Трое в лодке, не считая Ваббаджек (джен)

Шеогорат и Цицерон молча напивались на кухне.

Стоп, о чём это я? Кажется, подобные истории полагается начинать с начала, а не вырванного из повествования эпизода. А какое вообще начало может быть у одного из самых таинственных и противоречивых рассказов о старом добром Скайриме? Пожалуй, стоит переместиться назад во времени и окатить взглядом холодный и продуваемый всеми колючими ветрами ледник на севере от Винтерхолда. Видите одинокую мрачную фигуру в развеваемом беспощадным ветром плаще? Привет вам, дорогие читатели, — это я. С меня всё и началось. И раз вы уже прочитали эти строки (особенно первую), то просто обязаны узнать, что же, собственно, произошло. Поехали!

* * *

Я себя любителем экстремального отдыха никогда не считала, максимум — выезды на природу на машине. Тем не менее, когда я, проснувшись, обнаружила над собой не ткань палатки, а рычащую медвежью морду, кровь далёких предков услужливо напомнила навыки лазанья по деревьям. Забравшись на ближайшую сосну, ещё толком не проснувшись, я красными после зеваний глазами пыталась разведать обстановку. Неподалёку неспешно прогуливались мамонты, в утреннем небе горланисто ревел дракон, а вокруг, куда ни глянь, виднелись прекрасные заснеженные пейзажи. Я бы обязательно обратила внимание на всю эту красоту, если бы так не охренела от резкой смены обстановки. Заснуть в палаточном лагере на летней полянке и очнуться в Скайриме — это сильно. То, что это именно северная провинция Империи, дошло до меня спустя несколько минут. Ну, как дошло... Когда обиженный моим побегом мишка внезапно замолк, полагаю, из-за стрелы в глазу, а между деревьями промелькнула рыжая шевелюра в колпаке, всё как-то само собой встало на места.

— Цицерон! — радостно заорала я, и спустя секунду осознала, что не стоило этого делать.

Шевелюра внезапно показалась непозволительно близко к моему убежищу, и я, кажется, рисковала повторить участь медведя.

— Откуда странная чужеземка знает Цицерона? — медленно спросил он, раз пять меняя тональность голоса. Эх, какой бы в нашем мире был актёрище!

Но едва ли я могла придумать адекватный ответ, с обожанием пыря на его натянутый эбонитовый лук. Забыла сказать — из варварско-скайримских навыков я признавала только прекрасную стрельбу из лука, которой с юности наслаждаюсь на всяких там соревнованиях.

— Цицерон так хочет продырявить эту тоненькую шейку... — тем временем промямлили снизу. Пришлось демонстрировать поднятые вверх лапки и так спускаться с дерева, на которое хрен бы я залезла при обычных обстоятельствах.

— Твоя моя не стреляй! Моя хотеть мир! — что я несу?!

— Цицерон не понимает... Странная женщина говорит хуже, чем плешивый каджит под скумой!

Надо же, стрела смотрит на меня уже не меньше двух минут, а руки убийцы до сих пор не дрожат. Насколько я помню, Цицерон последние восемь лет провёл в одиночестве в убежище где-то в Сиродиле, без единого контракта. Там что, был тренажёрный зал?

Стрела со свистом рассекла воздух, чиркнув меня по шее, и в щепки разнесла ветку ближайшего дерева. Цицерон и бровью не повёл — явно хотел только задеть меня, а не убить.

— Так откуда ты знаешь имя Цицерона? — спросил он, уже натягивая следующую стрелу. Я нервно сглотнула, догадываясь, что больше поблажек не будет; кровожадная улыбка моего собеседника говорила о том же. "Всё, или это, или смерть". Ой дура...

— Мне сказал голос! Просил передать Цицерону, что тьма наступает со смертью тишины... И про рыжего человечка, которого я должна встретить...

Цицерон завис. И, падла, упустил тетиву! Проделав свой печальный путь, стрела со свистом вонзилась в моё плечо.

Некоторое время спустя я обнаружила себя в горизонтальном положении на некоей трясущейся поверхности. Но едва я застонала от "подарка" в плече, тряска прекратилась, и одна гадская рыжая тень заслонила собой солнышко.

— Цицерон дико извиняется! — провизжал он почти мне в ухо, — но это было так неожиданно, так... чудесно! Тёмное Братство действительно возрождается! Сам Ситис благоволит нам, Мать Ночи одарила своим голосом ещё одного из своих детей! — ещё одного?.. — Цицерон везёт тебя в убежище, там тебе помогут, да. Стрела не так проста, её нельзя вытаскивать сейчас, иначе Слышащая, едва найдясь, истечёт кровью! Глава Братства знает медицину, и хорошо бы он не убил дурака за его ошибку...

До меня начал доходить весь масштаб песца.

— А глава? Он...

— О, замечательный, прекрасный человек! Я уверен, он будет рад ещё одной Слышащей! — и этот засранец быстренько соскочил с повозки. Нужно было позволить себя убить. Когда Мать Ночи нашепчет своему Слышащему, что я самозванка, умирать я буду явно не быстро и безболезненно.

* * *

Добрались мы до Убежища за пару дней. Не знаю, много это или нет, потому что понятия не имею, где именно меня Цицерон с дерева стащил. Кстати, в дороге он, по сравнению со своей игровой версией, проявлял просто чудеса самоконтроля — его реплики состояли практически из вопросов о моём самочувствии либо извинений. Неужели ему кто-то мозги вправил? Я бы расцеловала этого героя.

Но убила бы какую-то до задницы отмороженную сущность, которая решила пещерку для милых маленьких убийц выкопать на чёртовом севере этой долбанной страны! Уже на подъезде к Данстару я стала ясно ощущать покалывающие касания холода; когда же повозка остановилась у Двери, меня, не смотря на одеяла из шкур, можно было бросать в костёр на минутку-другую, для разморозки. При виде Цицерона, одетого в свой неизменный лёгкий костюмчик, я ещё больше покрывалась мурашками.

— Слышащая, потерпи ещё немножко, Цицерон позовёт сюда целителя, тебе нельзя двигаться со стрелой! Я мигом!

Ничего себе нельзя! То есть когда я, простите, по нужде ходила в лес — это что, левитация была? Логика. Хотя, о чём я говорю, это же Цицерон…

За ту, казалось бы, недолгую минуту, пока Хранитель пёр ко мне врача, я успела перебрать в голове десятки вариантов: Цицерон едва заходит в Убежище, как настоящий Слышащий сообщает ему о самозванке, и приходят они ко мне вдвоём с кровожадными оскалами; мой рассказ принимают за чистую монету, меня приветствуют в Братстве и учат пачками убивать людей в угоду какому-то стрёмному божеству; Мать Ночи по велению левой пятки действительно говорит со мной, от шока я немножко еду крышей, и в Убежище появляется второй сумасшедший; и другие весёлые истории на эту тему. Но самой абсурдной, пожалуй, была та, где Бабетта вместо своего погибшего паучка сажает меня в садик и кормит огромными, жирными тараканами…

На фоне этих ужасов появившийся с Цицероном мужчина казался каким-то даже скучным — средний рост и телосложение, тёмно-каштановые волосы до плеч, невзрачные черты лица — такого захочешь, не запомнишь. Вот что значит быть созданным для своей профессии. Даже тёмно-зелёные глаза не выдавали в нём убийцу — ни тебе пронзающего взгляда, ни стального блеска и прочей чепухи. Да и одет в невзрачные хлопковые штаны и тунику. В других обстоятельствах подумала бы, что мужик в таверну за хлебушком вышел.

— Ты промахнулся, когда хотел её убить, или случайно спустил стрелу? Даже не знаю, от чего бы я больше разозлился, — произнёс он, изучающее глядя на меня. Голос мягкий и тихий, как летний ветерок.

— Цицерон извиняется… Слышащему ещё что-то нужно?

— Приготовь для неё комнату, причём без сквозняка. Найду хоть одну щель — будешь её своими шмотками забивать.

Побледневшего Хранителя как ветром сдуло — наверно, дело больше в его любви к своему гардеробу, чем в страхе к Главе.

Вышеупомянутый тем временем подошёл ко мне с кожаным свёртком, подозрительно напоминающим сумку с пыточными инструментами. Я попыталась найти глазами дорогу к Данстару и обречённо подумала, что точно не успею не то что добежать до людей, а даже прокричать о помощи.

Пока я тупила, Слышащий уложил меня на бок и теперь рассматривал рану. Естественно, я при этом дышала хорошо если через раз. И пока он доставал из сумки нечто, напоминающее кусачки, я прощалась с жизнью.

— Стрела зашла слишком глубоко в плечо. Если я попытаюсь её вытащить, зазубренные края порвут тебе все связки и, вероятно, сломают пару костей. Поэтому я аккуратно просуну её вперёд, чтобы наконечник торчал с другого края, перережу древко и извлеку оба куска.

Ох, пусть лучше добьёт… Это вам не спортивная стрела, у которой наконечник меньше колпачка от ручки.

Без лишних слов Слышащий надавил на стрелу, и перед глазами взорвались огненные пятна. Рану прожгли раскалённым добела прутом, все мысли сжались в точку и песчинкой упали на снег. Я пыталась вырваться и скулила, как недобитый щенок. Отдельные нейроны мозга пытались вернуть меня в реальность, но они явно были в меньшинстве.

Сознание возвращалось толчками, в ритм накатывающим на берег волнам Северного моря. Тень, заслоняющая тусклое солнце, стала шире, и каким-то образом до меня дошло, что, видимо, вернулся Цицерон. И точно, через минуту я смогла сфокусироваться на двух стоящих рядом людях, как один наблюдающих за мной.

— Она безнадёжна. Что мне с ней делать?

— Мать Ночи знает лучше! Если чужеземка попала сюда, значит, её судьба отныне связана с Братством. Она остаётся такой же Слышащей, как и ты, даже если всё, на что она сгодится, это подметать полы! Хотя у Цицерона есть подозрение, что она умеет стрелять. Такая... мм, нежность в глазах при взгляде на оружие, да перед лицом смерти... О, в немногих людях я видел такое, и всё они принадлежали Семье.

— Проверим. Ты умеешь стрелять? Ледышка?

Как оказалось, вопрос был адресован мне. Ледышка, да... А ничего, что Слышащая замерзает, а вы и не чухаетесь пригласить меня в тепло?

— Цицерону кажется, что Слышащей нужно зелье.

— Внутри, — Слышащий кивнул на меня, на вход, и развернулся к Убежищу. Надо же, я думала, они действительно решили меня заморозить.

Я попыталась слезть с повозки, что Цицерону явно не понравилось — этот маньячина прыжком добрался до меня, поднял на руки и, не сбавляя темпа, поскакал следом за начальником. Тот галантно подпёр ножкой Дверь и пропустил нас внутрь.

Выделенную мне комнату я особо не рассматривала, удовлетворившись мягкой кроватью и отсутствием посторонних звуков (а именно — криков из пыточной). Меня заботливо затолкали под одеяло, пообещав отложить вопросы и разбирательства до завтра, и напоили, наконец, зельем из красного флакона. Надеюсь, что это зелье восстановления, а не каких-нибудь жутких бесконечных ночных кошмаров. В любом случае, меня от него потянуло в сон. Уже засыпая, я с каким-то ленивым безразличием думала о заднице, в которую сама себя затолкала, и как в принципе можно из неё выбраться. Выводы были неутешительными... Но всё же есть в этой истории одна деталь, к которой я просто не могла иметь никакого отношения — а именно изначальная "телепортация" в эту снежную дыру. Даже по странным законам местного мироздания такое было чем-то невероятным, чем-то безумным... Мысли цеплялись одна за другую, пока, наконец, не выстрелили идеей: мне нужен Солитьюд. Мне нужен Ваббаджек.