Holly and Ivy (гет)

Гермиона любила рождественские каникулы. Ей доставляло удовольствие дарить подарки близким людям, тем самым радуя их. А больше всего ей нравилось то особое настроение, возникающее перед Рождеством, и, конечно, хоралы. Ее любимым был «The Holly And The Ivy» [1].

Грейнджер даже была не против того, чтобы украшать дом длинными зелеными лианами плюща и листьями остролиста, посыпанными яркими красными ягодами. Зеленый и красный. Хорошее сочетание, всегда думалось ей. Особенно если никогда не слышал о Хогвартсе. Там сочетание красного и зеленого не очень-то хорошая идея: гриффиндорцы и слизеринцы вместе не уживаются, увы.

Оставалось всего несколько дней до конца семестра, а значит, и до Рождественского бала. Девушки, работавшие в комитете в целях «получения денег для людей, потерявших все в ходе войны» организовали мероприятие с огромным количеством конкурсов, игр и аукционов, деньги с которых пойдут на благотворительность, именно поэтому учителя Хогвартса настойчиво предлагали ученикам поучаствовать в каком-нибудь аукционе. Это и произошло с Гермионой и Джинни, которые пришли на аукцион поделок. Это было умно, в самом деле. Ведь был еще аукцион «Корзина для пикника». Главной его идеей был «пикник с прекрасной девушкой на природе». Девушка должна была приготовить вкусный обед для пикника, а парень оценить, насколько вкусной была еда и сколько галлеонов он бы за нее заплатил. Все собранные деньги будут отданы в благотворительный фонд. Парень-счастливчик получит возможность не только вкусно поесть, но еще и провести часок-другой в компании симпатичной девушки.

Тем же, кто собирался участвовать в аукционе поделок, нужно было купить какую-нибудь вещь, сделанную ученицей Хогвартса. В качестве стимула, выигравший получал не только свою покупку, но и поцелуй ее «создателя».

И именно поэтому, в поисках остролиста для своей поделки, Гермиона оказалась на краю Запретного леса. Обрезав несколько листьев, которых было вполне достаточно, она решила постоять там несколько минут и полюбоваться заснеженным лесом. С неба падали крупные хлопья снега, и Грейнджер завороженно наблюдала за всей этой красотой.

Вскоре она уже шла к южной стороне замка, чтобы собрать там плющ. Ее поделка будет небольшим стеклянным музыкальным шаром, светящимся разноцветными огнями и украшенным листьями остролиста и плюща.

Вдруг Гермиона вздрогнула. Было очень холодно, а воздух, который она выдыхала, казалось, превращался в лед. Ее куртка, купленная в обычном маггловском магазине, пропускала ледяной ветер, и вскоре Грейнджер перестала чувствовать ноги.

— Черт! — тихо произнесла Гермиона, увидев, что порезалась. Капля крови медленно скатилась по пальцу и упала на снег. Видимо, плющ решил «отомстить» Грейнджер за то, что она сорвала его.

— Что это? — послышался чей-то голос сзади. — Не слишком ли холодно, чтобы ходить по улице… в одной куртке?

Гермиона развернулась и увидела Малфоя.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, заподозрив, что ее обвинили в глупости.

— Ты что, поранилась? — вопросом на вопрос ответил он, увидев, что с ее пальца стекает кровь.

— Не твое дело, — отрезала Гермиона, раздраженная его появлением и дурацкими вопросами.

А кровь все продолжала капать, словно пурпурные жемчужины на белом атласе.

— Стой, — в два шага подойдя к ней, Драко взял ее руку в свою. — Поранилась… — после нескольких секунд «осмотра» тихо произнес он и, достав из кармана мантии изумрудный шелковый платок, накрыл им рану Гермионы.

Удивленная и немного смущенная Грейнджер тихо сказала:

— Малфой, это всего-навсего царапина! Не надо так волноваться.

Драко ухмыльнулся, а в его серых глазах заплясали веселые огоньки, и Гермиона быстро выдернула руку, мечтая провалиться под землю из-за только что сказанных ею слов[2].

— Да, но я думаю, что ты согласишься со мной: даже маленькие царапины могут являться причиной серьезных заболеваний. Может, тебя отвести в Больничное Крыло? Мадам Помфри вылечит рану на раз.

— Да все нормально! И с чего вдруг такая забота?

Но Драко не ответил, пристально смотря на Гермиону. Он поднял руку и дотронулся кончиками пальцев до щеки Грейнджер. Та застыла.

— Закрой глаза, — приказал он.

— Что? Зачем? — Гермиона недоуменно посмотрела на Малфоя, чувствуя себя немного странно, но все же закрыла глаза.

А вдруг он сейчас возьмет и поцелует ее? Хотя, с чего это ему ее целовать?

Грейнджер почувствовала теплую ладонь на своей холодной щеке, а его большой палец коснулся ее века, а дальше… Ничего. Он убрал руку.

Она открыла глаза, чувствуя при этом, что краснеет.

— Снежинка, — опередил ее вопрос Малфой, — на твоих ресницах.

Гермиона ошеломленно смотрела на Драко и видела в его глазах отражение своих эмоций: настороженность и смущение.

— Ладно, спасибо… Я пойду, пожалуй, — пробормотала Грейнджер и поспешила сделать ноги.

* * *

— Ну, как тебе? — поинтересовалась Джинни у Гермионы, показывая ей свое творение: небольшой стеклянный шар, в котором находились уменьшенные в несколько десятков раз метла для квиддича и золотой снитч. — Как думаешь, Гарри поймет, что это мое? Надеюсь, что да! — восторженно прошептала Уизли, буквально дрожа от волнения и предвкушения.

Грейнджер хихикнула.

— Джинни, даже если он не поймет, что это твоих рук дело, ты все равно будешь кричать на весь зал: «Эй, Гарри, это мое! Бери его, бери!» — Гермиона издала еще один смешок. — Но я уверена, что Гарри и сам догадается, а вот, — она замялась, — насчет Рона я сомневаюсь. Может, намекнуть ему?

— Нет, Гермиона, так нельзя. Карты будут раскрыты в конце аукциона, а до этого нужно молчать.

Грейнджер нервно закусила губу.

— Просто мне кажется, что Рон может не додуматься. Ну, он же… Иногда глупит.

— Иногда? — Джинни усмехнулась.

Гермиона заскулила от отчаяния.

* * *

Грейнджер наконец закончила делать свою поделку и, взяв ее, потрясла в руке.

Белые хлопья волшебного снега сразу же резко подлетели вверх, а затем стали медленно опускаться под любимую мелодию Грейнджер — хорал «Остролист и плющ». Гермиона радостно захлопала в ладоши, увидев, что ее маленький шедевр работает именно так, как она хотела. Ее счастье было таким всеобъемлющим, что Грейнджер не увидела Лаванду Браун, спрятавшуюся за пологом кровати. Дьявольская улыбка появилась у Лаванды на лице.

Все украшения были собраны в великой тайне и, конечно, содержали в себе намек. Некоторые девушки все же сжульничали и рассказали своим молодым людям, как выглядела их поделка.

Гермиона искренне надеялась, что и Рон поймет, какой шар ее, ведь он знал, что она так любит хорал «Остролист и плющ»! Думая об этом, Грейнджер начала волноваться, что Уизли все же не догадается. Стараясь отбросить эти невеселые мысли, Гермиона поспешила в Большой зал. Там уже собрались все студенты, немного взволнованные, но счастливые. Несколько огромных, красиво украшенных елей возвышались среди толпы учеников, привлекая своими яркими огнями восторженные взгляды собравшихся в зале.

Но тут высокий, слишком высокий, по мнению Гермионы, голос Колина Криви разнесся по Большому залу, прекращая все разговоры. Все внимание было приковано к нему.

— Добрый вечер, дамы и господа! Рады приветствовать вас на первом Хогвартском аукционе!

В ответ послышались жидкие хлопки: все слишком нервничали, чтобы отреагировать бурными аплодисментами. Гермиона пристально посмотрела на Джинни, но та была слишком увлечена Гарри, стоявшим рядом.

* * *

Торги начались быстро, и ставки были высоки. Аукцион шел уже около часа, и казалось, что он никогда не закончится. Конечно, Гарри сразу понял, какой шар был сделан Джинни, поэтому, поставив на него немалую сумму, выиграл и теперь сидел рядом с радостно улыбающейся младшей Уизли.

Рону же так не повезло. Увидев шар, в котором были маленькие копии книг и волшебный пергамент, он сразу решил, что это поделка Гермионы, и поставил на нее все свои деньги, прежде чем кто-либо успел произнести «Silencio» [3]. И каково же было его удивление, когда вместо Гермионы он увидел Лаванду Браун.

— Что за… — начал было Рон, но Лаванда быстро заткнула его рот поцелуем, и бедный Уизли ничего не смог сделать, кроме как ответить. Грейнджер, увидевшая все это, отвернулась и поспешила отойти подальше, стараясь сдержать нахлынувшие эмоции.

Заметив реакцию Гермионы, Рон вывернулся из объятий Браун и побежал за Грейнджер.

— Стой, Гермиона! — окликнул ее Уизли. — Я же не знал, что это поделка Лаванды! Клянусь тебе, я был уверен, что этот шар твой!

Грейнджер остановилась, но не развернулась, молча стоя на месте.

— Рон, не видишь, она не хочет об этом говорить, — подоспевшая Джинни с укором посмотрела на брата. — Кроме того, — обратилась она уже ко всем, но не успела закончить — голос Колина, громогласно разнесшийся по залу, перебил ее:

— Дамы и господа, а вот и новая поделка! Очень аккуратная, искусно выполненная работа. Я думаю, мы начнем с шести сиклей.

Несколько парней — Кормак МакЛагген, Терри Бут и Симус Финниган — с готовностью встали со своих мест и начали предлагать суммы все выше и выше. Гермиона отошла о Гарри, Рона и Джинни поближе к месту, где проходил аукцион.

— Рон, — прошептала Джинни, — ты же знаешь, какой у Гермионы любимый хорал?

— Э-э, про омелы? — почесав голову, спросил он, на что младшая Уизли, тяжело вздохнув, покачала головой.

— Рон, вспомни, что сегодня Гермиона пошла собирать в лесу.

— Подожди… кажется, я… Плющ! Да, точно, плющ! Значит, она любит хорал «Остролист и плющ»!

— Ого! Ну и торги! — услышали они удивленное восклицание Гарри. — Уже шестнадцать сиклей.

— Гарри, — жалобно протянул Рон, — ты можешь одолжить мне денег?

Поттер ровно секунду молчал, прежде чем улыбнуться и искренне ответить:

— Конечно, — и протянул Уизли восемнадцать сиклей.

— Восемнадцать сиклей! — крикнул Рон и увидел недовольный взгляд Симуса, который уже не мог повысить ставки в силу нехватки денег.

— Двадцать, — ответил Кормак, с усмешкой глядя на Рона.

— Двадцать пять! — прорычал Уизли.

— Двадцать пять сиклей — это все, что я слышу? Тогда двадцать пять — раз, двадцать пять сиклей — два… О, я слышу «тридцать» от того парня за елкой.

Разозленный Рон, не подумав, крикнул:

— Три галлеона!

Гермиона, шокированная таким упорством Рона, подбежала к нему и произнесла:

— Тебе не надо было… Это излишне, поверь.

Гарри вторил ей:

— Рон, как по мне, это уже слишком!

Колин же, обрадовавшись такой высокой ставке, крикнул:

— Три галлеона — и эта поделка достанется Рону Уизли. Три галлеона — раз, три галлеона — два…

— Двадцать галлеонов! — негромкий голос разнесся по залу, заставив всех раскрыть рты от такой высокой ставки. Это был Драко Малфой.

Рон закрыл глаза и застонал, Гарри с шумом втянул в себя воздух, Джинни ударила себя по лбу и расстроенно покачала головой.

— Двадцать галлеонов! Это же почти сто фунтов! — восторженно прошептал себе под нос Криви и уже громко сказал: — Итак, двадцать галлеонов — раз, двадцать галлеонов — два, двадцать галлеонов — три! Продано Драко Малфою за двадцать галлеонов.

Драко встал со скамьи и бодро подошел к стойке, дабы забрать свою покупку, а зрители смотрели ему вслед в тихом шоке.

И Гермиону уже не волновало, что Рон ошибся и выбрал не ее поделку, что он целовался с Лавандой Браун, что после он так отчаянно пытался купить ее шар… Единственное, о чем сейчас могла думать Гермиона, это почему Драко Малфой захотел купить именно ее лот.

Словно в тумане она прошла к помосту и поднялась по ступеням. В голове шумело, а во рту пересохло. Может, это какая-то шутка? Вдруг Малфой хотел опозорить ее прямо перед всей школой? Грейнджер вспомнила их встречу возле леса. Ей показалось или его голос действительно звучал мягко, когда он дотронулся рукой до ее щеки, убирая снежинку с ресниц?

Дойдя, в конце концов до Драко, она опустила голову, стараясь не смотреть на него, в то время как Малфой забирал поделку. Они спустились с помоста и отошли в угол.

— Это какая-то шутка, да? Зачем ты это сделал? — начала Гермиона, а по ее щеке скатилась одинокая слеза.

Драко подошел ближе и стер большим пальцем слезу. Но не убрал ладонь, лишь посмотрел на нее долгим, странным взглядом.

Таким же, как тогда, возле замка.

— Просто я не знал другого способа приблизиться к тебе… — тихо сказал он. — Как поцеловать тебя.

Грейнджер замерла. Она смотрела на него во все глаза, не в силах поверить в сказанное им. А Драко, подойдя еще ближе, одну руку положил на бедро, а второй нежно провел пальцами по спине, притягивая к себе.

— Один поцелуй, Гермиона. Всего один поцелуй — и я больше никогда и близко не подойду к тебе. По крайней мере, у меня есть поделка в память о тебе, — улыбнулся ей. Тепло. Искренне.

Улыбнулся ей.

И прежде чем Грейнджер смогла ответить, Драко закрыл глаза и прижался губами к ее губам.

Его близость пробудила в Гермионе странные, доселе неизвестные ей чувства. И почему-то обнять его руками за шею показалось абсолютно нормальным. Как будто так и должно быть, как будто это правильно. Малфой снова улыбнулся и, когда Гермиона приоткрыла рот чуть шире, воспользовался этим и увеличил свою власть над ней. Теперь его язык исследовал ее рот, и Грейнджер, осмелев, сделала то же самое. Их языки сталкивались нежно, словно узнавали друг друга, пробовали друг друга на вкус.

Гермиона отстранилась первой, отталкивая Драко и убирая его руки со своей талии. Развернувшись к толпе, она увидела Рона, стоящего с озадаченным выражением лица, на котором явственно читалась обида. Грейнджер неожиданно даже для самой себя улыбнулась. Быстро взглянув на Малфоя, она заметила, что тот тоже улыбался.

И Гермиона не могла не заметить, что теперь факелы горели ярче, елки, украшенные разноцветными гирляндами, казались красивее, а зеленый плющ и красные ягоды в шаре мерцали, освещая все вокруг.

И, может быть, — только может быть! — красное и зеленое в Хогвартсе — вполне себе хорошее сочетание.

Примечания переводчика:

[1]. «The Holly And The Ivy» — хорал «Остролист и плющ» — традиционный английский рождественский гимн, в котором смешались языческие и христианские образы. Падуб и плющ — традиционные языческие символы изобилия. Они стали основным церковным украшением во время Рождества. По крайней мере, в пятнадцатый-шестнадцатый века. В первый раз песня была издана Сесилом Шарпом, а Генри Уолфорд Дэвис написал популярную хоровую обработку, которая часто исполняется во всём мире. (Источник: англ. «Википедия»)

[2]. Все дело в игре слов в английском языке. В английском «excited» — и волноваться, и возбуждаться. («Не надо так волноваться»).

[3]. Silencio — заклинание немоты.