Хозяин мэнора (джен)

Кто-то стучит.

Люциус приподнимается на огромной кровати, опирается о подоконник и до рези в глазах всматривается в темноту. Хоть и понимает: никто не придет. А стук — это просто муха бьется о стекло, надеясь вырваться на свободу. Никак не может поверить, что уже мертва.

Руки дрожат от усилия, он словно отяжелел, хоть и почти не ест в последнее время. Просто мышцы больше его не слушаются, собственное тело стало чужим. Немощный старикашка в свои сорок шесть лет — он устало опускается на кровать.

Люциус переводит дыхание и бросает взгляд на закопченный потолок. Миллионы свечей, тысячи керосиновых ламп, сотни газовых светильников — эта спальня видела несколько эпох. Можно было бы скрыть копоть и гарь под слоем темно-коричневой краски — под стать оттенку стен… Только Он против.

Шторы закрыты, но холодный свет луны окрашивает комнату в оттенки голубого. Он пробивается сквозь слуховое окно, в которое когда-то влетали почтовые совы со срочной корреспонденцией.

«Сегодня ясное небо. И не только для сов, — думает Люциус. — Прекрасная ночь, чтобы разобраться с давними врагами».

Момент и впрямь подходящий — в поместье ни души, никто не помешает, не побеспокоит. Никто не станет совать нос в его дела.

Люциус садится, ботинки из кожи мантикоры сами скользят под ноги. Удачный выбор! Сегодня вечером необходимо выглядеть идеально. Халат заменяется на темную мантию с серебряным узором на лацканах. Зеленый платок, брошь с изумрудом и запонки в тон — он почти стал прежним.

Почти.

В зеркале отражается всё тот же Люциус, только мантия ему теперь великовата.

Малфой-мэнор спит. Он пока ничего не подозревает. Каким бы живым он иногда ни казался, угадывать мысли всё еще не приучен. Зато приучен защищать своего хозяина.

Люциус выходит из комнаты, не заметив, как муха, в последний раз ударившись о стекло, падает на подоконник замертво.

Половицы скрипят едва слышно, а светильники загораются, как только Люциус ступает в темноту коридора. Он здесь хозяин, а хозяину Дом повинуется, хозяину Дом не навредит.

Зато в любой момент может попытаться уничтожить его жену.

* * *

Библиотека

2000 год

Люциус не сразу понимает, что она больше не дышит. Он склоняется над Нарциссой. Она кажется ему сломанной куклой — шея неловко изогнута, плечо вывернуто. Сначала он решает, что всё еще можно исправить.

Камин полыхает слишком ярко, огонь словно стремится пожать ему руку. «Здравствуй, хозяин. Я избавил тебя от чужаков. Блэки мне никогда не нравились, а она…»

Она хотела изменить это место с самого начала.

Люциус осторожно укладывает Нарциссу на диван. В камине догорают листы пергамента, огонь забрал их прямо из рук хозяйки. Мэнор забрал…

Почему она пошла сюда? Что сделала не так?

Кровь запеклась на ее щеке, а на затылке зияет рана. В свете камина кровь кажется черной.

— Она просто упала и ударилась головой о барельефы камина. Это несчастный случай, мистер Малфой, — произносит доктор, появившийся в библиотеке мэнора через пару минут. Доктор видел здесь многое, его сложно удивить.

— Это убийство, — шепчет Люциус. Убийство, но нельзя посадить в Азкабан то чудовище, что некогда создал Арман. Проклятый Арман — его далекий предок.

— Вы не виноваты, мистер Малфой, — колдомедик повторяет его имя, наверняка рассчитывая, что Люциус удостоит его хотя бы взглядом. Но того бледное лицо Нарциссы привлекает куда больше. Он прощается.

— Должно быть, она хотела почитать, — молодой аврор достает из камина не успевшие сгореть страницы книги. Темные чернила на бледной, словно воск, бумаге. — «Если Дом отказывается подчиняться хозяину, вы можете…» Я конфискую это, с вашего разрешения.

Люциус не знает, кто вызвал авроров, но они уже обыскивают комнаты, бесцеремонно отпихивая домовиков.

Дом затих, как цепной пес в присутствии хозяина.

— Если вы собираетесь проводить здесь обыск, господа, то не помешало бы обзавестись документами, — холодно произносит Люциус, и молодые авроры смотрят на него с подозрением. Но ему плевать. Он не убивал, хотя не видит в гибели Нарциссы ничего удивительного. Люциус ждал чего-то подобного с её первого дня в мэноре.

— Что это? — спросила Нарцисса, поднимаясь по лестнице на второй этаж. Широкие ступеньки вибрировали.

— Он чует добычу, — выдохнул Люциус, не желая задумываться над этими словами до дня их свадьбы. Лишь когда они дали друг другу клятвы, угроза стала осязаемой.

Нарцисса была его опорой, но теперь её не стало.

Доктор наливает в высокий бокал какое-то зелье.

— Это успокоит вас.

Люциус послушно делает пару глотков. По-прежнему трудно поверить в случившееся: Нарцисса кажется живой, словно уснула на пару часов и к ужину непременно проснется. Он открывает рот, чтобы попросить доктора проверить всё еще раз, но молчит. Просьба кажется неуместной, да и доверять кому-то столь щекотливые дела он не привык. Люциус попытается разбудить её, когда все эти люди покинут его Дом. Не стоит торопиться, Нарциссе не помешает отдых после бессонных ночей в мэноре.

* * *

Зал для приемов

1973 год

На свадебном балу Нарцисса танцует идеально.

— Почему ты так смотришь? — она приподнимает бровь, по щекам разливается румянец.

— Просто мне хорошо, — шепчет Люциус, обнимая её в танце крепче, чем допускает этикет.

— Я польщена, — она молчит пару секунд и добавляет: — Но мне не по себе здесь.

— Знаю.

Она чувствует магию Дома. Мэнор приглядывается к новой хозяйке. Он должен принять её ночью, когда Нарцисса принесет в дар первую каплю крови. Первую, но, увы, не последнюю.

* * *

Гостиная

1979 год

…Светильники на стенах гаснут, гостиная погружается в полумрак.

— Не здесь, Нарцисса. Ты же знаешь, здесь нельзя говорить о нем. Он услышит.

— Знаю. Но я устала бояться. Я даже открытое платье не могу надеть. Эти царапины на руках заживают очень долго. Сколько он будет пить мою кровь? Что ему от меня нужно? — она резко поднимается из кресла. — Почему он так ненавидит меня? Почему я не могу ходить по дому, куда хочу? Почему не могу переделать этот жуткий зал для приемов? Черный пол, серые стены. Стыдно приглашать гостей.

— Тсс… — Люциус закрывает ей рот ладонью. — Тихо.

По Дому проходит дрожь, оконные стекла звенят и вибрируют. Со скрипом распахивается шкаф, люстра позвякивает.

— Ты не нравишься ему. Ты слишком смелая, а он питается страхами. Страхом и кровью.

Нарцисса убирает его ладонь.

— Но я устала. Я хочу избавиться от этого. И найду способ.

Она замолкает и сжимает спинку кресла.

— У нас будет ребенок. Мальчик.

Люциус замирает, а свет в комнате вспыхивает вновь. Огонь сам загорается в камине, шторы распахиваются, впуская в комнату полную луну. Дом хлопает дверями. Он снова доброжелателен — у хозяина будет сын. Наследник.

— Это правда?

— Да. И теперь я боюсь еще больше.

— Он не навредит наследнику. Видишь, как он рад? — Люциус обнимает супругу и улыбается, на миг позабыв обо всём.

Он не видит, как разбушевавшийся в камине огонь тянется к Нарциссе, словно надеясь достать.

* * *

Спальня

1980 год

Драко родился в июне. Нарцисса не отходит от него ни на шаг.

— А если он убьет малыша?

— Не убьет. Драко — мой наследник, будущий хозяин.

— В истории дома есть смерть ребенка, — Нарцисса целует сына в лоб. Тот смешно морщит носик и хватается за ткань её платья.

— Есть, — Люциус сидит на кресле, наблюдая за женой. В комнате необычайно много света. Дом присмирел — сдался или готовит новую битву?

— Тебе не страшно?

— Нет, — Люциус кривит душой. Не зря каждый вечер он возвращается в то самое место, куда не следует ходить в одиночку — подземелье мэнора, просит Дом не трогать его семью, заботиться о благе наследника, и отдает ему в качестве залога каплю своей крови. Потому что Дом привык к дарам.

— Почему нельзя принести в жертву кролика или птицу? — Нарцисса устраивается на его коленях, прижимая к груди малыша. — Может быть, это заменит ему твою кровь.

— Моей крови хватает, чтобы не беспокоить гостей неделю, а крови кролика и клобкопуху на ланч не хватит, — он пытается шутить, но всё бесполезно. Нарцисса слишком хорошо знает нрав Дома.

* * *

Подземелье Армана. Западное крыло

1982 год

— Я дома, — Люциус улыбается, появляясь в холле. Внутри темно и холодно, все двери распахнуты настежь — ветер гуляет по комнатам. Дом замер. — Что происходит? — он хлопает в ладоши, но мэнор словно не замечает вернувшегося хозяина.

Люциус понимает всё без слов.

— Нарцисса?! — он несется наверх, в спальню, но там её нет. Кроватка Драко пуста, лишь плюшевый кролик смотрит на него глазами-бусинками.

Где они? Где они? Где?

— Нарцисса! — даже ступеньки не скрипят под ногами. Дом притих, как ребенок, разбивший мамину вазу.

— Не смей! Не смей трогать мою семью! Я твой хозяин! Слушайся меня!

Люциус на ходу вынимает палочку, касается запястья, шепча заклинание. Алые капли крови падают на ковер в гостиной, на мраморный пол большого зала, на деревянный паркет столовой. Пусто. Везде пусто…

Окна распахнуты, камин потух.

— Нарцисса!

Даже самые простые мысли приходят в голову не сразу.

— Добби! Тонки! Живо ко мне!

Домовики исчезли, они не отзываются, словно все вокруг вымерли. Дрожа от ужаса, Люциус несется к лестнице в подземелья. Дверь захлопывается прямо перед его носом.

«Но зачем они туда пошли? Зачем?!»

Испуганный Добби появляется в коридоре. Он дрожит — тонкие пальцы домовика в крови. Люциус пятится назад — стена вовремя оказывается за спиной, чтобы уберечь от падения, ведь ноги уже не держат.

— Чья?— шепчет он, глядя на домовика. — Чья?..

Тот трет лапы об испачканную наволочку.

— Хозяин… Добби пытался… Добби не смог. Он там… И хозяйка…

— Что?! — Люциус встряхивает домовика за худые плечи. — Где?!

— В подземелье хозяина Армана.

Люциус вышибает дверь в подвал Бомбардой и спускается вниз, в жутковатый полумрак, наполненный призраками прошлого. Темнота, кислый запах плесени и крови. Кровь наверняка только чудится, по крайней мере, он успокаивает себя этим.

— Отдай мою семью, — Люциус старается придать голосу как можно больше уверенности. — Отдай мою семью, ничтожество! Я сожгу тебя, как паршивый сарай, слышишь? Я найду способ. Всё отдам, но покончу с тобой!

Дом не отвечает.

Зато из-за угла доносится тихий вздох.

Люциус замирает, направляя палочку в темноту.

— Люмос! — палочка дрожит в руках, свет мерцает.

Тусклый пучок света выхватывает из темноты скелет, лежащий на земле, и крысу со светящимися в полумраке глазами. Люциус вздрагивает.

«Тише…»

Это всего лишь старые кости одного из тех магглов, к которым Арман приучал Дом.

— Нарцисса!

— Люциус, — тихий шепот в темноте. Он передвигается почти на ощупь, стараясь не спотыкаться о кости, разбросанные по полу. Давно надо было их убрать.

— Отдай мою семью. Будь ты проклят! Слушайся. Слушай хозяина!

Свет наконец загорается, и он на какое-то время теряет ориентацию в пространстве. Глаза привыкают не сразу, потому он щурится, пытаясь уловить малейшее движение.

Светлая фигура впереди — и он шагает наугад, наконец осознавая, кто перед ним. Нарцисса сидит на полу, её платье, руки, лицо в чем-то ярко-алом. Сердце перестает стучать, он отчетливо слышит собственное рваное дыхание. Она держит в руках нечто… Сверток, а в нём — тельце, черное от запекшейся крови.

Разум застилает пелена ужаса, а руки и ноги вдруг становятся чужими. Бежевое одеяльце? Одеяльце Драко?

— Нет, — тихо, но уверенно произносит Нарцисса. — Там… — её голос кажется отстраненным, безжизненным.

Но Люциус никак не может заставить себя отвернуться. Сверток… Ужасный, безжизненный сверток.

— Нет, Люци… Он там. Драко.

У колонны, исписанной ритуальными знаками Армана, сидит его маленький сын, несколько месяцев назад научившийся ходить. Он замечает отца и улыбается, протягивая большую посеревшую от старости кость.

— Папа!

Люциус вдыхает, но давится спертым воздухом, с трудом оборачивается и смотрит в глаза жены с немым вопросом. Нарцисса лишь качает головой и выпускает из рук нечто, завернутое в одеяльце. Еще теплое, мертвое тело. Люциус наклоняется, подсвечивая себе палочкой.

Он не сразу понимает, что перед ним лежит окровавленный домовик. Его глаза смотрят в пустоту — становится страшно до тошноты.

Нарцисса тоже смотрит, но устало, безразлично и спокойно. Она отталкивает мертвое тело от себя и роняет большой кухонный нож, испачканный в крови. Потом вытирает пальцы о платье и поднимается.

— Что? — Люциус лихорадочно пытается как-то соотнести между собой два факта: его жена убила домовика, и Драко играет с костями маггла в самом жутком месте мэнора.

Мир встает на дыбы.

— Что?! — повторяет он уже громче. Драко вздрагивает и начинает плакать. Нарцисса качает головой, берет малыша на руки.

— Ты пугаешь ребенка, — шепчет она.

— Пойдем отсюда.

— Я не уследила, — говорит Нарцисса, когда они оказываются посреди хорошо освещенного холла. В Доме становится теплее, огонь в камине с аппетитом пожирает уголь. — Не уследила, и Драко убежал. Дом звал его, хотел забрать. Я дала ему крови, сколько смогла, Люциус. Но ему было мало… Бегала по подземельям, кричала, звала. Как в жутком сне, когда не можешь проснуться.

Она соскальзывает на пол. Люциус едва успевает перехватить Драко.

— Добби!

Дрожащий домовик забирает ребенка и поскорее исчезает, лишь бы не встречаться с Нарциссой. Ему тоже страшно.

— Дала крови? — лишь теперь Люциус с ужасом замечает глубокие раны на её запястьях. Он садится рядом, судорожно соображая, где найти зелья и какое из них сейчас — нужное.

— Он увел Драко. Я искала, но всё бесполезно, и тогда я позвала Тонки…

Можно было не продолжать. Простая истина известна каждому из рода Малфоев: больше крови Дом любит только смерть.

* * *

Столовая

1997 год

…Смерть теперь повсюду.

Люциус сидит за столом, стараясь не смотреть на других Пожирателей. Кого-то из них всё еще привлекает боль. Очередная грязнокровка корчится на полу из черного мрамора. Хорошо, что Нарцисса предложила убрать ковры.

Люциуса пытки не привлекают. Слишком много вони и грязи.

Дом доволен, как никогда раньше. Светильники горят, окна распахнуты, обои на стенах больше не кажутся старыми, а лестница и половицы не скрипят так надрывно.

Драко сидит, безвольно опустив голову на грудь. Кажется, что он вот-вот заплачет, но пока держится — он во всем копирует отца. Пока Люциус был в Азкабане, Драко приносил Дому дары — по капле крови каждую неделю. Дом уже сейчас начал привыкать к крови будущего хозяина. Что же дальше? Будет требовать всё больше и больше?

Люциус кивает собственным мыслям. Ничего, когда-нибудь всё это закончится, а пока… Даже он больше не должен платить дань своей кровью. Благодаря Лорду Дом сыт, как во времена Армана Малфоя.

* * *

Винный погреб. Восточное крыло

1998 год

— Беллатрикс! Отведи девчонку в подземелье!

— Я сам, мой Лорд, — Люциус толкает кончиком палочки Луну Лавгуд в спину. — Иди!

Та напряженно вздыхает и выходит в холл.

— У вас очень много дорогих вещей, — подмечает Лавгуд, пока они идут по длинным коридорам поместья. — И красивые светильники. Ой, один не горит.

И правда: светильник в металлической оправе, больше напоминающий факел, едва заметно мерцает, но не загорается, как прочие.

Люциус взмахивает палочкой. Ничего. Всё то же едва заметное мерцание.

— Пленницу не получишь. Таков приказ, — говорит Люциус.

— Вы тоже их видите, мистер Малфой?

Люциус молчит, а Луна пожимает плечами. Видимо, у неё обо всем личное мнение.

Лестница, дубовая дверь. Люциус бормочет отпирающее заклинание и вталкивает пленницу в просторный подвал. Раньше это место использовали под винный погреб, но по весне его постоянно затапливало, и пару лет назад домовики перенесли вина в южное подземелье.

— Здесь довольно жутко, сэр, — заявляет Луна обыденно, словно пытается сделать хозяину комплимент.

— Не так жутко, как могло бы быть.

Дверь захлопывается сама. Что ж… Скоро в этом подземелье появятся и другие узники.

— Не трогай их. Тебе хватает крови, — шепчет Люциус, зная, что его голос всегда будет услышан. — Этих — нельзя.

Дом зажигает светильники в холле. На этот раз все.

* * *

— Сжечь бы тебя ко всем мантикорам, — шепчет Люциус, оглядывая холл и направляясь к лестнице в подземелья. — Только тебе и огонь не страшен, правда?

Дом послушно задвигает шторы. Его пытались сжечь, неоднократно пытались, но всё без толку — Дом может постоять за себя.

А Люциус идет по узким коридорам, вспоминая, что когда-то, совсем мальчишкой, бегал здесь. Тогда игры с Домом казались ему такими забавными. А сейчас он и сам не понимает, как из хозяина этого места превратился в раба.

Люциус невольно задумывается: а как здесь жили другие? И не находит ответа. В летописях на этот счёт ничего нет. Может быть, им удавалось найти способ?.. Дом наверняка позаботился, чтобы нужные книги затерялись на верхних полках библиотеки. Затерялись навсегда.

Однако теперь Люциус знает выход. Он нашел его, пока хоронил жену, пока искал подходящую невесту для Драко. Потому битва еще не проиграна, впереди реванш. И если он не может победить, придется отдать Дому то, чего тот жаждет больше всего.

Просторное подземелье теперь не завалено костями. Люциус убрал их сразу же после случая с Драко. Но и без них это место не выглядит гостеприимнее.

— Если бы тебя превратили в музей, то вот здесь, — Люциус подцепляет кончиком туфли землю, раздумывая, пропиталась ли она кровью за долгие столетия, — здесь бы стояла табличка: «В этом подземелье Арман Малфой замучил и убил сто магглов». А вот тут пара слов о Николасе или Септимусе. Они приводили сюда врагов. Ты помнишь?

Дом молчит, а Люциус смеется, усаживаясь на землю.

— У меня был друг. Нет-нет, не ты убил его, — он укладывается на спину с безумной улыбкой. Домовиков Люциус распустил вчера и под страхом смерти запретил возвращаться в мэнор. Двери поместья заперты, никто, кроме Малфоя, не сможет их открыть. Сын гостит у Астории и вернется только завтра. Люциус подготовился.

— Так вот… У меня был друг, да ты помнишь его. Северус Снейп, полукровка. Он был талантлив и многое изобрел сам. Зелья, заклинания. И так уж вышло, что я не вытерпел, попросил кое-чему меня научить. Я подозревал, что этот проклятый день всё-таки настанет. Когда ты убьешь Нарциссу, когда погрязнешь в своей жажде крови настолько, что уже не сможешь остановиться. Это Лорд тебя научил, да? Лорд научил тебя убивать? Раньше ты лишь требовал, а теперь стал самостоятельным. Ты посмел убить свою госпожу.

Люциус сжимает в руках палочку, кончик касается белой рубашки, впивается в грудь. Руки дрожат.

— Что? Теперь ты понял?

Дом скрипит. Штукатурка сыплется с потолка, подземелье наполняется пылью с легким привкусом гари.

— Страшно? Ты перешел черту. Одной капли моей крови тебе хватало на неделю, угадай, на сколько тебе хватит восьми пинт?

Поместье замирает, как по волшебству.

— Сектумсемпра!

* * *

— Мне так жаль, — шепчет Астория, осторожно обнимая будущего супруга.

— Знаю…

— Не понимаю, почему он сделал это?

Драко вздыхает и смотрит в окно. Дождь деликатно стучит по подоконнику.

— Всё слишком сложно, Астория. Слишком сложно.

Астория касается его плеча, замирает на мгновение и выходит из комнаты, оставляя нового хозяина мэнора наедине со своими мыслями. В холле собираются гости — их немного. В конце концов, Люциус Малфой никому не был хорошим другом. Или почти никому.

— Спасибо.

На его благодарность отвечает тишина.

Влетевшая в Дом муха стукнулась о стекло несколько раз и теперь ползет по подоконнику, стремясь разыскать выход из запертой комнаты.

— Драко! Все собрались. Пора начинать.

Муха косится на него фасетками глаз. Драко придавливает её пальцем. Искалеченное насекомое едва дергает лапкой, и он морщится от отвращения.

— Уже иду.