Гарри Малфой (джен)

Люциус Малфой стоял у ведущих в Больничное крыло дверей и от переполнявшей его ярости места себе не находил. Впрочем, эта нешуточная борьба велась в душе, внешне он оставался совершенно невозмутимым, ведь истинные Малфои никогда не показывают своих настоящих чувств.

Люциус специально приехал в Хогвартс, чтобы посмотреть матч между Слизерином и Гриффиндором, потому что в этот раз был абсолютно уверен в победе команды своего сына. Все знали, что Поттер не здоров, и поэтому не ждали его на поле. Но, несмотря ни на что, этот идиот все равно участвовал в матче. Он постоянно на ходу засыпал, а с трибун это было видно особенно хорошо.

Так что Люциус не удивился, когда Поттер все-таки заснул на метле и вместе с ней рухнул на землю. Избежать удара не удалось, ловца тут же отправили в Больничное крыло, а к нехорошему самочувствию добавилась еще и сломанная рука.

К этому моменту команда Гриффиндора уже заработала сто пятьдесят очков, а Слизерин так и не забил ни одного мяча. Спустя какое-то время Малфой-старший заметил на трибунах Снейпа, тот от злости и бессилия гневно раздувал ноздри и выглядел сильно раздосадованным. Люциус тоже был крайне недоволен происходящим, но вида не показывал.

В конце концов, Драко все же удалось поймать золотой снитч, уровняв тем самым счет. Безусловно, в эту секунду Люциус неимоверно гордился сыном… Ровно до того момента, пока тот, не выпуская из рук золотой шарик, не свалился с метлы… Будь Люциус рядом, он на месте бы убил своего сына! Как можно выставлять себя посмешищем перед всей школой? К тому же оказалось, что Драко тоже сломал руку. Спустя несколько минут он присоединился к Поттеру в Больничном крыле.

Именно поэтому Люциус Малфой стоял возле дверей, ведущих в это самое крыло, и никак не мог решиться, как вести себя с сыном: поздравить за то, что вырвал победу у проклятых гриффиндорцев, или сухо отчитать за то, что выставил себя посмешищем перед всеми и, что было хуже всего, в присутствие отца.

Приняв наконец решение, Люциус без стука вошел в Больничное крыло и направился к сыну, тот с видом умирающего лежал на кровати. Едва завидев приближающегося недовольного отца, он тут же напряженно замер. Неожиданно Драко почувствовал себя абсолютно, совершенно здоровым — ничего не болело.

— Ты, видимо, гордишься собой, — мягко произнес Люциус, однако голос его звенел от едва сдерживаемой ярости.

Лицо Драко пошло красными пятнами. С каждым шагом отца он все больше и больше съеживался в постели; лицо его приобрело нежно-салатовый оттенок.

— Мало того, что ты не смог принести своей команде победу, так ты еще и выставил себя посмешищем перед всей школой!

Казалось, Драко еще на пару дюймов уменьшился в размерах. «Я не один в команде, и если эти болваны не умеют играть, я не виноват!» — подумал он, но вслух это говорить не стал, прекрасно понимая, что в таком состоянии отец способен на что угодно.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Бедный Драко не знал, куда деваться.

— Я… — невнятно пробормотал он.

АПЧХИ!

Кто-то оглушительно чихнул. Оба Малфоя от неожиданности вздрогнули. Спустя мгновение возле них появилась мадам Помфри; кивнув Люциусу, она склонилась над Драко, собираясь наложить на его руку повязку и помазать жидким зельем многочисленные синяки и порезы, оставшиеся после позорного падения. Закончив, она отпустила его восвояси, заставив напоследок пообещать, что на рождественских каникулах, которые начнутся через неделю, он как следует отдохнет. Испытывая невероятное облегчение, Драко выбежал из палаты, предоставив отцу возможность самому выяснить, кто же имел наглость беспардонным чихом прервать его воспитательный разговор с сыном.

Люциус неспешно шел по Больничному крылу, пока не услышал очередное громкое «апчхи», которое разбудило бы и мертвого. Наконец, в самом отдаленном углу палаты он увидел неясную тень за ширмой и, заглянув за нее, увидел Гарри Поттера собственной персоной. Тот спал на белых больничных простынях и, судя по всему, бредил. Невооруженным глазом было видно, что его лихорадит, время от времени он оглушительно чихал.

«Это каким же идиотом надо быть, чтобы в таком состоянии выйти на поле», — подумал Люциус, разглядывая гриффиндорца.

— Позвольте пройти, — обратилась мадам Помфри к Люциусу. Поттер дрожал как от холода, на бледном лице выступила испарина. Колдомедик держала в руке стакан с водой, в котором медленно растворялся белый порошок. Наклонившись над пациентом, она легонько потрясла его за плечо.

— Поттер! Вот выпейте и идите в душ, а я пока поменяю простыни. Они мокрые насквозь!

Не говоря ни слова, Гарри поднялся с постели и, пошатываясь от сильного жара и даже не замечая стоящего рядом Люциуса Малфоя, направился к находящейся поблизости ванной комнате.

— Что с ним? — чтобы хоть чем-то занять себя, поинтересовался Люциус, ведь он ненавидел, когда на него не обращали внимания.

Мадам Помфри недовольно поджала губы, но, вспомнив вчерашние наставления директора, все же ответила:

— Маггловский грипп.

— Грипп? Маггловский? — озадаченно переспросил он.

— Да, маггловский. Мальчик слишком долго прожил у своих опекунов, теперь он стал слишком восприимчивым для их болезней. Могу с уверенностью сказать, что нашими, магическими, он еще ни разу не болел, — безапелляционным тоном заявила мадам Помфри и продолжила: — Это совершенно неприлично, что его отправили к людям, которые треть своей жизни измывались над несчастным ребенком. А ведь он такой милый. Это не ребенок, а просто чудо! Ему уже тринадцать лет, но он так мало знает о нашем мире. Иногда мне даже кажется, что он полностью потерян для общества. Вот если бы кто-нибудь взялся за его воспитание, рассказал о наших традициях и обычаях… Уверена, Гарри был бы очень признателен этому человеку.

— Вы так считаете? — этот разговор нравился Люциусу все больше и больше.

«Надо все тщательно обдумать. Признательность Спасителя магического мира чего-то да стоит», — взял себе на заметку Малфой.

— Разумеется! Уверена, если бы кто-нибудь — такой человек, как вы, например, — согласился обучить его нашим премудростям, Гарри был бы счастлив.

— Я подумаю над этим, но пока ничего не гарантирую.

— Конечно.

— Пообещайте, что никому не расскажете о нашем разговоре.

— Даю слово, мистер Малфой.

— Прекрасно, — бросил Люциус перед тем, как уйти и мысленно усмехнулся: «Чувствую, скоро мы отлично повеселимся».

Спустя несколько минут после ухода Люциуса, в кабинет Дамблдора отправилась сова с коротенькой запиской

«Дело в кармане, господин директор.

Поппи».

Расслышав звук приближающихся шагов, директор спрятал записку в ящик, нисколько не сомневаясь в личности визитера.

— Мой дорогой Люциус, — дружелюбно поприветствовал гостя Альбус, — как неожиданно видеть вас здесь, в моем кабинете!