Fait ce que tu dois (джен)

Комната напоминала больничную палату — такая же чистота и аскетичность обстановки. Ничего лишнего: стол, тумбочка, пара стульев, кровать, камин... Только портрет пожилого мужчины на стене, несколько цветочных горшков и клетка с совой на подоконнике говорили о том, что здесь всё-таки живут. Даже солнечный луч скользил по полу осторожно, как будто боялся, что его выгонят за непрошенное вторжение.

Птица сердито ухнула, когда будильник на тумбочке зазвонил — натужно и хрипло, словно простуженный. Молодая женщина вскочила с кровати так резко, что подушка упала на пол.

— Ты похожа на хорошо вымуштрованного солдата, — усмехнулся мужчина на портрете. — Ни одного лишнего движения. Знаешь, внучка, мне это начинает нравиться...

— А я думала, что после службы в магловской армии у тебя аллергия на всё, что напоминает казарму, — фыркнула Доркас. Шуточная перепалка с портретом дедушки была для Доркас частью утреннего ритуала. Внучка пошла в него не только лицом, но и характером — они оба делали то, что считали нужным, не обращая внимания на мнение окружающих. В том числе и собственной семьи.

Дерек Медоуз вступил добровольцем в магловскую армию, заявив, что Гриндельвальд по сравнению с Гитлером — мелочь. Когда в его поместье установили наблюдательный пост, он не только не возражал, но и активно помогал магловским солдатам, потихоньку используя магию. А потом отправился с Королевским Сигнальным Корпусом во Францию.

Доркас Медоуз не служила в армии, зато вступила в Орден Феникса — хорошо, что родители об этом не знали. Хотя существование организации старались держать в тайне, слухи о ней всё равно просочились, как дождь сквозь патентованный непромокаемый плащ. Доркас радовалась, что отец, выйдя на пенсию год назад, почти не общался с бывшими коллегами. В Министерстве скорее всего многое знали и о деятельности Ордена, и о его членах. А родителям было вполне достаточно и сплетен о загадочной организации «гриффиндорского сброда». Если бы они знали, что в Ордене даже и не один слизеринец… Но об этой стороне своей жизни Доркас в отчем доме не упоминала — пусть отец и мать и дальше считают, что она целыми днями роется в забытых Мерлином пыльных манускриптах и пишет исследование по гоблинским войнам. Родители не одобряли даже это, считая, что дочь тратит время на ерунду.

Утро и дальше покатилось по привычной колее: контрастный душ, замечание зеркала в ванной «когда же ты начнёшь нормально питаться».... Поставив на стол чашку с кофе, она придвинула к себе письма. Сегодня их было всего три.

На первом конверте — чёткий каллиграфический почерк отца. Можно было даже не тратить время на чтение. Она уже наизусть выучила всё, что могли написать ей родные: бросай свои глупости, тебе почти тридцать, пора подумать о карьере и о замужестве. И с тем, и с другим всё могло быть очень даже неплохо — дядя Август давно зовёт племянницу в Отдел Тайн, а Конрад Сельвин расстался с невестой и снова начал закидывать удочки... Но сейчас не до того.

Письмо умирающей бабочкой спорхнуло в мусорную корзину. Доркас усмехнулась — уже прогресс, раньше это были вопиллеры. Семья её не понимает и никогда не поймёт. Иногда даже она сама себя не понимала, хотя и знала, почему делает то, что делает. С Вольдемортом она во многом была согласна. И могла бы быть на его стороне, если бы не поняла ещё в школе, что те решения, которые он предлагает — путь в никуда, лечение головной боли гильотиной, как говорят маглы на родине бабушки.

* * *

Доркас хорошо помнила, как одиннадцать лет назад, на шестом курсе, Болдуин Треверс пригласил её в «Кабанью Голову». В тот день там собралась большая компания — почти все старшекурсники-слизеринцы, несколько человек с других факультетов... Беллатрикс Блэк, комкая белоснежный носовой платок, с фанатичным блеском в глазах рассказывала о великом человеке, способном изменить магический мир. Сначала её речь всерьёз заинтересовала Доркас. Да, перемены были нужны уже вчера. Министерство прогнило насквозь, экономика летела ко всем чертям, а последнее серьёзное научное открытие было почти полвека назад... Об этом часто беседовали у неё дома. Но чем дольше говорила Беллатрикс, тем труднее становилось сдерживать смех.

— Белла, твой Лорд действительно считает, что всё зло от маглорождённых? — спросила Доркас, когда Блэк закончила.

— Нет, это у меня шутки такие! — огрызнулась Беллатрикс. — Что тебе непонятно?

— Многое. Непонятно, каким образом существование маглорождённых мешает развиваться нашей экономике и научной мысли. Непонятно, почему именно они — главная угроза Статуту о Секретности. Полукровок, а значит, и браков с маглами гораздо больше, чем маглорождённых.

— Доркас, грязнокровки — это только часть проблемы, — вмешался Рудольфус Лестранж — Ты пропустила главное — угрозу со стороны маглов.

— Да нет, не пропустила. У маглов есть способы узнать о нас, и мы ничего сделать с этим не можем. Разве что переселиться на другую планету. Каким образом предлагаемые меры помогут решить наши проблемы? Только не говорите мне, что вы всерьёз воспринимаете идею о власти магов над маглами!

— Но это единственный выход! А с грязнокровок надо начинать потому, что это единственный способ сохранить в чистоте наш собственный мир, наши традиции! Полукровки хотя бы с детства знают о существовании магии! — Непонятливость собеседницы вывела Беллатрикс из терпения.

— Бред. — Доркас встала из-за стола. — Гриндельвальд уже пробовал, причём при поддержке самих же маглов, и свернул себе на этом шею. Хотите повторения?

— Ты предлагаешь ничего не делать? — поинтересовался Лестранж.

— Кого ты сюда привёл? — сердито фыркнула Блэк, обращаясь к Треверсу.

— Я думал, она нормальная, — смущённо пробасил Болдуин.

— Я и есть нормальная. А вы, леди и джентльмены, позорите Слизерин примитивностью своего мышления. Никому из вас не пришло в голову, что с врагом, которого нельзя победить силой, надо договариваться? — Доркас направилась к двери.

— Не вздумай болтать, — прозвучало ей вслед.

— Я слишком уважаю тех, с кем общаюсь, чтобы заставлять их слушать ваши глупые выдумки. Так что не беспокойтесь.

Больше её на подобные сборища не приглашали. Окончив школу, Доркас отправилась во Францию изучать историю в Магической Сорбонне. Учёба и работа в архивах отнимали столько времени, что в Англию она за три года не выбралась ни разу, родители сами приезжали к в гости. Но нельзя же было пропустить свадьбу единственной подруги!

Доркас приехала в Лондон за месяц до церемонии — невесте и её подружке платье надо было выбирать вместе. Алиса в первый же день затащила её в ателье мадам Кестлер. Равнодушная к нарядам Доркас была не в восторге от перспективы пережить несколько примерок под бесконечные споры Алисы и портнихи о том, куда прицепить очередную рюшечку. Но noblesse oblige…

В день последней примерки всё поначалу шло как обычно — Доркас стояла на табуретке, боясь пошевелиться, чтобы в тело не впилась булавка, и мечтая, чтобы всё это поскорее закончилось. Когда за спиной раздался звон разбитого стекла и женский визг, она даже не сразу поняла, что происходит. А потом всё было как в тумане: люди в белых масках, палочка в руке и полузабытые защитные заклинания, упавшая Алиса, появившиеся авроры и бледное лицо Фрэнка, аппарировавшего в Мунго с невестой на руках. К счастью, рана оказалась несерьёзной, Алису выписали уже через несколько часов, и они втроём отправились в кафе Фортескью заедать потрясение мороженым.

— Совсем обнаглели, подонки, среди бела дня нападают! — со злостью сказал Фрэнк, когда миловидная официантка принесла заказ. — Министерство всё кормит нас байками, что этого Вольдеморта вот-вот поймают, а люди уже боятся его имя вслух произносить!

— Вольдеморта? — ошарашенно переспросила Доркас. В памяти всплыл полузабытый разговор в «Кабаньей голове».

— Ну да, — кивнул Лонгботтом. — Три года назад всё было более-менее тихо — в Министерстве о его деятельности уже знали, нам приходилось разбираться с загадочными убийствами маглов, но волшебников они ещё почти не трогали. А потом началось — убийства, пытки, похищения... Хозяйка этого ателье — маглорождённая, она уже обращалась в аврорат с жалобами, что ей угрожают. А ты во Франции вообще газет не читала?

— Нет, меня больше интересовали пергаменты восемнадцатого века, — смущённо улыбнулась Доркас. — Новостей из дома мне хватало в письмах, но ни родители, ни Алиса мне ни о чём таком не писали...

— А зачем? — Алиса пожала плечами. — Все эти события — часть моей работы, а переписка с тобой — для души.

— Ничего себе! Здесь такое творится, а я ничего не знаю!

— А ты отрывайся иногда от своих манускриптов, — поддел её Фрэнк.

— Мне даже в голову не приходило, что ситуация может стать настолько серьёзной. Я ещё в школе слышала эти бредни, что всё зло от маглорождённых... В такие глупости можно верить разве что в семнадцать лет.

— И это говорит историк? — усмехнулся Лонгботтом. — Ты слишком хорошего мнения о людях. Большинству достаточно показать врага и скомандовать «фас», и они не будут думать, действительно ли это враг.

— И Министерство за столько лет не разобралось с этой проблемой?

— Министерство по большей части — сборище старых маразматиков. Они ничего не могут.

— Ругать правительство все мастера. А сделать что-нибудь умное...

Фрэнк и Алиса переглянулись.

— Может быть...

— Даже если откажется, — Алиса провела пальцем по губам, — никто ничего не узнает. Я сегодня впервые услышала, что её тоже звали в Пожиратели...

— Вы о чём? — Доркас терпеть не могла секреты.

— Пошли. — Фрэнк расплатился по счёту и встал из-за стола. — Поговорить надо. Возможно, тебе это будет интересно.

В тот день Доркас впервые услышала название «Орден Феникса». А беседа с Фрэнком и Алисой стала словно бы зеркальным отражением давнего разговора в «Кабаньей Голове». Сначала ей было смешно — жалкая кучка молодых мечтателей хочет победить Вольдеморта, с которым не может справиться Министерство? Такое могло придти в голову только гриффиндорцам, и Доркас удивилась, насколько же слепым делает человека любовь — куда делся слизеринский прагматизм такой разумной Алисы? Но Лонгботтом продолжал говорить, и постепенно она вынуждена была признать, что эти идеалисты предлагают разумную альтернативу диким планам Пожирателей Смерти. Изменить Министерство по магловскому образцу — кажется, это называется «разделение властей»: независимый Визенгамот, отдельный законодательный орган... Раньше информировать семьи маглорождённых и учить детей культуре волшебного мира. Организовать совместные предприятия с маглами, посвящёнными в тайну, и отменить запрет на усовершенствование магловских технологий с помощью магии — спорные пункты, но и об этом стоило подумать... Но сначала надо было решить проблему Вольдеморта…

— Выбор за тобой, — Фрэнк подвёл черту под разговором. — Можно, конечно, утешаться мыслью, что ты чистокровная волшебница и тебя не тронут. Но от случайностей никто не застрахован. Вы с Алисой сегодня легко отделались, а хозяйка ателье в морге. А ведь всё могло быть наоборот...

— У тебя были прекрасные результаты по заклинаниям, — добавила Алиса. — А боевым мы тебя подучим.

Доркас прикрыла глаза и задумалась. Лонгботтом был прав, целиком и полностью. Если такие маньяки дорвутся до власти, дело может кончиться войной с маглами. С абсолютно предсказуемым результатом — полным уничтожением магического мира... Она молча протянула Фрэнку руку.

* * *

Оторвавшись от воспоминаний, она посмотрела на часы. Мерлин! Ей надо было выходить уже через пятнадцать минут, а она ещё даже не прочитала почту! Она взяла в руки второй конверт — и смирилась с мыслью, что все планы на сегодня придётся пересмотреть. Каждая буква, написанная угловатым почерком Фрэнка, дышала радостью. Накануне вечером у них с Алисой родился сын. А ночью, через три часа — ещё и у Поттеров.

Через открытое окно было слышно, как тарахтит газонокосилка. Четыре года назад, когда она только переехала в этот тихий пригород Лондона, её больше всего поразило, как фанатично помешаны маглы на своих газонах. Вечно возятся с ними, поливают, косят... Выйдя из дома, Доркас махнула рукой пожилой соседке и на несколько секунд задержалась на пороге, вдыхая запах свежескошенной травы. Редкий случай, когда можно было остановиться и просто посмотреть вокруг, а не лететь сломя голову к неприметному закоулку между домами, чтобы аппарировать туда, где она срочно нужна. Сегодня можно было никуда не спешить, неторопливо пройтись по улице, поболтать с хозяйкой цветочного магазина на углу о лучшей подкормке для фиалок... У этой девушки-маглы был удивительный дар обращаться с растениями. В первый раз Доркас попросила у неё совета, когда с большим трудом раздобыла фиалку редкого сорта, но никак не могла заставить её цвести, хотя использовала все известные ей способы. Хозяйка магазина просто пришла в гости, что-то прошептала над горшком, ласково провела пальцем по ворсистому листу — и через несколько дней на упрямом цветке появились крохотные бутоны. Маглы называют это «лёгкой рукой»...

Выбрав два букета и расплатившись, Доркас направилась к двери и на пороге нос к носу столкнулась с Питером.

— Привет. Что ты здесь делаешь? — удивилась она.

— Очевидно, то же, что и ты, — он улыбнулся, — собираюсь купить цветы и отправиться в больницу.

— Но почему здесь?

— Мир тесен, мисс Медоуз, — хихикнула хозяйка магазина.

— Вы знакомы? — спросил Питер.

— Да, я здесь уже несколько лет живу.

— Понятно. Подождёшь меня?

Доркас кивнула. Питер был до смешного нерешителен и неуклюж — вот и сейчас он долго колебался с выбором между ирисами и лилиями, потом чуть не свернул вазу с розами, уронил кошелёк... Помогая ему собирать рассыпавшуюся мелочь, Доркас подумала, что если бы где-нибудь проводили конкурс на самую обманчивую внешность, то у Питера были бы неплохие шансы взять первый приз. Тихий незаметный растяпа приносил ценнейшую информацию, которую просто невозможно было добыть без риска для жизни. И этим спасал других — всего неделю назад только благодаря ему сама Доркас и Прюэтты не попали в засаду.

У входа в больницу Питера перехватили друзья.

— Лили сейчас кормит, — сказал Джеймс. — Так что к ней мы пойдём через полчаса. А пока есть время пропустить по рюмочке. Дори, присоединишься?

— Нет, спасибо. Поздравляю вас с Лили. Передашь? — она протянула ему букет.

— Спасибо, — помахав ей руками на прощание, гриффиндорская четвёрка направилась в больничное кафе. А Доркас, узнав у привет-ведьмы, в какой палате находится Алиса Лонгботтом, поднялась на третий этаж.

У выхода на лестницу она столкнулась с Фрэнком.

— Хмури зверь, — хмыкнул он, высвободившись из её объятий, — даже в такой день покоя не даёт. Но завтра меня ни для кого в Министерстве нет, пусть хоть весь мир рухнет. Мы с Джеймсом договорились отпраздновать у нас, придёшь? Часов в семь?

— Конечно.

Алиса выглядела неважно — бледная, осунувшаяся... Но глаза у неё светились тихим счастьем человека, у которого исполнилась главная мечта в жизни. Доркас вздохнула с облегчением, чувствуя, как испаряются последние остатки тревоги за подругу, которые не растаяли даже при виде счастливого лица Фрэнка. У неё так тяжело протекала беременность, и целители опасались серьёзных осложнений при родах... А Доркас порой с трудом сдерживалась, чтобы не отругать Алису. Было чистым безумием заводить ребёнка в такое время, подвергая его смертельной опасности — Марлен МакКиннон убили вместе с мужем и трёхлетней дочерью. Но у Алисы желание стать матерью после первой неудачной беременности превратилось почти в манию...

— Поздравляю, дорогая, — Доркас присела на край кровати. — Как ты себя чувствуешь?

— Сносно. Дори, он такой... такой...

— Потрясающий, замечательный и самый лучший на свете! — Ну что ещё можно было сказать молодой матери о её первенце?

— Точно, — Алиса улыбнулась. — А ты нам всю гармонию портишь.

— Ты о чём?

— Недавно видела Слагхорна, он о тебе спрашивал. Это его слова — что ты нарушаешь гармонию. Ты теперь единственная с нашего курса, у кого детей нет.

Настроение испортилось. Мало того что родные при каждой встрече заговаривали о «подходящих молодых людях», так теперь ещё и бывший декан решил податься в свахи! Какое ему дело до её жизни?!

— Не обижайся, — Алиса погладила её по руке. — У тебя ещё всё впереди. Будешь крёстной?

— Конечно. Как назовёте?

— Ещё не знаю, будем жребий тянуть. Фрэнк хочет Невиллом, в честь своего деда. А мне это имя не нравится.

— Посещение окончено! — в палате появилась строгая целительница с чашкой дымящегося зелья на подносе. — Роженице нужен отдых.

Войдя на следующий день в гостиную Лонгботтомов, Доркас поморщилась: к организации праздника явно приложили руку миссис Берк и миссис Лонгботтом-старшая. Единственной общей чертой у матерей Алисы и Фрэнка был на редкость дурной вкус. Стены пестрели голубыми сердечками, с люстры свисали позолоченные фигурки пухлых ангелов, и такой же ангел из белого шоколада украшал вершину торта. Слава Мерлину, в обеих семьях принято было приглашать родственников и друзей отдельно.

Гостей собралось много: коллеги Алисы и Фрэнка, какие-то друзья Поттеров, почти все молодые члены Ордена... В просторной комнате стало душно и неожиданно тесно, после нескольких обязательных тостов за здоровье новорождённых и их родителей у Доркас закружилась голова. Взяв стакан сока, она устроилась в кресле в уютной нише у приоткрытого окна.

Вечеринка была в самом разгаре, и Доркас не могла отделаться от ощущения, что перед ней разворачивается спектакль. Красавица Эммелин Венс, самая известная фотомодель волшебного мира, порхала по комнате, обворожительно улыбаясь женщинам и заигрывая с мужчинами. Она великолепно прятала силу и незаурядный ум за маской пустышки, блестящей куклы, которую интересуют только модная одежда, косметика и очередные съёмки. Доркас недолюбливала её, но отдавала должное — Эммелин вылавливала массу полезной информации через свои обширные связи. А Стерджис Подмор...

— Скучаешь? — Доркас вздрогнула. Рядом с ней, раздув ноздри, словно учуявший добычу пёс, стоял Блэк. Он уже успел прикончить целую бутылку огневиски на двоих с очумевшим от счастья лучшим другом. Но если Поттер после такой дозы блаженно расслабился на диване, улетев в мир грёз, то у Сириуса от выпитого только глаза блестели.

Её отношение к Блэку было противоречивым — равная доля симпатии и раздражения. Наверное, потому, что у них было слишком много общего. Оба наследники старинных семей, на ножах с родными, оба могли бы остаться в стороне, но были в Ордене. Каждый по своим соображениям. Два года назад, впервые увидев эту гриффиндорскую компанию, Доркас была уверена, что они, кроме маглорождённой Эванс и влюблённого в неё Поттера, надолго не задержатся. Пришли за романтикой погонь и стычек, не понимая, какую грязь им придётся увидеть, и уйдут, разобравшись, во что влезли. Она ошиблась. Они держались на каком-то удивительном коктейле из наивных юношеских грёз, азарта после нечастых побед и здорового цинизма при столкновении с тёмными сторонами жизни. Последнее было особенно заметно у Блэка, который почти всё время улыбался, хищно и вызывающе — поджидая врага в засаде, в горячке боя... на поминках по Маккиннонам. Даже после того как оскорблённая до глубины души Эммелин, близкая подруга Марлен, закатила ему оплеуху. А Доркас шестым чувством угадывала за этой вечной улыбкой невыплаканные слёзы и страх. Не за себя — Блэк был психом, которому природа забыла дать хоть каплю инстинкта самосохранения. И даже не только за друзей, которым он был предан совершенно по-собачьи. У этого на первый взгляд легкомысленного парня было не по годам развитое чувство ответственности за любого, кто оказался рядом. Идеальный напарник.

Он выразительно покосился на её пустой стакан, и Доркас отрицательно покачала головой.

— Красотка, расстегни корсет, — Сириус глумливо улыбнулся и подмигнул ей.

— О чём ты? — В другой ситуации она сочла бы его реплику откровенно пошлой, но даже Блэк был не настолько безумен, чтобы так откровенно клеиться к ней при всех.

— Расслабься. Мы празднуем, а ты как в засаде сидишь.

— Тебе не кажется, что ты лезешь не в своё дело? — Она не шутку рассердилась. Что он себе позволяет?

— Считай это проявлением дружеского участия. Если всё воспринимать слишком серьёзно, то можно разучиться радоваться. И что ты будешь с этим делать, когда кончится война?

Он подошёл к столу, откупорил ещё одну бутылку огневиски и наполнил свой стакан почти до краёв. А Доркас с трудом удержалась, чтобы не запустить в него заклятием. Она почти ненавидела его в этот момент. За непрошенный совет, данный почти шуточным тоном — только глаза у Блэка при этом были как у столетнего старика. За его проклятое умение улыбаться в любой ситуации. За то, что осмелился судить её по себе — это Сириуса Блэка невозможно было представить в роли мирного обывателя, который исправно ходит на службу и вытирает сопливый нос ребёнку. А она справится!

— Он тебя обидел? — Тёплая рука легла на плечо.

Волна раздражения моментально схлынула. Наверное, она тоже немного перебрала, если её так задела пьяная болтовня. Доркас подняла голову.

— Нет, Феб, всё в порядке.

Трудно было представить себе более забавное сочетание, чем имя самого красивого греческого божества и нескладный долговязый рыжий парень с усыпанным веснушками лицом. Но, тем не менее, Фабиана Прюэтта все называли только так, и это уже давно ни у кого не вызывало усмешки. У спокойного, молчаливого, практически незаметного на собраниях Ордена Феба в бою открывался дар, который древние приписывали богам — воодушевлять и вселять надежду.

— По-моему, на сегодня мы свой долг вежливости выполнили. Не хочешь прогуляться?

— С удовольствием.

Гулять они с Фебом всегда ходили в магловскую часть Лондона. Доркас нравилось идти среди сияющих огнями витрин, слушая шум засыпающего города, ехать на втором этаже последнего автобуса или пить кофе за столиком маленького кафе. Здесь, среди людей, которые считали волшебство сказкой, можно было ненадолго расслабиться, забыть о войне, поговорить о пустяках — о шансах «Стресморских Сорок» выиграть чемпионат или о новом альбоме «Чёртовых Сестричек»... Жаль, что у них нечасто находилось время на эти вылазки.

Когда они подошли к Биг-Бену, часы пробили полночь.

— Как поздно уже, — сказал Феб. — Я тебя провожу.

В доме их ждали темнота и тишина, нарушаемая только шорохом совиных крыльев. Такой редкий в последние годы спокойный день закончился до обидного быстро, и хотелось продлить его хоть немного... Она развела огонь в камине и села на пол, любуясь языками пламени. Феб опустился на колени рядом с ней, притянул к себе, расстегнул пуговицу на вороте её блузки... Как всегда, лень было пошевелить языком, чтобы сказать «нет». Как всегда, руки поднялись только чтобы обвиться вокруг его шеи, за секунду до того как встретятся губы. Как всегда — рядом с ним было просто хорошо...

Их странный роман продолжался уже полтора года. Отдельные бурные вспышки страсти, непредсказуемые и нерегулярные. Без каких-либо планов на будущее, потому что ни один из них не знал, доживёт ли до следующего вечера. Доркас давала себе слово в следующий раз отказаться, расставить все точки над i, но всё снова и снова повторялось по тому же сценарию: Феб провожал её домой и оставался до утра. Просто смотрел ей в глаза и прижимал к себе — и все благие намерения тут же вылетали из головы...

Феб лёг на бок, провёл рукой по её коротко остриженным волосам.

— Дори, а может быть, нам тоже...

— Что «тоже»?

— Задуматься о чём-то более серьёзном.

— Что у нас с тобой может быть серьёзного? Знаешь магловскую присказку «постель не повод для знакомства»?

— Не ври! — Благоразумие и цинизм, как всегда, растаяли под его взглядом — притягивающим, почти гипнотическим. — Если бы я ничего для тебя не значил, мы бы давно расстались. Ты не из тех, кто будет путаться с кем попало, потому что природа требует.

— Феб, пожалуйста... — Его правота была хуже самого ядовитого зелья. — Ну о чём серьёзном можно думать сейчас, когда любого из нас каждый день могут убить?

— Для начала — о том, чтобы хотя бы просыпаться рядом каждое утро. А вообще — о семье. О ребёнке. Поттерам и Лонгботтомам война не помешала. — Он сел, обняв руками колени.

— Беременным и молодым родителям такое не говорят, но они не пример для подражания. Это безумие — разозлить самого Вольдеморта, а потом родить ребёнка.

— Это не безумие, Дори. Это жизнь. Которую нельзя откладывать на потом, иначе, дожив до мирных времён, ты обнаружишь, что тебе нечего делать.

— Ты говоришь как Блэк.

— Блэк? И давно ли ты ему так интересна?

— Феб! — простонала она. Вот только ревности ей и не хватало. — Ради Мерлина! Он моложе меня на десять лет! И я не люблю брюнетов!

— Для истинной любви нет преград, — поддразнил её Феб. — Но если серьёзно, то он прав. Ты себя уничтожаешь без всяких Непростительных. Душу свою убиваешь. Это твоё вечное fais ce que tu dois et advienne que pourra... — он с чудовищным акцентом процитировал французский афоризм, который часто повторяли в её семье. — Ты в первую очередь себе должна.

— Не сегодня... — она потёрлась головой о его плечо, зная, как его возбуждают прикосновения её волос, —Я слишком устала. Я подумаю об этом, обещаю. Иди сюда...

На следующее утро портрет дедушки вместо обычного шутливого приветствия произнёс: «Знаешь, внучка, если один человек говорит тебе, что ты пьян, можно отмахнуться. Но если это повторяет второй, то надо идти в постель». Доркас задумалась. Она не считала, что отдаёт Ордену слишком много, она позволяла себе передышки, понимая, что иначе не выдержит, а хуже от этого будет делу. Но Феб и Блэк вчера, не сговариваясь, сказали ей, что она губит себя слишком серьёзным отношением к жизни — может быть, они правы? Доркас вспомнила фразу Фрэнка о том, что его ни для кого нет, улыбнулась и решительно отодвинула в сторону пачку непрочитанных писем. Один раз за четыре года она могла себе позволить расслабиться больше, чем на день. Пройтись по магазинам, обновить гардероб, спокойно поесть мороженого...

Диагон-аллея встретила её солнечным светом, цоканьем каблуков по булыжнику мостовой, шумом голосов и детским смехом. В воскресенье многие выбирались за покупками целыми семьями. У Фортескью было не протолкнуться, Доркас с трудом нашла себе место за столиком в углу, где уже сидела молодая женщина с дочкой лет трёх-четырёх. Малышка заинтересовалась украшением, которое было прикреплено к сумке Доркас — серебряная кошка на цепочке моргала, облизывала лапы и начинала орать, если дёрнуть её за хвост.

— Дай посмотреть! — выпалила девочка через несколько минут.

— Сара! — возмущённо воскликнула её мать. — Как ты себя ведёшь? И что надо сказать, когда о чём-то просишь?

— Тётя, дай, пожалуйста, посмотреть, — тут же исправилась дочь.

— Держи, — Доркас отстегнула украшение с цепочки.

Девочка добрых четверть часа не могла расстаться с игрушкой — вертела её в руках, гладила, дёргала за хвост и смеялась, видя, как оборачиваются другие посетители кафе — звук был неотличим от мяуканья настоящей кошки. Доркас подумала, что Феб, подаривший ей это украшение на день рождения, был бы доволен произведённым эффектом. Наконец, женщина расплатилась по счёту и встала из-за стола.

— Сара, нам пора. Верни тёте её вещь.

— На! — Видно было, что девочка с удовольствием оставила бы игрушку себе.

— А сказать что надо? — с напускной строгостью поинтересовалась Доркас.

— Спасибо.

Этот забавный эпизод в кафе казался почти чудом — Доркас почти забыла, что где-то есть другая жизнь, в которой люди интересуются покупками, а дети — игрушками. Нормальная жизнь, в которой ничего не откладывают на «когда-нибудь потом» из страха перед войной. Наверное, Феб прав — если не вспоминать о ней, то и бороться не за что.

Простые радости оказались неожиданно яркими: Доркас с удовольствием выбирала одежду, нюхала духи и выбирала косметику... А напоследок зашла в лавку игрушек и долго смотрела в стеклянные глаза кукол, стараясь поймать отблеск ушедшего детства, когда самый сложный выбор — между овсянкой и манной кашей на завтрак...

День снова пролетел неожиданно быстро. Доркас уже собиралась принять ванну и лечь спать, когда в дверь постучали.

— Кто? — она крепко сжала в руке палочку.

— Сириус.

— Что ты мне сказал вчера на вечеринке? — Правило «всегда задавайте контрольный вопрос» Хмури вбил во всех членов Ордена.

— В начале или в конце?

— В начале.

— Расстегни корсет, красотка.

Доркас открыла дверь, и Блэк тенью проскользнул внутрь, обдав её запахом дождя и спиртного.

— Что у тебя?

— Дело, разумеется. Мы тут с Дангом по стаканчику раздавили...

Она указала ему на дверь в гостиную. Информация от Флетчера заслуживала внимания.

— В «Замке Морганы» сегодня остановились трое французов. Данг попытался к ним подкатиться, они его отшили, а его это только раззадорило — по его словам, крутые ребята. Ну, он и стал вертеться рядом с их номером. К ним пришёл гость, тоже серьёзный человек, они заглушку на дверь поставили... Дангу совсем интересно стало, и он нашёл способ подслушать. Французы — из детективного агентства «Легранж и сыновья», приехали к Феррелу, должны завтра забрать его дочку во Францию. Она сейчас в его загородном поместье в Девоншире.

— Ну и что?

— А то, что дальше с ними любопытная история вышла. Данг своими делами занялся, а через полчаса спустился к портье поболтать. И тут подходит официант, говорит, что французы ужин в номер заказали, он всё принёс, а их нет. Портье удивился, какие они прожорливые — к ним ещё и посыльный от «Волшебной пиццы» приходил. Стали гадать, что случилось, и тут эти французы вернулись. Сказали, что им срочно надо было отлучиться, а что их никто не заметил — называется профессионализмом. Только мне вся эта история не нравится.

— Чем именно?

— Допустим, господа детективы действительно такие профессионалы, что могли незаметно проскользнуть мимо толпы в холле. Или даже потихоньку снять антиаппарационные барьеры. Но если они заказали ужин, то зачем им привлекать внимание к своему отсутствию? Оставили бы записку официанту, он бы шум поднимать не стал. А теперь все знают, что они уходили.

— Да, это странно, — Доркас прикусила губу.

— Вот и я о том же. И на месте Пожирателей я давно бы обратил внимание на такую дойную корову, как Феррел. Может, конечно, он дочку и просто так во Францию отправляет, до конца каникул ещё почти месяц, но я бы проверил. Что если в гостиницу вернулись не французы?

Доркас задумалась, пытаясь вспомнить, что она знает об агентстве «Легранж и сыновья». Одно из старейших в Европе, уже более ста лет в бизнесе... А у Феррела, владельца фирмы, контролировавшей треть британского рынка котлов, после смерти жены единственным близким человеком была тринадцатилетняя дочь. Если Феррел обратился к профессиональным детективам, чтобы отослать девочку за границу, вполне возможно, что ему угрожали. Так что Блэк был прав, на это странное происшествие с иностранцами стоило обратить внимание...

— Кого мы можем привлечь прямо сейчас?

— Нас с тобой, Прюэттов и Пита. И хватит, этих типов всего трое... Джея и Фрэнка трогать не будем, ладно?

— Не будем, — она улыбнулась. Новоиспечённые отцы действительно заслуживали немного покоя. — Тогда Питера подключаем прямо сейчас, пусть он проследит за французами. Да, и надо что-то придумать со связью, Патронусы не годятся — слишком заметно и не очень быстро...

— Не беспокойся, у нас есть свои способы, — ухмыльнулся Блэк. — Тогда я к Питу. Во сколько завтра встречаемся?

— Для перестраховки стоит подежурить с шести.

Закрыв за ним дверь, Доркас проверила свои запасы Оборотного Зелья. На завтрашнюю операцию должно было хватить. Когда она связалась через камин с Прюэттами, Феб подтвердил, что опасения Блэка не беспочвенны. Лавка братьев на Диагон-аллее была рядом с магазином Феррела. И всего две недели назад Гидеон, задержавшись после закрытия, видел, как Феррел практически выставил Люциуса Малфоя.

Утро встретило хмурым небом, сыростью и прохладой. На дне неглубокой лощины, где Доркас уже ждали Блэк и Прюэтты, стелились клочья тумана. Она раздала Оборотное Зелье, поморщилась и залпом проглотила свою порцию, превратившись в каких-то маглов, которые однажды пришли постричься в парикмахерскую рядом с домом Доркас.

— Фу, дрянь, — через несколько минут Сириус, ставший невысоким блондином, с отвращением сплюнул и вытер губы. — Так, к делу. Я здесь уже полчаса, всё разведал. Аппарировать за ограду невозможно, а на доме защита ещё мощнее. В поместье ведут двое ворот, они почти в миле друг от друга с разных сторон. Парадный вход — ближайший к нам, но Феррела могут убедить, что для безопасности девочку надо вывести через чёрный. Так что придётся разделиться.

— Я пойду с ней. — Гидеон многозначительно посмотрел на брата.

— Да, так будет лучше, — хмыкнул Блэк.

— А как будем связь держать? — Феб сделал вид, что не замечает подколок.

— Вот. — Блэк достал из кармана четыре пластиковых кружка. — Это фишки из магловского казино. Я с ними поколдовал немного — если кто-то из нас поменяет цвет у своей, у остальных произойдёт то же самое. Зелёный — «мы их заметили», красный — «нужна помощь», синий — «всё в порядке».

— Хорошо.— Доркас взяла свою фишку.

Ждать пришлось довольно долго. Действие Оборотного Зелья кончилось, и как только была выпита вторая порция, Блэк на несколько секунд отошёл в сторону, а вернувшись, объявил:

— Боевая готовность номер один! Французы расплатились и вышли из гостиницы. Мы с Фебом к чёрному ходу, вы с Дори к парадному.

Рядом с высокими коваными воротами рос раскидистый куст — как будто специально, чтобы прятаться в засаде. Доркас, не отрываясь, смотрела на фишку в своей руке, и через несколько минут она поменяла цвет. Детективы пришли с чёрного хода — для безопасности или? Всё должно было выясниться через несколько минут. А потом кружок вспыхнул красным. Доркас и Гидеон аппарировали одновременно, только очень чуткое ухо могло бы уловить, что хлопков было два.

Блэк лежал на земле без сознания рядом с двумя оглушёнными противниками. Бледный Феб уже успел подняться на ноги и только молча махнул рукой в сторону ворот, увидев брата.

— Оставайся здесь, я поговорю с Феррелом, — выпалила Доркас.

До особняка было почти полмили, она уже начала задыхаться от бега — и перешла на шаг, увидев, что успела вовремя. Феррел стоял у задней двери дома в окружении десятка охранников, крепко держа дочь за руку.

— ...неп’гедвиденные обстоятельства, месье, по’гталы... — долетел до неё обрывок объяснений фальшивого детектива.

— Документы у него в порядке, — пробасил один из охранников.

— Стойте! — выкрикнула Доркас. — Это Пожиратель Смерти!

— Кто вы такая, мисс, и как сюда попали? — нахмурился хозяин.

Она подняла руки, показывая, что в них ничего нет.

— Я ваш доброжелатель, мистер Феррел. Этот человек — Пожиратель Смерти, и он пришёл похитить вашу дочь.

— С какой стати мне вам верить? Этого человека я ждал, а вы заявились, как снег на голову!

— Я не предлагаю верить мне на слово. Давайте немного подождём — по моим подсчётам у него осталось минут сорок, а потом действие Оборотного Зелья закончится.

— Но месье... — начал возмущаться детектив.

— Мы сделаем так, как она предложила, — жёстко сказал Феррел, дав знак охране. — Если вы действительно тот, за кого себя выдаёте, вам нечего бояться.

Француз вздрогнул и отступил на полшага.

— Ступефай! — выкрикнули одновременно несколько голосов.

— Похоже, ему действительно есть что скрывать, — хмыкнул хозяин поместья. — Но пока мы не выясним, что именно, вы тоже останетесь здесь, мисс.

Минуты тянулись томительно долго. Доркас даже стало казаться, что охрана ошиблась, никакой попытки к бегству не было, а у неё будут серьёзные неприятности — но в это время чёрные волосы иностранца начали светлеть, треснул, разлезаясь по шву, пиджак...

— Какая прелесть, — протянул Феррел, посмотрев в лицо неудачливому похитителю. — Энтони Гойл. До чего дошли представители древнейших родов... Как мне отблагодарить вас, мисс?

— Я сейчас исчезну, ваши люди останутся с вами и пойдут к чёрному ходу только через пятнадцать минут. Там они найдут ещё двоих, их тоже надо сдать аврорам, — улыбнулась Доркас. — А меня здесь вообще не было, всё сделала ваша доблестная охрана...

— Спасибо, мисс, — Феррел понимающе кивнул.

Выйдя к воротам, Доркас увидела, что к её напарникам вернулась их обычная внешность. Блэк уже пришёл в себя, и все четверо аппарировали на пустырь в Лондоне.

— У вас действие зелья давно закончилось? — спросила Доркас.

— Минут десять-пятнадцать назад, точнее не скажу, — отозвался Блэк.

— Чёрт, неужели мы с расчётами промахнулись?

— Думаешь, тебя могли узнать? — встревожился Феб.

— Не исключено. А там было полно охраны, и наверняка среди них агент Вольдеморта...

— Какого дьявола ты её отпустил? — выругался Фабиан, обращаясь к брату.

— Я сама ему сказала остаться. Женщина вызывает меньше подозрений. Ладно, будем надеяться, что обошлось...

Газетчики проявили чудеса оперативности — статья о попытке похищения дочери одного из богатейших людей магической Британии появилась уже в вечернем выпуске «Пророка». Рита Скитер не пожалела яду и для Министерства, предложив выплачивать родителям пособия на охрану детей, и для представителей древнейших семейств, опустившихся до такой низости. «Иногда и от навозных мух бывает польза», — хмыкнула Доркас. Дочитав статью до конца, она вздохнула с облегчением: Феррел сдержал слово, все заслуги в задержании Пожирателей были приписаны его охранникам.

— Доркас!

Она обернулась. Из камина на неё сердито смотрел Аластор Хмури.

— Добрый вечер, сэр.

— И тебе того же! Я говорил с Фебом — он сказал, что тебя узнали? Как такое получилось?

— Может, узнали, может, нет.

— Так да или нет?

— Я не знаю. Когда я аппарировала к ребятам, они уже были в своём обычном виде. Успели меня увидеть, когда действие Оборотного Зелья уже закончилось, или нет, я сказать не могу.

— Ясно. Вот что, девочка: от заданий я тебя на несколько недель отстраняю, отдохни. И дом твой надо защитить получше, до тебя добраться проще, чем Люмос сказать. Камин подключён к общей сети, никаких дополнительных барьеров... О чём ты думаешь?

— Мало кто даже из Ордена знает, где я живу. И в ноябре, когда закончится контракт, я съеду, — это решение было спонтанным, но она знала, что не отступится. Она же обещала Фебу...

— Мало — это сколько? — буркнул Хмури.

— Блэк, Феб и Гидеон, Фрэнк и Алиса. Всё.

— Пятеро — это много. И до ноября ещё дожить надо. Так что не спорь.

На следующий день Хмури лично установил в её доме сложную систему защитных заклинаний, а на прощание непререкаемым тоном приказал поменьше высовываться. Сначала Доркас растерялась от неожиданно свалившейся свободы, но, когда через месяц её вновь привлекли к проводимой Орденом операции, ей даже стало немного жаль, что время пролетело так быстро. Она столько всего успела: переделала кучу домашних дел, до которых не доходили руки, навестила бабушку, а к давно заброшенному исследованию прибавилось несколько новых свитков...

Крещение Невилла пришлось откладывать дважды: сначала заболел ребёнок, потом был ранен Фрэнк, и ему пришлось провести в больнице почти месяц... Наконец, дату выбрали окончательно — шестое октября. Погода выдалась как по заказу — мягкое осеннее солнце разогнало туман, оставляя клочья золотистой пряжи на оголившихся ветках. Провожая взглядом падающий лист, Доркас улыбнулась — природе было наплевать на человеческие старания, черноту тщательно выметенного асфальта тут и там украшали красные и жёлтые пятна.

— Доброе утро, как дела? — поздоровалась она, войдя в цветочный магазин.

— Доброе утро, мисс Медоуз, спасибо, всё хорошо, — отозвалась хозяйка. — Чем могу быть полезна?

— Мне нужны три белые розы.

— Да, пожалуйста, — девушка странным резким движением достала из вазы цветы. — С вас три фунта.

В кошельке нашлась только пятифунтовая купюра, продавщица открыла ящик с мелочью, бросила на прилавок сдачу и протянула букет покупательнице. Доркас встретилась с ней взглядом и вздрогнула, увидев непривычный холод в глазах обычно приветливой хозяйки лавки. Но было уже слишком поздно — пальцы коснулись мокрого стебля, непреодолимая сила подхватила её, понесла в неведомое, швырнула ничком на холодный каменный пол... Когда стихла боль в ушибленных руках и коленях, Доркас подняла голову. Стоявшего над ней черноволосого мужчину она видела впервые, но сразу поняла, кто это. Холодные, как у рептилии, глаза, изучали её с интересом исследователя, заметившего какое-то необычное, но не слишком важное явление.

— Вы предусмотрительны, мисс Медоуз, — с иронией сказал он. — Я впервые вижу человека, который сам купил цветы на собственные похороны...

* * *

Поиски продолжались три дня. Арабелла Фигг не отходила от телефона, обзванивая магловские морги и больницы — сначала в Лондоне, потом в других городах. И даже не жаловалась, как обычно, что ей придётся оплачивать огромные счета. А Карадок Дирборн и Эммелин Вэнс всё это время дежурили в пропахшей кошками маленькой квартире, готовые в любой момент аппарировать туда, где блеснёт хотя бы искорка надежды. Вот только шансы на благополучный исход таяли с каждым часом...

Утром четвёртого дня Аластор Хмури пришёл на работу и понял, что поиски окончены. Взгляд дежурившего ночью Фрэнка был красноречивее любых слов.

— Где?

— Оттери-Сент-Кэчпоул. Её нашёл Гидеон, тело подбросили почти что к их порогу. Отвезли в Мунго, всё как обычно...

Хмури сам не заметил, как оказался у входа в Министерство. В этот момент ему было плевать и на то, что Министр ждёт его с докладом, и на кучу документов на рабочем столе. Разобраться с убийством девочки было делом чести. Он аппарировал к больнице св. Мунго.

В морге воняло зельями, предохраняющими тела от разложения. А запах смерти, страданий и слёз ощущался не носом — душой. Сегодня дежурил Джек Райтон, лучший эксперт Министерства. Аластор вздохнул — в последние два года он виделся со старым другом только в этом мрачном месте. Приходя по делу.

— Чаю хочешь? — Джек поставил на стол грубой лепки кружку.

— Нет, спасибо. — Цинизм авроров вошёл в поговорку, но даже самым опытным было далеко до патологоанатомов, способных завтракать рядом с распотрошённым трупом. — Ты уже сделал вскрытие Доркас Медоуз?

— Протокол есть протокол, хотя эти сволочи избавили меня от необходимости подробно исследовать тело, —ответил Райтон, указав на стоящий на столе думосброс. — На трупе был пузырёк с воспоминаниями, полная картина того, что сотворили с девчонкой. Будешь смотреть? Отчёт получишь завтра, сейчас чай допью и сяду писать.

— Буду, — Аластор стиснул зубы.

Отрешиться от эмоций после увиденного оказалось легче, чем он ожидал — в последнее время на допросах в аврорате ему порой приходилось наблюдать и сцены похлеще. Но на молодёжь произвело бы неизгладимое впечатление...

— Поставь доступ А, когда будешь сдавать в хранилище, — бросил он эксперту.

Воспоминания были подобраны грамотно — ни одного лица, кроме Доркас и Того-Кого-Нельзя-Называть, ни одного намёка, что удалось из неё вытянуть. Только пытки во всей красе и сцена убийства. Сильно же девочка испортила его планы, если он лично утрудился... И очень смущало, как точно была рассчитана эта операция: Доркас похитили по дороге на крестины к Лонгботтомам, из магазина, где она, по словам продавщицы-маглы, всегда покупала цветы. А тело подбросили практически к дверям Прюэттов — удар был явно расчитан на Фабиана, самое слабое звено в данной ситуации. Он сделал себе заметку: завтра же поговорить об этом с Альбусом... И попросить его помочь вбить в головы этих молодых идиотов, что игры давно закончились. Они только посмеивались над его призывами к бдительности, им слишком сильно вскружил головы пример Лонгботтомов и Поттеров, которые трижды сумели выжить после встречи с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Хорошо, поставлю, — отозвался Райтон. — Если у тебя всё, то мне надо работать.

Хмури встряхнул головой, попрощался и вышел. На улице он на секунду остановился и глубоко вдохнул — после удушающего запаха морга даже лондонский воздух казался нектаром. Надо работать… ему тоже надо. Даже если к такому нельзя привыкнуть, даже если он точно знает, что эта могила — не последняя. Надо — это всё, что ему остаётся.