Пропавшие тени (джен)

День отбора был назначен на четырнадцатый день восьмого месяца. Со всех уголков света в Хасьерад съехались те, кого считали самыми достойными. Те, в чьих жилах течёт кровь истинных воинов. Те, кто готов на всё, лишь бы искоренить нечисть. Будущие Тени, одним словом.

По традиции первым проводит свои испытания старший брат Теней, то есть мой дядя Анкарус. Так как он самый строгий из воинов, его испытания проходит максимум половина кандидатов.

Однажды мои дяди — тогда их было ещё четверо — уже брали себе учеников. Их звали Келем, Сотурин, Эрсун и Хонорс, мой брат. Трое из них стали прекрасными воинами Теней и защищают мир от нечисти до сих пор, но Эрсун, к великому сожалению, предал нас, убив дядю Сорга. За это он поплатился своей жизнью. Мой брат собственноручно вырвал его сердце и сжёг, а тело отдал на съедение фаркасам, огромным волкам. Вроде, справедливое наказание за предательство.

Тогда я была совсем маленькой, поэтому не могла учиться с моим братом, но теперь мне уже почти пятнадцать, а значит, я почти совершеннолетняя и имею полное право официально обучаться искусству теней. Конечно, мои дяди не смогли удержаться, так что я тренируюсь с самого детства, но есть такие навыки, которые они не могли во мне развить. Они считали, что для этих уроков «я была слишком мала».

А теперь, когда я полностью созрела для обучения, мои любимые дяди набирают мне команду, чтобы я познавала науку Теней в окружении остальных будущих воинов. А ещё они хотят, чтобы у меня появились друзья — сомневаюсь, что оправдаю их надежды на этот счёт.

На рассвете мы с дядей Анкарусом вышли из Отхона, — так мы называем наш дом — оседлали лошадей и отправились в город. Дорога была недолгой, она лежала через холм Кентавров — на самом деле сейчас этих прелестных созданий там нет. Все они на лето переселяются на север (в Харагс или Килмению), туда, где в это время года температура такая же, как у нас зимой. А на одиннадцатый месяц кентавры вернутся на Родину, и тогда обычные люди вряд ли смогут пересечь этот холм. Но пока здесь безопасно.

Я люблю это место: эти высокие ели и кедры, сосны и туи, радующие взор своими массивными стволами; эти узкие тропы, покрытые толстым слоем иголок с деревьев; эти огромные камни, на которых можно отдохнуть после долгого пути. И этот туман. Туман, который заставляет позабыть обо всём на свете. Туман, без которого я не могу жить. Туман, к которому я спешу каждое утро.

Но как это часто бывает, в тот момент, когда я полностью погрузилась в атмосферу наслаждения и любования, мы уже почти спустились с холма, и лес начал заметно редеть. Мне пришлось вернуться в реальность, которая, надо признать, была не такой уж плохой.

Сегодня день отбора, а значит, я посмотрю на всех этих парней, пытающихся произвести лучшее впечатление на трёх воинов Теней — что может быть более забавным? Они все будут пытаться выглядеть лучше остальных, будут работать изо всех сил и расстраиваться, уходя с площади. Печально… наверное.

Спустившись с холма, мы ускорились, и теперь наши скакуны неслись изо всех сил. Я чувствовала, как счастлив Нопес, мой конь. Этот мальчик тот ещё егоза. Однажды я оставила его на три дня в загоне, когда мы с дядей Хаскаром ходили проверить, всё ли хорошо с царвами — это белоснежные дикие лошади с длинным рогом на лбу. Когда мы вернулись, дядя Мелин сказал, что Нопес сбежал.

Я нашла его на поляне Трёх камней — там он обычно пасся. Пришлось сильно постараться, чтобы вымолить его прощение за то, что оставила его на три дня без бега. В тот день стук его копыт не смолкал до полуночи…

Спустя полчаса после выхода из Отхона мы уже были в городе. Отбор будет проходить на площади Бравого охотника — центральной площади города. Когда мы с дядей Анкарусом подъехали к месту назначения, там собралась целая толпа. Матери подбадривали сыновей, которые будут бороться за право учиться у легендарных Теней. Отцы всячески старались выглядеть уверенными в своих отпрысках и бросали друг на друга презрительные взгляды. Маленькие дети играли в салки и, казалось, не замечали всеобщего волнения.

В тот момент, когда мы спешились, юноша в смешных красных штанишках продудел в рог, и тут же наступила гробовая тишина. Матери замолкли, отцы устремили свои взгляды на нас, участники отбора бесшумно построились в одну линию напротив трёх стульев на судейской трибуне, даже дети перестал бегать. Теперь двигались лишь мы и ветер.

Дядя Анкарус встал около среднего стула и окинул суровым взглядом всю площадь. Я пока что тихо стояла в паре метрах от него.

— Здравствуйте, участники отбора, — послышался бас моего дядюшки. — Здравствуйте, их семьи и друзья. Здравствуйте и вы, зеваки, что нагло пришли поглазеть на состязание. — Узнаю своего дядю Анкаруса. — Сегодня я со своими уважаемыми братьями, что прибудут в своё время, выберу трёх юношей, которым выпадет великая честь обучаться ремеслу Теней. Эта профессия увлекательна, важна, высокооплачиваема и опасна. Те, кто пройдут испытания, станут героями. Их будет знать каждый ребёнок, их будут уважать и бояться. Они будут пользоваться популярностью среди дам. Их друзьями станут многие влиятельные люди со всего мира. Каждый день эти юноши будут совершать великие дела и подвиги. Они будут спасать невинных детей, стариков, мужчин и женщин. И каждый день они будут вступать в интереснейшую игру со смертью. А если повезёт, и выходить из неё победителями. Но лишь достойнейшие смогут получить все эти привилегии. А кто из вас является этими счастливчиками, мы сейчас и выясним.

Дядя Анкарус сел на свой стул и вновь оглядел всех участников. Я последовала его примеру.

Сразу стало ясно, что эти люди съехались со всего мира. Я увидела семерых юношей с дальнего востока. Двое из них, судя по каменным лицам и безупречной выправке, прибыли из страны вечной войны Сотавии, кстати, один из предыдущих учеников моих дядь родом тоже оттуда. Пятеро же, скорее всего, из солнечного Итанра.

Здесь были представители южных стран. Чернокожие хушиги; похожие на кошек дикари из Вадрия; сильные, как львы, итэлианцы. С севера к нам прибыли массивные изакры, яростные жители Харагса и невероятно высокие килменцы. Последние внушали большее уважение …

Из центральных стран съехались бледные кескусы, тенгерцы и амунтагги. Это странно, но все они были голубоглазыми блондинами. Все. Абсолютно! Я бы свихнулась, живя там — слишком уж много светлых тонов. Я же предпочитаю что-нибудь более тёмное.

И конечно, нас не оставили без внимания наши соседи. Среди бравых юношей я разглядела марханда — пока лишь одного — в его убогих, грязных одеждах. Здесь также были и култы. Мне казалось, что от изобилия драгоценных камней на мантиях их ноги сейчас подкосятся и «бедных мальчиков» раздавят изумруды и сапфиры — и как они собираются в этом проходить испытания? Наших земляков, вуорцов, было больше всего. Я узнала их по длинным хвостам на затылке. Это может показаться глупым, но я точно знала, что у жителей Вуории самые красивые волосы, поэтому у нас не принято их стричь коротко.

— Моё первое испытание совершенно несложное, — после мучительной для участников отбора паузы — мой дядя любит поиздеваться над людьми — заговорил старший брат Теней. — Вам необходимо пройти полосу препятствия. Те, кто доберутся до финиша без единого падения, пройдут в следующий этап. А те, кто хоть раз окажется на земле не по своей воле, соответственно отправятся домой. Всё очень просто. Даже слишком, на мой взгляд.

Тридцать юношей подошли к стартовой черте. Им предстояло пройти невероятно лёгкую дистанцию — она внезапно возникла прямо на площади, — в которой я даже разочаровалась. Здесь было десять полутораметровых ограждения на всю ширину полосы, на расстоянии примерно двух метров друг от друга. Три сооружения со свисающими кольцами и длинные трубы с несколькими ответвлениями — некоторые из них обрывались, и тот, кто из них выбирался, точно бы упал, потому что они находились на приличной высоте над землёй. Затем парням нужно будет либо пройтись по сетке с маленькими ячейками, либо проползти под ней. Тут будет веселее всего: юноши, которые решат ползти, получат массу синяков от ног своих соперников, что сверху; а те, в свою очередь, будут вечно падать, из-за постоянно раскачивающейся сетки. Класс. Ну а в конце нужно будет всего лишь преодолеть яму, наполненную болотной тиной.

Интересно, кого дядя Анкарус попросил помочь с воссозданием этих препятствий? Наверное, Гризельду, ведьму из села неподалёку. Она у моего дяди в долгу, потому что однажды он спас её от ловца ведьм. Это было много лет назад, но Гризельда до сих пор перед нами выслуживается.

Прозвучал знакомый вой рога, и тридцать парней бросились бежать. Сразу определились фавориты — самые ловкие из участников. Это был тощий дикарь из Вадрия, парень из Мархана, два длинноногих килменца и низкий сотавец, неизвестно как, перепрыгивающий препятствия чуть ниже его самого. Все пятеро бежали примерно наравне.

А кто уже точно не пройдёт дальше? Кажется, я знаю. Самым последним бежал — если это мучительно медленное действие можно так назвать — смуглый парнишка. Он был среднего роста, примерно шестнадцати лет, довольно худощавый. Он видимо и не пытался прийти среди фаворитов. Первые преграды он не перепрыгивал, как все остальные, а осторожно переползал. Конечно, его тактика ясна, — так он точно не упадёт — но в то же время и глупа.

Я не удержалась и засмеялась.

— Крия! — с укором произнёс моё имя дядя. — Нельзя смеяться над неуд…теми, кто не справляется.

— Прости, дядя Анкарус. Но я не могу сдержаться. Ты только посмотри на этого паренька, что бежит последним. Откуда это взялось вообще?

Дядя, взглянул на юношу и прыснул в кулак, но тут же принял свой прежний, строгий вид. Он взял свиток с именами участников и их внешним описанием и стал искать этого «прирождённого бегуна».

— Темпур де Куло, из Итэлиана, — зачитал дядя.

— Из Итэлиана?! — удивилась я. — Не может быть! Он слишком щуплый для итэлианца. И низкий. Ты что-то перепутал.

— Нет, Крия, это так.

Дядя ненавидел, когда его поправляли.

— Значит, он убогий. Но какой смысл его сюда отправлять?

— Я не знаю, но он здесь, а это значит, мне придётся судить его так же, как и всех.

— Тогда он точно не пройдёт.

Прошло около десяти минут, прежде чем первый участник пересёк финишную черту. Это был тот вадр, что изначально бежал одним из первых. Как показала табличка, которую держал помощник, следящий за этим юношей, Корсун Рысь ни разу не упал.

— Я его не возьму, — твёрдо объявил мне дядюшка.

— Почему? Он ведь первый и не падал.

— Он жульничал. Сбросил с колец сотавца и того килменца, что только что прибежал. И ещё около пяти парней на сетке растолкал. Так что он не подходит.

— Ясно. — На самом деле, я была рада, что дядя против Рыси, поскольку учиться вместе с дикарём мне не улыбалось. — А вот этот? — спросила я, указывая на, кажется, единственного марханда среди юношей.

— Этот ничего. Ни разу не упал и пришёл четвёртым. Пока что он единственный кандидат. Посмотри, пожалуйста, его имя.

Я взяла свиток и нашла в нём представителей Мархана. Как я и думала, он оказался один.

— Рохкес Нивард, Мархан.

— Где он научился так бегать? — удивился дядя Анкарус.

— Наверное, соревновался с овцами и козами…

Дело в том, что Мархан — это самая бедная страна в мире. Люди там только и делают, что работают на фермах, принадлежащих богачам из соседней страны Култавии, пытаясь добыть себе хоть что-нибудь к ужину, так что на спорт времени нет ни у кого. Во всяком случае, так я думала раньше.

Последним — этого следовало ожидать — пришёл тот самый Темпур де Куло из Итэлиана, но он ни разу не упал. Повезло.

После первого этапа грязными и мокрыми ушло десять человек. Посмотрим, кто остался…

По одному амунтаггу, култу и марханду, по два Сотавца, итанра и итэлианца, три кескуса и по четыре харага и вуорца. В итоге получается четыре человека с востока, четыре — из центра, четыре — с севера, два — с юга и шесть — с запада. Неплохо для начала.

— Поздравляю, — с небольшой иронией сказал дядя Анкарус грязным и дурно пахнущим парням. — Вы прошли моё первое испытание. Теперь наступил этап, где требуется ваша меткость. Сейчас вы выберете любой снаряд, какой только пожелаете, и попытаетесь попасть им в цель. У вас три попытки. После этого испытания останется пятнадцать участников с лучшими результатами. Начинайте.

Гризельда уже уничтожила как все снаряды, так и зловонную яму посреди площади. Теперь под памятником Бравому охотнику стояла средних размеров мишень.

Первым метали копья кескусы. Двое из них по одному разу попали точно в цель, а третий, к своему сожалению, даже близко не приблизился к заветному кружку. Наверное, он просто переволновался, потому что всем известно, что кескусы — лучшие охотники в мире.

Затем наступила очередь амунтагга. Первая стрела попала в цель. После того, как её убрали, и он выстрелил второй раз, площадь погрузилась в аплодисменты — следующая стрела торчала из самого центра мишени. Третий выстрел был таким же точным, как и предыдущие два. Идеально. Дядя сделал пометку в свитке около надписи «Тэхор Ге».

Никто из представителей востока не добился успеха. Лишь один из них чудом попал по краю мишени, но это был их максимум.

— Видимо, им всё-таки мешают их узкие глаза, — бестактно прокомментировал дядя. Я промолчала — перечить ему равносильно самоубийству.

Все четыре харага выбрали топоры, трое из которых в итоге торчали недалеко от цели, а один — где-то с краю. Оба итэлианца копьями попали в мишень, но сделали это неточно. Вуорцы тоже были не очень хороши. Все стрелы култа пролетели в метре от мишени, а результаты марханда особого восхищения не вызывали.

После этого этапа нас покинули все сотавцы и итанры, а также последний култ. Остальные же вновь стояли в строю.

Настал черёд последнего испытания от дяди Анкаруса. Внезапно я заметила, что один из юношей, стоящих в шеренге напротив нас, внимательно на меня смотрит. Это настораживало. Если бы меня воспитывали не мои дяди, а кто-то другой, я бы испугалась такого пристального взгляда. Но я — это я, поэтому решив не обращать внимания, я отвернулась.

— И последнее испытание до полудня, — провозгласил дядя Анкарус, пока Гризельда силой мысли убирала ненужный инвентарь. — С его помощью мы с моей драгоценной племянницей выберем двенадцать самых выносливых из вас. — Ваша задача — принять упор лёжа, поднять одну ногу, сжать руки в кулаки и продержаться в таком состоянии три минуты. Если к этому моменту останется больше двенадцати участников, вы продолжите. Но если вас останется меньше, то я добавлю к этим людям тех, кто упал позднее. Всем понятны условия? — Все юноши кивнули. Все, за исключением этого мерзкого марханда — он всё ещё на меня глазел. — Командуй, милая, — разрешил мне дядюшка.

— Упор лёжа принять! — громко велела я. — На кулаки на счёт три становись! Раз… два… три!

В то же мгновение пятнадцать юношей приняли нужное положение, а Гризельда перевернула «новорождённые» песочные часы. Дядя Анкарус движением руки разрешил мне исполнять роль судьи.

Я спустилась с судейской трибуны и медленно начала своё шествие вдоль истекающих потом, плохо пахнущих, грязных юношей. Кто-то из них держался очень даже неплохо — таких было большинство. Некоторые, например тот неудачник с полосы препятствий, уже начинали немного трястись. Примерно на середине моего пути снизу послышался хрипловатый голос:

— Здравствуй, меня Рохкес зовут.

Не двигая головой, я опустила глаза и увидела того самого юношу, который поедал меня взглядом. А он не плох, — подумала я, — если может говорить в таком положении. Я решила его проигнорировать и пошла дальше.

— Осталось две минуты, — объявила Гризельда.

Дойдя до конца, я развернулась и направилась обратно с приятной мыслью, что сейчас начнутся обидные падения. И оказалась права. Пятым с конца стоял огромный хараг, чья рубаха от пота промокла насквозь. Я остановилась рядом с ним, потому что его руки дрожали, как кленовый лист во время бури, и с профессиональным интересом начала за ним наблюдать.

— Раз, два, три, — медленно, но достаточно громко посчитала я, и в тот момент, когда я закончила, громила с яростным воплем повалился наземь. На большой доске за участниками было зачёркнуто имя Граага Свинта.

Я пошла дальше в сопровождении громкого харагского говора. Этот язык я не знаю, но уверена, что эти слова были далеко не литературными. Мне вновь пришлось остановиться около того марханда, но не из-за того, что он спросил моё имя, а из-за итэлианца-неудачника, что стоял рядом. Мне стало жаль его (что со мной случилось?), потому что этот парень совсем не умел находиться в таком положении — он опирался на ногу, вследствие чего она скользили по тротуарной плитке.

— Перенеси вес на руки, — шепнула я ему на ухо, делая вид, что поднимаю случайно упавшую монетку.

— Осталась одна минута, — вновь услышала я голос Гризельды.

Я встала и пошла дальше. Первый в ряду юноша, кескус, упал на землю как раз в тот момент, когда я до него дошла.

— Какая досада! — с абсолютно наигранным сочувствием громко произнесла я. Участники, которые ещё могли это сделать, усмехнулись.

Упавший кескус вскочил на ноги и, как только я отошла, бросился на меня. Я резко развернулась, и мой кулак полетел в его серый глаз. Видимо, я правильно рассчитала силу, потому что через несколько секунд кескус поднимался с земли.

— Никогда не нападай со спины, бесчестная свинья! — холодно сказала я. И добавила:

— К тому же ты мог испортить моё новое платье.

На самом деле меня не волновало это платье. Абсолютно. Но поскольку это подарок на День Рождения, я решила его поберечь. Праздник только через четыре дня, но Гризельда не сможет на нём присутствовать, поэтому она преподнесла мне этот наряд заранее. Конечно, она не такой уж и близкий друг для нас, но, как я уже говорила, ведьма у нас в долгу.

Подойдя к Темпуру де Куло, я поняла, что он прислушался к моему совету, и теперь его руки тряслись не так сильно как раньше. А вот Рохкес Нивард, видимо, так и не понял моих намёков.

— Так как же вас зовут, уважаемая леди? — вновь спросил он. Я с радостью заметила, что теперь ему говорить труднее, чем раньше.

— Хасьерадский дьявол, — прошипела я в надежде избавиться от него. А этот противнейший тип ещё и улыбнулся так широко и радостно, что меня чуть не стошнило.

Я отправилась дальше и, дойдя до конца, услышала, как нечто тяжёлое с грохотом распласталось по земле. Я обернулась и увидела ещё одного огромного харага, лежавшего на серой поверхности главной площади Хасьерада. Через мгновение послышался голос Гризельды, объявивший о завершении испытания, и двенадцать юношей повалились без сил вслед за тремя своими предшественниками.

— Встать! — скомандовала я.

Некоторые вскочили сразу, а другие — такие, как Темпур — со стонами пытались поднять свои туши.

Когда я забралась обратно на судейскую трибуну и повернулась к участникам, они уже стояли в почти ровной шеренге, ещё грязнее и «ароматнее» прежнего.

— Что ж, до начала следующих испытаний у вас остаётся час, — объявил дядя. — Можете отдохнуть. Ты хочешь что-нибудь добавить, Крия?

— Помойтесь, — брюзгливо произнесла я, морща нос от ужаснейшего запаха.

Я спустилась с судейской трибуны и зашагала в сторону прекраснейшей чугунной скамьи под остролистым клёном. Я приметила это место, когда только пришла.

Но видимо, мне не было суждено спокойно насладиться приятным летним ветерком — мне преградили дорогу. Какой-то из участников так яростно вытирал себя полотенцем после принятого им душа в трёх метрах отсюда, что не заметил, как оказался прямо передо мной.

— Кхм, кхм, — настойчиво произнесла я.

Юноша обернулся, и я увидела белоснежное лицо кескуса.

— О, ты ведь племянница судьи!

— Допустим.

— Знаешь, ты довольно грубо обошлась с моим братом. — Только сейчас я поняла, что этот юноша — точная копия того, над кем я немного поглумилась во время прошлого испытания. — Мне это не понравилось.

— Святые небеса! Как же я не предусмотрела. Мне так жаль, что я задела твои чувства. Прости меня, о прекраснейший из кескусов! Я твоя должница! — Этот парнишка — тот ещё тугодум, поэтому мне пришлось добавить:

— Это хотел услышать?

— Ах, ты…

Оборвав предложение, кескус занёс руку для пощёчины, но мой кулак уже врезался в его живот. Однако случилось непредвиденное: в тот самый момент, когда этот гадкий молодой человек скорчился от боли, его руку схватил Рохкес Нивард — обстоятельство, ставшее причиной неприятного хруста в районе плеча кескуса. Он схватился за больное место и тихо простонал.

Я в ярости посмотрела на марханда, а тот — на своего соперника. Рохкес явно не ожидал такого развития событий, впрочем, как и я.

— Ты что натворил?! — возмущённо и, к моему сожалению, испуганно спросила я.

— Я натворил? — не понял марханд. — Вообще-то это ты его ударила.

— Но я сделала это не так уж и сильно, а корчится он из-за плеча, которое ты ему, вероятно, вывихнул.

— Да я не собирался выворачивать ему руку! Я просто хотел её остановить.

— Тебя кто-нибудь об этом просил?

— О таком не надо просить. Любой порядочный и культурный мужчина должен помогать женщине. Это закон.

— Да что ты знаешь о культурных людях! Ты же из Мархана. Всем известно, что в этой стране самое бедное и убогое население.

— Бедное не значит некультурное. И уж тем более это не значит бесчестное.

Кажется, он обиделся. Ну и пусть.

Рохкес Нивард ушёл прочь, оставив меня наедине со светловолосой проблемой. Делать нечего — придётся лечить. Причём быстро, поэтому на травы времени у меня нет.

Я бережно взяла его под здоровую руку и повела к Гризельде, которая рассматривала свои чёрные ногти недалеко от нас. Едва завидев пострадавшего, ведьма строго посмотрела на меня — прочитала мои мысли, я в этом уверена. Однако Гризельда не сказала ни слова и сразу принялась за дело. Она приложила руки к больному плечу и начала что-то нашёптывать.

— Сейчас будет немного больно, — предупредила я Кескуса. Его взгляд так и говорил: «То есть сейчас мне щекотно?!».

В какой-то момент я услышала жуткий вопль — это был больной. Я от страха отпрянула и упала на локти. Когда начали собираться люди, он разминал плечо, а я так и сидела. В шоке. Неужели получилось?

— Что случилось?

— Видимо, одним соперником меньше.

— Ты в порядке?

— Это что, племянница судьи?

Я резко встала и подошла к противному юноше с «боевыми ранениями».

— Ты как? — поинтересовалась я как можно непринуждённее.

— Хорошо. Даже очень! — ошеломлённо ответил он.

— Славно.

Я развернулась и вышла вон из кольца, окружившего нас, только кивнув Гризельде.

Дядя Мелин уже сидел на судейском стуле — по правую руку от своего старшего брата — и внимательно изучал свиток, половина имён в котором были зачёркнуты. На его лице читалось явное замешательство.

— Анкарус, — мягко обратился он, — скажи мне на милость, почему из тридцати участников осталось всего двенадцать?

— А я виноват, что они прислали самых слабых, медленных, безвольных и абсолютно не метких людей? — презрительно ответил ему брат.

— Нет, но ты мог бы быть и помягче. В конце концов, мог придумать испытания более лёгкие, чем эти. — Дядя Мелин как всегда олицетворял спокойствие и доброжелательность.

— Я, знаешь ли, и так их упростил до невозможности!

— Это правда, — подтвердила я. — Мне бы потребовалось на эту полосу препятствий не больше шести минут, а самый быстрый из этих олухов добрался только через десять. Так что дядя Анкарус не виноват — мальчики действительно так себе.

— Хорошо, Крия. Тебе я верю, — язвительно сказал дядя Мелин. Его брат лишь презрительно фыркнул.

Дело в том, что два старших воина Теней никогда особо не ладили между собой. Проблема в их абсолютно разных характерах: один очень суровый и вспыльчивый, а второй — наоборот, отзывчивый и порой слишком мягкий. Они совсем друг друга не понимают. Мне, конечно, обидно, но зато всегда есть над чем посмеяться — они грызутся, как кикимор с гарпией.

Часы на площади Бравого охотника пробили полдень, и двенадцать соперников мгновенно выстроились в шеренгу, лицом к судейской трибуне, в ожидание второй тройки испытаний. Теперь юноши и выглядели, и пахли намного лучше, чем час назад.

Я нашла в строю того кескуса, которого мы случайно покалечили. Он выглядел весьма здоровым. Судя по всему, боль прошла, а значит, наказания со стороны дяди Мелина не последует. За его братьев я не переживаю — дядя Анкарус всегда учил меня, что нужно уметь постоять за себя, а дядя Хаскар вообще не обратил бы внимания.

Рохкес выглядел немного подавленным. Интересно, это он из-за того, что вывихнул своему сопернику руку, или из-за моего высказывания в сторону его происхождения? А впрочем, это совершенно неважно — он всё равно вряд ли пройдёт испытания (судя по всему, умом он не блещет), а значит, мне больше и не придётся с ним общаться.

Дядя Мелин встал со своего места и с лёгкой улыбкой оглядел оставшихся претендентов на обучение.

— Добрый день, — по своему обыкновению немного напевно начал он. — Итак, насколько я понимаю, вы являетесь теми, кто, по мнению моего многоуважаемого брата, — он сделал небольшое движение по типу поклона в сторону дяди Анкаруса, — достоин обучаться великому искусству. Искусству, которое требует не только физических данных, но и умственных. Я надеюсь, что все вы это понимаете. Итак, я бы хотел начать первое испытание, дабы вы не утомились в ожидании.

Сразу стало понятно, что судья Мелин понравился парням больше предыдущего.

— Присаживайтесь, — разрешил средний воин Теней.

Юноши, немного насторожившись, уселись на землю и начали внимательно следить за своим «командиром» — слишком уж резкая перемена. Тот, в свою очередь, вернулся на своё место и оглядел участников состязания.

— Итак, моё первое испытание довольно простое. Вам нужно будет ответить на несколько вопросов об общем устройстве этого мира. Не бывает ничего легче этого. Итак, начнём. — Дядя специально слишком часто повторял «итак», потому что знал, что его брата это ужасно раздражает. — Господин Друб, встаньте, пожалуйста. — Большой рыжий хараг осторожно встал с тротуарной плитки. Он выглядел таким беспомощным перед двумя воинами Теней, что если бы я была обычной девчонкой, мне бы стало его жаль. — Скажите, как долго и в какой стране правил король Домиан Х?

— Э-э-э… три года в Итанре? — совершенно точно наугад, произнёс хараг. Рука неудачника с полосы препятствий взметнулась ввысь.

— Да, господин…де Куло?

— Восемь дней в Амунтаггии, — уверенно ответил он. Всё стало ясно — его прислали, в надежде на мозги.

— Верно. — Дядя сделал две пометки в свитке — около надписей «де Куло» и «Друб». — Далее. Назовите мне дату окончания Великой Юго-западной войны.

— Я… э-э-э…не знаю, — сдался хараг.

— Прекрасно. Де Куло?

— Пятое октября, двести двенадцатый год, — отчеканил тот.

— Верно. Присаживайтесь, Друб. Клоген, встаньте. — Ещё более огромный земляк предыдущего харага неуклюже поднялся на ноги. — Будьте так добры, расскажите мне о нынешнем правителе Вадрия.

— Это… король. Я точно не помню его имени — оно очень длинное. Вот. Э-э-э…

— Де Куло?

— В данный момент Вадрий не имеет правителя, так как его жители жестоко растерзали своего вождя после того, как у него родился ребёнок от итэлианки.

— Прекрасно. Де Куло, сядьте, пожалуйста, туда. — Дядя Мелин указал на скамью в нескольких метрах от судейской трибуны. Темпур неуверенно повиновался. — А вы, Клоген, скажите, куда впадает река Висельника.

— Какая река? — не понял хараг.

— Садитесь. Кто знает?.. Да, господин…Шейсел.

— В Дикое море, — ответил высокий и смуглый, как и все мы, его земляне, вуорец.

— Правильно. Присаживайтесь, Клоген. Шейсел, как звали первую королеву Кескусии?

— Галмир Моль.

— Верно. Пройдите к господину де Куло, пожалуйста. Далее. Господин Нивард, — марханд пулей вскочил с земли, — как называется самый крупный горный массив западного мира?

— Секунду… я это знаю. Кажется, Кровяные горы. Да, точно, Кровяные горы.

— Кровавые, вообще-то, но это несущественно. А что является символом Итанра?

— Специи?

— Я имел в виду официальный символ, господин Нивард.

Небольшая пауза.

— Специи?

— Нет. Садитесь. Господин Ге, сколько всего морей существует на свете, и что это за моря?

— Северное море, Дикое, Тенгерское, Золотое, Проклятое и… Восточное. Шесть морей. Шесть ведь, да?

— Пять, Тенгерского моря не существует. Это залив. Садитесь. Господин Глопин?

В итоге на скамье тех, кто ответил лучше всех, так и осталось два человека: Шейсел и де Куло. Хараги, не ответившие ни на один вопрос выбыли из соревнования. Осталось десять человек, каждый из которых дал хотя бы один верный ответ.

Дядя Мелин решил надолго не задерживаться, поэтому второе испытание он начал без разглагольствований.

— Назовите отгадку, пожалуйста. Что или кто идёт то в гору, то с горы, но остаётся на месте?

Все молчали, сосредоточенно раздумывая над ответом. Внезапно высокий вуорец поднял руку.

— Да, господин Шелтри?

— Дорога! — возбуждённо вскрикнул он. — Это дорога! Дорога не двигается, но по устойчивому выражению она «идёт»!

— Верно. Садитесь на скамью. — Довольный собой вуорец направился к месту для тех, кто точно прошёл испытание. — К реке подходят два килменца. У берега лодка, которая может выдержать только двух обычных людей, а соответственно, только одного килменца, но они оба переправились на противоположный берег. Как же они сделали это?

— Они были на разных берегах, — будто в трансе, не поднимая руки, ответил парнишка, чью национальность я не сумела с ходу определить, но внезапно опомнился. — Ой, извините. Я должен был поднять руку.

— Ничего, садись на скамью. Далее. Летели гарпии и сели на ветки. Сядут по одной — лишняя гарпия. Сядут по две — лишняя ветка. Сколько было ветвей, и сколько было гарпий? Кто-нибудь знает?.. Да, господин Шейсел?

— Четыре гарпии и две ветки.

— Нет. Отойдите в другую сторону, пожалуйста. — Вуорец обречённо отошёл от группы. — Кто знает верный ответ? Де Куло?

— Три ветки и четыре гарпии.

— Да. Вы знаете, куда идти. По какому пути никто и никогда не ездил и не ходил? Господин Гривс?

— По млечному.

— Вы правы.

Было ещё довольно много загадок. В конце концов, нас покинули ещё два человека: Шейсел и Грусто, итэлианец. Путём «сложнейших» арифметических вычислений мы получаем восемь человек. Восемь из тридцати. Ещё пять выбывших, и я узнаю имена тех, с кем мне придётся учиться. Класс!

— А теперь самый важный этап. Во всяком случае, я так считаю. Право— и чистописание! — объявил дядя Мелин, и в тот же миг перед каждым участником появился небольшой свиток, чернильница и перо. — Приступим. Диктант называется «Утро с гоблином».

Я знала этот текст. Дядя Мелин диктовал мне его года два назад, вовремя одного из наших «профилактических уроков письма». Тогда он назвал мою работу «удовлетворительной». Неблестяще, но сойдёт и так — я не являюсь большим поклонником устных уроков. По мне так лучше потратить это время на конную езду или боевые искусства.

Как оказалось, эти ребята не так уж и ничтожны в сфере чистописания — дядя Мелин не смог разобрать лишь работу нашего земляка, вуорца. А вот с правильностью написания слов подвели практически все, здесь худший результат также показал вуорец, только уже другой. Соответственно, к испытаниям дяди Хаскара осталось всего шесть участников, двое из которых — кескусы. Наверное, они жутко гордятся тем, что к последним этапам представителей их страны осталось больше, чем остальных. Но это ненадолго.

Я очень надеюсь, что мне не придётся учиться вместе с тем парнем, которого я чуть-чуть покалечила, ведь мне постоянно будет казаться, что я в чём-то провинилась. Ужасное чувство, если честно.

Часы на главной площади пробили три, и дядя Мелин отпустил участников соревнования на перекус. А сам же принялся обсуждать со своим братом возможных победителей. Тем временем народ вокруг стал медленно расходиться по своим делам, видимо, им наскучили совершенно незрелищные испытания от второго воина теней, и среди зрителей остались лишь семьи участников и выбывшие из отбора юноши. Наверное, им было слишком любопытно, кем же всё-таки станут эти счастливчики, получившие исключительное право обучаться искусству Теней.

Я собиралась встретить третьего воина Теней, но сегодня все мои планы рушились.

— Возвращайся в Отхон, Крия, — приказал дядя Анкарус. — Поешь и начни тренировку.

— Но я хотела посмотреть на победителей! — возмутилась я. Оставаться дома, пока здесь проходят самые весёлые испытания от дяди Хаскара, — нет уж, увольте!

— Крия, — вмешался дядя Мелин, — нам всем очень важно, чтобы ты находилась дома и тренировалась, когда мы привезём учеников.

— Но почему?

— Потому что мы хотим, чтобы они сразу поняли, чему им предстоит обучиться.

— То есть, вы сделаете из меня выставку?

— Нет, — услышала я весёлый голос моего дяди Хаскара за спиной, — мы сделаем из тебя последнее испытание.