13 ноября 1981 года. Пятница (джен)

В пятницу тринадцатого ноября 1981 года, впервые за долгое время Люциус Малфой проснулся с улыбкой на лице. Слушание в Визенгамоте уже неделю как закончилось, и хотя пришлоь изрядно потратиться, но он остался на свободе. Запой тоже подошел к концу двумя днями ранее, и Люциуса уже даже не мучало похмелье. За окном светило солнце и пели птички. Дата на календаре совершенно не смущала молодого аристократа — в приметы он не верил. А зря…

Решив взбодриться, Люциус отправился принять душ. Ничего не подозревая, он открыл кран и взбодрился — весьма качественно — под струями ледяной воды. Судя по всему, эльфы успели наполнить резервуары с водой, но не успели воду нагреть. И все же такая мелочь не могла испортить настроение Малфоя в этот чудесный день — он быстро выключил воду, вытерся, и, облачившись в домашнюю мантию, отправился в столовую. Еще на подходе к столовой он услышал пение. Подозрительно веселый голос старательно выводил:

Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро.

Известно всем, тарам-парам,

На то оно и утро!

На то оно и утро!

Люциус обреченно вздохнул и с большим трудом подавил в себе желание сбежать в спальню и все таки принять душ, пусть даже ледяной. Визитера — который, несомненно, был согласен с автором песни — он узнал. Кто же еще может распевать детские песни на русском языке в восемь утра в столовой Малфой-менора? Хотя Люциус неплохо знал русский, но «тарам-парам» перевести не смог и решил, что это какое-то мудреное заклинание. В это время знакомый бас из столовой радостно прогремел «Кричат хозяева «Ура!», они ужасно рады». Малфою вдруг пришла в голову мысль, что зря он откупался от Азкабана — туда бы в гости Долохов точно не пришел. А если бы и пришел, то в Азкабане и Долохову рад будешь!

— Доброе утро, Антонин. Что привело тебя к нам в столь ранний час? — все таки вошел в столовую хозяин дома.

— Доброе, Люциус. Я поживу тут у тебя недельку? Пока с документами разбираюсь, — то ли спросил, то ли констатировал факт Долохов.

Антонина Люциус всегда побаивался, поэтому отказать не смог. Эльфы подали завтрак, и хозяин поместья наконец остался один. Но тут из неплотно закрытой двери донеслось:

Я тучка, тучка, тучка,

Я вовсе не медведь.

Аппетит окончательно пропал. Сумасшествие ведь не заразно, да?

— Дорогой, я неважно себя чувствую. Ты не погуляешь сегодня с Драко? — поинтересовалась вошедшая Нарцисса, когда Люциус допивал третью чашку кофе.

— Да, конечно, Нарси, — согласился Люциус, у которого не было планов. — Погуляю с ним в саду…

— В саду Долохов распевает странные песни, дорогой! Драко его боится. Вам лучше отправиться в Баттерси-Парк, к тому же там сегодня будут Паркинсон и Булстроуд! — улыбнулась супруга.

— Но, Нарси…

— Мама сказала, что ребенок в возрасте Драко должен играть с другими детьми. К тому же Пенелопа обещала принести мне один чудесный крем, возьмешь у нее и мне передашь, — улыбнулась Нарцисса, и, приняв молчание Люциуса за согласие, добавила:

— Пойду соберу все необходимое для Драко.

Спорить с Нарциссой после фразы «Мама сказала» было бесполезно. Авторитет Друэллы Блэк, урожденной Розье, в их доме не подлежал сомнению. Поэтому смирившись со своей судьбой, Малфой отправился готовиться к прогулке.

Через час он шел по тенистым аллеям, катя перед собой коляску. Все встречные магглы умилялись, какая хорошенькая у Люциуса «дочка». И виновата в этом опять же была Нарцисса, которая нарядила Драко во все розовое. Паркинсон и Булстроуд ему не встретились. Но за время гуляния по парку Люциуса трижды зазывали сфотографироваться со змеей (а змей он очень боялся), дважды предложили сняться в рекламе, пять раз едва не переехали велосипедом, и один раз даже сделали весьма непристойное предложение, на которое он, может, и согласился бы, если бы оно исходило от девушки.

Когда, наконец, обязательные два часа прогулки истекли, Малфой аппарировал домой. Не успел он дойти до детской, как столкнулся с Беллатрикс — оказывается, появление Долохова было еще не самым неприятным из всего, что его ожидало.

— Люциус, мы должны найти Повелителя, — «поздоровалась» миссис Лестрейндж. Малфой сбился на третьем десятке, когда считал, сколько раз он уже слышал от нее эту фразу.

— Белла, почему бы тебе не взять в сообщники, прошу прощения, в напарники, Антонина? Он как раз где-то тут, — решил перевести стрелки Люциус.

— Он не хочет мне помогать, — пожаловалась обиженная Белла. И в подтверждение ее слов из сада донеслось задорное пение:

Хорошо живет на свете

Винии-Пух,

Оттого поет он эти

Песни вслух!

Следующий час Люциус внимательно слушал дорогую свояченицу и строил планы по побегу в маггловский мир. Там Лестрейндж его точно не найдет. Можно, в конце концов, разыскать тех магглов, которые предлагали ему сняться в рекламе. Да и вокальные данные у него получше, чем у некоторых соратников. Наконец в столовой подали обед, но он был частично пригоревшим, частично недоваренным. Объяснялся этот феномен тем, что домовики под руководством Долохова репетировали песню. Выступить обещали за ужином.

Оставшаяся часть дня тоже прошла весело. Сначала прорвало трубу, и вода затопила исключительно его кабинет. Убирая беспорядок, эльфы умудрились разбить две вазы и испортить чучело павлина Александра I, которого держал еще его прапрадед Гиперион Малфой. Все это время Люциус пытался спрятаться от Долохова, собирающего свой хор, и Беллатрикс, желающей отправиться на поиски Лорда, а пока ищущей его, Люциуса. В конце концов он нашел убежище в детской. Он договорился с сыном, что Драко будет поднимать вой, как только кто-то появится на пороге. В итоге к ужину Люциус обзавелся еще и мигренью, и начал догадываться, что наглый отпрыск его просто провел. Ведь папа обещал ему за каждого прогнанного взрослого по мороженому.

А к ужину прибыла Друэлла Блэк. И вот тут Люциус отчаянно позавидовал Темному Лорду — скитается себе, ни от кого не зависит. Хорошо, наверное…

— Ужасно выглядишь, Люциус, — сделала комплимент любимая теща, едва выйдя из камина.

Ужин прошел в разговорах на различные темы. Больше всех говорила, естественно, Друэлла. В основном она давала советы Нарциссе по поправке его, Люциуса, здоровья. Где-то на массаже банками Малфой потерял нить разговора, поэтому он остался в счастливом неведении про закаливание, пробежки, зарядку и купание в проруби по совету Антонина.

А после ужина состоялось ЭТО. Домовики важно выстроились в шеренгу. Первым стоял Добби — именно он должен был солировать. Долохов взмахнул палочкой и этот импровизированный хор дружно запищал:

Если я чешу в затылке -

Не беда,

В голове моей опилки,

Да, да, да.

Но хотя там и опилки,

Но кричалки и вопилки,

А также:

Шумелки, пыхтелки и сопелки -

Сочинию я неплохо иногда,

Да!

Еще на первых тактах люстра опасно закачалась. А затем и упала, когда к концу песни домовики решили взять верхнюю ноту. Люциус, сидящий в этот момент ровно под люстрой, провалился в спасительную тьму. Последней мыслью его было: «А какое чудесное было утро…».