Прости (джен)

Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

Гермиона отлично усвоила правила ещё на шестом курсе. Аппарация давалась ей на удивление легко, чему Рон отчаянно завидовал. Он хмурился и поджимал губы, до белых костяшек стискивал палочку в тщетной попытке перенести на пару метров не только свои брови, но и остальное тело. Уизли краснел от усердия, злился, и его веснушки, рассыпанные по щекам, становились ещё заметнее.

Как же больно было видеть Рона сейчас, прикованного к стулу волшебными верёвками.

«Нет, не Рона», — напомнила себе Гермиона.

Когда захваченный во время вчерашней вылазки Пожиратель смерти впервые изменил облик и превратился в Гарри Поттера, Гермиона решила, что сошла с ума. Если бы не вовремя подоспевший Виктор, всё грозило закончиться плачевно. Пожиратель, воспользовавшись её промедлением, мог скрыться, а она была бы мертва. Как и Гарри. Настоящий Гарри, отправившийся в Запретный лес к Тёмному Лорду и вернувшийся оттуда бездыханным телом на руках Хагрида — старого доброго полувеликана.

Теперь и его уже нет, так же как Невилла, Фреда, Люпина и Тонкс. Нет, как и Рона.

От Хогвартса остались только руины, заросшие за лето высокой колючей травой.

Гермиона зажмурилась и подняла волшебную палочку. Воспоминания не могли ей помочь. Они только мешали.

Она дала Гарри слово, пообещала убить змею, уничтожить последний крестраж.

Оставалось узнать, где Волдеморт держит Нагини. Выпытать это можно было только у Пожирателей, к сожалению, защищенных от заклинания «Империо» силой Чёрной метки на предплечье. Обычно в таких случаях срабатывала Сыворотка правды, благо Гермиона отлично освоила её рецепт.

Кто же знал, что на метаморфа зелья влияют гораздо слабее, чем на обычного человека?

Яростный порыв ветра ворвался в комнату, надув штору словно парус — шторм приближался.

Гермиона открыла глаза и встретилась взглядом с Пожирателем смерти.

— Попытка номер три? — насмешливо спросил он до боли знакомым родным звонким голосом.

Сколько же она его не слышала?

— У тебя ничего не выйдет, грязнокровка. Ты не сможешь наколдовать полноценный «Круциатус», пока представляешь на моём месте своих подохших друзей. Тебе не хватает ненависти!

Грейнджер сглотнула и с огромным усилием воли воскликнула:

— Круцио!

Пленник задёргался на стуле. От судорожных движений верёвки впились в бледную кожу на его шее и запястьях, крепко стянули выгнувшуюся грудную клетку.

— Мне больно, Гермиона! — простонал фальшивый Рон.

«Фальшивый. Ненастоящий», — увещевала себя Грейнджер, но сердце сжималось от горечи, слезы подступали к глазам, а рука с волшебной палочкой опускалась. Гермиона жадно ловила ртом воздух, и холод пасмурного дня вонзался в её лёгкие.

Рон внезапно исчез, и на его месте снова оказался Гарри. С уголка его губ стекала кровь, а глаза у Поттера были зелёные-зелёные, как вереск, заполонивший развалины школы.

Он презрительно смотрел на Гермиону и упоённо смеялся.

«Пожалуйста, пусть он перестанет! — подумала она, зажав уши. — Задохнется своим гадким смехом. Мёртвое должно оставаться мёртвым».

— Я не скажу тебе, где змея, — выплюнул метаморф и с вызовом посмотрел на появившегося за спиной Гермионы Виктора.

Крам положил руки ей на плечи, и она почувствовала тепло, разливающееся под кожей, будто Виктор передал ей незримую силу, поделился своим спокойствием.

В эту минуту она испытала ту же радость, что и при встрече с ним, когда Крам со своими болгарскими друзьями из Сопротивления появился в «Ракушке» — новой штаб-квартире Ордена Феникса.

В тот день он обнял её и сказал:

— Здравствуй, Гермиона! Видишь, я всё-таки выучил твоё имя.

По дороге к побережью ребят слегка потрепали приспешники Лорда. От Виктора пахло дождём, балканскими пряностями и дымом. Полы его плаща обгорели после чудом пролетевшего мимо заклинания, и Гермиона не хотела думать, что могло бы случиться, не будь Виктор таким быстрым на метле.

Впервые за несколько месяцев она оказалась в крепких объятиях человека, который обнимал её не затем, чтобы поплакать на плече, как это делали Джинни, Флёр, миссис Уизли и пару раз даже Артур.

Гермиона и так слишком долго держалась. Она разыскала мощные оберегающие чары, выучила новые боевые заклятия, сварила столько сложных зелий за последний год, что это оценил бы даже Снейп.

Когда-то Гермиона Грейнджер мечтала увидеть мир, прочитать книги, присланные друзьями, показать родителям драконов, фениксов, единорогов — множество волшебных зверей — всех, кроме фестралов.

Сейчас же она горячо мечтала об одном: чтобы Гарри и Рон были живы. Этого было бы достаточно.

В присутствии Виктора Крама, прилетевшего из другой страны, она хотя бы несколько на секунд смогла почувствовать себя слабой.

С той поры прошло несколько недель, и только сейчас Крам снова дотронулся до неё, осторожно, точно она была хрупкой фигуркой из стекла.

— Гермиона, отдохни, — с акцентом произнес Виктор и кивнул на связанного Пожирателя смерти. — Я попробую с ним поговорить. Может, чего и добьюсь.

Она кивнула.

— Выйди, пожалуйста, — мягко попросил Крам.

Грейнджер удивленно посмотрела сначала на него, затем на метаморфа. Настороженность на его лице сменилась противным Гермионе самодовольством.

Гарри не шло это выражение. Настоящий Гарри никогда не кривил губы в злорадной усмешке, не глядел на друзей свысока.

Гермиона вышла, прислонилась к стене и через пару минут услышала жалобный стон.

Она знала, что оставила Виктора наедине с Пожирателем смерти не для обсуждения квиддичных приёмов, и удивило её не то, что Крам продолжил начатое ею. Нет. Просто из-за двери раздался не привычный Гермионе крик Уизли, а пронзительный девичий вопль.

На миг Грейнджер почудилось, что он вырвался из собственного горла, а там — за стеной — мучившая её в мэноре Беллатриса.

Дверь распахнулась.

Виктор, уставший и мрачный, отрицательно покачал головой.

— Бесполезно. Думаю, если он и знает, где Нагини, то всё равно будет молчать. Просто эта тварь боится Тёмного Лорда больше, чем нас.

Гермиона попыталась обойти Крама, но он протянул руку к дверному косяку, преграждая ей путь. Глаза Виктора сверкнули, будто в них переселилась гроза, развернувшаяся за пределами «Ракушки».

— Не стоит, Гермиона. Иди, отдохни.

Она не могла отдыхать. У неё не было на это времени.

Грейнджер пожала плечами, стараясь убедить Виктора, что послушалась его совета, а когда Крам скрылся в тени коридора, поспешила к пленнику.

Гермиона замерла на пороге, уставившись на себя саму — растрёпанную девушку, привязанную к стулу. Та немного дрожала, но нашла в себе силы ухмыльнуться.

— Он тоже не смог, — сообщило «чудовище» голосом Гермионы Грейнджер. — Клянусь, он готов был расплакаться, когда понял, кого предстоит допрашивать! Вы все слабаки, поэтому никогда не одолеете Тёмного Лорда! В следующий раз ты недосчитаешься ещё одного друга. Может быть, им станет этот картавый болгарин... Что ты на это скажешь?

И лицо метаморфа снова начало меняться.

* * *

Белые гребни скребли по гальке, с каждой волной всё ближе подбираясь к коттеджу. В воздухе разлилась влажная духота. Туман лениво катился мимо Виктора к дому.

Крам с трудом перевёл дыхание, но решил не возвращаться в коттедж. Он посмотрел наверх и увидел высунувшуюся из окна второго этажа Флёр. Она нахмурилась, глядя на пасмурное небо, и быстро задёрнула шторы.

Виктор медленно двинулся вокруг «Ракушки», время от времени вскидывая руку с волшебной палочкой, закрывая распахнутые ставни.

Под ногами тихо скрипела галька, белая и гладкая, как кости. Она усеивала весь берег, и посреди неё тут и там полоскались выброшенные волнами морские водоросли. Они завивались, словно гадкие бурые щупальца, кружились в бурлящих воронках.

Подобная воронка разрасталась в душе взволнованного Виктора.

Время ускользало. Маловероятно, что Волдеморт надолго задержится в Албании. Другого шанса добраться до Нагини могло и не представиться.

А захваченный Пожиратель смерти молчал.

Мысли о нём заставили Виктора содрогнуться, вспомнить о том, на что он никогда не отважится.

Если бы только это была не она. Кто угодно другой…

Крам резко остановился у последнего окна.

Конечно, Гермиона не послушала его. Она снова пришла к пленнику, и на сей раз тот встречал её в новом обличье.

— Попытка номер четыре? — спросил он чуть хрипловато.

Виктор оторопел, понимание пронзило его точно острый клинок.

Тень сожаления промелькнула во взгляде Гермионы, когда она подняла палочку.

— Я подумала над твоими словами, — проговорила Грейнджер. — В мире слишком много заклинаний, чтобы зацикливаться на одном.

— Ты быстро учишься, — сказал Пожиратель смерти с сильным болгарским акцентом. — Вот только пыточные чары требуют особого подхода, сноровки. Ты знаешь правила, девочка?

— Мне кажется, — вкрадчиво произнесла Грейнджер, — я обойдусь тремя, — она приблизилась к нему. — Нацеленность. Настойчивость.

Виктор неотрывно смотрел на неё, на её губы, приблизившиеся к уху Пожирателя смерти в почти интимном жесте. Гермиона положила руку на его плечо, наклонилась и добавила:

— Неспешность.

Палочка с коротким свистом рассекла воздух.

Изо рта и ушей метаморфа хлынула кровь, серые глаза мгновенно потускнели, как небо над сумрачным морем. Он попытался что-то сказать, схватился за горло, покрывшееся огромными разрастающимися нарывами под воздействием «Фурункулуса». Гной брызнул на одежду. Голова Пожирателя смерти закачалась из стороны в сторону, будто вихляясь на сломанной шее, неспособной удержать её. Судороги свели скованное тело.

Виктор отвернулся. Его двойник тяжело дышал, борясь за каждый вздох, а затем все звуки пропали.

«Неужели всё кончилось?»

Крам заставил себя повернуться к коттеджу и понял, что Гермиона всего лишь воспользовалась заглушающими чарами. Метаморф неслышно вопил от боли. Один глаз у него вытек. Кожа на руках, судорожно вцепившихся в раскалившиеся подлокотники, вздулась волдырями.

В предгрозовом воздухе появился новый едкий запах.

У Виктора закружилась голова, и ноги, казалось, сами понесли его к воде.

* * *

За спиной послышались приближающиеся шаги.

Виктор обернулся и увидел перед собой Гермиону. Девушку, которая не могла пытать врага с лицом Гарри или Рона, потому что любила их больше жизни. Девушку, которую любил больше жизни он сам.

Видимо, по его взгляду она сразу поняла, что он уже знает, но всё равно спросила:

— Ты видел?

Слова вертелись на языке проклятой воронкой, и он не мог вытолкнуть их изо рта.

— Прости. Это было ужасно, — прошептала Гермиона. В её глазах стояли слёзы, но голос оставался твёрдым.

— Ужасно, — согласился Виктор.

— Но я должна была это сделать.

— Должна, — кивнул Виктор и тихо спросил, отвернувшись от девушки, которую безответно любил: — Он сказал тебе, где змея?

— Да, — ответила Гермиона. — Да...