На её месте (джен)

…И проснулся.

Над ним стоял Шурф, который как раз протянул руку, чтобы его разбудить. За окном занимался рассвет.

— Сколько раз видел твои пробуждения, ты ни разу при этом не был таким счастливым, — заметил Шурф.

— Удивительный сон приснился, — признался Макс и с удовольствием потянулся. Тело Хельны уже не ощущалось таким чужим. Кажется, он начал привыкать. Чего доброго, потом в своём теле будет чувствовать себя гостем. — У вас всё готово?

— Почти. Я думал, тебе понадобится время, чтобы прийти в рабочее настроение, но раз ты в порядке, мы сможем начать примерно через час.

— Отлично. Я пока что приму ванную.

Шурф одарил его озадаченным недоверчивым взглядом, но всё же кивнул.

— Только не увлекайся, — сказал он.

Макс лишь отмахнулся и чуть ли не вприпрыжку помчался вниз. Перед его внутренним взором всё ещё стоял волшебный сад и светящаяся серебристая рыбка в пруду. Жаль, что он не успел во сне нырнуть в тот пруд, но — хорошенького понемножку.

Тёплая, прохладная, пенная, прозрачная… Макс мог предаваться водным процедурам ещё несколько часов к ряду, но когда он был в восьмом бассейне, его настиг зов Шурфа — пора было приступать.

Лонли-Локли капнул в стакан одиннадцать капель розоватого зелья, разбавил их с водой и подал Максу. Немного нервничая, он выпил угощение залпом, а потом наблюдал за тем, как Хельна выпивает свою порцию и начинает читать заклинание. Рядом сидел Шурф и сверял каждое её слово с конспектом — на случай, если что-то снова пойдёт не так.

Макс почувствовал, как то ли внутри него, то ли вокруг, что-то забурлило. Зашевелилось, в поисках выхода, замерло, словно задумавшись: а оно мне надо? Макс не сопротивлялся, но и не подгонял процесс — просто не знал, что и как должно идти, а потому просто старался отстранённо наблюдать. Но всё вдруг прекратилось, так и не достигнув кульминации, а его собственное тело, сидевшее напротив, вдруг повалилось на пол и забилось в судорогах. Шурф бросился к нему, и, придерживая голову, начал читать какие-то заклинания.

— Макс? — негромко позвал он. — Держись, Макс, ты справишься…

Он, очевидно, думал, что всё получилось, и это сам Вершитель не справился с возвращением могущества в собственное тело.

— Нет, — сказал Макс. — Я здесь. Ничего не получилось.

Шурф подарил ему отчаянный взгляд, а потом снова забормотал какие-то заклинания. Судороги прекратились, Хельна задышала ровнее, и медленно, очень медленно до Макса начало доходить: всё не так просто. Он запросто может застрять в этом теле ещё на несколько дней, если не навсегда… А вот это было уже, мягко говоря, неприятно…

— Она в порядке? — тихо спросил он.

— Да, — ответил Шурф. Теперь он повернул Хельну в теле Макса на бок и чёткими размеренными движениями массировал ей шею. — Ты можешь объяснить, что произошло?

Макс со всей доступной ему лаконичностью и чёткостью попытался объяснить свои ощущения, хотя он и не понимал до конца, что и почему произошло на самом деле. Пока он говорил, Хельна снова вздрогнула и открыла глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил у не ё Шурф.

— Как будто меня бешеный вурдалак пожевал и выплюнул. — Она растерянно огляделась, увидела Макса в её собственном теле, ощупала себя. — Ничего не вышло? Но почему?

Шурф помог ей подняться и перебраться в кресло.

— Не знаю, — сказал он. — Насколько я могу судить, всё сделано верно.

Повисла долгая неловкая пауза, во время которой никто из них не осмеливался констатировать тревожный факт: происходит неизвестно что, и не совсем ясно, можно ли с этим справиться. От тяжёлых раздумий Макса отвлёк зов шефа.

«Макс? Сегодня-то ты осчастливишь нас своим присутствием?»

«Боюсь, что я ещё не готов вернуться в стройные ряды Тайных Сыщиков, — ответил Макс. — У нас тут… один эксперимент немного вышел из-под контроля».

«Всё, мне это надоело, — сообщил Джуффин. — Где ты находишься?»

Макс поглядел на Шурфа и Хельну, которые, хоть и заметили, что он с кем-то общается, задавать вопросов не спешили.

— Думаю, Джуффин скоро будет здесь, — предупредил их Макс.

— Возможно, оно и к лучшему, — рассеянно отозвался Шурф. Это было по-настоящему страшно.

«В гостиной у Шурфа», — коротко доложил шефу Макс, не добавив ни приглашений, ни предостережений. Пусть сам решает. Почтеннейший Начальник оказался предсказуемым чуть менее чем полностью: появился прямо посреди комнаты ровно через секунду.

— Ну, и что тут у вас? — спросил он, пристально оглядывая скорбное собрание. Должно быть, тот факт, что даже Великий Магистр в рабочее время находится в собственной гостиной, а не на рабочем месте, дал Джуффину весьма красноречивое свидетельство о драматизме сложившейся ситуации. Но потом он безошибочно опознал Макса в теле леди Хельны и обратился к нему: — Не наблюдаю ничего такого, что помешало бы тебе явиться на службу.

Макс не выдержал и рассмеялся:

— Ты это серьёзно?

— Более чем, — пожал плечами Джуффин. — Ты здоров, в полной силе… ну, изменился немножко, ну так это мы уже проходили, нет? А то, что тебя на эксперименты потянуло — так это твои проблемы…

— Вообще-то это был не мой эксперимент, — осторожно заметил Макс. — Тут у нас примерно следующее…

Он вкратце, без пикантных подробностей, описал Джуффину ситуацию, в которой они оказались, но, вопреки ожиданиям, рассказ не произвёл на шефа особого впечатления.

— Очень занятно, — признал он. — Но не оправдывает твоего прогула. Мне всё равно, как ты выглядишь, будь добр приступить к своим обязанностям. У нас сновидцы опять распоясались, а наш штатный Морфей где-то завеялся.

Джуффин поднялся, давая понять, что не намерен задерживаться и затевать спор.

— Кто устроил всё это, — он обвёл гостиную абстрактным жестом. — Тот пусть и разгребает. А у тебя, Макс, есть полчаса, чтобы решить все формальности и явиться на службу.

И он исчез, не добавив больше ни слова. Макс ошарашенно похлопал глазами, а потом поглядел на Шурфа, ожидая от него хоть каких-то комментариев.

— Как думаешь, он действительно не знает, как с этим разобраться, или просто хочет вдоволь повеселиться, наблюдая за нашими мучениями? — спросил он.

— Думаю, если ты отправишься сейчас в кабинет Джуффина, ты обнаружишь его в настоящей истерике, и неспособным пересказать всю историю другим из-за приступов хохота, — прохладным голосом сообщил Шурф. — Но в целом я склонен с ним согласиться. Нам с тобой не стоит пренебрегать своими обязанностями, из-за этого досадного происшествия. И знаешь, Макс, я буду тебе признателен, если это тело, оказавшееся в твоём распоряжении, останется невредимым.

На секунду Макс задохнулся, вдумавшись в смысл этой фразы. Ведь Шурф по-прежнему видит тело своей жены! То самое тело, которое он давеча беззастенчиво лапал, считая себя в своём праве… Макс почувствовал, как у него краснеют уши, но Шурф сделал вид, что ничего не заметил и продолжил, обращаясь теперь к Хельне.

— Что касается тебя, то на улицу тебе лучше не выходить. Быть сэром Максом — опасное дело, даже если это только его тело. Он, конечно, всеобщий любимец и вообще весьма популярная личность, но также найдётся достаточно и тех, кто будет счастлив видеть его тихим, неподвижным и бездыханным. Поэтому имей, пожалуйста, в виду следующее…

Лекция на тему «почему опасно быть сэром Максом» растянулась на добрые полчаса, так что даже сам Макс не успел её дослушать — Джуффин понукал его поторопиться, грозя самыми разнообразными видами расправы.

Его появление в Доме у Моста ожидаемого фурора не произвело. Должно быть, все успели отсмеяться ещё до его появления, а может, обмен телами был не таким уж редким фокусом, как казалось Максу. Главным неудобством оказалась необходимость смотреть на всех снизу вверх — даже сэр Кофа, не отличавшийся высоким ростом, теперь был на голову выше. Да и сальные взгляды, которыми провожали его некоторые служащее Городской Полиции, были не слишком приятны. Всё-таки есть преимущества в том, чтобы быть страшным грозным сэром Максом, а не хрупкой миловидной леди.

— Что, чудовище, разогнал свой гарем и со скуки решил в чужую семейную жизнь вмешаться? — не удержался от колкости Мелифаро.

— Именно. Так что готовьтесь, вы с Кенлех — следующие на очереди.

Тот лишь закатил глаза в притворном ужасе.

Следующие дни оказались довольно хлопотными и выматывающими: кому-то из сновидцев начал сниться конец света, и хотя для реальных жителей Ехо всё происходящее было лишь иллюзией, понимали это далеко не все, и приходилось бороться с паникой и беспорядками, пока, наконец, не нашёлся сновидец и Макс с Нумминорихом его не разбудили.

Макс смирился со своим положением, но когда новизна приключения исчезла, начала накапливаться усталость — эмоциональная и физическая.

Во-первых, он соскучился по Мохнатому Дому и собственной спальне. Шурф настаивал на том, чтобы Макс временно поселился у них, потому что было бы странно, если бы супруга Великого Магистра Ордена Семилистника вдруг переселилась в чужой дом. Во-вторых, раз за разом приходилось отшивать «ухаживателей», на которых грубая мужская сущность нежного женского тела почему-то не производила правильного отталкивающего впечатления, а наоборот, словно притягивала.

— Кажется, я больше не Вершитель, — проворчал он в один из вечеров. — Я же не хочу, чтобы они липли ко мне как мухи, так почему моё желание не исполняется?

— Думаю, с тобой всё в порядке, — осторожно сказал Шурф. — Просто твоя нынешняя внешность и притягательность твоего могущества в совокупности оказываются сильнее твоего «нежелания».

Макс фыркнул сердито, но развивать тему не стал.

— И долго это ещё продлится? Может, обратимся за помощью к кому-нибудь более могущественному?

— Если ты о Сотофе, она сказала, чтобы я сам решал свои семейные проблемы, — сдержанно сообщил Шурф. — А если о Мабе Калохе, то я не думаю, что такая… мелочь может его заинтересовать.

— Кажется, я всё-таки отправлюсь на Тёмную Сторону и выскажу своё пожелание, — сказал Макс, брезгливо отодвигая тарелку с рыбным паштетом.

Потому что, кроме всего прочего, организм леди Хельны оказался довольно капризным. Тем его не корми, это ему даже не показывай… у самого Макса никогда не было проблем с пищеварением, а теперь у него чуть ли не каждый день в желудке затевалась гражданская война. И это уже не говоря о странных тянущих болях внизу живота — не сильных, но довольно неприятных. И тут он вдруг вспомнил, что у женщин есть ещё кое-какие особенности, и у него по спине пробежал холодок.

— А когда мне ожидать сюрпризов по женской части? — нервно спросил он у леди Хельны, которая явно не испытывала и половины выпавших на его долю неудобств.

— О, об этом не беспокойся, — сказала она чуть виновато. — У тебя ещё почти полторы дюжины дней. Думаю, за это время Шурф что-нибудь придумает. Правда, милый?

— Я очень на это надеюсь, — сдержанно сказал тот, посылая Максу сочувственный взгляд.

«Далось мне твоё сочувствие, — зло подумал Макс. — Лучше бы за женой своей присматривал и объяснял ей, что такое хорошо, а что такое плохо. И развлекал бы её получше, а то со скуки, вон, натворила чудес! Знал бы я, что наши с тобой вечерние посиделки закончатся вот так — выставлял бы тебя из Мохнатого Дома за три часа до полуночи… ненавижу это тело, ненавижу эту рыбу!»

Он поднялся из-за стола и направился в отведённую ему спальню, чтобы лечь пораньше спать. Но не успел он дойти даже до лестницы, как злость его утихла и уступила место веселью: «Я даже не являюсь членом их семьи, но я чуть не устроил семейную ссору! Ай да я! Вот это могущество!»

Он вернулся за стол и налил себе полстакана сока. Предложить что ли Шурфу помощь в поисках лекарства от этой их напасти?

— Завтра новолуние, — осторожно сказала Хельна. — Я хотела бы принять участие в чтениях в «Трёхрогой Луне». Как думаете, мы сможем это организовать?

— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Шурф. — Собираешься рассказать всем о нашей небольшой путанице?

«О, да Шурф — мастер подбирать слова! — мысленно восхитился Макс. — Путаница! Небольшая! Да он король преуменьшений».

— Я надеялась, — Хельна неуверенно покосилась на Макса, оценивая его настроение. — Я подумала, может быть, Макс согласится почитать вслух мои стихи? Я слышала, поэзия тебе не чужда…

— Нет уж, — категорически сказал Макс. — Никаких стихов. Подождут до следующего новолуния, никуда не денутся. Сиди, пиши новые, а то когда ещё доведётся моим гениальным мозгом воспользоваться.

Он не успел сообразить, что чешет своим языком, но слова уже были сказаны.

— Меня и мой мозг неплохо устраивал, — холодно заметила Хельна.

— А вот меня он совсем не устраивает. Так что пока твой муж ищет решение, сиди дома и кайся.

Макс сам не понял, что на него вдруг нашло — какая-то злость, принадлежащая как будто даже не ему. Он встретил взгляд Хельны — раздражённый и немного озадаченный, и запал вдруг снова исчез — как будто и не было.

— Извини, — сказал он. — Я сам не понимаю, что мелю…

— А знаешь, — перебила она. — Из-за стресса цикл вполне может сбиться. Ты, во всяком случае, ведёшь себя так, как будто у тебя ПМС в самом разгаре.

От этого известия Максу стало совсем не по себе. Может быть, это было самовнушение, но внизу живота вдруг зародилась лёгкая, едва заметная, боль. Сердце забилось как сумасшедшее — даже голова закружилась.

— Чёрт. Шурф, либо ты решишь нашу «маленькую путаницу» в ближайшее время, либо я за себя не отвечаю.

— Зато за меня отвечаешь, — со стервозной улыбочкой на лице Макса сказала леди Хельна и поднялась из-за стола. — Жду тебя в спальне, милый. — И она вдруг наклонилась к Шурфу и подарила ему нежный собственнический поцелуй.

Тот наблюдал за их небольшой перебранкой с некоторой отстранённостью, и на последний жест Хельны никак не отреагировал. Зато Макс поперхнулся воздухом и закрыл ладонями глаза, надеясь, что последняя картинка — о том, как он сам целует Шурфа — исчезнет из его памяти. Судя по звукам, Хельна поднялась наверх, и лишь тогда Макс осмелился убрать ладони от лица и поглядеть на своего друга.

— Я надеюсь, вы с ней… с ним… не…

Шурф поглядел на него в ответ, явно не совсем понимая, к чему относятся эти нечленораздельные бормотания. Но потом вдруг изменился в лице, сообразив, о чём подумал Макс.

— Нет, — сдержанно сказал он. — Мы временно спим в разных спальнях, Макс, она просто решила тебя поддразнить.

— Ясно.

Наверху хлопнула дверь. Максу вдруг стало очень грустно и стыдно оттого, что он обидел Хельну. В конце концов, пусть это по её вине они оказались в этой глупой ситуации, ей тоже должно быть нелегко. Взять хотя бы те же чтения в «Трёхрогой Луне». Разве можно отказывать человеку в его смысле жизни?

— Не могу не признать, что, несмотря на всю неоднозначность и сомнительность сложившейся ситуации, для меня она стала очень и очень познавательной, — неожиданно сказал Шурф. — И дело не только в том огромном объёме знаний, что я получил, перерывая архивы орденской библиотеки, а о том, что я узнал о вас двоих, наблюдая за вашим поведением.

Макс недоверчиво покосился на своего друга, тут же забыв о Хельне и её стихах.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, смотри. Я неплохо изучил тебя и твой характер, когда мы с тобой проводили Обмен Ульвиара. Но характер — это что-то вроде фильтра, который трансформирует природные данные в соответствии с воспитанием, привычками и опытом. Но есть ещё физиологическая составляющая, которая тоже в значительной степени влияет на поведение. Особенности нервной системы, контролировать которые практически невозможно, но иногда получается их обуздать при помощи характера. И то, с чем столкнулись вы с Хельной, показывает, что будет, если характер наложится на непривычный тип нервной системы.

— Но ведь мы с тобой тоже менялись характерами, — заметил Макс.

— Мы менялись тенями, — уточнил Шурф. — И теперь я понимаю, что тень переносит не весь характер, а только некоторые, самые ключевые, шаблоны. Но даже за этим я наблюдал «изнутри», я не был объективен, не мог заметить всех деталей. А теперь, когда я вижу, как изменились два моих самых близких человека, я имею счастье изучить вас обоих ещё лучше. И, должен признать, это весьма, весьма занимательно!

— И что же ты такого интересного узнал? — полюбопытствовал Макс.

— Ну, например, я узнал, что твоё тело обладает довольно медлительным и даже немного меланхоличным темпераментом. Притом, что Хельна и так была склонна к рефлексии и почти никогда не расходовала чувства на вербальное и эмоциональное их выражение, а вырабатывала их, в основном, в творчестве, сейчас она замкнулась окончательно, стала очень обидчивой, и целыми днями только и делает, что пишет и пишет, и даже в сад не выходит. Ты же всегда казался мне слишком подвижным и активным, но теперь, когда я знаю, что на самом деле моторика твоего тела не слишком быстрая, я понимаю, что ты просто пытался подстроиться под ритм окружающих тебя людей и немного перестарался. Кроме того, от природы ты не слишком склонен проявлять эмоции, но, чтобы влиться в общество и помочь людям понять тебя, ты научился демонстрировать больше чувств, чем есть на самом деле. И теперь, когда ты оказался один на один с соматическими особенностями Хельны, ты теряешь самоконтроль, сам за собой не успеваешь. Ты по привычке преувеличиваешь эмоции, которые испытываешь, и из-за этого твоё поведение кажется немного демонстративным и даже наигранным. Слова идут впереди мыслей, эмоции — впереди чувств. У тебя настроение меняется каждые полминуты, и это наводит меня на догадки о том, что же происходит изо дня в день под маской спокойствия и доброжелательности моей супруги. А я-то думал, что хорошо её знаю.

— Прибавь к этому впечатления от нашего нынешнего положения и кое-что станет ещё более понятным, — сказал Макс. — Хельна права: хоть я и привык ко всяким чудесам вроде этого, я всё же испытываю стресс.

— Тебе снятся кошмары? — спросил вдруг Шурф.

— Нет. Наоборот, я довольно неплохо сплю в последнее время. Хотя днём перепады настроения просто безумные, в этом ты прав.

— Хельне снятся кошмары. И я не знаю, с чем это связано.

— Может, она видит мои прежние сны? — предположил Макс. — Что-то вроде памяти вещей. Считывает мои кошмары из доставшейся ей черепной коробки…

— Не исключено, — покачал головой Шурф. — Хотя обычно для этого нужна специальная подготовка и концентрация. Так-то сны следуют за личностью.

Макс озадаченно пожал плечами. Если Хельна действительно видит какой-то из его кошмаров, ему искренне её жаль.

— Передай ей, что мы можем завтра вечером пойти в «Трёхрогую Луну», но только послушать. Читать стихи, даже самые лучшие, я не буду.

— Думаю, эта новость её порадует, — сказал Шурф. — Спасибо, Макс.

На следующий вечер они втроём отправились в «Трёхрогую Луну». К Максу то и дело подходили завсегдатаи клуба с просьбой что-нибудь прочитать или высказать своё мнение насчёт чьих-либо стихов. Он отмалчивался, загадочно улыбаясь, изо всех сил стараясь, чтобы никто ничего не заподозрил. Хельна, лишённая возможности принять активное участие в обсуждении, грустила под прикрытием Шурфа и, впечатлённая чужими стихами и подстёгиваемая вынужденным воздержанием, исписала строчками целую стопку салфеток. Шурф аккуратно их складывал и прятал во внутренний карман лоохи, чтобы ни один случайный шедевр не пропал.

Во второй половине вечера Хельна решила бороться со стрессом радиальными способами и заказала кувшин Осского Аша. Шурф не стал ей препятствовать, видимо, проникшись сочувствием к её неспособности выразить свои чувства сполна и во всеуслышание. Макс же довольно быстро устал от толкотни и винных испарений, и, убедившись, что его друзья переживут его отсутствие, покинул трактир.

Ноги сами понесли его сначала к Мохнатому Дому, потом к Гребню Ехо, потом в сторону порта. Очнулся Макс только тогда, когда какой-то ночной гуляка начал к нему приставать, ошибочно приняв за беззащитную леди. Когда он вернулся в дом Шурфа Тёмным Путём, он умудрился столкнуться в гостиной с хозяевами дома. Шурф выглядел усталым и немного сердитым, Хельна же и лыка не вязала.

— Упс, забыл предупредить, — сказал Макс. — Я очень быстро пьянею.

— Я знаю, — ответил Шурф. — Но Хельна сегодня была очень целеустремлённой.

Макс мысленно восхитился — это же как надо упрямиться, чтобы даже Шурф оказался беспомощен? Что ж, утром Хельне придётся несладко. Кроме быстрого и сильного опьянения тело Макса гарантировало ей также тяжёлое похмелье.

Следующим утром Макса разбудил звон разбитого стекла. Он открыл глаза и поглядел в окно — солнце было уже довольно высоко. Значит, Шурф, скорее всего, на службе. Даже странно, что Макса ещё никто не разбудил и не потребовал явиться в Дом у Моста.

Внизу была подозрительная тишина. Ни шагов, ни звона убираемых осколков… Макс нахмурился, поднялся, напялил на себя просторную скабу и выглянул из спальни.

— Эй! Там всё в порядке?

Он не знал, кому точно задаёт вопрос, он даже не был уверен, что звон стекла ему не приснился. Но всё-таки стоило проверить. Он спустился по лестнице, заглянул в гостиную — пусто. Прошёл на кухню…

И увидел собственное тело, бьющееся в судорогах на полу. Вокруг были разбросаны мелкие осколки, и один из них впился Максу в пятку, когда он подскочил к Хельне и попытался придержать её голову.

«ШУРФ! Сюда, бегом, с Хельной всё плохо!»

Макс растерялся. Он не знал исцеляющих заклинаний, которыми в прошлый раз пользовался Шурф, а лицо Хельны — его лицо! — уже посинело. Судороги начали ослабевать. С запозданием сообразив, что он не так уж и беспомощен, Макс щёлкнул пальцами, но даже этот отработанный жест удался не сразу — лишь с третьего раза появился крошечный зелёный шарик и впился Хельне в грудь.

Как раз в этот момент появился Шурф и бросился к ним.

Хельна молчала и уже не шевелилась, у неё изо рта шла розоватая пена.

— Выздоравливай, — сказал ей Макс. — Сейчас же выздоравливай!

Но ничего не произошло. Должно быть, обморок был настолько глубоким, что приказа она не услышала, а потому не могла подчиниться. Шурф проверил её пульс и начал читать какие-то свои заклинания, но не было похоже, чтобы они помогали.

— Попробуй ещё раз, — совершенно незнакомым отчаянным голосом попросил Макса Шурф. Он сосредоточился, щёлкнул пальцами, зелёный шарик попал в Хельну, но Макс не ощутил привычной «отдачи», когда даже неживые предметы реагировали на его призыв.

— Приходи в себя. Выздоравливай. Оживай, Хельна!

Но ничего не происходило. Шурф как-то странно выдохнул — то ли заскулив, то ли зарычав, и Макс, не до конца осознавая происходящее, попятился. Осколки стекла впивались в его руки и бёдра, но он едва ли это замечал.

«Это сон, — стучало у него в голове. — Джуффин! Это сон».

Он сам не понял, слал ли он зов или просто пытался убедить себя в нереальности происходящего, но не прошло и нескольких секунд, как в кухне появился Почтеннейший Начальник, а сразу за ним — Мелифаро. Должно быть, шеф уловил в зове оттенки паники, и решил прийти с подкреплением, просто на всякий случай. Он склонился над Хельной-Максом, проверил пульс, дыхание, тоже начал читать какие-то заклинания. Несколько секунд — и здесь же был Абилат Парас, и тоже начал колдовать.

— Макс, — почти шёпотом позвал Шурф. — Попробуй ещё раз.

Он попробовал.

— Хельна, выздоравливай. Приходи в себя. Что ей сказать, а?! Возвращайся, Хельна!

Макс почувствовал, что его тоже начинает трясти. На миг он испугался — что, если она действительно вернётся? Займёт своё собственное тело, а он вернётся в своё — теперь уже, совершенно очевидно, мёртвое…

— Нет.

Макс схватил её за руку, сконцентрировался, воображая, как окружающий мир выцветает и проявляет свою истинную суть. Обычная радость, которую он испытывал, оказавшись на Тёмной Стороне, на этот раз обрела форму робкой надежды. И хотя, оглядевшись, Макс не обнаружил рядом с собой леди Хельны, это ничего не означало. У него всё ещё были его слова и его могущество.

— Я хочу, чтобы леди Хельна выздоровела, — сказал он, и тяжёлая сердитая волна угрожающе поднялась рядом с ним. — Я хочу, чтобы леди Хельна выжила. — Волна сконцентрировалась, враждебно ощетинилась, недовольная тем, что от неё требуют явно невозможного. — Я хочу, чтобы…

— Замолчи, — довольно строго оборвал его Джуффин. — Просто смирись с тем, что у твоего могущества тоже есть предел. Жизнь и смерть — вне твоей компетенции, Вершитель.

Он строго взял Макса за руку и повёл вперёд. Шаг, второй — и вот они уже в гостиной Мохнатого Дома. Здесь было непривычно пусто — ни собак, ни кошек, ни Базилио, ни слуг, наводящих порядок…

— Садись, — мрачно велел Джуффин, подталкивая Макса к креслу. Когда он уселся, шеф провёл рукой над его всё ещё кровоточащими ладонями и коленями. Раны сразу же начали затягиваться.

— Что случилось? — спросил Макс, как загипнотизированный глядя на собственные ладони. Ладони леди Хельны.

— Три дня назад сэр Шурф овдовел, — сообщил Джуффин, пристально вглядываясь в лицо Макса.

— Три дня? — озадаченно переспросил он. — Но почему вы…

— Не так-то просто пробиться на тот участок Тёмной Стороны, где Вершитель пытается выпотрошить базовый слой реальности. Как бы то ни было — ты ничего не мог сделать, увы. Даже если бы ты сразу сообразил погрузиться туда — это бы ничего не дало, леди Хельна не была предназначена для Истинной Магии, а значит, и Тёмная Сторона не имела власти над её жизнью.

— Почему это произошло? — собственный голос Макс слышал как будто издалека, словно он пребывал под наркозом. «Это сон».

— Судя по всему, Хельна страдала от похмелья и забыла, что твоему телу опасно давать какие-либо зелья. Она приняла порцию бодрящей смеси, которая содержит уандукский синий пепел — тот же ингредиент, который чуть не убил тебя, когда ты попробовал приворотное зелье.

Макс тяжело вздохнул и обхватил голову руками.

— Ты сделал все, что мог, — мягко заверил его Джуффин. — Мы все сделали. Но непоправимое дерьмо иногда случается в нашей жизни.

Макс покачал головой. Кому она тогда нужна, такая жизнь?

— Приходи в себя, Макс, — сказал Джуффин, поднимаясь. — Завтра утром жду тебя на службе.

«Это сон. Я хочу проснуться. Сейчас же!»