Vitae sal — amicitia (джен)

Высадка 0001

— Итак, что это за планета? — доносится из-за стекла кислородной маски голос моего напарника, а я одергиваю сбившиеся рукава комбинезона. Мы только что вышли из вакуума и совершили посадку на условной суше отдаленной от нашей родной системы планеты. За нашими спинами радостно сверкают крыльями два боевых астролета, так хорошо образующими тандем, а перед глазами раскинулась неспокойная синяя морская гладь.

— Синар 391, — докладываю я, глядя на желтый экран наручного компьютера, — девяносто пять процентов планеты покрыты водой. Острова в большинстве своем являются гигантскими плавающими млекопитающими.

— Ты уверена, что гонки проходят именно здесь?

— Карты со мной согласны, — улыбаюсь я, — может, разомнемся до прибытия других участников?

— А ты готова проиграть? — смеется Сережа.

Гоночные плазмолеты, сияя разноцветными огнями, летят над океаном, и мы, не отпускающие ладоней от штурвалов, во все глаза смотрим на пузыри кислорода, поднимающиеся со дна от производящих их водорослей. Смотрим на гигантские фонтаны брызг, исторгаемые некоторыми «островами». Смотрим и наслаждаемся светлым, практически бесцветным небом, с двумя неяркими, но теплыми солнцами.

Мы с Сережей познакомились совсем недавно, когда в космопорте оба одновременно пришли искать напарника для гонок. И пусть в первых гонках мы пришли пятыми — но сотрудничество нас устроило. С той поры мы не расстаемся, и иначе чем братом и сестрой друг друга и не считаем.

Высадка 0034

— Итак, что это за планета? — голос Сережи звучит из коммуникатора.

Я уснула за пультом управления, и, не дождавшись шевеления штурвала, мой ведущий астролет сам перешел на автопилотирование нашего состыковавшегося тандема. Искусственный интеллект корабля, установленный недавно, недовольно бубнит что-то про засыпающих за штурвалом пилотов, пока я продираю глаза.

— Планета Кирр 228, — рапортую я, стараясь не выдать сонность голоса, — искусственный интеллект является управляющим, все попадающие сюда гуманоиды киборгизируются.

— Не опасно ли приземляться не-киборгам? — беспокоится Сережа.

— По сводкам, у них объявлена неделя мира в честь проведения на их территории чемпионата Лиги Системы Сириуса.

— Ох, не нравится мне это, — качает головой Сережа, — впрочем, деваться некуда, нам же нужны призовые, а то у меня скоро накроется генератор.

И мы забираем кубок. Тандемные гонки приносят нужные деньги, однако когда нам вручают заработанный приз, весь стадион киборгов-зрителей приходит в движение.

Они не могли не воспользоваться случаем, чтобы киборгизировать целую лигу межпланетных спортсменов. Хотя они и недооценили гонщиков. В конечном итоге им удается схватить лишь троих — а практически две сотни пилотов уносят крылья и ноги с Кирра.

Однако я именно третья среди плененных спортсменов. Мой плазмолет сбили до того, как я успела проскользнуть к астропорту. Киборги имплантируют мне в мозжечок чип и протезируют потерянную при крушении руку. Больно — да, хотя и функционально. Я привыкаю быстро, тем более что протез пластичен и чувствителен так же, как кожа. Даже чувствительней.

Потом Сережа спасает меня и тащит в звездолет с приставленным к моему виску бластером. Я знаю, что он не выстрелит, но киборги не знают, а они ни за что не дадут погибнуть члену семьи. Я ощущаю, как искусственный интеллект планеты отпускает меня, но чувствую, что вернусь. Будто бы моя мать, которой я никогда не видела, тепло улыбается мне сквозь космос и машет рукой.

Ах да, я не рассказывала. Да, мы с Сережей сироты. Из разных межгалактических приютов, получившие разные гранты и с двенадцати лет — пилоты. В этой галактике после нескольких войн, жертвы в которых исчислялись цифрами с двенадцатью нулями, к детям относятся с терпением. Ведь кто-то должен работать. Взрослых в этом поколении мало, вот и приходится детям осваивать пилотирование и торги с теми взрослыми ублюдками, которым дела нет до войн, гибнущих планет и того, что восемьдесят процентов детей системы Сириуса вынуждены вкалывать с малых лет. Нам повезло, мы получили грант. Кому-то повезло меньше.

Высадка 2776

— Итак, что это за планета?

В мой правый глаз вмонтирован микромонитор. По нему ползут строчки. Присоски на имплантированной руке отлепляются от обшивки, и я креплю паяльник, которым конопатила захандривший энергоблок системы кислородообеспечения. Оглядываюсь. Вот она — плывет передо мной, ярко-зеленая, сплошь покрытая растениями и с самой ядовитой атмосферой, о которой мне довелось слышать. Но нам нужно сюда попасть — в гоночное межсезонье нужно чем-то жить, а все призовые давно спущены на усиление плазмолетов. Вот мы и приняли заказ на отлов редкой твари.

Тонкая ткань вакуумостойкого комбинезона слегка трепещет. Протез сообщает чипу, что ощущает начинающееся переохлаждение тела. Пора возвращаться.

— Планета Пекс 007, третья среди спутников Абракса 002, — докладываю я.

Перед тем, как вернуться в корабль, поднимаю голову и оглядываюсь. К космосу невозможно привыкнуть. Им невозможно перестать любоваться. Его черная густая глубь всегда разная, в любой точке галактики. Вот передо мной семнадцатая планета в системе Ориона — она обладает тремя разноцветными обручами из мелких спутников. Мимо одиннадцатой сейчас пролетает комета, а вокруг меня плавают крохотные метеориты. Я могу поиграть ими в теннис, но мне не хочется тревожить эту живую тишину. Она прекрасна. Звезды здесь крупней, чем на небе любой планеты. Какие-то — с горошину, какие-то — с апельсин. И скопления этих звезд манят концетратом света. Пищит коммуникатор в шлеме, раздается дипломатичное покашливание моего капитана. Я возвращаюсь на корабль и начинаю высадку.

Высадка 5371

— Итак, что это за планета?

На капитанском мостике полно народу. Когда Сереже взбрело в голову взять к нам в качестве пассажиров целую группу археологов — я рада не была. Они галдят столько, что у меня возникают мигрени из-за чипа, имплантированного в мозжечок и не выдерживающего перегрузки со слухового датчика, они залепили все профильные фенестры оттисками любопытных лиц туристов, которые «первый раз в космосе», мешая мне ориентироваться при управлении звездолетом, и вся приборная панель захватана жирными пальцами. Не говоря уж о том, что я вынуждена была отдать им свою каюту.

На что только не пойдешь ради денег.

— Планета Энигма, — я считываю информацию с зрительного импланта, — единственная в своем роде, известна тем, что с нее происходят первые представители гуманоидов, освоивших межпланетные перелеты, ныне пустует.

— Особенности климата? — ровно уточняет капитан, отрываясь от навигационных карт.

— Восемьдесят процентов планеты покрыты песками, остальная территория занята горными массивами. Почвы известняковые, верхний слой почвы магматический.

— Много вулканов? — поворачивается ко мне Сережа, и я долю секунды любуюсь его синими глазами.

— Да, — отвечаю, — иначе энигмианцы, наверное, не так торопились бы уйти, правда?

Археологи радостно галдят и толпятся у транспортного отсека. Глава их экспедиции договаривается с Сережей об обратном пути. Я морщусь, ругаюсь про себя, но улыбаюсь... Клиентам всегда улыбаются, особенно если они хорошо платят. Даже если и хочется пойти по пути энигмианцев.

Высадка 7779

— А это что за планета?

От высокого голоса у меня шумит в голове. Надо, наверное, заняться ремонтом акустических датчиков. По капитанскому мостику от фенестры к фенестре бегает девица. Ее причастность к управлению кораблем никчемна, она всего лишь прибившаяся к нам после последних гонок Сережина фанатка. Почему он согласился ее взять — для меня не секрет, однако это не меняет кипящей внутри меня ревности. Мы всегда были вдвоем, я и он, так зачем нам лишние люди? Особенно, если они не платят за перелеты.

— Ихтин 278, — отвечает подружке Сережа, — обитаем, правда, без аквалангов до города аборигенов не доберешься. Очень красивая флора на материке, я тебе покажу.

— Я люблю цветы, — девушка радостно хихикает.

Капитан обнимает пассажирку за талию, а я отворачиваюсь и начинаю посадку. Чип перегревается пытаясь нейтрализовать горькое ощущение, что меня променяли на другую, менее совершенную, менее функциональную особь.

Высадка 9998

— Планета Кирр 228, — бубнит ИИ, которого я зову теперь Сережей. Я чувствую ее — мать-планету. Самый развитый искусственный интеллект, запертый, хотя нет — заключенный в этом шаре посреди космоса.

— Налеталась? — шепчет мать-планета, и я падаю навзничь и прижимаюсь к ее металлической тверди лицом, лишь бы лучше слышать родной голос барахлящим слуховым имплантом.

— Налеталась, — отзываюсь я. Много прошло времени. Я пыталась летать одна, и даже в гонках выигрывала и работу имела, но это было совершенно не то ощущение, к которому я привыкла и от которого получала удовольствие.

Теперь пришло время подумать о чем-нибудь другом.

Высадка 9999

— Привет.

— Привет.

А у Сережи усталые глаза, и он безрадостно оглядывается, видимо, боится попасться на глаза жене. Такая ревнивая? Хотя о чем это я, сама такая же — не дай бог благоверный обмолвится, что с незнакомой мне девушкой они старые друзья, я же ему все мозги выем десертной ложкой, чтобы убедиться, что его с той старой знакомой ничего больше дружбы не связывало, не связывает и не будет связывать. Перестану так делать только в одном случае — если умру.

— Давно не виделись, — говорю я.

Пищит считыватель штрихкода, Сережа покупает сосиски.

— Как жизнь? — устало улыбается Сережа и собирает продукты в белый пакет с маркировкой супермаркета.

— Работу сменила, — радостно говорю я, — теперь я настоящий авиаконструктор, как и мечтала. А как ты?

— Рисую, преподаю, — неопределенно отзывается друг, — Машунь, мне пора, созвонимся?

— Да, конечно, — я смотрю ему вслед, пока он не исчезает из двери. А где-то там, на задворках памяти, там, где сорванный одуванчик с разорванным пополам стебельком становился портативным наручным компьютером, а очки — имлантом для киборга, именно там скрипят любимые стоящие рядом качели и звучит деловитый Сережин голос: «Итак, что это за планета?».