Орнитолог (джен)

На пригород Лондона надвигались сумерки. Один за другим загорались огни в районе Старого города Ричмонда. Лишь в одном из немногочисленных старинных особняков не спешили зажигать свет.

Впрочем, жители соседних домов уже давно привыкли к странностям одинокого старичка. Чудаковатого, нужно сказать, старичка.

Лет десять, может быть, меньше прошло с тех пор, как он поселился здесь, в маленьком старинном доме, окруженном небольшим, заросшим сорняками садом. Предыдущего владельца особняка никто уже и не помнил — слишком уж долго дом простаивал в запустении. Предполагали, что раньше дом принадлежал какой-то старой леди, после смерти которой наследники отчего-то не спешили ни оседать в доме, ни продавать или даже сдавать его. Поэтому вскоре окна были заколочены, а участок возле дома стал зарастать. Так продолжалось, пока однажды не объявился новый владелец.

Это был невысокий, осанистый, но как будто внезапно состарившийся мужчина. В карих глазах его была тоска, сам он был помят и удручен. Одет этот мужчина был престранно: черный, непонятного покроя плащ из дорогой ткани, яркий малиновый галстук на шее, остроносые лиловые ботинки, и довершал образ светло-зеленый котелок на поседевшей голове.

Как выяснилось позже, нового жильца звали Корнелиус Фадж и он полжизни прожил в столице, а теперь, судя по всему, возжелал покоя. Ничего больше соседям узнать не удалось. Слишком уж замкнутым и отчужденным оказался мистер Фадж.

Он жил один, жены у мистера Фаджа либо не было совсем, либо та уже умерла, детей тоже никто не видел. Вообще соседи ни разу не замечали, чтобы его хоть кто-то навещал, кроме приходившей два раза в неделю домработницы миссис Смит.

Корнелиус Фадж жил самым настоящим затворником, но соседи не раз замечали такие странности, как совы с газетами и иной корреспонденцией в лапках. Сначала все решили, что им показалось. Но когда всё повторилось, то самая смелая сплетница улицы поймала на выходе миссис Смит и как следует расспросила.

Оказалось, что мистер Фадж специально держал у себя дома нескольких сов и дрессировал их. Соседи нашли это увлечение старичка забавным и успокоились, быстро потеряв интерес. В конце концов, какое им дело до тараканов какого-то пенсионера, которому нечем больше заняться.

Однако Корнелиус Фадж был куда более занятной персоной, чем соседи могли предположить. Вот только помнили об этом лишь интересовавшиеся историей волшебники да несколько магловских премьер-министров, те, которым Фадж когда-то приоткрыл завесу тайны существования магического мира. Все остальные волшебники предпочли забыть экс-министра Магической Британии как страшный сон.

* * *

В полутемной гостиной, освещаемой лишь неровным светом, идущим от заключенного в колбочку магического огонька, в кресле-качалке сидел осунувшийся старичок. Наверное, сейчас немногие смогли бы узнать в нём когда-то полного жизни министра магии.

Корнелиус Фадж сильно сдал после выхода на пенсию. Работа была для него всем. Свои лучшие годы он провёл в душном кабинете, ночами корпя над бумагами. Ничто не дается просто так. Сколько труда, сколько сил и умений потребовалось ему, чтобы получить желаемое? А сколько ещё нервов и жизненных сил пришлось отдать, чтобы удержать полученную власть? Про таких как он говорят: сгорел на работе.

Да, Фадж выгорел, выгорел без остатка. А главное — зачем? Чего он в итоге достиг? Кто он теперь и где?

Никто, живой труп, продолжающий жить по инерции, потому что у него не хватит решимости оборвать свою никчемную жизнь...

А все из-за этого треклятого Темного Лорда, чтоб ему на том свете несладко было! Ну какой нормальный, рассудительный человек мог тогда поверить в бредни впавшего в старческий маразм Дамблдора и живущего юношескими фантазиями и максимализмом Поттера? У них же не было никаких весомых доказательств возвращения Волдеморта с того света, кроме слов Поттера и трупа Диггори. Смерть Диггори легко объяснялась делом рук сумасшедшего Барти Крауча-младшего, слова Поттера — его не самым адекватным состоянием. Все же немногие выживают после прямого попадания смертоносного проклятия, и кто знает, как это вообще влияет на психику.

Ему затем вменяли в вину, что он вспомнил так и не отмененные полномочия и избавился от Крауча, применив всё равно светивший тому поцелуй дементора — без судебных разбирательств. Дамблдор желал, чтобы Крауча-младшего допросили с применением сыворотки правды, но опять же: у Крауча-младшего были все признаки безумия, а свято уверенный в возвращении Волдеморта фанатик мог бы и под сывороткой правды сказать то, что считал правдой. И какие же смятения это заявление породило бы в обществе? Совершенно ненужные.

Он столько времени потратил, чтобы стабилизировать обстановку, чтобы в памяти людей притупились эти ужасные годы, а тут этот сумасшедший поднимет панику. Панику, которой мог бы воспользоваться, если бы захотел, Дамблдор.

Да, в своё время Альбус отказался от поста министра, не желая покидать Хогвартс, но годы идут, оставляя отпечаток даже на признанных гениях. Кто же знал, что именно могло взбрести в голову древнего, но по-прежнему популярного в народе, овеянного славой победителя Гриндельвальда старика? Может быть, он и в самом деле готовил государственный переворот, используя в качестве отвлекающего маневра байку о вернувшемся Волдеморте? Собирая тем временем свою старую гвардию, Орден Феникса?

Всё могло быть. И Фадж ясно видел перед собой проблему Дамблдора. Тому давно пора было на пенсию, не хватало ещё, чтобы тот умер на своём посту, в школе. Поэтому — да, он принял соответствующие меры.

Но, как показало время, он ошибался. А за ошибки всегда нужно платить. Он заплатил креслом министра. Говорят, чем выше заберёшься, тем больнее падать. Падать было действительно очень больно, но тогда Фадж ещё не очутился на самом дне пропасти, в которую сам загнал себя теперь.

Нужно было уходить тогда с какой-никакой, а честью. А он просто оставил пост, сдался, без сопротивления капитулировал. Составлять конкуренцию Шеклболту не было смысла…

И потому он сейчас здесь, всеми забытый и покинутый. Не нужный никому. Кроме старого, доброго и верного пса Бонго, что лежит у него сейчас в ногах, да трёх любимиц сов, что живут в специальной комнате.

Бородатую неясыть, подаренную ему португальским коллегой, он назвал Мерлин, полярную красавицу — Стелла, был ещё шустрый, круглый как мячик сычик, его он называл просто Боб.

Были у него ещё несколько павлинов, подаренные некогда Люциусом, пренеприятнейшие, гордые и эгоистичные птицы, пусть и красивые. Были красивыми, пока к нему в сад не пробрались соседские мальчишки и не повыдергивали перьев из хвостов. Впрочем, Фаджа это не слишком расстроило. Наоборот, он с иронией подумал, что примерно такой же вид имеют сейчас и сами Малфои.

Однако всё это не меняло того, что Корнелиус был безнадежно одинок. И это не изменит ни невнятное тарахтение старого радио, ни мерное дыхание спящего у ног Бонго, ни шебуршание сов.

У него никого не было. Ни семьи, ни друзей. Одни знакомые. Вот цена недолгого высокого полета. Жена тихо умерла от какой-то магловской болезни. Детей у них не было. Друзья... Разве могут быть настоящие друзья у влиятельного чиновника?..

Вот он и остался один в старом, прогнившем изнутри доме, доставшимся от каких-то дальних родственников. Ещё и счет в банке совсем обмелел. Дом остро нуждался в ремонте, да и простыми бытовыми заклинаниями Фадж так и не овладел, поэтому два раза в неделю сюда приходила пожилая магла, приносила продукты и смахивала пыль. Фадж привык хорошо и дорого питаться, а пенсию ему назначили возмутительно маленькую для его былой должности. Впрочем, он не жаловался. Ещё на пару лет «хорошей жизни» ему точно хватит, а там уж…

Но ведь так было не всегда. Когда-то у него была семья. Родители, брат и смешная соседская девчонка со странным именем Пандора. Именно ей он и был обязан своим счастливым, нескучным детством.