Vivamus mi (гет)

На самом деле, забыть человека не так уж сложно. Сначала в нашей памяти стирается его четкий образ. Он размывается, и в итоге остается лишь малознакомый силуэт. Постепенно, незаметно исчезают и воспоминания о разговорах с этим человеком, о его поведении и реакциях. Подлинные эмоции тоже уходят, их подменяют собой лишь бледные тени былого.

Большую роль играет время. Чем ближе был нам человек, тем дольше его облик хранится в памяти. На самом деле, фраза «Время лечит» не совсем правильная. Оно не способно исцелять души, лишь притуплять остроту болевых ощущений. Как с глубоким порезом: вначале он саднит и кровоточит, а затем неприятные проявления проходят, и на его месте остается только едва заметный шрам. Этот процесс неизбежен и необходим. Иначе, мы никогда не смогли бы отпустить кого-либо от себя: ни мертвых, ни живых.

Флер мечтала проснуться в один прекрасный день и осознать, что больше не вспоминает о больших сильных руках, которые обнимали ее, казалось бы, целую вечность назад. Чтобы не было глупого желания вновь увидеть голубые глаза полные щемящей нежности по отношению к ней. Чтобы не вспоминать счастливого лица с множеством веснушек. Чтобы ее… их прошлое осталось где-то далеко позади и больше не беспокоило, не соблазняло попытаться все вернуть назад. Потому что уже никогда ничего не будет как прежде.

Билл ушел от нее. Наверное, миссис Уизли была на седьмом небе от счастья, узнав это. Ведь Тонкс, на ее взгляд, гораздо лучше подходит для кандидатуры на роль невестки. На Флер же она всегда смотрела свысока. И никого не волновало, что творилось в душе самой Делакур.

Почему-то все вокруг нее полагали, что если девушка блондинка, да и к тому же красивая, то она обязательно должна быть глупой и меркантильной. Ее постоянно пытались чем-то купить: деньгами, драгоценностями, своим положением...

Флер казалось, что Билл — единственный, кто не воспринимал ее как куклу. Она была уверена, что наконец-то нашла своего прекрасного принца, того, кто не разочарует ее и сможет оценить по достоинству, но…

Красивая сказка закончилась так же внезапно, как и началась. В один «прекрасный» день Уизли заявил, что им следует расстаться. У нее в тот миг как будто земля ушла из-под ног. Словно в ее сверкающий, солнечный мир ворвался какой-то вандал и одним метким ударом разрушил купол ее счастливой жизни, впустив за собой темноту и холод.

Билл был немногословен. Он собрал свои вещи и ушел из их съемной квартиры, оставив морально раздавленную Флер совершенно одну. Странно, но после его ухода она почему-то совсем не плакала. У нее просто не было на это сил. Ей казалось, что расставание с Биллом — это самое страшное горе, которое только могло с ней произойти.

Слезы пришли гораздо позже, когда не осталось больше сил терпеть давящее чувство в груди и пустоту комнат. Работа в банке потеряла всю прежнюю привлекательность, ведь делиться успехами и радостями стало просто не с кем.

Дни слились в серую массу без каких-либо просветов. Не хотелось ровным счетом ничего.

Флер никогда не пыталась тешить себя глупыми надеждами о том, что однажды Билл постучит в ее дверь и попросит разрешения вернуться. Она не хотела предаваться иллюзиями потому, что слишком хорошо понимала — подобное никогда не произойдет. Даже если это каким-то немыслимым образом и случилось бы, то Делакур никогда не приняла бы его назад. Билл разрушил их счастье, поставив недоверие и любовь на разные чаши весов, и сколько бы усилий они не прикладывали, как прежде быть уже не могло.

Вопреки всеобщим ожиданиям, Флер не покинула Орден Феникса после разрыва с Уизли. Многие недоумевали, зачем ей так сильно рисковать, если в Англии у нее не осталось ничего, за что стоило бы бороться. Чужая страна, чужие проблемы… Гораздо спокойнее было бы в ее солнечной Франции. Но отличительной чертой Флер являлось упрямство, и она никогда не искала легких путей. Посетив Англию перед Турниром Трех Волшебников, Делакур влюбилась в эту страну безоговорочно и бесповоротно. Билл стал в последующем лишь одним из якорей, удерживающих ее здесь.

Тем более Делакур, в отличие от многих других, прекрасно понимала, что война с Волдемортом на территории Британии — это только начало. Если он победит здесь, то не остановится на достигнутом. Ему нужен будет весь мир. Вся история жизни Волдеморта говорила о том, что его тщеславие не знает границ. Стать Властелином мира — куда более привлекательная перспектива, нежели управлять ничтожной по размерам Англией. Так или иначе, из страны начали бы эмигрировать волшебники и спустя несколько десятилетий ему просто некем было бы командовать. Попытаться задавить угрозу здесь — самый лучший вариант. Флер хотелось быть причастной к чему-то подобному. Но ей не нужны были какие-то почести или регалии, они никогда не имели для нее какого-то значения.

Борьбу многие представляли как сражения лицом к лицу с Пожирателями смерти, но это было не так. Очень многое оставалось за кулисами и местом действия становились кулуары Министерства Магии. Открытое противостояние еще не началось, но Флер предполагала, что подобное может произойти со дня на день. Достаточно было одной маленькой искры, чтобы всеобъемлющее пламя войны разгорелось и поглотило все на своем пути.

Смерть Дамблдора подкосила всех, кто разделял его идеи. Многие начали сомневаться в возможности победы над Пожирателями. Он был надеждой для многих волшебников, вселял уверенность в то, что на стороне света будет тот, кто сможет противостоять Волдеморту. А теперь этот мудрый старик лежит в своем склепе, под большой мраморной белой плитой. Имели ли его старания какой-либо смысл? Флер не представляла, каким образом Орден Феникса сможет справиться с угрозой, которая нависла над Англией.

Гоблины тоже пребывали в мрачном расположении духа. И это было вполне объяснимо. Они боялись прихода к власти Волдеморта не меньше, чем все остальные. Сейчас Министерство не вмешивалось в их дела и не принимало никаких законов для регулирования денежного оборота. Волдеморт вряд ли был бы столь либерален. Гоблинам вряд ли удалось бы запугать его или навязать выгодную для себя политику.

Дом на площади Гриммо все так же служил штабом Ордена Феникса, вот только собраний в нем больше уже никто не проводил. Его обитатели бесцельно шатались из комнаты в комнату, не зная, чем бы себя занять.

По сути, сейчас основные вопросы, которые решались в Ордене не были связаны с Пожирателями и Волдемортом вообще. На повестке дня стояла свадьба Билла и Нимфадоры.

Изначально, отношения Уизли и Тонкс очень удивили Делакур. Нимфадора была, по ее меркам, сплошной посредственностью, к тому же она постоянно умудрялась спотыкаться на ровном месте. Ей не хватало той пресловутой женственности. Но, несмотря на все это, Нимфадоре удавалось привлекать к себе внимание мужчин. Флер не раз замечала, какие взгляды бросал Ремус на Тонкс, когда думал, что за ним не наблюдают. Но видимо, Билл был более активным и не терзался сомнениями, как Люпин. Именно благодаря этому Уизли обошел Ремуса еще до того, как у того могло что-либо получиться с Нимфадорой.

Гарри и его друзья до бракосочетания Билла и Тонкс решили остаться в этом доме, но они ясно дали понять, что на седьмой курс точно не вернутся. В принципе, Флер предполагала что-то подобное. Вряд ли они смогут спокойно сидеть за школьными партами, зная, что в любую минуту их иллюзионный покой может быть разрушен.

Поттер довольно-таки сильно изменился. Его все воспринимали, как человека, который по своим взглядам на жизнь превосходил своих сверстников. Флер заметила это еще после первого испытания. Для четырнадцатилетнего подростка он слишком легко воспринял смертельную опасность, в которой оказался. Даже Делакур, которая знала о сложности турнира и изначально морально готовилась к трудностям, каждый раз испытывала сильный страх. Сейчас же Гарри будто бы вмиг превратился из подростка во взрослого собранного мужчину. Он больше не распылялся на пустые склоки, не вел себя импульсивно, как это было раньше. Теперь он часто молчал и наблюдал за окружающими или же читал какую-нибудь книгу из библиотеки Блэков. Гермиона всегда радовалась этому, тогда как Рон косился на своего друга с миной, которую никак нельзя было назвать одобрительной.

В один из вечеров Флер вновь пришла на площадь Гриммо, чтобы рассказать членам Ордена Феникса о том, что гоблины стали перевозить часть свободных средств в Египет. Делакур казалось, что они готовы вот-вот подняться со своих мест и вместе со всеми золотыми запасами бежать из Европы как можно дальше.

Билл так же подтвердил, что гоблины начали расширять свои хранилища в Азиатских странах. Последствия подобной активности было страшно даже представить.

Самой удивительной на мрачном фоне краха мирной жизни была всеобщая беззаботность, связанная с предстоящей свадьбой Уизли и Тонкс. Пожалуй, только Флер и Гарри не разделяли всеобщую атмосферу радости.

Было во всем этом нечто фальшивое, искусственное... Вся эта суета не выглядела прелюдией к чему-то действительно счастливому. Возможно, радость от предстоящего события испытывали только сами Билл и Тонкс, для остальных это было большой головной болью.

Молли Уизли не раз выказывала свое беспокойство о том, дойдет ли Тонкс, известная своей неуклюжестью, до алтаря безо всяких казусов.

Флер с удивлением заметила, что разговоры о свадьбе и подготовка к ней ничуть ее не задевали. Она не ощущала боли или беспокойства. Будто бы время подтерло ластиком ее чувства, оставив на их месте лишь призрачную дымку из воспоминаний, которые с каждым днем становились все бледнее и невыразительнее.

В один из вечеров сидя в старом шатком кресле в гостинной особняка Блэков, Флер все же озвучила вопрос, который беспокоил ее достаточно долго.

— Любовь сущег’cтвует? — произнесла она, глядя в пустоту перед собой.

Гарри, а он был единственным, кто помимо Делакур находился в комнате, задумчиво посмотрел на нее и отложил в сторону книгу о Темных искусствах, которую читал до этого.

— Она определенно есть, — уверенно произнес Поттер, будто бы располагал неопровержимыми доказательствами.

— Но тогда пог’чему не бывает так, чтобы раз и навсег’да?!

Во взгляде Поттера промелькнуло понимание.

— Я не могу назвать себя экспертом в области отношений, но мне кажется, что любовь похожа на костер. Если мы поддерживаем горение, то не будем нуждаться в других источниках тепла, — Гарри потер переносицу и поправил очки. — Мы учимся тому, как не пострадать от огня, как не затушить его... Нам нужен опыт предыдущих отношений, чтобы правильно построить новые. Я не силен во всех этих сравнительных образах, думаю, Гермиона выразилась бы яснее.

Флер лишь покачала головой.

— Я поняла, что ты имел в виду. Просто мне каг’жется, что это непга’вильно, что такое высокое чуг’вство имеет свой срок годности. Это как-то обег’сценивает его!

Гарри нахмурился и провел рукой по бархатной обивке дивана.

— Любовь не может уйти полностью. Она всегда что-то оставляет за собой. То, что проходит бесследно — это страсть, влюбленность, влечение, симпатия, похоть, но никак не любовь. Вообще, ты воспринимаешь только романтическую составляющую этого чувства, но оно многогранно. Есть родительская любовь, а есть и братская...

Отсветы огня отражались на паркете. Флер, опустив голову, наблюдала за этими вспышками.

— Я просто не могу понять, почему г’столь любимые люди пог’степенно уходят из нашей памяти?! Почему забываются их черты и стираются из памяти во’гспоминания, хотя тебе каг'жется, что они с тобой наве’чно и что нет ничего сильнее, чем эти чувства?

Из очага раздался громкий треск. Гарри подошел к камину и снял с полки маленькую фотографию в черной рамке. На ней был изображен смеющийся парень, который сидел на мотоцикле. Поттер некоторое время покрутил снимок в руках, а потом протянул его Флер.

— Это Сириус в молодости, — тихо произнес он. — Я всегда буду его помнить, так же, как и Седрика, как и всех, кто отдал свою жизнь в этих войнах. Но Флер, ты просто не можешь даже себе представить, насколько сильна боль потери. Если бы она не утихла, то я просто сошел бы с ума.

— Приг’чем здесь это?

— Просто не стоит забывать о том, что обратная сторона Любви — отнюдь не ненависть или забвение. Это боль, которая разрушает нас изнутри. Боль, от которой тлеет Любовь, та, что пишется с большой буквы. Та, что не имеет границ и прошедшего времени. И именно она положит конец этой войне…

— Ты, пра’гда, веришь в это? — Флер удивленно посмотрела на Гарри.

— Да, ведь именно благодаря любви я жив, — взгляд Делакур неосознанно потянулся к шраму на лбу, скрытому густой челкой.

Флер никогда не думала, что Поттер может так хорошо разбираться в чувствах. Он не был похож на того, кто в состоянии разложить содержимое чьей-то души по полочкам. Гарри удивлял ее все сильнее с каждым разом. В Ордене и от Билла она не раз слышала о том, что жизнь Гарри нельзя было назвать легкой или беззаботной. Хотя, если честно, многое в его прошлом располагало к тому, чтобы вырос очень агрессивный, ненавидящий мир юноша. Но вместо этого он был доброжелательным и открытым. Казалось, что он в будущем мог бы с легкостью стать таким же всепрощающим, как и Дамблдор, и не растерять свою веру в людей. Флер не знала, как он мог оставаться столь наивным.

Поттер был весьма интересным молодым человеком. Таинственным, непредсказуемым, честным, справедливым и готовым всегда придти на помощь. Теперь же в нем появилась взрослая мудрость. Та, что обычно приходит к людям в зрелом возрасте. С ним можно было долго общаться, но не знать, что творится на самом деле в его душе. Кроме того, он был уже сформировавшейся личностью со своими принципами и взглядом на мир. Флер всегда привлекали именно такие парни. Возможно, она подсознательно искала у них защиты от сложностей окружающего мира.

И чем больше Делакур узнавала о Поттере, тем сильнее было ее желание понять его до конца. Гарри заслуживал уважения и вызывал у нее симпатию еще с тех времен, когда он вынес на берег ее сестру из озера во втором испытании в Турнире Трех Волшебников.

— Гарри, давай встрег’чаться, — неожиданно даже для самой себя предложила Делакур. Вообще, обычно парни бегали за ней, а она благосклонно улыбалась им, принимая их ухаживания, а после уже делала свой выбор. Но сейчас все было иначе.

Ее предложение было импульсивным и весьма спонтанным, но она ничего не могла подделать с собой. Сейчас ей было слишком любопытно, узнать Гарри, как человека. Для нее он представлял собой нерешенную увлекательную логическую задачу. Она не знала, во что ей выльется подобное предложение, и уж тем более не имела ни малейшего понятия, куда могут завести их отношения. Но отступать было некуда, потому она просто замерла в ожидании ответа.

На самом деле, Флер предполагала, что Гарри должен был бы обрадоваться подобному предложению, но ее очень удивил колючий взгляд Поттера, с которым было встречено это предложение.

— Я не собираюсь быть твоим лекарством от былых привязанностей, — его голос был холоден и немного резок. — Да и в любом случае, у меня есть свое задание в этой войне.

Флер дернулась от этого как от пощечины.

— Постой, ты непраг’вильно все понял! — она почувствовала желание объясниться. — Ты просто очень интересен мне. Да и сейчас все так нестаг’бильно… Я не говорю о том, что наши отношения перерастут во что-то серье’зное, но давай просто попрог’буем лучше узнать друг друга.

Гарри какое-то время изучающее смотрел на нее. Флер даже стало не по себе от взгляда пронзительных зеленых глаз. Через какое-то время выражение на его лице смягчилось.

— Хорошо, — произнес он. — Давай попробуем, хотя с моей стороны это весьма эгоистично, я не так давно расстался с Джинни, впрочем, наши отношения с ней исчерпали себя, — Поттер снял свои очки и протер их нижней частью майки. — И, Флер, не ищи во мне черт Билла. Я не он, и никогда не смогу его заменить.

Миссис Уизли выглянула из кухни и громко прокричала о том, что ужин готов. Гарри поднялся со своего места и направился в столовую. Флер же осталась сидеть в кресле, пытаясь понять, зачем она предложила встречаться человеку, к которому не испытывала ничего большего, чем симпатию, да и к тому же, который был младше ее на три года.

Наверное, то, что Гарри ее парень, Флер в первый раз по-настоящему ощутила тогда, когда во время нападения Пожирателей смерти на «Нору» во время свадьбы он первым делом отправил ее на Площадь Гриммо. Поттер объяснил свои действия тем, что им нужен тот, кто сможет оказать раненым первую помощь, но Делакур понимала, что это была попытка защитить ее.

После этого под чужой личиной он вернулся назад в «Нору», сражаться и помогать другим выбраться из того ада, что начался там.

Ей было приятно почувствовать себя для кого-то столь важной, и в тоже время на миг проскользнула обида: неужели она ни на что не способна, если ее сразу отправили сюда?!

Но подобные мысли сразу покинули ее голову, когда она увидела, как бледный Билл нес на руках не подающую признаков жизни Тонкс. Ее некогда белое платье теперь казалось красным, так много крови было пролито на него.

Флер казалось, что Билл вообще не понимал, что происходит вокруг него. Его остекленевшие глаза мерцали, но он не мог выговорить ни одного слова.

— Клади ее на диг’ван, — скомандовала Делакур, доставая Кроветворное зелье из ларца и, заметив, что Уизли не сдвинулся ни на шаг, добавила чуть резче. — Немедг’ленно!

Окрик наконец-то подействовал на него. Билл на негнущихся ногах подошел к дивану и, опустив на него свою невесту, сел рядом на пол.

Раны были глубокими. С подобным Флер сталкивалась первый раз. Обычные заживляющие заклинания и зелья не действовали. Делакур растеряно посмотрела на бинты, лежащие перед ней на коленях. Она совершенно не знала, что делать дальше. Билл тоже испробовал все известные ему заклинания, но ничего не изменялось. Кровь уже не текла так интенсивно, но все равно продолжала сочиться, забирая с каждой каплей жизнь из Тонкс.

Члены Ордена постепенно прибывали на Гриммо, но Рона, Гермионы и Гарри до сих пор не было.

— Может быть, зашьем раны? — предложил Артур Уизли. — Так делают в маггловской медицине. Я не уверен, что мы сможет придумать что-то еще.

— Нет! — воскликнул Билл со своего места. — Если это совсем убьет ее?!

На крыльце раздался хлопок аппарации и через несколько секунд в гостиную вбежал Гарри.

— Ее ранил Снейп? — спросил он, после того как увидел раны на теле Тонкс.

— Да! Этот мерзавец! — воскликнул Билл и ударил кулаком по полу. — Клянусь, я убью его!

Гарри достал из-за пояса палочку и тихо прошептал какое-то заклинание. Раны тут же начали затягиваться, а кровотечение остановилось. Билл смотрел на него с таким выражением, будто бы ему довелось увидеть нечто священное.

— Сейчас дайте ей как можно больше кроветворного.

Флер тут же кинулась к саквояжу и вытащила оттуда еще несколько пузырьков. После того, как зелье было влито в Тонкс, чрезмерная бледность стала покидать ее лицо.

— Пойдем, тебе стоит отдохнуть, — Гарри потянул ее за собой, не слушая никаких возражений.

На самом деле, совершенно не хотелось противиться чему-либо. Флер чувствовала, что тугой узел внутри нее, состоящий из страха и напряжения, начал распускаться. Ноги внезапно стали ватными, и она не передвигала их, а чуть ли не волокла за собой.

Впервые на ее глазах едва не погиб человек. Более того, он не был абстрактным незнакомцем, а практически близким товарищем. Все прежние чувства ревности, зависти или чего-то подобного были тут же забыты.

Белое платье и кровь… Много крови…

Флер зажала себе рот ладонью. По телу прошла дрожь, а за ней последовал рвотный спазм.

Крепкие руки Гарри удержали ее, не дав рухнуть на пол. Часть того, что она съела на празднике, покинуло ее желудок. Было стыдно за подобную демонстрацию слабости. Делакур покосилась на Поттера, ожидая увидеть на его лице что-то похожее на отвращение, но он смотрел на нее сочувствующе. Гарри тихо прошептал заклинание и очистил пол, а потом помог Флер дойти до кровати.

Они находились в комнате Поттера, которая когда-то принадлежала Сириусу. На стенах висели плакаты, которые остались здесь со времен разгульной молодости Блэка. В углу комнаты были свалены школьные вещи Гарри. Среди них особенно выделялась его метла. Флер вопросительно посмотрела на Поттера.

— Сегодня тебе будет лучше остаться у меня, — начал объяснять Гарри, но тут же, поняв всю двусмысленность фразы, всплеснул руками. — В смысле, мне кажется, что тебе сегодня будет страшно спать одной. Я не имел в виду ничего такого.

Делакур слабо улыбнулась и с благодарностью сжала его руку.

— Спаг’сибо. Скорее все’го, мне дей’гствительно сегодня будут сниться ког’шмары.

— Я тоже испугался сегодня, — Гарри подошел к своему шкафу и достал оттуда одну из своих маек, а после кинул ее на кровать. — Думаю, тебе лучше переодеться. Твоя одежда грязная, на ней кровь и…

— Часть содег’ржимого моего желудка, — закончила за него Флер. — Спа’сибо, ты очень предусмо’трителен.

Подобная растерянность не была свойственна Делакур. Ее вообще можно было бы назвать девушкой с хваткой. Она всегда просчитывала все наперед, планировала несколько вариантов развития событий и продумывала все мелочи. Гоблины взяли ее на работу в стратегический экономический отдел далеко не за ее красоту. Видимо, события сегодняшнего дня совсем выбили ее из колеи.

— Я отвернусь, не волнуйся. Да и мне следует сменить одежду.

— Думаю, что ничего страг’шного нет в том, что ты уви’дел бы мое тело, — Флер стянула с себя блузку и бросила ее на стул, стоящий рядом с кроватью. — В конце концов, мы же встрег’чаемся.

— Встречаемся, — спокойно произнес Гарри. — Но наши отношения не зашли еще настолько далеко, чтобы мы могли без всякого стеснения делить одну постель во всех смыслах это слова.

— Ты девг’ственник? — напрямую спросила Флер.

— Да, — чуть смущенно ответил Гарри и добавил, как бы оправдываясь. — Мне только исполнилось семнадцать!

Флер тихо засмеялась.

— Ты неог’бычный парень. Думаю, благодаря твоей попуг’лярности ты мог бы менять девушек как пег’чатки чуть ли не каждую ночь, но ты не делал подобного. Это о мно’гом гово’рит.

— Полагаю, что ты считаешь меня идиотом, — Гарри потянулся. — В любом случае, я не против, если ты действительно так думаешь.

Делакур пододвинула к себе подушку и несколько раз ударила по ней кулаком, тщетно пытаясь взбить ее.

— Мне скорее ка’жется, что ты мы’слишь нес’колько старомодно, — Флер сдула прядку со своего лица.

Гарри все еще стоял лицом к шкафу, хотя уже успел переодеться и ненароком показать девушке свои светлые боксеры, которые от времени потеряли свою прежнюю белизну и стали скорее серого цвета.

— Возможно, — Поттер пожал плечами. — Это лишь мое мнение, но полагаю, что подобные вещи стоит делать только по любви.

Флер улыбнулась, услышав это заявление.

— Ты так на’ивен… Что есть такое лю’бовь? Например, мы с Биллом какое-то время были у’верены, что между нами самые что ни на есть све’тлые и чистые чувства. А что в итоге? Под венец он повел не меня, — пробормотала она. — Можешь уже повора’чиваться и идти ло’житься. Я успешно спраг’вилась с переодеванием.

Гарри с силой захлопнул дверцу многострадального шкафа и протопал к кровати.

— Иногда наши чувства угасают или меняют полярность, но это не значит, что то, что было в прошлом, — неправда или фальшивка. Мы уже обсуждали это.

Флер шмыгнула носом.

— Но мне было так бо’льно!

Поттер присел на край кровати и ласково провел по волосам девушки.

— Все через это проходят. Мы терпим горечь разлук, разочаровываемся в друзьях или в ком-то из собственного окружения. И часто дело не в том, что человек, который был рядом с нами, плохой, а в том, что наши ожидания относительно того, каким мы хотим его видеть, расходятся с реальностью, которую имеем. Легче всего относиться ко всему, как к получению опыта, который позволяет развиваться дальше. Да и требовать от окружающих многого также не стоит, чтобы не разочароваться, если не получишь желаемого.

— Но разве тебя уст’раивает то, что в итоге ты можешь оста’ться ни с чем? — Флер приподнялась на локте и потянула Поттера за рукав пижамы, призывая наконец-то улечься.

— Я всегда довольствовался малым и не смотрел далеко вперед. Человеку, у которого может и не быть будущего, жить настоящим проще всего.

Поттер послушно вытянулся на своей части кровати и призвал с журнального столика большой пузатый флакон и маленький мерный стаканчик.

— Что это?

— Зелье Сна без сновидений. Полагаю, Волдеморт сегодня может подкинуть несколько кошмаров. Не хотелось бы перебудить всех своими криками. Думаю, что после сегодняшнего тебе тоже не помешает принять его.

Флер согласно кивнула и, подождав, пока Гарри отмерил необходимую дозу, поглотила зелье залпом.

— Ты бои’шься Пожирателей? — через несколько минут после того, как Поттер погасил свет, тихо спросила Флер.

— Нет, — уверенно ответил Гарри. — Но я порой опасаюсь их действий. Убивать людей ради забавы — это так мерзко. Им же кажется, что подобное делает их богами.

Девушка чуть поежилась и заерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Гарри какое-то время лежал спокойно, но, видимо, устав от постоянной возни под боком, решительно повернулся к Флер лицом и обнял одной рукой, немного пододвинув Делакур к себе.

Тепло чужого тела было необычайно приятным. Флер посильнее прижалась к Поттеру, наконец-то обретая спокойствие. Она хотела спросить его о том, есть ли жертвы среди гостей, которые были на свадьбе, но вопрос как-то сам собой отошел на задний план.

Вскоре Гарри уснул, а следом за ним и она сама.

* * *

На следующее утро их разбудил Билл, который пришел, чтобы позвать Гарри на собрание Ордена. Если он и был удивлен тому, что увидел Флер в кровати Поттера, то вида совсем не подал.

Темные круги под глазами явно указывали на то, что ему не удалось ни минуты отдохнуть за ночь.

За завтраком стояла тишина. У некоторых были красные глаза. Гермиона листала какую-то книгу, Рон же, сидящий рядом с ней, читал газету. Гарри предпочел занять место справа от друга, чтобы тоже успеть изучить прессу.

Флер села напротив него и пододвинула к себе тарелку с кашей, которая оказалась переслащенной. Видимо, миссис Уизли так сильно нервничала, что совершенно не следила за тем, что добавляла в кастрюлю.

— Как себя чувствует Тонкс? — вежливо поинтересовался Гарри.

— Уже пришла в себя, — на лице Билла промелькнула улыбка. — Правда, она очень слаба. Такую сильную кровопотерю даже с помощью зелий так сразу не восполнить. Сейчас ей нужен покой и отдых.

— Я рад, что все обошлось, — с явным облегчением произнес Поттер.

Флер тоже слабо улыбнулась. Она хотела навестить Тонкс, но в тоже время ей было не совсем удобно сделать это.

В газете писали, что нападение на свадьбу было совершено только потому, что Министерство пыталось поймать двух опасных преступников: Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер.

Имя Рона в статье не упоминалось вовсе. Также в Пророке опубликовали указ о том, что в школу могут вернуться только те ученики, у которых есть родители волшебники. Это закрывало доступ в Хогвартс всем магглорожденным.

— Похоже, всем нам можно будет выйти на работу, — заметил Билл. — Скорее всего, нас не арестуют, но вот слежку установят точно.

— Согласен, — Кингсли нахмурился. — Всем необходимо быть крайне осторожными и подготовьте себе портключи, которые помогут скрыться в случае опасности.

Фред и Джордж переглянулись между собой.

— Мы можем этим заняться. Боюсь, что нас могут начать преследовать одними из первых. Наши шутки слишком неугодны новой политике.

Ложка выпала из ослабевших рук Молли Уизли. Она испуганно посмотрела на своих детей. На ее лице был ни с чем не сравнимый ужас и страх.

Флер понимала ее. Она сама очень часто ловила себя на мысли, что очень рада, что ее родители и сестра находятся во Франции и пока что далеки от войны.

— Полагаю, что сейчас опасная ситуация для Рона, — внезапно сказал Гарри. — Ему ни в коем случае нельзя в Хогвартс, из него попытаются вытащить всю возможную информацию. Уверен, что его будут пытать.

Некоторые из присутствующих за столом вздрогнули, в том числе и Гермиона. Поттер же, как ни в чем не бывало, продолжил:

— Если Рон не приедет в школу, то под удар попадет вся семья Уизли. Нам необходимо придумать что-то, что выглядело бы как уважительная причина отсутствия на занятиях.

Мистер Артур кашлянул и улыбнулся.

— Кажется, у меня есть идея, как приспособить упыря на нашем чердаке. Правда, мне потребуется помощь Билла.

— Хорошо, теперь нам стоит решить вопрос о связи. Всем нам некоторое время будет опасно собираться здесь. Лучше чуть-чуть подождать, но обмен информацией необходим. Предлагаю пользоваться зеркалами, на которые будут наложены Протеевы чары. Наличие чего-то подобного у женщин не привлечет внимания, мужчинам же будет необходимо как-то замаскировать эти вещи. Мы это обсудили с Гермионой вчера. К сегодняшнему утру она уже все подготовила.

Грейнджер кивнула и начала вытаскивать из своей бисерной сумочки маленькие тонкие зеркала размером чуть превышающие большую пуговицу.

— Чтобы активировать их, вам потребуется пароль, — объяснила Грейнджер. — В этом месяце он будет «Ванильный щербет Дамблдора». После вам необходимо прикоснуться волшебной палочкой к уголкам, а потом к центру зеркала.

— Хитро придумано, — Кингсли покрутил зеркало.

Гермиона смущенно зарделась от похвалы.

— Если вам нужно что-то сообщить, то напишите об этом на задней стенке зеркала волшебной палочкой, если же потребуется связаться с кем-то определенным, то шепните его имя. Если потребуется что-то сообщить всем, то скажите: «Дамблдор жив». Это подаст сигнал о том, что кто-то пытается связаться с каждым членом Ордена. Зеркало должно сильно нагреться и еще вы почувствуете покалывание.

Флер внимательно слушала, глядя за остальными членами Ордена. Люпин одобрительно кивал после каждой интересной высказанной мысли, Кингсли зачаровывал зеркало так, чтобы оно выглядело как африканский амулет. Остальные смотрели на свои экземпляры с некоторым недоверием и осторожностью.

— Полагаю, это наиболее безопасный способ связи для нас всех в сложившейся ситуации, — после долгого молчания изрек Дедалус Дингл.

— Согласен, — подтвердил Кингсли. — Всем стоит быть внимательными и осмотрительными. Не забывайте о возможной слежке. Не выделяйтесь, ведите себя как можно естественней.

Согласившись с этим, все начали расходиться. Флер тоже отправилась в Гриннготс, но на душе у нее еще никогда не было так тяжело…

* * *

Старые часы, висевшие на стене напротив кровати, тихо тикали, отсчитывая убегающие минуты. В маленькой квартирке, находящейся неподалеку от Косой аллеи, Флер проводила практически все свое время.

Каждый вечер она вытаскивала из маленького шелкового мешочка, расшитого вручную ею самой, маленькое зеркальце и часами вглядывалась в его холодную гладь, не отражавшую ничего кроме ее лица.

Все лето она не появлялась на площади Гриммо. За многими из них действительно следили. Члены отряда не раз замечали странные звуки, иногда раздававшиеся за их спинами, или же тени, мелькавшие в Министерских коридорах.

За Делакур следили целых две недели, но, видимо, наблюдавшие за ней совсем разочаровались в ее наполненной скукой жизни.

Она вставала каждое утро в семь часов, умывалась, завтракала и накладывала легкий макияж. Позже пешком проходила несколько оживленных маггловских улиц и ныряла в такой тихий и практически ставший родным «Дырявый котел». Оттуда она направлялась прямиком в банк, в свой маленький душный кабинет, где занималась составлением графиков колебаний мировых валют и рассчитывала приблизительные курсы валют по отношению к магическим деньгам. Позже она съедала парочку бутербродов, принесенных из дома, и принималась за документы суточного движения денежной массы внутри банка.

Иногда к ней на оценку приносили артефакты, созданные магами. Ее основной задачей было определить их примерную ценность и точный принцип действия.

Кабинет Билла находился в другом конце коридора. Он работал вместе с пятью напарниками. Из-за его двери часто слышался смех, реже громкие споры и ругательства.

Флер с некоторого времени стала ловить себя на мысли, что прежняя непреодолимая тяга к Биллу исчезла, уступив место беспокойству за Гарри. Она больше не чувствовала ничего, кроме неких родственных чувств по отношению к Уизли.

Тонкс шла на поправку, но была все еще слаба. Билл увез ее в свой недавно купленный дом на берегу моря, надеясь, что свежий воздух пойдет ей на пользу. Флер предпочитала не вспоминать, что именно там он когда-то планировал жить именно с ней.

Магазин близнецов закрыли, а им самим пришлось скрываться. Но эти рыжие непоседы не могли так просто успокоиться. Они решили выходить в радио эфир с различными новостями о том, что на самом деле происходит в стране, а также рассказывали обо всех жертвах новой системы.

На магглорожденных открыли самую настоящую охоту. Им вменялась в вину кража магии и их происхождение. Это было верхом абсурда, будто бы кто-то мог выбрать, в какой семье и у каких родителей им родиться.

Раз в три дня Флер отправляла весточку своим родителям, и даже если ее послания перехватывались, то вряд ли в них могло обнаружиться что-то кроме ее искреннего беспокойства за здоровье отца, мамин магазинчик фарфоровой посуды и успеваемость Габриэль в школе. Порой она жаловалась на ужасный характер абсолютно всех гоблинов и на их придирки к ее работе. Любой посторонний нашел бы ее письма скучными и несодержательными.

Гарри за все это время непосредственно с ней выходил на связь всего два раза. Из уклончивых рассказов о его делах, Флер поняла, что Поттер что-то постоянно ищет и в этом ему помогают его друзья. Ничего более определенного он никому не рассказывал. Все в Ордене знали, что перед своей смертью Альбус Дамблдор поручил ему какое-то важное задание.

Флер не один раз предлагала ему свою помощь. Все-таки она была старше Рона, Гермионы и Гарри. Да и свои знания в магии Делакур не могла назвать посредственными. Но Поттер постоянно тактично отказывался от какой-либо помощи, объясняя это тем, что некоторые вещи им необходимо сделать только втроем.

Делакур не хотела беспокоить его по пустякам, только ради того, чтобы просто поговорить. Хотя она каждый вечер боролась с собой, чтобы не шепнуть зеркалу пароль, а потом тихо позвать Гарри.

Единственное, что ей оставалось, это смотреть в зеркальную гладь, ожидая, что кто-то сам выйдет с ней на связь. Это ожидание было для нее самым мучительным в жизни. Кажется, ее сердце не замирало так в груди, даже когда она ожидала возвращения мамы из больницы вместе с новорожденной Габриэль, или первый раз перешагивала порог величественного Шармбатона, или когда ожидала, чье же имя окажется на клочке пергамента, вылетевшего из кубка.

Поттер каким-то образом сумел занять все ее мысли. Возможно, все дело было в том, что она давно не встречала такого открытого, простого и живущего по принципам правильности человека. Именно в таких качествах и заключалась необычность Гарри.

В Шармбатоне им всегда прививался хороший тон, нормы поведения в разных ситуациях, этикет, чувство вкуса и безупречность манер. Со временем это все перерастало в конкуренцию. Каждый хотел показать себя с наиболее безупречной стороны, те же, кому не удавалось добиться результата, жестоко высмеивались и одаривались пренебрежительными взглядами.

Постоянное стремление к идеальности приводило к тому, что дружба в стенах школы была большой редкостью. Там скорее было принято налаживание связей и поддержание отношений с достойными людьми.

Там, так же как и модный фасон платьев, выбирали свое окружение. Мир, наполненный фальшивыми улыбками, быстро вызвал у Флер стойкое ощущение отвращения. В Хогвартсе она увидела, что все может быть иначе.

Всех остальных чемпионов поздравляли с выбором кубка, и только ее одноклассники плакали от злости и зависти. Флер как никогда было обидно в тот момент. Собственную радость ей не с кем было разделить, и в то же время в душе притаилось чувство превосходства над остальными шармбатонцами. Правда, она испытала горькое разочарование, когда поняла, что противостоять столь сильным соперникам из Хогвартса и Дурмстранга было куда сложнее, чем пройти внутришкольный отбор для претендующих участвовать в Турнире Трех Волшебников.

Изначально Делакур верила в то, что Гарри сам кинул в кубок свое имя. Слишком уж многое говорило в пользу этого, но со временем она внимательно присмотрелась к Поттеру и поняла, что, по сути, его утомляет какое-либо внимание к собственной персоне. Она прекрасно знала, как выглядят те «счастливчики», кому удалось привлечь к себе внимание общественности. Обычно методы, необходимые для этого, их не интересовали, им было достаточно того, что их имя постоянно было на устах окружающих.

Поттеру завидовали практически все. Ему были посвящены статьи в газетах, в школьных коридорах все его провожали взглядами: кто-то завистливыми, кто-то — полными восторга, и только некоторые сочувствовали ему. Конечно, встречались пышущие злобой идиоты, но они скорее относились к той категории неудачников, которым было проще плеваться ядом в чью-либо сторону, чем попытаться как-то проявить себя.

С некоторых пор Флер украдкой наблюдала за Гарри. Слишком уж он выделялся из толпы. У подобного действия не было никакого двойного дна. Всего лишь любопытство, каким может оказаться человек, о котором ходили очень противоречивые слухи. Одни говорили о нем как о благородном герое, другие — как о высокомерном мерзавце.

Удивило Флер, что самый младший чемпион внезапно стал показывать высокие результаты на испытаниях. Делакур специально узнавала, Поттер был обычным учеником со средним интеллектом. Видимо, недостаток знаний у него компенсировали хорошо развитые инстинкты и недюжинная смелость. Это проявилось как и в испытании с драконом, так и тогда, когда сражение проходило в озере.

Спасение Габриэль стало поворотным для Флер. Еще никто не пытался чем-то жертвовать и не подвергал себя опасности ради бескорыстного спасения чего-то важного для нее. Поттер потерял свое время и баллы только потому, что боялся, что кто-то может пострадать.

Некоторое называли это глупостью, но Флер искренне верила, что это — те редкие благородство и доброта, которые практически не встречались где-либо на этой земле. Слишком уж все ожесточились и поросли в собственных порочных желаниях.

Ей когда-то казалось, что Билла тоже можно отнести к тому небольшому исключительному количеству людей, которых можно было бы назвать хорошими.

Не то чтобы он внезапно оказался плохим… Скорее, таким же, как и все.

Возможно, у Гарри тоже были какие-то черты, которые лишали его образ идеальности, но хорошее в нем в любом случае перевесило бы все негативное.

Флер казалось, что Поттер совершенно не подозревал, что люди смотрят на него как на сошедшее на землю божество и готовы чуть ли не преклоняться ему.

Делакур уже не один раз задумывалась о том, какие же чувства она испытывает к Поттеру и… не находила ответа. Отношения с Биллом сопровождались шквальным ураганом из разнообразных эмоций: от ненависти до жгучей, опаляющей страсти.

Тут же все было иначе. То тепло, что жило в ее груди, давало ей силы каждый день ходить на работу, не морщиться при виде практически разграбленной Косой аллеи и постоянно надеяться, что все в скором времени изменится… Что решающая битва уже не за горами, и тогда они покажут этим зажравшимся пожирательским тварям их место.

Вообще, невозможно даже пытаться сравнивать прошлые отношения с теми, что были у нее сейчас. Это все равно, что сопоставить нахождение в эпицентре пожара и посиделки у костра в осеннюю ночь, когда каждая капля тепла на вес золота.

Внезапно зеркало начало нагреваться. Флер на всякий случай поднялась с кровати и, прихватив большое полотенце и пижаму, направилась в ванную, опасаясь, что кто-то может наблюдать за ней через окно. Только скрывшись за дверью, она наложила несколько заглушающих заклинаний и после это прошептала пароль.

В зеркале отразилось взволнованное лицо Гарри. Сердце в груди замерло, и они одновременно задали друг другу один и тот же вопрос:

— Ты в порядке?

Флер поспешно кивнула.

— Я тоже… — Поттер непроизвольно потер свой лоб. Он часто так делал в моменты сильного волнения.

Делакур улыбнулась ему.

— Знаешь, се’годня Грог’рамх наорал на меня за то, что я принег’сла ему отчеты о колег’бании курса галеона не ровно в одинг’надцать часов, а в одинг’надцать ноль две! Нет, ты можешь себе это пред’ставить?! Какая наглость!

Гарри фыркнул, а потом рассмеялся в полный голос.

— Мерлин, как же я скучал по тебе!

Эти слова были для нее словно сладкая патока. Именно искренность и отсутствие в них какого-либо намека на пошлость делали их ценными.

Флер до дрожи захотелось прикоснуться к Гарри, провести рукой по его чуть шершавой от небольшой щетины щеке, оказаться в его крепких объятьях, а потом уже вести пустяковые, ничего не значащие беседы.

Забыть об опасностях и войне. О том, что завтра для кого-то из них может и не быть, а маленькое зеркало больше никогда не нагреется.

Что-то в выражении лица Гарри ее настораживало. Обычно он выглядел расслабленнее. Внезапно Флер вспомнила, что видела подобное напряжение, смешанное с безумной решительностью, только однажды: тогда, когда ему предстояло украсть из кладки драконихи яйцо.

— Можно, я при’ду к тебе сегодня? — спросила Флер.

Гарри растерянно уставился на неё, после чего согласно кивнул.

— Хорошо, я подожду тебя в гостиной. Кстати, ты что-нибудь ела? Из меня посредственный повар, но омлет с беконом и тосты с тунцом получаются отличные, — и уже тише добавил: — Гораздо вкуснее, чем у Гермионы.

Флер предпочитала не есть после шести вечера, иногда позволяя себе только маленькую бутылочку йогурта. Сегодня же она была согласна абсолютно на все. Мысли о возможных лишних калориях были задвинуты на задворки сознания внезапно появившимся чувством голода.

— Я сегодня за день съела только два бутерброда. Буду рада любой еде!

Гарри широко улыбнулся, будто бы ему только что вручили медаль.

— Тогда я на кухню. Жду тебя.

Дождавшись, пока зеркало не станет отражать ничего, кроме ее лица, Флер поспешно надела на себя легкий сарафан. И уменьшив свою пижаму в несколько раз, положила ее в маленькую сумочку.

После она задернула шторы на окне в своей спальне, наложив на них заклинание тишины, создала на кровати видимость того, что под одеялом кто-то спит, и только после этого аппарировала. Возможно, подобные странные методы безопасности были излишними, но так она чувствовала себя спокойнее.

Переместившись на последнюю ступеньку дома на Площади Гриммо, 12, Флер поспешила прошмыгнуть внутрь, пока холодный ветер не послужил причиной простуды. Гоблины очень не любили больничные листы.

Портрет Вальбурги Блек тихо посапывал в своей раме за задвинутыми портьерами.

Флер на цыпочках прошла мимо него. Ей совершенно не хотелось выслушивать брань выжившей из ума старухи.

Из кухни доносился шум. Флер зашла туда как раз в тот момент, когда Поттер расставлял на столе тарелки.

— Ты как раз вовремя. Чайник только что вскипел.

Закончив манипуляции с заваркой, Гарри сел напротив неё и придвинул к себе тарелку со своей порцией омлета.

— Я очень ра’да тебя виг’деть, — улыбнувшись, произнесла Флер.

Еда действительно оказалась очень вкусной, о чем она тут же не преминула сообщить смущенному Гарри.

Флер принялась рассказывать Поттеру о своих трудовых буднях, разбавляя свое унылое повествование веселыми историями о том, как вредный характер гоблинов порой оборачивался против них самих же.

Внезапно в столовую вбежали Рон и Гермиона.

— Мы тут нашли... — Грейнджер тут же осеклась, заметив гостью. — О, привет... в общем, ничего важного, подождет до завтра. Не будем вам мешать.

Рон же просто молча стоял, удивленно тараща на них глаза. Он смотрел то на Гарри, то на Флер, будто бы что-то пытался сопоставить в своей голове.

Гермиона ловко подхватила его под локоть и с силой потянула за собой.

— Кажется, я забыл им сказать, что ты придешь, — еще немного подумав, добавил: — А Рону — то, что мы встречаемся...

Флер тихо засмеялась.

— Выраг’жение на его лице было неперег’даваемо.

— Боюсь, что завтра он завалит меня вопросами, и сомневаюсь в том, что все из них будут корректными.

— Пог’чему ты никому не скаг’зал, что встречаешься со мной?

— Гермиона и Билл в курсе, — Гарри вновь потер шрам. — Тонкс, скорее всего, тоже. Возможно, близнецы уже все поняли... — он тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. — Если кого-то из Ордена поймают и допросят, то ты можешь оказаться в опасности. Пожиратели не знают сочувствия, слишком уж сильно ими движет страх перед своим господином. Мне даже страшно представить, что они могут сделать с девушкой Избранного, — на последнем слове он скривился. — Дело не во мне или тебе, и не в наших отношениях, а в той угрозе, что не дает нам спокойно жить.

Флер встала со своего места и медленно обошла стол, а затем наклонилась и сама поцеловала Гарри. Его губы были мягкими. Он отвечал ей с нежностью и осторожностью, будто бы боясь, что каким-либо образом может навредить ей или спугнуть…

— Я не боюсь ни’гчего, — шепнула Флер, оторвавшись от его губ. — Не хочу из-за страхов за будущее потерять свое настоящее.

Поттер обнял ее за талию и усадил к себе на колени. Он несколько раз ласково провел рукой по ее волосам. Флер положила ему свою голову на плечо.

— Я се’годня хотела бы перег’ночевать здесь вместе с тобой.

Реакция Гарри ничуть не удивила Флер. Он сильно покраснел и отвел взгляд в сторону.

— Если хочешь… — промямлил Поттер и тут же добавил. — Я принесу из гостиной раскладушку, а ты можешь лечь на мою кровать.

— Не стоит, мы мог’жем спать как в прог’шлый раз.

— Тогда я схожу за зельем, — пробормотал Гарри.

— За’гчем? — удивилась Флер.

— Боюсь, что я не смогу без него сомкнуть глаз, а завтра у меня много дел…

Делакур обняла Поттера за шею и чмокнула его в макушку.

— Я уверена, что я люблю тебя…

Гарри печально улыбнулся.

— Спасибо тебе за твои чувства… Но я не могу быть уверенным в том, что завтра меня не убьют… Вообще, ни в чем не уверен… Мне не хотелось бы, чтобы ты страдала.

— Я не буду ни о чем сог’жалеть, — клятвенно пообещала Флер. — Никогда. Ни о чем.

Поттер осторожно, нерешительно прикоснулся к ее уху губами и тихо шепнул:

— Люблю тебя…

Чуть позже, сумев оторваться друг от друга, они перешли в комнату Гарри.

Легкие поцелуи по всему ее телу. Прикосновения-ожоги… Неумелые, но наполненные желанием-поклонением… Нежность… Непередаваемая, неописуемая…

Тепло, наполнявшее каждую клеточку тела…

Флер наслаждалась всем этим… Ей хотелось, чтобы это не заканчивалось…

Она еще не знала, что на следующее утро Гарри Поттер вместе с Гермионой Грейнджер и Роном Уизли совершат дерзкое нападение на Долорес Амбридж прямо в Министерстве Магии, после чего им придется скрываться в лесах.

С каждым днем упаднические настроения в обществе только усиливались. Гнет Пожирателей становился все сильнее и сильнее. Магглорожденных сажали в тюрьму и отбирали у них волшебные палочки. Тех, кому удавалось бежать, преследовали егеря.

Косая аллея, Лютный переулок и Хогсмид постоянно патрулировались. На всех магических улицах был введен комендантский час. В Мунго запрещалось оказывать помощь тем, чей статус крови не был подтвержден.

Магических существ приравняли к магическим животным, и Министерство теперь имело право охотиться на них и продавать на аукционах. Особой популярностью пользовались вейлы и русалки: они были прекрасными экзотическими декорациями в богатых домах.

Флер ненавидела это. Порой у нее возникало желание бросить все и вернуться во Францию, но мысли о Гарри останавливали ее каждый раз. Страх потерять его, оставить тут совсем одного был куда сильнее, чем боязнь смерти или пыток.

Делакур сама не поняла, когда вновь оказалась в эпицентре пожара чувств, но на этот раз все было иначе, чем с Биллом. Теперь она действительно осознала, что Любит. Когда ты изнемогаешь от страсти или тлеешь от влюбленности, то кажется, что отдать свою жизнь за него это так просто и легко, и если это потребуется, то сделаешь это в ту же секунду, не раздумывая. Когда любишь по-настоящему, то готов положить на алтарь чувств куда больше. На самом деле умереть — не сложно. На самом деле, это наименьшее, на что ты способен ради любимого человека. Гораздо сложнее жить ради кого-то, поддерживать его, помогать справиться со всеми сложностями на его пути.

Именно встретив Гарри, Флер поняла это. Подобное открытие сначала шокировало ее, а потом заставило всерьез пересмотреть все свои принципы.

Она тайно помогала близнецам, пересылая им деньги и некоторые ингредиенты для зелий. Иногда, члены Ордена просили ее оказать медицинскую помощь: основы целительства являлись обязательным предметом в Шармбатоне. После выпуска она изучала специальную литературу для колдомедиков, но быстро отказалась от мысли примерить лиловый халат. Экономика увлекала ее на порядок сильнее, тем более в Гринготтсе был Билл. Теперь же навыки целителя не раз выручали ее. Флер могла с легкостью справиться с простыми травмами, но когда доходило дело до чего-то более серьезного, ей недоставало профессионального опыта и знаний.

Гарри, выходя с ней на связь, никогда не говорил точного места своего нахождения, обычно кратко обозначая окружающее его как: «Лес». Возможно, Поттер просто опасался, что Флер бросит все и помчится к нему. Но он никогда не озвучивал подобные предположения вслух.

Поттер часто общался с ней. Обычно он делал это по ночам, когда наступала его очередь сторожить палатку. Флер обожала эти дежурства. Она рассказывала ему о разных мелочах, делилась прочитанным в книгах или объясняла принцип действия тех или иных заклинаний… Благодаря таким беседам Делакур чувствовала себя ближе к Гарри.

Зимой, когда ушел Рон, Поттер был на грани отчаяния. Гарри постоянно повторял, что все почему-то ждут от него слишком многого, забывая о том, что он обычный смертный, хоть и со шрамом на лбу.

Гарри не знал, где Рон может укрыться: он оставил свое зеркало в палатке. Флер отправилась в дом к Биллу, чтобы узнать, связывался ли с ним брат.

«Ракушка», дом на берегу моря, который купил до своей свадьбы Билл, совсем не походил на «Нору». В нем была некая элегантность и царственность. Делакур поймала себя на мысли, что ей хотелось бы жить в месте подобном этому.

Когда Флер прибыла в «Ракушку», Тонкс уже спала, Билл сидел на кухне и апатично курил. Ботинки Рона стояли в прихожей, а их владелец отдыхал в одной из комнат наверху. Делакур поспешила сообщить Поттеру, что все в порядке и его друг благополучно найден.

Уизли с безразличием смотрел на то, как Флер связывалась с помощью зеркала с Гарри.

После того, как Делакур закончила разговор, он затушил сигарету и смерил Флер задумчивым, изучающим взглядом, будто бы пытался просканировать ее.

— Ты его любишь? — в тишине комнаты этот вопрос прозвучал очень громко.

— Да, — уверенно ответила Флер. — Лю’блю.

Билл тяжело вздохнул и придвинул к себе пепельницу. Какое-то время он просто перебирал бычки.

— Ты уверена в своих чувствах? Если это месть мне, то она очень глупая. Жизнь Гарри и так не проста, чтобы использовать его как средство для того, чтобы что-то кому-то доказать.

Металлическая пепельница, отброшенная Делакур, пролетев половину комнаты, с силой ударилось об пол. Хрупкая Флер нависла над Биллом с таким пугающим выражением, что тот непроизвольно отклонился назад.

— Слуг’шай меня внимательно! Повторять не буду. Я. Люблю. ’Арри. Мне не нужно ничего тебе доказывать! Ты пог’ступил со мной как кусок дерьма! Ушел без каких-либо объяг’снений! Ты полагал, что слов о том, что нам нужно расг’статься дог’статочно?! — Делакур прошипела ему в лицо. — Не надо сейчас делать из меня монг’стра и создавать видимость, что ты тут г’самый правильный. Мг’стить такому ничтожеству как ты — выше моего достоинства. Я ошиблась в тебе, теперь же я нашла человека, который за’ботится обо мне! И он делает это искренне, а не потому, что хочет перег’спать со мной!

Билл оттолкнул ее в сторону и встал со своего стула. Он несколько раз прошел из стороны в сторону по кухне.

— Хочешь знать причины? Хорошо, хорошо, я скажу тебе, — он остановился. — Я ушел от тебя потому, что находить рядом с тобой сложно. Я постоянно сгорал от ревности. Меня доставали сальные шуточки в твой адрес, а еще слухи… Часть из них доходила и до моей матери! Я так больше не мог. С Тонкс мне уютно… — Уизли раздраженно потер виски. — Знаешь, почему Рон пришел ко мне?! Он ревнует Гермиону к Гарри. Ты уверена, что не допускаешь очередную ошибку?

— Конег’чно, — Флер была непоколебима. — Ег’сли твой брат не может набраться мужег’ства и признаться девушке, в которую в’люблен в своих чуг’ствах, то пусть продолг’жает ревновать ее ко всему мужскому населению планеты. ’Арри не тот, кто пугается сложностей и бросается от одной юбки к другой!

Билл вновь сел на стул и обхватил свою голову руками.

— Я счастлив с Тонкс, она беременна сейчас… — он сделал глубокий вдох. — Но иногда я думаю о том, что оказался слабаком, не справился с давлением, которое чувствовал, пока был в отношениях с тобой.

— Ты прав, ты окаг’зался слабаком! — резко произнесла Флер. — Наслаждайся своей жизнью и береги Тонкс. И никогда, запомни это Уильям Уизли, никогда больше не пытайся вмешиваться в мои отног’шения! — девушка вытащила палочку из-за пояса. — Иначе ты прочувг’ствуешь на себе всю силу магии французг’ских ведьм!

Казалось, что злость клекотала в горле Флер, готовая вырваться из нее с потоком опасных, болезненных проклятий. Билл отступил к окну и раздраженно покосился на нее.

— Не кричи — разбудишь всех, — попросил он, гневно сверкнув глазами. — Я не собирался никуда лезть, просто хотел все разъяснить… — Уизли ударил кулаком по стене. — Мерлин, я действительно сожалею, что изначально не объяснился с тобой. Я отвратительный человек.

Флер покачала головой и направилась к двери. Ей не терпелось как можно скорее покинуть этот дом, оставить его позади вместе со всеми обитателями.

Взявшись за дверную ручку, Делакур повернулась к Биллу:

— Поговори завтра с Роном и объяг’сни ему цену ошибок.

Она вышла, притворив за собой дверь. Песок под ногами казался вязким. Возможно, жить здесь в теплое время было замечательно, но зимой на берегу было на порядок холоднее, чем где-либо еще. Флер поежилась.

Сейчас она чувствовала, что именно сегодня была поставлена окончательная точка в отношениях с Биллом. Если до этого, она постоянно уверяла себя, что прошлому место в прошлом, то теперь она действительно освободилась от груза прежних отношений.

Она любила Гарри. Делакур не соврала Биллу. Ее чувства были сильны как никогда. Сейчас она чувствовала себя полностью способной отдаться этим новым отношения. Ей больше не хотелось сравнивать Поттера и Уизли. Слишком уж они были разными, и Флер была рада тому, что они так сильно отличаются друг от друга.

Искать в одном человеке черты другого — наивысшая глупость, которая ведет лишь по пути самообмана и разочарования.

Дойдя до антиаппарационной черты, Флер с громким хлопком переместилась в свою квартирку. На журнальном столике ее ждала листовка с фотографией Гарри. Подпись внизу о том, что он разыскивается, ничуть не смущала ее.

* * *

На следующее утро после своего ухода, Рон вернулся назад к Гарри и Гермионе. Флер так же продолжала ходить на работу, выполняла свои обязанности и старалась не привлекать к себе лишнего внимания.

В коридорах банка она вежливо здоровалась с Биллом и проходила мимо, не останавливаясь даже ради светской беседы. Это вполне устраивало их обоих.

Пожиратели заставили гоблинов наложить арест на счета некоторых магов, которые «представляли угрозу для стабильности нового политического режима». В основном это были магглорожденные, хотя в списке числились несколько полукровок и чистокровных, которые ушли в оппозицию и на данный момент скрывались.

Гоблинам не нравилось текущее положение вещей, но они не могли выступить в открытую. Глава банка и его семья были убиты Эйвери прямо в главном холле Гринготтса. Пожиратели не стеснялись демонстрировать свою силу и безнаказанность.

Время тянулось… Серость лондонского неба стала чем-то привычным и обыденным. Дементоры уже не наводили ужас только одним своим видом, они скорее превратились в неприятные декорации разрушающего мира Магической Великобритании.

Настроения среди магглов тоже нельзя было назвать позитивными. Чуть ли не каждый день в их газетах писали о странных убийствах или терактах. Люди ходили по улицам, оглядываясь по сторонам и ожидая, что на них вот-вот нападут.

Флер ненавидела Пожирателей всей душой. Каждый раз она с трудом сдерживала себя, видя как кто-то из этих подонков приходит в Гринготтс и ведет себя в банке как хозяин. Они были слишком самонадеянны, и Делакур искренне надеялась на то, что это когда-то их погубит.

Гарри все также стремился поддерживать с ней отношения. Он старался каждый вечер пообщаться с ней помощью зеркала. Делакур не могла не заметить прогресса в их отношениях: Поттер начал говорить с ней на личные темы, порой даже делился с ней некоторыми аспектами своей жизни с маггловскими родственниками.

После того таких откровенных разговоров Флер откладывала в сторону зеркало и плакала. Вряд ли, Гарри позволял себе слезы, и ей казалось, что кто-то должен был выплакаться за него. Слишком уж жизнь была несправедлива к нему.

Весной Флер получила сообщение от Билла о том, что она немедленно должна прибыть в его дом. Делакур удивленно посмотрела на календарь: Тонкс должны была родить гораздо позже. Да и в помощи с родами нужен кто-то более квалифицированный, чем владеющий начальными навыками колдомедика.

Когда же она прибыла в «Ракушку», то первое, что первое она увидела окровавленную мужскую толстовку на полу кухни. Флер не могла вспомнить после, как пробежала лестницу и буквально влетела в комнату, из которой слышал до боли знакомый голос.

— ’Арри?

Поттер повернулся к ней и мягко улыбнулся. Билл перевязывал его раны. Они не казались глубокими или страшными. Флер облегченно выдохнула.

— Со мной все в порядке. Больше всего досталось Гермионе: ее пытали. Нас вытащил, — он запнулся на этом месте, а его глаза замерцали. — вытащил Добби. Он мертв. Его убила Беллатрикс. Я похороню Добби вечером, когда смогу держать в руках лопату.

Флер упала рядом с ним на колени и крепко обняла его.

— Я так счаг’стлива, что ты смог спаг’стись… Страшно представить, что тебя могли бы казнить на глазах у всех, как это было с некоторыми магглорожденными! Это ког’шмарно!

Гарри покачал головой и мягко улыбнулся.

— До последней битвы осталось не так долго, — произнес он это с ожесточением.

Весь его вид говорил о том, что всем его неприятелям явно не поздоровится при встрече. В глазах Гарри появилась холодная ярость. Флер оставалось только надеяться, что он не станет убийцей. Позже, когда к нему вернется ясность мышления и осознание, он просто сгорит от презрения к себе. Делакур меньше всего хотела бы, чтобы Поттер угас.

Она просидела в его комнате до самого вечера, наблюдая за тем, как он спит под действием зелья. К ней заглядывал Рон, он пострадал меньше всех. Именно Уизли подробно рассказал ей о произошедшем.

От одной мысли, что с Гарри могла сделать Беллатрикс, а потом и ее хозяин, Флер пришла в ужас. Поттер казался каким-то иррационально хрупким. На его лбу уже залегли морщинки, которых не должно было бы быть у столь юного человека. Весь вид Гарри отражал собой вселенскую усталость.

— Хочешь чаю? — тихо предложила Тонкс.

На этот раз цвет ее волос был рыжим и несколько веснушек украшали ее нос. Изящная фигура и большой живот представляли собой странное зрелище. Но беременность не портила Тонкс, напротив, она будто бы расцвела.

— Я бы не от’казалась, — улыбнулась Флер и нежно провела по волосам Поттера. — Он прог’спит еще где-то два часа, но мне хотелось бы быть рядом, когда он проснется.

Нимфадора понимающе кивнула.

— Меня поражает, как он в столь юном возрасте прошел через столько и остался адекватным… — Тонкс тяжело вздохнула. — А мы знаем только часть того, что ему довелось пережить. Мне всегда казалось, что он должен был быть миниатюрной копией Грюма… — она покачала головой. — Даже страшно представить, что чувствуешь, когда твоего лучшего друга пытают. Слышать его крики и осознавать свое бессилие. Это тяжелее, чем самому оказаться под Круцио… Гораздо тяжелее…

Флер удивленно посмотрела на нее. Тонкс обычно вела себя как неисправимая оптимистка, и было сложно представить, что она задумывалась о подобных вещах. Возможно, побывав на пороге смерти, Нимфадора изменилась, а может, это было в ней всегда, просто скрывалось за масками абсолютной доброжелательности по отношению к миру.

Делакур осторожно вышла из комнаты, стараясь ничего не задеть, чтобы не потревожить сон Гарри каким-нибудь резким звуком.

Толстовки больше не было видно. Скорее всего, ее выкинули, хотя Тонкс могла забрать ее в стирку: у Гарри было не так много одежды, а скитания по лесам не способствовали расширению гардероба.

— Мистер Оливандер и господин гоблин закончили со своим обедом и теперь отдыхают, — раздался со стороны лестницы мелодичный девичий голос.

В кухню впорхнула светловолосая девочка, с чуть мутноватыми голубыми глазами. На ее лице было какое-то мечтательное выражение.

Флер вспомнила, что видела ее, когда участвовала в Турнире Трех Волшебников. Эта странная девочка сидела за столом Когтеврана и редко проявляла интерес к окружающему миру. Ее устраивала жизнь в собственном мирке. Она читала журналы вверх ногами, бегала по замку босой или делала себе украшения из вещей, которые простой обыватель счел бы мусором.

— О, здравствуй, — кивнула странная девочка. — Я Луна Лавгуд. Полагаю, что ты Флер Делакур. Количество мозгошмыгов около твоей головы увеличилось, видимо, ты влюбилась.

Тонкс тихо рассмеялась и поставила на стол заварной чайник и три фарфоровые чашки. Луна ловко нарезала лимон тонкими кружочками и уложила их на меленькую тарелочку.

— Пахнет бергамотом… — протянула Лавгуд. — Давно я не пила ничего подобного. Порой они не кормили нас несколько дней, а потом приносили объедки. Правда, иногда среди них попадалось что-то действительно вкусное. Например, косточки.

— Ты тоже была в помег’стье? — спросила Флер, пораженная тем, что Рон забыл упомянуть о ней.

— Да, довольно-таки долго… Темницы отвратительное место, — Луна поморщилась. — Не хотела бы я там оказаться еще раз. Добби вытащил нас всех оттуда. Он настоящий герой.

— Гарри собирается похоронить его ве’чером, — кивнула Флер.

Луна начала раскачиваться на стуле и широко улыбнулась, думая о чем-то своем.

— Гарри великий волшебник, не так ли? — произнесла она на распев. — Он стал моим первым другом. И благодаря ему я спаслась, ведь он мог бежать сразу, оставив всех нас. Цена его жизни в этой войне гораздо выше любого из нас, но Гарри так не поступил, — Лавгуд задумчиво посмотрела в окно. — Я совсем забыла о том, что у морщерогих кизляков сейчас должен быть брачный период и их проще всего обнаружить именно в это время, но сомневаюсь, что отец занят их поисками, — она шмыгнула носом.

Тонкс положила ей руку на плечо и грустно улыбнулась.

— Я тоже переживаю за своего отца.

Флер, в который раз тайно порадовалась тому, что ее семья находится во Франции. Единственной причиной для беспокойства оставался Гарри. Он был слишком открытым, добрым, несколько наивным… Таким, как принято охарактеризовывать героев из эпосов о великих подвигах, но с подобными качествами в реальной жизни было сложно не погибнуть в попытках найти справедливость.

— Вы хорошая пара, — произнесла Луна, когда Флер уже уходила из кухни. — Я рада за вас. Кажется, Гарри никогда никого не любил так сильно. Около него никогда не было так много мозгошмыгов!

Делакур только сдержано кивнула на подобное необычное заявление.

Настроение Гарри ничуть не улучшилось после пробуждения. Он выглядел встревоженным и уставшим, будто бы он преодолел марафонскую дистанцию вместо отдыха в своей постели.

— Волдеморт очень недоволен промахом Малфоев и Беллы, — кратко пояснил Поттер.

После он переоделся в одежду Билла, и, взяв лопату, молча вышел из дома. Флер издалека наблюдала за тем, Гарри собственноручно выкопал могилу, хотя с помощью магии это заняло бы всего несколько минут.

Комфорт и удобство не были значимыми для него. Важным являлось проявление уважения по отношению к умершему в независимости от того, что он не являлся человеком. Тела домовиков обычно или сжигали, или трансфигурировали в вазы, а потом закапывали. Если задуматься, то это было очень по-варварски…

Поттер долгое время стоял около могилы, печально вглядываясь в белый камень, который теперь служил надгробием. Флер была поражена, что кто-то из магов мог поставить волшебных существ на один уровень с собою.

На эту ночь она осталась с Гарри. У нее было слишком много тепла, которое она хотела бы разделить с ним…

* * *

Флер стала приходить каждый день в дом Билла с тех пор, как Гарри там остановился. Тонкс ничуть не возражала против ее присутствия, она наоборот была рада поделиться с ней некоторыми своими проблемами и секретами. Видимо, Нимфадора перестала видеть в ней соперницу.

Ребенок в ней часто толкался, что приводило Тонкс в неописуемый восторг. Она часто разговаривала со своим животом, полагая, что это каким-то образом потом пойдет на пользу ее маленькому чаду. Флер не могла не умиляться при виде этого.

Странно, но только после наблюдений за Тонкс, Делакур почувствовала в себе настоящее желанием обзавестись семьей: создавать в доме уют, ждать с работы мужа, думать о том, чем же его порадовать и, конечно же, растить вместе их общих детей.

Быть хорошими родителями — крайне сложная задача. Ребенок всегда требует много любви, внимания, заботы и времени. Флер помнила, как ревновала маму к Габриель, считая, что теперь стала ненужной ей. Со временем, она поняла, что сильно заблуждалась на этот счет. Делакур была уверена, что Гарри был бы прекрасным отцом: нежным, справедливым и любящим.

Ее собственный папа занимал пассивную позицию в воспитании: он предпочитал проводить со своими детьми досуг, оставляя разъяснения понятий «хорошо» и «плохо» на свою жену. Флер хотела бы, чтобы ее муж не разделял взглядов ее родителя.

В последнее время Гарри выглядел очень задумчивым. Он постоянно был где-то далеко в мыслях, а на его лице часто проступало смятение. Поттер регулярно о чем-то разговаривал с гоблином в его комнате, а потом тихо спорил со своими друзьями.

Казалось, что он вот-вот должен был бы сорваться с места и броситься куда-то бежать. Флер опасалась, что Гарри снова оставит ее одну, исчезнет… и на этот раз уже навсегда.

Страхи Делакур стали оправдываться в тот момент, когда однажды ночью, лежа рядом с ней, Поттер тихо произнес:

— Завтра я уйду отсюда.

— Как?! Куда?! — воскликнула Флер и приподнялась на локте, нависнув над лицом Гарри. — Ог’станься!

— Я не могу, — Поттер недовольно поморщился и потер лоб. — Я бы хотел остаться, но не могу. Есть то, что мне хотелось бы поскорее закончить. Это место, как рай. Я понимаю, почему Билл купил здесь дом... тут постоянно кажется, что за пределами этого мира нет ничего... Нет войны, нет боли, нет опасности или горя. Но даже сюда врываются отголоски войны: через газеты, радио, зеркала связи... Это нельзя игнорировать, беззастенчиво предаваться своей иллюзии счастья.

Флер тяжело вздохнула и положила свою голову на грудь Гарри. Сердце Поттера билось очень быстро, выдавая нервозность хозяина, хотя в его тоне или мимике невозможно было обнаружить следы волнения.

— Я не могу не бег’спокоиться о тебе. Все что сейчас проиг’сходит, напоминает мне хог’ждение по тонкому льду. Мне просто стра’шно думать о том, что может быть, если тебе изменит удача.

Гарри одной рукой осторожно погладил ее по голове, а другой сильнее прижал к себе.

— Я люблю тебя. Когда закончится война, я действительно хочу, чтобы мы были вместе... Ты научишь меня французскому?

— Зачем? — последний вопрос сильно удивил ее.

— Мне кажется, что ты скучаешь по родной речи. Я бы на твоем месте очень хотел бы пообщаться с кем-то на своем языке...

Флер впилась в губы Гарри, а потом тихо прошептала ему на ухо.

— После войны я научу тебя, обещаю.

Поттер запустил руки в ее волосы и, притянув к себе, страстно поцеловал ее.

Они оба понимали, что это обещание было большим, чем просто соглашение для изучения языка...

* * *

Когда начала рушиться крыша банка, поднялась паника. Все скорее спешили выбраться из здания. Кабинет Флер находился в административной части, которая практически не пострадала. Больше всего досталось приемной и холлу. Там обрушилось несколько стен.

Гоблины бегали туда-сюда, что-то возбужденно выкрикивая на своем языке. Делакур смотрела, как в небе исчезает дракон с тремя людьми на его спине. Смутные подозрения закрались ей в душу.

— Что сейчас произо’шло? — спросила она одного из гоблинов.

— Гарри Поттер ограбил банк! — прокричал он. — И он укал дракона с нижнего уровня!

Сердце Флер пропустило несколько ударов. О чем только думал этот взбалмошный мальчишка! Каков же глупец!

— Нам сейчас лучше убраться отсюда, — притянув ее за плечо, тихо прошептал Билл в самое ухо. — Сейчас тут будут Пожиратели. Сомневаюсь, что они не станут выплескивать свое раздражение от побега Гарри на всех удобно подвернувшихся людей.

Флер заметила, что некоторые уже начали аппарировать от банка, завидев вдали несколько фигур в темных плащах. Она тоже решила не дожидаться неприятностей. После того, как Делакур оказалась в своей квартире и наложила несколько заклинаний от прослушивания, она передала всем сообщение о произошедшем с Гарри.

Сам же Поттер и его друзья не выходили на связь. Это усиливало беспокойство Флер. Она боялась, что с ним что-то произошло. Вдруг дракон убил их или сильно покалечил?!

Делакур несколько раз порывалась куда-то бежать, но она не представляла, куда именно направляться, пока на задней стенке зеркала не отобразилось сообщение от МакГонагалл: «Поттер в Хогвартсе. Сюда идет Волдеморт. Пришло время боя!».

Флер накинула на плечи легкий плащ, схватила волшебную палочку, лежавшую на кровати, и в тот же миг аппарировала в Хогсмид к «Кабаньей голове». Кингсли уверял всех, что это самое безопасное место для них во всей деревне.

Пожилой владелец стоял на пороге. Подарив ей неприветливый взгляд, он махнул рукой в сторону бара.

— Поднимайся по лестнице на второй этаж, зайдешь в комнату с красной табличкой на двери. Там сейчас открыт проход в школу. Проследите за эвакуацией детей. Я посажу их здесь на Ночной рыцарь. Давай же, глупая девчонка, быстрее! Не стой столбом! Пожиратели не будут ждать, пока ты соберешься с духом.

Флер резко дернулась от этих слов и бросилась внутрь заведения, которое сейчас было абсолютно пустым.

Проход обнаружился сразу, она быстро пробежала туннель и оказалась в большой комнате с многоярусными кроватями вдоль стен. В тот момент в помещении находилось много людей.

— Остаться и помочь нам могут только старшеклассники с седьмых — шестых курсов. Остальные обязаны пойти в Хогсмид. Для любых решивших погеройствовать, напоминаю, Пожиратели не будут вас щадить, — кто-то из слизеринских старшекурсников усмехнулся. — Они убийцы, люди с отсутствием таких понятий как жалость, совесть, нравственность или моральные устои… — Поттер перевел дыхание. — Пятый курс, назначаю вас ответственными за младшекурсников. Следите за ними и защищайте, если потребует того ситуация. Слизеринцы эвакуируются последними!

— Почему? — воскликнула какая-то слизеринская девочка с прической-каре.

— Потому что, если Пожиратели нападут на замок раньше, то вряд ли станут убивать своих детей. Радует, что у них остались хотя бы подобные зачатки человечности. И если кто-то из вас решит ударить нас в спину, то нам придется убить вас, — раздалось несколько ошеломленных вскриков. — Здесь никто не собирается играть с вами. А теперь начнем эвакуацию. Когтевран, первый! Давайте, давайте, быстрее! Времени практически не осталось.

Первая толпа студентов нырнула в туннель, следом за ними отправились Пуффендуйцы. Старшекурсников из их факультета осталось значительно больше, чем из Когтервана. Из Гриффиндора ушла только половина студентов, и Гарри с МакГонагалл потребовалось значительное количество времени, чтобы заставить всех младше шестого курса покинуть школу.

Быстрее всех скрылись Слизеринцы, при этом они выглядели так, будто бы являлись хозяевами положения.

— ‘Арри! — воскликнула Флер. — Чем я могу помочь?

— Слушай МакГонагалл! — воскликнул он, махнув ей. — Готовься к осаде. Мне еще нужно кое-что сделать.

Он убежал так быстро, что она даже не успела ничего ему сказать.

Каменные горгульи и железные доспехи шагали по коридорам, рассредоточивались около окон и дверей, готовясь оборонять школу наравне с живыми. Из теплиц принесли кадки со странными растениями, которые казались весьма опасными.

Флер стояла в южном коридоре вместе с Люпином и Кингсли. Что-то заскрежетало, заскрипело, а потом в одно из окон влетела красная вспышка, но железные доспехи поймали это проклятие на себя, тут же обуглившись и рассыпавшись на несколько частей.

Адреналиан побежал по крови. Страх смешался с гневом и азартом. В окно запрыгнул Долохов, сражение с которым взял на себя Люпин. Соперником же Флер стал какой-то старый Пожиратель. Возраст ничуть не влиял на его дуэльные навыки. Он ловко уворачивался от ее атак. Через некоторое время Флер начала чувствовать себя истощенной.

Рядом прогремел взрыв. Пожирателя задело пролетавшим камнем. Воспользовавшись этим моментом, Флер что есть мочи прокричала:

— Авада Кедавра!

Зеленый луч ударил в цель. В глазах Пожирателя на какой-то момент промелькнуло удивление, а потом он замертво рухнул на грязный пол.

Первое убийство… Дрожь прошла по всему телу. Убить, чтобы не быть убитой…

Чье-то проклятие пролетело совсем рядом. Новый противник был найден…

Дальше все смешалось в сплошную вереницу из проклятий, взрывов, уворачиваний от атак великанов, уничтожения акромантулов, которым было все равно на кого нападать…

Флер никогда не чувствовала себя так близко краю, к встрече со своей смертью… На самом деле, она была уверена, что умрет сегодня… Это испытание было слишком сложным, невероятным тяжелым для нее, и то, что она пока что жива, считала большой удачей.

Она чувствовала себя надломленной. Неожиданная передышка данная Волдемортом обрадовала ее. Флер требовалось хоть немного времени, чтобы перевести дух, чтобы с новыми силами бросится сражаться.

Трупов было много… На тела Люпина и Фреда было тяжелее всего смотреть… Среди мертвых были и дети. Делакур не понимала, как можно посылать смертельное проклятие в них, когда, чтобы вывести их из боя, было бы достаточного обычного Петрификуса Тоталуса.

Волдеморт предлагал Гарри придти и отдать свою жизнь, в обмен на жизни всех тех, кто остался в замке. Делакур надеялась, что Поттер не будет столь глуп, чтобы поверить его словам.

— Кто-нибудь видел ’Арри? — громко спросила она в Большом зале.

Все начали оглядываться по сторонам и отрицательно качать головами.

— Неужели он все-таки пошел в лес? — тихо спросила Гермиона, но ее вопрос прозвучал как раскат грома в тишине зала.

— Нет, он не мог! — воскликнул Рон.

В комнате поднялся шум, который был прерван появлением Лонгботтома.

— Волдеморт идет сюда! — прокричал от дверей Большого зала Невилл. — Они захватили Хагрида!

Защитники Хогвартса стали выходить на ступени школы, чтобы дать отпор противникам, даже если это будет стоить жизни.

— Гарри Поттер мертв! — раздался холодный голос Волдеморта.

Флер заметила в огромных руках Хагрида тело Гарри. Это точно был он, но теперь напоминал опустевшую оболочку. Его руки и ноги свободно свисали, как у тряпичной куклы, а очки перекосились на его лице.

Мертв? Мертв! Никогда, никогда больше он прикоснется к ней! Не проведет по ее волосам своей теплой рукой, не поцелует, не поговорит с ней, не спросит про ее работу, не пожалуется на Рона, который продолжает верить в победу Пушек… Никогда…

Больше не будет ничего. Его нет. Он вычеркнут из этого мира… Ее Гарри…

Что-то тут было так. Что-то неправильное и иррациональное. Поттер не мог так просто умереть!

Ложь! Это определенно была ложь! Этого не могло произойти! Он обещал ей, обещал выучить французский, чтобы не давать ей скучать по дому…

Невилл что-то говорил Волдеморту, но Флер этого не слышала. Ее мир сузился до неподвижно лежащего Гарри на руках Хагрида.

Шаг, еще один шаг… Никто не останавливал ее… Кажется, Флер никто даже не замечал… Еще шаг…

Она заметила, что Невилл неподвижно замер со шляпой на голове, а потом он загорелся. Делакур не могла понять реальным ли было это или галлюцинацией.

— ’Арри Поттер… мертв? — спросила она у Волдеморта, всматриваясь в его красные глаза.

Кто-то что-то закричал. Видимо о том, чтобы она бежала…

— Мертв! — издевательски рассмеялся змеелицый.

— Этого не может быть! — воскликнула Флер и топнула ногой. — Гарри Поттер жив! Да как ты смеешь лгать! Он жив! Жив! Когда же ты сдохнешь?! Как ты смеешь стоять тут?!

— Я бессмертен, глупая! Преклони передо мной колени или умри! — Волдеморт опасно сощурился и вытянул руку с палочкой вперед.

Флер вновь посмотрела на Гарри.

— Ни за что! Я слиг’шком сильно люблю его, чтобы предать!

— Тогда отправляйся же к нему!

Волдеморт направил на нее свою палочку, и тут произошло сразу несколько вещей. Огонь погас, невредимый Невилл шагнул вперед, на нем все еще была шляпа, в руках же у него был меч, которым он отсек голову змее, сидевший у ног своего повелителя.

Гарри, внезапно спрыгнул с рук Хагрида, и громко произнес:

— Авада Кедавра!

Волдеморт, который ошарашено взирал на тело своей разрубленной любимицы, просто не успел среагировать. Зеленый свет поразил его. Он упал на землю.

Ничтожное, белое, сморщенное, нечеловеческое тело… Пустое… В нем не было ни капли жизни.

— Хозяин! Хозяин поднимитесь! — отчаянно закричала Беллатрикс.

Кто-то послал в нее убийственное проклятие. Часть Пожирателей аппарировала прочь. Защитники Хогвартса кинулись вперед, чтобы успеть ошеломить оставшихся, чтобы после сдать их аврорам.

Флер же крепко прижала к себе Гарри, совершенно не обращая внимания на происходящее. Почти все Пожиратели, оставшееся перед Хогвартсом, были или связаны или убиты.

Гарри был жив, и это являлось самым важным для нее. Оставалось надеяться, что в будущем их будет ждать прекрасная жизнь, наполненная яркими красками, такими же как и небо во время рассвета над Хогвартсом.

________________________________________________________________________________________

Простите, за задержку. Главы были готовы давно, но лежали у одной из моих бет. Она не успевала их проверить.

На данный момент, главы проверены только одной бетой. Как только вторая бета вернется, текст будет окончательно вычитан и вычищен.

Спасибо всем за комментарии. Они очень поддерживали меня. Очень рада, что эта работа вызвала у вас такой интерес.

С уважением и любовью, ваша Кошка Маришка.