Vivamus mi (гет)

На самом деле, забыть человека не так уж сложно. Сначала в нашей памяти стирается его четкий образ. Он размывается, и в итоге остается лишь малознакомый силуэт. Постепенно, незаметно исчезают и воспоминания о разговорах с этим человеком, о его поведении и реакциях. Подлинные эмоции тоже уходят, их подменяют собой лишь бледные тени былого.

Большую роль играет время. Чем ближе был нам человек, тем дольше его облик хранится в памяти. На самом деле, фраза «Время лечит» не совсем правильная. Оно не способно исцелять души, лишь притуплять остроту болевых ощущений. Как с глубоким порезом: вначале он саднит и кровоточит, а затем неприятные проявления проходят, и на его месте остается только едва заметный шрам. Этот процесс неизбежен и необходим. Иначе, мы никогда не смогли бы отпустить кого-либо от себя: ни мертвых, ни живых.

Флер мечтала проснуться в один прекрасный день и осознать, что больше не вспоминает о больших сильных руках, которые обнимали ее, казалось бы, целую вечность назад. Чтобы не было глупого желания вновь увидеть голубые глаза полные щемящей нежности по отношению к ней. Чтобы не вспоминать счастливого лица с множеством веснушек. Чтобы ее… их прошлое осталось где-то далеко позади и больше не беспокоило, не соблазняло попытаться все вернуть назад. Потому что уже никогда ничего не будет как прежде.

Билл ушел от нее. Наверное, миссис Уизли была на седьмом небе от счастья, узнав это. Ведь Тонкс, на ее взгляд, гораздо лучше подходит для кандидатуры на роль невестки. На Флер же она всегда смотрела свысока. И никого не волновало, что творилось в душе самой Делакур.

Почему-то все вокруг нее полагали, что если девушка блондинка, да и к тому же красивая, то она обязательно должна быть глупой и меркантильной. Ее постоянно пытались чем-то купить: деньгами, драгоценностями, своим положением...

Флер казалось, что Билл — единственный, кто не воспринимал ее как куклу. Она была уверена, что наконец-то нашла своего прекрасного принца, того, кто не разочарует ее и сможет оценить по достоинству, но…

Красивая сказка закончилась так же внезапно, как и началась. В один «прекрасный» день Уизли заявил, что им следует расстаться. У нее в тот миг как будто земля ушла из-под ног. Словно в ее сверкающий, солнечный мир ворвался какой-то вандал и одним метким ударом разрушил купол ее счастливой жизни, впустив за собой темноту и холод.

Билл был немногословен. Он собрал свои вещи и ушел из их съемной квартиры, оставив морально раздавленную Флер совершенно одну. Странно, но после его ухода она почему-то совсем не плакала. У нее просто не было на это сил. Ей казалось, что расставание с Биллом — это самое страшное горе, которое только могло с ней произойти.

Слезы пришли гораздо позже, когда не осталось больше сил терпеть давящее чувство в груди и пустоту комнат. Работа в банке потеряла всю прежнюю привлекательность, ведь делиться успехами и радостями стало просто не с кем.

Дни слились в серую массу без каких-либо просветов. Не хотелось ровным счетом ничего.

Флер никогда не пыталась тешить себя глупыми надеждами о том, что однажды Билл постучит в ее дверь и попросит разрешения вернуться. Она не хотела предаваться иллюзиями потому, что слишком хорошо понимала — подобное никогда не произойдет. Даже если это каким-то немыслимым образом и случилось бы, то Делакур никогда не приняла бы его назад. Билл разрушил их счастье, поставив недоверие и любовь на разные чаши весов, и сколько бы усилий они не прикладывали, как прежде быть уже не могло.

Вопреки всеобщим ожиданиям, Флер не покинула Орден Феникса после разрыва с Уизли. Многие недоумевали, зачем ей так сильно рисковать, если в Англии у нее не осталось ничего, за что стоило бы бороться. Чужая страна, чужие проблемы… Гораздо спокойнее было бы в ее солнечной Франции. Но отличительной чертой Флер являлось упрямство, и она никогда не искала легких путей. Посетив Англию перед Турниром Трех Волшебников, Делакур влюбилась в эту страну безоговорочно и бесповоротно. Билл стал в последующем лишь одним из якорей, удерживающих ее здесь.

Тем более Делакур, в отличие от многих других, прекрасно понимала, что война с Волдемортом на территории Британии — это только начало. Если он победит здесь, то не остановится на достигнутом. Ему нужен будет весь мир. Вся история жизни Волдеморта говорила о том, что его тщеславие не знает границ. Стать Властелином мира — куда более привлекательная перспектива, нежели управлять ничтожной по размерам Англией. Так или иначе, из страны начали бы эмигрировать волшебники и спустя несколько десятилетий ему просто некем было бы командовать. Попытаться задавить угрозу здесь — самый лучший вариант. Флер хотелось быть причастной к чему-то подобному. Но ей не нужны были какие-то почести или регалии, они никогда не имели для нее какого-то значения.

Борьбу многие представляли как сражения лицом к лицу с Пожирателями смерти, но это было не так. Очень многое оставалось за кулисами и местом действия становились кулуары Министерства Магии. Открытое противостояние еще не началось, но Флер предполагала, что подобное может произойти со дня на день. Достаточно было одной маленькой искры, чтобы всеобъемлющее пламя войны разгорелось и поглотило все на своем пути.

Смерть Дамблдора подкосила всех, кто разделял его идеи. Многие начали сомневаться в возможности победы над Пожирателями. Он был надеждой для многих волшебников, вселял уверенность в то, что на стороне света будет тот, кто сможет противостоять Волдеморту. А теперь этот мудрый старик лежит в своем склепе, под большой мраморной белой плитой. Имели ли его старания какой-либо смысл? Флер не представляла, каким образом Орден Феникса сможет справиться с угрозой, которая нависла над Англией.

Гоблины тоже пребывали в мрачном расположении духа. И это было вполне объяснимо. Они боялись прихода к власти Волдеморта не меньше, чем все остальные. Сейчас Министерство не вмешивалось в их дела и не принимало никаких законов для регулирования денежного оборота. Волдеморт вряд ли был бы столь либерален. Гоблинам вряд ли удалось бы запугать его или навязать выгодную для себя политику.

Дом на площади Гриммо все так же служил штабом Ордена Феникса, вот только собраний в нем больше уже никто не проводил. Его обитатели бесцельно шатались из комнаты в комнату, не зная, чем бы себя занять.

По сути, сейчас основные вопросы, которые решались в Ордене не были связаны с Пожирателями и Волдемортом вообще. На повестке дня стояла свадьба Билла и Нимфадоры.

Изначально, отношения Уизли и Тонкс очень удивили Делакур. Нимфадора была, по ее меркам, сплошной посредственностью, к тому же она постоянно умудрялась спотыкаться на ровном месте. Ей не хватало той пресловутой женственности. Но, несмотря на все это, Нимфадоре удавалось привлекать к себе внимание мужчин. Флер не раз замечала, какие взгляды бросал Ремус на Тонкс, когда думал, что за ним не наблюдают. Но видимо, Билл был более активным и не терзался сомнениями, как Люпин. Именно благодаря этому Уизли обошел Ремуса еще до того, как у того могло что-либо получиться с Нимфадорой.

Гарри и его друзья до бракосочетания Билла и Тонкс решили остаться в этом доме, но они ясно дали понять, что на седьмой курс точно не вернутся. В принципе, Флер предполагала что-то подобное. Вряд ли они смогут спокойно сидеть за школьными партами, зная, что в любую минуту их иллюзионный покой может быть разрушен.

Поттер довольно-таки сильно изменился. Его все воспринимали, как человека, который по своим взглядам на жизнь превосходил своих сверстников. Флер заметила это еще после первого испытания. Для четырнадцатилетнего подростка он слишком легко воспринял смертельную опасность, в которой оказался. Даже Делакур, которая знала о сложности турнира и изначально морально готовилась к трудностям, каждый раз испытывала сильный страх. Сейчас же Гарри будто бы вмиг превратился из подростка во взрослого собранного мужчину. Он больше не распылялся на пустые склоки, не вел себя импульсивно, как это было раньше. Теперь он часто молчал и наблюдал за окружающими или же читал какую-нибудь книгу из библиотеки Блэков. Гермиона всегда радовалась этому, тогда как Рон косился на своего друга с миной, которую никак нельзя было назвать одобрительной.

В один из вечеров Флер вновь пришла на площадь Гриммо, чтобы рассказать членам Ордена Феникса о том, что гоблины стали перевозить часть свободных средств в Египет. Делакур казалось, что они готовы вот-вот подняться со своих мест и вместе со всеми золотыми запасами бежать из Европы как можно дальше.

Билл так же подтвердил, что гоблины начали расширять свои хранилища в Азиатских странах. Последствия подобной активности было страшно даже представить.

Самой удивительной на мрачном фоне краха мирной жизни была всеобщая беззаботность, связанная с предстоящей свадьбой Уизли и Тонкс. Пожалуй, только Флер и Гарри не разделяли всеобщую атмосферу радости.

Было во всем этом нечто фальшивое, искусственное... Вся эта суета не выглядела прелюдией к чему-то действительно счастливому. Возможно, радость от предстоящего события испытывали только сами Билл и Тонкс, для остальных это было большой головной болью.

Молли Уизли не раз выказывала свое беспокойство о том, дойдет ли Тонкс, известная своей неуклюжестью, до алтаря безо всяких казусов.

Флер с удивлением заметила, что разговоры о свадьбе и подготовка к ней ничуть ее не задевали. Она не ощущала боли или беспокойства. Будто бы время подтерло ластиком ее чувства, оставив на их месте лишь призрачную дымку из воспоминаний, которые с каждым днем становились все бледнее и невыразительнее.

В один из вечеров сидя в старом шатком кресле в гостинной особняка Блэков, Флер все же озвучила вопрос, который беспокоил ее достаточно долго.

— Любовь сущег’cтвует? — произнесла она, глядя в пустоту перед собой.

Гарри, а он был единственным, кто помимо Делакур находился в комнате, задумчиво посмотрел на нее и отложил в сторону книгу о Темных искусствах, которую читал до этого.

— Она определенно есть, — уверенно произнес Поттер, будто бы располагал неопровержимыми доказательствами.

— Но тогда пог’чему не бывает так, чтобы раз и навсег’да?!

Во взгляде Поттера промелькнуло понимание.

— Я не могу назвать себя экспертом в области отношений, но мне кажется, что любовь похожа на костер. Если мы поддерживаем горение, то не будем нуждаться в других источниках тепла, — Гарри потер переносицу и поправил очки. — Мы учимся тому, как не пострадать от огня, как не затушить его... Нам нужен опыт предыдущих отношений, чтобы правильно построить новые. Я не силен во всех этих сравнительных образах, думаю, Гермиона выразилась бы яснее.

Флер лишь покачала головой.

— Я поняла, что ты имел в виду. Просто мне каг’жется, что это непга’вильно, что такое высокое чуг’вство имеет свой срок годности. Это как-то обег’сценивает его!

Гарри нахмурился и провел рукой по бархатной обивке дивана.

— Любовь не может уйти полностью. Она всегда что-то оставляет за собой. То, что проходит бесследно — это страсть, влюбленность, влечение, симпатия, похоть, но никак не любовь. Вообще, ты воспринимаешь только романтическую составляющую этого чувства, но оно многогранно. Есть родительская любовь, а есть и братская...

Отсветы огня отражались на паркете. Флер, опустив голову, наблюдала за этими вспышками.

— Я просто не могу понять, почему г’столь любимые люди пог’степенно уходят из нашей памяти?! Почему забываются их черты и стираются из памяти во’гспоминания, хотя тебе каг'жется, что они с тобой наве’чно и что нет ничего сильнее, чем эти чувства?

Из очага раздался громкий треск. Гарри подошел к камину и снял с полки маленькую фотографию в черной рамке. На ней был изображен смеющийся парень, который сидел на мотоцикле. Поттер некоторое время покрутил снимок в руках, а потом протянул его Флер.

— Это Сириус в молодости, — тихо произнес он. — Я всегда буду его помнить, так же, как и Седрика, как и всех, кто отдал свою жизнь в этих войнах. Но Флер, ты просто не можешь даже себе представить, насколько сильна боль потери. Если бы она не утихла, то я просто сошел бы с ума.

— Приг’чем здесь это?

— Просто не стоит забывать о том, что обратная сторона Любви — отнюдь не ненависть или забвение. Это боль, которая разрушает нас изнутри. Боль, от которой тлеет Любовь, та, что пишется с большой буквы. Та, что не имеет границ и прошедшего времени. И именно она положит конец этой войне…

— Ты, пра’гда, веришь в это? — Флер удивленно посмотрела на Гарри.

— Да, ведь именно благодаря любви я жив, — взгляд Делакур неосознанно потянулся к шраму на лбу, скрытому густой челкой.

Флер никогда не думала, что Поттер может так хорошо разбираться в чувствах. Он не был похож на того, кто в состоянии разложить содержимое чьей-то души по полочкам. Гарри удивлял ее все сильнее с каждым разом. В Ордене и от Билла она не раз слышала о том, что жизнь Гарри нельзя было назвать легкой или беззаботной. Хотя, если честно, многое в его прошлом располагало к тому, чтобы вырос очень агрессивный, ненавидящий мир юноша. Но вместо этого он был доброжелательным и открытым. Казалось, что он в будущем мог бы с легкостью стать таким же всепрощающим, как и Дамблдор, и не растерять свою веру в людей. Флер не знала, как он мог оставаться столь наивным.

Поттер был весьма интересным молодым человеком. Таинственным, непредсказуемым, честным, справедливым и готовым всегда придти на помощь. Теперь же в нем появилась взрослая мудрость. Та, что обычно приходит к людям в зрелом возрасте. С ним можно было долго общаться, но не знать, что творится на самом деле в его душе. Кроме того, он был уже сформировавшейся личностью со своими принципами и взглядом на мир. Флер всегда привлекали именно такие парни. Возможно, она подсознательно искала у них защиты от сложностей окружающего мира.

И чем больше Делакур узнавала о Поттере, тем сильнее было ее желание понять его до конца. Гарри заслуживал уважения и вызывал у нее симпатию еще с тех времен, когда он вынес на берег ее сестру из озера во втором испытании в Турнире Трех Волшебников.

— Гарри, давай встрег’чаться, — неожиданно даже для самой себя предложила Делакур. Вообще, обычно парни бегали за ней, а она благосклонно улыбалась им, принимая их ухаживания, а после уже делала свой выбор. Но сейчас все было иначе.

Ее предложение было импульсивным и весьма спонтанным, но она ничего не могла подделать с собой. Сейчас ей было слишком любопытно, узнать Гарри, как человека. Для нее он представлял собой нерешенную увлекательную логическую задачу. Она не знала, во что ей выльется подобное предложение, и уж тем более не имела ни малейшего понятия, куда могут завести их отношения. Но отступать было некуда, потому она просто замерла в ожидании ответа.

На самом деле, Флер предполагала, что Гарри должен был бы обрадоваться подобному предложению, но ее очень удивил колючий взгляд Поттера, с которым было встречено это предложение.

— Я не собираюсь быть твоим лекарством от былых привязанностей, — его голос был холоден и немного резок. — Да и в любом случае, у меня есть свое задание в этой войне.

Флер дернулась от этого как от пощечины.

— Постой, ты непраг’вильно все понял! — она почувствовала желание объясниться. — Ты просто очень интересен мне. Да и сейчас все так нестаг’бильно… Я не говорю о том, что наши отношения перерастут во что-то серье’зное, но давай просто попрог’буем лучше узнать друг друга.

Гарри какое-то время изучающее смотрел на нее. Флер даже стало не по себе от взгляда пронзительных зеленых глаз. Через какое-то время выражение на его лице смягчилось.

— Хорошо, — произнес он. — Давай попробуем, хотя с моей стороны это весьма эгоистично, я не так давно расстался с Джинни, впрочем, наши отношения с ней исчерпали себя, — Поттер снял свои очки и протер их нижней частью майки. — И, Флер, не ищи во мне черт Билла. Я не он, и никогда не смогу его заменить.

Миссис Уизли выглянула из кухни и громко прокричала о том, что ужин готов. Гарри поднялся со своего места и направился в столовую. Флер же осталась сидеть в кресле, пытаясь понять, зачем она предложила встречаться человеку, к которому не испытывала ничего большего, чем симпатию, да и к тому же, который был младше ее на три года.