Наследие Карпентер (джен)

Когда-то Карпентеры были одним из самых уважаемых чистокровных семейств в магической Британии...

Фелиция Карпентер, вдова лорда Джорджа Карпентера, в конце девятнадцатого века ставшая первой женщиной-министром магии, занимала этот пост двенадцать лет, при ее администрации было принято несколько законов с гуманистическим уклоном, среди них — знаменитый закон о неприкосновенности магглов: прежде, до тысяча восемьсот девяносто восьмого года, простецов преспокойно похищали, ставили на них темномагические эксперименты, испытывали опасные для жизни зелья, и никто этому не препятствовал.

Когда к власти пришла Фелиция, магглы стали жить куда спокойнее, хотя они так и не узнали, кому этим обязаны.

Помимо всего прочего, министр Карпентер основала фонд помощи малоимущим магам, заменила смертную казнь на пожизненное заключение в Азкабане и запретила ввозить в Англию драконов, чей вес превышал восемьсот фунтов, ибо слишком много водоемов иссушили огнедышащие ящеры и слишком много поселений они сожгли; к тому же, драконы угрожали посевам на полях и конфиденциальности магического населения, поэтому с тех пор в целях безопасности каждый владелец такого существа должен был в обязательном порядке зарегистрировать его в Министерстве, в Отделе контроля за популяциями магических животных.

Уже тогда Фелиция пыталась ослабить рабское положение домашних эльфов, но сопротивление политической элиты, чей быт только на эльфах и держался, оказалось слишком велико, и министру не удалось ничего с этим поделать.

Фелиция умерла в пятьдесят четыре года — в день своей смерти миссис Карпентер вышла на крыльцо фамильного особняка, похлопала по карманам, проверяя, как всегда, взяла ли мятные леденцы, и трансгрессировала ко входу в Министерство (в то время на месте небезызвестной телефонной будки стоял ничем не примечательный мусорный бак). Зеленый луч появился из ниоткуда — предполагали потом, что из разросшихся кустов ольшаника, — и Фелиция упала на землю, чтобы никогда уже с нее не подняться.

Поговаривали, что министра убили разозленные драконоводы, но большинство все же склонялось к версии, что нападение совершили те, кому из-за политики Фелиции Карпентер пришлось свернуть свои жестокие эксперименты на магглах.

Первая женщина-министр ушла; ее долго помнили и оплакивали, а портреты Фелиции Карпентер развесили по магическим госучреждениям — один из таких портретов, с которого строго глядела пожилая женщина в яркой лиловой мантии, висел на первом этаже в Хогвартсе, рядом с прочими выдающимися политическими деятелями.

Северус Снейп никому не сказал бы, что восхищался ею, да никто и не спрашивал, хотя это, несомненно, являлось правдой. Еще будучи учеником старших курсов, Северус стал интересоваться политикой — просто из любопытства, без всякого намерения принимать в ней участие.

Пока однокурсники толклись на квиддичном поле, слонялись у Черного озера или в уютном тепле гостиной играли в плюй-камни, Северус часами просиживал в библиотеке, перерывая десятки ветхих томов по истории Англии и других государств. Так, по ходу штудирования книг, он узнал о существовании древнего африканского альянса ведьм и колдунов, которым управляло одно лицо, причем лицо это не избиралось, а наследовало власть по мужской линии своей династии.

Но более всего Северуса заинтересовала Фелиция Карпентер — отнюдь не как женщина, но как человек, ярким пятном выделявшийся на фоне жуликов и воров, которые обычно управляли магической Британией.

Фелиция Карпентер не была красавицей — напротив, лицо ее чем-то напоминало бледную заостренную морду гоблина, всю жизнь просидевшего над золотом Гринготтса, — однако ж министр отличалась исключительной честностью, целеустремленностью и искренним желанием изменить мир в лучшую сторону.

Северуса, как и любого парня его возраста, переполняли мысли о собственном увлечении. Безумно хотелось с кем-нибудь поделиться тем, что накопилось в душе, но однокурсники с факультета были мальчиками неумными, а общение с Лили после рокового выкрика «грязнокровка!» стало несколько натянутым. Тем не менее, Северус пошел именно к ней — а больше-то и не к кому было.

— Фелиция... кто? — Лили подняла голову от книги и непонимающе уставилась на приятеля.

— Фелиция Карпентер, — терпеливо повторил Северус, подавляя в себе раздражение. — Министр магии с тысяча восемьсот девяносто второго по тысяча девятьсот четвертый. Отменила смертную казнь, запретила проводить опыты на магглах и...

— А, да, кажется, слышала что-то, — быстро перебив его, Лили махнула рукой. — Ну и что? С чего вдруг ты заговорил о ней?

— Ни с чего, — Северус замолчал.

Было очень обидно, что подруга даже не попыталась изобразить интерес.

Пожав плечами, Лили снова уткнулась в книгу, и Северус молча ушел за стеллаж; минуту спустя рядом с Лили появился Джеймс — взъерошенный, в мятой мантии, как и всегда. Он жевал жвачку, усиленно работая мощными челюстями.

— Что он хотел от тебя? — донесся до Северуса его громкий голос.

— Сев? — рассеянно переспросила Лили. — Даже и не знаю... Кажется, он что-то про политику говорил...

— Идиот, — презрительно выплюнул Джеймс, с грохотом отодвинув стул и плюхнувшись рядом со своей девушкой.

Ничего не ответив на этот выпад, Лили устало вздохнула и перелистнула страницу.

Дальше Северус слушать не стал — в тот момент он почувствовал сильный укол разочарования и в Лили, и в симпатии, которую некогда к ней испытывал. Покинув библиотеку, Северус спустился в подземелья, устроился на своей кровати за бархатным темно-зеленым пологом и вынул из-под подушки книгу.

«История клана Карпентер» под редакцией ирландского мага Чарльза О'Грэди не являлась библиотечной книгой — Северус заказал ее в Косом переулке, кое-как выпросив у матери деньги. Потертый том был прочитан дважды, но Северус возвращался к нему вновь и вновь, подмечая упущенные детали.

Информацию о потомках Фелиции он просматривал без особого интереса, все они казались одной бледной тенью в сравнении с той, кто являлась предметом его восхищения, однако Северус не мог не обратить внимания на внука Фелиции, превосходного ученого-зельевара, который работал над изобретением мощнейшего противоядия от всех ядов: зелья были сильной стороной Северуса Снейпа, увлечением всей его жизни, поэтому он тут же принялся разыскивать все доступные учебники Уильяма Карпентера.

С удивлением Северус узнал, что старый маг еще жив, и твердо решил сделать все возможное, чтобы встретиться с ним.

Но на носу были экзамены. Седьмой курс принес с собой обилие домашних работ, утомительные наставления профессоров и — к большому удивлению Северуса — двух друзей-единомышленников в лице Мальсибера и Эйвери; оба были с шестого курса — Северус с ними неплохо общался и раньше, но особенно сблизился только в год своего выпуска.

Жизнь странным образом налаживалась: не предвиделось больше нападок Джеймса Поттера и его дружков, ибо все без исключения погрязли в подготовке к ТРИТОНам, а Мальсибер с Эйвери хоть и в упор отказывались проявлять даже малейший интерес к Фелиции Карпентер, трудами ее внука-ученого все же прониклись, и Северус с удовольствием варил с друзьями зелья по учебникам старого Уильяма, выкраивая свободное время между подготовкой к экзаменам.

— Послушай, Сев, — сказал однажды Мальсибер, наклонившись к его уху с заговорщицким видом, хотя гостиная Слизерина была практически пуста. — Что ты после школы собираешься делать?

— Буду учиться в Академии Зельеваров, если поступлю. Я же говорил, — Северус пожал плечами.

Но Мальсибер продолжал сверлить его глазами, а Эйвери в соседнем кресле неуютно ерзал.

— Что? — Северус нахмурился. Шестикурсники вели себя странно.

И тут Мальсибер заговорил:

— Ты, конечно, знаешь, что в Британии сейчас... Ну, словом, ты слышал про темного волшебника, который...

— А, про этого, — Северус со знанием дела кивнул. — Еще бы не слышал. А почему ты спрашиваешь?

— Он вербует себе сторонников, — приложив ладони ко рту, проговорил Мальсибер зловещим шепотом. — Он уже очень и очень силен. Мы с Карлом собираемся присоединиться к нему сразу, как закончим школу.

— Я еще не решил, Джон, — прозвучал из кресла нервный голос Эйвери. — Не надо говорить за меня.

— Ты просто ссыкло, — презрительно фыркнул Мальсибер, вновь повернувшись к старшему приятелю. — Слушай, Сев, не только я этого хочу. Эван Розье с пятого курса... Регулус Блэк... Говорят, его кузина Беллатриса уже с Темным Лордом! А ты в зельях неплохо шаришь — Лорду пригодился бы такой специалист.

Но Северус не разделял его энтузиазма.

— Темный Лорд — опасный выскочка, не более. Рано или поздно он попадет в Азкабан.

— Ты недооцениваешь его мощь! — глаза Мальсибера сверкнули. — Скоро он захватит магическую Британию и выгонит вон всех этих омерзительных грязнокровок!

Северус угрюмо промолчал. Против магглорожденных он ничего не имел — Фелиция Карпентер решительно осуждала тех, кто оценивал человека по статусу его крови. Вот Эванс — родилась в семье магглов, а получше иных чистокровных слизеринок будет...

Магией же Северус интересовался всякой. Он считал, что темные искусства — тоже искусства и вовсе не обязательно использовать их во вред; а то, что делал этот Темный Лорд, могло называться только надругательством над черной магией.

— Извини, Джон, я лучше поучусь еще, — подытожил Северус и, поднявшись с диванчика, отправился восвояси.

Мальсибер, не успокоившись на этом, неоднократно призывал друзей подумать над перспективами подобной идеи, но его слова были словами шестнадцатилетнего мальчишки, и Северус не воспринимал их всерьез.

Успешно сдав все экзамены, Северус с некоторой долей облегчения распрощался с Мальсибером и Эйвери, после чего благополучно поступил в Академию Зельеваров. Не только интерес к зельям двигал им — на кафедре ядов и противоядий все еще преподавал профессор Уильям Карпентер. Перед тем, как впервые появиться на его паре, Северус еще раз заглянул в «Историю клана Карпентер» — если верить книге, старому профессору недавно исполнилось семьдесят девять лет; отец его, Генри Карпентер, в свое время возглавлял Департамент тайн, и о нем, соответственно, известно было мало, кроме того, что Генри Карпентер загадочным образом исчез в сорок семь лет, и единственный его сын утверждал, что почти не помнит отца, так редко тот появлялся дома...

Сам Уильям Карпентер вот уже пятьдесят три года был женат на Элеоноре Блэк, имел сына Алистера и дочь Пенелопу. Как Северус узнал из новой, отредактированной версии книги, вышедшей минувшим летом, Пенелопа так и не вышла замуж, полностью посвятив жизнь целительству в Святом Мунго; Алистер же взял в жены маггловскую женщину, и в семьдесят шестом — буквально два года тому назад — у него появилась дочь Маргарет.

— Доброе утро, студенты, — в душную полукруглую аудиторию проковылял маленький сгорбленный старичок в лимонного цвета мантии.

Голова его, обросшая частым серебристым пушком, напоминала одуванчик, голос преподавателя скрипел, слова появлялись изо рта с присвистом и легким шипением — должно быть, подумал Северус, вставная челюсть.

— Мое имя Уильям Карпентер, — продолжал тем временем старичок, усаживаясь за свой стол. — Я буду учить вас варить яды и противоядия в ближайшие два года. Вопросы?

Подняла руку девушка на задней парте.

— Да, мисс...

— Эллиот, сэр, — звонко проговорила студентка в больших квадратных очках. — Скажите, пожалуйста, какова необходимость варения ядов, если мы не собираемся использовать их в реальной жизни?

Дура, подумал Северус. Дура, несмотря на умненький вид и огромные очки.

— Ну, во-первых, мисс Эллиот, чтобы распознать тот или иной яд, нужно знать не только каждый его компонент, но и их сочетание, — профессор Карпентер задумчиво пожевал мягкую губу. — К тому же, в подвале вашего дома могут появиться крысы, и их тоже нужно чем-то травить.

Несколько человек — а в группе было всего пятнадцать — негромко посмеялись.

— Что же, поскольку сегодняшнее занятие лекционное и варить пока ничего не требуется, возьмите перья и запишите тему, — профессор взмахнул волшебной палочкой, и на огромной доске позади него стали появляться буквы. — У вас ко мне вопрос, мистер?..

— Арнольд, — отозвался со второй парты прыщавый юноша, чьи уши торчали в разные стороны. — Вы случайно не имеете отношение к Фелиции Карпентер, которая когда-то была министром магии?

Несколько пар любопытных глаз уставилось сначала на студента, потом на преподавателя.

— Имею, и самое близкое, — спокойно ответил профессор Карпентер. — Однако это не относится к теме занятия, — добавил он с легким укором.

Арнольд смущенно замолк; Северус тоже молчал, чувствуя, что его окружают одни идиоты.

Больше вопросов у студентов не возникало, все писали лекцию, и к концу занятия пальцы у Северуса оказались заляпаны чернилами.

Когда все собрали сумки и покинули аудиторию, Северус немного неловким шагом приблизился к преподавательскому столу — старичок уже собрал свои исписанные пергаментные листы и застегнул портфель.

— У вас тоже возник вопрос? — удивленно осведомился он, заметив студента.

Северус кивнул.

— Я по поводу изобретенного вами противоядия, профессор... Это зелье в самом деле может поспособствовать регенерации организма в случае нарушений? И с какого рода нарушениями оно способно справиться?

Уильям Карпентер широко распахнул глаза и с восхищением поглядел на студента.

— Это очень хорошие вопросы, мистер...

— Снейп, — быстро подсказал Северус.

— Да-да, очень хорошие, — с присвистом повторил старичок. — Но, боюсь, мое противоядие нуждается в серьезной доработке. Испытывая его на себе, мои ассистенты сталкивались с самыми разнообразными побочными эффектами — от позеленения кожи до фурункулов по всему телу, а один юноша две недели страдал поносом, и его даже пришлось отправить в больницу Святого Мунго.

— И понос прекратился? — полюбопытствовал Северус.

— Да, но он возобновляется время от времени, — грустно вздохнул профессор. — Ничего приятного в этом нет. Я пытаюсь усовершенствовать противоядие, но получается пока, должен сказать, прескверно...

Старичок сунул портфель под мышку; в шишковатых пальцах позвякивали ключи от аудитории. Северус понимал, что ему пора уходить, но продолжал неуверенно переминаться с ноги на ногу. Не об этом ли он мечтал последние годы учебы?..

— Сэр, — быстро, чтобы не передумать, проговорил Северус. — Не нужен ли вам свежий взгляд на ваше творение? Я мог бы немного помочь, если хотите.

— Желаете на себе испробовать мое зелье? — профессор печально покачал маленькой седой головой. — И всю жизнь мучиться от возможных проблем со здоровьем, мистер Снейп?

— Да, если потребуется.

Старичок задумался, после чего наконец произнес:

— Зайдите ко мне на кафедру после занятий. Мне почему-то кажется, что сейчас вам нужно в другое место.

Взглянув на часы, которые висели над дверью, Северус остолбенел. Пара по лекарственным зельям началась пять минут назад.

— Вот черт! — воскликнул он и тут же спохватился. — Извините, профессор.

Тот что-то пробурчал в ответ, после чего Северус вылетел в коридор и побежал искать нужную аудиторию — к счастью, она располагалась на том же этаже, и путь не отнял много времени.

Северус чувствовал себя немного неловко — в Академии Зельеваров он находился только третий день, а уже опаздывал.

Кабинет, в котором проходили лекарственные зелья, был маленьким и тесным, как Северус уже знал с первой лекции по этому предмету, и студенты заняли почти все места. Преподавательница — строгая седая дама в остроконечной шляпе — бросила на Северуса укоризненный взгляд, когда он тихонько извинился и прошел на свободное место рядом с девушкой в квадратных очках; кажется, ее звали Розамунда Эллиот или что-то в этом роде...

— Розалин, — тут же представилась соседка по парте, словно прочитав его мысли. — А ты Северус, верно?

— Да, — ответил он, почти не разжимая губ.

— Ты англичанин, да? — осведомилась девушка, явно горя желанием пообщаться.

На этот раз Северус только кивнул.

— А я из Техаса. У нас в Штатах нет хороших вузов для подготовки зельеваров, видишь ли, — пояснила Розалин, не обращая внимания на недовольные взгляды преподавательницы.

Северус ничего не ответил. Болтливость соседки начинала раздражать его.

— Ты опоздал, — продолжала тем временем студентка. — Пока тебя не было, профессор Харрисон говорила, что на следующем занятии мы будем варить зелье от поноса — забавно, правда? Оно очищает кишечник и...

Не желая больше слушать ни про понос, ни про кишечник, Северус натянул на голову широкий капюшон от своей черной мантии и лег на парту лицом вниз; мгновение спустя над головой прозвучал голос профессора Харрисон:

— Я могу расценивать ваши действия как проявление глубочайшего безразличия к лекарственным зельям?

Северус поднял голову.

— Извините, я просто...

— Если вам скучно, можете покинуть аудиторию, — сухо произнесла преподавательница. — Или же извольте вести себя как подобает.

Северус только кивнул, на щеках его появились розовые пятна, а Розалин поглядела на соседа по парте с сочувствием.

Через два месяца Северус разделил с Розалин свою узкую, скрытую белым пологом кровать — не потому, что был хоть сколько-нибудь влюблен в болтливую однокурсницу, а чисто из академического интереса — хотелось все попробовать, все познать.

К удивлению Северуса, Розалин не обиделась, когда он не предложил ей встречаться. Приятельница только пожимала плечами:

— Мне это нужно не больше, чем тебе.

А в конце первого семестра Уильям Карпентер сообщил Северусу, что с удовольствием возьмет такого способного студента к себе в помощники; правда, со старым профессором у Северуса не получалось работать чаще раза в неделю: слишком загруженное расписание и обильное количество домашних заданий препятствовали этому — несчастный Северус закурил, приобрел черные синяки под глазами и сильнейшую зависимость от бодроперцового зелья, которое варил после занятий, чтобы не уснуть над книгами. Одно время он еще заглядывал в спальню Розалин, но потом отказался и от этого: сил не оставалось ни на что, кроме учебы.

Яды и противоядия, лекарственные зелья, целительство, аптекарское дело, травоведение, латынь, защита от проклятий и сглаза, кулинарная магия, привороты, изготовление талисманов, косметология, история зельеварения... И это был далеко не предел. Помимо основных предметов Северус записался на факультатив по методам использования уринотерапии, который вела сумасшедшая старая дева мисс Бишоп, — в ее жарко натопленном кабинете вечно пахло кабачками, кошачьей мочой и гнилым отсыревшим ворсом персидского ковра.

— Северус, дорогой, вы не очень хорошо выглядите, — обеспокоенно заметил Уильям Карпентер, когда прохладным воскресным утром один из его помощников ввалился на кафедру ядов и противоядий.

Старичок сидел на уютном кожаном диванчике, протягивая ноги к камину, попивал чай с сахаром и молоком, а в креслах напротив расположились еще два ассистента — один был выпускником, навещавшим старого преподавателя по воскресеньям, другой же учился на втором курсе, и Северус иногда видел его в столовой во время обеденных перерывов.

— Сколько вы отдыхали нынешней ночью? — осведомился профессор Карпентер, пододвинувшись, чтобы опоздавший студент уместился на диванчике рядом.

— Часа три, наверное, — отозвался Северус, с облегчением упав на нагретое стариковской попой сидение.

Профессор поцокал языком.

— И как же вы за три часа-то высыпаетесь?

Северус яростно потер слипающиеся глаза, после чего, вскинув голову, непонимающе взглянул на преподавателя.

— Куда высыпаюсь?

Студент, сидевший в кресле, нервно хихикнул, выпускник продолжал хранить серьезное молчание.

— Так не годится, молодой человек, — покачал головой старый профессор. — Вам надобно пойти в свою спальню и как следует отдохнуть, вы не можете приступать к работе в таком состоянии.

— Нет, я могу, — тихо возразил Северус.

Теперь он смотрел на профессора совершенно осмысленно, и старичок смилостивился.

— Что же, если вы уверены в этом, прошу всех проследовать в мою лабораторию.

Поработали они довольно неплохо, хотя так и не добились прогресса в усовершенствовании профессорского противоядия, а в понедельник Северус — впервые в жизни — проспал все занятия.

Его разбудила ошарашенная Розалин.

— Северус, как же так?! — восклицала студентка, пока он, сердито поглядывая на нее, натягивал брюки на голые ноги.

— Профессор Харрисон что-нибудь сказала по поводу моего отсутствия?

Розалин на секунду задумалась.

— Кажется, нет. Она вообще ничего не говорила — только ходила по рядам и смотрела, как мы писали контрольную.

— Контрольную? — Северус побледнел. — Мерлинова борода!

Натянув мантию и кое-как пригладив волосы руками, он бросился на кафедру целительства, где с ходу принялся упрашивать профессора Харрисон разрешить ему переписать важную работу.

Доцент кафедры целительства и профессор лекарственных зелий проницательно поглядела на растрепанного студента сквозь тонкие стекла очков, до боли напомнив ему школьную преподавательницу трансфигурации Макгонагалл.

— Какова же причина вашего пропуска? — строго поинтересовалась седая дама.

— Это... достаточно сложно объяснить, — негромко произнес Северус.

За такой короткий срок он не сумел сформулировать более определенного оправдания, однако это и не потребовалось: неудовольствие профессора Харрисон, когда она по справедливости оценила способности Северуса к зельеварению, быстро сошло на нет, и теперь даже эта строгая женщина относилась к студенту с некоторым снисхождением.

— Хорошо, мистер Снейп, — произнесла профессор Харрисон, чуть улыбнувшись. — Перепишете контрольную на следующем занятии.

На той же кафедре Северус отыскал преподавателя аптекарского дела — чудаковатого, вечно экспериментирующего мужчину лет тридцати — и с облегчением узнал, что не пропустил ничего существенного; следовало только взять конспекты у Розалин и переписать лекцию в свою тетрадь.

Если, конечно, Розалин записала хоть слово из сказанного преподавателем, в чем Северус очень сомневался. А с прочими учениками он особо не контактировал.

Что ж, решил Северус, в крайнем случае придется законспектировать нужную главу из учебника, только и всего.

Помимо всего прочего, в коридоре на третьем этаже Северус сумел выловить профессора латыни, пока она не отправилась по делам в Лондон, и взять у нее домашнее задание, после чего план был выполнен, и Северус пошел прямиком в библиотеку — наверстывать упущенное.

После этого инцидента пришлось признать, что он взял на себя слишком много; Северус покинул факультатив по методам использования уринотерапии, принеся мисс Бишоп свои извинения, и на четверть сократил время выполнения домашних работ — в конце концов, не обязательно перечитывать один и тот же параграф по два раза, а сочинения можно писать сразу на приготовленном для сдачи свитке, а не на черновике...

— И как ты меня терпишь вообще? — спросил Северус однажды у Розалин.

Они сидели в большой подвальной библиотеке, которая в тот момент до отказа была забита студентами, и готовились к летней сессии.

Эллиот пожала плечами, поправила квадратные очки на переносице.

— Ну, ты же как-то терпишь меня. Не будь к себе слишком строг.

Северус на секунду поднял голову от книги и, глянув в тетрадь приятельницы, в которой она беспечно рисовала филина, язвительно заметил:

— Возможно, в следующем году нам не придется проявлять друг к другу столь железного терпения, если ты завалишь экзамены и вылетишь из академии, как пробка от шампанского.

Розалин только отмахнулась.

— Не вылечу. Это тебе кажется, что нужно учить круглый год, а я предпочитаю импровизировать.

Усмехнувшись, студентка стала подрисовывать филину клюв и так увлеклась этим занятием, что уже не услышала, как Северус пробормотал свое не вполне лестное мнение касательно подобной импровизации.

Тем не менее, Розалин благополучно перешла на второй курс, и Северус был этому рад — даже ему время от времени требовалась какая-то компания, помимо учебников и маленького дряхлеющего профессора.

Воскресные занятия с Уильямом Карпентером проходили в прежней форме — правда, теперь у доцента кафедры ядов и противоядий осталось только два помощника: студент, окончивший академию в прошлом году, тут же женился и потерял интерес к зельям, и профессор только вздыхал:

— Что ж, это вполне закономерно. Когда-нибудь и ты, Северус, меня покинешь.

Они находились вдвоем в лаборатории преподавателя — другой ассистент ушел, сославшись на срочные дела, а Северус остался помогать прибирать помещение.

— Я не думаю, что покину вас, сэр.

Не ответив, профессор подошел к запотевшему окну и, протерев часть стекла рукавом мантии, задумчиво поглядел вниз, туда, где располагался внутренний двор со старым каменным фонтаном в виде трехглавого дракона; каждая голова изрыгала по струе. Поскольку погода была не по-осеннему теплой, студенты кучками по три-четыре человека прогуливались по периметру фонтана, сидели на бортиках; кое-кто решил запустить и поджечь воздушного змея.

— Молодежь гуляет и веселится, — с оттенком печали в голосе проговорил профессор Карпентер. — На своем веку я повидал весьма мало студентов, которые сумели бы с головой погрузиться в науку — и ты, вне всяких сомнений, один из таких людей. Другой вопрос — надолго ли это?

Северус подошел к нему, оперся локтями на подоконник.

— Мама говорит, что я интроверт. Так что, наверное, навсегда.

— А как же мисс Эллиот? — с легкой улыбкой поинтересовался старичок.

— Нет, это другое. Мы с Розалин просто... — Северус неопределенно махнул рукой.

Профессор задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Когда я женился на Элеоноре, я почти не знал ее. До свадьбы мы виделись всего раз — на приеме в доме старой Фенеллы Блэк. Тогда были совсем другие времена — и люди были другие... Впрочем, — он покачал головой, — я всегда больше тяготел к наукам, чем к людям.

Северус подумал, что в его возрасте станет таким же — дряхлым ученым профессором в огромных очках и пропахшей травами одежде.

— А ваш сын? — спросил он, вспомнив вдруг, что старик много чего рассказывал о жене и дочери, но ни слова не говорил о мистере Алистере Карпентере. — Он не увлекается зельями?

Профессор нахмурился, кустистые брови сошлись на переносице, и в голосе его появился легкий холодок:

— О, одним зельем Алистер увлечен чрезмерней даже, чем я своими, как и его супруга.

Северус не стал ничего уточнять. И без того профессор Карпентер достаточно ясно намекнул, что его сын — алкоголик.