Moons - Отважная семейка (гет)

– Раньше мы могли это делать, когда захотим, – мечтательно сказала Лаванда, смешиваясь с толпой.

– Раньше мы много чего могли делать, когда захотим, – ответил Марк.

Он положил руку ей на талию и мягко сжал пальцы.

Толпа, выходящая из театра «Новый Глобус», неожиданно остановилась. Лаванда Мун не видела ничего, кроме сомкнувшихся вокруг неё людей, а она ненавидела попадать в окружение. Рост Марка был его большим преимуществом и позволял видеть далеко над замершей толпой. Даже на четырёхдюймовых каблуках Лаванда едва доставала Марку до плеч. Она подняла голову и вопросительно повела бровями. Они были вместе больше пяти лет, поэтому Лаванде не пришлось ничего говорить. Марк поймал её взгляд, поднялся на цыпочки и доложил обстановку.

– Слишком много людей, вот и всё, – уверил он Лаванду. – Впереди уже пошло движение. Мы скоро выйдем.

Через несколько секунд толпа стала продвигаться вперёд. Они медленно вышли из театра и направились к Бэнксайд-Джетти. Марк вывел Лаванду из людского потока и потянул в сторону пристани. Несколько минут они стояли, опираясь о перила, и молча смотрели на Темзу, вспоминая только что увиденное утреннее представление.

Острый, терпкий запах города тяжело повис в неподвижном воздухе. Сеющая апатию жара безжалостно липла к телу. Они стояли и наблюдали за тем, как река лениво течёт в сторону моря. Послеполуденное солнце, всё ещё яркое и жаркое, слегка клонилось к западу; его ослепительное июльское сияние заставляло переливаться радужным цветом медленные, усталые воды старушки-Темзы.

– Но нет покоя голове в венце, – процитировала Лаванда, нарушая созерцательную тишину. В отличие от своего мужа, она не любила долго молчать. – Тот маггл был умный малый.

– Верно. Но я предпочитаю его комедии, – сухо ответил Марк.

Лаванда рассмеялась, повернулась лицом к своему худощавому, высокому мужу и обхватила его руками за шею. Она собиралась наклонить его для поцелуя, но Марк не поддался. Вместо этого он подхватил её за талию и подсадил на перила. Как только Лаванда оказалась с ним на одном уровне, Марк наклонился вперёд. Их поцелуй был долгим, медленным, нежным и привычным.

– Всё-таки классно я научила тебя целоваться, – с гордым видом пробормотала Лаванда, как только поцелуй закончился.

– Не уверен, – ответил Марк, – думаю, мне потребуется ещё очень много практики.

Лаванда рассмеялась и обняла его. Марк обхватил её своими длинными, худыми руками, и она прильнула к нему, расслабляясь в его объятиях.

– С годовщиной вас, миссис Мун. Вы уже два года как замужем. Как вам новый статус? – спросил он. Его лёгкий шотландский акцент тёплым дыханием пощекотал ей ухо.

– Два года будет только завтра, Марк. В три часа дня. Я пока ни о чём не жалею, – Лаванда покрутилась в его руках, взглянула на наручные часы и задумчиво посмотрела Марку в глаза.

– Что будем делать, Марк? До полнолуния почти четыре часа, – сказала она.

– Пойдем со мной, – ответил Марк. Он ссадил её с перил и осторожно опустил на землю. Взявшись за руки, они медленно побрели по южному берегу.

Проходя мимо корабля-музея «Белфаст», они вспоминали день свадьбы. Беседа была, как обычно, односторонней. Лаванда болтала без умолку, а Марк изредка вставлял какой-нибудь ёмкий комментарий. Когда они переходили на другой берег Темзы по Тауэрскому мосту, обсуждение дошло до медового месяца; воспоминание о той трёхнедельной поездке в США заставило их четыре раза остановиться и прерваться на поцелуи, которые становились всё более горячими.

На северном берегу реки перед ними выросла громада Лондонского Тауэра, но Марк проигнорировал его. Когда они свернули в сторону от бледных зубчатых стен, Лаванда наконец поняла, куда её ведут. Она засунула ладонь в задний карман брюк мужа и сказала:

– А вы, оказывается, сентиментальны, мистер Мун.

Они прошлись вдоль северного берега к доку Святой Катерины, затем направились к зданию бывшего склада специй и приправ, в котором теперь располагался отель Диккенса, и остановились во дворе отеля на том самом месте, где два с половиной года назад Марк сделал своё неуклюжее предложение.

– Поздно говорить нет, – заметил он.

– Я ни о чём не жалею. А ты? – спросила Лаванда. – Хотя что я получила? Всего лишь долговязого плохо одетого шотландского чудака. К счастью, теперь – исключительно благодаря мне – ты неплохо выглядишь. Тебя можно назвать почти красивым.

– Зато я был достаточно хитёр, раз ты согласилась выйти за меня! – заметил Марк. Лаванда поджала губы и уставилась на него в ожидании продолжения. Но Марк умолк, и она так и не поняла, был ли это комплимент или Марк дразнил её.

– Это было не очень-то умно, – наконец сказала она. – Ведь всё, что получил ты – это Лаванду Браун, скандально известного оборотня-аврора.

– Скандально известной Лаванды Браун больше нет, – сказал Марк. – А Лаванда Мун не сделала ничего такого, чтобы попасть в газеты... кроме... – он остановился посреди фразы и озабоченно нахмурился.

– … Кроме того дня, когда родилась Вайолет. Да, чуть не умереть в родах – кажется, это был мой самый заметный поступок с тех пор, как я встретила тебя. Но я всё ещё аврор и всегда буду оборотнем – этого достаточно, чтобы оставаться знаменитой, – сказала Лаванда и посмотрела на Марка, который ушел в воспоминания о её прошлом. Он ничего не ответил, поэтому она положила руку ему на талию и крепко обняла его.

– Марк, как ты думаешь, сегодня с Вайолет будет всё в порядке? Мы не слишком жестокие родители? – с тревогой спросила она. Марк улыбнулся.

– Лаванда, твои мама и папа вполне в состоянии справиться с десятимесячным младенцем до завтрашнего утра, – уверенно сказал он. – Ты же видела, как они обрадовались. С тех пор, как родилась Вайолет, твой отец не перестаёт меня удивлять. Он с виду такой серьёзный, суровый и сильный, а сам несколько дней провёл на чердаке, разбирая и отмывая твои старые игрушки.

– Я даже не подозревала, что он их сохранил, – согласилась Лаванда.

– Вайолет будет хорошо у твоих родителей. Я же справляюсь с нашей малышкой в полнолуние! У них не будет проблем, но, если что, они с нами свяжутся. Не переживай, – сказал он, – тебя же они хорошо воспитали.

В ответ на последнюю реплику Лаванда хмыкнула с недоверием.

– У тебя было несколько трудных лет, но ты очень милая, и я тебя люблю, – сказал Марк.

И Лаванда решила, что настало время для очередного поцелуя.

– Ты такой славный, Марк. Иногда я думаю, что не заслуживаю тебя, – от этих слов на лице Марка появилось такое довольное выражение, что Лаванда поспешила добавить: – Но обычно я думаю, что такой практичный и предсказуемый человек, как ты, не заслуживает такой шикарной и совершенной девушки, как я! Ты заказал для нас столик?

Марк взял её за руку, и они направились к огромному деревянному зданию.

– А как ты думаешь, моя шикарная и совершенная жена? – спросил он, с лёгкой иронией в голосе.

– Думаю, что ты собирался заказать столик, но в тот день, когда ты делал предложение, мы ничего не заказали, свободных мест не было, и нам пришлось есть пюре с сосисками в пивном дворике. Итак...

– Ты права, Лаванда – я хотел, чтобы всё было, как в тот раз, когда я вытащил тебя во двор и сделал предложение, – Марк выглядел слегка разочарованным. – Я действительно предсказуем. Хорошо быть славным и разумным, но...

Лаванда взбежала по лестнице и остановилась на две ступеньки выше Марка. Она повернулась к нему лицом, и их глаза оказались на одном уровне.

– Ох, Марк, не расстраивайся. Знаешь что, если ты не хочешь быть предсказуемым, можешь быть верным и надёжным, – предложила Лаванда. Она притянула Марка к себе, положила подбородок к нему на плечо и крепко прижалась к его груди.

– Я надеюсь и полагаюсь на тебя, а быть надежным и верным – почти то же самое, что быть предсказуемым, но звучит намного приятней, – она подняла голову и потёрлась щекой о его щёку. Её язык коснулся мочки его уха. – Но если ты хочешь чего-нибудь неожиданного, я не против, – с вызовом прошептала она. – Котёнок хочет свою сосиску. Сегодня мы можем устроить непредсказуемую ночь, интересную ночь, бурную ночь.

– Обычно я рад всему бурному и интересному, – сказал Марк, – но сегодня полнолуние. Нам нужно вернуться домой до наступления темноты, до того, как ты начнёшь превращаться. Авроры не должны нарушать закон.

– Нам не обязательно идти домой, – прошептала она. – Мы можем пустить чары невидимости и устроить бурную ночь прямо здесь – мы делали это раньше. Или мы можем уйти домой, как только поедим, – сказала Лаванда.

– Второе блюдо здесь, десерт дома, – подыграл Марк, – так было в ту ночь, когда мы договорились о помолвке. Кстати, Лаванда, я заметил клубнику и сливки в глубине нашего буфета. Ты плохо их спрятала. Это делает тебя такой же предсказуемой.

Лаванда скривилась, а потом хитро усмехнулась.

– Если ты не захочешь есть мой клубничный сюрприз, мне придётся импровизировать. Я придумаю что-нибудь бурное и непредсказуемое, когда затащу тебя домой.

Он усмехнулся, поцеловал её и повёл в шумный паб.

Они нашли небольшой столик в пивном дворике, и Марк подошёл к стойке, чтобы заказать еду и купить напитки. Лаванда покрутилась на стуле, облокотилась о старые деревянные перила и стала смотреть на пристань. Она заворожено наблюдала за тем, как магглы спешат по своим делам. Она как раз смотрела на одну явно состоятельную и явно неопытную в морских делах пару, которая безуспешно пыталась пришвартовать большую яхту, когда Марк вернулся с Бомбардиром, налитым в пинтовую и полпинтовую кружки.

– Где мне? – с насмешкой спросила Лаванда.

– Выбирай сама, – невозмутимо ответил он.

Лаванда взяла меньшую кружку и отхлебнула немного пива. Она повернулась к Марку, и следующие полчаса прошли в тихой, спокойной беседе, перемежающейся добродушным подшучиванием и привычным флиртом. Они почти закончили с едой, когда Лаванда медленно наклонилась над столом и шёпотом спросила:

– Кто только что сел за столик позади меня?

Марк глянул поверх её плеча на столик напротив.

– Три парня, все намного моложе нас – думаю, им лет по двадцать, – сказал он.

– Марк, говори тише и не смотри на них так, чёрт возьми, – тихо сказала Лаванда недовольным командным тоном и мило улыбнулась, словно продолжала флиртовать с ним. – Не пялься и не удивляйся, просто смотри на меня и улыбайся. Сделай вид, что разглядываешь меня, и расскажи, как они выглядят.

– А в чём дело? – спросил Марк. Он попытался выполнить её просьбу, но смог лишь выдавить неестественную, кривую усмешку.

– Чем ближе луна к горизонту, тем острее мои чувства. Я чувствую отвратительные духи. Вонь ужасная и почти всё перебивает, но всё же я чую запах ведьмы-людоедки, – прошептала Лаванда.