Наследие Карпентер (джен)

Северус Снейп не предполагал, что когда-нибудь найдется человек, которого он будет ненавидеть так же сильно, как Джеймса Поттера и его дружков.

Но такой человек отыскался.

Маргарет Капрентер, в которой Северус ожидал обнаружить талантливого зельевара и просто прилежную ученицу, очень скоро стала наказанием для всех преподавателей Хогвартса: девчонка постоянно грубила, порой расхаживала по школе без формы, небрежно выполняла задания, а ее неистребимые криминальные наклонности заставляли соседок по спальне тщательно прятать свои ценные вещи.

Неоднократно Северус, прохаживаясь по коридорам замка и поглядывая в узкие длинные окна, замечал, как Маргарет в одиночестве или в компании Вуда бежала от теплиц профессора Стебль, и из-за пазухи ее торчали спелые головки подсолнухов.

К зельеварению Маргарет интереса не проявляла вовсе — на уроках Северуса она обычно сидела где-нибудь на задних рядах с тем же Вудом, щелкала семечки и бросала на пол скорлупки.

Заметив мусор в своем кабинете, Северус подошел к ученице и, нависнув над ней, произнес с нескрываемым гневом:

— Минус двадцать очков Гриффиндору. Останетесь подметать за собой после урока. Оба.

После того случая Мэгги стала вытряхивать скорлупки прямо в котел, внутри которого варилось кипучее зелье, из-за чего стенки его расплавились и горячая жидкость выплеснулась на спину сидевшей впереди Зейнаб.

— Хардбрум, отведите Иванишвили в больничное крыло, — бросил Северус, даже не повернувшись в сторону Энид, которая сидела рядом с грузинкой. — Карпентер...

— Я не специально! — испуганно крикнула Мэгги под всхлипы удаляющейся Зейнаб и утешающей ее Энид. — Он сам расплавился!

— Это правда, профессор! — горячо подтвердил Оливер Вуд.

Северус глянул на мальчика с нескрываемым презрением, после чего вновь обратил взгляд на Мэгги.

— Интересно, и что поспособствовало столь неприятному происшествию? Быть может, не следовало бросать в зелье скорлупу от семечек, идиотка вы этакая?! Целую неделю будете чистить котлы в моей лаборатории. Без всякой магии, но так, чтобы я видел в них свое отражение.

— Нахрена? — огрызнулась Карпентер, ткнув пальцем в то, что осталось от ее собственного котла. — Это и так на вас похоже.

После этого случая Маргарет все-таки вызвали к директору, и Дамблдор долго говорил с ней о чем-то, но без своих выходок девчонка не сумела продержаться и дня — Карпентер по-прежнему взрывала котлы, курила самодельные сигареты в факультетской гостиной, мусорила в коридорах и выражалась еще хуже, чем вечно недовольный школьный завхоз.

Впрочем, Мэгги старалась худо-бедно учиться и с горем пополам наскребала проходные баллы даже по зельеварению — должно быть, думал Северус, при всем ее скудоумии в глубине души девчонка понимала, что в школе ей живется куда лучше, чем с родителями-алкашами.

Учителя смогли вздохнуть чуть поспокойнее, когда Мэгги перешла на второй курс и попала в гриффиндорскую команду по квиддичу — загонщиком; Вуд стал вратарем, и новоявленным спортсменам много энергии приходилось растрачивать на поле — иногда они возвращались в замок до такой степени вымотанные, что на всякие пакости практически не оставалось сил.

Мэгги вылетела из команды на четвертом курсе, использовав биту загонщика не по назначению: вместо того, чтобы отбивать бладжеры, девчонка со всей силы ударила по голове ловца когтевранцев, так, что тот потерял сознание и рухнул на грязное квиддичное поле. Игра была сорвана.

Мэгги даже не стали вызывать в кабинет декана — Макгонагалл сама тотчас же спустилась с трибун; лицо ее побелело от ярости, а высокая остроконечная шляпа съехала на бок. Сапоги преподавательницы трансфигурации утопали в раскисшей грязи, но она, казалось, даже не замечала этого.

— Немыслимое безобразие! — обрушилась на ученицу профессор Макгонагалл. — Подобное поведение совершенно неприемлемо на квиддичном поле! Это слишком даже для вас, Карпентер!

Мэгги стояла по щиколотку в луже, сверху на нее лил дождь, глаза были упрямо прищурены.

— Возмутительная попытка дискредитировать ловца Когтеврана! — продолжала бушевать преподавательница. — Вы же могли убить его!

— И убила бы! — огрызнулась Мэгги.

— Ради Мерлиновой бороды!.. — Макгонагалл задохнулась от злости. — Я не могу подобрать слов! Ваше поведение, Карпентер, переходит всякие границы! Я немедленно начну готовить приказ о вашем исключении из Хогвартса!

Мэгги вскинула голову, словно громом пораженная.

— Но профессор! Хавьер пытался наслать на Оливера заклятье!

— Она говорит правду! — Вуд подбежал к ним и едва успел затормозить на скользкой грязи, чуть не сбив Макгонагалл с ног.

— Вы можете выгораживать подругу сколько угодно, — сухо ответила профессор. — С меня довольно ее выходок.

— Но я не вру! — отчаянно крикнула Мэгги.

Декан Гриффиндора открыла рот — вероятно, чтобы велеть ученице замолчать, но в этот момент к ним приблизилась Виктория Кэссиди в длинном алом плаще с капюшоном.

— Профессор, я видела, как Хавьер пытался заколдовать Вуда.

Макгонагалл подняла брови.

— В самом деле?

Ирландка кивнула.

Мэгги заметила, что профессор засомневалась в ее виновности.

Виктория была круглой отличницей, и никто не мог бы предположить, чтоб она водила дружбу с Маргарет Карпентер, поэтому ирландке поверили.

— Хорошо, — сказала Макгонагалл ничего не выражающим голосом. — Но это не оправдывает того чудовищного приема, с помощью которого она решила разобраться с мистером Хавьером, — профессор повернулась к Мэгги. — Я напишу вашей тете, а по поводу сложившейся ситуации созову педсовет — из-за вас уже второй в этом году.

Развернувшись, она поправила шляпу и пошла прямиком к замку, а Мэгги, оттолкнув Оливера в сторону — так, что он с жутким плеском угодил в лужу — побежала в подсобку для школьных метел, грязными руками размазывая слезы и сопли по всему лицу.

Вуд не обиделся. Спокойно поднявшись, он выжал мокрые рукава алой спортивной формы и с благодарностью посмотрел на Викторию.

— Ты ведь правда все видела, да?

— Думаешь, реально разглядеть хоть что-нибудь в такой дождь? — ирландка, пожав плечами, улыбнулась. — Но я хорошо изучила Мэгги. Она довольно-таки противная девчонка — но честная.

* * *

В начале мая, когда почки на деревьях стремительно превращались в листья, а преподаватели стали напоминать о приближающихся экзаменах, Мэгги затащила Оливера в пустой коридор и, воровато оглядевшись, вынула из сумки большую пузатую бутыль — но, впрочем, тут же спрятала от греха подальше.

— Что это? — взгляд Оливера был полон подозрения.

— Кукурузное огневиски.

— Нифига себе! — восхищенно прошептал Вуд. — Где ты его достала?

— Попросила предков выслать на днюху, а они взяли и выслали, — фыркнула Мэгги. — Даже не ожидала от них такой щедрости. Вспомнили, наверное, что юбилейная дата, решили порадовать в кои-то веки...

Минувшим днем ей исполнилось пятнадцать.

— Короче, — весело подытожила Мэгги, — сегодня вечером, когда все лягут, разопьем ее и оторвемся как следует. Только ты, я и Зейнаб.

— Зейнаб? — удивленно переспросил Оливер.

— На прошлой неделе я опять облила ее зельем, — нехотя произнесла Мэгги. — Хотелось бы как-то загладить свою вину.

На лице Вуда вдруг появилась опаска.

— Если нас поймает Макгонагалл...

— В жопу Макгонагалл, — решительно заявила Мэгги. — Ночью в подсобку для метел никто не ходит, даже Трюк. К тому же, меня уже выперли из команды — что еще они могут сделать?

Оливер не стал спорить.

Зейнаб очень обрадовалась, когда Мэгги позвала ее отмечать день рождения — между однокурсницами за годы совместной учебы сложилось некое подобие дружбы.

Иванишвили только осторожно заметила, что в родной Грузии не приветствовались пьющие женщины.

— Но ты, на минуточку, в Англии, а не в этом своем Чуркиста... Ох, черт! — Мэгги, спохватившись, хлопнула себя по лбу. — Извини! Извини, Зейнаб! Я просто забылась, честно, я просто...

— Ничего, — печально произнесла грузинка.

Она была незлобивой девочкой.

— Но ты же придешь, да? — забеспокоилась Мэгги. — И ты по-прежнему будешь давать мне списывать астрономию?

— Конечно, буду, — Иванишвили вымученно улыбнулась.

Мэгги в порыве чувств крепко стиснула ее в объятиях.

В полночь все трое собрались в подсобке для метел и, подперев дверь, устроились прямо на полу, в темноте: Люмос мог привлечь крайне ненужное в такой ситуации внимание.

Захватить стаканы, конечно, никто не догадался, а трансфигурацию посуды из подручных предметов они пока не очень хорошо выполняли, поэтому хлебать пришлось прямо из горла, и уж кого-кого, а Мэгги это смущало в последнюю очередь.

В тот день у нее выдалось на редкость хорошее настроение — не только в преддверии праздника, но еще и потому, что из рюкзака кого-то из старшекурсников, оставленного без присмотра на кресле в гостиной, Мэгги удалось стащить почти полную пачку ментоловых сигарет.

И Оливер, и Зейнаб отказались от подобного удовольствия — первый был спортсменом, а вторая совершенно не переносила табачного дыма.

Ничуть не смутившись, Мэгги закурила в одиночестве; бутылка была распита, после чего они искупались в Черном озере прямо в одежде и, осушив себя волшебными палочками, незамеченными вернулись в замок.

Мэгги долго не могла уснуть, лежа в своей кровати и глядя за окно, где в небе иссиня-черного цвета воцарился одинокий полумесяц, и думала о том, что жизнь, пожалуй, не так уж и плоха, если у тебя есть с кем разделить огневиски.

* * *

Едва голова Оливера коснулась подушки, как его тут же грубо растолкали в плечо — так, во всяком случае, показалось Вуду.

— Вставай! — прозвучал над ухом голос Перси Уизли, неприятно царапнувший барабанные перепонки. — Ну вставай же! Ты проспишь все на свете!

— Скльковрмя? — пробормотал Оливер, не открывая глаз.

— Восемь двадцать! Занятия начнутся через сорок минут, а мы еще даже не завтракали!

— Ну и что тебе мешает? — Оливер с трудом разлепил глаза и перевернулся на спину.

В горле было сухо, во рту словно кошки нагадили, а голова гудела так, будто готова была вот-вот разлететься на кусочки.

— Я бужу тебя уже десять минут! — возмутился Перси. — Ты здоров?

— Да... э-э, нет. Я не пойду на первый урок, скажи, что я заболел.

Но Перси, обладавший повышенной принципиальностью, яростно замотал головой:

— Ну уж нет! Сейчас сдвоенное зельеварение. Если прогуляешь, Снейп тебе потом по первое число всыплет.

— Вот дерьмо, — бессильно простонал Оливер.

С зельеварением у него все было плохо. В том, чтобы послушать Перси и отправиться на урок, имелась определенная логика.

Ощущая слабость во всем теле, Оливер сполз с кровати и поплелся в ванну, где его дважды вырвало в раковину, после чего он, не убрав за собой, пошел одеваться.

За завтраком Оливер не смог проглотить ни кусочка и с завистью поглядывал на девчонок, которые с аппетитом наворачивали овсяную кашу.

Зейнаб, выпившая меньше всех, оживленно переговаривалась с Энид Хардбрум; Мэгги складывала в рот ложку за ложкой и выглядела лишь немногим бледнее обычного.

На уроке у Снейпа Вуд клевал носом и дважды ошибся в ингредиентах, из-за чего заданное зелье окрасилось в черный, хотя почти у всех остальных на данной стадии варево приобрело лиловый цвет, а у Мэгги почему-то розовый.

— Черт! — ругнулась Карпентер, глядя на доску и пытаясь сообразить, что она сделала не так. — Оно должно было получиться черным? — с сомнением спросила Маргарет, сунув голову в котел друга.

— Не думаю, — коротко ответил Вуд.

Мэгги окинула его внимательным взглядом.

— Как ты в целом?

— На букву «х», — мрачно отозвался Оливер. — Только не подумай, что хорошо.

— Так какого черта ты на урок приперся? Лежал бы да отсыпался! — сердитым шепотом выговорила ему Мэгги.

— Я и хотел, но Перси сказал...

Он не договорил.

— Что? Что сказал Перси?

Духота и испарения от многочисленных котлов сделали свое дело. Оливер открыл рот, и его стошнило в собственное зелье, из-за чего варево угрожающе вспенилось и хлынуло через верх — Мэгги тут же отпрянула назад, потянув за собой соседа по парте.

Перед ними немедленно вырос профессор Снейп.

— Вы сделали это специально? — осведомился он, с ненавистью посмотрев на Оливера и взмахом волшебной палочки избавившись от испорченного отвара.

— Нет, — хрипло отозвался Вуд, ответив профессору столь же ненавистным взглядом.

— Тогда почему вы здесь, а не в больничном крыле? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Исходя из ситуации, я могу сделать вывод, что вы проявили исключительный интерес к зельеварению? В таком случае чистка котлов в ближайшую неделю вам точно не повредит.

Профессор предусмотрительно не стал добавлять: «И пусть в котлах будет видно мое отражение», памятуя, чем это закончилось в прошлый раз.

— Ваши поганые зелья воняют говном, вот его и тошнит, — недовольно вмешалась Мэгги, высунувшись из-за собственной посудины. — Или это вы в штаны наложили?

Теперь захихикали не только гриффиндорцы, но и некоторые слизеринцы.

Снейп в бешенстве посмотрел на девчонку.

— Минус пятьдесят очков Гриффиндору. Я, разумеется, передам ваши слова профессору Макгонагалл, но отрабатывать будете у мистера Филча: я, признаться, уже по горло сыт вашим обществом.

Развернувшись, он направился обратно к преподавательскому столу, и Мэгги скорчила страшную рожу профессорской спине.

* * *

Северус Снейп был вне себя от счастья, когда Маргарет Карпентер с дружками наконец выпустилась из Хогвартса — каким-то чудом ей удалось сдать экзамены, в том числе и зельеварение, и профессор впервые в жизни искренне порадовался ее успеху, ибо в противном случае ему пришлось бы терпеть эту девицу еще целый год.

Северус вообще не хотел, чтобы Карпентер училась у него шестой и седьмой курсы, но хитрая Мэгги черкнула пару слов своему деду, и старый Уильям Карпентер немедленно воззвал к Северусу, слезно умоляя бывшего студента дать его внучке шанс. С этим ничего нельзя было поделать, но теперь Маргарет покинула школу, и Северус почувствовал явное облегчение — ему с лихвой хватало и Лонгботтома, который плавил котлы с завидной регулярностью, и близнецов Уизли, которые никогда не упускали возможности устроить профессору пакость, и этого отвратительного Поттера, который вечно влипал в истории — ну точно отец его в школьные годы.

Вскоре после выпуска Маргарет Северус вновь получил послание от старого преподавателя: Уильям Карпентер просил о встрече, настоятельно рекомендуя прибыть в академию в ближайшее время.

В первое сентябрьское воскресенье, когда дороги раскисли от грязи, а листья с деревьев начали облетать, Северус появился на пороге кафедры ядов и противоядий — и тут же увидел профессора. Похожий на маленького седого воробья, он дремал в кресле, свесив голову на грудь.

В углу за своим столом что-то писала незнакомая Северусу молодая преподавательница.

— Я к профессору Карпентеру, — произнес он, когда женщина вскинула голову.

От звука его голоса старичок встрепенулся, и морщинистое лицо озарила радостная улыбка.

— Мерлинова борода! Я уж думал, что больше тебя не увижу!

— Я прибыл сразу, как получил письмо, — заверил его Северус, усаживаясь в соседнее кресло. — Как поживаете, сэр?

— Все по-старому, — вздохнув, дряхлый профессор попытался распрямиться. — Помоги-ка встать, мой мальчик.

Северуса покоробило это «мальчик», но руку он все же подал.

Тяжело поднявшись на ноги, профессор потянулся за тростью, прислоненной к потухшему камину, после чего повел бывшего студента в лабораторию.

Северус входил внутрь с некоторой опаской: последний раз он был здесь еще юношей, отчаявшимся и перебившим все, до чего смог дотянуться. Времени с тех пор утекло очень много, но в ушах снова и снова раздавался звон разлетающегося стекла и собственный пронзительный крик: «Мертвых оживить невозможно!»

Старый профессор, не замечая его настроения, сполоснул руки в проржавевшей раковине.

— Как тебе понравилась моя внучка? — осведомился он, с трудом закрутив тугой кран.

— Очень своеобразная особа, — прохладно ответил Северус. — Попортила добрую половину школьного имущества — и мои нервы. Чем она сейчас занимается?

— Записалась в квиддичную команду вместе со своим школьным приятелем Оливером, — профессор почесал седой затылок. — Боюсь, я не помню ее названия...

— Что ж, рад за них, — произнес Северус, хотя в голосе его не наблюдалось радости.

Профессор Карпентер задумчиво поцокал языком и, выдвинув один из ящиков шкафа с экспериментальными зельями, осторожно извлек на свет небольшой пузырек, внутри которого переливалась жидкость темно-алого цвета.

— Оно готово, — с трепетом произнес старый ученый. — Я работал над зельем регенерации до сих пор — и вот же оно. Это противоядие от всех ядов. Оно способно восстанавливать разрушенные ткани и даже, веришь или нет, клетки поврежденного мозга. Лишь один маленький недостаток есть у этого зелья.

Северус, внимательно разглядывавший бутылек, насторожился.

— Какой?

— Ни в чем из сказанного я не уверен, — сокрушенно покачал головой профессор.

— Не уверены? — упавшим голосом переспросил Северус. — Разве вы не проводили испытания?

— Проводил, — старичок печально вздохнул. — Эффект постоянно разный, вот в чем проблема.

— Но можно же что-то сделать? — Северус впервые за долгое время вновь почувствовал себя студентом, нуждающимся в совете более опытного специалиста.

Профессор Карпентер энергично закивал.

— О, да, можно. И я сделаю это немедленно.

Сунув зелье регенерации в руку изумленному Северусу, старичок снова порылся в ящике и извлек толстую стопку желтого пергамента, исписанного мелким убористым почерком.

— Здесь все мои наблюдения, все поправки к рецепту, которые я перепробовал. Теперь это принадлежит тебе.

— Почему вы так поступаете? — тихо спросил Северус, хотя уже знал ответ.

Старый профессор грустно улыбнулся.

— Все когда-нибудь завершается, мой мальчик. В том числе и срок моего пребывания на этом свете.

Он не ошибся: через две недели Северус узнал о том, что Уильям Карпентер скончался — причем скончался на собственном занятии, изрядно перепугав студентов. Северус не был на похоронах — но из газет узнал, что почтенного ученого погребли на фамильном кладбище дома Карпентер.

Потихоньку Северус начал разбирать записи профессора, вновь и вновь поражаясь, какой огромный объем работы тот проделал... Что ж, Уильям Карпентер умел находить для этого время, а Северус так погряз в рутинной возне с простейшими зельями и бестолковыми учениками, что порой терял интерес к делу всей своей жизни; потому-то он и добивался должности преподавателя защиты от темных сил из года в год — Северус считал зельеварение слишком тонким искусством, чтобы позволять осквернять его бездарям вроде Лонгботтома; он предпочитал вкладывать в это искусство душу — а возможно ли подобное в условиях столь грубого надругательства над наукой?

Продолжение работы Уильяма Карпентера стало отдушиной в предсказуемой повседневности — впрочем, не то чтобы очень надолго.

Возвратился лорд Волан-де-Морт, и Северус снова вынужден был начать жизнь двойного агента.

«Послать бы все к черту», — думал он, возвращаясь в уединение Тупика Прядильщика и протягивая ноги к камину.

Послал бы, но понимал — нельзя.

Лили еще не отмщена, а ее непутевому сыну угрожает опасность.

В девяносто шестом Дамблдор все же позволил Северусу преподавать защиту от темных сил, а на его место поставил Горация Слизнерога — прежнего зельевара Хогвартса.

В тот же год Северус вновь повстречал Маргарет Карпентер — и не где-нибудь, а во временном штабе Темного Лорда и Пожирателей.

— Вы в своем уме? — осведомился Северус, не поверив своим глазам. — Как вы сюда попали?

Мэгги, ухмыльнувшись, издала неприличный звук, и Северус подумал, что она ничуть не изменилась за прошедшее время — та же потертая мантия, свалявшиеся, давно не мытые волосы; блеск в глазах приобрел темный оттенок.

— Я так полагаю, что через дверь, — закатав левый рукав мантии, Карпентер продемонстрировала Черную Метку.

— Когда вы сделали это? — холодно поинтересовался Северус.

— Позавчера, — с губ Мэгги не сходила тяжелая усмешка. — Не ожидала увидеть здесь вас, профессор.

— Пути господни неисповедимы, — проворчал Северус себе под нос.

Прекрасно, подумал он про себя. Видимо, великий Мерлин решил, что в школе эта особа выпила у него недостаточно крови.

— Как вас вообще занесло к Темному Лорду? — Северус с сомнением покачал головой. — Разве вы не играете в квиддич вместе с Вудом?

Мэгги поморщилась.

— Играла. Меня выперли.

— Небось снова своего приятеля защищали? — язвительно осведомился профессор.

Мэгги с яростью плюнула на пыльные подвальные ступени.

— Нет. Я разболтала газетчикам, что тренер наш — гомик.

— А он и в самом деле?.. — Северус недоверчиво поднял брови.

— Да откуда мне знать?! — нервно огрызнулась Мэгги. — Этот старый говнюк постоянно докапывался до Оливера, вот я и решила его проучить.

— Значит, дело все-таки в Вуде, — подытожил Северус, поражаясь, до чего же наивны гриффиндорцы. — Что ж, располагайтесь, — он обвел рукой мрачный сырой подвал. — Чувствуйте себя как дома.

* * *

Война продолжалась, Темный Лорд вербовал себе все новых и новых сторонников, а Северус, украдкой наблюдая за внучкой покойного профессора, с удовлетворением отмечал, что она глубоко разочарована в своей затее.

Что и требовалось доказать, думал Северус. Выпускники факультета Гриффиндор слишком принципиальны, чтобы служить такому человеку, как Темный Лорд, — и достаточно глупы, чтобы оступиться.

Мэгги с каждым днем все больше замыкалась в себе, лицо ее осунулось, под глазами залегли темные тени; волшебница всем сердцем ненавидела заброшенный, насквозь продутый ветрами особняк под Манчестером, в котором временно расквартировались Пожиратели.

Темный Лорд вызывал ее к себе на ковер. Говорил, что недоволен тем, с какой небрежностью Мэгги выполняет его поручения.

— Я исправлюсь, милорд, исправлюсь! — отчаянно твердила волшебница, лежа у него в ногах и опасаясь нового Круциатуса. — Дайте мне еще один шанс, милорд! Служить вам большая честь для меня!

— Все вы так говорите, а потом пытаетесь бежать, — Волан-де-Морт испускал утомленный вздох. — Что, впрочем, бесполезно. Ступай, Карпентер. Ты меня очень расстроила.

Мэгги почти бегом бросилась в комнату, которую занимала. Захлопнув дверь, девушка повалилась на кровать, распустила свой некрасивый рот и громко заревела, размазывая слезы и сопли по лицу, — будто снова нашкодила и профессор Макгонагалл в очередной раз стала грозить исключением.

Но не было больше ни Макгонагалл, ни Хогвартса, ни когтевранского ловца Хавьера, на чей затылок Мэгги обрушила тяжелую биту.

Ничего не было, кроме страха и всепоглощающего отчаяния.

— Вы имеете своей целью переполошить всю округу?

Мэгги резко приняла сидячее положение и, прижав к себе подушку в драной наволочке, от испуга даже перестала реветь.

Стоявший на пороге человек смотрел на нее спокойно и беспристрастно.

— А, это вы... — бросила Мэгги.

Она снова принялась лить слезы, но облегчения не почувствовала — в конце концов, Северус Снейп один из них, а значит, он — враг.

Но кто в таком случае она сама?..

Профессор притворил за собой дверь, уселся на рассохшийся скрипучий стул в углу, будто собрался — что за абсурдные мысли? — утешать бывшую ученицу.

И Мэгги не смогла удержаться.

— Я больше не хочу служить Темному Лорду! — выпалила она как на духу. — Так хотелось поделиться этим хоть с кем-то...

— Вы говорите опасные вещи, Карпентер, — заметил Снейп, задумчиво разглядывая обои, на которых красовались крупные следы от чьих-то когтей. — Но даже если вы это сказали — вам стало легче?

— Нет, — угрюмо ответила Мэгги, покрепче обняв подушку. — Я хочу домой.

Снейп насмешливо приподнял уголки губ.

— Хочу к предкам, хочу бухать вместе с ними, хочу обратно к Оливеру, чтобы играть с ним в квиддич... Хочу к тетка Пенелопе, пускай она бубнит и занудствует, да что угодно, только бы не здесь!..

Мэгги вытерла лицо грязной наволочкой.

Немного помолчав, профессор вынес свой вердикт:

— Вы еще ребенок, Карпентер.

Мэгги возмутилась:

— Мне двадцать лет!

Снейп только отмахнулся.

— Не важно, сколько вам. Вы чудовищно безответственны. Вы так и не научились задумываться о последствиях своих действий — и уж точно не думали о них в тот момент, когда поступали на службу к Темному Лорду.

— Вот не стану я больше служить ему! — с вызовом произнесла Мэгги. — Не стану — и все!

— Темный Лорд вас из-под земли достанет, — спокойно уведомил ее Снейп.

Мэгги угрюмо промолчала.

На следующий день ее нашли мертвой — Маргарет Карпентер лежала на полу в луже собственной рвоты. Кто-то из Пожирателей пощупал пульс — пульс отсутствовал.

— Покончила с собой, — взгляд Волан-де-Морта был полон презрения. — Оставьте ее здесь. Завтра мы перебираемся в Малфой-менор.

* * *

Северус Снейп неторопливо прохаживался между каменными надгробиями, под которыми покоились поколения Карпентеров. Ряды тянулись один за другим; кое-где местность бурно поросла крапивой — за фамильным кладбищем, располагавшимся неподалеку от Карпентер-холла, давно никто не присматривал, кроме госпожи Пенелопы, но целительница была слишком занята в больнице Святого Мунго, чтобы уделять могилам много внимания.

Северус остановился перед ухоженным, в отличие от прочих, гранитным надгробным памятником — почти всю его величину занимала крупная фотография Уильяма Карпентера, на которой ему было лет пятьдесят, не более; изображение на камне не двигалось, но улыбалось, словно живое, и все зубы ученого на нем были целы.

Рядом располагалось захоронение Элеоноры Блэк Карпентер, умершей двенадцатью годами раньше мужа.

Могила Маргарет отсутствовала вовсе — тело молодой волшебницы так и осталось гнить в заброшенном особняке под Манчестером.

Северус снова перевел взгляд на фотографию Уильяма Карпентера, и все его существо затопила горячая благодарность. Темный Лорд был мертв добрых полгода, а он, Северус, жив — и в этом заслуга покойного профессора.

Северус не успел как следует разобраться с зельем регенерации — времени на него попросту не оставалось; перед битвой за Хогвартс он отхлебнул из бутылька темно-алую жидкость, не зная толком, как она подействует в случае необходимости — но раздумывать было некогда.

Так или иначе, зелье сработало. Змеиный яд в организме полностью рассосался, укус затянулся за считанные минуты, и Северус, очнувшись в Визжащей хижине полностью невредимым, трансгрессировал к собственному дому. В тот же день из газет он узнал о падении Темного Лорда и впервые в жизни испытал удивительное чувство легкости — будто с души свалился мешок с кирпичами.

Северуса Снейпа объявили погибшим, хотя тела так и не нашли — да и кто знает, куда оно могло подеваться в такой суматохе? Главное, что Поттер видел его смерть собственными глазами.

К счастью, за несколько дней до битвы, оказавшейся заключительной, Северус успел спрятать все записи Уильяма Карпентера под своим ковром в Тупике Прядильщика и, вернувшись домой, обнаружил их в целости и сохранности; теперь Северус полностью посвятил себя работе над усовершенствованием зелья регенерации — то, что он принял, возымело побочный эффект, и каждый месяц у Северуса стала вылезать сыпь по всему телу, которую он долго и упорно выводил сложнейшими лекарственными отварами. Сыпь вылезала снова и отчаянно чесалась — Северус пока не придумал, как от нее избавиться насовсем.

Как бы там ни было, в магомире воцарилось спокойствие. Министерство отлаживало свою работу, Хогвартс отреставрировали, дементоров убрали из Азкабана и стали беспощадно уничтожать, но отдельные особи все еще разгуливали на свободе. В частности, на прошлой неделе Северус повстречал одного в Шервудском лесу, где искал редкие грибы для зелья от сыпи.

Палочка была наготове. Патронус, оказавшийся гигантской летучей мышью, прогнал отвратительное существо в одночасье и, довольный, вернулся к порядком изумленному хозяину.

Впрочем, долг перед Лили был исполнен. Серебристая лань отправилась в небытие.

— Чему лучше верить: газетам — или своим глазам? — прозвучал знакомый голос у Северуса за спиной.

Резко развернувшись, он увидел девушку в старом изношенном пиджаке и джинсах, протертых в области колен. Жидкие серые волосы были собраны в хвост на затылке, в ушах болтались дешевые пластмассовые серьги, синие глаза наблюдали за профессором настороженно.

— Полагаю, ни тому и ни другому, — удивленно пробормотал Северус.

— Вы ж вроде как умерли?.. — голос Маргарет Карпентер выражал полувопросительную интонацию, волшебница была растеряна.

— То же самое могу сказать и о вас, — справедливо заметил профессор.

— Ну, дедушка успел поделиться со мной кое-какими секретами.

Северусу стало любопытно.

— В самом деле? И какими же?

— Зелье заморозки, — коротко сказала Мэгги. — Он не рассказывал вам?

Северус кивнул. Рассказывал и, кажется, даже поделился рецептом, но отвар заинтересовал его и в половину не так сильно, как зелье регенерации.

— Оно останавливает процессы в организме на двадцать четыре часа, и потом они сами запускаются обратно, — пояснила Мэгги. — А человек в это время как бы и мертв.

— Ваш дедушка был выдающимся ученым, — произнес Северус, вновь ощутив восхищение покойным профессором. — Все выглядело так натурально, что даже я, признаться, поверил — вы лежали на полу без пульса, в луже собственной рвоты.

— Так я специально наблевала, — довольно ухмыльнулась Мэгги. — Решила, что так моя смерть будет выглядеть более натурально.

— Но с телом за эти двадцать четыре часа могло произойти что угодно, — заметил Северус.

— Знаю, — вздохнула Мэгги. — Но это был единственный способ сбежать.

Северус невольно почувствовал уважение к бывшей студентке.

— Я ошибался, полагая, что вы наивны. Вы чертовски хитры, когда дело касается выживания.

На это волшебница только пожала плечами.

— Где вы скрывались? — поинтересовался Северус.

— У тетки Пенелопы, — Мэгги скривила губы в снисходительной усмешке. — Ее общество можно даже терпеть, если не вслушиваться в старческую болтовню.

Северус подумал, что некоторые люди никогда не меняются.

С кладбища профессор и Мэгги вышли плечом к плечу, мгновенно затерявшись в густых зарослях карликовой березы. История не знает, что произошло с ними дальше, — ведь для истории оба умерли.