по дому все громче и громче, ставя знакомые аккорды в арпеджио очень умело.

— Кто играет? — Все с удивлением повернулись к задавшему вопрос Джастину, только что спустившемуся с лестницы. Рот Гермионы приоткрылся, когда она поняла, кто на самом деле играет.

Она выбежала из кухни, пробежала мимо зимнего сада в гостиную; остальные буквально наступали ей на пятки. Они остановились только у самой комнаты, глядя в дверной проем.

Там за роялем сидел Гарри, его пиджак был скинут и лежал на полу вокруг его ног в то время, как он стучал по клавишам рояля, низко опустив голову. Его пальцы пролетали над клавишами и ноги нажимали на педали в то время, как его голова покачивалась в такт музыке.

Он остановился на середине аккорда и повернулся на табурете, его лицо было очень бледным.

— Боже мой, — прошептала Гермиона.

— Ничего себе, он хорош, — присвистнула Терк.

— Да, — сказала Гермиона. — Кроме того, что он не умеет играть на пианино.

— Ну, я бы так не сказала. Играет, и хорошо играет!

— На самом деле, нет. Я имею в виду, я не умею и никогда не умел, — сказал Гарри, вставая и глядя на свои пальцы, как будто видя их впервые. — В жизни к фортепиано не притронулся. Мне, как говорится, «медведь на ухо...»

— Вот именно, даже С Днем Рожденья спеть не мог... — прошептал Джастин как будто находясь в эпицентре назревающего скандала.

— Я просто ... Я вошел в комнату и увидел пианино, и ... — Гарри вздохнул. — Я подумал, что смогу сыграть. Так я и сделал.

Гермиона вышла вперед и взяла его за руку.

— Как ты себя чувствуешь, нормально?

Он кивнул.

— Хорошо, да.

Лаура откашлялась.

— Давайте присядем что ли.

Они все перешли в гостиную по соседству и расселись на диванах и креслах. Терк и Такс остались рядом с дверью, заинтересованные, но такие далекие от всего магического, что происходило вокруг них.

— Ну, так... ты просто понял, что сможешь сыграть это?

Гарри, не желая сидеть и вместо этого расхаживая по комнате, пожал плечами.

— Это не тот уровень сложности, какой я смогу взять, как я думал в начале, но это первое, что пришло мне в голову. Я как будто раньше знал, как это сыграть, но забыл до этого самого момента.

— Ты наверняка знаешь, в чем суть, — сказала Гермиона.

Гарри резко перевел взгляд на нее.

— Почему ты так подумала?

— Потому, что ты об этом не спрашивал. (Лично я трактую это предложение как «Потому, что ты только что об этом спросил» — прим. пер.)

В конце концов, он присел рядом с ней.

— Ладно. Вот моя теория. Когда я впервые узнал о факторе Мага от Кос, они одолжили мне некоторые свои тексты ... многие из них очень древние. Я проштудировал каждый от корки до корки. Наиболее информативным было тольтекское писание о Магах. Я думаю, тольтеки (индейский народ юто-ацтекской языковой семьи, живший на территории «средневековой» Месоамерики — прим. пер.), должно быть, очень серьезно подошли к изучению магических сил и имели возможность наблюдать за Магами на протяжении веков.

— Я думал, ты первый Маг в своем роде.

— Первый, который вам известен. Там должны были быть и другие. Это можно понять из их записей, просто они никогда не говорили об этом напрямую. Там, как я понимаю, были некоторые суеверия по этому вопросу. — Он сделал глубокий вдох. — Во всяком случае, тольтеки говорили о силах Мага, как и другие изучавшие их, но я помню, что там было одно упоминание о «касании знания».

— Касании знания? — спросил Джордж. — Звучит странно.

— На самом деле, нет. Трудно понять, что там легенда, а что правда, но из того, что я смог понять, это означало, что Маг с достаточной практикой мог коснуться объекта и «познать» его внутреннюю способность, энергетику. Они говорили о скрытых секретах... почти чтении мыслей предмета. Язык у них сложный и полный метафор, но я думаю, что это означает ... может быть что-то вроде того, что я только что сделал: дотронулся до рояля, и я знал, как играть, но я не знаю, как я это узнал.

— Это как когда берешь ружье и знаешь, как из него стрелять, — сказала Гермиона.

— Я тоже об этом подумал.

— Но Гарри, ты же сказал, что Маг может сделать это только с достаточной практикой.

— Да. Вот это и есть камень преткновения. Практика. Я не должен уметь использовать касание знания на данный момент моего развития. Я не занимаюсь своими способностями.

— По крайней мере, ты не помнишь, чтобы занимался, — сказал Джастин. Все они смотрели друг на друга без малейшего понимания, что все это могло бы значить.

* * *

Гермиона лежала в постели, уставившись на стеклянный потолок Чертога. Гарри спал на боку спиной к ней. Несмотря на ее возражения, он никого не уведомил об инциденте с роялем, утверждая, что он слишком устал, чтобы иметь дело инквизицией Сакеша и Арго. Это может подождать до завтра. Она сдалась, хотя ее мысли крутились вокруг сегодняшнего дня и не давали уснуть ни на секунду.

Гарри перевернулся на другой бок и завозился в одеялах. Она повернула голову в его сторону, чтобы видеть его лицо. Он выглядел настолько по-другому без очков... моложе, уязвимее. Его ярко-зеленые глаза занимали настолько много места на его лице, что когда они были закрыты, он был как будто и не Гарри.

Он застонал, беспокойно двигаясь под одеялом. Гермиона напряглась — начинались «симптомы» его кошмаров. Она полезла в тумбочку за блокнотом, который завела для того, чтобы записывать все, что говорил Гарри по ночам. Он помотал головой из стороны в сторону и начал издавать странные звуки.

В такие моменты Гермионе всегда приходилось сдерживаться, чтобы не прижать его к себе. В тисках кошмара, его сознание могло выдать немало ответов, но она не хотела ничего, кроме как обнять его и успокоить, отогнав любой кошмар.

— ... Никогда не кончается ... — пробормотал он. Гермиона вздохнула. Пока все было по-старому. — Без конца!.. — сказал он, чуть громче, чем раньше.

Гермиона слышала эту фразу как минимум по пятьдесят раз за ночь, но, кажется, в этот раз обещалось что-то необычное.

— ... страж ... — прошептал он. Гермиона, оживившись, наклонилась поближе. Это было что-то новое. — ...где ж стра-аж... без конца...

Кто этот страж? Озадаченная, она записала его слова в блокнот.

— ...всегда ...никогда не заканчивается... всегда... страж, — пробормотал он. — Хм-м ... вечно ... помогите! — вдруг закричал он, заставив ее буквально подпрыгнуть на кровати. — Помогите! — закричал он снова, дергаясь под одеялом. — Ммм ... ер ... миона ... охммм, — он затих.

Больше Гермиона выдержать не могла. Она протянула руку и придвинула Гарри к себе.

— Тсс, я здесь, — прошептала она. — Спи.

Он прижался близко к ней и погрузился в более спокойный сон. Гермиона обняла его и уставилась в потолок снова, встревоженная мыслями, что почти всю ночь гнали прочь ее спокойный сон.

* * *

Ремус Люпин добавил сливки в свой кофе, угрюмо перемешивая эту жижу тонкой пластиковой палочкой и вспоминая «керамическое чудовище».

Керамическое чудовище было подарком на его День Рождения от Шарлотты, и по совместительству продуктом ее занятий в классе искусств для дошколят. Он был сделан в форме волка; его скрученный хвост напоминал человеческую руку. Чашка лежала в его лапах, торчащих из нижней части кривого туловища, а морда указывала на правую стену, в тоже время, заглядываясь на левую. Фигурка состояла из ярких полос синего и желтого цветов; в самом низу, на специальной глиняной табличке были слова «Поцелуй Волчонка», которые блестели и меняли цвет. Это было весьма искусно, с учетом того, что было создано пятилетней девочкой... но Шарлотта всегда была слишком умна, что делало ей большую услугу.

Сириус был смущен, что было странно для него, когда Шарлотта с гордостью представила свое творение дяди Ремуса с торжественным видом самому Ремусу, но, как ни странно, ему понравилось. Он предположил, что она отражает определенную степень его настоящей природы — что он ежедневно невозмутимо пил кофе с волком, который всегда был в его душе. У него не было секретов от кого-либо из своих друзей — Мародеры научили его не иметь таковых.

Он оглядел "нижний уровень", где он находился, как называли его агенты. Это была своего рода универсальная комната, место сбора всех агентов. Сейчас здесь было большинство агентов всех подразделений, как это случалось только после полудня. Он заметил, что Гермиона сидит за несколько столов от него, делая пометки в своей папке и периодически просматривая стопку бумаг, что высилась перед ней. Он недолго рассматривал вариант присоединиться к ней, но подумал, что лучше пока этого не делать... было видно, что она занята, ему лучше в это не лезть.

Под потолком возник серебряный пузырь, в результате чего все агенты прекратили заниматься своими делами и ждали, что он скажет.

— Лейтенант Грейнджер, телефонный звонок на линии 2. Лейтенант Грейнджер, линия 2, — она сразу подскочила на месте.

«На другом конце, наверное, Смитти» — подумал Ремус. Она всегда использовала ранг, чтобы обратиться к человеку.

Гермиона быстро подошла к коммуникативной станции. Кабель был подключен к местной телефонной сети. Учитывая то, что агенты часто вступали в контакт с маггловскими властями, а также с ихними немагическими агентами-помощниками, этот механизм был очень удобен. Не говоря уже о том, что все больше и больше магических поселений начинали использовать телефонную связь.

Ремус отхлебнул немного кофе, видя, как Гермиона подняла трубку и через некоторое время заговорила в нее. Долгое время она ничего не говорила, только слушала человека, говорящего на другом конце. Ремус с нарастающим беспокойством смотрел, как кровь отливает от ее лица.

Она прикрыла глаза одной рукой, но ее подбородок начал дрожать, выказывая нарастающие слезы. Он поставил свой кофе и внимательнее присмотрелся к ней; кажется, больше никто не заметил неладного.

Гермиона повесила трубку, ее руки заметно дрожали; на секунду она облокотилась на край столешницы, тяжело дыша. Рем встал и пошел к ней.

— Гермиона? — Она посмотрела на него, ее лицо было бледнее полотна, а глаза широко раскрыты, как будто она была не совсем уверена, что это вообще она. — Ты в порядке?

Она пробежала мимо него, ее дыхание резко ускорилось, будто она начала задыхаться, а взгляд заблуждал по стене напротив. Она скользнула вниз по стенке, к которой подбежала почти за секунду, уронив голову на грудь. Рем встал на колени перед ней, он был безумно взволнован. Другие колдуны и ведьмы собрались вокруг с встревоженными лицами.

— Гермиона, в чем дело? — Он мог видеть слезы, что текли по ее щекам.

Она прижала руки к лицу и покачала головой.

— Что такое? — встревоженно спросил Наполеон, проталкиваясь вперед.

Ремус наградил его кратким взглядом.

— Гарри сюда, — Наполеон не двигался. — Быстро! — Наполеон повернулся и выбежал из помещения. Рем услышал, как он призывает на бегу свой Пузырь.

— Гермиона, скажи мне, что случилось, — тихо сказал он, положив руки ей на плечи. Теперь она опустила голову себе на колени и тихо всхлипывала.

Он не смог заставить ее говорить, но остался там рядом с ней, прогнав прочь любопытных, пока не услышал приближающиеся громкие шаги и шелест мантии. Гарри вбежал в комнату, справа от него бежал Наполеон. Он побежал вперед, туда, где сидела Гермиона, по-прежнему прижавшись к стене. Рем встал, чтобы освободить место для него.

— Спасибо, Ремус, — сказал Гарри тихо, опустившись на колени рядом с ней. Он положил руки ей на плечи. Как только Гермиона подняла голову и увидела, что это он, она рухнула вперед, обвивая руки вокруг его шеи. Гарри сжал ее, качая взад и вперед с недоумением и тревогой на лице.

— Милая, что случилось? — сказал он.

Гермиона заговорила близко к уху Гарри, никто больше не мог ее услышать. Ее слова наполовину маскировались рыданиями, хоть и голос у нее был достаточно громким, чтобы услышать. В один момент Гарри зажмурился, и Рем увидел, как сжались мышцы его челюстей.

— О нет, — прошептал Гарри.

— Гарри ... что там? — спросил Наполеон.

Гарри посмотрел на них.

— Ее бабушка умерла. — Он повернулся к Гермионе, которая до сих пор тихо плакала, положив голову ему на плечо. — Давай, вставай. Встань рядом со мной. — Он встал, потянув ее за собой, потом посмотрел на Наполеона. — Я собираюсь забрать ее домой. Скажешь Арго?

— Безусловно, — сказал Наполеон, кивнув.

Гарри медленно вышел из комнаты, плотно обвив руку вокруг нее. Гермиона тяжело склонилась над ним, ее ноги путались, как только она сделала шаг вперед.

— Должно быть, они с бабушкой были очень близки, — заметил Ремус.

— О, да. Большую часть летних каникул она провела с ней, когда была девочкой. Очень близки. — Наполеон вздохнул. — Очень жаль.

* * *

Гарри припарковал свой автомобиль во дворе Байликрофта и взглянул на пассажирское сиденье. Гермиона сидела, опираясь спиной на дверь, приложив руку ко рту и безучастно глядя в окно. Лицо у нее было в бороздках от слез. Когда Гарри пришел в себя, чтобы открыть ей дверь, она уже вышла наружу.

Она выглядела усталой и грустной.

— Мне так жаль, любимая, — сказал он, взяв ее лицо в свои руки.

Она слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Он крепко обнял ее на мгновение и продолжал обнимать ее за плечи, пока они шли ко входной двери.

Лаура ждала их, когда они вошли. Гарри позвонил им перед тем, как приехать и сказал, что случилось.

Она обняла Гермиону, бормоча слова сочувствия ей на ухо.

— Смотри, я собрала сумку. Я подумала, что ты, скорее всего, поедешь к родителям.

— Спасибо, Лаура. Да, прямо сейчас ... как только... — Она замолчала, задумавшись.

— Я и тебе собрала, Гарри, — сказала Лаура, что говорило о том, что если бы не она, они сидели бы сейчас в обнимку на полу.

Джастин без вопросов принес сверху обе сумки и вынес на улицу, чтобы положить их в автомобиль Гарри.

Гарри посмотрел на Лауру в благодарность их догадливости.

— Я ценю это, Лаура. — Он посмотрел на Гермиону. — Может, немного поспишь? Или поешь?

Она покачала головой, обнимая себя руками.

— Нет, давай поедем уже. Пожалуйста?

— Конечно. — Гарри слабо улыбнулся остальным. — Мы пришлем вам сову с датой похорон. И спасибо...

* * *

Джастин смотрел в землю, рядом его под руку держала Лаура. Скорбящие расположились вокруг гроба, который висел над могилой. Священник что-то бубнил, не давая ходу прощаниям. Поднимался ветер, и в небе маячили черные тучи, приближающиеся с каждой минутой. Прогноз обещал сегодня легкую непогоду, но, кажется, приуменьшил масштабы.

Напротив гроба стояли родители Гермионы, держась за руки. Ее мать держала черный платок у рта. Слева от Джастина стояли Гарри и Гермиона. Гарри стоял ближе к нему, а его рука обвивала талию Гермионы. Она тяжело опиралась на него и периодически вытирала глаза.

С запада послышался раскат грома и снова поднялся ветер, развевая пальто Джастина вокруг его ног. Он увидел, как Гарри бросил будто сомнительный взгляд в сторону неба.

Скорбящие начинали беспокойно шевелиться. В небе ударила молния. Пока никто не двигался, но шторм неизбежно приближался, и вскоре они все должны были бы накрыть гроб крышкой и оставить бедную бабушку Гермионы постоять за себя в одиночку.

Гермиона зарыдала снова. Гарри обнял ее, пытаясь успокоить и смотря при этом в небо. Через несколько мгновений он мягко отстранился от нее и отошел назад. Гермиона едва заметила это. Джастин, в свою очередь, положил свою руку ей на плечо. Он повернулся и озадаченно посмотрел на Гарри.

Гарри глядел на тучи со странным выражением на лице. Он смотрел дальше, за горизонт. После он наклонился и прошептал на ухо Джастину:

— Поставь ММЧ.

— Зачем? — шепнул Джастин себе за спину.

— Просто сделай это. Я не хочу, чтобы этот глупый шторм испортил остатки того, что ей дорого!

Джастин посмотрел на тучи. Они были уже прямо над ними, пурпурно-черные и угрожающе огромные. Молнии бороздили их по поверхности, а ветер вперемешку с мелким дождем хлестал по людям, что стояли на кладбище в этот час.

Джастин пожал плечами. ММЧ было Магическими Маскировочными Чарами, своего рода маскировочное поле, которое не давало магглам видеть мага, творящего заклинания. Это было инновацией отдела Джастина и имело жуткий успех.

Флетчли вытащил свою палочку из внутреннего кармана пальто, и, отпустив руку Лауры, ненавязчиво повел ею в сторону и что-то прошептал. Туманные усики зеленого света оторвались от кончика его палочки и выстрелили вокруг группы скорбящих, разделяясь на маленькие импульсы, которые погрузились во все маггловские глаза. Теперь они не увидят.

Джастин смотрел, как Гарри отделился от группы людей, подошел к подножию гроба и встал лицом к священнику, смотрящему ровно на него невидящим взглядом. Нервный шарик образовался у него в животе, потому что он не знал, что Гарри будет делать. И что он мог сделать? Выбросить несколько магических зонтиков из рукава, чтобы они не промокли?

Пока он смотрел, Гарри опустил руки вниз по швам, а ладони выставил вперед. Он опустил голову и исподлобья смотрел на шторм, приближающийся с жуткой интенсивностью.

Пока Джастин смотрел, что-то начало происходить. Ветер начал дуть сильнее, но с противоположной стороны, за Гарри ... или, точнее, от Гарри. Волосы на его голове электризовались на глазах, а плащ вился быстрее вокруг ног. Уже два шторма назревало над сегодняшними похоронами. Магглы происходящее игнорировали, в то время как маги смотрели на Гарри. Гермиона, стоя рядом с Джастином, была напряжена, как мраморная статуя, пока она смотрела на него. Ее платок упал на землю, забытый и унесенный ветром.

Джастин чувствовал, что ее плечи дрожат под его рукой, а дыхание разрывает грудную клетку.

— Что происходит? — спросила она у Джастина на ухо. Тот только покачала головой, потеряв дар речи.

— Я думаю ... просто стой и не обращай внимания. Они не видят его.

Гермиона кивнула и повернула голову назад, к гробу, но краем глаза наблюдая за Гарри. Джастин делал тоже самое.

Легкие всплески электроэнергии потрескивали между пальцами Гарри, вокруг лица, в глазах.

— Черт возьми, — шептал Джастин.

Гарри согнул руки в воздухе в широкой V и молнии выстрелили из его рук, взвившись вверх в черное небо. Ветер гулял у того места, где он стоял и кричал в небо, будто изгоняя тучи. Лицо Гарри был диким, освещенным молниями, глаза светились той силой, какой не было у простых магов.

Тучи, что так долго собирались в небе, теперь будто корчились и выли от той силы, что в них послал Гарри. Небо начинало светлеть, а челюсть Джастина упала сразу, как шторм отступил назад туда, откуда он пришел, унося с собой и свои собственные заряды молний, и силы Гарри.

Как только священник закончил панихиду, солнце выглянуло из-пасмурного неба. Гарри медленно опустил руки, его глаза по-прежнему глядели вверх. Он повернулся в сторону могилы и вернулся к Гермионе, которая, казалось, теперь была занята совсем не своей бабушкой. Скорбящие начали расходиться. Семья подошла ближе, как только гроб был опущен в землю.

...Гермиона обошла могилу, чтобы обнять родителей.

— Гарри? — сказал Джастин. Он обернулся, а Джастин, когда увидел его взгляд, чуть не упал в могилу вслед за Наной: его глаза все еще искрили электричеством, мигая молниями вперемешку с зелеными искрами. В этот момент к ним решительным шагом подошла злая Гермиона.

— Гарри Поттер, объясни мне, пожалуйста, что только что произошло, — сказала она. Гарри медленно повернул голову, чтобы посмотреть на нее. — Гарри? — повторила она тише.

Вдруг Гарри осел и приложил одну руку ко лбу. Его глаза закрылись, он споткнулся. Джастин вытянул руку, чтобы тот мог на нее опереться.

— Воу, — сказал Гарри, оперевшись на друга и восстанавливая утерянный баланс. Когда он поднял голову, его глаза были прежними. — Что это было?

Гермиона резко схватила его за руку.

— Это был билет в один конец — обратно в лабораторию Сакеша, мистер.

— Но... похороны...

— Это может подождать. Нана умерла, она поймет. Не я, не ты не можем оставить все таким образом.

* * *

— Так, скажите прямо, — сказал Сириус. — Он отразил все грозы?

— Да, — ответила Гермиона. Она все еще пыталась привести мысли в порядок. Эта картинка была будто выжжена на ее сетчатке: он стоит там с поднятыми руками, изменяет погоду одной только силой воли и это выглядит, как ... ну, как сила Мага. Это было жутко.

Они сидели в одной из комнат крыла Сакеша. Сириус сидел по одну сторону от нее, Лефти Мамакос по другую. Ремус сидел напротив них, что-то помечая в блокноте.

— Неужели было так видно, что он повредился в уме? — сказал Лефти.

— Я не знаю. Он выглядел... иначе. И когда все закончилось он, казалось, растерялся.

— Все произошло после того, как он рассказал нам о касании знания.

Лефти было чрезвычайно интересно услышать об этом. Как член Кос, он провел большую часть своей жизни, изучая подобные вещи.

— Он сделал это еще несколько недель назад, — сказала она, думая о сверхъестественно умелом массаже, что он делал ей после экзаменов.

Дверь открылась, и вошел Сакеш. Он выглядел удивлённым.

— Ну, — сказал он, усаживаясь. — Вы были правы, Лефти.

— Прав в чем? — сказала Гермиона, взглянув на Лефти.

Он повернулся к ней.

— После твоего описания его поведения у меня появились кое-какие подозрения. Я попросил Сакеша провести дополнительную экспертизу.

— Подозрения на что?

— На то, что его способности Мага были затронуты, — сказал Сакеш. — Они значительно усилились с тех пор, как мы тестировали их до его исчезновения. Я бы сказал, что они, по крайней мере, в пятьдесят раз сильнее, чем были прежде.

— Как если бы он использовал их много и часто, — задумчиво проговорил Сириус.

Лефти кивнул.

— Касание знания приходит к Магу с практикой и обучением. Этот прием с изменением погоды подвластен только Магу, полностью раскрывшему свою силу на данный момент.

— Так ... наша теория состоит в том, что во время своего отсутствия он был вынужден использовать свои способности Мага гораздо чаще, чем обычно, — Гермиона прикусила губу. — Это имеет смысл.

Ремус кивнул:

— Это приходило мне в голову: возможно, он стал мишенью для похищения именно из-за фактора Мага. Если кто-то хотел испытывать его или развивать, это может быть веским аргументом похитить его.

— Кому, серьезно? — Сказала Гермиона. — Кто мог это сделать? Кто мог заставить его забыть все до такой степени?

Никто не ответил, никто и не знал ответа. Само собой разумеется, никто и понятия не имел. Гермиона глубоко вздохнула.

— Там что-то еще, что я должна сказать вам... — Все посмотрели на нее. — Его кошмары изменились.

— Как именно?

— Последние несколько раз, когда они приходили, он сказал что-то еще. Он все еще говорит «без конца, никогда не кончается», конечно, но в последнее время он упоминает какого-то стража. Или что-то такое... Я не знаю, что это означает ... — Она остановилась на полуслове и взглянула на лица остальных. Когда она сказала слово «страж», они все выпрямились на своих местах и посмотрели друг на друга. — Что? Это что-то знакомое для вас?

— Ну ... э-э ... — начал Сириус. Он взглянул на Рема, который только пожал плечами. — Я так не думаю.

— Сириус! Не надо, я видела, как вы все отреагировали! Это значит что-то! Кто этот страж?

— Вот именно, — сказал Лефти. — Не страж, а Стражи.

— Да?

— Стражи — это просто миф. Как ... ой, Дед Мороз или Бугимен (Бугимэн — мифическое, мистическое существо. В преданиях каждого народа есть такой монстр, живущий в детских ночных кошмарах; являет собой что-то вроде нашего Бабайки — прим. пер.). Больше как Бугимен, на самом деле.

Гермиона оглядела каждого из своих собеседников.

— Я думаю, вы должны рассказать мне все об этом мифе.

If I go crazy, then will you still call me Superman? If I'm alive and well, will you be there holding my hand? I'll keep you by my side with my superhuman might...

Three Doors Down

Если я сойду с ума, будешь ли ты все еще звать меня Супергероем?

Если я выживу, будешь ли ты рядом, держа мою руку?

Если я буду держать тебя рядом своей суперсилой...

Ее вопрос висел в воздухе долгое время, пока волшебники обменивались неудобными взглядами. В конце концов, Ремус подался вперед и сложил ладони на столешнице.

— Ну, хорошо, я попробую это объяснить. — Он немного поерзал в кресле. — Вообще, не существует ни легенды, ни поэмы, ни сказки, где упоминался бы Страж, но это имя быстро запомнилось мне, как будто витало в воздухе. — Сириус закивал в подтверждение его слов. — Никто и никогда не рассказывал мне, кто такой... или что такое этот Страж. Я думаю, я понял это из незримого контекста или из перешептываний людей об этом. Я говорю «об этом», потому что даже не знаю, человек это или просто какое-то состояние.

Он встал и заскрипел зубами — эта привычка была у него уже давно, и вызывалась она сильным эмоциональным напряжением.

— Лично мое мнение: Страж — что-то вроде защитника, не то, что представляем собой мы. — Он сопровождал свои слова взмахами рук. — Мы — земные ведьмы и чародеи, являемся как-бы «проводниками» магии, которую используем, но Стражи из тех мест, где магия живет.

Гермиона нахмурилась:

— Что ты имеешь в виду?

Он повернулся к ней.

— А ты никогда не задавалась вопросом, откуда берется магия?

— Я всегда думала, что... ну, она исходит от нас.

— Возможно, но это все-таки меня настораживает. Я не думаю, что магия может быть человеческим естеством, иначе каждый мог бы ее использовать. Что-то отличает тебя, меня, всех, сидящих за этим столом от магглов. Мы были затронуты силой, которая редко дается человеческому роду — владением магии. Чем-то, что не исходит от нас самих. Все, что в мире зовется «странно», нередко связано с магией... что ж, Стражи — ее часть. И я не сказал бы, что это есть хорошо.

Сириус прервал его.

— Магглы рассказывают истории о стражах-ангелах. Я всегда представлял Стражей примерно такими.

Гермиона задумалась.

— Это те маленькие летающие люди, которые предостерегают тебя о корягах на пути в лесу и напоминают о том, что надо бы заправить машину? (поклонники Сверхов негодуют — прим. пер.)

— Ничего такого приземленного! Они не то чтобы сторожат нас... Я не знаю. Скорее, наблюдают.

Ремус соединил пальцы рук, как это любил делать Дамблдор.

— Да, наблюдают...

Гермиона взглянула на Лефти.

— У вас есть что-нибудь добавить к этому?

Он прочистил горло.

— Я полностью согласен с тем, что сказали Ремус и Сириус, кроме того, что я кое-что добавлю: какое бы впечатление на меня не произвел бы Страж, я всегда думал, и буду думать, что это пришло из места, где нет ни добра, ни зла, где все в равной степени одинаково. Поэтому Стражи не вызывают у меня ни расположенности к ним, ни доброжелательности.

— А Гарри снится этот... объект — проговорила Гермиона, задумчиво глядя в пространство и покачивая головой.

— Вызывает какое-то извращенное чувство, — сказал Ремус. — Как я сказал ранее, магия не есть наше естество...

— ... Но Гарри не в счет. — Закончила она за него. Никто ничего не ответил, здесь было нечего отвечать. Гермиона приложила руки к щекам.

— Господи, почему я не влюбилась в кого-то нормального?

Сириус рассмеялся.

— Тебе придется искать целую вечность, пока не найдешь того, кто будет соответствовать этому параметру.

Она начала тереть пальцами виски.

— Почему я никогда не слышала ничего о Стражах? Я думаю, никто из людей моего возраста никогда не слышал о них.

— И тому есть причины, — сказал Сириус. — Когда Том Реддл стал известен, как лорд Волдеморт и начал набирать силу, ходили слухи... не достоверные факты, а слухи... что у него на службе был Страж, что его власть простирается и до таких возможностей. Никто не слышал, чтобы сам Волдеморт подтверждал это, но слухи расходились быстро. И произносить имя Стража стало таким же негласным табу, как и произносить имя Лорда. Я думаю, тут легенда и сбавила свои обороты.

— Думаешь, они на самом деле служили Волдеморту?

— Откуда нам знать? Но, если честно, я не думаю, что такие персоны, как Стражи, или вообще какие-то магические духи способны служить и наделять волшебников особой силой.

— Слишком беспринципно для них, — Сириус повернулся к Ремусу. — Лунатик, помнишь, кстати, что за вещица была у Питера?

Ремус закивал.

— Если я правильно понял... У Питера Петтигрю, нашего школьного друга, был амулет, который, как он говорил, передавался по наследству в его семье. На нем был символ, который не подходил ни одной из чистокровных семей или семей, которые мы знали, кроме... ну, когда я выпустился и уехал работать на континент, я увидел этот символ на стенах одной пещеры вместе с примитивными надписями на латыни. Это возбудило мое воображение, и я взглянул на них поближе. Он выглядел как-то так, — он взял перо и начал рисовать что-то в блокноте Гермионы. — это никогда не переводилось и не использовалось, но частенько было защищено заклинаниями Министерства. Как мне кажется, люди могли использовать этот символ, чтобы призывать Стража, имя которого они не смели произносить, — он повернул блокнот к Гермионе.

Этот символ представлял собой равнобедренный треугольник с правильным основанием. Он делился биссектрисой из верхнего угла на две части. На верхушке треугольника был круг, а вкруг него были три линии, расположенные лучеобразно — одна вертикально, остальные почти перпендикулярно ей.

Гермиона пораженно уставилась на символ. Он ничего для нее не значил, но как будто в прошлом это было не так. Он как будто имел ней незримый контакт. Он излучал могущество.

— Да, это он, — прошептала она, полностью соглашаясь с правильностью рисунка Ремуса.

— Что? — Лефти придвинулся ближе к столу. — Ты узнаешь его?

— Нет. Да. Не знаю. У меня такое чувство, будто я думала о нем раньше.

— Черт возьми, здесь у всех что ли пророческие сны?

— Ну, этот символ, возможно, имеет какое-то значение, но ведь он нам никак не поможет, верно? — сказала Гермиона, отодвинув от себя блокнот.

— Я думаю, нам просто нужно дождаться этого, — ответил Ремус.

— С меня хватит ожидания, — возразила Гермиона. — Я чувствую, что я должна что-то сделать.

— Знаешь, тут не так много того, что можно сделать. — Сириус пододвинулся к ней взял ее за руку. — Просто будь с ним здесь и береги себя.

* * *

Гарри застегивал рубашку, остальная его одежда лежала на краю стола и ждала своей очереди. Наполеон же сидел на стуле рядышком, скрестив ноги и наблюдая за ним. В это время Сакеш делал какие-то пометки в быстро утолщавшейся папке с подписью «Поттер, майор Гарри Дж».

— Что ж, — начал доктор. — Ты успешно напугал меня, Гарри. Твоя сила Мага повысились до такого «градуса», что его не определить ни мне, ни тебе.

— Не искушай меня...

— Это нездорово. Ни один человек не может владеть такой силой.

— Я не просил такого, Сакеш! Проклятье, все именно к этому и сводится. Я пытался противостоять этому и быть простым волшебником с нормальной жизнью. — Он ударил кулаком в стол. — Каждый божий день я просыпаюсь и понимаю, что у меня никогда этого не будет! Я даже любимой женщине не могу обеспечить красивую свадьбу и нормальную жизнь.

— Если бы она хотела этого, она не была бы с тобой, — вставил Леон.

Гарри выпучил на него глаза.

— Закрой рот, Джонс! Ты, черт побери, что об этом знаешь?! Ты всегда вставляешь свои глупейшие комментарии о Гермионе так, будто вы с ней лучшие друзья навек, хотя я знаю, что ты просто стараешься залезть к ней в трусики за моей спиной!

Наполеон вскочил со стула с раскрасневшимся лицом.

— Это было вообще не к месту!

— Гарри, успокойся...

— А ты вообще не говори мне успокоиться! — заорал Гарри на вмешавшегося Сакеша. — Ты, со своими нескончаемыми тестами, пространными диагнозами и использованием меня, как до жути интересной лабораторной крысы для твоей следующей научной работы!

Сакеш сложил руки в примирительном жесте молитвы.

— Мне кажется, что ты вообще пытался отравить меня! — продолжал он в злобном упоении. — Мне вообще кажется, что здесь все пытаются от меня избавиться! «Гарри больше не навредит нам, Гарри больше не закроет собой нашу сцену»!

— Шеф! — встрял Леон с огромными от потрясения глазами.

Он собрал в кучу все свои вещи и ринулся к двери.

— Только попробуйте ко мне приблизиться, ублюдки, — он громко хлопнул дверью за собой, оставив Сакеша и Наполеона беспомощно пялиться друг на друга.

— Так, это был его злобный брат-близнец, да? — предположил второй.

Сакеш покачал головой.

— Я никогда не слышал от Гарри ни единого грубого слова кому-либо, ну, кроме, возможно, тебя, Джонс, но таких высказываний — никогда.

— Что с ним вообще такое? Он орал, как чертов психопат.

— Он метаморфировался, — он вздохнул и столкнулся с пространным взглядом собеседника. — Прости, профессиональный термин. Он демонстрирует изменения личности. Это продолжается последние несколько недель. Я это заметил, но не придавал значения и не говорил ему потому, что не хотел дисбалансировать его итак нестабильное состояние, расстраивая его.

— И поэтому ты по своей гениальности дал ему убежать отсюда. Знаешь, да, теперь я вижу, что это очень конструктивно, — его слова сочились густым сарказмом.

Сакеш остервенело строчил что-то в своем блокноте.

— Если я оставлю его здесь, то он выйдет из себя еще сильнее и тогда я точно не смогу проконтролировать его, чтобы он не разнес всю лабораторию. Гермиона скажет мне все, что произошло после этого и приведет его обратно, если проявятся еще какие-либо симптомы. Кроме того, я всегда могу наблюдать за ним в свой Пузырь.

— Ты ведь можешь подвергать ее опасности, знаешь. Если он... ну... метаморфировался во что-нибудь... злое, может...

— Гермиона может позаботиться о себе сама. Кроме того, Гарри никогда ей не навредит.

— По крайней мере, тот Гарри, которого мы знаем, — сосредоточенно пробормотал Наполеон.

* * *

Гермиона не могла сконцентрироваться. Все ее мысли возвращались к похоронам Наны и к тому, что там произошло. Она чувствовала свою вину за то, что не придала должного значения произошедшему, а также была зла на Гарри за то, что тот решил не вмешивать ее во все свои дела. Как она думала, он просто не хотел, чтобы шторм испортил похороны.

Она сидела за столом, пытаясь работать над отчетом о своих наблюдениях и пока далеко не продвинулась. Она провела все утро в лаборатории, пытаясь найти какие-нибудь зацепки о Стражах. Библиотекарь была занята (или, скорее всего, просто не захотела) и не сказала ей ничего конкретного, сама она не нашла как ни упоминания в книгах, в которых искала, так ни рисунка, который показал ей Ремус. У Изабель была та же реакция, что у Сириуса и у других... она примерно помнила истории о Стражах, но не знала ничего конкретного.

Гермиона поерзала в своем кресле, чувствуя легкое недомогание и усталость. Прошлой ночью Гарри был необычайно напорист в постели. Не то, чтобы он не всегда был напорист, но занятия любовью у них никогда не были такими... грубыми. Она бы списала это на несколько попыток его разума умереть, но теперь она не была так уверена в этом. Поначалу это было даже забавно, и она поддавалась на эту игру... это лишь разбудило в ней мягкое возбуждение, с которым она боролась весь день.

Как только поведение Гарри на похоронах сложилось для нее в одну картину, пугая и беспокоя ее, незначительная ее часть, которая пыталась игнорировать все это, вырвалась наружу. Лицезрение его таким могущественным и диким, как она не могла себе признаться, стало триггером к ее внутренним предположениям. Более того, она полагала, что в Гарри это все было заложено природой, в конце концов, просматривая все эти передачи на BBC о том, что в женских особях заложена тяга к сильнейшим в стае, она поняла, почему ей все это даже немного нравилось, помимо того, что жутко пугало. Тем не менее, она все глубже ощущала неправильность ее раздражения по поводу поступка ее бойфренда, стоя у гробовой доски своей любимой бабушки.

Она взяла в руки одну из фотографий со своего стола, на ней была она с родителями и Наной на острове Уайт несколько лет назад.

— О Нана, — прошептала она, дотрагиваясь до нее сквозь стекло фоторамки. — Почему ты ушла именно сейчас? — она сглотнула подступавший к горлу ком и тяжело вздохнула. — Ты не увидишь меня, идущей под венец... — Она не могла продолжить говорить. Слезы капали из ее глаз и медленно скатывались по щекам.

Вдруг, она резко отставила фотографию и встала из кресла, чтобы выйти и найти Гарри. Ей нужно было его плечо, чтобы выплакаться. Она итак делала это почти каждую ночь после смерти бабушки, но слезы имели привычку литься из ее глаз только тогда, когда она думала, что их время уже прошло.

* * *

Наполеон нашел Терк в небольшой комнате на первом этаже, которую она занимала со своим братом для работы.

— Привет, — она улыбнулась ему, как только он вошел. — Как ты? И что это за выражение на твоем лице? Это что, сосредоточенность? Я еле-еле это поняла и даже почти тебя не узнала.

Он пропустил эту реплику мимо ушей.

— Терк, странные вещи происходят в Круге...

— Ох, вот тебе классический ответ Билла и Теда: прекрасная наблюдательность.

— Принято.

— Что такое? Опять Гарри?

— Ты слышала, что он сделал на похоронах ее бабушки?

Терк кивнула.

— Да. Ты свидетель?

— Нет, меня там не было. Гермиона рассказала мне. Она очень напугана.

— А ты бы не испугался?

— Ну, наверное.

Она отложила ружье, которое прочищала и села на крышку стола, наблюдая за ним.

— Прежде чем приехать, я слышала, что их отношения... Ну, скажем так, для показухи.

Наполеон нахмурился.

— Кто тебе это сказал?

— Ох, просто слухи. Ты же знаешь .как это происходит. Это ведь не правда, когда бы это не началось. Они действительно друг друга любят.

Он кивнул.

— Да.

— Ну, я завидую.

— Как и я.

— Это другое, — сказала она с усмешкой, легко толкнув его в плечо. — Ты просто сам хочешь ее.

Он качнул головой.

— У меня начинаются сомнения по этому поводу.

Терк усмехнулась во второй раз.

— Ну конечно.

— Ох, ты неправильно меня понимаешь. У меня все еще очень сильные чувства к ней, я просто начинаю понимать, почему так происходит.

Она подняла на него взгляд.

— Ну, так что?

Наполеон посмотрел на нее.

— Потому, что она напоминает мне прошлую тебя.

* * *

Гермиона нашла Гарри в самом маленьком зале, ограниченном каменными стенами, на которых было много оружия и экипировки. Он стоял в углу, набивая тяжелую боксерскую грушу. На нем были спортивные шорты и длинная майка; видные части рук и ног уже блестели от пота. — Привет. — Он взглянул на невесту, когда она вошла.

Она присела на ближайшую скамью, опустив плечи. Девушка уставилась на свои руки, благодарная ему в том, что он был занят, и она могла не смотреть на кого-то определенного. Глядя на его сочувствующее лицо, она могла расплакаться еще сильнее.

— Продолжай, мне просто нужна минутка поговорить с тобой, — на этих словах он остановился и неглядя кивнул ей, продолжив свои разборки с грушей. — Я не могу перестать думать о Нане. Она была такой яркой, такой живой... живее большинства пожилых людей даже младше нее. Это нечестно. Она была так взволнована нашей свадьбой... она даже сшила себе платье, — Гермиона оттерла слезу с одного глаза. —

Она раньше отлично танцевала, когда была в форме, так что вы могли бы потанцевать на свадьбе и вообще... она любила тебя, Гарри, как собственного внука. — Она вздохнула, ее дыхание стало частым и прерывистым, — Она рисовала меня как-то. Я садилась на табуретку, а она рисовала меня на террасе. Она была плохим художником, если честно, ужасным, но она так любила рисовать... Это заставляло меня чувствовать себя такой красивой, как модель на подиуме. — Гермиона улыбнулась, потерянная в воспоминаниях. — Когда я приезжала к ней летом, она...

Гарри оторвался от груши и повернулся к ней лицом, резко прервав ее речь. Он сгреб свои руки в мокрых спутанных волосах.

— Господи, ты можешь заткнуться ну хоть на минуту?

Гермиона сидела, пялясь на него, а ее рот оставался открытым; она была настолько шокирована, как будто в секунду попала в другую реальность.

— Я больше не могу это слушать! — продолжил он. Его лицо было омрачено, будто покрыто тенью. — Почему ты не ходишь ко мне, когда у тебя появляется реальная проблема, например, ну не знаю... когда у тебя уже все бабушки и дедушки помрут! Или когда твоих родителей зверски порежут! — кричал он. — Просто уже заткни свой чертов фонтан, когда ревешь о своей глупой бабке! Господи! Я что, выгляжу как твой пастырь? Нытье, нытье, нытье — вот все, чем ты обчно занимаешься!

Гермиона не могла пошевелиться. Она чувствовала, что ее сейчас вырвет. Гарри сменил выражение лица на жалкую мину, подражая ей.

— «Ой, Гарри, ты не говорил мне о своей работе! Ой, Гарри, ты слишком много работаешь! Ой, Гарри, у меня ноготь сломался!» — он резко наклонился к ней. Гермиона отпрянула, ошеломленная его поведением. — Везде, где бы я ни был, ты всегда перед моим лицом! Так вот, я — не твой чертов пастырь! Я не твоя РУЧНАЯ СОБАЧКА! — на последнем слове он круто повернулся и с такой силой ударил боксерскую грушу, что она разлетелась множеством паралоновых кусков по всему залу. Гарри закружился вокруг себя, злобно сверкая глазами.

В это же время Гермиона вскочила на ноги и рванула вон из комнаты. Ее подбородок трясся, а ноги будто не слушались ее, но она выбежала из комнаты настолько быстро, насколько могла, пытаясь кричать, но из ее горла вырывались только невнятные хрипы.

Гарри просто стоял и наблюдал, как она убегает; его сердце совершало марафон, а пульсирующие мысли сталкивались и смешивались с ураганной силой.

Он не знал, сколько простоял на одном месте, пока красноватый туман не спал с его глаз. Он огляделся, подавленный и смущенный. До его ушей как будто издалека долетали обрывки фраз, которые он только что говорил. Он ахнул и сделал несколько медленных шагов.

— О Господи, — выдохнул он. Он хотел побежать за ней, но ноги будто парализовало. — О Господи, — повторил он.

Тут же Гарри почувствовал, как его ноги подогнулись, и он упал на колени на почти измельченный паралон. Приложив руки к лицу, он вспоминал выражение ее лица, и все его чувства рушились, как лавина, и все, что он испытывал к себе, был ужас.

Его плечи сникли, и он заплакал, а после сидел на полу, пытаясь вытереть лицо кусками паралона из боксерской груши.

* * *

Гарри бежал по главной лестнице, совеершая прыжки через две или три ступени.

— Гермиона! — Кричал он. Он пробежал через жилую полуоткрытую галерею второго этажа.

Лаура появилась из-за арки со страшным выражением лица. Она вытянула руку вперед и остановила его.

— Она не хочет видеть тебя, Гарри. Она не хочет говорить с тобой или слушать тебя или вообще видеть тебя.

Он схватил ее за предплечья.

— Лаура, пожалуйста. Мне нужно ее увидеть. Ты не понимаешь...

— Я понимаю, что ты сказал ей что-то, за что я бы никогда тебя не простила. Оставь ее одну! — она глубоко вдохнула и ее ярость немного убавилась. — Гарри, да что с тобой такое? Вчера я бы ни за что не поверила, что ты сможешь сказать ей что-либо, что заденет ее настолько глубоко.

Он опустил голову.

— Знаю. И я не могу объяснить это... просто дай мне поговорить с ней.

— Я не могу этого сделать. Она вообще не хочет тебя видеть, и какое-то время не будет хотеть.

Он отпустил ее руки и посмотрел на арку.

— Я думаю о том, что ей наговорил, и хочу вырвать себе язык. Я не знаю, как я мог сказать ей такое. Это как будто... кто-то говорил из меня.

— Гарри, это действительно пугает.

— Я знаю. Но об этом потом, сейчас я должен увидеть ее. — Он заглянул в большие карие глаза Лауры. — Я не смогу бороться с этим без нее.

Лаура смотрела на него несколько секунд, потом повернулась спиной и подала знак следовать за ней.

— Спасибо, — проговорил он, лихо следуя за ней к ступенькам.

... Он переминался с ноги на ногу, стоя у двери и думая, что же он может ей сейчас сказать. Собрав все свое мужество в кулак, он толкнул дверь.

На террасе было тускло, косые лучи заката окрашивали все в сиреневый и оранжевый цвета. Аккуратно закрыв за собой дверь, он огляделся и увидел Гермиону, сидевшую напротив окна в любимом кресле-качалке и смотревшую во двор.

Гарри несколько секунд стоял возле двери, растерянно соображая, что делать дальше.

— Уходи, — проговорила она ровно и холодно.

Он сделал шаг вперед.

— Милая...

— Не зови меня так, — прошипела она. — Просто уходи. Пожалуйста... дай мне время.

Он подумал о ом, чтобы подойти к ней, но потом понял, что это только усугубит их отношения в данный момент. Лучше дать ей немного пространства.

Без единого слова, он развернулся и покинул комнату, закрыв за собой дверь.

* * *

Гермиона вышла из Чертога опустошенной и эмоционально неустойчивой. Она продолжала слышать эти ужасные слова. Когда она думала о них в одиночестве, это звучало не так ужасно; но слышать их из любимых уст тем голосом, который обычно поддерживает и любит тебя, было в десять раз больнее.

Сердцем она знала, что ничего такого он не имел ввиду. Она поняла, что с ним что-то произошло, что-то, что заставило его вести себя так странно... при том, что сам он не этого имел ввиду. Несмотря на это, часть ее задавалась вопросом: что, если это именно то, о чем он думал и просто не сказал ей? Эта мысль пугала ее до безумия.

Спускаясь вниз по лестнице, Гермиона услышала звуки рояля. Она проследовала к источнику звука и, войдя в зал, застала за роялем Гарри. Он играл «Кантилену» Габриэля Форе — безумно красивое хоровое произведение, которое он невероятным образом переложил на фортепиано (советую посмотреть в Википедии и послушать там же — безумно красивое произведение — прим.пер.). Он знал, что это было ее любимое музыкальное произведение. Она так и стояла там, когда он доиграл до конца и начал сначала. Мелодия затихала и нарастала под его пальцами, заполняя всю комнату. Гермиона стояла в нескольких метрах от него, глядя, как его длинные, элегантные пальцы бегают по клавишам. Перед ним не было нот, и она никогда не слышала, чтобы это произведение было переложенно для соло на фортепиано — он, должно быть, сделал это сам. Гермиона опустилась в стоявшее неподалеку кресло, чувствуя, что ее ноги становятся ватными.

Гарри доиграл до конца и остановился, все еще склоняясь над клавишами и положив руки на колени. Гермиона видела по его позе, по ссутуленным плечам, как беспомощно и жалко он себя чувствует, и внезапно осознала, что он играл эту музыку снова и снова после того, как она вышвырнула его из Чертога, даже зная, что она не может слышать его оттуда.

Он развернулся на табурете и взглянул на неё; она могла видеть страх и отчаяние в его глазах. Он отвернулся...

— Я так со.... Мне так... Прос...— его голос обламывался и срывался на словах, которые он так хотел произнести....

— Я знаю. — Прошептала она со слезами на глазах.

Гарри потер глаза ладонями и медленно поднял их на неё, как если бы он боялся того, что может увидеть в её взгляде. Когда, наконец, их взгляды встретились и он увидел прощение в её взгляде, его лицо разгладилось, он вскочил с табуретки и упал на колени перед её креслом, положив голову ей на колени. Она перебирала его волосы и шептала мягкие слова, в то время как он прижал свое лицо к её животу и обвил руки вокруг её талии.

— Шшш, все в порядке. — Прошептала она. — Я все понимаю...

Он приподнял голову и взглянул ей в лицо — его щеки были мокрыми от дорожек слез.

— Пожалуйста, помоги мне, Гермиона. Помоги мне, — прошептал он, прижавшись к ней.

Она обняла его.

— Я помогу. Обязательно. Все будет в порядке. Мы справимся с этим, я обешаю, — она с трудом сдерживала слезы.

— Что-то происходит со мной, — сказал он голосом, приглушенным её джинсами, в которые он уткнулся лицом. Она вздохнула с облегчением от того, что он признал это. — Что-то пытается завладеть мной. Я... я чувствую, как это приходит. Я ощущаю его внутри себя. Он... оно такое сильное, и это пугает меня. Оно заставило меня напасть на Наполеона, и на этого колдуна в школьном дворе, но я думал тогда, что я смогу это контролировать, потому что в обоих случаях я подсознательно хотел сделать это, хотел ударить и Наполеона, и этого колдуна. Но затем оно заставило меня сделать тебе больно, обидеть тебя. Эти ужасные слова, которые я произнёс...

— Да уж, они были просто ужасным...

— Но это не был я! — Она ничего не сказала, не желая озвучивать её собственные сомнения. — Я не думал, что может быть хоть что-то, что заставило бы меня сделать тебе больно.— Он вздохнул и поднялся на ноги, взглянув на неё сверху.

— Оно становится сильнее, — сказал Гарри тихо. — Сильнее с каждым днем.

Гермиона уставилась на него.

— И ты ничего не сказал об этом... что бы это ни было? В итоге мы думали, что это просто стресс, или это просто сила МАГА, или Мерлин его знает, что еще!

—Я тоже хотел в это верить... Я не знаю, что со мной происходит, и я боюсь, что оно возьмет верх и уничтожит все то, чем я являюсь! — Он снова опустился перед ней на колени, беря её за руки. — Я надеюсь, что я хороший человек, Гермиона.

— Конечно, ты и есть.

— Но что-то заставляет меня действовать странно. Я думал, что я смогу управлять этим, что я сильнее. Теперь я не уверен в этом, мне кажется, что оно сильнее меня. И я не вынесу, если я превращусь в кого-то, кого я бы ненавидел... кого бы ненавидела ты.

Она наклонилась и коснулась его лба своим.

— Есть кое-что, что я бы хотела рассказать тебе. Я не рассказывала тебе раньше, потому что не хотела волновать тебя, но... — она вздохнула — это касается твоих снов. Твоих ночных кошмаров.

* * *

Гермиона и Наполеон стояли на наблюдательной галерее, глядя через одностороннее зеркало на то, что делается в комнате для тестов. Гарри полулежал в мягком кожаном кресле, с закрытыми глазами. Рядом с ним на стуле сидел Джон Бидерман, штатный психиатор Р.Д.; Сакеш находился неподалеку.

Бидерман махал своей палочкой перед закрытыми веками Гарри до тех пор, пока не убедился, что Гарри полностью загипнотизирован. Перо застыло над тетрадью, готовое записать все, что Гарри скажет, слово в слово.

— Гарри, ты слышишь меня? — спросил Джон.

— Да, — ответил Гарри. Он говорил своим обычным голосом, но медленнее и чуть глубже.

—Ты полностью расслаблен?

— Да.

— Я собираюсь задать тебе несколько вопросов, и требую правдивых ответов. Понимаешь меня?

— Да.

— Хорошо. Сначала подумай о чем-нибудь счастливом. Что-нибудь, любые воспоминания, которые несут тепло и удовольствие, как для Патронуса. Есть у тебя такие? — Гарри кивнул. — Начинай — это воспоминание, где ты и что ты делаешь?

— Дома. Во дворе. Большая вечеринка, много друзей. Моем окна. Жарко, душно. Гермиона в море цветов. Сидит на земле... большая соломенная шляпа. Копается в пыли. Все смеются и улыбаются. Одна лямка её верха соскочила. — Его руки задвигались в воздухе, иллюстрируя рассказ. — Мне видна завязка её лифчика. Бледная кожа вокруг. Хочется подойти и поцеловать. Она поглядела вверх и увидела меня... она подмигивает мне...— Он улыбнулся.

Наполеон посмотрел на Гермиону.

— Ты помнишь это?

— Я помню этот день, но не помню тот момент, который он описывает . — Тем не менее, её сердце забилось быстрее, когда она услышала его рассказ. Просто маленькое мгновение счастья, каких много в нормальной жизни... Она сама могла припомнить дюжину подобных моментов.

Доктор пошел дальше.

— Ты знаешь, почему ты здесь?

— Плохие вещи.

— Какие вещи?

— Вещи в моей голове.

— Почему они плохие?

— Они заставляют меня делать плохие вещи. Говорить плохие вещи. Я ударил Наполеона.

— Ты сожалеешь об этом?

— Нет. Я не люблю его. — Гермиона увидела, как Наполеон вздрогнул и повесил голову, услышав это.

— Почему ты не любишь его?

— Он хочет взять себе мое. Мою работу. Он отрицает это, но я знаю, что это так. Он хочет мою жену.

— Ты не женат, Гарри.

— Своего рода, женат. Внутренне.— Гермиона за зеркалом улыбнулась при этих словах.

— Что ты имеешь в виду?

— В своей голове.

— Какие еще плохие вещи ты делал?

— Я ударил человека который обижал детей. Не сожалею. Он заслужил это.

— Тогда, почему же это плохо?

— Потому что... это не был я. Это не было как я. Не хотел этого.

— Тогда почему ты это сделал?

— Должен был. Не мог остановиться.

— Что еще?

Гарри помедлил.

— Я наговорил гадостей Гермионе. Я заставил её плакать.

— Сожалеешь об этом?

— Да, очень, — его голос чуть задрожал. — Не имел в виду ничего такого. Не хотел обижать её, тем более.

— Почему?

— Я люблю её. Не выношу когда ей больно. Мне самому больно, если ей больно.

— Ты имел в виду то, что ей наговорил?

— Нет.

— Когда ты говорил эти вещи, и когда делал плохие вещи, что ты ощущал?

— Было похоже, что ... как будто кто-то другой делает это. Не я. Не мог управлять этим. Это пробилось изнутри.

— Пробилось через что?

— Через мои мысли. Через мой мозг.

— Ощущал ли ты иную личность внутри себя?

— Нет. Не знаю. Может быть. Сложно сказать.

Бидерман подумал мгновение:

— Ну хорошо, Гарри. Теперь я хочу, чтобы ты подумал о своих снах. Можешь мне рассказать о них?

Гарри начал дышать чаще...

— Я тут. Я не тут. Страж со мной. Страж всегда со мной. Страж никогда не со мной. Страж не может помочь мне. — Слова лились быстрым потоком, путались... — Я не могу думать. Не могу видеть. Не могу двигаться. Это никогда не кончается...

— Что никогда не кончается, Гарри?

— Это никогда не кончается. Страж не может остановить это.

Джон сменил тему, видя возбуждение Гарри.

— Гарри, я хочу, чтобы ты подумал о дне, когда ты исчез. Можешь ли ты вспомнить что-нибудь о времени, когда тебя не было?

Гарри начал крутить головой из стороны в сторону.

— Я.... Я...— внезапно его спина выгнулась и он закричал.

Все вскочили. Сакеш подался вперед.

— Это никогда не кончается! — Гарри уже буквально орал. — Это никогда некончается!!!

Его крик продолжался и продолжался, как будто его пытали и мучали. Гермионе было больно до кончиков пальцев слышать это.

Сакеш и Бидерман пытались удержать его, а он бился в кресле. Гермиона выбежала из наблюдательной галереи в тестовую комнату, но один из санитаров Сакеша удержал её.

— Гарри! — закричала она.

Гарри резко согнулся, сцепил руки и согнул их в локтях, мускулы заиграли на его руках и груди. Яркая золотистая струя магии вырвалась из его тела и сшибла Сакеша и доктора с ног. Гермиона ощутила, как через неё прошла какая-то ударная волна. Герри закинул голову назад, жилы на его шее вздулись как канаты, и молния зеленого огня выстрелила из его глаз. Огни на потолке взорвались потоками искр, и в потолке появилась дыра в комнату над ними.

Сакеш вскочил на ноги с палочкой наготове.

— Stupefai! — прокричал он. Заклятие ударило Гарри в грудь, и он рухнул безвольной кучей на пол.

Гермиона выбежала вперед и положила свою руку на его лицо.

— Мать твою! — выругался Наполеон, вбегая в комнату.

— Что это была за чертовщина? — воскликнула Гермиона.

Джон поправил очки на носу.

—Ну — я точно знаю, что я не знаю.

Сакеш покачал головой.

— Это становится серьезнее.

— Становится серьезнее? — вскрикнула Гермиона, её лицо запылало. — Вы его видели? Он кидался магией так же легко, как собака отряхивается от воды. Это выглядело как фильм ужасов!

— Ну, хорошо, по крайней мере, им не овладели, — сказал Джон. — Но я заметил признаки раздвоения личности. Что-то совсем неправильно внутри его головы.

— Ради бога, может, кто-нибудь из вас сказать, что именно не так с ним? — от разочарования её голос стал совсем тонким, она почти плакала от бессилия и от боли за него...

Джон и Сакеш переглянулись.

— Мне не хочется это говорить, но... нам нужно больше информации.

Сакеш добавил:

— Он скоро очнется. Я отстраняю его от работы с данного момента. Завтра утром приведешь его сюда снова, и мы проведем нескольк дней интенсивной регрессивной терапии и психологического тестирования. Гипноз, кажется, все-таки вытащил некоторую информацию. — Джон кивнул, соглашаясь.

— Хорошо — сказала Гермиона. — Но сейчас я забираю его домой.

* * *

— Итак... ты не голубой, ты именно это пытаешься мне сказать?

Джордж вздохнул, ставя кружку с сидром перед Терк на стол и занимая место рядом с ней. — Сколько разных способов сказать это ты хочешь услышать от меня?

— Извини.

— Я что, веду себя как голубой?

— Нет, совсем нет... ну, кроме, разве что, готовки.

— Только то, что я живу с Джастином, вовсе не делаем меня членом его команды. Мы живем как соседи по комнате после окончания Хогварта. Ты знаешь, как он меня иногда называет?

— И как же?

— Мой гетеросексуальный партнер. — Они рассмеялись. — Но, все же, если быть голубым — самое худшее из всего, что люди думают обо мне, то я, пожалуй, не буду жаловаться.

— Итак, я слышала, что ты также член клуба близнецов. Вы идентичные близнецы или нет?

— Исключительно идентичные. Фред живет в России со своим старшим братом Чарли.

— И вы двое — младшие братья в семье?

Джорж запнулся.

— Теперь да.

Терк моргнула, вспомнив, как Лаура рассказывала ей о младшем сыне Уизли.

— Ох, извини...

— Да ладно, все в порядке.

— Ты скучаешь по своему близнецу?

— Конечно. Мы были неразлучны, когда росли. А ты и Такс — вы всегда рядом?

— И так и эдак. Пока мы росли, мы прошли через свои драки. Мы не однояйцовые близнецы, конечно, так что нет особой разницы с обычными братом и сестрой. А почему Фред уехал подальше?

Джордж постучал ногтями по своей кружке.

— Мы начали бизнес сразу после школы. Всевозможные Волшебные Вредилки. Гарри дал нам денег, чтобы начать дело. К сожалению, в то время, как мы были очень успешны в выдумывании всяких дурацких шалостей, мы были также бестолковы в ведении собственно бизнеса. Я хотел нанять кого-нибудь, кто умел бы распоряжаться деньгами и бюджетом, но Фред был намертво зациклен на идее все делать самим, и мы не могли договориться. В итоге мы потонули через год. Я быстро нашел себе новую работу и был готов двигаться по жизни дальше, а вот Фред — для него все это стало ударом. Он чувствовал себя... я не знаю, как сказать, разочарованным, что ли... В итоге, когда Чарли предложил ему поехать с ним в Россию заняться укрощением драконов, он воспользовался этим шансом. Впрочем, у нас не было драматических расставаний, и мы переписываемся совиной почтой несколько раз в неделю.

— Это здорово. Я вот не знаю, что бы я делала, если бы я и Такс расстались. Он мой лучший друг.

— А что там с Наполеоном? Или это длинная история?

Она слегка покраснела.

— Мы встретились. Поженились. Развелись.

— Нда, не такая уж и длинная.— Он встал и поставил кружку в мойку. — Поможешь накрыть на стол?

— Конечно. — Терк встала и взяла тарелки из рук Джорда. Она начала накрывать 7 мест вдоль одной стороны большего круглого кухонного стола. — Гарри и Гермиона все еще наверху?

— Я не заметил, чтобы они спускались, Гермиона собиралась попробовать успокоительные чары.

— Он в порядке, как ты думаешь?

Джордж помедлил.

— Нет, я так не думаю.

— Я должна признать, что не очень — разбираюсь во всей этой магии, но я знаю, что у него проблемы со сном и странные перепады настроения.

— Верно. Я стараюсь не лезть в это. Не потому, что я не беспокоюсь, а потому, что я знаю, что Гермиона хотела бы держать все это в своих руках. Она расказала мне о его ночных кошмарах. Он разговаривает во сне, призывает Стража.

Она повернулась и взяла столовые приборы.

— Кто это?

— По-видимому, старинные легенды волшебного мира. Я никогда не слышал о них, но мой отец слышал. Я не очень уверен в общей идее... А не пора ли звать всех на обед?

— Конечно. — Терк вышла и вприпрыжку, как она обычно делала, поскакала вверх по лестнице, постояла в раздумье на галерее и повернула в комнату Такса. Он сидел внутри, начищая свои ботинки.

— Время обеда? — спросил он. Терк ничего не сказала, просто стояла, скрестив руки поперек груди и размышляя. Такс посмотрел и нахмурился. — Что-то не так?

— Гарри снятся сны про Стража.

Такс перестал полировать свои ботинки и поставил их на пол.

— В самом деле? — сказал он.

— Да.

— И?

— Не нужно ли нам кое-что рассказать?

— Ну, например?

— Мы можем помочь.

— Это не наше дело. Мы не можем указывать Стражу, что делать. Мы подобны мелким песчинкам песка.

Терк вздохнула и уселась на краешек его кровати.

— Да, песчинки... — Она посмотрела на брата. — Как ты думаешь, ОНИ знают, что происходит с Гарри?

— Я уверен, что да. Он, вероятно, наблюдает за нами прямо сейчас.

— Я хотела бы сделать что-нибудь, чтобы помочь.

— Я знаю. Но мы должны исполнять приказы, и ты знаешь это.

Терк кивнула.

— Хорошо. Но я не могу сидеть и ничего не делать, если это так плохо оборачивается для Гарри. По крайней мере, сейчас, когда что-то может быть сделано.

— Страж сделает то, что нужно.

— И что, если это нужно означает позволить Гарри умереть?

— Ох, не начинай... Ты знаешь его симптомы. Пропущенное время, амнезия. Я думаю, что он увидел нечто такое, что не должен был видеть.

Такс вздохнул.

— Чертовы Вечные никогда не задумываются о последствиях. Они просто не учитывают того, что люди — существа хрупкие.

— Он разорвется на части, и Страж, возможно, не будет в состоянии помочь ему.

— Ну, тогда тем более не в состоянии будем и мы.

Они озабоченно посмотрели друг на друга.

— ... Даже если он умрет.

Глава 9: Усыпи меня.

I wanna to be Sedated

Put me in the wheelchair, get me on the plane

Hurry hurry hurry before I go insane

I can't control my fingers, I can't control my brain

Oh no, oh no, OH NO...

— The Ramones

Я хочу, чтобы меня усыпили

Посади меня в инвалидное кресло, закати меня в самолет

Торопись, торопись, пока я не стал безумен

Я не могу контролировать свои пальцы, я не могу контролировать свой мозг

О нет, о нет, О НЕТ...

— Эй, всем внимание! Обед готов!

Громкий голос Терк был хорошо слышен на всем втором этаже. Гермиона наскоро вытерла свои волосы и прошлась по ним расческой; вода с волос закапала на рукава её любимого халата.

Она надела водолазку и джинсы и вышла в спальню. Гарри сидел с книгой в кресле-качалке в углу комнаты и читал. Гермиона посмотрела на него, без особого успеха пытаясь определить его состояние просто по выражению его лица. Он выглядел нормально. После возвращения домой из штаб-квартиры он был очень тихим, но в остальном вел себя, как обычно. Гермиона подумала, не опробовать ли на нем парочку успокаиващих заклинаний, в которых ее проинструктировал Сакеш, но решила, что пока в них нет необходимости.

— Ты слышал, что нас зовут обедать? — спросила она.

— Да. Я как раз дожидался тебя.

Он встал, и они вместе вышли из комнаты. Гермиона улыбнулась, когда он взял её за руку, переплетя свои пальцы с её. Груз, нависавший над её головой, стал чуточку меньше — что бы там не случалось, ужасное или трагическое, ей всегда было легче, когда она держалась за его руку.

Как только они спустились в фойе, входная дверь отворилась и ввалился Джастин, улыбаясь до ушей.

— Все! Все сюда! — позвал он. Они остановились у двери в кабинет. Джордж и Терк вышли из кухни, Такс спустился с задней лестницы и Лаура из рабочего кабинета.

— В чем дело, Джи? — спросил Джордж.

— Я хочу кое-кого вам представить, — сказал Джастин, чуть задыхаясь, и высунулся за дверь. — Войди. — Прошептал он.

В дом вошел мужчина, осматриваясь и настороженно улыбаясь. Он выглядел примерно лет на 30, среднего роста и плотного телосложения, c короткими черными, как смоль, волосами и теплыми карими глазами, красивый и немного похожий на эльфа. Он неуверенно улыбнулся им.

— Представляю всем Стефана Истмена, — сказал Джастин.

— Ах, новый знакомый! — сказал Джорж, усмехаясь и выходя вперед, чтобы пожать его руку.

— Я Джордж Уизли.

— Ох, Джордж. Я столько слышал о тебе. Приятно встретиться, — голос Стефана выдавал его шотландское происхождение.

— Это Лаура Чант, — сказал Джордж, в то время как Лаура пожимала Стефану руку.

Стефан пошел вдоль ряда жильцов.

— Я Гарри Поттер, это Гермиона Грейнджер.— Стефан пожал его руку с дружеской улыбкой. — А это Ли, — сказал Гарри, показывая на восторженную собачку, махающую хвостиком при виде новой персоны. Стефан нагнулся и погладил её по головке, тем самым покорив её.

— Не правда ли, он такой вкусный! — сказал Джастин позади, ухмылясь.

— Осторожно, Джастин, — проговорил Стефан, пожимая руку Гермионе и привычно улыбаясь шутке Джастина. — А то ты можешь себе что-нибудь повредить.

Все рассмеялись.

Гарри кивнул.

— Он мне уже нравится.

* * *

Стефан оказался юрконсультантом, работающим в области магического закона в престижной юридической конторе в Оксфорде, хотя вопросы, которыми его тут же закидали, показали, что он не знает Даниеля Станфордшира. Джастин явно был в восторге от него, и, похоже, это было взаимно. Обеденная беседа плавно перетекала от текущих событий и литературы к музыке и политике волшебного мира. Стефан сумел покорить Джорджа, предложив помочь с мытьем посуды, и даже Гарри тем что полностью игнорировал его, так сказать, звездность (чем зачастую грешили новички).

После обеда все переместились в гостиную, собравшись в небольшие группы, чтобы поговорить и попить кофе. Джордж принес тарелку пирожных, которые стремительно испарились.

— ...Итак, мы сидим в Бора-Бора, — рассказывала Терк, — практически в одних купальниках, в центре тропического шторма Ребекка, в соломенной хижине с текущей, как решето, крышей. Наполеон ничего не может наколдовать, потому что его волшебная палочка и вся наша одежда лежат в саквояже, который он отправил в Пекин. И тут крыша проваливается окончательно! — Cлушатели стонут. — И мы оказываемся на бетонной платформе, стоящей на сваях посреди лагуны, промокшие насквозь и засыпанные соломой и грязью. Я смотрю на него и говорю: «Кажется, нам нужен будет отдых от нашего медового месяца». — все рассмеялись еще громче, чем до этого.

— Я пытаюсь быть беззаботной, но он окончательно разъяряется, хватает большой кусок дерева от развалившейся крыши и собирается куда-то идти. «Куда ты идешь?» спрашиваю я, а он отвечает: «Я хочу вежливо побеседовать с нашим менеджером.» Я спрашиваю, для чего ему деревяшка, и он отвечает: «Ты знаешь, всегда лучше подкреплять вежливые слова дубинкой два на четыре — тогда вас точно вежливо выслушают». — В это время слушатели уже лежали под столом.

Гарри потер лоб и чуть-чуть поморщился.

— Ты в порядке?— очень тихо спросила Гермиона, трогая его за руку.

— Я в порядке, просто немного болит голова. Я пойду приму чего-нибудь от этого. — Он встал и вышел из комнаты. Лили потрусила за ним, вероятно, надеясь урвать что-нибудь вкусное. Гермиону его головная боль абсолютно не насторожила — при таком количестве народу и всеобщей активности она могла появиться у кого угодно.

— Итак, Гермиона, — сказала Терк. — Мне тут птичка принесла на хвостике слух, что вы с Гарри отлично танцуете свинг.

Гермиона слегка покраснела.

— Полагаю, что да. Нам с Гарри это очень нравится.

— Мне бы хотелось научиться.

— Это очень просто. Тебе просто нужно...

Слова Гермионы были прерваны звуком открывающейся входной двери.

-Эй, друзья! — раздался веселый женский голос.

— Чжоу приехала! — заорал Джастин, вскакивая, и в тот же миг Чоу вошла в комнату, улыбаясь и снимая свою кожанную куртку. Её длинные волосы были в полном беспорядке — она проделала дальний путь на мотоцикле прямо с тренировочных сборов своей команды по Квиддичу.

— Привет всем, давно не виделись! — сказала она, обнимая Гермиона и Лауру и позволяя мужчинам поцеловать её в щечку.

— Вау, вы что, сдали мою комнату? — сказала она, показывая на трех незнакомцев в комнате.

Последовали взаимные представления, пока Чжоу знакомилась с Терк, Таксом и Стефаном.

— А где же Поттер? — спросила она.

— Он отошел принять что-нибудь от головной боли.

— Ах, да, — кивнула Чжоу. Гермиона держала её в курсе состояния Гарри с помошью совиной почты.

Гарри вернулся из кухни, улыбаясь, за ним семенила Лили.

— Добро пожаловать домой, Чанг! — он обнял её, а Лили прыгала вокруг, пытаясь привлечь к себе внимание гостьи.

— Эй, Поттер, — сказала Чоу, тепло обнимая его в ответ.

Гермиона всегда удивлялась, и когда это эти двое взяли в правило звать друг друга по фамилиям — они были единственными в доме, кто так делал. Такой платонически — дружеский стиль общения со стороны бывшей неотразимой подруги Гарри, признавалась она себе иногда, даже нравился её ревнивому сердцу. Она улыбнулась своим мыслям — удивительно, как любовь выявляет внутреннюю скрытую сущность человека, делает его двухлетним младенцем и лишает разума.

“Он не её, он мой”, — подумала она.

— Как же приятно оказаться дома, особенно сегодня, — сказала Чжоу, многозначительно глядя на друзей.

— Конечно, — сказал Джордж. — Ну что, играем сегодня ночью?

— Ну, все, попалась, которая кусалась, — сказал Гарри Чжоу, показывая на неё пальцем и бросая ей угрожающий взгляд.

— Ну, тогда приходи и попробуй её взять.

— Ты знаешь наши правила...

* * *

Гермиона внимательно посмотрела на лица сидящих вокруг стола, пытаясь угадать что-нибудь по выражениям на них. Лаура сидела, как будто непричастная к игре. Джордж все время озирался. Джастин выглядел восторженным, но, возможно, это он притворялся. Чжоу выглядела так, как будто вообще отсутствовала. Гарри же не считывался вообще, просто никак.

Она собрала всю свою смелость.

— Поднимаю на три, — она кинула три галеона в банк.

— Принимаю — сказал Джордж, добавляя свои деньги.

— Ерунда, а не карты... я пас, — сказал Джастин, бросая карты.

— Нет, не пить вам моей крови сегодня, — пошутила Чоу, тоже спасовав.

Теперь была очередь Гарри. Он внимательно изучал свои карты и что-то прикидывал.

— Принимаю и поднимаю на двенадцать. — Игроки и зрители зашептались.

Джордж присвистнул.

— Кондрата хватил кондратий, — он разочарованно покачал головой и бросил карты.

Гермиона глядела через стол на Гарри, который остался единственным её противником, стараясь угадать хоть что-нибудь на его лице. Гарри был хорошо известен, как Человек-Которого-Нельзя-Прочитать, и часто и успешно блефовал... но тут он был просто-таки абсолютно спокоен... он даже не вспотел. Он холодно взглянул на неё.

— Это что, какой-то особый вид силы МАГА, о которой ты никогда мне не рассказывал и которая позволяет тебе избегать малейших эмоций в игре? — спросила она.

— Ну, ты можешь легко узнать это, всего за двенадцать галеонов.

Она еще несколько секунд выдерживала его холодный уверенный взгляд, а затем сдалась.

— Я пас, — она бросила карты.

— Ха! — воскликнул Гарри, улыбнувшись первый раз за игру — и сдвинул все монеты на свой край стола.

— И что же у тебя было?

— А что было у ТЕБЯ?

Она открыла карты.

— Четыре короля. Девятки.

Гарри хитро ухмыльнулся и показал ей свои карты. Гермиона аж подпрыгнула.

— Ты что, блефовал, имея лишь пару пятерок?

Он пожал плечами.

— Поздно крутить попой, сидя на вертеле.

— Оооо, за это ты эту попу ночью и не получишь!

Он ухмыльнулся.

— Отлично, наконец-то я смогу разобрать свою почту.

Она кинула в него свои карты и рассмеялась вместе со всеми, не в состоянии больше притворяться сердитой. Ко всему прочему, у них был общий счет в банке, и ничто не мешало ей завтра же пойти и купить себе новое платье за счет его выигрыша, если бы она вдруг захотела.

— Еще раз? — спросил Джордж, тасуя колоду.

— Я устала, — заявила Лаура. — И, к тому же, Гарри все равно всегда выигрывает.

— Ну нет, не всегда.

— Ну, хорошо, в большинстве случаев. Это тоже самое, что сказать, что Принц Чарльз надевает костюм в большинстве случаев. Наверное, иногда не надевает, только никто этого не видел. — Она встала.

— Я бы сказала, что мы готовы к традиционному после-покерному поеданию пуддинга. Конечно, если Джордж приготовил нам его...

— Гмм, готов ли пуддинг? — Джордж усмехнулся. — Голубое ли небо? Есть ли у Снейпа запас жабьих глаз? Является ли Гарри гнилым обманщиком игроков в покер?

— Эй, Уизли, полегче на поворотах. Ты же знаешь, я могу ненароком испепелить тебя лучами смерти из глаз.

— Я весь дрожу... Пошли, сын Бога, поможешь готовить кофе. Преклоняй колени перед Зодом, — Гарри проследовал за Джорджем на кухню, притворно преклоняясь перед ним, а остальные вернулись в гостиную.

Гермиона села в свое любимое кресло.

— Кто у нас хорошая девочка, — мурлыкала она, гладя Лили за ушками. — Ты у нас моя хорошая девочка.

Неугомонная Лили весело махала хвостиком в восторге от всеобщего внимания.

Терк подошла к ним и села рядом, улыбаясь... Лили стала к ней подлизываться.

— Она такая прелестная, — сказала Терк, лаская собачку. — И не лает, когда не надо, и не портит вещи.

— Да, она хорошая девочка. Мы очень любим её.

Стефан не удержался и тоже погладил Лили.

— У меня тоже есть собака. Мы могли бы иногда выгуливать их вместе, — сказал он.

— Ох, мисс Лили была бы очень не против, — сказала Гермиона. — А что за собака у вас?

— Шелти, три года.

— О, Шелти, маленькая Колли... Они просто замечательные. А какого она цвета?

— Черно-белая.

— Я вам не прощу, если они не познакомятся, — сказала Гермиона. — Лили очень не хватает компании. Тут рядом ни у кого нет собак, и ей не с кем играть на прогулках.

— А как давно она у вас? — спросила Терк.

— Около месяца, подарок Гарри.

— Ааа, это так мило.

— Он умеет угадывать мои заветные желания.

— И здорово это делает, должна заметить. Как бы я хотела, чтобы рядом со мной был мужчина, так же хорошо меня понимающий, как Гарри тебя.

— Ну, я посмотрю на тебя, когда он тебя разденет до последней нитки, обыграв в покер.

Она посмотрела на Терк и воспользовалась удачным моментом для своих собственных распросов.

— Я так понимаю, что у тебя сейчас никого нет?

— Нет. У меня был парень из БАТО, — она заметила удивленный взгляд Гермионы. — А, ты же не знаешь — это Бюро по Алкоголю, Табаку и Оружию. У нас все развалилось. Он слишком хотел все контролировать и совсем не пытался меня понимать. Когда мы разбежались, он устроил мне целое представление на тему «ты не можешь выкинуть меня на свалку, я прибью тебя» и все в таком же роде...

Она высказала все это абсолютно обыденным тоном. Гермиона была шокирована, но постаралась не показывать своего удивления.

— Но это совершенно не работает на мне, — продолжила Терк, — тем более, когда мы оба прекрасно знали, что я и сама могу надрать ему задницу. Я дала ему понять с абсолютной точностью, что если он попробует устроить мне какую-нибудь гадость, ему придется висеть на собственных гениталиях. Ну, а потом я еще и напустила на него Такса, и он показал бедняге, что такое тренинг морского агента, а также продемонстрировал технику применения брючного ремня к мягкому месту... Подействовало мгновенно и навсегда, — усмехнулась она.

Гермиона только вздохнула.

— Понимаю. У меня тоже был однажды парень, который совсем мне не годился. Его звали Абель.

— Что, еще один любитель полного контроля?

— Не совсем. Он просто хотел чувствовать себя МУЖИКОМ все время. Ему от меня нужно было полное и абсолютное обожание. Я, к сожалению, даже дала ему это на какое-то время. И, ко всему прочему, он ненавидел Гарри.

— Неужели?

— Он не выносил того факта, что мы вместе снимаем квартиру, тем более, что Гарри относился ко мне куда лучше, чем он сам. Абель был весьма знаменитым писателем и привык к тому, что все ему преклоняются, но Гарри никогда не замечал его.

— Ну, Гарри сам зачастую был божеством для других. Многие преклонялись перед ним.

— Похоже на то, и, видимо, Абель чувствовал тут угрозу себе. И, скажу я, не без основания. Он мог ощущать, что подсознательно я всегда любила Гарри, большинство моих парней ощущали это, и это же ощущали бывшие девушки Гарри.

— Ты любила его уже тогда?

Гермиона посмотрела на Терк и улыбнулась.

— Я любила его всегда. Я просто не понимала этого.

Она могла бы сказать гораздо больше. Она могла рассказать Терк всю их длинную историю дружбы и любви, рассказать о той чудесной ночи, когда они наконец-то открылись друг другу, не в состоянии больше скрывать свою привязанность и любовь, о моменте когда они ощутили одновременно и радость от признания, и испуг от такой сильной зависимости друг от друга. Она могла бы рассказать о том, как Гарри сделал ей предложение, и показать чудесное обручальное кольцо. Она могла бы рассказать и о Роне, и о том, как его смерть повлияла на их обоих и на их отношения. Она могла бы сидеть так весь вечер, рассказывать про свою и Гаррину жизнь, вспоминать их общие моменты счастья и улыбаться.

Но ей не удалось ничего больше сказать, потому что, как раз, когда она собиралась продолжить, из кухни донесся громкий звук чего-то бьющегося и затем испуганный вскрик Джорджа. Все прекратили свои занятия и прислушались. Гермиона встала, ужасное предчувствие начало нарастать в её сердце, предчувствие, что вот так все и кончается... она пыталась еще себя уверять, что ничего не случилось, что просто кто-то разбил чашку, но интуиция подсказывала, что это все, это конец, конец счастливой спокойной жизни.

— Джордж, все в порядке? — крикнул Джастин.

— Эй, вы лучше посмотрите сами, побыстрее! — ответ последовал после некоторой паузы, и в голосе Джорджа послышался страх.

Все бросились в кухню. Гермиона влетела туда и враз остановилась, не в силах поверить в увиденное, остальные столпились за ней.

— Боже мой! — только и смогла она прошептать...

Гарри стоял в середине кухни, глядя в другую сторону. На полу рядом с ним валялись разбитые чашки и большой серебрянный поднос, кругом было разлитое кофе. В другом конце кухни с абсолютно белым от испуга лицом стоял Джордж; пуддинг, который он готовил, разлетелся по всему полу.

Гарри весь дрожал, даже скорее корчился, беспорядочно хватаясь руками за лицо. Голова при этом дергалась так, как будто хотела отлететь от шеи. Он стонал, как будто ему было смертельно больно.

Он услышал их и обернулся, и Гермиона увидела его лицо. «Что это?» — только и подумала она, выдохнув весь воздух разом. Его лицо искажала ужасная гримаса, на бледных-бледных щеках выступили красные пятна, глаза не мигая смотрели в никуда.

— Это... Это... — он заикался и никак не мог окончить фразу.

“Это никогда не кончается? Правильно? Это то, что ты хочешь сказать?” — подумала Гермиона, с надеждой на лучшее.

Но это было совсем не то, что он сказал.

— Это приходит! — наконец, сумел он выдавить из себя. — Оно приходит сейчас!

— Можешь ли ты остановить его? — Гермиона старалась говорить, как можно спокойнее, обычным голосом.

— Не могу, — простонал он, еще раз резко обернулся и издал сдавленный вскрик, как будто его что-то душило.

На мгновение Гермиона помедлила и посмотрела на Лауру взглядом, полным боли и отчаяния. Потом снова повернулась к Гарри:

— Пузырь. Наполеон, — уверенным голосом позвала она. С небольшой задержкой её пузырь повис перед ней.

— Да? — раздался голос Наполеона из пузыря.

— Это Гермиона. Код РОМАН, уровень три.

— Где? — без единого вопроса. Было очевидно, что к ситуации готовились.

— Дома. Группу реагирования, немедленно.

— Уже! — Пузырь исчез с небольшим хлопком.

— Группа прибудет через несколько минут,— сказала она. — Всем медленно выйти отсюда.

— Что будет, если он проиграет этому? — спросила Терк слабым голосом.

— Ну, мы надеемся, что оно не станет нас убивать, — ответила Гермиона, секунду подумав.

Джордж медленно, по стеночке, перелез к основной группе. Все попятились назад в холл, все, кроме Гермионы, которая стояла там же, глядя на Гарри.

— Гарри, ты меня слышишь? — спросила она.

Он тупо смотрел на свои руки, беспорядочно двигающиеся перед ним, глаза его почти вылезали из своих орбит.

— Я чувствую его! — прошептал он. — Он сильный!

— Cтарайся не дать ему захватить тебя! Смотри на меня! — в её голосе появились командные нотки. Гарри поднял глаза и встретился с ней взглядом. — Просто смотри в мои глаза. Они сейчас прибудут! Держись!

— Я... я не могу...

— Держись! Я люблю тебя! Мы все рядом, мы с тобой! Ты не причинишь нам вреда! — его голова затряслась, капли пота разлетелись из волос. — СМОТРИ НА МЕНЯ! — сказала Гермиона.

Он кивнул, отрывисто дыша. Целую вечность они так и стояли, не двигаясь с места. Гарри все больше и больше трясся, всем своим телом. Его голова качалась из стороны в сторону, глаза закатывались.

— СМОТРИ НА МЕНЯ! — командовала Гермиона раз за разом. — Гарри! Ну смотри же на меня, черт возьми! — отчаянно повторяла она, глядя ему в глаза.

Но он больше не мог или не был способен делать это. Он опустил взгляд, руки взметнулись вверх и вцепились в волосы, он начал издавать сдавленные вскрики, от которых кровь стыла в жилах. Внезапно он остановился на мгновение и огляделся.

— Бегите, — сумел он произнести сдавленным голосом.

Он вдруг замахал руками, как крыльями, и запрокинул голову, слепо глядя в потолок. Пол под его ногами задрожал и затрясся. Стеклянные двери и окна разлетелись вдребезги, с каким-то странным ухающим звуком. Гарри издал высокий нечеловеческий крик, от которого все инстинктивно присели.

— Все, убирайтесь подальше! — закричала Гермиона. Она по-прежнему стояла там же и наблюдала за ним, видя, что никто не сдвинулся с места.

Он вдруг начал успокаиваться — встряхнул руками, медленно опустил голову и улыбнулся им. Гермиона почувствовала, как по спине пробежали мурашки... она поняла, абсолютно и без сомнений, как уже понимала ранее, что тот, кто был перед ней сейчас, не был Гарри, по крайней мере, не был тем Гарри, которого она знала и любила. Она почти узнавала того, кто стоял перед ней — она помнила его жестокие слова, сказанные ей в спортзале, она помнила его слепую ярость, направленную на стрелка в школе. Тогда это были, похоже, лишь небольшие проблески той личности, которая сейчас заняла место внутри него и полностью управляла им.

— Гарри? — сказала Лаура, нотка сомнения прозвучала в ее голосе.

Гарри обернулся к ней

— Я НЕ Гарри! — внезапно заорал он. Лаура отпрянула.

— Кто ты? — спросила Гермиона слабым голосом, чуть подавшись вперед.

Гарри не ответил, а просто смотрел вокруг, чуть сгорбившись. Его все еще немного трясло.

— Не нужно ли что-нибудь сделать? — тихо спросила Терк.

— Что именно? Мы не можем ничего с ним поделать, он способен испепелить нас одной лишь мыслью, — вздохнула Гермиона. — Я постараюсь удержать его от ярости, пока не прибудет группа реагирования.

— И что они сделают?

— Я не знаю. Возможно, уговорят его сдаться. Обездвижат каким-нибудь способом. Они не могут заставить МАГА сделать что-нибудь против его воли.

— Мы можем оглушить его Ступифаем.

Гермиона покачала головой.

— Нет, не можем. Он просто отряхнется и даже не заметит нашего заклятия, особенно в возбужденном состоянии.

— Что с ним случилось? — спросил Джордж. — Он же выглядит, как сумасшедший!

— Это не он, Джордж. Это не Гарри! — грустно ответила она.

Гарри нехорошо засмеялся и потянулся.

— Ты всегда думаешь, что знаешь ответы на все вопросы, не так ли, всезнайка Гермиона! — он придвинулся к ним поближе. Все чуть попятились. Гарри посмотрел на всех мертвым взглядом. — Ты же любишь знать правду! — Его губы искривились в презрительной усмешке. — Так вот тебе правда! Мы с Роном исподтишка насмехались над тобой! Всегда! И после истории с троллем ничего не изменилось. Ты просто не замечала! — Гермиона покачала головой, не соглашаясь. — О, да! Он всегда говорил, что ты такая смешная и наивная, так легко во все веришь. Влюбить тебя в него — было моей клевой идеей, и как же отлично она сработала... Ты плакала, ты сидела в классе с канарейками, а я смеялся над тобой, над твоей наивностью. Мне хотелось посмотреть, как долго ты его сможешь выдерживать — к моему удивлению, ты продержалась куда дольше, чем я мог ожидать, и тогда мы поменяли план. Рон ждал, что ты вклюкаешься в него полностью, а затем хотел бросить тебя и насладиться твоими слезами.

— Это не правда. — Сказала она сдавленным голосом.

— Откуда ты знаешь, что правда, а что нет? — он засмеялся. — Ты никогда не знала о моей работе. Ты же и не хотела знать, правда? Не хочешь ли ты сказать, что никогда ничего не подозревала, ты же жила со мной вместе и не могла ничего не замечать. Тебя это просто не интересовало, только и всего...

«Не слушай его» — твердила себе Гемиона. — «Он лжет нам всем, он смешивает ложь с правдой, чтобы она выглядела правдоподобно, и лжет нам. Не слушай, это не правда!»

«Но это могло бы быть частичной правдой», — нашептывал ей внутренний голос, — «а что, если он прав, хотя бы немного?» — Она пыталась его заглушить — и не могла.

— Гарри, тебе надо бы... — начала Лаура.

Он стремительно повернулся к ней.

— Заткнись, Чант. Я же читаю твои мысли. — Лаура чуть не прикусила язык. — Ты его больше не любишь, не правда ли? — он ухмыльнулся, его лицо выглядело, как маска клоуна. — Как ты себя чувствуешь, потеряв впустую 10 лет, потому что связалась с мужчиной, который даже не бывает в твоей стране? — Лаура, бледная, сделала неуверенный шаг назад.

Но Гарри еще не кончил.

— И ты, — сказал он, поворачиваясь к Джастину. — В тебе столько ненависти к самому себе, она прямо-таки сочится из тебя. — Внезапно его голос изменился и он стал похож на кого-то другого. — Убирайся из этого дома, гомик, ты мне отвратителен...

Джастин сделал шаг назад.

— Дад? — прошептал он.

Гарри продолжал, каким-то не своим голосом.

— Я не могу поверить, что вырастил урода.

Джастин ничего не ответил, но лицо Стефана побагровело от ярости, и он сделал шаг вперед, заслоняя Джастина.

— Трус, почему ты прячешься, почему ты не покажешь свое истинное лицо, кто бы ты не был... — начал он.

Гарри просто глянул на него, и взгляд этот ударил Стефана, подобно невидимому кулаку — он отлетел назад и распластался на полу. Джастин подскочил к нему.

— Ты, сучий сын — прошипел он на Гарри.

Гарри улыбнулся.

— О да! Так и есть. Расскажи мне всю правду, это не повредит... — бормоча что-то неразборчивое, он прошел в кабинет, остальные двинулись за ним, на уважительном расстоянии. В кабинет через разбитые окна задувал ветер, шторы зловеще развивались на своих карнизах.

Гермиона махнула им всем, чтобы они отошли подальше, и подошла ближе к нему.

— Гарри, прошу, успокойся. Дыши медленно. Постарайся сфокусироваться. Ты сильнее его. Вытесни его из себя.

Мгновение он стоял спиной к ним, слегка опустив голову. Затем они услышали медленный смех. Он повернулся к ней, его лицо искажала злость.

— Уж не хочешь ли ты потрахаться со мной, — сказал он с пустой улыбкой на губах и шагнул к ней поближе. — Не пытайся манипулировать мной, я знаю, чего ты хочешь на самом деле, — произнес он холодно.

— Прошу тебя, успокойся, мы хотим тебе помочь...

— О, ДА! — крикнул он так, что задрожал потолок. — Все хотят помочь мне и успокоить меня. Помочь лечь в могилу. И вероятно, это успокоит меня. — Его взгляд переместился им за спины. — А вот и архангелы прибыли, помогать и успокаивать, — сказал он.

Гермиона повернулась, чтобы увидеть, как Наполеон и Ремус вбегают в комнату, за ними еще три других агента.

— Он проиграл, — сказала она тихо. — Это уже не он.

— О, это не я! — сказал Гарри. — Конечно, это не я! Это и не мог быть я. Настоящего Гарри Поттера не существует, существует лишь воображаемый герой, которого вы все создали, чтобы защититься от своих страхов и отчаяния, — он быстро двигался по комнате, глядя на них, его лицо странно подергивалось.

Гермиона пристально всмотрелась в его лицо.

— Где ты, Гарри? — она подняла голову и заглянула ему в глаза. — Видишь ли ты происходящее?

Он отпрянул назад.

— Ты думаешь, что я сошел с ума!

— А что, разве нет? — Гермиона оглянулась на шум и увидела только что вошедшего Сириуса, он тяжело дышал, как будто пробежал марафон.

— Не подходите! — приказала она собравшимся вместе агентам.

— Гермиона, отойди, не рискуй! Он же в первую очередь нападет на тебя! — сказал Наполеон нетвердым голосом.

— Я должна помочь ему, и я смогу это сделать! — твердо ответила она, снова поворачиваясь к Гарри. Он ходил по комнате, как-то странно хватаясь руками то за свои волосы, то за одежду, как будто хотел разодрать их. — Гарри, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ? — сказала она еще раз, протягивая к нему руку.

Гарри остановился и согнул руки, как будто демонстрируя свои мускулы, его пальцы собрались в кулак.

— Ты и не представляешь всю силу, которая мне доступна! — его голос почем-то стал скрипучим. — Я ощущаю эту силу, ощущаю, как она проходит через меня, — он закрыл глаза и стал глубоко дышать. — Я живее всех вас!

Наполеон чуть придвинулся к нему.

— Шеф, это я, Наполеон!

— Ах, да. Гарри знает вас, так что и я знаю, — он ухмыльнулся. — Ты хотел бы заняться с ней сексом, не правда ли? Ты же хочешь её, даже прямо сейчас ты этого хочешь! Я чувствую эту похоть в твоем запахе! — он лениво махнул рукой, и Наполеона швырнуло в воздух, пронесло через всю комнату и шмякнуло о дальнюю стену так, что он мешком свалился там на пол.

Гарри повернулся к Гермионе.

— И ты, ты же тоже этого хочешь!

— Нет! Это ложь! — произнесла она, но не смогла убрать дрожь из голоса, её глаза смотрели туда, где Наполеон силился подняться с пола.

— Да! Ты его хочешь. Ты очень хочешь снять трусики, оседлать его и трахаться до потери сознания! Бедный Гарри!

— НЕТ! — крикнула Гермиона этой ненавистной личности, личности которую она бы прибила голыми руками, если бы она не занимала тело ее любимого. — Я ЛЮБЛЮ ГАРРИ!

— Это ты ДУМЕШЬ, что любишь его. А на самом деле ты любишь его силу, его удачу, его статус, его деньги. Ты именно этого хочешь. И он это чувствует. Чувствует глубоко внутри! Почему, как ты думаешь, он напропалую целовался со всеми девушками, которые им интересовались? Да потому что он знал, что ты в действительности не любишь его самого.

— Достаточно! — сказал вдруг Сириус злым и громким голосом, и вышел вперед, чтобы встать рядом с Гермионой. Она чувствовала себя абсолютно выжатой, настолько, что даже не могла найти слов. Она знала, что все, что говорит ЭТОТ человек — неправда. Но это могло быть правдой, ныла частичка её сознания, и этого было достаточно.

— Ты — грязный лжец! — выругался Сириус еще раз.

— Ах, кто это? Это же великий и ужасный заместитель Канцлера... или, может быть, правильнее сказать — сам Канцлер? — Сириус побледнел. — Никто же не знает точно, существует ли вообще Канцлер, или заместитель — и есть он самый... А знают ли они, как ты убил его родителей? Конечно, Гарри знает — он знает, что это ТВОИХ рук дело! Тебе и невдомек, как он ненавидит тебя под всеми этими улыбками, которые он надевает, как будто маски, — злорадство так и лезло из Гарри. — Гарри — это просто маска и ничто более. Это просто фасад, который создан для вас, который вы все помогли построить для себя. Вы и не представляете, что скрывается под этой маской на самом деле.

Внезапно, Гермиона рванулась к нему, решимость горела на её лице.

— Гарри, послушай, что он несет, как он врет нам! Посмотри на нас!

— Заткнись.

— Гарри, попробуй вспомнить себя! — сказал Ремус, вставая рядом с Гермионой и Сириусом и глядя на Гарри, который бесцельно топтался в центре кабинета. — Это не ты!

— Вернись ко мне, Гарри! — сказала Гермиона, её голос дрожал, она протягивала ему свою руку. Он как-то неуверенно отвернулся и уставился в потолок. — ВЕРНИСЬ!

— Я сказал — ЗАТКНИСЬ! — загремел он. Все с ужасом увидели, как он резко повернулся и с силой ударил Гермиону ладонью по лицу. Наполеон хотел броситься вперед, но Сириус удержал его. Гермиона сделала несколько неуверенных шагов назад, споткнулась и опустилась на колени. Она глядела на него, прижав одну руку к распухающему на глазах лицу, а вторую по-прежнему протягивала вперед. — Гарри... — прошептала она, не в силах закончить фразу.

Он глядел на неё сверху вниз хмурым взглядом, тяжело дыша. Никто не двигался, казалось даже, что никто не дышал. Они все смотрели на Гарри, а с ним что-то стало происходить — его лицо вдруг исказила ужасная гримаса, он вскинул руки над головой, пальцы сжимались и разжимались, глаза закрылись.

— Ух... Ох... — он начал стонать и хрипеть сквозь плотно сжатые зубы, все его тело стало содрогаться. Он задвигал головой и застонал громче — создавалось ощущение, что внутри его тела происходит какая-то битва.

— Убирайся прочь! — прохрипел он, наконец.

Гарри открыл глаза и посмотрел на Гермиону, все еще скорчившуюся на полу и беспомощно наблюдающую за ним заплывающими от удара глазами. Он дрожал, он бледнел, его челюсти сжались так сильно, что мускулы выступили на его шее — но это был ГАРРИ.

— О, господи! — простонал он.. — Гермиона!... — она оцепенела и не могла сдвинуться с места. Тоска и отчаяние появились на его лице.

— Что же я наделал!.. — простонал он и затем повернулся к ожидающим агентам.

Тяжело дыша, он протянул к ним руки и прикрыл глаза.

— Быстро! — сказал он. — Заберите меня, пока я больше никого не ударил. Я не могу долго сдерживать ЕГО. НЕМЕДЛЕННО! — закричал он.

Ремус кивнул агентам, и они устремились вперед, вытаскивая на ходу разные кандалы и цепи. Они надели их на Гаррины запястья, и вокруг его тела появилось оранжевое сияние чар, блокирующих любую магию.

— Заберите его в ИЗОЛЯТОР. — сказал Ремус. — Наполеон, иди с ними. Я буду чуть позже.

(Позволим себе повторить кусочек из предыдущей части трилогии: “Это хорошим знаком не было. Людей держали в ИЗОЛЯТОРЕ, если им сильно не повезло пасть жертвой колдовской атаки, последствия которой нельзя исправить. Это было ужасающее место. Волшебники, которые продолжали выцарапывать себе глаза только затем, чтобы заставить их отрасти заново. Ведьмы, которые не могли делать ничего, кроме как сидеть в углу и визжать до тех пор, пока не разорвутся их голосовые связки. Навевающие ужас и грусть отбросы человечества, чьей защиты от темной магии оказалось недостаточно для штурмов, что они перенесли, и которые могли лишь ждать и надеяться, что колдуны — исследователи смогут изобрести новые чары или зелья, чтобы им помочь. Мысль о том, что Леланд находился там, была, мягко говоря, удручающей... особенно для Гарри и Люпина, которые прекрасно знали, что и сами когда-нибудь могут там оказаться. Нужно было лишь встретить темного колдуна, несколько более умного, чтобы напасть в выходной, и ты проведешь остаток жизни в комнате в Изоляторе с убеждением, что тебя изнутри пожирают жуки.” — прим. пер. ).

Они вывели Гарри из комнаты; его плечи вздрагивали, он шел, опустив голову и глядя прямо перед собой...

Гермиона слепо смотрела им вслед, одна сторона её лица заплыла и болела от удара. Как сквозь туман, она слышала Лауру, которая говорила что-то про компрессы. Остальные топтались рядом, не зная, что делать. Она так и не поднялась с пола и сидела, опустив голову и глядя в пол перед собой. В поле зрения появилась пара ботинок... Сириус.

Он опустился на пол рядом с ней, на его лице было такое же выражение шока и ужаса, которое, она знала, было и на её собственном лице. Он обнял её за плечи, её самоконтроль и самообладание исчезли окончательно, все силы кончились, и Гермиона не смогла больше сдерживать свои чувства. Они сидели на полу в разгромленном кабинете, ледяной ветер задувал в разбитые окна, Сириус обнимал её, она прижималась к его груди лицом и безудержно, отчаянно рыдала.

* * *

Когда утром она прибыла в Изолятор, её встретил Наполеон.

— Ты как? Ты хоть немного поспала? — спросил он, обнимая её.

— Ни в одном глазу — ответила она, протирая красные от недосыпа глаза. — Я не могла уснуть, все время видела перед собой его лицо... ты же видел...

— Я знаю. Я тоже не мог не думать об этом, — он провел её через тщательно охраняемые двери в это жуткое место, и они пошли по стерильно белым коридорам.

— Ничто из сказанного им не было правдой, ты же знаешь?

— Я знаю.

— Ты не слишком убежденно это говоришь.

— Да уж, он очень умно это делал. Он лгал, но все время добавлял в жуткую ложь крупинки правды. Вполне достаточно, чтобы заставить сомневаться, что это ложь.

— Гитлер сказал как-то, что чем чудовищнее ложь, тем легче в неё верят.

— Ну, вообще-то это сказал Геббельс, но, я думаю, что он был прав. — Она помолчала, пока они шли сначала через стерильные коридоры Изолятора, потом спускались в менее стерильные холлы, потом пошли совсем по мрачным проходам с холодными каменными стенами.

— Я никогда не спускалась так далеко вглубь Изолятора, — удивилась она.

Наполеон вздохнул.

— Им пришлось перевести его на уровень максимальной защиты.

Гермиона остановилась.

— ЧТО?

— Он... ну, из него исходила настолько сильная магия, что обычная защищенная комната не могла сдержать её. Несколько смотрителей серьезно пострадали и отправились прямиком в больницу. Он пробил защитное поле браслетов, а потом и ихние так называемые противо-магические чары. В итоге его с трудом перевели сюда, на уровень, который защищают от магии древние артефакты.

— Ох, — прошептала Гермиона, спускаясь в промозглый темный холл. Наполеон подвел её к тяжелой дубовой двери с литыми фигурными поручнями. Внутри оказалась на удивление современная лаборатория. В ней было полно народу — стояли и сидели в разнообразных позах Ремус, Сириус, Арго, Сакеш, Джон Биедерман и Генри Убигандо. Сакеш и Джон наблюдали за чем-то через большое одностороннее окно, находящееся на дальней от входа стене.

— Гермиона, ты в порядке? — спросил Сириус, вставая, чтобы поздороваться.

— Ну примерно, как ты и ожидаешь. Как он?

— Посмотри сама. — Сириус плотно сжал губы и проводил её к дальнему концу комнаты, к окну. Окно смотрело в маленькую камеру, отделанную белым мрамором. В центре камеры стояло тяжеленное дубовое кресло, к которому был прикован Гарри. Толстые железные оковы охватывали его грудь, руки, запястья, бедра и колени, даже его голова была притянута к заголовнику кресла широким ремнем, затянутым вокруг лба. Пальцы были сжаты в кулаки и глаза закрыты. Он дрожал, прерывистое дыхание вырывалось из-за плотно сжатых зубов. Время от времени сдавленный крик срывался с его губ. Гермиона прикусила нижнюю губу и попыталась собраться с мужеством.

— Это.. что это?

— Это он, Гарри, — ответил Сакеш. — Вторая личность стала такой сильной, что лишь таким образом он способен не давать ей полностью захватить себя. И он напрягает все свои силы, чтобы удерживать ситуацию под контролем. Мы вынуждены были связать его, так как время от времени он теряет контроль и начинает дико дергаться, и мы боялись, что он поранит или убьет себя...

Джон вмешался в их разговор.

— Эта вторая личность набирает силу с каждой минутой, и каждый раз, когда она прорывается наверх, он становится все хуже.

— Кто это? В кого он превращается? — Сакеш и Джон обменялись взглядами. — Ох, ну скажите же! Им овладели? Что все-таки случилось с ним?

Джон встал и взял свою тетрадку.

— Я провел некоторые тесты насчет его личности, пока он был под наркозом. У нас есть психиатрические чары, которые могут многое рассказать опытному колдо-психиатру.

— Джон, меня не волнует ваша колдо-психиатрия. Меня волнует, забрался ли кто-то иной в Гаррину голову или нет?

— Да, определенно да!

— Ну, так кто-же это? — Джон медлил с ответом. — Христа ради, скажите мне правду!

Джон прямо посмотрел на неё.

— Это Гарри. Эта другая личность — тоже Гарри!

Его слова повисли в воздухе на мгновение, а Гермиона воззрилась на него, как будто он сошел с ума.

— Что? Нет! Невозможно! Эта... эта вещь... это не Гарри.

— Я боюсь, что это все-таки Гарри.

— Я не верю в это!

— Гермиона, сядь! — Бидерман посадил её в кресло и сам сел напротив. — Я на сто процентов уверен в том, что говорю. Сакеш полностью согласен со мной. — Гермиона взглянула на Сакеша, который кивнул, соглашаясь. — Другая личность — тоже Гарри. Его аура, его психологические реакции на нейтральные раздражители, его ум, его Магический Уровень, все его признаки. Это он. Но ты права, это не тот Гарри, которого мы все знаем.

Сакеш вмешался.

— Видишь ли, Гермиона, другая личность — это тот же Гарри, но опасно невменяемый. Параноидальный, с навязчивыми идеями, возможно, даже жаждой убийства.

— Нет, я снова вас не понимаю. Он не ведет себя, как лунатик. Он вел себя крайне обдуманно, в ясном сознании... просто он был мерзавцем.

— Ну, мы тоже этого до конца не понимаем. Нам нужно больше тестов на этом новом, назовем его Гарри №2 для удобства — так вот, чтобы поставить полный диагноз, мы должны были бы получше изучить этого Гарри №2. С другой стороны, мы не рискуем позволить этому Гарри №2, когда он получает контроль, оставаться в сознании. И в итоге не можем поставить диагноз.

— Но... но он же сказал, что он не Гарри.

— Возможно, Гарри №2 вообще не знает, кто он... Его самоосознание является шатким, и это еще громко сказано. К тому же он очень слабо осознает реальность. Был бы он магглом, я бы назвал это шизофренией.

Немного подумав, Гермиона спросила:

— И что же вызывает такое поведение?

— Определить это невозможно. Но несколько интересных вещей мы заметили. Во-первых, это именно Гарри №2 владеет «касанием знания». Именно у него способности Мага развиты до невообразимых пределов.

— Но мы все видели, как Гарри сам использовал эти способности и «касание знания».

— Да, но вначале это было неожиданностью для него самого, это было бессознательным актом. Мы видим теперь, что Гарри №2 довольно давно медленно просочился в сознание Гарри. Его нападение на Наполеона, инцидент на школьном дворе... Мы получили и другие свидетельства от ваших сожителей о незамеченных случаях странного поведения, подверждающих нашу теорию. Мы думаем, что Гарри №2 уже давно понемногу совершал набеги в сознание Гарри, и выглядело это, как будто он все время был за стеной, которая медленно, но неуклонно разрушалась.

— И чем больше он узнавал вкус жизни, тем сильнее становился, — сказал Ремус. — В конце концов, он смог подчинить себе его тело полностью.

— И нам кажется, что это работало в обе стороны, — вмешался Джонс. — Так же, как Гарри №2 ненадолго вторгался в тело и сознание Гарри, так же и Гарри временами получал доступ к усиленной мощи Гарри №2 как Мага и к его способности «касания знания».

Гермиона потерла лоб, размышляя.

— Таким образом, если мы постулируем, что Гарри заставили использовать и развить его способности Мага во время его отсутствия у нас...

— То это приводит нас к заключению, что что бы там не случилось с ним во время его исчезновения, это и вызвало все неприятности, потому что эти развитые способности принадлежат Гарри №2. Я думаю, что что-то случилось с ним во время исчезновения, что-то, что заставило его личность раздвоиться. Что именно случилось, мы не знаем и можем лишь гадать.

Ремус присел рядом с Гермионой и мягко взял её за руку.

— Мы ничего не можем сделать.

Она удивленно посмотрела на него.

— Что-что?

— Это состояние нельзя излечить.

— Я не принимаю этого!

— Гермиона, послушай меня внимательно, — сказал Сакеш. — Гарри №2 силен и все время становится еще сильнее. Я не знаю, сколько еще времени Гарри сможет продержаться. Это не тот случай, когда мы имеем две личности в одном теле — Гарри помнит все, что он делал, будучи Гарри №2, и наоборот. У них есть доступ к памяти друг друга, к знаниям и умениям. Они разделены, но они единое целое. Мы не можем удалить Гарри №2, не можем, не разрушив или уничтожив все, что составляет и самого Гарри.

Она смотрела в их сочувствующие лица.

— Что за сказки ты мне расказываешь, Сакеш?

— Я пытаюсь сказать тебе, что со временем Гарри №2 явно возьмет верх. Когда это случится, личность Гарри начнет разрушаться. А без него его тело не сможет жить. Он умрет от нейронного шока, его мозг не выдержит перегрузки.

Гермиона почуствовала ледяной озноб. Её мозг настаивал, что это не правда, что этого не может быть, должен быть способ остановить это.

— Но почему сейчас? Я имею в виду, он был в порядке, и вдруг...

— Он не был в порядке, — сказал Сакеш. — Его состояние ухудшалось и ухудшалось все эти недели, и ты прекрасно это знаешь. Я не мог поставить диагноз, у меня просто не было достаточного контакта с этим Гарри №2, но сейчас мы видим, что ухудшение шло все это время.

Гермиона встала и подошла снова к одностороннему окну. Она смотрела на него, сидящего и полностью занятого борьбой с собой, борьбой за выживание. Она обхватила себя руками, слезы побежали по щекам.

— Гарри! — прошептала она.

Сакеш подошел сзади и обнял её.

— Мне очень жаль, — сказал он тихо.

— Мне тоже.

* * *

Терк ползала на коленях по кабинету, собирая с пола куски стекла и кидая их в корзину, которую для неё держал Такс. Она надела толстые рукавицы, а под колени подсунула кусок ковра, чтобы защититься от разбитого стекла.

— Какой же бардак. — Пробормотала она. Такс издал неразборчивый звук. Терк злобно швырнула еще один кусок стекла в корзину, раздался хруст разбивающихся стекляшек...

— Гермиона уехала в Изолятор? — спросил он.

— Рано утром.

Он огляделся. Они были в кабинете одни. Джастин и Лаура оба были на работе, Джордж возился где-то снаружи в мастерской. — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.

— Ты думаешь о том же.

— Это не наше дело.

— Мы могли бы помочь ему, Такс.

— Ты не можешь быть в этом уверена.

— О да, я уверена. И мы тут сидим и ничего не делаем. Но это же обычное наше поведение, не правда ли!? — она с силой швырнула еще один кусок стекла в корзину.

Такс вздохнул.

— Мы могли бы провести сеанс связи, если ты хочешь.

Она посмотрела на него снизу вверх.

— Ясное дело! — она встала. — Давай сделаем это!

— Остынь. Несколько секунд ничего не решат.

— Могут и решать, — она стянула рукавицы. — Откуда?

— Лучше из моей комнаты, больше света, — они поднялись по лестнице и зашли в комнату Такса. Он выдвинул в центр небольшой ночной столик, а Терк подтащила два кресла и свой портфель. Из портфеля она достала несколько листов бумаги и витиевато отделанную ручку из коричневого стекла. Она положила все это на стол и села в кресло напротив брата.

— Ты будешь писать? — спросила она.

— Нет, давай ты. Я никогда не знаю, что сказать вначале.

Терк открыла ручку и поднесла её к бумаге.

— Хансли вызывают, — написала она, буквы появлялись на бумаге, не смотря на то, что в ручке не было никаких чернил.

Они смотрели на бумагу. Через несколько секунд на ней из ниоткуда появились два слова — Норд слушает, — это был написанно слитным, округлым почерком.

Терк написала дальше.

— Вы мониторите ситуацию?

Мгновенно появился ответ.

— Да, конечно.

— Просим разрешения вмешаться.

Пауза...

— Запрещаю.

Терк что-то промычала и начала писать быстрее.

— Это приказ самого Стража?

— Вы же знаете, что я всегда говорю от имени Стража.

— Я должна поговорить со Стражем. — Такс бросил на неё предостерегающий взгляд, никто никогда не запрашивал разговора со Стражем.

— Это забавно.

Она вздохнула.

— Может ли Страж помочь Гарри?

— Это не наше дело.

— К чертям все ваши дела. Вызвано ли его состояние вашими ошибками?

— Ответ неясен, задайте вопрос позже. — Это был странный способ Норда передавать чувство юмора. Терк не находила в нем ничего смешного.

— Мы обязаны что-то сделать.

— Неважно, что вы или я думаем.

— Страж хотя бы знает о том, что тут происходит?

— Страж знает все.

— Тогда я не понимаю, как вы можете ничего не делать.

— Вы скоро поймете. Выполняйте приказы.

— Приказы неясны. Мы не можем действовать, не имея достаточной информации.

— Терк, я понимаю ваше разочарование. Ничего страшного. Скоро у вас появится своя роль в этом. Это не ВАШЕ дело спасать его, — слово ВАШЕ было выделено.

— А, тогда это чья-то еще задача... — она помедлила и переплела пальцы. — Гермиона. Это её миссия?

— Я этого не говорил.

— И не нужно... Можем ли мы помочь ей, если будет возможность?

Пауза.

— Вам решать. — Это был способ Норда сказать им, что они могут помогать, если хотят.

— Норд закончил.

Терк отложила перо и глядела, как с бумаги исчезает написанное. Через несколько секунд перед ними снова лежал чистый лист. Она улыбнулась Таксу.

— Ну что, тебе уже лучше? — сказал он.

— Да. Теперь нам нужно только дождаться её.

* * *

Гермиона сидела, прислонив лицо к одностороннему стеклу и неотрывно глядя на Гарри. Она сидела тут уже много часов, её ноги затекли, но она не чувствовала этого и не могла оторваться от стекла. Гарри недавно потерял создание или, может быть, заснул, и теперь полулежал в этом жутком кресле, оковы не давали ему упасть и придерживали его. Она почувствовала, как кто-то коснулся её плеча, и подняла глаза. Наполеон, с чашкой чего-то горячего стоял рядом. Она взяла её.

— Спасибо.

— Как он? — спросил Наполеон, усаживаясь в кресло рядом.

— Все так же, — она огляделась. Сакеш и Джон копались в своих книгах. Ремус, Арго и Генри давно ушли, чтобы вернуться к обычным занятиям. Сириус спал на тахте рядом со стеной. Гермиона подумала, что тоже поспала бы, если бы была в состоянии... — Ну должен же быть способ помочь ему, Наполеон! — прошептала она.

— Сакеш и Джон делают все возможное.

— Я знаю. Я просто не уверена, что этого достаточно. — Там в камере, Гарри слегка пошевелился и Гермиона привстала. Его голова слегка запрокинулась, губы задвигались. Она распознала признаки ночных кошмаров.

— Ах... никогда не кончается...— пробормотал он.

Она села обратно.

— Снова старые кошмары. — Сказала она. — Это никогда не кончается.

— .... Страж... мм... никогда не кончается... — бормотал он как в полусне.

Она пристально глядела на него, он стонал в объятиях кошмаров, и она хотела бы быть рядом и обнять и успокоить его, как она всегда делала.

— Страж...— еще раз сказала она и задумалась. Она посидела еще немного, глядя на него, и внезапно вскочила, морщась от боли в затекших ногах.

— Сакеш, Сириус. — громко сказала она. Сириус вскочил с тахты, ничего не понимая спросонья, Сакеш и Джон встали и подошли к окну. Гермиона оперлась на него обеими руками.

— Что? Ты что-то увидела? — спросил Сакеш.

— Нет. Услышала. Он все время говорит «Страж». И знаете, что я думаю? Я думаю, что СТРАЖ — это ключ ко всей истории.

— Но Страж же просто миф, сказание, — мягко сказал Сириус, протирая глаза.

— Возможно, да. А возможно и нет! — она отвернулась от стекла, её глаза горели решимостью. — Я найду его.

— Гермиона, ты хватаешься за соломинку, — сказал Наполеон.

Она рассерженно повернулась к нему. — Да, но любая соломинка лучше, чем сидеть и ждать, пока он не умрет. — она посмотрела на Сакеша и на Джона. — Вы сказали, что это неизлечимо?

— Верно.

— Ну, так запомните свои слова, потому что я собираюсь пойти и найти способ исцелить его, и вам придется взять их обратно.

Yesterday, When I Was Mad

You're much too kind,

I smiled with murder on my mind...

Yesterday, when I was mad,

And quite prepared to give up everything.

Pet Shop Boys

Вчера, Когда Я Был Безумен,

Ты была слишком добра,

Я улыбался с мыслями об убийстве...

Вчера, когда я был безумен,

Я был готов покончить со всем.

— Гермиона, может, ты все-таки все сначала обдумаешь... — сказал Сириус. Он, Наполеон и Сакеш с трудом поспевали за Гермионой, которая неслась по коридорам Р.Д. Сразу после заявления о поисках Стража она дезаппарировала, и им пришлось последовать за ней. Не нужно было быть гением, чтобы угадать, что было у неё на уме.

— Мне не нужно это обдумывать. — Отрезала она, следуя за своим пузырем.

— Ну хорошо, и в чем тогда твой план?

— План — найти Стража. — Пузырь привел её к тяжелым двойным дверям, ведущим в арсенал Р.Д.; она распахнула их и буквально влетела внутрь. Одна стена была уставлена боевыми волшебными палочками с подписанными именами владельцев; остальные три были заняты полками с талисманами, зельями, разными порошками, защитными браслетами и кучей прочих вещей, которые могли бы понадобиться агентам во время их вылазок. Гермиона схватила свою кобуру, которая висела на одной из стен, и накрутила на неё несколько защитных браслетов.

— Это безумная затея, — констатировал Наполеон.

— Рада это слышать, потому что ты идешь со мной!

— Я, с тобой?!

Она резко обернулась и наставила на него свою палочку.

— Ты будешь спорить со мной?!

— О нет! Я еще не сошел с ума.

— Хорошо, — она стремительно сунула палочку на место в кобуру. — Тогда быстро бери свой прутик и не забудь парочку браслетов

— Но я не думаю, что сейчас лучшее время для...

— Я же сказала, не спорь со мной!

— Гермиона, посмотри на себя, куда ты так торопишься? Ты просто поддалась эмоциям!

— Эмоции или не эмоции, а готовься отбыть прямо сейчас

— Прямо сейчас?! Мы же должны сначала...

— Не морочь мне голову! — заорала она на него. — У нас нет времени!

Наполеон схватил её за руку

— Успокойся, черт тебя возьми...

— Я чертовски спокойна. — огрызнулась она.

— Эй, эй, эй, горячие ирландские парни! — вмешался Сириус, вставая между ними. — Передохните немного, прежде чем драться.

Гермиона сделала шаг назад и уперла руки в бедра. Она плотно сжала челюсти, и упрямое выражение её лица было пугающе знакомо Наполеону — перед ним стояла женщина, которую ничего не может остановить, женщина, которая сломала ногу своему любимому только для того, чтобы пройти тест, женщина, которая пойдет до конца, чего бы это ей ни стоило. Все четверо стояли и глядели друг на друга.

Напряжение, повисшее в воздухе, было внезапно разорвано Пузырем, который появился перед ними.

— Агент Джонс, — послышался голос колдуна-охранника на входе в Р.Д.

Наполеон глубоко вздохнул.

— Да? — сказал он на удивление нормальным голосом.

— Тут хотят видеть Шефа Поттера. Она сказала, что он в курсе и ждет.

Гермиона нахмурилась.

— Кто это?

— Без понятия, — сказал Наполеон, пожимая плечами. — У него не было никаких встреч в расписании на сегодня.

Она повернулась к Пузырю:

— Она назвала свое имя?

Короткая пауза.

— Это Слаер, Гермиона.

«Слаеры», как помнила Гермиона, были кланом профессиональных истребителей вампиров. Со временем некоторые из них сами породнились с вампирами.

Гермиона и Наполеон обменялись встревоженными взглядами.

— Сейчас подойдем.

* * *

Гермиона с Наполеоном вошли в красиво и уютно украшенную гостевую лоджию Р.Д. На диванчике у стены сидела женщина, о которой Гермиона много слышала и читала, но которую никогда еще не видела. Гермиона взглянула на неё и едва скрыла удивление. Членом клана оказалась худенькая блондинка с яркими голубыми глазами, просто, но модно одетая — Гермиона представляла её совсем иначе. Она сидела, скрестив ноги, со скромным видом, но бойким взглядом.

Рядом с ней сидел бледный мужчина со светлыми, чуть седыми, волосами, весь одетый в черное, включая длинный кожанный плащ. Вероятно, это был её супруг-вампир. Гермиона попыталась вспомнить его имя... безуспешно.

Увидев их, женщина встала и улыбнулась.

— Вы, вероятно, Гермиона. — просто сказала она. Гермиона кивнула.

— Я — Баффи Саммерс, — сказала женщина. (да, именно Баффи — прим. пер.)

— Приятно познакомиться. А это Наполеон Джонс, заместитель Гарри, — сказала Гермиона.

— Мы говорили по телефону, Наполеон. А это Спайк. — Спайк пожал руку Наполеону, по какой-то причине оба слегка удивленно посмотрели друг на друга.

— Хмм, я вас знаю? — спросил Спайк, он говорил с кокни акцентом, очень похожим на акцент Наполеона. (акцент Лондонских низов, характерен глотанием начала слов; описывался в конце Фактора и в примечании к Шоу — прим. пер.)

— Я подумал о том же... — ответил Наполеон. — Но не думаю, что мы встречались, я бы вас помнил.

— Откуда вы?

— Лондон. А ваш акцент немного смешался, не так ли?

Вампир махнул рукой, соглашаясь.

— За сотню лет или около того что угодно перемешается.

На этом представление друг другу кончилось, Гермиона повернулась к Баффи.

— Вы договаривались с Гарри о встрече?

— Ну, не совсем. Он просил нас зайти, когда мы окажемся рядом с вами. Я приехала для консультаций с Советом Старейшин, так что мы решили заглянуть.

— Он говорил, зачем вы ему нужны?

— Нет, скорее нет...

Гермиона вздохнула.

— Гарри не может встретиться с вами прямо сейчас, он очень болен. Я думаю, что, возможно, ему нужна была ваша помошь. Раз уж вы здесь, и он не может вас распросить, я попробую сделать это вместо него. Пожалуйста, идите за мной.

Вдвоем с Наполеоном они повели их по коридорам.

— А что же случилось с твоим супер планом Мы-Отбываем-Немедленно? — спросил он шепотом.

— Мы все еще отбываем. Но если Гарри думал, что у них есть информация о Стражах, а это именно то, что я подумала — тогда мы не можем упустить такую возможность, — ответила она тихо.

* * *

Баффи отвернулась от стекла между лабораторией и камерой, в которой сидел Гарри на своем ужасном кресле с оковами.

— И как давно он в таком состоянии?

— С прошлой ночи, — ответила Гермиона, не в силах отвести взгляд от окна, как и в прошлый раз. — И если я не найду способа исцелить его, он умрет, — добавила она шепотом.

— Хмм, — Баффи внимательно смотрела на Гарри, пока Спайк, стоя рядом с Сакешем неподалеку, выслушивал его рассказ про симптомы. Им рассказали всю историю. Гермиона надеялась, что, может быть, они смогут хоть как-то помочь. Гарри, вероятно, расчитывал на что-то, и она верила в его интуицию.

Спайк подошел к наблюдательному окну и положил руки на плечи Баффи.

— Итак, ничего не имею против всей истории, но при чем тут мы? — сказал он. — Все это очень интересно в целом, но мы не врачи и не колдуны.

— Нет, но вы тоже принадлежите к миру магии. Спайк, сколько вам лет?

— 128.

— Мне кажется, что Гарри надеялся, что вы, быть может, хоть что-то знаете про Стража... — что-то промелькнуло на лице Спайка, и Гермионе определенно показалось, что он знаком с этим термином. Баффи внимательно глядела на него и, похоже, у неё было такое же впечатление.

— Страж... — повторила она.

— Да. Гарри упоминал Стражей и в своих снах и под гипнозом. Я пришла к выводу, что именно в них и кроется ключ к его болезни. Я собираюсь пойти и найти Стража.

Спайк саркастически хмыкнул.

— Удачи. С тем же успехом можно искать и Санта Клауса.

— Страж существует. Я знаю это!

— Это чертов миф, вот что это такое!

— Так лишь принято думать, — сказала вдруг Баффи. — Признай, сколько же вещей, которые мы считали мифами, оказались вдруг реальностью, к нашему удивлению!

Он вздохнул и сел рядом с ней.

— Ну хорошо, Стражей принято считать мифом.

— Расскажите мне все, что вы знаете про Стражей, — почти потребовала Гермиона, придвигаясь к ним.

Он помрачнел.

— Я не знаю ничего. Только знаю, что этого нужно остерегаться.

— Я должна найти Стража!

— Ты не захочешь найти его! Его сила не поддается нашему пониманию, и он выше мирских проблем.

Баффи закатила глаза.

— Хм, где-то я это уже слышала раньше? «Ты взорвешь Вселенную», или там «Смертный умрет, взглянув на него!»

— Нет, — резко сказал он, посмотрев на неё. — Это не демон, не Бог, не дьявол. Это не враг. Это только то, что это есть — бесконечная сила. Без всяких пределов. Существо чистой бесконечности.

Гермиона представила себе это и поёжилась.

— Это единственный способ помочь Гарри.

— На твоем месте я бы поискал другой способ.

— Это единственный шанс, — она потерла виски — у неё от всех переживаний начала побаливать голова.

— Не обижайся, Гермиона, но ты совсем сумасшедшая. Ты не сможешь сделать это, никто не сможет. Если ты найдешь это, то оно окажется много больше, чем ты в состоянии понять.

— Ты совсем не представляешь, что я могу сделать! — сказала она, выдержав взгляд Спайка. Он вздохнул.

— Ну хорошо... только потом не говори, что я не предупреждал. — Гермиона кивнула. Спайк схватил тетрадь и начал рисовать в ней. — Ты знаешь этот символ? — он показал ей рисунок.

— Да, это символ Стражей.

Спайк поднял брови, явно впечатленный.

— Молодец, правильно. Давным-давно, в сороковые, после того, как наша банда развалилась, мы с приятелем болтались по Европе и искали место, куда бы причалить, и нас занесло на шабаш ведьм под Афинами. Нам они понравились, и мы там застряли на пару ночей, пытаясь решить заодно, не попробовать ли их на вкус... Они исповедовали какой-то шизанутый культ, и утверждали, что собираются служить Стражам. — Гермиона навострила уши. — И еще, несмотря на то, что истории о приведениях у вампиров обычно посвящаются Слаерам, в них тоже проскакивало имя Стражей — всегда шепотом, всегда в форме «он знал кого-то, кто знал еще кого-то» и так далее... но слухи доходили. И эти ведьмы... они пытались исследовать эту тему, и утверждали, что Стражей можно найти, что для этого нужно искать этот вот символ, — он постучал по бумаге. — Они заявляли, что можно найти способ связаться со Стражем, нужно лишь следовать этому символу.

— Что они имели в виду?

— А черт их знает. Они не объясняли детали. Да и сами не были слишком уверены в сказанном. Нам показалось, что они ожидают громового голоса с небес, который скажет, им что делать.

— А ты знаешь, возможно, что Совет Старейшин мог бы помочь нам... — задумчиво сказала Баффи. — Они знают много секретов. Мой Старейшина все еще в Лондоне.

— Нельзя ли поговорить с ним? — сказала Гермиона.

— Почему бы и нет, — пожала плечами Баффи.

Гермиона взглянула на неё.

— Что, прямо сейчас?

— Да, прямо сейчас, — сказала она. — Гарри не протянет долго. Сакеш дал ему от силы неделю.

— Это четыре часа езды.

— Мы аппарируем. — Гермиона xмыкнула, глядя на испуг Баффи. — Не беспокойся, это абсолютно безопасно, — она встала. — Спайк, не мог бы ты остаться тут и рассказать Наполеону все об этом культе и о Стражах, все, что ты знаешь или даже просто слышал? — Спайк глянул на Баффи и кивнул.

— Без проблем.

— Баффи, пошли со мной. Мы должны пройти к главному входу, чтобы аппарировать. — она повернулась к Наполеону. — Мы скоро вернемся.

* * *

— Вот тут мы встретили ведьм, — сказал Спайк, указывая точку на большой карте, висящей на стене. Как только его палец коснулся карты, её кусочек начал увеличиваться и, в конце концов, стало видно даже отдельные деревья и дороги. — Да, примерно тут.

— И они сказали, что нашли способ связаться со Стражем?

— Да... хотя, конечно, сказать они могли все, что угодно.

— В любом случае, это уже что-то, с этого можно начать.

— Да, но это все, что я знаю. — Спайк вздохнул и расслабился, сидя в кресле перед столом Наполеона. — Не уверен, что это действительно полезно.

— Уж поверь, в нашей ситуации любая информация полезна. — Наполеон устроился за столом и посмотрел на Спайка с явным интересом. — Могу я у тебя кое-что спросить?

— Что?

— Ты ведь вампир?

— Ну да, я догадываюсь, что я вампир, — он ухмыльнулся с довольным видом.

— Извини...

— Дай угадаю — ты впервые видишь вампира?

— Я вас представлял чистыми злодеями... я читал о вас.

— Ну, да... Кровавый Барон, вот кто я такой...

— Но ты же больше не такой...

— Да. Не такой.

— И что же изменилось?

— А... Многое. Какой-то солдат-молокосос вшил маленькую штучку в мою голову, и я не могу больше делать людям больно. С этого все началось. А потом... а потом была она... — он усмехнулся. — Временами я желал ей медленной, мучительной смерти. А она ничуть не меньше мечтала стереть меня в порошок...

Наполеон присвистнул.

— Однако, с той поры вы проделали длинный путь. От ненависти к любви.

— Мягко сказано для пути в сто лет...

Наполеон поостерегся распрашивать о деталях этого пути. Влюбиться, обнаружить забытые уже человеческие чувства, бла-бла-бла...

— Итак, на что это похоже? — спросил он вместо этого.

Спайк нахмурился.

— Что это?

— Быть вампиром...

Спайк подумал.

— Не знаю. Я уже так давно вампир, что и не помню иного...

— Но... я имею в виду, на что это похоже?

— Ну, в этом есть и плюсы, и минусы. Из плюсов — вечная жизнь, почти неограниченная сила, это приятно... Затем, имидж крутого...

— Имидж?

— Ну да. Развивающийся черный плащ, тот-кто-ходит-по-ночам, тот-кем-пугают-детей, имидж такой крутой... Правда, сам им я никогда не пользовался.

— Итак, это все плюсы...

— Ну да... А минусы... та же вечная жизнь — забавно, но со временем это становится скорее минусом, чем плюсом, и с каждым годом все больше. Невозможность выходить на улицу в солнечный день... это действительно угнетает, особенно, когда ты влюблен в женщину, которая привыкла спать по ночам. Пить кровь тоже не такое уж приятное занятие, скажу я тебе... Невозможность есть итальянскую еду, так как не переносишь чеснок. И я не видел свое лицо больше сотни лет, веришь ты или нет...

Наполеон кивнул, гадая, как же он умудряется жить без отражения в зеркалах.

— А как ты знаешь, правильно ли уложены твои волосы?

Спайк издал смешок.

— Я уже приладился чувствовать их, — он вздохнул. — Знаешь, это тяжело объяснить не-вампиру... я же почти не помню, как я выгляжу. Я не знаю, какой формы мое лицо, мой подбородок, какого цвета мои брови... — он хихикнул. — Смешно, но это даже дает ощущение свободы... — Он вдруг погрустнел. — Хуже всего то, что я не знаю, умру ли я вообще. Сначала это кажется забавным, но потом... Настанет тот день, когда мне придется увидеть её смерть, — он покачал головой и совсем погрустнел — Да, она однажды умирала, и это почти убило меня... я не знаю, как я это переживу еще раз.

* * *

— Ты в порядке? — спросила Баффи, трогая Гермиону за руку.

— А? — Гермиона на ходу подняла голову от своих записей. — А, да... все хорошо.

— Ты что-то притихла...

— Мне надо многое обдумать.

— Ну, поможет тебе то, что ты узнала?

— Думаю, что да... Мне надо поговорить с Ремусом... это мой друг из Р.Д.

Они шли по тротуару из Лондонского офиса Старейшин, чтобы найти место для аппарирования. Гермиона не глядела, куда шагает, она уткнулась носом в записи, которые сделала, разговаривая с мистером Гилес, Старейшиной Баффи.

— Сколько нам еще? — спросила Баффи.

— Через пару кварталов будет красивая безлюдная аллея, мы аппарируем оттуда.

Баффи поправила лямку рюкзака.

— Слушай, ты уверена, что ваша авантюра — такая уж хорошая идея?

— Ты это о чем?

— Из того, что я слышала, выходит, что со Стражем лучше не связываться.

Гермиона остановилась, мгновенно приняв то решительно выражение лица, какое было у нее в Р.Д.

— Даже не пытайся переубеждать меня!

— Ну, ты понимаешь, о чем я.

Одно мгновение Гермиона смотрела ей прямо в глаза.

— Не понимаю.

Это было ложью, она прекрасно понимала, но она хотела точно знать, о чем Баффи подумала.

— Я только интересуюсь, понимаешь ли ты, что рискуешь жизнью? Ты можешь погибнуть!

— А ты сделала бы тоже самое ради того, которого любишь?

— Да. Я делала это дюжину раз. Но это моя работа.

— Моя тоже!

— Но это же поиски черной кошки в темной комнате. Страж может оказаться мифом, мы же не знаем точно.

— Я не думаю. В любом случае, это мой единственный шанс.

Баффи улыбнулась.

— Что за черт в тебя вселился? Впрочем, я умирала несколько раз, это не так страшно.

Гермиона усмехнулась.

— Интересно, а кто-нибудь вообще умирает до конца в твоем мире?

— Не часто. Скорее нет, чем да. Мой экс отправился на тот свет, и вернулся. У меня был друг в Лос-Анжелесе, он жил вместе с этим, ну полу-демоном, и он несколько раз умирал, и был мертв весьма долго. Дольше, чем я. И мне не показалось, что он чувствовал себя много хуже после такого.

Гермиона вздохнула.

— Да, а вот если Гарри умрет, то он умрет навсегда. И поэтому я должна сделать это!

— Я надеюсь, что рассказанное Гилес тебе поможет.

— Я тоже.

* * *

Ремус впился глазами в текст на столе

— Что там написано?

Гермиона пожала плечами.

— Ну, я не уверена, я слабо знаю Лакониан. Но я заметила эмблему Стражей, которая повторяется там несколько раз.

— Да, я вижу, — Люпин взглянул на неё. — Дай мне минутку перевести это, — он сел к столу и принялся за работу.

Гермиона повернулась к Баффи и Спайку, пока Ремус занимался переводом.

— Где ваш Старейшина нашел этот текст?

Баффи улыбнулась.

— Если что-то и можно определенно сказать о наших Старейшинах, так это то, что на любую проблему у них найдется книга, в которой она описана. — Она глянула на старую и потрепанную книгу, которую изучал Ремус. — Но эта выглядит еще древнее, чем обычно.

— Я проглядела текст по пути сюда, и хотя я не смогла понять его целиком, я распознала там несколько слов, и похоже, что там говорится о символе Стражей в смысле каого-то прохода к ним.

— Да, но где искать этот символ? — спросил Наполеон.

— Любопытно, но Ремус видел его в нескольких местах. На плитках, выгравированных на стенах, например. Я не думаю, что все они помогают найти Стражей, но я надеюсь, что этот текст даст нам что-то более определенное.

Баффи села рядом с Гермионой за длинный стол, у которого они стояли, и внимательно всмотрелась в её лицо.

— Ты в порядке? — спросила вдруг она.

— Я буду в порядке, если меня перестанут об этом все время спрашивать, — огрызнулась та. Баффи по-прежнему смотрела на неё.

— Извини... — вдруг тихо пробормотала она с симпатией в голосе. — Послушай, ты вся взвинчена. Передохни чуть-чуть. Пойди поспи немного, попей кофе, съешь что-нибудь... тебе нужно расслабиться.

Гермиона покачала головой.

— Я не смогу расслабиться, пока не узнаю, как помочь Гарри.

Баффи кивнула.

— Да. Я тебя понимаю. — она взглянула на Спайка, что-то припоминая. — Однажды я...

Тут её прервал удивленный вскрик Ремуса.

— Ого! — Гермиона аж подскочила, она никогда не слышала такого от своего наставника. Все уставились на него, и Ремус робко сжался в кресле под таким пристальным вниманием. — Я... я думаю что я кое-что нашел. Иди сюда и посмотри сама!

Гермиона встала и подошла к нему, остальные сгрудились рядом, уставясь на страницу книги, на которую он показывал.

— Вот тут, видишь этот крупный символ Стражей?

Гермиона проследила, куда показывал его палец. И действительно, в верхнем левом углу страницы был изображен крупный и тщательно нарисованный символ Стражей, окруженный буквами лаконианского языка.

— Тут говорится примерно: «Ты ищешь то, что знают всевышние.»

Гермиона присвистнула.

— Во имя Мерлина, совсем расплывчато! Что-нибудь еще?

Ремус внимательно читал текст, его палец двигался по спирали, по которой писали Лакониане.

— Вот продолжение... «Там, где облака мыслей, там, где голоса темноты, там, где глаза солнца, ты ищи и найдешь»

— Красиво, но неясно, — пробормотала она.

— Ну, Лакониане любили метафоры, — сказал Ремус. — Эти три фразы включают образы из нескольких разных элементов их теологии... как будто у них не было способа описать явно то, о чем они хотят сказать... — Он склонился над текстом и стал переводить дальше.

— «Найдешь ты то, о чем нельзя говорить. Ответ вытечет из больших уст.»

— Чьих уст? — спросила Баффи удивленно.

Гермиона покачала головой.

— Я думаю, это обозначает нечто вроде устья реки. Давай дальше, Ремус...

— «И в этом месте откроются врата. И познаешь ты душу свою. А еще увидишь ты каверну и раздвоенные копыта.» — Ремус вздохнул, его палец добежал до конца спирали текста. — Это все.

Наполеон прямо-таки навис над книгой, глядя на буквы под пальцами Ремуса.

— Ты говоришь загадками, Сахиб, — произнес он наконец.

— И в этом месте откроются врата, — повторила еще раз Гермиона, почти не разжимая упрямо сжатые губы. — Что за место? Врата к Стражам?

— И что за раздвоенные копыта? — сказала Баффи. — Копыта Дьявола?

— Да нет, все проще, — сказал Спайк, первый раз открыв рот за все это время. — Тут говорится о пещере Ласко. (Пещера Ласко, Франция — один из важнейших палеолитических памятников по количеству, качеству и сохранности наскальных изображений. Иногда Ласко называют «Сикстинской капеллой первобытной живописи» — прим. пер. )

Все в недоумении молчали, переглядываясь и часто моргая от недоумения, потом кто-то переспросил.

— Пещера Ласко?

Он закатил глаза.

— Черт возьми, да неужели никто, кроме меня, не слышал про неё?

— Да нет, я тоже слышала, — ответила Гермиона, — Ласко — это знаменитая пещера во Франции, вся заполненная наскальными рисунками. Магглы изучают её.

— Да, именно, — сказал Спайк. — Чертовы демоны, они не могут хоть что-нибудь сказать ясно. В древних текстах Ласко часто называют пещерой раздвоенных копыт, или долиной раздвоенных копыт, потому что...

— Потому что там на стенах нарисованы животные, — закончила за него Гермиона, прямо как школьница, отвечающая на вопросы учителя — видимо, привычка делать это намертво въелась в неё.

— Ну да. Но я не понимаю, о чем там пишут Лакониане. Я там был, там нет символа Стражей на стене.

Гермиона переглянулась с Ремусом, явно решая, рассказывать или нет.

— Ну, в действительности, он там может быть, — сказал Ремус. — Часть пещеры скрыта и запечатана магическими чарами много сотен лет назад... Это... черт, это засекречено. Собственно, это было одной из задач Р.Д. еще до того, как нас так назвали. Там имеется эскадрон, который занимается только охраной настоящей пещеры, той, что расположена позади изученной Магглами. Мы держим её вне их досигаемости, потому что там рисунки, сделанные колдунами, описывающие секреты мира магии, и они не предназначены для маггловских глаз, — он взглянул на Гермиону. — Я не уверен, есть ли там символ Стражей, но он вполне может там быть. Судя по нашей записи, это весьма возможно, и запись эта появилась задолго до нашей охраны.

— Мы должны туда попасть, — сказала Гермиона Наполеону. — Если текст прав, то мы сможем найти путь к Стражу.

— Все равно вы не можете отправляться туда до темноты, — сказал Ремус. — Днем там тьма народу. Вам придется незаметно просачиваться внутрь.

— А нельзя ли приказать охране пропустить нас?

— О нет. Они не принимают никаких приказов. Они не подчиняются нам и все, что они делают, это охраняют вход в магическую часть пещеры, и охраняют хорошо! — Ремус выделил голосом несколько ключевых слов из фразы, он всегда это делал, когда думал быстрее, чем говорил.

— А почему бы не попросить Сириуса... уж наверняка, если их попросят от Канцлера...

— Мы не можем вовлекать в это Сириуса. То, что мы хотим сделать, — попросту незаконно.

— Ну хорошо, что ты предлагаешь? — глаза Гермионы горели, и она уперла руки в бока.

Ремус заерзал, явно чувствуя дискомфорт.

— Я предлагаю вам... хмм... ну, используйте свое воображение.

Наполеон посмотрел на него с удивлением.

— Хмм, неужели я правильно понял?

Гермиона подалась вперед.

— Ты предлагаешь мне оглушить охрану и пройти, используя силу?

— Ну, я никогда не могу одобрить насилие по отношению к коллегам... — он выпрямился в кресле. — Короче, вы меня не слышали...

— Конечно, нет, — Гермиона начала расхаживать по комнате в нетерпении. — Мерлиновы кальсоны, еще девять часов до темноты. Я сойду с ума от бездействия!

— Ну, вам же еще надо подготовиться... — начал Ремус.

— Это не займет целый день, — она ходила взад и вперед. — Мне нужно выпустить пар или я перенервничаю, взорвусь и буду ни на что не пригодна! — она сцепила руки. — Ах, что мне нужно, так это подраться и избить кого-нибудь до полусмерти... — она вдруг остановилась и посмотрела на Баффи, и на лице её расплылась улыбка. — Ну, есть желающие подраться?

* * *

Наполеон со Спайком сели на скамью у стены тренировочного зала, Баффи и Гермиона направились к центру зала, скидывая на ходу лишнюю одежду.

— Еще раз подумай, ты действительно хочешь драться со мной? — спросила Баффи, когда они остановились и встали лицом друг к другу.

Гермиона нетерпеливо пританцовывала на месте.

— О, конечно, это будет интересно!

— Что, избить друг друга до полусмерти? Ты не сможешь отправиться в свою авантюру вся в синяках и переломанная.

Гермиона взглянула вверх.

— Включить защитные чары, — сказала она. Слабое сияние на мгновение окутало их. — Ну вот. Синяков не будет. Даже не будет больно, — она потрясла руками, разминая их, Наполеон мог слышать хруст её суставов. — Мне всегда было любопытно поглядеть на тебя.

Баффи улыбнулась и скинула свитер, оставшись лишь в коротком топе и шортах.

— Это будет нечестно. Я же обладаю особой силой, я не хочу запугивать тебя, но ты не продержишься и десяти секунд, — она вздохнула. — Это будет дружеским спаррингом, так что я уменьшу свою силу до твоего уровня.

— Не нужно, не поддавайся мне.

— Знаешь, ты слишком самоуверенна. Ты же дерешься меньше года. Ладно, я просто уберу сверхестественную силу Слаера, хорошо? Иначе это будет совсем неправильно — драться с тобой, используя эту силу.

Гермиона подумала минутку.

— Согласна.

Баффи с интересом посмотрела на неё, уперев руки в бедра.

— Я слышала, ты сломала ногу Гарри, чтобы пройти тест?

Гермиона даже перестала пританцовывать.

— Кто сказал тебе это?

— Сам Гарри и сказал.

Она вздохнула.

— Он сердился на меня?

— О нет, напротив, он очень гордился тобой!

Гермиона ухмыльнулась.

— Приятно слышать, я горжусь собой. Но этот тест будет посложней. Мне интересно, пройду ли я его.

Спайк придвинулся к Наполеону и сказал ему ну ухо.

— У этой девчонки есть стержень внутри!

Наполеон фыркнул.

— Она настоящая мазохистка, вот кто она такая. Она ставит себе задачи по максимуму, ищет для тренировок все более и более опытных противников. При этом ей по должности совсем не обязательны эти тренировки, она идет в зал и тренируется добровольно.

Спайк молчал, выпрямившись и впившись глазами в происходящее перед ними, они оба глядели, как две женщины разогревают друг друга.

— Ставлю десять фунтов на Баффи. — в конце концов сказал Спайк.

Наполеон ухмыльнулся.

— Принимаю.

Двое мужчин смотрели, как Гермиона и Баффи пожали друг другу руки, и затем начали... Глаза Наполеона расширились от изумления, когда он увидел, как движется настоящий Слаер. Она была живым воплощением насилия — стремительно, как струя воды, перемещалась по залу, била внезапно и сильно, временами глаза не могли за ней уследить. — Я, пожалуй, лишился десяти фунтов, — сказал он сам себе. — Гермиона неплоха, но ей никогда не побить Слаера. — Он поморщился, видя как Баффи наносит апперкот в челюсть Гермионе — Ох, после этого останутся следы... — подумал он.

— Ну, и как тебе моя девочка? — с гордостью произнес Спайк, не отрывая глаз от своей супруги. Он немного дернулся, видя, что Гермиона улучила момент и сама нанесла сильный удар, которым выбила бы зубы Баффи, если бы не было защитных чар.

Наполеон покачал головой.

— Это нечестно...

«Это и не могло быть честно» — сказал он себе. Баффи дралась, начиная с 15 лет, и при этом еще и была наделена сверхестественной силой. Все, что было у Гермионы — восемь месяцев тренировок. Хороших тренировок, нельзя не признать, но все равно это было несравнимо.

Спайк пожал плечами.— Жизнь жестока и несправедлива.

Они молча наблюдали за сражением. Наполеон улыбнулся, увидев, что Гермионе как-то удается держаться. Он подумал, что интересно, насколько Баффи убавила свою силу, но потом решил, что это неважно — она была грозным соперником независимо от всего остального, что у нее было. Лицо Гермионы пылало гневом и решимостью биться до конца. Наполен подумал было, что они теряют время, нужное для подготовки, но потом решил, что этот спарринг, пожалуй, имеет смысл. Они не могли отправиться в пещеру до темноты, и если бы не спарринг, им пришлось бы сидеть и ждать, глядя друг на друга... и он, пожалуй, понимал её потребность попинать другого по заднице и получить по полной программе самой. Он ощутил, как его пульс ускоряется при виде того, что разворачивалось перед ним — рукопашный бой двух красивых и сильных женщин, без барьеров и правил...

Он наклонился к Спайку и прошептал ему.

— Тебя это заводит?

Спайк чуть подвинулся.

— О Боже, Да! — он ухмыльнулся. — А тебя?

— Я думаю, что моей деталью можно забивать гвозди!

Спайк согнулся от смеха

— Боже, хорошо сказано! — Сумел выдавить он в конце концов. — Спасибо за фразу!

— Нет проблем, пользуйся.

Баффи сделала красивый прыжок с переворотом, намереваясь попасть Гермионе ногой по лицу, но Гермиона явно предвидела это и, уклонившись, подхватила Баффи за бедро и перекинула через себя, отправив её скользить по полу.

— Хорошо! — пробормотал Спайк. — Я впечатлен. Она не раз подлавливала меня таким образом, — он покачал головой. — Как Гермиона добилась таких результатов за такое короткое время? Я слышал, что она больше похожа на библиотечного червя, чем на любителя физических упражнений...

— Это правда, она предпочитает книги. И именно они помогли ей добиться результатов, а не только работа в зале до седьмого пота. Она читала книги. Сотни книг. Книги о том, как драться, книги о том, как защищаться, назови книгу — и окажется, что она прочла её.

Они разговаривали под выкрики и звуки ударов и падений в зале. Наполеон моргнул, видя, как Гермиона получила пинок и пролетела половину зала на животе.

— Вот это да! — сказал он, глядя как она поднимается на ноги. — Я думаю, это действительно называется «получить хороший пинок под зад».

— Эй, большинство на твоем месте не продержалось бы и пары минут, — сказала Баффи, без малейшего высокомерия в голосе. Она просто константировала факт. — Ты кое-что умеешь, должна признать.

Гермиона потерла руку, слегка ушибленную в последнем падении.

— Тебе нужно попробовать как-нибудь с Гарри. Это вполне может оказаться боем на равных. И у него есть своя сверхестественная сила.

— У тебя тоже.

— Только с моей палочкой, которую я специально оставила в раздевалке, — они снова сошлись в центре зала. — Хороший Stupefy очень бы пригодился мне сейчас... но, думается мне, придется обойтись без него, — сказала она чуть задумчиво, потом вдруг внезапно подпрыгнула и ударила Баффи в голову. Дружеская битва продолжилась.

Наконец, протрепыхавшись еще несколько минут и явно уступая абсолютно не уставшей Баффи, Гермиона признала поражение. Проехавшись в очередной раз по полу через весь зал, подобно хоккейной шайбе, она встала и подняла руки вверх. — Хорошо-хорошо, — сказала она, тяжело дыша. — Я сдаюсь лучшей женщине.

Баффи улыбнулась, дыша спокойно, как будто и не было никакого боя.

— Не лучшей, просто я сильнее и у меня больше опыта. И потом, ты дралась просто таки здорово. Ты будешь на равных с любым, кто не Слаер.

— Спасибо, — ответила Гермиона, вытирая пот c лица.

Баффи положила руку ей на плечо, когда они выходили из комнаты.

— Мне кажется, за мной напитки для нас обеих.

— Уже час дня!

— Ну, я же не предлагаю выпить Кровавую Мери. Как насчет апельсинового сока?

Гермиона улыбнулась.

— Звучит здорово!

* * *

Баффи сидела перед окном в наблюдательной комнате и смотрела через него на Гарри. Гермиона и Наполеон собирались отбыть в течение часа, и они со Спайком должны были вернуться в Лондон и продолжать свою обычную жизнь. Несколько часов назад Гарри разволновался до того, что Сакешу пришлось погрузить его в наркотический сон. И теперь он лежал на спине, надежно привязанный к лабораторному столу. Гермиона сидела рядом с ним и держала его за руку — когда он был без сознания, это было безопасно.

За семь часов, прошедших с момента их знакомства, Баффи немного узнала Гермиону, и чем больше она узнавала, тем больше поражалась. Первое впечатление от неё было как от худенькой Плейн Джейн, которая лучше чувствует себя в обществе книг, а не людей... но это оказалось неправдой. Во внешности Гермионы не было ничего особенного, она не была подиумной красавицей, но двое ярких мужчин по уши влюбились в неё, и Баффи начинала понимать, почему. Её обаяние и притяжение происходили не от внешности, а от личности. Острый ум и интеллигентность ощущались и в выражении её глаз, и в том, как она двигалась, и в её частых улыбках, и даже в необычной форме рта, выдававшей скрытую импульсивность и решимость.

— Ты что-то очень серьезная, — услышала она знакомый голос чуть позади себя. Спайк подтянул стул и сел рядом с ней. — Что ты делаешь?

Она на ощупь взяла его за руку, — Просто наблюдаю.

Он проследил за её взглядом, направленным на сидящую рядом с Гарри Гермиону.

— Я не знаю, из чего она сделана, — сказал он.

— Мне она нравится. Она напоминает мне Вилли, хотя она и другая. — Баффи покачала головой. — Это несправедливо, что ей приходится проходить через такие испытания.

— Она хорошо держится.

— Вглядись в её лицо!

— А что в нем такого?

— Я знаю этот взгляд. Она думает о предстоящей миссии, и о том, что все может быть не так, как они планируют, и о том, не забыли ли они что-нибудь, и как лучше попасть в пещеру, и какие заклинания им понадобятся, и прочее прочее. Но помимо всего этого, то, о чем она думает где-то на подкорках своего сознания — она думает, достаточно ли сильна её любовь! Она верит, что если она будет его любить по-настоящему сильно, то это как-то магически все вылечит, что именно от её любви зависит, удастся ли вылечить Гарри. — Она глянула на Спайка, который, не отрываясь, смотрел на неё. — Я была на её месте! — добавила она тихо.

— Да. — прошептал он, не говоря, что он тоже был на её месте... они итак знали это. Он сжал её руку. — Мы можем ехать.

— Давай подождем. Я хочу проводить их, ладно?

— Ладно.

* * *

Гермиона решила, что с неё хватит, и отодвинула прочь все мысли о миссии: где ставить лагерь, где делать костер, что на нем жарить и прочее, прочее... Она не думала ни о чем и просто сидела, сидела тут рядом с ним. Одной рукой она взяла его руку и положила себе на грудь, другой гладила его по лбу, ни на секунду не отводя глаз от его лица. Его кожа была липкой и влажной, капли пота виднелись в его волосах. Его лицо выглядело таким мирным и спокойным, на мгновение ей показалось даже, что все это ей мерещится — он просто спит, и скоро проснется и произнесет её имя, и она снова увидит его улыбку, и все произошедшее окажется просто страшным сном. Слезы начали собираться в уголках ее глаз, слезы, которые она сдерживала весь день. Она позволила им, наконец, пробиться, позволила себе расплакаться один последний раз перед тем, как она соберется и начнет свою миссию, начнет, как настоящий профессионал, уверенно и спокойно. Она положила руку ему на лоб, его лицо расплылось в её мокрых от слез глазах.

— Ах, Гарри, — прошептала она. — Все это неправильно, это не может быть правильно. — Гермиона наклонилась к нему. — Ты все еще тут? Слышишь ли ты меня? — она провела рукой по его закрытым глазам. — А, неважно, это все неважно. Просто все так... так несправедливо. Я потеряла тебя на два месяца, ты вернулся, и это было как мираж... и вот снова... и когда это кончится? Сможем ли мы когда-нибудь просто мирно жить?

Она вздохнула и плотнее села в кресле, крепко держа его за руку. — И я боюсь, боюсь, что потеряю тебя навсегда, и я думаю, как бездарно мы потеряли свои прошедшие годы. Все мои бойфренды — Руфус, Абель, Джеральд... зачем было все это? И как я могла встречаться с кем-то, кроме тебя? Столько времени мы потеряли... — она невольно всхлипнула.

Дверь в камеру открылась, вошел Сакеш, а за ним Ремус, Наполеон и Сириус. В камере сразу стало тесно. Сакеш сел рядом с ней.

— Ты знаешь, я могу пробудить его и продержать спокойным какое-то время. Возможно, десять минут — в лучшем случае. Как раз достаточно, чтобы ты смогла сказать ему, что ты собираешься делать, и попрощаться. Пойдет?

Она кивнула.

— Это не повредит ему?

— Нет, не думаю. Я бы не советовал делать это несколько раз, но один раз проблем не будет.

— Тогда давай.

Сакеш встал у изголовья и достал свою палочку и книгу с записями, Ремус открыл её и держал перед Сакешем. Сакеш произнес заклинание, красное сияние выплыло из его палочки и окутало лицо Гарри, а затем исчезло.

— Нужна минута, чтобы оно подействовало.

Гермиона крепко держала Гарри за руку и вглядывалась в его лицо. Через несколько мгновений его губы дрогнули, он моргнул и открыл глаза.

— Гермиона? — пробормотал он.

— Я тут, рядом, Гарри.

Он повернулся на звук её голоса и огляделся.

— Где я?

— Ты в Изоляторе, — сказал Сириус. — Ты помнишь, как это случилось?

— Да, — Он посмотрел на них и слегка улыбнулся. — И ты был там, и ты, и ты...

Гермиона засмеялась, неестественно громко, почувствовав облегчение при звуке его голоса.

— А ты так и шутишь к месту и ни к месту, как всегда...

Он повернул голову к ней и спросил, мгновенно став серьезным.

— Что происходит?

Она подвинулась поближе.

— Сакеш использовал заклятие, чтобы пробудить и успокоить тебя на несколько минут, так, чтобы мы могли поговорить. — Она помедлила. — Гарри, я уезжаю, уезжаю искать способ тебя вылечить.

В его глазах на мгновение промелькнула тревога.

— Ох — сказал он. — А не может ли кто-нибудь еще поехать вместо тебя?

Она улыбнулась и положила руку ему на лоб.

— Я найду Стража. И кем бы он ни оказался, я заставлю его помочь тебе!

Мгновение Гарри смотрел ей в глаза.

— Поторопись. — прохрипел он с трудом.

— Все так плохо?

Он кивнул.

— Там темно.. и холодно.. и он силен. Я не знаю... — он прервался, его глаза чуть закатились. Внезапно он дернулся и посмотрел прямо на неё. — Могла бы ты... могла бы ты сделать для меня кое-что?

— Что угодно!

Он чуть улыбнулся.

— Давай поженимся!

Она улыбнулась в ответ. — Я же уже согласилась, помнишь?

— Нет. Прямо сейчас! — он смотрел ей в глаза, больше не улыбаясь. — Пожалуйста!

Гермиона уставилась на него, нахмурившись.

— О чем ты говоришь?

— Давай поженимся прямо сейчас. До того, как ты уедешь! — он потянулся привязанными руками и ухватил её за рукав. — Арго может это сделать, она имеет право.

— Гарри, но почему? Что пришло тебе в голову?

— Я... я не продержусь долго. Он становится сильнее, я слабею с каждым часом. Ты уедешь, а когда ты вернешься, будет уже слишком поздно. — Гермиона покачала головой, не соглашаясь. — Пожалуйста, — тихо повторил он. — Мне нужно приготовиться к... — он прокашлялся. — Я скору умру. Я хочу быть женатым на тебе, когда это... — он не договорил.

Несколько мгновений Гермиона не могла найти слов. Наполеон отвернулся, Сириус прикрыл глаза одной рукой, Сакеш выглядел так, как будто он сейчас расплачется.

— Гарри, я не знаю, что и сказать, — наконец, ответила она. Она положила голову ему на грудь, затем выпрямилась и нежно поцеловала его в губы.

— Так ты сделаешь это? — спросил он.

Она улыбнулась.

— Ни за что!

Его глаза широко открылись.

— Почему... почему нет?

Она встала и наклонилась над ним, взяв его обеими руками за руку.

— А теперь, слушай сюда, и слушай внимательно! Ты не умрешь, пойми это! Не умрешь сейчас, тут, от этого! Ты будешь жить, я излечу тебя, и мы поженимся в ноябре так, как и планировали!

— Но... я...

— Нет! Я не сделаю этого! Не сдавайся, даже и не думай сдаваться! Ты будешь бороться, пока я не вернусь. Как бы тебе ни было тяжело или больно — ты не сдашься, а будешь бороться, ты слышишь меня?! — она почти кричала на него, но не могла остановиться. — Я не собираюсь говорить тебе прощай, а говорю точно то, что говорю: до свидания! Так что забудь свою дурацкую идею, и даже не думай о ней больше! Ты не умрешь, потому что я не позволю тебе умереть!!! Понял?

Он смотрел на неё, не отвечая.

— Ты моя героиня! — прошептал он наконец.

Она чуть расслабилась.

— Ну хорошо. Я рада, что мы договорились! — она мягко погладила его по лицу. — Я не знаю, как долго меня не будет. Наполеон идет со мной.

Гарри несколько секунд смотрел в потолок, а потом снова перевел взгляд на неё.

— Присматривай за ним, раз уж так. Только не целуй его больше, хорошо?

Гермиона усмехнулась.

— Хорошо, не буду! — Она посмотрела на него сверху вниз, и вдруг её слезы закапали на стол, на котором он лежал. Она согнулась и отпустила ремни, которые привязывали его руки и грудь, освободив его от привязи выше пояса. С её помошью он сел на столе, все еще привязанный в ногах. Гермиона держала его за руку, он смотрел на их сплетенные пальцы, как будто опасаясь взглянуть ей в лицо.

— Эй! — прошептала она, коснувшись пальцами его подбородка, поднимая его лицо вверх и глядя на него. Лицо Гарри было таким беспомощным, таким испуганным, как будто борьба уничтожила всю его эмоциональную защиту. Его глаза внезапно заполнили слезы.

— Я... — начал он, остановившись, прежде чем продолжить. — Я боюсь, Гермиона. — он отвел глаза.

Она кивнула.

— Я тоже... — Гермиона отпустила его пальцы и обхватила его лицо теплыми ладонями, прижавшись своим лбом к его лбу. Она ощущала его дыхание на своем лице и его руки, которые держали её за плечи. — Но, вспомни, мы вместе прошли и через ситуации и посложнее, — сказала она, ощущая его печальную улыбку.

— Назови одну, — сказал он.

— Ну, например, — ты заполучил меня... — она чуть отодвинулась и нежно убрала прядь волос с его лба.

— Тебе лучше уйти, пока я снова не стал дьяволом, — прошептал он.

— Да. — Гермиона знала, что он прав, но все никак не могла заставить себя отвернуться от него и уйти, тем более, что внутренний голос нашептывал ей, что, возможно, она никогда больше не увидит его живым. Она смотрела в его глаза, такие знакомые и одновременно такие далекие, и старалась запомнить этот взгляд, не забыть, как они выглядят. — Я люблю тебя, — сказала она, подчеркивая значимость каждого слова. — Я всегда любила тебя.

Гарри слегка улыбнулся в ответ, и в первый раз за все время после его пробуждения Гермиона увидела перед собой знакомое, родное выражение его лица.

— Я тоже люблю тебя, Гермиона, — прошептал он в ответ, и его улыбка исчезла. — И это единственное, на что я сейчас способен.

— Мне пора идти, хорошо?

— Давай.

Гермиона кивнула и сделала шаг назад, поворачиваясь к двери. Она сделала еще один шаг, затем остановилась. Всем своим телом она ощущала взгляд Гарри на своей спине, ощущала, как он смотрит на неё, уходящую прочь, возможно, видя её в последний раз в жизни. Внезапно она повернулась и кинулась назад к столу, протянув к нему руки, Гарри обнял её и притянул к себе, и она сразу ослепла от слез, хлынувших из глаз. Она прижалась к нему и стала отчаянно целовать, не успев даже подумать, где она находится и что она делает, она целовала его и плакала, а он гладил её по волосам... боковым зрением Гермиона заметила, что все тактично отвернулись от них, но её это не волновало, её не волновало бы, даже если бы целый стадион зрителей смотрел на них и на это продавали билеты... во всем мире были лишь они двое, она и Гарри, и ничего больше не имело значения. Она знала, что у них нет времени, что ей нужно торопиться, знала, что он вот-вот перестанет быть собой, занудный внутренний голос нашептывал ей, что это их последний в жизни поцелуй... но они отчаянно, безнадежно целовались, они ощущали потребность в этом последнем интимном моменте в их жизни, прежде чем они расстанутся, не исключено что навсегда. Его губы все еще хранили вкус кофе, который он пил утром... боже, неужели все это было лишь вчера? Ей казалось, что прошла уже тысяча лет с того утра, когда все случилось, и она уже вечность находится в Изоляторе... вместе с ним... хотя она пришла туда лишь сегодня утром.

Наконец, когда Гермиона не могла уже больше тянуть, она отодвинула себя от Гарри, и, оторвав от него взгляд, зашагала прочь. Она слышала, как остальные потянулись за ней, все, кроме Сакеша, который остался с Гарри. Гермиона без остановок пронеслась до своего офиса и остановилась там, хватая воздух ртом, как после длительного бега. Наконец, она повернулась и увидела Наполеона и всех остальных, смотрящих на неё.

— Я в порядке. Я готова, — выдохнула она. — Наполеон, бери наше снаряжение, и пусть ад разверзнется под нашими ногами, прежде чем я впаду в истерику от ожидания.

Наполеон кивнул и пошел за их рюкзаками.

Из-за спины Сириуса появилась Баффи.

— Мы уже уезжаем, Гермиона. — сказала она.

— Я просто хотела дождаться тебя, чтобы пожелать тебе удачи.

Гермиона тепло пожала ей руку.

— Спасибо тебе за помошь, Баффи. Я никогда не забуду этого. Желаю вам доброго пути.

Она повернулась к вешалке с одеждой, проверяя, все ли положила в бесчисленные карманы своего походного плаща. Баффи и Спайк тихо вышли, оставив в офисе только Гермиону и Сириуса. Гермиона взяла зеркало и принялась заплетать волосы в тугой узел, пальцы уверенно скручивали непослушные пряди.

— Гермиона. — начал Сириус.

— Не надо, не говори этого, — сказала она коротко. Она не нуждалась еще в одном пожелании безопасного путешествия, в еще одном пожелании беречь себя.

— Я лишь хотел сказать тебе спасибо, спасибо за помощь Гарри, — вдруг сказал он, глядя на неё каким-то расстроенным взглядом. — Мне самому нужно бы отправляться на поиски — мне, а не тебе.

— Ха, — Ответила она. — У тебя полно дел, Сириус, ты же присматриваешь за целой планетой. — Она отвернулась от зеркала и посмотрела на него. — И не надо меня благодарить. Ты же знаешь, что я не могу стоять в стороне и смотреть, как он страдает, видеть, как он умирает. Ты бы тоже не смог на моем месте!

Сириус кивнул, соглашаясь, и мгновение стоял, глядя на неё со странным выражением лица. Затем внезапно шагнул к ней и тесно обнял.

— Удачи тебе! — сказал он ей на ухо, резко отвернулся и вышел, как раз в тот момент, когда Наполеон вернулся с их рюкзаками.

Гермиона надела свой походный плащ.

— Ну, да будет шоу!

* * *

— Ну, и как мы это сделаем?

— Хмм... тихо прокрадемся...

Гермиона ехидно взглянула на Наполеона, чего он, впрочем, не заметил и заметить не мог — они шушукались в абсолютной темноте, скрючившись позади хребта, из-за которого можно было видеть вход в пещеру Ласко, залитый ярким светом прожекторов. Уже долгих десять минут они наблюдали за ней, дожидаясь, пока антропологи и администраторы уйдут, наконец, домой. Теперь пещера казалась безлюдной, но они привыкли не доверять первому впечатлению.

Гермиона подползла поближе к Наполеону. Они оба были одеты в черные облегающие полевые костюмы, скрывающие их с головы до пят, включая шеи и руки, на головах были черные вязанные шапочки, волшебные палочки надежно спрятаны в набедренных ножнах, пришитых к костюмам. Они выглядели в точности как классические шпионы, что изрядно повеселило Наполеона в начале.

Гермиона рассуждала шепотом:— Та часть пещеры, которая нам нужна, находится сзади, спрятанная в укромном уголке основной пещеры, так что нам просто нужно до неё добраться, а там уже никто нас не сможет увидеть. Это хорошо. Туда есть лишь один путь, через вход в пещеру, и этот вход ведет через узкий туннель без ответвлений, в котором негде спрятаться. Это плохо, — она помедлила. — Я вижу несколько возможностей. Мы можем подождать, пока не убедимся, что там никого не осталось, и потом просто пройти туда. Или же, мы можем воспользоваться мантией-невидимкой Гарри, спрятавшись под ней.

— Ох, мне больше нравится последняя идея.

— Мне тоже, но это нам не сильно поможет. Ремус рассказал мне об охранных чарах вокруг магической части пещеры, и если мы пересечем барьер, установленный на входе, они поднимут тревогу быстрее, чем мы успеем чихнуть... Там находится, по меньшей мере, три охранника, хорошо подготовленных и с нетерпением ждущих возможности подраться. Мантия даст нам некоторый элемент неожиданности, но только на пару мгновений, за которые нам нужно будет быстро обезвредить всех охранников, прежде чем они сообразят, в чем дело.

— Ну хорошо, а как же мы пройдем через магический барьер, обезвредив их?

Гермиона покопалась в рюкзаке и вытащила флакон с темно-коричневой жидкостью.

— Ты станешь одним из охранников с помошью Оборотного зелья. Чары пропускают охранников, зелье обманет их и они пропустят тебя. Войдя, ты найдешь и разрушишь талисман, который поддерживает барьер, он исчезнет, и я тоже смогу войти.

— Ну а как насчет смены караула? Есть неплохие шансы, что кто-нибудь придет и застанет нас со спущенными штанами, если так можно выразиться.

Гермиона закусила губу, думая, затем покачала головой.

— Я не знаю. Я не вижу способа узнать, когда эти охранники сменяются. Думаю, нам придется рискнуть и просто провернуть все как можно быстрее.

— Допустим, все прошло по плану, и мы вошли. А что дальше? Что мы будем искать?

— Не знаю. Я увижу на месте, — они встали, и Гермиона взяла Наполеона за руку, затем накинула мантию на них обоих.

Оказалось, что прокрасться под мантией ко входу, не обнаружив себя, намного сложнее, чем казалось вначале. Мантия все время сползала, стоило одному из них немного оступиться или сделать неловкое движение. Они спускались по склону, и камни то и дело норовили выскочить из-под ног и покатиться вниз, выдавая их присутствие. Они двигались очень медленно, вцепившись друг в друга и придерживая мантию.

Наконец, они достигли сравнительно ровной, хорошо утоптанной площадки возле входа в пещеру и уже увереннее пошли дальше. Вокруг никого не было видно, и все их старания спрятаться начали казаться ненужной тратой времени.

Часть пещеры, посещаемая туристами, была огорожена барьером, который не давал туристам подходить и трогать стены пещеры. Они аккуратно перешагнули его и двинулись в конец пещеры, уходившей внутрь холма.

Повернув за угол, они застыли на месте.

— Черт возьми, — прошептал Наполеон. Перед ними была голая стена без малейших рисунков на ней, и это был явно конец пещеры. — Ну, и что теперь? — спросил он.

— Шшш. — прошипела она. — Вероятно, это обман зрения, подобно стене вокзала перед платформой девять и три четверти.

— Ну не знаю, она выглядит, как настоящая.

— Ну конечно, она и должна так выглядеть.

— Хорошо, но если я разобью о неё свой нос, ты будешь мне его лечить.

Гермиона схватила его за его руку, и они двинулись по направлению к стене. Они шли прямо на стену, и на мгновение Гермиона подавила в себе жалкое инстинктивное желание остановиться... и внезапно они оказались по другую сторону. Она почувствовала, как Наполеон собирается что-то сказать, и зажала ему рот ладонью, кивнув вперед.

Меньше, чем в двадцати метрах от них, по краям пещеры, стояли навытяжку два охранника в черной униформе Р.Д. Она была уверена, что магический барьер находится где-то рядом с ними. Далее пещера изгибалась вправо и исчезала из виду. Третий охранник сидел на высоком табурете впереди первых двух, у одной из стен. Гермиона мгновение смотрела на них, думая, какой же скучной была их жизнь здесь — кроме всего прочего, никто и никогда не должен был бы появляться в этом проходе.

Она обменялась взглядом с Наполеоном, и они двинулись вперед, как единое целое — медленно и осторожно, чтобы не производить ни малейшего шума. Они поравнялись с охранником, сидевшим на табурете. Геомиона показала пальцами Наполеону — три, два один.... На один она направила палочку на охранника.

— Stupefy!

Заклятие поразило его в грудь и он свеалился с табурета на землю. Они скинули бесполезную теперь мантию, в то время как оставшиеся охранники рванулись вперед. Гермиона поразилась тому, как быстро они среагировали, как будто всегда готовились к таким неожиданностям — мгновение назад они стояли неподвижно на постах, а сейчас уже стремительно атаковали.

Гермиону выбрал тот охранник, что был повыше. Она увернулась от его удара, но он предвидел это и со всей души заехал другим кулаком ей в живот. Она с трудом справилась с болью и тошнотой, рванулась вперед и ударила ему коленом прямо между ног. Охранник упал на колено, Гермиона попыталась пнуть его, но он неожиданно обхватил её поперек ног, и она потеряла баланс. Она упала прямо на охранника и внезапно ощутила острую боль в бедре, что-то теплое потекло по ногам и она поняла, что он ранил её кинжалом или чем то подобным. «Странно, почему он не применяет магию...» — подумала она, — «Почему у него нет волшебной палочки?..» — В пещере вдруг потемнело.

— Наполеон — крикнула она, пиная охранника в лицо и пытаясь встать на ноги. — Не используй магию!

Он как раз собирался послать заклятие, но услышал Гермиону, и вместо этого врезал противнику кулаком.

— Почему?

— Барьер, мы слишком близко к нему! — Наполеон понял и убрал свою палочку в кобуру. Гермионов охранник снова бросился на неё, но он все еще не пришел себя от удара в лицо, и она легко уклонилась и подсекла его. Пока он падал, она успела врезать ему со всей силы в челюсть, и он свалился без сознания, как мешок. Гермиона осела на пол, левая штанина её костюма была пропитанна кровью. Она с трудом подтащилась к стене и села, прислонясь к ней, глядя, как Наполеон со свистом врезал своему охраннику и нокаутировал его. Оба их противника временно были выведены из строя, и он аккуратно, так, чтобы не промахнуться и не задеть барьер, парализовал их.

— Готово, и... готово, — сказал он, убирая палочку. — Это не было так уж... — он вдруг остановился, увидев бледную Гермиону, сидящую у стены в луже крови. — О Боже! — прошептал он, рванулся к ней и упал рядом на колени. — Тебя ранили!

— Нога, несерьезно, — проговорила она сквозь стиснутые зубы.

— Черта с два несерьезно... — проговорил Наполеон, побледнев. Он разорвал штанину на раненной ноге, и Гермиона зашипела от внезапной острой боли, прислонив голову к холодной стене. — Извини — прошептал он. Она взглянула на ногу, опасаясь того, что там увидит. Порез, глубиной примерно в полдюйма, шел по её бедру. — Не очень глубоко, но много крови... — сказал Наполеон. Он взглянул на неё. Если Гермиона и сомневалась в его чувствах к ней, его испуганный взгляд рассеял все её сомнения.

— Ты можешь залечить это? — сумела спросить она.

Его взгляд стал еще более испуганным.

— Я вообще-то подзабыл медицинские заклинания... может, ты сама?

Она слабо покачала головой...

— Слишком больно, не могу сконцентрироваться... — она встретила его взгляд. — Ты сможешь это сделать, ты вспомнишь, я уверена.

Он смотрел на неё секунд десять, затем стукнул себя по ноге. — Черт возьми, как бы мне пригодились мои конспекты... — он вынул свою палочку. — Ну давай, давай... — бормотал он сам себе. — Это.

Гермиона подставила ему ногу, шипя от боли, но он все еще медлил. Преодолевая боль она покопалась в памяти, вспоминая, и подсказала:

— Суккинибус...

— А, точно. Оно самое. Суккинибус Репаронивит Стратум. — мягкое оранжевое сияние вырвалось из конца палочки и окутало рану на ноге Гермионы. Боль сразу же немного уменьшилась.

— Ох, — прошептала она.

— Лучше? — спросил нетерпеливо Наполеон.

Она кивнула.

— Пару минут, и все пройдет...

Он сел рядом с ней и Гермиона прислонилась к нему с явным облегчением. Он помедлил, затем обнял её за плечи. Гермиона сжала его руки и терпеливо ждала, когда магия подействует, благодаря Мерлина за то, что она не одна.

* * *

— Люмос. — сказала она. Конец её палочки засветился, освещая пещеру позади барьера. Дальше их план сработал без происшествий. Наполеон вырвал волос из головы охранника и стал им на некоторое время. Барьер позволил ему пройти, и Наполеон разрушил талисман, поддерживавший его. Охранников усыпили. Гермиона ощутила чувство вины за нападение на агентов её собственной конторы, но другого выхода не было.

К моменту, когда Наполеон снова стал собой, её нога полностью излечилась, хотя она все еще слегка прихрамывала. Они проверили состояние охранников и прошли вперед. За барьером пещера расширялась и поднималась ввысь, так что свет от палочки Гермионы еле-еле освещал её стены. Они медленно шли вперед, ища знакомый рисунок на стене.

В первый момент, увидев знакомый знак, Гермиона даже засомневалась, не привиделось ли ей это.

— Наполеон, — сказала она. — Взгляни!

Он повернулся и посмотрел туда, куда она показывала. Там было ответвление от основной пещеры, нечто вроде отростка. Оно было таким глубоким, что палочка освещала лишь первые несколько метров стены — но эти метры все были покрыты рисунками. Они не замечали большую их часть, их внимание было прикованно к очень большому символу Стражей, вырезанному прямо в самой середине.

— Эврика! — прошептала она, подходя поближе и доставая несколько листов пергамента из кармана.

— С ума сойти! — все, что смог сказать Наполеон.

Гермиона едва ли расслышала его, все её внимание было прикованно к стене. Она чувствовала, что если и был способ найти Стража, то он был перед ними.

— Посмотри, — сказала она. — Это выглядит, как созвездие.

— Может быть, проход работает по космическим часам? То есть появляется только при определенной конфигурации созвездий на небе?

— Такое возможно, — она проследила за рисунками, а, точнее, надписями вокруг большого символа Стражей и её сердце упало. — Адово отродье! — пробормотала она.

— Что?

— Да посмотри на это! Мы вечность будем это расшифровывать! — она в отчаянии ударила кулаком по стене. — Черт возьми, у нас нет столько времени! Я не могу сидеть тут днями и разбираться, что вся эта чертовщина означает!

— Тебе и не понадобится! — раздался чей-то голос.

Наполеон и Гермиона прямо-таки подскочили, услышав его, а Гермиона даже вскрикнула от испуга. Громкий, разборчивый голос шел откуда-то из темного отростка пещеры.

— Мать твою налево! — выругался Наполеон. — Я чуть не откусил собственный язык!

— Кто там? — крикнула Гермиона голосом, тонким от волнения. Они оба уставились в темноту, которую не мог рассеять свет от палочки Гермионы. — Назови себя!

В темноте засветился небольшой огонек. Огонек зажигалки, с удивлением поняла Гермиона. На мгновение она различила неясные черты лица и слабый красный огонек сигареты, затем зажигалка погасла, и все исчезло. Гермиона всматривалась в темноту... странно, голос казался знакомым, но она не могла вспомнить, кому он принадлежал.

В темноте послышались шаги... две пары ног. Неясная фигура появилась на границе света от палочки, приблизилась и стала различимой. У Гермионы от изумления отвисла челюсть и рука с палочкой сама собой опустилась.

— Терк? — спросила она, не веря самой себе.

Терк саркастически улыбнулась ей и стряхнула пепел с кончика сигареты.

— Что-то вы долго добирались. Мы вас уже заждались!

* * *

Гермиона протиснулась за уединенный столик в дальнем конце бара. Наполеон повесил свой плащ и сел рядом с ней. Терк поставила кувшин с пивом на стол и села рядом с Таксом напротив их двоих.

— Так, что за чертовщина?..

Терк подняла руку и остановила Гермиону.

— Первое, что нам понадобится для разговора, так это пиво, — она наполнила их стаканы. Гермиона с удовольствием пригубила свой — её все еще мучала жажда после их бурной экскурсии по пещере. Пиво было просто замечательным, Терк, похоже знала толк в нем.

— Ну хорошо, — сказала она, отодвигая стакан. — Как вы двое оказались там?

Хейнсли обменялись взглядом.

— Ты же догадываешься, как, — сказал Такс, Гермионе все еще было странно слышать его сиплый голос. Обычно все разговоры вела Терк.

Гермиона помедлила, глядя на их лица.

— Страж?

— Да, — ответила Терк.

Наполеон впился взглядом в свою экс.

— Так ты не Маггл?

Они обменялись еще одним взглядом, на этот раз удивленным

— Ну почему же, мы магглы. — сказала она. — Или ты думаешь, что я смогла бы скрывать от тебя свои магические способности все эти годы?..

— Но... как...

Терк закатила глаза.

— Вы, волшебники, слишком эгоцентричны. Все должно крутиться вокруг вас. В действительности же, Стражам все равно, маггл ты или волшебник.

— Кто такой Cтраж? — спросила Гермиона, плотно обхватив стакан руками. — Что он есть? Где я могу найти его?

— Эээ, не так быстро... всему свое время... — сказала Терк.

— Просто скажи мне, кто это... — еще один почти телепатический обмен взглядами. Гермиона перевела взгляд с Терк на её брата, и её душа упала. — А, вы, наверное, и сами не знаете?

— Я начну с самого начала, — сказала Терк. Она глубоко вздохнула. — Мы с Таксом просто двое из широкой сети помошников Стражей, — она остановилась и взглянула на Наполеона, который ощутимо напрягся. — Нет, нас завербовали два года назад, уже после нашего развода. — Наполеон расслабился. — Мы не знаем других помошников, не знаем, сколько их и что они делают. Мы получаем приказы от нашего босса, которого мы никогда не видели.

— Кто ваш босс?

— Его имя Норд, мы думаем, что он напрямую подчинен Стражу, но не уверенны в этом.

Гермиона кивнула.

— Умная система. Вы не знаете ничего лишнего, ничего, что могло бы быть опасным для вас или для них.

— Точно. — Терк помедлила. — Я часто думаю о Страже. Кто он — личность, или какая-то форма существования, или сила природы? Я не знаю. Но я знаю, что когда мы получаем приказы, они вполне укладываются в наши моральные принципы. — Она посмотрела на Гермиону. — Ну, например, приказ поехать в Р.Д. и познакомиться с тобой и с Гарри.

Гермиона застыла с открытым ртом; она уронила бы свой стакан, если бы не вцепилась в него мертвой хваткой, неспособная что-нибудь сказать. Наконец, она вышла из оцепенения и проговорила. — Что? Вам приказали сделать это?

— Да. Ну, инструкции были неясными, как обычно, но когда Гарри заболел, смысл всего этого начал проясняться.

Гермиона с силой опустила стакан на стол. — Я знала это! Я знала, что Страж причастен к его болезни!

— Погоди, мы не... — начал Наполеон.

— Нет, я права, зачем бы еще их послали к нам? — она впилась взглядом в близнецов. — Вы пришли сюда, чтобы отвести меня к Стражу?

На лице Терк появилось какое-то непонятное выражение.

— Я не знаю. Норд сказал, что нам разрешено помочь тебе, но... но я не знаю, что мы можем сделать. Мы не умеем связываться со Стражем. Я вызывала сегодня Норда несколько раз, он не отвечает. Так что мы предоставлены сами себе.

— Ну... хорошо, какие идеи у нас есть?

— Единственное, что я могу придумать — это попробовать связать тебя с кем-то еще в сети, с кем-то, кто выше нас в иерархии.

— Мне показалось, что ты сказала, что никого больше не знаешь?

— Да, но... кроме одной женщины, Тео. Она инструктировала нас, когда мы были завербованы. Нечто вроде введения в тему. Может быть, она может помочь.

Гермиона повернулась к Наполеону.

— М-да, не очень многообещающе, — сказала она.

— Ну, это лучше чем ничего, — ответил он. — И она может знать что-то еще.

Гермиона кивнула.

— Ну хорошо. Давайте найдем её, — она посмотрела на Терк, ожидая согласия, и её сердце снова упало. — Ты знаешь, как её найти... ох, нет, не говори мне нет...

Терк пожала плечами.

— Я же сказала тебе, они нам ничего не говорят, — последовал вздох разочарования. — Ну, хорошо, я знаю, что она американка...

— Блеск! Это сужает поиск до всего-то 250 миллионов человек, — фыркнул Наполеон.

— Погоди, еще рано вешаться, — сказала Гермиона. — Попробуем разобраться. Давай рассуждать логически. Терк, как вы связываетесь с Нордом?

— Мы переписываемся через специальный пергамент.

— Хорошо. А можем мы связаться с Тео через него?

Терк взглянула на брата.

— А почему бы и нет? Мы знаем её имя. Имя — это все, что нам нужно, чтобы связываться с Нордом.

— Стоит попробовать, — пожал он плечами. — Но если она простой помощник вроде нас, она не сможет ответить.

— Пиши ей, — сказала Гермиона. — Прямо сейчас.

* * *

Гермиона с трудом удерживалась от порыва перейти на бег, пока они неторопливо шли по улицам городка к назначенному месту встречи. Спешить было некуда, у них был запас времени, но она все равно ощущала необходимость поторапливаться, она чувствовала, как секунды бегут мимо, а где-то далеко Гарри в ужасной камере борется за свой разум и за жизнь. Ни ей, ни Наполеону не разрешили видеть, как Терк пытается связаться со своим контактом. Попытка, казалось, длилась вечность, но конечный результат был вполне положительным — Терк сказала, что эта мифическая личность встретится с ними всеми в той же кофейне в маленьком городке Беттендорф штата Айова, в которой она уже однажды встречалась с Хейнслисами.

Гермиона осознавала, что она полностью доверилась Терк и Такс, в то время как её внутренний голос нашептывал ей, что, возможно, она ошибается, что они были подосланы к ней кем-то или чем-то непонятным с неясной миссией. Вполне могло быть, что их задачей было не помочь, а помешать — но Гермиона не могла с этим согласиться, она говорила себе, что Терк утверждала, что их приказы всегда были оправданны морально, и у неё создалось впечатление, что она бы и не подумала выполнять их, если бы они входили в противоречие с её моральными принципами. Кроме того, когда доходило до дела, Наполеон всегда доверял им, а она верила ему. Хотя, признаться, потребовались долгие уговоры, чтобы он постарался не слишком выделяться на улицах Беттендорфа.

Они оказались в небольшом кластере из четырех городков (американцы с их чудесной креативностью прозывали их Четыре Города), окруженном безбрежными кукурузными полями, которые, собственно, и составляли большую часть штата Айова. То немногое, что Гермиона успела увидеть в этом штате, её не особо впечатлило. Главная улица даунтауна Беннендорфа выглядела вполне мило, но временами казалась слишком уж аккуратной, прямо как улица игрушечного города.

Она ощущала себя истинной англичанкой среди всех этих краснолицых, загорелых, поедающих мороженное Янки, но Терк и Такс выглядели тут такими расслабленными, какими она их никогда еще не видела. Они явно были здесь в своей среде. В ожидании встречи они заставили Гермиону и Наполеона попробовать фирменные блюда Среднего Запада — жареные колбаски и замороженный заварной крем. На её вкус, колбаски были слишком жирными, а вот замороженный крем ей понравился, и она с удовольствием взяла еще одну порцию при появившейся возможности.

— Вот это — ресторанчик Бинери, — сказала Терк на ухо Гермионе, показывая на полосатый навес над столиками на другой стороне улицы. Желание «быстрее, быстрее» усилилось, но она удержалась и по-прежнему шла, держась за руку с Наполеоном, неторопливо, как на прогулке.

Кофейня была уютным, тенистым местом, с приятными ароматами внутри. На простом деревянном полу стояли разнокалиберные старинные кресла и небольшие потрепанные диванчики. Посетитей практически не было, и это было неудивительно для этого времени дня. Наполеон глянул на часы.

— У нас еще минут пятнадцать. Я пойду возьму нам кофе. — Он пошел к стойке, а Гермиона и Хейнслисы разместились у низенького кофейного столика в углу. Гермиона села в выцветшее, когда-то бордовое кресло, а близнецы — на плюшевый диванчик, такой старый, что из него сзади торчала начинка.

Они сидели в повисшей тишине, пока Наполеон не вернулся с подносом, уставленным кружками с кофе. Он протянул одну Гермионе, и она увидела, что он взял ей горячий шоколад, так как знал, что она не пьет кофе во второй половине дня. Он робко улыбнулся ей и сел на пол на одну из больших подушек. Она улыбнулась в ответ, её сердце забилось. Он был по-настоящему обходительным, внимательным, полезным и не позволял себе ничего лишнего. Она ощущала себя виноватой в том, что доставляла ему боль, боль самим своим существованием. Она прекрасно помнила, как ей самой было больно в похожей ситуации с Роном, когда тот, казалось, не замечал её чувств к ней, но в отличие от её ситуации тогда — для Наполеона не было ни единых шансов на взаимность.

Они потягивали свои напитки в тишине, наблюдая, как минутная стрелка на настенных часах медленно ползет к концу часа.

— Итак... кто эта женщина, — в конце концов, спросила Гермиона, больше чтобы начать беседу.

— Ну... — начала Терк, подумав. — Я не знаю её по фамилии. Мне кажется, что она однажды сказала, что она профессор. Истории, так? — Такс кивнул. — Да, истории. Мне кажется, что она живет где-то на Западном побережье. В Сиэттле, возможно, или в Портланде. На северо-западе.

Гермиона кивнула.

— Я бы хотела приезжать сюда чаще.

Терк нахмурилась.

— Куда, в Беттендорф?

— Нет, в Америку. Это мое второе путешествие. И первое... — тут звякнул колокольчик над дверью, и они все посмотрели туда.

— Это она, — сказала Терк тихо.

Женщина сразу же заметила их и пошла к ним, широко улыбаясь.

— Терк, Такс. Как, черт возьми, вы поживаете? — она пожала им руки.

— У нас все хорошо, спасибо, Тео, — ответила Терк. — Вот, знакомься. Это Гермиона Грейнджер... и Наполеон Джонс.

— Приятно познакомиться, — сказала Тео, пожимая руку сначала Гермионе, а потом Наполеону. Она села на свободный стул. Гермиона попыталась улыбнуться, и, к её удивлению, ей это удалось. Тео лучилась здоровьем и силой, была среднего роста, спортивно сложенной, с длинными рыжими волосами и румяным цветом лица, одетая в джинсы и вязанный свитер. — Итак. Что стряслось, и кто эти штатские?

Наполеон поднял бровь.

— Штатские?

— Ну, она имеет виду, что вы — не часть нашей команды, — сказала Терк. — Хорошо, Тео, Гермиона и Наполеон оба колдуны. Они кое-что ищут, и Норд разрешил им помочь. Ты единственная, кого мы знаем кроме него, и мы подумали, что ты...

— Ладно, — сказала она, повернувшись к Гермионе. — Итак, что ты ищешь?

Гермиона отставила свой шоколад.

— Мой жених, Гарри, опасно заболел, со странными симптомами психического расстройства, и все это случилось после того, как он на два месяца бесследно исчезал.

Тео задумчиво кивнула.

— Странно, — все что она сказала.

— Мы ищем Стража.

При этих словах Тео слегка выпрямилась и посмотрела на Терк и Такса с выражением, которое можно было понять как «что за чертовщина?».

— Это правда? Эти двое не сказали мне этого.

— Послушайте, я не знаю вас, почти не знаю о вашей сети. Все, что я точно знаю, это то, что Страж как-то вовлечен в эту историю с Гарри. Я должна найти его.

— В этом-то и проблема. Никто и никогда не искал Стражей. Так оно не работает.

Гермиона удержала её взгляд.

— Меня не волнует, как оно работает. Я должна найти Стража, и я найду его. С вашей помошью или без неё.

— Тише, тише, не заводись!

— Можете вы помочь или нет?

Тео откинулась на стуле и скрестила ноги.

— Да. Я думаю, что могу.

— Ты можешь отвести меня к Стражу?

Она вдруг широко улыбнулась Гермионе.

— Этого не потребуется.

Гермиона разинула рот.

— Что?

— Ведь я и есть Страж.