Клиент всегда прав (гет)

— Мы гуляли с тобой в полях, м-м-м, в полях или лугах каких-то там, м-м-м, — Люциус счастливо засмеялся, мурлыкая себе под нос песенку. Мотив ее был неизвестен и привязался сам по себе, слова тоже вызвали сомнения, но смутное желание побродить с кем-то в полях рвалось на свободу. В голове шумело несколько порций огневиски, настроение было прекрасным, но вот походка неуверенной.

Майская ночь сияла первозданной красотой, сверчки громко стрекотали, дорога из Хогсмида вилась вдоль холмов. Вновь зазвучала песня, в этот раз на пару октав выше.

— Мы гуляли с тобой в полях, — недостаток мастерства исполнения Люциус компенсировал чувствами.

— Да мерлиновы же подштанники, Люциус, мы дойдем когда-нибудь до школы? Хватит спотыкаться на каждом шагу и, ради всего святого, перестань голосить, — взмолился Снейп, практически таща на себе Малфоя.

— Северус, ты просто сухарь и книжный червь. Посмотри, какая ночь, а звезды! Ее глаза горят ярче этих звезд! Ох… — вцепившись в плечо друга, Люциус снова остановился и с чувством вздохнул.

— Чьи глаза? Что ты там бормочешь?

— Глаза Розмерты! Разве там были еще женщины, я не заметил ни одной, кроме нее. Она прекрасна.

— Прекрасна, конечно, после пары рюмок любая становится ничего, — хмыкнул Снейп. — Давайте, господин Малфой, идем вперед и не падаем, — Северус невероятно устал от романтически настроенного пьяного друга.

Где искать слизеринского старосту по вечерам? Паб «Три метлы» манил Люциуса почище теорий превосходства чистокровных магов. Не доверяя более виски, Люциус ограничивался теперь парой стаканчиков сливочного пива, сидя в баре и наблюдая за Розмертой — как она наливает пиво, как красиво ставит кружки перед клиентами, улыбается, сдувает прядь волос со лба. Высокая грудь, чуть прикрытая корсажем, тонкая талия, яркий румянец на всю щеку — то, что называется кровь с молоком.

«Горячая штучка, должно быть», — распалялся Люциус, глядя на нее. Ему уже хотелось не только погулять с ней в полях, а возможно прямо здесь, на барной стойке… О да, задрать пышную юбку, под ней наверняка окажется еще одна нижняя, из кипенно-белых кружев, и чулки с розовыми подвязками. Он развязал бы… Нет, чулки бы оставил, стянув зубами трусики… О-о-о!

— Мы закрываемся, эй, слышите!?

— А? Что? — встрепенулся Люциус. Черт, нельзя так тревожить людей, когда в мечтах кружевные юбки уже на ушах, а длинные ноги Розмерты обхватывают его за талию.

— Дорогой мой, закругляйся и шагай в Хогвартс, пора в кроватку, — перед ним стояла героиня его фантазий.

— О, в кроватку, да, — Люциус немного пришел в себя и попытался придать лицу более светское выражение. — То есть, такое дело… Как вы смотрите на то, что… Может, мы погуляем завтра?

— Погуляем?

— Ну да, сверчков послушаем, — ничего умнее в голову ему не пришло.

— Милый, тебе правда пора, и остановись с виски, до добра это не доведет, — Розмерта проводила его до выхода. Только что шарфик не поправила.

Решила, что он какой-то бледный студентик! Да она просто не знает, что такое знаменитое обаяние Малфоев, их неповторимый шарм и харизма. Решила сыграть в мамочку: «Милый, мой тебе совет». Фамильная спесь ударила в голову, и всю дорогу до Хогвартса Люциус строил планы покорения этой принцессы эля и виски.

Не то чтобы Розмерте были в новинку влюбленные старшекурсники Школы Чародейства и Волшебства, обычно она решала подобные проблемы шутками и добрым словом, но случай с Малфоем уже начинал ее пугать. Было ясно, что ухаживать он решил всерьез, блондинистая голова постоянно мелькала за барной стойкой, а раздевающий взгляд преследовал и чувствовался даже спиной.

Такого Розмерте даром было не надо: единственный сыночек непростой чистокровной семейки, обрученный с волшебницей одного с ним круга. Спасибо, но такие романы ей, Розмерте, не нужны. Она представила череду разгневанных родственников, заплаканную невесту, обвинения в коварном соблазнении невинного мальчика, а то и в использовании приворотного зелья. Б-р-р… Надо что-то с ним делать. Не понимает по хорошему, сделаем по плохому.

— Добрый вечер, шери мадмуазель, — произнес Люциус, склонившись в изящном полупоклоне. — Необыкновенно приятная погода сегодня, не правда ли?

Розмерта кивнула, молча протирая пивные кружки. Ах, как же он невозможно красив, какие отточенные движения, когда он расстегивает плащ и поправляет галстук. И будто обнимает ее взглядом... Так, к черту чувства.

— Что-то будете заказывать? Или просто поглазеть пришли?

— Шери? Вы не в духе, что-то случилось?

«О нет, не смотри на меня так, иначе у меня не получится быть грубой».

Розмерта вспомнила свою лондонскую тетку, тоже трактирщицу, ту еще ведьму.

— Некогда мне, или говорите, что заказываете, или сидите дальше, — сказала, как отрезала.

— Э-м-м, мне, пожалуйста, сливочного пива. Оно же свежее у вас, как всегда? — Люциус слегка растерялся.

— Какое есть.

— То есть свежее?

— То есть обычное. Свежее пиво им подавай, — добавив в голос недовольства, сказала Розмерта и поджала губы.

— Хорошо, давайте обычное.

— Держите, — на стойку перед ним брякнулась кружка, даже без кружочка подставки. Пиво выплеснулось от резкого удара, брызги долетели даже до его лица. Люциус посмотрел на это вопиющее безобразие — кружку в лужице пива, а эта женщина уже отвернулась и как ни в чем не бывало пересчитывала деньги в кассе.

— Боюсь, мне сегодня здесь не рады, — брезгливо отодвинув от себя липкий кошмар, Люциус поднялся.

— Ходят и ходят сюда, а я еще радоваться им должна, — буркнула Розмерта. — Тьфу ты, сбилась со счета, — и начала заново подсчитывать выручку.

На следующий вечер, находясь в «Трех метлах», Люциус продолжал недоумевать: «Да ее просто подменили! Где улыбки и обходительность прежней Розмерты?»

Она снова шмякнула перед ним стакан с напитком, вытерла стойку грязной тряпкой, несколько раз пройдясь скользкой гадостью ему по рукам.

— Позвольте, но этому пиву больше недели, и клянусь, оно разбавлено! — попробовав пойло, возмутился Люциус. Всякому терпению приходит конец.

— Заказывали — пейте! Ну что за клиент пошел, все не так, все им разбавлено.

— Знаете что, шери, замените мою кружку.

— Ой, Мерлина ради, я и так целый день на ногах, так еще меняй им кружки, — она схватила бокал, при этом щедро плеснув ему на колени пивом. — Простите, извините, — и тут же перегнулась через стойку и прошлась своей тряпкой по его брюкам, сделав пятно просто огромным.

— Ну это уже слишком! — Вскочил с места Люциус.

— А вот и пиво! Теперь-то такое? — злорадно сказала она, поставив перед ним кружку с ошметками серой пены.

— Это что за гадость? Что там плавает? Что вообще здесь происходит? — Люциус оглянулся в зал, ища поддержки у посетителей.

Завсегдатаи паба лениво посмотрели на него и вернулись к своим занятиям.

— Вот видите, всех все устраивает, так что будете пить или нет — ваше дело, а вот оплачивайте сейчас. А то еще сбежите, знаю я таких, — кивнула головой Розмерта.

Краска бросилась к бледным щекам Люциуса, он решил, что виной таким переменам может быть только какое-то жуткое проклятие. Обвинить его, что он может сбежать, как последний воришка, не заплатив за жалкую выпивку?!

Не иначе дух покойной лондонской тетки вселился в нее по-настоящему! Розмерта сама ужаснулась собственному хамству, посмотрела на Малфоя, покрывшегося красными пятнами от злости, схватила щетку и быстро сбежала в дамскую комнату — и прибраться, и мысли в порядок привести.

Глянула в зеркало и вздрогнула. Она совсем забыла, что под предлогом отпугивания Люциуса еще утром сделала прическу из взбитых надо лбом буколек, которая живо придала ей вид женщины пожившей и многое повидавшей.

Хлипкий крючок вылетел из гнезда всего от одного удара, Люциус Малфой собственной персоной ворвался внутрь и прижал ее к деревянной стене.

— Ты что творишь, Розмерта? — он отвел ее руку, судорожно прижатую к груди.

Вот черт! От его низкого голоса и потемневших от гнева глаз ноги подкашивались.

— Я… это все случайно вышло, — лепетала Розмерта, и не думая отстраниться.

«Возьми себя в руки, что за объятия в дамском туалете, ты совсем с ума сошла?» — в голове были, в общем-то, очень правильные мысли, но пролетали они мимо сознания.

Люциус легко погладил ее руку, поднес к своим губам и поцеловал. Глядя в глаза и тепло улыбаясь, вытащил из прически все шпильки, пропустил сквозь пальцы букольки надо лбом.

— Вот так гораздо лучше, шери. Я буду ждать тебя сегодня, после закрытия. Мы все же должны пойти послушать сверчков, не находишь?

— Ну, если только послушать, — согласилась она. А что прикажете ответить бедной девушке, которую зовут на свидание в столь романтичной обстановке?