Имя для феникса (джен)

— …Как ты думаешь, этот феникс бешеный? — ало-золотая птица насторожилась, прислушиваясь. Вообще-то маги использовали заклинания конфиденциальности, но право же, это были такие мелочи…

Казалось бы, крупный, с лебедя, яркий феникс просто неспособен спрятаться в таверне так, чтобы на него никто не обратил внимания. Но Поющий-для-людей не зря считался лучшим разведчиком во всем гнездовье. В молодости он не был столь осторожен и еле сумел унести крылья, оставив на память волшебникам пару перьев из хвоста. С тех пор прошло с полсотни лет; феникс давно не был тем наивным желтоклювым птенцом. И все равно, миссия его была почти провалена — в эту таверну он залетел, уже совсем отчаявшись.

— Нашел тоже специалиста, — сказал между тем маг с тростью в виде змеиной головы. — Хотя, если подумать, он же птица. Черепушка маленькая, мозгов с чайную ложечку, вот и ведет себя как полный идиот.

Феникс распушился и с трудом задавил воинственный клекот в горле.

— Люциус, ну а вдруг он хочет кому-то помочь, но не может понять — кому? — его черноголовый, с большим клювом собеседник подался вперед. — Он же магическая птица, должен не хуже нас с тобой соображать.

— И ты бы подсказал ему, какой выбор сделать? — насмешливо спросил светлоголовый Люциус.

— Подсказал бы, — тихо ответил клювастый.

— Нет, Северус, пусть лучше ко мне обратится, — ухмыльнулся Люциус. — Этот гаденыш в прошлый раз прямо из-под ног у меня выскочил, чуть до заикания не довел. Попадись мне эта жареная курица, уж я бы ей перышки-то повыщипал!

Это было выше его сил. Подобные слова… Все равно что обозвать василиска земляным червяком, или кентавра — лошадиной задницей. В древности оскорбленный феникс вцеплялся обидчику когтями в глаза, накрывал его крыльями и вспыхивал. В пепел сгорали оба. Но Поющий был разведчиком, хладнокровным и сдержанным, поэтому всего-навсего с пронзительным криком спикировал вниз, нагадил светлоголовому на мантию и исчез в яркой вспышке.

Обалдевший Люциус потянулся за тростью.

— А ну, стой! — вскрикнул Северус. — Не двигайся, не колдуй, а то прокляну! Это же помет феникса, ценнейший ингредиент. Сейчас мы его…

Он поспешно вытащил из-под мантии пустой флакон, простерилизовал заклинанием ложку со стола и принялся аккуратно переносить помет внутрь.

— Ну вот, теперь все в порядке, — удовлетворенно кивнул он через минуту. — Так зачем ты хотел со мной встретиться?

Люциус холодно посмотрел на него.

— Я пришлю тебе сову, — и гордо прошествовал из таверны, так и не отчистив до конца мантию.

Северус пожал плечами, любовно погладил флакончик и опустил его в карман.

* * *

Ветер гнал по дороге сухие листья. Поющий сидел на крыше человеческого дома и ругал себя за несдержанность. Ну что ему стоило проглотить обиду и не трогать этого мага? Едва не попался. А если бы поддался чувствам и сжег оскорбителя, то вновь превратился бы в птенца — и любой маг мог бы дать ему имя и сделать фамилиаром. Он поставил под угрозу свою миссию… И все равно, до сих пор при одной мысли о «жареных курицах» из горла рвался гневный вопль.

Зря все-таки ему поручили это дело.

Еще только заметив отблеск солнца на белом оперении, Поющий почувствовал, что дело дрянь. Единственный в стае белый феникс был шаманом, и его появление всегда означало неприятности. Серьезные неприятности — особенно для тех, к кому шаман обращался за помощью. А теперь он устроился на любимой скале Поющего, на самом удобном суку растущего там дуба, и с задумчивым видом хрустел какими-то человеческими сладостями, зажав пакетик в лапе. Поющему очень захотелось развернуться и улететь куда-нибудь, желательно — вообще убраться с острова, но его уже заметили.

— Это ты, птенчик мой? Я как раз хотел с тобой поговорить.

— О чем? — деваться было некуда, и Поющий опустился на соседнюю ветку — не такую удобную.

Шаман заглотил очередной кругляш, мерзкий и липкий даже на вид, и устало нахохлился.

— Понимаю, что ты не рад меня видеть, но дело очень серьезное. Не буду ходить вокруг да около. Это может показаться тебе странным, но наш мир придуман, а сами мы — персонажи сказки. Не спрашивай, откуда я это узнал, сведения совершенно точные.

Поющий и не сомневался, что шаман никаких подробностей ему не расскажет. Не первое десятилетие с ним общался.

— Ну и что? Если мир кажется нам настоящим, то какая разница?

— Разница в том, что наш… сочинитель почти уверился, что в этой сказке мы лишние. Еще немного — и он просто вычеркнет нас оттуда, и мы все исчезнем.

— Так что же… мы обречены? — почему-то Поющий был уверен, что выход существует, и именно на него будет возложена почетная миссия по спасению стаи. И что эта миссия ничуть ему не понравится.

— Проблема в том, что в той сказке речь идет о магическом мире, а точнее — о войне среди магов, а мы в ней на отшибе. Но если кто-то из нас вмешается в войну, сделает в ней важный выбор, сочинитель не станет нас уничтожать. И лучше всего справишься именно ты.

— Я?

«Пожалуй, пора становиться предсказателем, — мелькнуло у Поющего в голове. — Думаю, у меня прекрасно получится».

— Ты уже бывал среди магов и даже оставил им частицу себя — то есть почти стал персонажем сказки. У тебя самые лучшие шансы среди всех нас.

— Но какой выбор я должен сделать?

— Это тебе решать, — шаман издал длинную трель, и у Поющего зачесалась кожа под опереньем. Мгновение — и все закончилось, только одно перо на груди стало снежно-белым. — Вот, это тебе поможет. Если выберешь правильно, перо снова станет алым.

Белый феникс смотрел на ало-золотого. Грустно, понимающе — и непреклонно.

Целый месяц Поющий пытался как-то вмешаться в магическую войну — встревал в каждую потасовку, летал между сражающимися магами и орал. Кому именно помогать — тем, что в масках, или тем, что без них — он не представлял. Заклинаниями обе стороны швырялись совершенно одинаково. Перо на груди оставалось белым.

Клювастый маг дал Поющему надежду — первую, последнюю... пока что единственную. Других идей все равно не было. Феникс проследил за магом, узнал, где тот живет, и теперь сидел под крышей его дома и понятия не имел, что делать дальше. Как спросить совета, если совершенно не говоришь на человеческом языке?

Внизу с душераздирающим визгом и скрежетом открылось окно, оттуда выглянула черная голова и безошибочно повернулась в его сторону.

— Привет, феникс. Я знаю, что ты здесь. Ты уже целый час сидишь на крыше, а значит, чего-то тебе от меня надо. Залетай, не бойся — все равно ведь можешь смыться, если что.

У Поющего перья встали дыбом. Почему-то показалось, что добром это не кончится. Но его стая — он не может подвести их всех… Феникс спланировал внутрь, в оконный проем, откуда удушающе тянуло пылью и плесенью.

Никаких насестов там, естественно, не было, и вообще садиться в этом помещении не хотелось никуда, но он поборол брезгливость и осторожно опустился на спинку старого, вытертого кресла. Переступил лапами и захлопал крыльями, подняв в воздух облачко пыли.

— Будешь крекер? — Северус вытащил из упаковки коричневый прямоугольник и постучал им по столу. — Хм-м… очень сухой крекер.

Поющий отвернулся. Обращаться с фениксами клювастый маг явно не умел.

— Что же тебе предложить? Орехов-то у меня нет…

Феникс сунул голову под крыло и щелкнул клювом.

— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? Клещ? Насосавшийся крови феникса? — Северус подскочил к буфету, вытащил плошку, какую-то металлическую штуковину и принялся аккуратно вытаскивать паразита. — По крайней мере, на клещей магией воздействовать можно… Вот так. А еще у тебя есть? Ах ты, моя прелесть!

Минут через пять довольный маг убрал всё по местам: клещей — в отдельный флакончик, инструмент и плошку — обратно в буфет, и встал перед фениксом, заложив руки за спину.

— Слушай, а может, ты еще и поплачешь? Хочешь, спою тебе грустную шотландскую балладу? Меня одна ведьма научила — душевная вещь.

Феникс прищелкнул клювом, поражаясь человеческой наглости.

— Даже отвечать не желаешь? Ну, что ж — спросить-то стоило. И что тебе все-таки от меня нужно, а? Попробовать, что ли… Только учти: я пока не мастер легиллименции, а с фениксами так и вообще… — он хмыкнул и оперся руками на подлокотники кресла. — Ладно, смотри мне в глаза.

Довольно долго они глядели друг на друга, а потом Северус отвел взгляд и задумчиво кивнул.

— Надо же, а с фениксами даже легче, чем с людьми, выходит. Эх, мне бы такого фамилиара…

Поющий вытянул шею и зашипел.

— Что, не хочешь?

Поющий зашипел громче, угрожающе распахнул крылья.

— Ну ладно, ладно! Не хочешь — не надо. Как будто можно сделать из тебя фамилиара насильно.

Перья медленно опустились, шипение стихло. Все-таки хорошо, что людям было так мало известно о фениксах.

— В общем, я знаю, как тебе помочь. Понимаешь, существует пророчество… В нем говорится о том, что исход войны решится, когда Темный Лорд попытается убить одну женщину, Лили, и ее сына. Так что если ты сумеешь защитить Лили — и ребенка тоже, если получится, — то совершенно точно станешь одним из главных персонажей этой истории. Вот только на их доме стоит такая защита… даже тебе ее, наверное, не преодолеть, — маг выпрямился и вновь уставился фениксу в глаза — на этот раз безо всякой легиллименции. — Значит, так. Слушай, что тебе нужно будет сделать…

Феникс улетел, а Северус налил в стакан огневиски и залпом выпил.

— Сказка, надо же. Интересно, какая в этой сказке роль у меня.

* * *

Вторую неделю Поющий сидел в кустах на окраине поселения, называемого Годрикова Лощина, и с каждым днем все сильнее нервничал. С кустов облетали последние листья, прятаться становилось попросту негде, а тот, кого называли Темным Лордом, не появлялся. Может, «у меня сердце не на месте; уверен, что он придет их убивать» все-таки не достаточно точный прогноз? Но клювастый маг говорил уж очень убедительно.

А появится этот Лорд — и что тогда? Феникс так и не решил, каким в этом случае будет правильный выбор. Кинуться на мага? Отвлечь его? А может, попытаться унести из дома женщину — с ребенком или без?

И как она, кстати, выглядит — вдруг он утащит кого-то не того? Рыжеголовая и зеленоглазая — мало ли таких. А «самая красивая, милая и добрая на свете» — это вообще как понимать? Оставалось надеяться, что женщина там окажется одна-единственная. Скрытый колдовством дом он увидеть не сумел — чуял, что находится где-то рядом, но внутрь попасть не мог. И ведь нужно было еще чем-то питаться…

По воздуху словно рябь прошла — холодная, колючая. Он завертел головой и вдруг увидел совсем близко незамеченное раньше здание. Дверь была распахнута настежь.

Поющий вихрем влетел внутрь, вверх — и оказался в комнате, где рыжеголовая женщина, дрожа, заслоняла собой маленького ребенка. На нее наставил палочку мужчина в темной мантии. Вкус его магии показался фениксу знакомым… да, вроде бы мелькал такой в стычках. А палочка его… Ах ты, ворюга!

Феникс попытался ухватить палочку лапой — и еле успел отпрянуть, когда его чуть не поймали за хвост. Его хвост! Поющий завис прямо перед лицом похитителя перьев и заорал, бешено хлопая крыльями.

— Опять ты? — процедил маг. — Как же ты меня достал. Кыш, курица жареная!

И всё вдруг стало просто и понятно. Темный Лорд и глазом моргнуть не успел, как феникс вцепился оскорбителю в лицо и вспыхнул ярким пламенем. Потушить их было невозможно — да, собственно, никто и не пытался, даже обезумевший от боли Волдеморт.

* * *

Левую руку как огнем опалило — так внезапно и болезненно, что Северус не сразу даже понял, что дело тут в Метке. А когда сумел негнущимися пальцами закатать рукав, боль так же неожиданно прошла. И Метка побледнела.

Он аппарировал в Годрикову Лощину прямо в домашних туфлях и мантии. Кинулся к дому на отшибе. Рванул дверную ручку. Перепрыгнул через тело хозяина и побежал вверх по лестнице. В детской набирал силу огонь, на полу сидела Лили. За нее, заходясь плачем, цеплялся малыш.

— Жива, — выдохнул Северус и перевел взгляд на тощего, неуклюжего птенца, пытающегося подняться на лапки посреди кучи пепла. — Спасибо, спасибо! Я куплю тебе самых лучших орехов, всё для тебя сделаю, ты ни в чем не будешь нуждаться… Фоукс.

Феникс пискнул, обреченно прикрыл глаза и словно наяву услышал довольный клекот белого шамана. Пушок на Фоуксе был ярко-алым и золотым, без единого белого пятнышка.