Эх ты, шляпа... (джен)

История ее началась, когда пошёл дождь.

Нет, конечно, и до этого дождя что-то было. Например, лён, руки умелой пряхи, отрез полотна...

Но шляпы — не было.

А потом пошёл дождь, и молодой человек с французским акцентом сказал своему смуглому спутнику:

— Чёрт побери, мне нужно чем-то голову прикрыть! Льёт, как из ведра.

А его спутник ответил:

— Ну так прикрой. Или ты не маг?

И молодой человек — а он был норманном — трансфигурировал лежавшую на полу тряпку в... во что-то.

— Что это за... вещь? — смуглый смотрел на получившийся предмет с нескрываемой насмешкой.

— Это? Ну... полагаю, это шляпа, — подумав, ответил норманн.

— А по-моему это Архимедова Задача на определение площади основания конуса. Вот конус, вот окружность...

— Значит, буду носить на голове геометрическую задачу!

Норманн был человек пылкого темперамента, и не терпел ничьих сомнений в его способностях.

Так у него появилась шляпа.

Функция у неё была очень важная, надо сказать: она учила детей смирению, терпению и геометрии.

Смирение и терпение нарабатывались, когда маленькие волшебники смотрели на Это Несуразное Нечто на голове своего уважаемого наставника, великого магистра магии Годрика Гриффиндора и учились при этом не смеяться, не шутить и не задавать глупых вопросов. Шляпе, признаться, и самой было немного неловко; она стеснялась своей внешности, но ничего не могла поделать — уж такой её создал человек, который одновременно изобретал трансфигурацию.

А геометрия... что ж, примерно раз в год смуглый Салли одалживал шляпу у приятеля, ставил её на табурет и на наглядном примере объяснял, как вычисляется площадь основания конуса и почему именно так.

Ведь куда же магам без геометрии? А наглядные пособия на дороге не валяются.

Так проходили годы.

Шляпа старела, но не теряла бодрости и присутствия духа: хозяин, сперва носивший ее просто из вредности, теперь привязался к ней не меньше, чем она к нему, и тщательно заботился о верной товарке, вовремя устраняя дыры, изгоняя моль и убирая пятна.

Дети по-прежнему учились по ней искать площадь основания конуса, но учитель сменился: вместо невесть куда сгинувшего Салли уроки проводила почтенная госпожа Ровена — женщина странная и не слишком приятная, вечно носившая шляпу в кончиках пальцев и не скрывавшая презрительного к ней отношения.

Старел и хозяин; вместо огненно-рыжих волос всё чаще шляпа обнаруживала у себя на изнанке волосы длинные и совсем белые.

Впрочем, хозяин тоже не терял ни бодрости духа, ни тяги к приключениям, ни взрывного характера, и пачкал шляпу в вине и в крови примерно одинаково часто.

С годами из зачуханной замухрышки шляпа превратилась в законодательницу мод: всё больше выпускников школы, особенно из тех, кого набирал её хозяин, шили себе её подобие.

А потом однажды они сидели вдвоём и хозяин, так и не изживший французского акцента, но добавивший к нему шотландский говорок, жаловался ей, что они четверо — теперь вот уже трое — совсем запутались и заблудились, что мир становится всё сложнее, и никакие колдовские силы не помогут сделать его простым и понятным. А век человеческий — и даже век колдуна — всё же конечен, и как же будут дети и школа после того, как не останется никого из основателей?

Без их присмотра, без их заботы...

Этот разговор повторялся потом ещё дважды — каждый раз после того, как шляпу укутывали траурными лентами.

А потом однажды хозяин расхохотался и объявил, что нашёл способ.

Он долго сидел и что-то писал на длинном листе пергамента, потом достал палочку, подошёл к шляпе, и...

...и на этом история шляпы закончилась.

Что-то дальше, конечно, было. Но это было уже продолжением истории её хозяина.