Антон Городецкий и волшебный рояль (джен)

“Антон Сергеевич Городецкий, 1968 года рождения.

Образование: высшее.

Семейное положение: женат, есть дочь.

Что там ещё? Э-э-э… Опыт работы...”

Антону Городецкому, по должности системному администратору ООО “Мосхимбытснаб”, а по образу жизни — примерному семьянину, этим вечером не лежалось спокойно на диване, и он сидел за своим стареньким ноутбуком, сочиняя резюме. Текущая работа его не очень устраивала: обязанностей много, зарплаты мало, пользователи… о пользователях лучше вообще не вспоминать. Было бы, конечно, здорово устроиться в какой-нибудь гигант вроде Гугла или Яндекса, но возраст уже не тот — переучиваться сейчас уже трудновато будет. Да и его послужной список оставлял желать лучшего.

Не писать же в резюме в разделе про опыт работы: “Высший Светлый Иной, руководитель отдела обучения и образования Ночного Дозора г. Москвы”? Да и смысла в этом нет: никакой он уже не Высший, и даже не Иной — самый обычный человек. Преподавать ему не хочется, а хочется возиться с компьютерами, как в далекой молодости…

Нет, написать, конечно же, можно все что угодно, хоть опыт работы придворным системным администратором королевы Антуанетты, и потом при проверке это самое что угодно там, где надо, охотно подтвердят, но квалификацию, квалификацию-то он откуда возьмет?

Городецкий вздохнул и убрал ноутбук в сторону.

— Пойду прогуляюсь, — сообщил он жене с дочерью, которые неотрывно смотрели по телевизору какой-то новый (или старый?) сериал и одновременно увлеченно обсуждали происходящее на экране.

Света и Надя, его родные волшебницы, оглянулись на него с беспокойством. Спор ненадолго затих.

— Пап, можешь еще сок купить? Апельсиновый? — спросила Надюшка и секунду спустя уже снова уставилась в телевизор. “Зима близко”, — предупреждал с экрана брутальный мужик с совестливыми глазами. Мужик дело говорил: зима действительно была уже очень близко, листьев на деревьях почти не осталось, а одинокие лужицы на асфальте по утрам были покрыты ледком.

— Да, вроде все тихо, — одобрила Света. — Ничего и никого подозрительного не вижу. Но ты все-таки не забудь взять с собой телефон…

“Беспокоятся, — подумал Антон. — Впрочем, как и всегда, с тех пор, как... Подумать только, ведь уже почти год прошел”.

Тяжело было привыкнуть к жизни обычного человека. Антон иногда мечтал: а вот бы проснуться — а вся его жизнь как Иного, волшебника, — это просто сон и бред. Вылечиться бы и забыть, и продолжать жить, как и миллиарды людей на планете. Но нет — вот он, этот мир, только руку протяни. Рядом жена, которая ласковым прикосновением ладони вылечит любую болезнь, дочка — у той вообще почти нет пределов могуществу, ее друг-пророк…

“Где же телефон?” Антон заглянул в спальню, вспомнив, что вроде бы оставлял его на тумбочке возле кровати, и тут взгляд его неожиданно зацепился за старый плеер, лежащий на комоде. “Надька, что ли, вытащила? — недоуменно подумал он. — Старенький кассетный плеер, ему лет двадцать уже, наверное… Интересно, он все еще работает?”

Он вставил наушники в уши, нажал на кнопку. Плеер успокаивающе загудел, тихо зашелестела пленка, в наушниках раздались гитарные переливы и хрипловатый голос Шевчука запел:

“Что нам ветер, да на это ответит,

Несущийся мимо, да сломавший крыло?

И упав между нами, так недолго любимых,

Разбил он объятья, как простое стекло…”

“Да, подходит, — кивнул сам себе Антон. — Хорошо, что я его не выкинул…”

Он сунул плеер в карман куртки и вышел в промозглую осеннюю тьму.

Прогулявшись до ближайшего сквера, он сел на скамейку, откинулся на ее спинку и бездумно уставился в черное ночное небо. Звезд не было видно — слишком много огней в этом огромном городе, — но прямо над головой плыл ярко-желтый месяц. Шевчука в плеере сменил Бутусов.

“Видишь — там, на горе, возвышается крест.

Под ним десяток солдат, повиси-ка на нем,

А когда надоест, возвращайся назад,

Гулять по воде, гулять по воде,

Гулять по воде со мной".

Старые песни будили воспоминания, отзываясь в груди неожиданно острой болью. “Как же я вас всех ненавижу, — вдруг с горечью подумал Антон. — Вертели моей жизнью как хотели, жену с дочкой — и тех заранее запланировали. Подарили могущество, заставили к нему привыкнуть, а потом отобрали, как игрушку у ребенка. Лучше было бы остаться человеком, что ли, и не знать ничего об этом параллельном мире, где хрупкое равновесие, и загадочный Сумрак, и древние артефакты, и странные существа… И я там был, мед-пиво пил, да выгнали меня с этого праздника жизни”.

Вампиры, оборотни, Темные, Светлые — те, кто хорошо знаком, да и те, кого видел всего пару раз — теперь кивают при встрече, вежливо здороваются. А в глазах такое сочувствие… даже у Темных… что хочется дать им по башке чем-нибудь тяжелым. И заорать — не нужно мне вашей жалости! Все у меня нормально! И ведь они это знают. Сам, помнится, когда-то мог читать обычных людей, как открытые книги.

Да и если по-честному — нет. Не нормально. И никогда уже не будет “нормально”. В том смысле, к которому Антон привык за эти годы.

В кустах напротив что-то захрустело, и Антон посмотрел туда, ожидая увидеть бродячую собаку или бомжа в поисках пивных бутылок. Но в кустах стоял белоснежный рояль, отсвечивая полированной крышкой в тусклом свете фонарей.

Антон моргнул. Рояль никуда не делся.

“Его вроде бы здесь не было”, — подумал Антон и огляделся: может, тут концерт какой-то был или еще что? Но кроме рояля, безжалостно примявшего собой декоративный кустарник у скамейки напротив, больше никаких признаков музыкальных мероприятий не нашлось.

Антон подошел поближе, невольно залюбовался безупречной чистотой и гладкостью полировки инструмента.

— И откуда ты взялся? — вслух удивился он.

— Я ждал тебя, Антон Городецкий, — с неожиданным пафосом ответил рояль. Голос у него был приятный: незнакомый мужской баритон. Антон сразу заподозрил подвох. “Кто-то из старых друзей решил разыграть, не иначе”.

— Ну и чьи это шутки? — сердито спросил он. — Лас, это ты? Хотя нет, уровень не тот. Семен? Пресветлый Гесер, вы ли это? Кхм… Арина?

— Я сам по себе, — обиженно заметил Рояль. — Я никому не служу, кроме Высшей Справедливости.

— Ну и кто у нас сегодня в роли Высшей Справедливости? — съехидничал Антон. — Неужто сам Завулон? Дедуля, выходи! Не обижу!

— Ты мне не веришь, — горько вздохнул Рояль. — А я послан к тебе для исправления несправедливости. Ведь ты протагонист этого мира, Антон. Сколько раз ты спасал мир, и получил ли за это справедливую награду?

— Э-э-э… — Антон стал подсчитывать, сколько раз он спасал мир, но сбился на втором десятке. — Не получил?

— Именно! — торжественно ответил Рояль. — И я — Рояль-в-Кустах, вечная и изначальная сила, исправлю эту вопиющую ошибку твоей судьбы! Говори, чего ты хочешь?

— Ты вроде Золотой рыбки, что ли? — усмехнулся Антон. — Можешь исполнить любые три желания? Или как Мел Судьбы — переписать всю жизнь заново?

— Нет, не любые. Но ты можешь исправить свою судьбу и судьбы всех, кто рядом с тобой. Ты можешь посмотреть варианты того, как ты хочешь прожить свою жизнь, и выбрать наилучший. Просто сыграй, — клавиши Рояля засияли мягким серебристым светом, — и ты сам поймешь, о чем я говорю!

— Но… я ведь даже в музыкальную школу не ходил, — Антон мягко прикоснулся к клавишам. Чудо снова само пришло в его жизнь, и было бы глупо сейчас развернуться и уйти. И даже если в конце концов окажется, что это чья-то глупая шутка, — он не обидится.

— Неважно, — успокоил его Рояль. — Главное — нажимай на клавиши.

— Нажимать на клавиши — этим я полжизни занимаюсь, — проворчал Антон, усаживаясь на невесть откуда взявшуюся возле Рояля табуретку, и, немного помедлив, извлек из инструмента первую ноту. Над тихим сквером поплыла незатейливая мелодия “Собачьего вальса”...

* * *

Он все понял в ту же секунду. Все было очень просто, мир был пластичен как глина или тесто, и он мог лепить из него все, что угодно.

— Чего ты хочешь? — спросил Рояль. — Силы, могущества, любви, мести?

— Мести, — не задумываясь, ответил Антон — очень уж накипело у него за эти годы. Потом он все-таки задумался и спросил: — А Света с Надей? С ними ничего не случится, пока я... э-э... экспериментирую?

— Как ты пожелаешь. Хочешь, чтобы ничего не случилось — не случится. Все будет происходить как будто бы в параллельной реальности, так что можешь творить все что душе угодно.

— Интересно, — задумчиво сказал Антон. — Давно хотел попробовать себя в роли демиурга. И еще — давай махнем лет на двадцать назад. Тогда небо было голубее, жизнь веселее, а я — несравненно моложе...

* * *

— Ну и кому ты собрался мстить? — с интересом спросил Рояль.

— Двум… тоже в своем роде демиургам. Которые меня заботливо создали, вырастили и выкинули, когда оказался не нужен. А у меня есть какие-нибудь ограничения?

— Никаких — пока ты не решишь воплотить свои фантазии в жизнь. А там уже будем смотреть, что прилепится к реальности, а что — нет.

— И пусть они знают, кто с ними это творит, — Городецкого понесло. — Чтоб на своей шкуре прочувствовали — каково это, когда с твоей судьбой делают все, что вздумается.

— Да-да, — угодливо поддакивал Рояль. — Как тебе будет угодно.

* * *

Антон всегда считал, что с фантазией у него все в порядке. Но именно сейчас, когда можно и нужно было придумать что-нибудь выдающееся, муза его покинула. И он, вздохнув, решил творить все, что на ум придет — авось что-нибудь да выйдет. И ум начал услужливо подкидывать сюжеты давно прочитанных книг и просмотренных фильмов.

— А пусть бы мы колдовали палочками, как в этом самом… “Гарри Поттере”! Итак, я Гарри Поттер, Завулон — этот… как его… страшный такой, со змеиной мордой, ему подходит.

Мир вокруг изменился, и Антон будто бы со стороны увидел нового себя — лохматого подростка со шрамом на лбу напротив высокого мужика в черных одеждах, с серой лысой головой и двумя щелочками вместо носа.

Где-то недалеко отсюда с башни падал Гесер, даже в этой реальности умудрившийся извернуться и отхватить себе внешность как у Мерлина — с окладистой бородой и шикарной мантией. Ну и шут с ней, с внешностью — все равно он плохо кончил.

— Я все понимаю, Антон, — слегка подвывая, сказал мужик (как его… Ворделомт? Роландеторт?), наводя на него волшебную палочку. — Ты на меня обижен, и не зря. Но нос, нос-то зачем было трогать? Да у меня сумеречная форма симпатичнее, чем это убожество!

— А пусть он еще и влюблен в меня будет! — мстительно добавил Антон Роялю. — Безответно! Тогда он против меня ничего сделать не сможет!

— Ну и сволочь же ты, Городецкий! — казалось, что Завулон сейчас расплачется. — Ну и гад! Ненавижу тебя!

— Муа-ха-ха, и поделом тебе, — мрачно усмехнулся Антон, крикнул: — Авада Кедавра! — и зеленый луч из его волшебной палочки распылил противника на атомы.

— Это заклинание вроде как-то не так действовало… — неуверенно заметил Рояль.

— Пофигу! — радостно потирая руки, ответил Антон. — Я только вошел во вкус.

* * *

И был он Фродо, и бросал он кольцо в Ородруин, и рассыпался Заву… то есть Саурон пеплом, а Гесер-Гендальф не пережил схватку с Балрогом, и справедливость восторжествовала в очередной раз.

И был он Аладдином, и был у него джинн и все, что к нему причитается, Джафар-Завулон был повержен, а Султан-Гесер как был дураком, так им и остался. А Антон кроме всего прочего еще и отхватил себе восточную красавицу.

И был он сэром Максом из Ехо, и отправил он всех своих врагов в Тихий Город, а потом смачно плюнул им вслед.

И перебрал он всю фэнтези и фантастику, которая подходила по случаю, и задумался, чего бы такого ему еще натворить.

— Кому еще будем мстить? — деловито спросил Рояль.

— Вампирам, — Антон вспомнил, с кого начались все неприятности в его жизни, и поморщился. — Ох и попортили они мне кровь… в переносном смысле слова, конечно. Пусть теперь сверкают на солнце, как стразы от Сваровски. Типа как в “Сумерках”. И еще пусть угрызениями совести мучаются, когда кого-нибудь сожрут. И… э-э… пусть они все будут нетрадиционной ориентации. Чтоб не плодились зря.

— За что, Антон? — с томным придыханием спросил Костя Саушкин, приоткрыв дверь в его старую холостяцкую квартиру. На Косте был безукоризненно выглаженный костюм и галстук, светлые волосы завиты и уложены аккуратными волнами. — Что мы тебе такого сделали?

— Пока — ничего, — весело ответил Антон. — Да теперь и не сделаете. В таком-то виде.

* * *

А потом он устал, и был он Тоторо, и спал в огромном дупле старого дерева. И было ему хорошо и спокойно, но для полного счастья чего-то все-таки не хватало.

— Ну что, отомстил всем, кому хотел? Выпустил пар? — спросил Рояль.

— Вроде бы да, — Антон неуверенно кивнул. — Утомительное занятие, по правде говоря. Может, посмотрим более реальные варианты моей жизни?

— Давай, — согласился Рояль. — С чего начнем?

— А что если с самого начала я буду обычным человеком?

Перед его глазами замелькали картинки собственной жизни, но без волшебства. Вот он заканчивает вуз, диссертацию бросает, находит работу, но себя в жизни найти так и не может, и медленно спивается в одиночестве.

— М-да, — ошарашенно заметил Антон. — Как-то совсем безрадостно. А если бы я стал успешным человеком?

Другие картинки. Вот у него собственный бизнес, красавица жена и умница дочь, он занимается спортом, здоров и весел. А потом в один из дней на него выдают лицензию вампирам, и жизнь его заканчивается в одной из бесчисленных московских подворотен.

— М-да-а-а, — протянул Антон. — Час от часу не легче. А еще что есть?

Посмотрев больше ста вариаций собственной “неволшебной” судьбы, Городецкий вынужден был признать, что, похоже, быть Иным — для него самый лучший вариант, и стал пролистывать вероятности, где он и магия нашли друг друга.

Но перекраивая свою жизнь и так, и эдак, он никак не мог отделаться от мысли, что это все не то, чего-то или кого-то не хватает… а потом он понял, кого.

Надьки. Ее не было ни в одной из реальностей, кроме его собственной. Слишком много факторов должно было сойтись вместе, чтобы родился именно этот ребенок. Светлана могла быть его женой, могла и не быть. У него рождались дочери, в нескольких вероятностях они тоже были Абсолютными волшебницами, но Нади, такой родной и настоящей, не было, и Антон вдруг остро осознал, что без нее перекраивание судьбы не имеет смысла. Пусть все было подстроено, но получилось-то не так уж плохо, а если он сменит реальность — потом всю жизнь будет скучать именно по этой Надьке, потому что остальное — выдумки, осенний туман, а она ждет его дома, он ведь обещал ей апельсиновый сок…

— А ты можешь просто снова сделать меня Иным? — спросил Антон. — Светлым. Ну и Высшим, чтоб уж соответствовать жене и дочке. А больше мне, как выяснилось, ничего и не нужно.

— Конечно, — ответил Рояль. — Точно больше ничего? Власти? Богатства?

— Как-нибудь и без них выкрутимся, — отмахнулся Городецкий. На душе у него было легко и спокойно. — Ах, да. Еще апельсиновый сок — свежего отжима, самый лучший. Банку. Трехлитровую. Ну вот, пожалуй, и совсем все.

— Ну вот и славно, — вздохнул Рояль. — Прощай, Антон Городецкий, Высший Светлый маг. Больше я не приду, слишком много роялей для одного героя — это дурной тон…

Он неловко развернулся, отчего ветки окрестных кустов жалобно затрещали, и, неуклюже переставляя тонкие деревянные ножки, побрел по пустынной улице, постепенно растворяясь в утренней дымке.

— Прощай, — прошептал ему вслед Антон и открыл глаза. Он сидел на той же скамейке в маленьком сквере недалеко от дома, небо уже просветлело, а в кармане надрывался виброзвонок смартфона. Судя по часам, он присел отдохнуть на эту лавочку чуть ли не на всю ночь, а в телефоне было больше тридцати пропущенных вызовов. Рядом на скамейке стояла трехлитровая банка с апельсиновым соком.

Что-то изменилось. Не было больше звенящей пустоты в груди, все вокруг казалось наполненным жизнью, и какая-то птичка неподалеку, будто бы отзываясь на его состояние, тихо затренькала свою рассветную песню.

Телефон загудел снова, и на этот раз Городецкий ответил на вызов.

— Алло? Антон? Антон, это ты? Мы с Надюшкой уже думали в больницы звонить и в полицию… И Борису Игнатьевичу… Тебя как будто вообще не было, и дозвониться тоже никак…

“Все в порядке, — он потянулся к ней сквозь Сумрак, попытавшись вместе с сообщением успокоить ее и поддержать. — Теперь со мной точно все в порядке.”

Света ошарашенно молчала — а потом в трубке раздались глухие рыдания. “Мы тебя ждем!” — донеслось до него по мысленной связи.

“Уже иду!” — ответил он, тихо рассмеялся, взял под мышку банку с соком, привычным движением поднял с земли собственную тень и ушел в Сумрак. Домой.