Папа может (джен)

Гарри с ног валился от усталости. Ночь выдалась бессонной. Из-за очков не было видно мешков под глазами, а то хорош бы был приходящий профессор Защиты от Тёмных искусств — ходячая иллюстрация к пыточным заклинаниям. Он мог, конечно, пропустить лекции в Хогвартсе — с директором, Минервой МакГонагалл, был насчёт этого договор. В случае аврала, непредвиденных обстоятельств, внеурочных рейдов лекции старшекурсников переносились на неопределённое время. Но Гарри с большой ответственностью относился к своей нагрузке и старался не пропускать занятий.

Поэтому он и в этот раз, отчаянно зевая, прибыл через камин в школу волшебства на запланированные уроки.

Минерва МакГонагалл поприветствовала Гарри, поинтересовалась здоровьем Джинни и сказала:

— Гарри, хорошо, что ты сегодня смог выбраться. Я не стала посылать сову, хотя должна была. Будем считать, что я воспользовалась твоим служебным положением.

— Что случилось, профессор МакГонагалл?

— Давай ты отправишься на уроки, тебя ждут студенты. А после поговорим.

Гарри осталось гадать, что могло случиться. Он торопливо кивнул и вышел из кабинета директора, пытаясь сосредоточиться на предстоящих лекциях пяти— и семикурсников. Учебный год подходил к концу, весь материал они со студентами уже прошли, осталось всё повторить и закрепить. Гарри старался строить свои уроки так, чтобы Защита от Тёмных искусств была предметом не сухим, а интересным и живым. Минерва МакГонагалл была довольна уровнем подготовленности учеников, и Гарри недоумевал, в чём он провинился. Может, руководство школы решило переложить нагрузку Гарри на основного учителя?

Винтовая лестница, как обычно, привела вниз ко входу. Гарри быстро выскочил на площадку и уже хотел направиться на третий этаж, как вдруг его внимание привлекла каменная горгулья, охраняющая директорский кабинет. Горгулья была без головы! По пути удивляясь, что бы это значило, Гарри попытался вспомнить, в каком из карманов у него конспект сегодняшнего занятия. В класс он вбежал одновременно со звуком колокола, оповещавшего о начале урока.

Три пары пролетели незаметно. Ученики задавали много вопросов, Гарри увлёкся лекциями и к обеду чувствовал приятную усталость. Ему нравилось преподавать. Странно, что во время перемен не забежал Джеймс, ведь он знал, что у Гарри сегодня уроки. Обычно Гарри выступал в роли семейной совы, когда надо было передать что-то сыну или просто побаловать вкусненьким. Наверное, закрутился. В начале года Джеймс здорово скучал по дому, хотя и не подавал виду. Сейчас, ближе к лету, сынишка освоился, завёл друзей и каждый раз взахлёб рассказывал Гарри о своих достижениях и приключениях.

Его неуёмная энергия часто приводила к мелким проделкам, но Гарри справедливо полагал, что ребёнок, который тихо сидит в уголке и ничего не делает, — болен. Пару раз приходилось всё же включать суровое отцовское воспитание, когда Джеймс после отбоя обнаружился в коридоре школы (сын объяснил, что нужно было сходить в больничное крыло проведать друга) и когда на уроке травологии было разбито стекло теплицы номер два (Джеймс сказал, что прыгучая луковица сама виновата, он не хотел).

Гарри не увидел Джеймса в Большом Зале, куда заглянул после уроков, и направился в кабинет директора. Каменная горгулья без головы безропотно отъехала в сторону, услышав пароль «Преображение», и пропустила Гарри наверх. Минерва МакГонагалл сидела за столом, сверяясь с длинным списком пергамента, свисающего со стола. Она подняла глаза на вошедшего Гарри и жестом указала ему на стул.

— Попечительский совет прислал рекомендованный список трав и растений для обучающихся. Бред какой-то! К чему изобретать метлу? Мистер Лонгботтом неплохо справляется с учебниками мадам Споры. Чего они везде нос суют?

Гарри с пониманием кивнул, понимая, как раздражает всё это крючкотворство, которое и его доводило до зубного скрежета. Пока Минерва была занята, Гарри спросил:

— Профессор МакГонагалл, что случилось с горгульей на входе в кабинет? Вы решили её реконструировать?

Минерва оторвалась от своих бумаг и внимательно посмотрела на Гарри:

— А ты Джеймса не видел?

— Нет, ещё не успел. Хотел сейчас его поискать, обещал Джинни рассказать, что он в целости и сохранности. А что случилось?

— Джеймс Сириус Поттер в полной сохранности, — хмыкнула Минерва МакГонагалл, — чего не скажешь о несчастной горгулье. Слыханное ли дело! Я поэтому и хотела послать сову, но всё же решила дождаться тебя лично. Мы её ещё даже восстановить не успели.

— Это… Это Джеймс? — Гарри удивлённо поднял брови.

— Иногда детские шалости переходят рамки дозволенного, — ответила Минерва МакГонагалл. — Я закрываю глаза на многие… хм-м-м… недоразумения, но за некоторые проступки учеников приходится наказывать. Разумеется, в воспитательных целях. Не тебе мне рассказывать!

Гарри покраснел, вмиг почувствовав себя нерадивым студентом, который только и делает, что нарушает школьные правила.

— Я поговорю с Джеймсом, — виновато произнёс Гарри.

— Да уж, поговори. Горгулью мы восстановим, но наказания Джеймсу не избежать. Я назначила ему отработку у профессора Лонгботтома, в теплицах сейчас каждая пара рук нужна.

— Я пойду?

— Можете идти, мистер Поттер, — Минерва МакГонагалл вернулась к своим бумагам.

Когда Гарри уже взялся за ручку двери, до него донёсся голос директора, в котором не было тона официальности:

— Гарри, я понимаю, быть родителем — большая ответственность, и вы с Джинни хорошие родители, но пускать на самотёк детские шалости я не имею права.

Гарри кивнул и вышел за дверь.

У подножия винтовой лестницы его поджидал Джеймс. При виде Гарри он понуро опустил голову и даже не подбежал обняться, как обычно.

— Ты уже знаешь, да? — почти прошептал Джеймс.

— Привет, сын, — Гарри обнял Джеймса за плечи. — Давай зайдём в пустой класс, не в коридоре же стоять. Ты обедал?

— Я не хочу.

Гарри провёл Джеймса в ближайшую по коридору аудиторию и сел за парту. Джеймс сел рядом.

— Ну? Что случилось? — терпеливо спросил Гарри.

— Это вчера вечером произошло. Я не хотел… Так получилось. Ты же знаешь, первокурсников не берут в команду, а мне так нравится квиддич. Я хожу почти на все тренировки нашей команды. Тедди сказал, что в следующем году мне можно попробоваться в загонщики. Он мне вчера дал чемодан с мячами, доверил, ну, чтобы я отнёс мадам Трюк, а сам с Мари-Виктуар пошёл, сказал, нечего мне с ними ходить, у них важный разговор. Ну, я и понёс. А в коридоре не вытерпел, я хотел только потрогать бладжер, какой он, понимаешь?

Тут Джеймс поднял на Гарри полный отчаяния взгляд. Гарри постарался не улыбнуться, слушая разъяснения нарушителя. А Джеймс торопливо продолжал:

— Я отстегнул ремешок, хотел подержать немножко, а тут Пивз… Как заорёт на весь коридор: «Мелкий Поттер, ты дурак, бладжер ты берёшь не так!» Я просил его замолчать, а он стал дразниться. Ну… Не знаю, как так получилось. Я целился в него, а он за горгулью спрятался. Вот и получилось… то, что получилось. Директор прибежала, Теду досталось… — Джеймс потух и замолчал.

— Давай так, сын, — Гарри придал голосу серьёзности. — Ты извинишься перед профессором МакГонагалл и пообещаешь мне не бросаться бладжерами в коридорах школы.

— Пап, а меня теперь не возьмут в сборную факультета?

— У тебя есть возможность доказать, что ты этого достоин.

— Правда?

— Летом вместе полетаем на задворках Норы.

— Здорово! — Джеймс просиял, но тут же с тревогой спросил: — А ты маме расскажешь?

— А ты считаешь, от неё нужно скрыть твой проступок?

Джеймс потупился. Гарри сам ответил на свой вопрос:

— Думаю, у нас могут быть свои мужские секреты. Но пообещай, что мне не придётся больше краснеть перед директором.

Джеймс обнял Гарри за шею и выдохнул ему в ухо:

— Па, ты самый лучший на свете!

Гарри знал, что в присутствии Альбуса Северуса Джеймс вряд ли позволил бы себе такие фамильярности, но сейчас он с удовольствием прижал к себе сынишку. Конечно, он прекрасно знал, что в кабинете Минервы ему придётся покраснеть ещё не раз; разумеется, он понимал, что Джинни не одобрила бы такие методы воспитания, назвав их попустительством; но знал он и то, что нет ничего дороже таких вот доверительных объятий с собственным ребёнком.

Джеймс отлепился от Гарри и сказал:

— Что-то есть хочется, ты уже обедал?

Гарри улыбнулся:

— Иди ешь, а мне домой надо. Я обещал вечером заскочить на работу.

Джеймс, совершенно счастливый, побежал в Большой Зал, а Гарри направился к кабинету директора, чтобы помочь восстановить горгулью, а затем отправиться через камин домой.

* * *

Оказавшись в своей квартире, Гарри отогнал слабовольные мысли о получасовом отдыхе. В висках стучало, а надо было ещё наведаться в Министерство — он обещал Кингсли сдать сегодня отчёт о вчерашнем рейде.

Джинни чмокнула Гарри в щёку, Лили обвила папулю руками, расцеловала уже в обе щёки и убежала в детскую. Только Альбуса не было видно.

— Есть будешь? — спросила Джинни, наливая тарелку лукового супа.

— Спасибо, — устало ответил Гарри и взял ложку.

— Как там Джеймс?

— Нормально, — честно соврал Гарри. — Не успеем оглянуться, каникулы будут. Скоро приедет. Быстро год пролетел.

— Надеюсь, Джеймс закончит год спокойно. И в кого он только такой? — удивлённо взмахнула Джинни лопаткой, которой подцепила со сковороды котлету.

— Не знаю, — бесхитростно ответил Гарри и спросил: — А где Ал? Что-то его не видно.

Джинни посуровела.

— Сидит в комнате.

— Что случилось?

— А то, что завтра последний прививочный день.

— Какой день?

— Гарри, ты мозгошмыга словил? Я же говорила тебе утром! Альбусу десять лет, ему надо сделать прививку от драконьей оспы. Двадцать первый век на дворе! Не в дремучие времена живём, чтобы нечаянно заболеть неизвестной лихорадкой. Всем детям делают.

— Да, точно, ты говорила. Прости. И в чём проблема?

— А проблема в том, что твой сын напрочь отказывается делать прививку! А у меня, между прочим, работа. Я не могу отпрашиваться постоянно. И так два дня еле выпросила, чтобы дома дела разгрести.

— Я поговорю с Алом, — Гарри положил ложку.

— Доешь, сегодня всё равно не успеем. А завтра я его потащу в Мунго без всякого согласия.

— Погоди, Джинни. Дай я с ним поговорю сначала.

Гарри встал из-за стола и направился в комнату Джеймса и Альбуса. Альбус сидел на кровати, подобрав колени, и смотрел в окно.

— Привет, сын, — Гарри присел рядышком.

— Привет, пап, — печально ответил Альбус.

— Мама говорит, у вас тут какие-то проблемы. Что случилось? Почему ты не хочешь делать прививку? Это же не больно.

— Я не боюсь!

— Я знаю, что ты не трус. Скажешь?

Альбус помолчал, потом посмотрел на Гарри и торопливо заговорил:

— Рози сказала, что прививки делают специальной вакциной, ей бабушка рассказывала. И человек потом болеет в лёгкой форме тем, от чего его привили.

— Это Рози тебе так сказала?

— Ну да… Я знаю про твоих бабушку и дедушку, ну, что они умерли от драконьей оспы. А вдруг я тоже умру?

— Ох. Альбус Северус… Бабушка Юфимия и дедушка Флимонт были старенькие, когда заболели. И им никто никогда не делал прививок. Вакцинация для того и проводится, чтобы человек не заразился.

— Правда?

— Подожди…

Гарри сходил в их с Джинни спальню и принёс маленькую коробочку.

— Что тут? — Альбус с любопытством вытянул шею.

— Это карточки от шоколадных лягушек, я собирал их ещё в детстве.

Альбус с восторгом стал раскладывать на покрывале карточки, всматриваясь в лица колдунов и ведьм, изображённых на лицевой стороне.

— Смотри, — Гарри нашёл нужную и протянул сыну, — это Ганхильда из Горсмура, она жила очень давно. Знаменитая целительница, которая изобрела сыворотку от драконьей оспы.

— Она одноглазая! — восторженно воскликнул Альбус, разглядывая ведьму на карточке.

Гарри улыбнулся.

— Да, в Хогвартсе, кстати, на третьем этаже есть статуя Одноглазой Горбатой ведьмы. Статуя Ганхильды. Очень полезная штука!

— Почему? — оторвался от рассматривания Альбус.

— Хм… В другой раз расскажу, — торопливо сказал Гарри, спохватившись, что чуть не выдал сыну один из тайных проходов из Хогвартса в Хогсмид. Хорош воспитатель!

— Пап, а можно я возьму карточки себе?

— Можно, только пообещай мне одну вещь!

— Сходить с мамой на прививку?

— Мужской разговор, — рассмеялся Гарри и хлопнул Альбуса по подставленной ладони.

В кухню они вышли вдвоём.

— Джинни, мне в Отдел надо, я постараюсь быстро, — сказал Гарри. — С Альбусом мы поговорили. Всё в порядке.

Альбус кивнул, а Джинни потрепала сына по макушке:

— Ох, что бы я без папы делала. И как мама с семерыми справлялась?

— Бабушка говорит, при помощи полотенца, — простодушно ответил Альбус.

Джинни рассмеялась:

— Встревать в разговор взрослых — нехорошо! Мой руки, ты же не обедал ещё. Гарри, не задерживайся!

Гарри уже был в коридоре, проверяя, в каком из карманов у него лежит написанный на переменке между уроками черновик отчёта.

* * *

В Аврорате пришлось задержаться. Сначала Гарри ходил к Шеклболту, потом разбирался с бумагами в кабинете, затем сверялся со списками курсов, которые открывались через пару недель в начале лета. Чувствуя себя выжатым, словно губка, Гарри наконец-то ввалился домой. Сел в коридоре на тумбочку — сил не было даже разуться. Из комнаты выглянула Джинни:

— Вернулся? Есть будешь?

— Не хочется, Джинни. Так устал…

Гарри прикрыл глаза, посидел пять минут, потом побрёл на кухню.

— Может, откажешься от лекций в Хогвартсе? — сочувственно спросила Джинни и стала массировать Гарри плечи. — Мало тебе Аврората!

— Ничего, Джинни, всё нормально. Высплюсь, и всё пройдёт.

Чай и руки Джинни были лучшими лекарствами от усталости. К вечеру Гарри уже не чувствовал себя разбитым корытом и даже подумывал о десерте после массажа, но, когда Джинни вышла из ванной, в спальню вошла плачущая Лили.

— Зайчик, что случилось? — Гарри посадил дочку на колени.

— Луна пропала!

— Луна? — переспросил Гарри, а потом понял, про что говорит Лили: — Ты про куклу?

— Да! Её нигде нет! И Альбус не видел. А вдруг она потерялась?

— Лили, тебе семь лет, ты уже большая, чтобы плакать, — присела Джинни с другого краю кровати.

— Луна — моя подружка! — всхлипнула Лили.

Гарри и Джинни переглянулись.

Когда Лили было три года, Луна Лавгуд подарила ей тряпичную куклу в смешном цветастом платьице. Лили назвала куклу Луной и в первые месяцы вообще с ней не расставалась. Укладывала её с собой спать, кормила кашей и даже купала. В результате, белокурая красавица с голубыми пуговичными глазами стала похожа на одноглазую баньши. Джинни пробовала стирать дочкину любимицу, но после сотой помывки платье так и осталось непонятного цвета, а космы, торчащие на месте косичек, нельзя было привести в чувство никакой магией.

Потом у Лили появились новые куклы, и Луна всё чаще пылилась где-нибудь в уголке. А когда Гермиона с Роном подарили племяннице на прошлый день рождения большого пупса, который умел говорить, писать и даже кое-что ещё, у Лили появилась новая забота.

Джинни отнесла Лили в детскую, уговаривая её не расстраиваться, но Лили всё продолжала всхлипывать.

Джинни вернулась и шёпотом сказала Гарри:

— Что делать-то?

— А что случилось? — шёпотом ответил Гарри.

— Я её выбросила сегодня!

— Кого?

— Гарри Поттер, не тупи! Луну! Куклу Лили.

— Выбросила? Но зачем?

— Да я в кои-то веки добралась до её комнаты и комнаты мальчишек! Столько хлама. Все эти поломанные машинки, детальки конструктора, половинки от тарелочек. Я думала, она давно про неё забыла. Старая, страшная, и вата из ноги торчит.

Гарри помолчал, прислушиваясь к звукам из комнаты Лили.

— А ты у неё могла спросить?

— Господи, Гарри, я тебя умоляю! Ну какая женщина захочет расстаться с ненужной вещью? Это потом пригодится, это вдруг снова войдёт в моду, в это я ещё влезу… Да если бы я у них спрашивала, то весь мусор остался бы в доме.

— У тебя была в детстве любимая игрушка? — спросил вдруг Гарри, притягивая к себе Джинни.

Джинни положила голову на грудь Гарри, кончиками пальцев рисуя ему на животе узоры.

— Любимая? Любимой игрушкой у меня была метла Чарли, когда никто не видел, — горько усмехнулась она.

— Когда мне было пять лет, — стал рассказывать Гарри, забираясь руками под халат Джинни, — тётя Петуния взяла меня с собой в супермаркет, это в центре, нужно было ехать на автобусе. Ну и Дадли, разумеется, тоже. Там был отдел игрушек, и Дадли стал требовать, чтобы ему купили пистолет, который стрелял шариком на веревочке, чтобы снаряд не потерялся. Тётя Петунья, наверное, была в хорошем расположении духа, потому что купила Дадли этот пистолет, а мне неожиданно набор карточек с буквами. Я тогда учился читать, и, помню, эти картинки в витрине меня просто к месту пригвоздили. Смешно… А тогда я боялся поверить, что тётя мне их купила. В автобусе я не утерпел и раскрыл коробку. Они были такие глянцевые, яркие. На каждой буква и рисунок. Я так засмотрелся, что не заметил, что мы доехали до нашей остановки. Тётя Петуния стала подталкивать нас к выходу, и тут Дадли как бабахнет из своего пистолета! От неожиданности я дёрнулся, и все мои красивые карточки высыпались в грязную лужу прямо под автобус. Осень была… Тётя обозвала меня безруким идиотом, а я потом всю ночь плакал в подушку. Мне так жалко было тех картинок, которые совсем немножко были моими.

Джинни давно перестала гладить Гарри. Она смахнула слезинку и крепко к нему прижалась.

— Трудно быть родителями. И как тяжело иногда быть ребёнком…

Гарри мягко переложил Джинни на свободное место и поднялся, натягивая спортивные брюки.

— Ты куда? — удивлённо спросила Джинни.

— Завтра утром контейнеры увезут. Пойду поищу Луну.

— Господи, Гарри, ты с ума сошёл?

— Я не хочу, чтобы Лили плакала, — просто ответил Гарри. — Я быстро.

Возле мусорных баков горел уличный фонарь, что здорово облегчило Гарри задачу. Не мог же он на глазах соседей лазить по помойке с поднятой светящейся волшебной палочкой. Он прошёл мимо бака, источающего ароматы пищевых отходов, и заглянул в тот, в котором хаотично были набросаны большие чёрные пакеты.

Гарри пощупал верхний — кажется, бутылки. Отодвинул, нагибаясь пониже. Он надеялся, что не все жильцы дома сегодня дружно решили избавиться от старых детских игрушек, и свой пакет опознает быстро. Во втором обнаружились обрывки старых обоев, в третьем обычный бытовой мусор, а в четвёртом картофельные очистки. Зато в седьмом пакете Гарри углядел колёса от машинок, крышку от пластмассового чайника и сломанное древко игрушечной метлы.

Гарри воодушевился и стал копаться в пакете. Луна отыскалась быстро. Гарри уже тащил её за ногу, когда услышал шаги. Мимо него прошли два молодых парня, и донесся обрывок разговора:

— Я забыл в аптеку заскочить, чёрт! Сейчас здесь на углу забежим.

— Заболел кто?

— Да у Стива зубы лезут, Хелен просила мазь купить, где-то в кармане на бумажке записано. А то опять всю ночь спать не будем.

Забывчивый папаша остановился и стал хлопать себя по карманам. Гарри так и застыл, не выпуская руки с ногой куклы из пакета.

Парень нашёл записку, облегчённо выдохнул, взглянул на Гарри и торопливо заспешил дальше, увлекая своего товарища. До Гарри донеслась фраза:

— Везёт бомжам. Никаких тебе детей, никаких забот…

Гарри, наконец, вытащил Луну из плена, стряхнул с себя очистки и, улыбаясь, поспешил домой.

Джинни сначала отмывала Гарри от запаха («Ты ни с одного рейда таким вонючим не приходишь»), потом мыла куклу Луну, а Гарри помогал её сушить, всё время отвлекая Джинни.

Когда родители заглянули в спальню к Лили, дочка ещё не спала. Гарри подошёл на цыпочках и тихонько положил на подушку Луну. Две аккуратные косички торчали в разные стороны красными лентами, новые пуговицы смотрели на мир доверчиво и лучисто. Лили перестала всхлипывать и обняла свою подружку.

— Папочка, где ты её нашёл?

— Папа может… — улыбнулся Гарри.

А Джинни добавила:

— Мы попросим бабушку, она свяжет Луне новое платье. Укладывай спать свою красавицу. Спокойной ночи, солнышко.

Джинни и Гарри по очереди поцеловали дочку, заглянули к Альбусу, который уже спал, зажав в ладошке карточку от шоколадной лягушки, и направились в спальню.

— Ну, что ты там можешь? — спросила Джинни, расстёгивая халат.