Монстр в шкафу (джен)

Джинни Уизли никогда не боялась монстров.

Она подшучивала над Роном — тот верил, что под кроватью живет гигантский паук. Поддразнивала Перси — каждую ночь он ждал нападения гарпии из шкафа. Смеялась над Биллом — в его спальне по вечерам всегда горел ночник.

Близнецы напрасно рассказывали страшилки и сказки с плохим концом: о принцессе Джиневре, которую заживо поедал суккуб, или об императрице Джине, похищенной посреди ночи одним вампиром. Джинни не было страшно. И даже россказни об оборотнях и самом Гриме не пугали ее.

Но потом, летом 1993, после первого курса в Хогвартсе всё изменилось.

* * *

Окно в комнате было раскрыто, и легкий ветерок гулял по помещению. Джинни лежала в постели, поджав под себя ноги и чуть ли не до подбородка натянув одеяло. Было жарко, но она продолжала разглядывать потолок, терпеливо ожидая, когда же наконец придет долгожданный сон. А потом она услышала чей-то голос. Слабый, почти шепот. Она резко приподнялась и посмотрела на шкаф, стоявший в дальнем углу. Теплый ветерок коснулся щеки. Джинни в удивлении округлила глаза, подумав, что происходящее было очень похоже на сон. По спине пробежала ледяная дрожь. Ее начало трясти: не то от страха, не от холода, не то от жары, а может, и от всего вместе. Страх сковал каждую клеточку сознания, она замерла, страшась пошевелиться.

— Джинни…

Что-то вроде свиста, и в нем даже было свое очарование. Джинни закусила губу и крепко зажмурилась. Перед глазами тут же поплыли красные точки. Она посидела так еще несколько секунд, после чего опять посмотрела на шкаф.

— Милая Джинни…

Голос звучал слабо, но в нем можно было различить нотки нежности и скрытой злобы. Джинни замерла, ее дыхание участилось. «Мерлин, только не это».

— Подойди…

Джинни встала с постели и, не отрывая взгляда от шкафа, обогнула его по широкой дуге. Резко дернула дверную ручку и вылетела в коридор. Сбежала по ступенькам, чувствуя, как хлестает по голым ногам край ночнушки.

В полном молчании она вошла на кухню. Мама стояла у мойки и, дирижируя посудой, напевала последнюю песню Селестины Уорбек.

— Мам.

Та вздрогнула и резко обернулась.

— А это ты Джинни, — облегченно выдохнула Молли. — Дорогая, ты же должна спать.

— Мама, у меня в шкафу кто-то есть.

Молли вздохнула и устало провела рукой по лицу. Настало время для того самого серьезного разговора. Она взяла младшую дочь за руки и присела на корточки.

— Послушай, Джинни. Я об этом уже говорила и Биллу, и Чарли, и Перси, и Рону, и даже близнецам. Вампиры живут на севере, оборотни выходят только в полнолуние, а гарпии не появляются рядом с людьми. Летние ночи не завлекают к себе ни змей, ни пауков, ни тем более химер, которые живут только в Греции. Понятно, солнышко?

— Да, мама, — послушно кивнула та. — Но мам… Это не какое-то существо. Это человек.

— В твоем шкафу никого нет, — твердо отрезала Молли.

Джинни распахнула глаза, сердце бешено заколотилось в груди.

— Есть, мам, — настойчиво произнесла она. — Там есть Том.

Молли напряглась и разом побледнела. Она с осторожностью наклонилась к ней и прижала хрупкую дочь к себе.

— Том — мертв, солнышко, — прошептала со слезами на глазах и нежно погладила ее по волосам. — Он — мертв, Гарри убил его, ты ведь сама это знаешь…

Страх не отпустил Джинни, но она согласно кивнула.

* * *

Через несколько дней семейство Уизли уехало в Египет. Но Джинни не забыла про монстра в шкафу. Когда мама запретила ей заходить в усыпальницу египетского волшебника, она особо не возмущалась, лишь слегка, и то скорее для виду. Она не переставала опекать ее, и Джинни в глубине души была этому только рада, она готова была зарыться носом в ее объятия и заплакать, словно маленькая девочка. Но, разумеется, в двенадцать лет так себя не ведут.

Рон отправил Гарри карманный вредноскоп в качестве подарка на день рождения, чем вызвал сотни подколок со стороны близнецов.

— Ну что, сестренка, ты до сих пор влюблена?

— Смотри, чтобы молоко не убежало, Джинни! Что-то ты слишком рассеянна, неужели Гарри где-то неподалеку?

Джинни через силу рассмеялась, но мама наорала на сыновей, пригрозив отправить профессору МакГонагалл фотографию с ними в одних пижамах и с просьбой повесить ее в общей гостиной. Как и всегда, этого оказалось достаточно, чтобы утихомирить разбушевавшихся шутников.

Они вернулись домой, а Том по-прежнему был в ее шкафу. Джинни всегда засыпала, лежа на боку и не отводя взгляда от шкафа. Она могла лежать в такой позе часами, ожидая прихода сна. Хуже всего было то, что Том разговаривал с ней. Она слышала его сладкий, очаровывающий голос. И иногда, когда луна освещала комнату, она различала внутри шкафа его черные зрачки с красными искрами.

Рон рассказал, что Гарри сейчас живет в «Дырявом котле». Он никогда не спрашивал, как у нее дела, словно того, что произошло в прошлом году в школе, никогда не случалось. А может, он просто хотел все забыть…

Но как забыть прекрасное лицо Тома?

Джинни разрывалась между двумя противоположными желаниями. Она влюбилась в Гарри, но того это ничуть не заботило. А ночами ее изводил Том.

— Этот идиот не заслуживает тебя, — шептал он, и голос его струился по коже как вода. — Помнишь, Джинни? Когда ты рассказывала мне о своей жизни? О страхах, желаниях и даже фантазиях… Я был твоим другом, Джинни. Я — твой друг.

Ночи стали для нее настоящим кошмаром. Она не высыпалась, потому что неотрывно следила за приоткрытыми дверцами шкафа; ее глаза выглядели воспаленными и покрасневшими от постоянных слез страха. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Тома и, казалось, даже видела сквозь полумрак его злобную ухмылку. Он получал истинное наслаждение, мучая ее из ночи в ночь.

Но друзья не должны так не поступать.

* * *

Начался второй год в Хогвартсе. Джинни ночевала в гриффиндорской спальне, где не было никаких шкафов, только сундуки с одеждой. Она радовалась, что не попала на Рейвенкло, где в комнате у девочек стояли высокие дубовые шкафы.

А в мире, тем временем, из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Но Джинни совсем не было страшно. Хогвартс — едва ли не самое безопасное место, проникнуть сюда невероятно сложно, а уж с дементорами, охраняющими все входы и выходы из школы и вовсе невозможно. Да и Хогсмид постоянно патрулировался. У Блэка не было ни единого шанса проскользнуть в защищенные стены школы.

Однако каким-то образом ему все-таки удалось это сделать.

— Джинни?

Она подняла голову и улыбнулась Гермионе, которую с недавних пор считала своей лучшей подругой.

— Не одолжишь Гарри перо?

Улыбка ее тут же увяла, но она все-таки согласно кивнула. Порылась в сумке и достала совсем новенькое перо, протянула его Гермионе, та горячо поблагодарила. Джинни проследила взглядом и увидела, как та садится в глубине гостиной рядом с Роном и Гарри. Последний ненадолго поднял голову, посмотрел на Джинни и легонько улыбнулся.

Лицо буквально загорелось от прилившей к щекам краски, и она поспешно уткнулась в учебник. Вроде не произошло ничего особенного, но почему-то ее переполняло счастье.

— Этот придурок даже не знает о твоем существовании. Для него ты лишь младшая сестренка лучшего друга. Зачем ты ему? Ну же, Джинни, милая, забудь его…

Счастье мгновенно рассыпалось в прах, так же внезапно, как и появилось. В самом дальнем уголке сознания Том по-прежнему насмехался над ней.

Она резко встряхнула головой, захлопнула книгу и, даже не обернувшись, поднялась в спальню.

* * *

Прошло несколько недель. Джинни сидела в Большом зале и завтракала в полном одиночестве, когда к ней подошла Гермиона и присела рядом. По напряженному лицу и поджатым губам сразу стало понятно, что она поссорилась с Роном и Гарри. Однако Джинни ничего не стала спрашивать. Мысленно пожала плечами и вернулась к своей тарелке с овсянкой, но доесть ее было не суждено: пристальный взгляд подруги раздражал. Через дюжину секунд она не выдержала и спросила:

— Что-то случилось?

— Нет, просто пытаюсь понять, какую форму примет мой боггарт, — ответила та, а Джинни невольно насторожилась, словно предчувствуя, что эта тема не приведет ни к чему хорошему.

— И?

Голос ее звучал притворно весело.

— Так и не решила еще.

Джинни была уверена, что Гермиона хотела сказать совсем другое, что-то более серьезное, что-то, что касалось нее.

— У Рона точно будет паук, а у Гарри — дементор.

Джинни вздрогнула. Она до сих пор помнила леденящий душу страх, который охватил ее в присутствии дементора в поезде. Гарри тогда так громко закричал…

— Но насчет себя я даже не знаю. А ты? Есть какие-нибудь идеи? — поинтересовалась Гермиона с легким беспокойством, а Джинни готова была поклясться, что та все знает.

Воспоминания о дементорах воскресили в ее разуме Тома — его мягкий вкрадчивый голос, приторные комментарии, фальшивый смех, недобрую усмешку, которая действовала словно наркотик.

— Понятия не имею, — рассеяно отозвалась она.

К горлу подкатила тошнота.

* * *

Следующим летом, несмотря на все переживания и волнения, мама разрешила ей отправиться на Кубок Мира по квиддичу вместе с мальчишками.

Накануне ночью Том шептал ей на ухо очередные лживые фразы. Говорил, что он ее друг, что всегда будет рядом, что она никогда его не забудет. И проклинал Гарри Поттера.

Джинни накрылась одеялом с головой и заткнула уши. Она много и долго плакала.

Но ничто не могло стереть из памяти слова Тома.

* * *

Ночь после матча оказалась настоящим кошмаром. А остаток лета просто трудным. Министерство магии было перегружено работой, родители волновались по каждому поводу. Украдкой она наблюдала за Гарри, Роном и Гермионой, которые сидели в гостиной и что-то увлеченно обсуждали. Гарри озабоченно хмурился, хотя все, кажется, не обращали на это никакого внимания.

А в шкафу Том не переставал изводить ее.

— Мы скоро увидимся, моя милая Джинни… Верь мне…

* * *

Много ночей подряд с ней ночевала Гермиона, и Том ни разу не появился. Гермиона лежала на матрасе на полу, спиной к шкафу, чтобы им было удобнее разговаривать. Но Джинни слушала ее лишь краем уха, она неотрывно смотрела на приоткрытые дверцы шкафа.

— Джинни? — позвала Гермиона, когда в комнате раздался лишь ее собственный смешок. — Джинни, ты меня слушаешь?

Та перевела рассеянный взгляд на подругу.

— Извини.

— Ты все еще думаешь о Гарри. — Гермиона вздохнула и привстала на локтях.

— Э… Да… Да, думаю.

— Послушай, Джинни, забудь ты о нем. Встречайся с другими мальчиками. Постарайся…

— Да, — выдохнула Джинни, но ее мысли все еще были заняты Томом. — Да, ты права.

Она не скучала по Тому. Конечно, нет. Он ей точно не нужен.

Но почему тогда она никак не могла выкинуть его из головы?

* * *

— Я был прав, — теплым голосом произнес он.

Джинни открыла глаза и медленно посмотрела на шкаф. Черный зрачок Тома мерцал из-за полуприкрытой дверцы. Дикая тоска и отчаяние тут же охватили ее.

— Скучала по мне, моя милая Джинни?

Она покачала головой и накинула на лицо одеяло. Но голос Тома доносился до нее даже сквозь эту хлипкую преграду.

— Я ведь был прав, так? Я знал, что тебе нужно забыть об этом кретине… Подумать только, одной лишь грязнокровке удалось достучаться до тебя.

Джинни проглотила слезы.

— Подруга-грязнокровка… Не забывай, милая Джинни, ты чуть не убила ее…

— Нет, — приглушенно прошептала та под одеялом. — Нет…

— Не исключено, что эта грязнокровка сама так и не смогла забыть о нем… Что ты об этом можешь знать, милая Джинни? Может, она только и ждет момента, чтобы причинить тебе боль.

— Замолчи, умоляю, замолчи…

Если Том и замолчал, то только для того, чтобы мучить ее своим зловещим смехом. И еще чтобы мрачно улыбаться в полумраке шкафа. Джинни с силой укусила себя в сжатый кулак.

* * *

По программе третьего курса школьники должны были изучать боггартов. Демельза предположила, что ее ждет горящая метла. Когда оборотень Эмили превратился к трехглавого монстра, она в ужасе и растерянности замерла. Профессор Грюм легонько оттолкнул ее, и монстр медленно повернулся к Джинни. Та сильнее сжала в руках волшебную палочку. Желтые глаза чудовища пристально смотрели на нее, затем в тихом хлопке боггарт исчез.

По кабинету поползли шепотки гриффиндорцев и рейвенкловцев. Профессор нахмурился и, как и все присутствующие, начал искать взглядом боггарта.

Внезапно раздался тихий скрип, и дверцы шкафа, в котором тот прятался в начале урока, приоткрылись. На внутренней ручке можно было различить бледную руку, за которой последовала вторая и ноги.

Сердце Джинни перевернулось в груди. Из шкафа выплыл улыбающийся и такой красивый Том. За спиной одноклассники обсуждали молодого человека, а кто-то даже выкрикнул ей вслед слова одобрения.

Но она ничего не могла сделать. И Том знал это. Он уверенно подошел, на груди блестел вычищенный значок старосты школы.

— Здравствуй, Джинни.

Она заморгала, пытаясь спрятать слезы, и бессознательно отступила на шаг. Улыбка Тома стала еще шире.

— Не поздороваешься со своим другом, Джинни?

— Уходи, — прошептал она, кончик волшебной палочки бессильно смотрел в пол.

— Прошло столько времени… Я не хочу оставлять тебя сейчас …

Она услышала, как кто-то произнес ее имя за спиной. Но ничто не могло заставить ее разорвать зрительный контакт с Томом.

— Хорошо, моя милая Джинни, очень хорошо, — нашептывал тот шелестящим змеиным голосом. — А теперь я хочу, чтобы ты убила ту девчонку за твоей спиной.

— Нет.

— Убей ее!

И Джинни, с трудом борясь с подступающими рыданиями, узнала этот тон. Точно также она сама приказывала василиску убивать грязнокровок.

— Оставь меня в покое, — слезы все-таки вырвались наружу, и она упала на колени. — Уйди, умоляю, уйди!

— Нет, Джинни… Теперь я не уйду, — присев рядом на корточки, прошептал он. — Ты слишком славная, чтобы я бросил тебя. Ты слишком хорошо развлекаешь меня, чтобы я забыл о тебе. Мне нравится слушать твои мольбы, нравится видеть испуганные глаза, когда ты осмеливаешься взглянуть на меня.

— Убирайся! — закричала она.

Том улыбнулся и поднялся, когда слева от них раздался хриплый «Риддикулус». Том недовольно скривился и исчез, прошептав напоследок:

— Я вернусь…

Джинни продолжала содрогаться в рыданиях. Она уже ничего не слышала, только ощутила, как профессор Грюм с силой поднял ее с пола. Забрал с пола ее волшебную палочку и хрипловатым голосом попросил кого-то отвести ее в Больничное крыло. Кто-то поддержал Джинни за руку и ласково вывел из кабинета. Ее била крупная дрожь, к горлу подкатывала тошнота. Она вырвалась из хватки одноклассницы, скрючилась над доспехами и вытошнила — весь охвативший ее ужас, отвращение, все, что она испытывала к Тому.

Затем, пошатываясь, опустилась на согнутые в коленях ноги. Перед ней в такой же позе присел кто-то. Джинни закрыла глаза, ожидая, когда мир вокруг перестанет кружиться. Осторожно открыла их и вздрогнула, узнав Луну Лавгуд.

— Это ты меня увела?

— Да, — тихо ответила та. — Тебя это беспокоит?

— Нет… Нет, напротив.

Луна улыбнулась и протянула желтый в розовый горошек платок. Дрожащими пальцами Джинни вытерла рот.

— Спасибо.

— Спасибо тебе, — с улыбкой ответила Луна.

— За что?

Луна моргнула своими большими полупрозрачными глазами, но ничего не ответила. Джинни откинула голову на холодные каменные стены и с опустошенным видом принялась пялиться в потолок. Через несколько секунд она глубоко вздохнула и вернулась к Луне.

— Не хочешь узнать, кто это был? — с горечью в голосе спросила она.

— Полагаю, меня это не касается, — та пожала плечами.

— Так и есть, — слабо улыбнулась Джинни.

Любой другой на месте Луны уже давно бы понял, что на этом разговор окончен, но только не Лавгуд. Она ждала.

— Хочешь знать, почему мой боггарт превратился в позолоченные часы?

Джинни с любопытством кивнула.

— Я боюсь Времени, — прошептала Луна. — Думаю, не так много людей в мире его боятся. Мне кажется, Время идет слишком быстро, а с ним и жизнь. Как ты считаешь?

— Так и есть, — согласилась Джинни. — Ты права…

— Считаешь меня сумасшедшей?

— Нет.

Луна улыбнулась и наклонила голову чуть в бок. Внезапно Джинни заметила, что сегодня на ней не было привычных сережек в виде редисок, вместо них болталась «лапша» в тон к ожерелью.

— В любом случае, кем бы он ни был, он невероятно красив, — поднимаясь, ответила Луна.

— Да, — прошептал Джинни и последовала ее примеру. — И это делает его еще опаснее…

* * *

Слухи быстро распространились по школе, и уже в течение нескольких дней все знали, что Джинни Уизли боится незнакомого очаровательного молодого человека. Он разговаривал с ней, когда она упала на колени, но никто не слышал, что именно они обсуждали.

К счастью, уже через неделю этот инцидент был позабыт: школьники были слишком заняты обсуждением первого задания к Турниру.

Джинни ждала, что Гермиона захочет обсудить с ней происшествие с боггартом, но этого не произошло, чему она была только рада. Она не собиралась рассказывать о Томе, особенно Гермионе.

Единственный человек, который мог понять, даже не смотрел в ее сторону. И в такие моменты она ненавидела Гарри. Ненавидела его за то, что он так и не пришел проведать ее, не удосужился справиться о ее самочувствии, узнать о ее страхе перед Томом.

Конечно, он был слишком занят подготовкой к турниру, расстроен ссорой с Роном. И все-таки он мог бы уделить ей хотя бы минуту…

Он ведь знал, что она чувствует к нему. Точно знал. Но Гарри ничего не предпринимал, а Джинни становилось только хуже.

* * *

Джинни вернулась в Нору, и после долгого утомительного дня готовилась ко сну. Хотя она была уверена, что заснуть не сможет. Но лучше уж так, чем сидеть в компании перепуганных родителей, проказливых братьев и Рона, который по-настоящему переживал за Гарри едва ли не впервые за все время их дружбы.

Она переоделась в ванной в пижаму и зашла в спальню. Скользнула под одеяло и решительно повернулась спиной к шкафу.

В другое время Том притворно возмутился бы такому пренебрежению и начал злословить и зубоскалить. Но в эту ночь он был слишком счастлив, чтобы мучить бедную душу Джинни.

Все ночь он смеялся. И хохот его был ледяным. Он пронзал насквозь сердце крошечными шипами.

Джинни знала, почему он смеется. Он вернулся. Убил Седрика, еще больше разрушил Гарри и вернулся.

Лорд Волдеморт вернулся.

* * *

Остаток лета она провела в доме на площади Гриммо, 12, который отныне стал новой штаб-квартирой Ордена Феникса. Родители быстро объяснили, что это значит, но Джинни уловила только одно, самое главное — они все могут погибнуть.

Ей выделили средних размеров комнату, которую она будет делить с Гермионой, когда та приедет. И, разумеется, там был шкаф. Высокий, деревянный, где уже были разложены ее вещи.

Странно, но Том не приходил. Июль прошел без его вмешательства. Потом приехал Гарри, а Том по-прежнему молчал. Теперь она испытывала к Гарри лишь простую привязанность, которую она сама считала дружеской. Она рассказала об этом Гермионе, и та ее поздравила:

— Что заставило тебя забыть о нем? — поинтересовалась Гермиона как-то ночью, когда сон не шел к ним обеим.

— Ничего, — солгала она. — Просто Майкл Корнер хочет встречаться со мной.

Конечно, это было ложью. Точнее Майкл и в самом деле предложил ей это, но Джинни так и не смогла простить Гарри то, что он ничего не сделал, когда боггарт принял форму Тома.

Гарри похудел, его глаза стали мрачными, кожа побледнела. А ночами Джинни слышала его крики. Ее комната располагалась как раз над его. Если она прислушивалась, то могла расслышать, как он метался на простынях и слабо стонал. Рон делал вид, что ничего не происходит. Хотя может, он и в самом деле был не в курсе, он всегда очень крепко спал. В отличие от Джинни, которая постоянно думала о Томе. О том, почему он исчез. Конечно, она была рада, чувствовала облегчение, словно тяжелый камень спал с плеч, но в глубине души никак не могла избавиться от предчувствия чего-то ужасного.

Она знала: он что-то готовит. Она была уверена в этом.

* * *

За три дня до начала четвертого курса вернулся Том. Гермиона уже давно уснула, а Джинни, по обыкновению, рассматривала потолок.

Сначала она услышала тихое хихиканье, и только потом, глубоко вздохнув, словно собравшись с силами, она посмотрела на шкаф и сразу же увидела черный, почти красный зрачок.

— Доброй ночи, моя милая Джинни, — прошептал он.

— Уходи, — бросив на спящую подругу мимолетный взгляд, произнесла она.

— Кто же так встречает друзей? — возмутился Том, но холодная улыбка выдавала его с головой.

— Ты не мой друг, — не сводя с него пристального взгляда, прошептала Джинни.

— Конечно, да…

Он развлекался, а Джинни как всегда в его присутствии начинала ощущать ужас. И Том чувствовал ее страх, несмотря на все тщетные попытки спрятать его.

— Не хочешь спросить, где я так долго пропадал?

— Я хочу, чтобы ты ушел, — повторила она.

— Видишь ли, милая Джинни, ты не единственная, кого мне нравится навещать, — не слушая ее, продолжал Том. — У меня есть и другие жертвы…

Тревожный колокольчик зазвенел в голове, и она села в постели.

— Гарри? Ты приходишь и к нему?

Том расхохотался.

— Поттер? Нет. Хотя он мог бы стать мне хорошим другом, но нет… Не из-за меня он просыпается по ночам.

— Тогда кто?

— Я.

Джинни понадобилось какое-то время, чтобы понять, что он имел в виду. Она нахмурилась, и глаза Тома резко стали ярко-красными, после чего вновь вернулись к своему красивому черному оттенку.

— Мне нравится напоминать ему, кем он был раньше, и какую цену пришлось заплатить за то, чтобы стать тем, кем он стал. Его душа измучена больше, чем может показаться…

— У него больше нет души, — возразила Джинни, не зная, как будет правильнее: говорить «он» или «ты».

— Это так, — после непродолжительного молчания, согласился Том. — Именно поэтому я и прихожу к нему…

И вновь он рассмеялся, а Джинни содрогнулась от этого пугающего звука.

— А теперь уходи, — приказала она.

В глазах Тома сверкнула ярость, и Джинни знала, что он сейчас скажет очередную ложь.

— Джин?

Она чуть ли не подпрыгнула на кровати и обернулась к приподнявшейся Гермионе. Вид у нее был заспанный и еще не до конца проснувшийся.

— Что ты делаешь?

— Ничего. Просто считаю гиппогрифов, чтобы уснуть.

Гермиона ей не поверила, но говорить ничего не стала, кивнула в ответ и вновь легла, не спуская глаз с Джинни. Та посмотрела напоследок на опустевший шкаф и, наконец, заснула.

* * *

Начался учебный год. Гарри стал совсем неразговорчивым и даже агрессивным. Джинни наблюдала за ним издалека в коридорах или в те моменты, когда сидела в объятиях Майкла. Она всегда следила за ним, выпуская из виду только на время уроков.

Гермиона часто говорила о Гарри, словно хотела убедиться, что она действительно ничего уже не чувствует к нему.

— Иногда он хочет побыть один, — говорила та во время завтрака, и в ее голосе звучало ничем не прикрытое беспокойство. — Еще эта ужасная женщина! Мерлин, как же я ее ненавижу! И Гарри тоже… Ох, Джинни, он так изменился!

Гермиона неожиданно заплакала, прижав ко рту салфетку, и Джинни взяла ее за руку. Она тоже видела, что он сильно изменился. Она видела, как он закрылся в себе и только временно покидал свою защитную раковину, когда улыбался Чжоу Чанг или чтобы посмеяться о чем-то с Роном. Он постоянно караулил возле озера Хедвиг, ожидая новостей от Сириуса.

Джинни все это видела.

— Он испортил все с Чжоу, — говорила Гермиона. — Почему он не хочет поговорить с ней о Седрике? В конце концов, она имеет на это полное право. Уверена, ей сразу стало бы легче, и она вернулась бы к нормальной жизни! Его буквально переклинило на этой девчонке!

Джинни была бы рада согласиться с Гермионой, но не могла. Она знала, что Гарри не был одержим Чжоу. Она читала это в его глазах. Это не было настоящей любовью.

А вечерами она снова и снова прокручивала в голове слова Тома. Может ли он оказаться прав? Что если Гарри и вправду не заслуживает ее?

Лежа в кровати, она сама себя ругала за то, что эта мысль вообще пришла в голову. Кто такой Том, чтобы говорить ей, что делать? В конце-то концов, он — обычный кошмар, глубоко запрятанный страх.

Джинни пялилась на красный полог постели и терпеливо ждала, когда ее сморит сон.