Между ударами сердца (гет)

Можно бесконечно смотреть, как струится вода, как полыхает пламя и как дышит человек, который умер у тебя на руках. Широкая грудная клетка, обтянутая плотной тканью, медленно приподнимается при каждом глубоком вдохе и почти незаметно опадает при долгом протяжном выдохе. Это завораживает, гипнотизирует, заставляет твое собственное дыхание помимо воли замедляться, подстраиваясь под чужой размеренный ритм, постепенно подчиняет твое тело, а вслед за ним и разум, пока, наконец, не завладеет чувствами и не поглотит все твое существо.

Гермиона и сама не понимала, как угодила в эту ловушку, искусно расставленную ее собственным разумом. Казалось бы, еще несколько месяцев назад она жила своей обособленной, совершенно независимой жизнью. Были друзья, воссоединение с родителями, подготовка к школьным экзаменам, работы по восстановлению Хогвартса и попытки собрать по частям пеструю мозаику счастливой и беззаботной жизни до войны. Но цветные стеклышки былых радостей и увлечений никак не хотели складываться в цельное полотно новой жизни, оставаясь лишь грудой осколков, ранящих дрожащие пальцы, не способных заполнить пустоту долгих мучительных ночей, безраздельно принадлежащих кошмарам и скомканным простыням. К счастью, Гермионе не снились лица навсегда потерянных друзей или невыносимые пытки безумной Беллатрисы, в ее снах была лишь оглушительная тишина, холод и непроглядная тьма, от которых не спасали ни магические зелья, ни маггловские снотворные. Ничего удивительного или необычного. Звучный и всеобъемлющий маггловский термин «посттравматический синдром» теперь был знаком и понятен многим волшебникам. Многие, сражавшиеся в последней войне маги испытали на себе кошмары или бессонницу, тревожность или апатию, а также заполучили привычку хвататься за волшебную палочку при каждом подозрительном шорохе. К этому можно было привыкнуть, с этим можно было смириться и с этим можно было жить, если помнить, что тебе все равно повезло больше тех, кто лишился близких людей или собственной жизни. И Гермиона жила, и помнила, и мирилась ровно до третьего сентября этого года.

Магический Университет имени Мерлина и Нимуэ в восточной Ирландии — логичный выбор. Он считался одним из лучших магических ВУЗов Европы. Тут была знаменитая на весь мир кафедра колдомедицины, и находился университет достаточно близко от дома. Так что можно перемещаться по каминной сети или обычной аппарацией. С отличными ТРИТОНами и блестящими рекомендациями профессоров Хогвартса, Гермиона была безоговорочно принята на факультет колдомедицины с полной стипендией от университета.

Всегда усердная, отличница до мозга костей, студентка Грейнджер прочла все доступные учебники для первокурсников еще до начала учебного года. И в окружении дубовых парт и просторных аудиторий, строгих и требовательных профессоров и сотен таких же жадных к знаниям умов, как она, Гермиона чувствовала себя в родной стихии. За первые два дня она успела закодировать цветными маркерами расписание на целый семестр вперед и с точностью научилась определять расположение учебных аудиторий в витиеватых лабиринтах университетских зданий. Она познакомилась с большинством домовых эльфов, работающих на университет, и с добродушным пожилым библиотекарем мистером Перкинсом, который сразу проникся симпатией к юной книжной душе. Четверо из шести профессоров, преподававших у нее в этом семестре, произвели на Гермиону приятное впечатление. Профессор Мажик, ведущая травологию, показалась ей излишне эксцентричной, но достаточно компетентной.

С однокурсниками дела обстояли сложнее. Выработанная до автоматизма привычка отвечать на любые вопросы, сразу же принесла Гермионе славу заучки, а доставшаяся, как военный трофей, «постоянная бдительность», граничащая с паранойей, добавила к званию «заучки» ярлык «странная» или «дерганная». Ничего необычного или неожиданного для Гермионы в этом не было. Давно проторенный путь. Она даже находила в столь предсказуемом поведении сверстников нечто успокаивающе-знакомое, даже рутинное. Пока третьего сентября она не вошла в двери очередной аудитории, и ее привычный мир пошатнулся.