Перегрин (джен)

Он в мире первом смотрел телевизор, читал Кастанеду, сушил носки,

Что смысла не было, бля, не было, туды-растуды.

Замок постепенно рушился. Когда-то он, вероятно, был настоящей крепостью, неприступной цитаделью, способной выдержать и натиск врага, и длительную осаду. Когда-то в его огромных залах давались пышные балы и устраивались приёмы для местной знати, порой сюда съезжались все рыцари Британии, что бы похвалиться силой и удалью на турнирах… В замке рождались и умирали, крестились и женились не одно поколение людей.

Но всё это было не один десяток лет назад. Сейчас замок был в весьма и весьма плачевном состоянии. Потемневшие от времени дочерна, серые камни крошились под натиском дождя и ветра, приходящих с моря — уж чего-чего, а дождей и ветров в Долине хватало. С остроконечных башен давным-давно посрывало черепицу и их чердаки, полностью открытые, превратились в гнездовища ворон и соек, что тоже особой пользы их внешнему виду не приносило.

Со всех сторон замок окружал лес, подступающий уже почти к самым стенам западного крыла, которое превратилось в развалины вследствие пожара, произошедшего лет сто назад. Ров, предназначенный для защиты от внешнего врага, пересох примерно в то же время и на дне траншеи буйно разрослись кустарники и вереск.

Однако, несмотря на столь запущенный и нежилой вид, замок был обитаем. Об этом говорил дым, исходящий из каминной трубы и пара лошадей, пасшихся в развалинах западного крыла.

Единственным источников света в огромной зале был семисвечник, дававший неровный и тусклый свет. Помещение было практически пустым — семисвечник, круглый стол, покрытый слоем грязи, и колченогий стул были здесь единственной мебелью. Ещё был нещадно чадящий камин, в пасти которого мог бы спокойно поместиться взрослый человек и груды пустых деревянных ящиков, стыдливо ютящиеся по углам, но всё это вряд ли можно было бы отнести к мебели. Над камином красовался гербовой щит из потемневшего металла, на нём красовалось изображение сокола, терзающего благородного оленя. Над щитом, прямо на стене был выбит девиз «Tale Quale» — фраза, которой оправдывало свою неумеренность в быту, склонность к пьянству, разврату, насилию, чрезмерную гордыню не оно поколение хозяев этого места.

Зала была в таком же ужасном состоянии, как и весь замок. Стены пыли покрыты вековым слоем копоти и грязи, под которым с трудом угадывались элементы растительного орнамента. Мраморные колонны, некогда белые, стали жёлтыми от чада и дыма, которыми постоянно наполнялся зал, ибо каминная труба не прочищалась последние пятьдесят лет. Витражи из цветного венецианского стекла, находящиеся почти под потолком, были неровно забиты досками и грубо замазаны шпаклёвкой — прихоть нынешнего хозяина замка, который, будучи убеждённым атеистом, не желал видеть лики Иисуса и Марии, изображённые на них.

За круглым столом, вмурованном в пол прямо в центре залы, сидел хозяин замка — грузный рыжеволосый мужчина, одетый в простую льняную рубаху, льняные штаны и тяжёлые, чиненые-перечиненые башмаки. Его одежка, как и сам он, были грязны. Немытые длинные волосы были небрежно забраны в хвост, лицо лоснилось от грязи, на рубашке красовались разноцветные пятна от жира, вина и копоти. Рукава рубашки были по-мясницки закатаны до локтя и обнажали руки, покрытые жёсткими рыжими волосами. Короткие пальцы левой руки, на одном из которых блестел массивный перстень — неограненый малиновый шерл в оправе из потемневшего серебра — сжимали кабанью ногу, в другой руке была покрытая плесенью бутылка вина, на полуистлевшей этикетке которой можно было разобрать год урожая, любовно выведенный кроваво-красными чернилами — 1481.

Мужчина был мертвецки пьян и горланил отвратительно похабную песню, слова которой гулко отражались эхом под стрельчатыми сводами. Неожиданно он прервал песню на полуслове, приложился к бутылке и, обнаружив, что та пуста, заорал:

— Дилли, эй, Морганово отродье, вали сюда!

Раздался громкий хлопок, и возле стола появилось маленькое, дрожащее и отчаянно грязное существо, облачённое в лохмотья, в которых, при ближайшем рассмотрении, можно было узнать мешок из-под муки.

— Да, добрый Хозяин, Дилли пришёл, Хозяин звал Дилли и Дилли…

— Да заткнись ты уже, сволочь, — беззлобно бросил домовику мужчина, — Притащи мне ещё одну бутылку вина, да поживее.

Домовик замер на мечте, мотая головой. Его большие кожистые уши хлопали по щекам.

— Нет, Хозяин, Дилли лучше прыгнет в печь, чем принесет Хозяину ещё вина, Дилли не хочет, что бы хозяин пил, Хозяину вредно пить, когда Хозяин пьёт Дилли очень, очень плохо…

Дилли грянулся на колени перед своим хозяином, покрывая его ботинок поцелуями и орошая каменный пол слезами. Мужчина в ярости отшвырнул домовика от себя, разбил пустую бутылку об стол и вновь заорал:

— Мать твою, тащи давай вино, иначе…

Дилли, рыдая, исчез. Вслед ему полетела наполовину обглоданная свиная ножка и отборная ругань.

Мужчина тяжело опустился на стул и выдохнул, пытаясь успокоиться. Этот замок, как и все что в нём, принадлежал ему по праву рождения. Сколько он помнил себя, замок был так же грязен, беден и запущен, как и сейчас. Всё богатство рода было растрачено задолго до его рождения — его предки, как и он, обладали диким нравом, и всё состояние ушло на закупку военной амуниции и постоянные выплаты контрибуций соседям, с которыми его семья вила непрекращающиеся войны. Ему достался только гниющий остов замка, старый домовик и винные подвалы, забитые бутылками и бочонками под завязку. Хозяину замка было почти пятьдесят лет, и, несмотря на последние три года кромешного пьянства, когда он выпивал не менее пяти бутылок вина в день, подвалы всё равно оставались полны.

Огонь в камине, почти догоревший, вспыхнул неожиданно ярко и сильно и из камина выступил высокий темноволосый человек, чем-то напоминающий священника или чумного доктора со средневековой гравюры.

Стул полетел в сторону, в два прыжка мужчина достиг камина. Хозяин и незваный гость стояли в одинаковых напряжённых позах, кончики их волшебных палочек, подрагивая, указывали друг на друга.

— Снейп, — зло выдохнул рыжеволосый, глядя в глаза своего противника.

— Перегрин, — спокойно ответил новоприбывший мужчина, вложив в это единственное слово столько презрения, что любой бы провалился на месте.

Названный Перегрином сделал шаг назад и, не опуская палочки, спросил:

— Тебе что-то нужно, верно?

— А ты всё так же пьёшь? Печально, — темноволосый мужчина словно не услышал адресованного ему вопроса.

— Тебе что-то нужно? — почти прошипел хозяин замка.

— Если я скажу да, это что-нибудь изменит? — Снейп иронически дёрнул бровью и поднял свою палочку так, что она указывала в горло Перегрину.

— Нет, но я тебя выслушаю, прежде чем убью.

— Отлично. Предлагаю опустить палочки.

Снейп демонстративно убрал палочку в рукав, Перегрин, немного помедлив, сделал то же.

— Итак, Снейп, что тебе нужно?

— Да, ничто не менется под этой луной, Перегрин, тебя следовало бы поучить хорошим манерам. Ты даже не предложишь присесть?

— А тебе, Снейп, следовало бы укоротить язык. Хватит упражнений в риторике, давай к делу.

Перегрин прогромыхал к дальнему углу залы, поднял свой колченогий стул и вернулся к своему гостю. Снейп с выражением крайней брезгливости наблюдал за тем, как хозяин устраивает своё обширное седалище на хлипком предмете мебели и закидывает ноги на стол.

— Да, гостеприимства тебе не занимать…

— К делу, Снейп!

— Да. Итак, — Снейп сложил руки на груди и облокотился на ближайшую колонну, — Как ты знаешь, война с Волдемортом не утихает ни на минуту…

— Знаю. Мне от этого ни горячо, ни холодно.

— Тише, Перегрин, я ещё не закончил. Некоторое время назад некая предсказательница сделала некое пророчество, исходя из которого, на свет появился мальчик, способный одолеет Тёмного Лорда…

— Фигня. Все эти ваши предсказания — полная ересь, — Перегрин глумливо хохотнул.

— … который, в свою очередь, в предсказание поверил, — продолжил Снейп, не обращая внимания на комментарий, — И решил добраться до мальчишки, пока тот ещё маленький. Директор Дамблдор решил обезопасить сопляка всеми возможными способами и посоветовал его родителям наложить на дом чары Фиделиус, которые, однако, были разрушены Хранителем Тайны.

— И что с того? Таких случаев сколько угодно было. — Рыжеволосый мужчина презрительно хмыкнул.

— Хранитель Тайны убил родителей мальчишки, однако его самого не тронул, ожидая появления Тёмного Лорда. Однако вместо него на месте событий появился я. Мне пришлось забрать мальчишку.

— Северус Снейп — друг детей. Я всегда это знал. — Хозяин замка откровенно смеялся, однако через мгновение улыбка пропала с его лица, — Так что ты хочешь от меня?

— Ты возьмёшь его себе, Перегрин.

— Что?! Взять себе безмозглого сопляка? Да что я с ним делать буду? Я похож на няньку?!

Снейп в течение полутора минут наслаждался сменой выражений на лице Перегрина — от тупой ярости и непонимания, до гримасы всепоглощающей ненависти.

— Сколько ему лет? — рыжеволосый мужчина справился со своим гневом и обрёл способность мыслить рационально.

— Пять. Я прятал его от Лорда четыре года. — Северус помолчал пару минут, дав хозяину замка переварить эту информацию, — Почему ты не спросишь, к какому роду он принадлежит? Это, если мне не изменяет память, всегда волновало тебя.

— И к какому роду он принадлежит? — раздражённо спросил рыжеволосый.

— О, эта новость обрадует тебя больше всего, мой недалёкий Перегрин. Он, — Снейп выдержал театральную паузу, — Поттер. Последний.

— Чтоооо?! — взревел Перегрин. Табурет вновь полетел в угол, волшебная палочка скользнула из рукава в грязную короткопалую руку. Её кончик вновь указывал незваному гостю в лицо, — Ты же отлично знаешь, что связывает Перегринов и Поттеров!!! И тебе ещё хватает наглости предложить мне этого ублюдочного щенка?!

Снейп улыбнулся уголком рта. Перегрин не сможет отказаться взять мальчишку, слишком велик соблазн.

Вражда Поттеров и Перегринов длилась уже несколько веков. Никто уже и не помнил, из-за чего она началась, и кто был зачинщиком — у каждой из сторон была своя версия. Перегрины считали, что Поттеры напали на их замок и похитили наследие Годрика Гриффиндора, чьими потомками мнили себя Рыжеволосые Князья. Поттеры же свято верили в то, что на одной из войн, которые так часто велись между мелкими феодалами в Средние века, Перегрины, выступавшие в союзе с Поттерами, переметнулись на сторону врага и убили тогдашего их Главу Рода.

Так или иначе, вражда между родами приносила много убытков обеим сторонам, и вскоре перешла в разряд вялотекущих конфликтов, лишь изредка переходивших в состояние открытого противостояния, однако история о «делах давно минувших дней» переходила из поколения в поколение, и родители любовно взращивали ростки ненависти к врагу в своих детях.

Поттеры были более лояльны и миролюбивы по своей природе — он первые прекратили вооруженное противостояние и перешли в состояние холодной войны, Перегрины же ещё долго пытались найти в действиях противника нечто, что могло бы послужить casus belli — причиной для объявления открытой войны, но увы, Поттеры вели себя тихо, как мыши, в своей Годриковой Лощине.

Перегрин наконец успокоился. Его ум просчитывал все возможные выгоды от создавшегося положения. Наконец вражда с Поттерами будет закончена. Последний из Поттеров умрёт от руки Перегрина… Но у Снейпа явно есть туз в рукаве, он же отлично понимал, что привести мальчика в Кайслин Дирг — всё равно что ягнёнка бросить в клетку ко льву.

— Ты дашь мальчику опеку, Перегрин.

А вот, собственно, и туз вошёл в игру. Перегрин чуть слышно застонал. Магическая опека — это вам не мозгошмыгов ловить. Если опекун сделает хоть что-то дурное своему подопечному… Об этом лучше не думать. Естественно ни о какой кровной мести вопрос не идёт. Но если…

— Идёт, — неожиданно легко сказал рыжеволосый, — но с одним условием. Опека Перегрина.

Снейп выругался про себя. Как он мог забыть! Опека Перегринов — довольно извращённая разновидность магической опеки, которая не раз использовалась в этом роду — совершеннолетие в этом случае наступало в возрасте одиннадцати лет — в год, когда подопечный идёт в школу. А раз человек — совершеннолетний, то в таком случае опекун ему не нужен и магические узы разрушаются.

«Но лучше уж это, чем ничего», — подумал Снейп и скрипнул зубами.

— Согласен.

Мужчины пожали руки, скрепив им свою договоренность.

— Когда ты приведёшь щенка?

— Через три дня.

Спустя пару минут незваный гость исчез глотке камина. Перегрин хрипло рассмеялся. Месть, кровная месть! Противостояние завершится. Он даже готов пойти на уступки и взять сопляка в ученики — бой с достойным противников это гораздо интереснее, чем бесславное убийство слабого одиннадцатилетнего мальчишки. А пока это надо отпраздновать…

— Дилли, матерь твоя виверна, где моё вино?!