На её месте (джен)

Это было довольно удивительное чувство — не ощущать себя, не осознавать своего «я», в этом странном состоянии между сном и явью. Единственное, что было довольно неприятно — это невозможность пошевелиться. Но в юности у Макса часто приключался сонный паралич, и он знал, что бороться не имеет смысла — просто расслабиться и ждать, пока само пройдёт. Он так и поступил. И сам не заметил, как снова заснул.

Его разбудило прикосновение чужих горячих рук к спине и пониже. На первый взгляд, вроде бы, и приятно, вот только леди Меламори в Арварохе, а никому другому официального разрешения на подобную вольность Макс пока не давал. Но всё же слишком возмущаться почему-то не хотелось — сон ещё не до конца отпустил его разум, а тяжёлое тёплое одеяло так ласково обнимало, что предать его доверие казалось истинным кощунством. И всё же стоило хотя бы повернуться и разобраться, кому это приспичило потрогать его за задницу.

Ничего не получилось — тело было парализовано. «Забавно, — вяло подумал Макс, всё ещё не до конца проснувшись. — Такого со мной ещё не случалось». Он не мог даже открыть глаза. Чуткая рука продолжала ласково его поглаживать, то переходя на живот, то опускаясь ниже. Горячее дыхание обожгло затылок, чужие губы легонько сжали мочку уха. Высокое тело прижалось сзади — пока что не слишком плотно, но со вполне очевидным намерением.

— Хочешь поиграть в спящую красавицу? — спросил голос, до ужаса знакомый, но с совершенно нетипичной для него выразительно-игривой интонацией.

Макс попытался ответить, но его язык словно присох к нёбу. Он почувствовал себя абсолютно беспомощным, и это ощущение заставило мозг начать просыпаться. «Какого чёрта, Шурф?» Но зов словно наткнулся на глухую стену. Теперь ясно, чем занимается Лонли-Локли, когда до него невозможно докричаться! Вот только с какого перепугу он оказался в постели Макса?

Губы тем временем переместились от мочки уха к щеке, а потом к уголку губ и поцеловали — очень нежно и деликатно.

— Хельна, дорогая, у тебя был тяжёлый день? — мягко спросил Шурф, не получив ответа на свои ласки. — Или я тебя чем-то огорчил?

«Я не Хельна, но ты меня сейчас огорчаешь очень сильно! — мысленно кричал Макс. — Прекрати эту хрень, Шурф, и отодвинься от меня!»

Горячие пальцы опустились на шею и слегка придавили сонную артерию, проверяя пульс.

— Хельна? — теперь в голосе было куда больше беспокойства, чем секунду назад. — Хельна, милая, что с тобой?

Тяжёлое одеяло отлетело в сторону, холодный воздух лизнул распаренную кожу. Макс почувствовал, как его переворачивают на спину, легко хлопают по щекам. Ладонь на макушке, приятное покалывание какого-то заклинания… удаётся слегка приоткрыть глаза, но не более того.

— Хельна? Ты что-то принимала?

— Ан-н-хн… — с огромным трудом пробормотал Макс, всё ещё не в силах сбросить с себя это жуткое оцепенение.

— Что? — переспросил Шурф, снова положил ладонь ему на макушку и повторил заклинание. — Так лучше?

Искорки бодрости пробежали по телу, но их всё ещё было недостаточно, чтобы шевелиться, но язык теперь слушался лучше, и Макс выдал:

— Какая я тебе на хрен Хельна? — голос плохо его слушался и звучал как-то неожиданно пискляво. — Ты в своём уме, Шурф?

— Что? — Лонли-Локли выглядел теперь настолько ошарашенным, каким Макс его никогда прежде не видел. Впрочем, в столь интимной обстановке они тоже раньше не встречались.

— Давай, проведи ещё раз эту штуку, чтобы я мог пошевелиться, и я расскажу тебе «что», черти бы тебя побрали, — сердито проворчал Макс всё тем же чужим голосом, изо всех сил ёрзая на кровати и пытаясь вернуть подвижность конечностям. Но Шурф не торопился выполнить его просьбу и повторить исцеляющее заклинание, а вместо этого он немного отступил, и лицо его стало привычно-непроницаемым.

— Макс? — неуверенно спросил он. — Это ты что ли?

— А кто же ещё?! — оцепенение постепенно спадало, и теперь получилось не только связать слова в возмущённую фразу, но и придать ей соответствующую интонацию. — Припёрся в мою спальню, лёг в мою постель и удивляешься, что встретил здесь меня? Вы что курите на своих совещаниях в Ордене, а? Давай, помоги мне, я всё ещё не могу нормально шевелиться.

Но Шурф снова проигнорировал его просьбу.

— Вообще-то, — с некоторой осторожностью начал он, — ты находишься в моём доме. В моей спальне. И в теле моей жены.

Не до конца осознавая, что именно он услышал, Макс скосил взгляд и не узнал свою комнату. Окна были больше, кровать — шире, да и бельё другого цвета… А потом он сумел, наконец, приподнять голову и окинуть взглядом собственное всё ещё непослушное тело и увидеть… увидеть…

— Боже, это сиськи! — непривычным высоким голосом воскликнул Макс. — Откуда здесь сиськи?! А мой… чёрт побери, он на месте?

— Так, стоп! — несмотря на абсурдность и двусмысленность ситуации, Шурф довольно быстро справился с собой. — Макс, прекрати истерику, сейчас же! Мы разберёмся, что и как произошло, но для этого мне нужно, чтобы ты успокоился, ну же! Давай, дыши, как я учил!

В этом определённо был смысл, но чтобы упражнение подействовало лучше пришлось закрыть глаза и забыть об увиденном только что. Получалось не ахти, но сердцебиение замедлилось, а истерические мысли зашагали рядами не то, чтобы очень уж стройными, то уже и не хаотичной толпой.

Потом Макс в очередной раз ощутил прикосновение ладони к собственной макушке, и густая волна исцеляющего заклинания прокатилась вдоль позвоночника, а потом и по всему телу. Он почувствовал, что уже может шевелиться, но не был уверен, что хочет.

— Ты в порядке? — деловито спросил Шурф.

— Нет.

Макс снова открыл глаза и осторожно поднялся. Центр тяжести его тела сместился, двигаться было непривычно и ужасно неудобно. И эти сиськи… и ещё… Макс поднёс руку к паху, но ничего не обнаружил. Опустил взгляд, но ничего, кроме нелепой складочки там не было.

— Где?!

— Прекрати, — сказал Шурф, и в голосе его было столько холода, сколько Макс не слышал ещё никогда. Он невольно приостановил свои изыскания и вдруг вспомнил, что сказал его друг пару минут назад.

Макс в теле его жены. Леди Хельны. Поэтому у него кое-что отнялось, а другое прибавилось. Чёрт, а со стороны её грудь не выглядела такой огромной!

Всё тело чесалось. Чужое, чужое! — стучало в мозгу. Хотелось сбросить его, как волшебную шкурку, и вернуться в себя, в привычное любимое тело.

— Оденься, — попросил Шурф, протягивая Максу просторную жёлтую скабу из приятного на ощупь материала. — И продолжай дыхательное упражнение.

— Ты тоже, — отозвался Макс. — Оденься.

Он поднялся на ноги. Удержаться в вертикальном положении удавалось не без труда, а шевелить конечностями вообще казалось наукой, которую он осваивал впервые в жизни. Такие непропорциональные, такие неправильные! Нежная тонкая кожа, совершенно другая форма всего! И Шурф…

— Шурф, какого чёрта ты такой огромный?

Раньше, стоя рядом с другом, приходилось лишь слегка поднимать голову, чтобы смотреть ему в лицо. Теперь же глаза Макса оказались чуть ниже уровня плеч Шурфа, как в тот день, когда Макс принял омолаживающее зелье и превратился в подростка.

— Это не я огромный, а Хельна маленького роста, — терпеливо пояснил Лонли-Локли. Сделал он это с явным удовольствием, и Макс мог понять, почему: это был, пожалуй, единственный вопрос, на который был простой и очевидный ответ.

— Но что с Хельной, она в порядке? — беспокойно спросил Макс. — И где… где моё тело?

— Полагаю, они вместе, — задумчиво сказал Шурф. — Как раз собирался послать ей зов. Так что если ты не будешь меня отвлекать…

Макс заткнулся, сев на пол и продолжив дыхательные упражнения. Да, в них был толк. А ещё дышать чужими лёгкими было довольно занятным опытом.

— Хельна в Мохнатом Доме, — сказал через пару минут Шурф. — Оставайся здесь, я её привезу.

— Но…

— Просто. Оставайся. Здесь.

По этой категоричности можно было примерно догадаться, чего стоило Шурфу сохранять спокойствие. Макс решил заткнуться и делать, что сказано.

И он продолжил упражнения.

* * *

Как натура впечатлительная и творческая, леди Хельна не любила долго рассуждать над приходящими в её голову идеями. Она их просто воплощала — на бумаге в форме слов или, реже, на деле. Так она обеспечивала себе постоянный приток ярких ощущений, которые, в свою очередь порождали новые идеи.

Иногда решительные действия были продиктованы необходимостью, и в такие моменты она радовалась своему умению быстро и непринуждённо принимать решения. Вот и теперь, узнав, что всё свободное время Шурф проводит с тенью сэра Макса, она довольно быстро сгенерировала идею, как убить нескольких зайцев сразу: проверить, чем в действительности занят благоверный, испытать свои силы в магии высочайших уровней, а заодно набраться новых впечатлений. Она всё спланировала так, что никто ничего не заметит, но даже если её маленькая авантюра будет раскрыта, ничего страшного: Шурф лишь покачает головой снисходительно и отметит, как же приятно убеждаться, что самый близкий человек не утратил способности его удивить. А до остальных Хельне дела не было.

Своё собственное тело, в которое должен был переместиться сэр Макс, она намеревалась напоить снотворным с обездвиживающим эффектом, чтобы он наверняка не щёлкнул пальцами во сне и не спалил дом. Если всё пройдёт гладко — он и не заметит ничего. Отметит только, что не помнит, как добрался до кровати, но этому люди обычно большого значения не придают, а иногда, при удачном стечении обстоятельств, даже не замечают отсутствия некоторых воспоминаний.

Добыть нужный рецепт ритуала оказалось несложно. Младшая сестра Мелви, самой близкой подруги, — послушница в Ордене Семилистника, и добраться до библиотеки и выписать нужный рецепт ей трудности не составило. Собственно, идею подала сама Мелви, которая была озабочена идеей занять тело какого-нибудь мужчины и отправиться в Квартал Свиданий — просто для смеха.

И вот — решающий момент. Сэр Макс приглашён в гости для «поболтать», Шурф, как обычно, намерен работать допоздна, в городе тихо, так что Тайный Сыск разыскивать загулявшего сотрудника вряд ли будет. Все приготовления сделаны, снотворное наготове…

Первая часть плана прошла безукоризненно. Шёпотом дочитав последние строки заклинания, Хельна увидела, как обмякает, засыпая, её собственное тело. Но мир как будто утратил чёткость, всё расплывается… Неужто сэр Макс так скуп, что не может заплатить знахарю и вылечить зрение? Ладно, не для того всё затевалось…

Двигаться было тяжело и непривычно. Огромное неповоротливое тело, груди нет, да ещё что-то между ногами висит. Нет, в самом деле, как они ходят? Хотя, если не так сильно вилять бёдрами… Всё равно непривычно.

Она сделала несколько заранее продуманных гимнастических упражнений, чтобы быстрее привыкнуть к телу, а потом решительно направилась к явному входу в Иафах. Она знала, что сэр Макс часто навещает её мужа на рабочем месте, а значит, никто не удивится её — точнее, его, — появлению.

Но Шурфа на месте не оказалось. Вот это да! Куда же он мог подеваться в такую рань? И ведь зов не пошлёшь — чьё бы ни было тело, мысленный голос не изменишь… Что ж, придётся корректировать план. Отправиться что ли в Мохнатый Дом насладиться жизнью отставного царя? Если бы этот «царь» ещё не был таким известным аскетом…

С каждой минутой затея казалась всё более бессмысленной. И надо было столько усилий прилагать, чтобы потом бестолково носиться по городу? Может, отправиться в Дом у Моста и подшутить над кем-нибудь? А сэр Макс потом пусть разгадывает эту загадку. А что, было бы весело.

Но достаточно остроумный розыгрыш вот так вот быстро придумать не получилось, так что в итоге Хельна всё-таки отправилась в Мохнатый Дом, чтобы посидеть на знаменитой крыше. Самой ей было неловко напрашиваться, но ей очень хотелось посмотреть на открывающийся с башни вид. Что ж эта маленькая радость оправдала все предшествующие неудачи. Леди Хельна сама не заметила, как задремала под открытым небом.

Там её и застал зов Шурфа.

* * *

Макс ржал и не мог остановиться. Непривычные высокие звуки, которые вырывались из его горла, веселили его всё больше, и он чувствовал, что вот-вот доведёт себя до икоты. Теперь, когда ситуация немного прояснилось, она казалась не просто абсурдной, но и невероятно смешной. Рассказать кому, как леди Хельна проверяет верность своего мужа — не поверят. Да и вряд ли Макс вообще рот успеет раскрыть, чтобы кому-то что-то рассказать: на такой случай у Шурфа есть его левая Перчатка Смерти.

Хельна тоже нервно хихикала, и Макс, как загипнотизированный наблюдал за выражениями собственного лица, за движениями собственного тела. Леди Хельна явно легче справилась с перемещением, что неудивительно, если она была к этому морально готова. Но всё-таки некоторые типично женские жесты в исполнении его тела выглядели довольно неприятно, и Макс мстил ей тем, что вёл себя нарочито грубо. Пусть тоже наслаждается зрелищем.

Шурф наблюдал за ними с нечитаемым выражением лица, строго скрестив руки на груди. Пока Хельна вела свой покаянный рассказ, он ни разу не пошевелился и не вставил ни слова, так что трудно было даже понять — сдерживает ли он такое же безудержное веселье или всё-таки сердится за безответственный эксперимент. Единственное, чему Макс по-настоящему радовался в этот момент, это тому, что сердится Шурф не на него.

— Ну и когда это закончится? — спросил Макс, переведя, наконец, дух и устало откинувшись на спинку дивана.

Леди Хельна поглядела на настенные часы, и улыбка медленно сползла с её лица. Судя по всему, она немного потерялась во времени.

— Должно было закончиться два с половиной часа назад, — растерянно сказала она и поглядела сначала на Макса, а потом, чуть опасливо, на Шурфа.

Видеть такое выражение на собственном лице было довольно странно, и Макс снова нервно засмеялся.

— Пожалуйста, только не говори мне, что я застрял в этом теле, — взмолился он.

Хельна не ответила, а Шурф едва заметно прищурился.

— Мне нужны твои записи, Хельна, — с подчёркнутой мягкостью сказал он. — И образец зелья, которое получилось.

Она объяснила, где спрятала инструкцию и ингредиенты, и Шурф покинул комнату. Повисла неприятная тягостная пауза. Макс боролся с желанием рассказать ей о конфузе, произошедшем давеча в постели, но решил, что нельзя быть таким мстительным. В конце концов, портить отношения с Хельной из-за такой ерунды не хотелось, а потому сиюминутным желаниям лучше не потакать.

Вернулся Шурф.

— Ты использовала очищенные слёзы маггета или сырые?

— Очищенные, — сказала Хельна.

— Листья пеппа — ровно восемь штук?

— Ровно.

Он снова углубился в записи, потом изучил маленький флакон с прозрачной розоватой жидкостью.

— Вроде бы всё приготовлено верно — ровно на три часа эффекта, — сказал он. — Я не понимаю, что могло пойти не так…

— Может, это из-за снотворного зелья, которое приняла Хельна? — предположил Макс. — Кто знает, как оно взаимодействует с этим.

Шурф поглядел на него с интересом и медленно кивнул.

— Это вполне вероятно. Либо же обмен телами продлился на тот срок, что ты спал.

— Значит, нам надо подождать ещё полчаса?

— Во всяком случае, это надо проверить, прежде чем предпринимать что-либо ещё. Хельна, что ты приняла?

Она показала ему флакон, и Шурф снова углубился в изучение свойств вещества, а потом делал какие-то расчёты, сопоставляя параметры заклинания с другими неучтёнными Хельной факторами.

В комнате снова повисла тишина — было слышно лишь мерное тиканье механических часов, отсчитывающих минуты. Макс закрыл глаза и снова углубился в дыхательные упражнения — единственное, что спасало его от очередного приступа истерического хохота.

— Ты сердишься, Шурф? — тихо спросила Хельна голосом Макса, и звучало это настолько странно, что ему пришлось задержать дыхание, чтобы не сорваться.

— Обсудим это позже, — нейтральным голосом сказал Шурф.

И снова потянулось томительное ожидание. Когда стрелка часов приблизилась к нужной отметке, Макс задержал дыхание в ожидании перемещения. Он не помнил, как это произошло в прошлый раз, ведь он сразу уснул в теле леди Хельны. Помнил только, что он переживал неприятные минуты сонного паралича, но это было следствие скорее снотворного, чем обмена телами.

— И? — нетерпеливо спросил Шурф через несколько минут.

— Пока ничего, — растерянно констатировала Хельна.

Молча ждали. Ничего не происходило. Шурф снова углубился в расчёты, то и дело нервно поглядывая то на Макса, то на Хельну. Время от времени он уточнял у своей супруги дозировку того или иного использованного компонента, но по всему выходило, что она всё сделала правильно. Тогда что не так?

— Может, я щёлкну пальцами и прикажу Хельне вернуться на своё место? — предложил Макс через полчаса.

— Слишком рискованно, — возразил Шурф. — Ты сейчас не в том состоянии, чтобы щёлкать пальцами. Да и «вернуться» должна не только она, но и ты. На тебя самого твои Смертные Шары действуют?

Он был на сто процентов прав. Хоть Макс и медитировал беспрерывно почти весь последний час, он всё равно чувствовал себя так, как будто за ним гналась сотня мятежных магистров во главе с Угурбадо и Гугимагоном. Что ж, оставалось надеяться, что его беспокойство совершенно напрасно и является лишь свидетельством его тревожной натуры, а не дурным предчувствием.

— Оставайтесь здесь и ничего не предпринимайте, — сказал Шурф, когда горизонт на востоке начал светлеть. — Я отправлюсь в орденскую библиотеку и попробую найти ответ на эту головоломку. Если что-то случится — сразу присылайте мне зов.

Хельна, не сказав ни слова, поднялась и направилась на кухню. Когда она вышла, Шурф помедлил ещё секунду и сказал:

— Макс, прости, что моя жена втянула тебя в это. Боюсь, ей это всё ещё кажется забавным, и она не понимает, что тебе приходится переживать по её вине.

— Мне и самому это показалось бы забавным, если бы происходило с моего согласия и если бы я был готов, — неохотно признал Макс. — Что ж, надеюсь, хотя бы она получила незабываемые впечатления, которые вдохновят её на создание поэтических шедевров.

— Да, было бы неплохо извлечь из ситуации хоть какую-то пользу. Я скоро вернусь, Макс.

Шурф ушёл Тёмным Путём, а Макс решил составить компанию Хельне. Из-за обилия новых впечатлений он как-то даже на время забыл о потребностях организма, но теперь понял, что даже в чужом теле испытывает голод. И это надо было исправить.

Следующие несколько часов были довольно забавными. Первый шок прошёл, и Макс начал вспоминать те дни, когда ему пришлось изображать из себя леди Мерилин. Тогда всё было иначе — он не воспринимал своё тело как женское, это была иллюзия, действовавшая только на окружающих, и он повеселился по полной программе, разыгрывая их. Хельна слушала его рассказ и заливисто смеялась, и Макс снова углубился в самолюбование — как же он соскучился по своему телу!

Шурф регулярно присылал зов, чтобы убедиться, что у них всё в порядке, и кухонные посиделки как-то незаметно переключились на обсуждение их друга и мужа — поди разберись, кому он кем сейчас приходится! Так что Хельна таки получила то, ради чего всё затевала — узнала больше о том, чем занимается Шурф, когда он не на рабочем месте и не дома. А потом их идиллию нарушил главный злодей города Ехо. Сэр Почтеннейший Начальник прислал Максу зов.

«Макс? Ух ты, даже будить не пришлось! Это странно, но хорошо, потому что в полдень у нас совещание. Не опаздывай и не забудь пирожные Курушу».

Макс как-то даже и позабыл за всеми этими событиями, что ему рано или поздно придётся отправиться на службу. На секунду или две ему в голову пришла забавная идея явиться на работу в теле леди Хельны и повеселить народ, но он отбросил эту опасную мысль. Во-первых, Шурф велел оставаться дома; во-вторых, зря Джуффин напомнил про «поспать»; в-третьих… ну, работа у Тайных Сыщиков не то чтобы очень безопасная, а он в этом теле освоился недостаточно, чтобы быть полноценным сотрудником. Он даже не привык ещё смотреть на мир с высоты своего крошечного роста, адаптация может усложнить оценку ситуации. Поэтому пришлось отказать себе в маленьком удовольствии.

«Жаль огорчать тебя, Джуффин, но я сейчас не в форме для работы. И нет, я не прибедняюсь, не выдумываю и не отлыниваю от своих обязательств, просто сегодня… мне правда лучше не появляться на людях».

Последовала довольно долгая пауза, во время которой Джуффин наверняка пытался провести дистанционную диагностику души и тела сэра Вершителя, но, как он сам недавно признал, с тех пор, как Макс перестал быть его учеником, делать это стало намного труднее.

«Что случилось? — требовательно спросил он. — И не вздумай мне сейчас сказать, что ты сам разберёшься. Может и так, но я хочу знать, к чему готовиться и каких ждать осложнений».

Макс усмехнулся и тряхнул кудрявой головой леди Хельны. Он знал, что это шеф так проявляет заботу, и это было приятно.

«Тебя успокоит, если я скажу, что делом уже занимается Шурф?»

«Да, пожалуй, — через несколько секунд отозвался Джуффин. — Надеюсь, вы знаете, что делаете».

Макс не стал добавлять, что он тоже на это надеется. Получив незаслуженный, но всё равно приятный День Свободы от Забот, он отправился в гостиную и с удобством расположился на диване, чтобы немного вздремнуть. В крошечном росте Хельны были свои преимущества — он поместился с ногами, и не пришлось подтягивать их к подбородку, боясь свалиться во сне. Кое-как устроившись с непривычными частями тела, Макс закрыл глаза в надежде, что когда он проснётся, всё станет как прежде.

Спал он плохо. Наверное, сказывались обстоятельства последнего сна и пробуждения, хотя Макс изо всех сил пытался убедить себя, что теперь-то уж точно сюрпризов не будет. Но стоило ему начать погружаться в сон, как что-то тяжёлое как будто опускалось на его грудь, и он начинал задыхаться. Резкий напряжённый вдох — и вот он уже снова не спит, и всё ещё не в своём теле. Он промучился так несколько часов, пока не услышал шаги на лестнице. Поднялся, устало потёр глаза и увидел Шурфа и самого себя — то есть, конечно, леди Хельну. Они вошли в гостиную и опустились на диван напротив, и по выражению лица Хельны — Макс знал его слишком хорошо, чтобы не распознать малейшие оттенки настроения — стало ясно, что хороших новостей пока нет.

— Боюсь, из того, что я узнал, следует, что без постороннего вмешательства процесс вспять не повернётся, — сказал Шурф. — Хельне — или тебе самому — нужно будет повторить заклинание, чтобы всё стало как прежде.

— И что это значит? — сонно спросил Макс.

— Это значит, что тебе придётся провести в этом теле ещё примерно сутки, — терпеливо объяснил Шурф. — Остатков зелья, которое приготовила Хельна, недостаточно для повторного ритуала, придётся всё делать заново. А это займёт некоторое время.

Макс тяжело вздохнул. Где-то в глубине души он был готов к чему-то подобному, поэтому не стал закатывать драму, а просто пожал плечами. Что ж, опыт и правда интересный. Осталось придумать, как объяснить всё Джуффину и не стать объектом его насмешек на следующие полгода.

Хельна и Шурф отправились на Сумеречный Рынок за недостающими ингредиентами, а сам Макс решил прогуляться по городу. Забавно всё-таки смотреть на мир другими глазами. Казалось бы — тело такого же человека, а всё воспринимается иначе — звуки, запахи, вкусы. Земля была непривычно близко, а дома и деревья казались более высокими, а главное — всё было таким чётким! Макс уже настолько свыкся со своей лёгкой близорукостью, что почти не замечал её, и уж точно не собирался тратить время, чтобы идти к целителю. Но теперь, увидев новые детали и краски этого волшебного мира, он чётко решил вылечить зрение. Что ж, по всему выходит, что леди Хельна в итоге оказала ему хорошую услугу!

Её ноги, к сожалению, были не приспособлены для долгой пешей ходьбы. Зайдя по привычке на другой край города, Макс вдруг понял, что вернуться назад той же дорогой ему не хватит сил, и вернулся в дом Шурфа Тёмным Путём. Чета Лонли-Локли возились на кухне — наверняка готовили всё для ритуала. Макс решил их не беспокоить, заказал себе лёгкий ужин, а потом снова попытался заснуть. К счастью, на этот раз долгая прогулка и сытный вкусный ужин довели его до нужной кондиции, чтобы заснуть было проще простого.

Максу снился Ехо. Волшебный город с цветными тротуарами и яркими ночными огнями. Он снова был влюблён — как в те далёкие давно забытые времена, когда сам он принадлежал серому унылому миру, а Ехо был лишь счастливым сном, вдруг ставшим реальностью. Макс неторопливо шагал по тротуарам, буквально ощупывая цветные камни ступнями, стараясь запомнить каждый из них, проникая в душу города и впуская волшебный воздух в себя.

Макс обернулся, словно услышал чей-то голос, и обнаружил удивительный сад. Ночь сделала его тёмным, но не мрачным — листья кустов и деревьев светились всеми оттенками зелёного, освещая узкую дорожку. Не задумываясь ни на секунду, Макс ступил на неё и пошёл вперёд, стараясь не наступать на сочные травинки и бережно прикасаясь к листьям и шероховатым стволам. С каждым вдохом, с каждым касанием, магия проникала внутрь него самого, обустраиваясь, заявляя о своих правах. Это было удивительное чувство родства с чудом, и Макс продолжал жадно вдыхать насыщенный силой воздух.

Дорожка привела его к небольшому прозрачному пруду. Дно его было обложено теми же цветными камнями, как и улицы Ехо, чуть поодаль цвели водные лилии. Не в силах удержаться, Макс наклонился к воде, и вдруг обнаружил не дне серебристую рыбку, излучающую бледный свет. Весёлая и шустрая, она как будто играла сама с собой, то прячась за стеблями лилий, то чуть ли не выпрыгивая из воды. Не осознавая до конца, что делает, Макс опустил руку в воду, но рыбка не испугалась, а наоборот, закружила вокруг руки, касаясь гладкими боками, как будто изучая его и полностью одобряя присутствие. Он рассмеялся от переполнявшего его удовольствия и волшебства…

…И проснулся.

Над ним стоял Шурф, который как раз протянул руку, чтобы его разбудить. За окном занимался рассвет.

— Сколько раз видел твои пробуждения, ты ни разу при этом не был таким счастливым, — заметил Шурф.

— Удивительный сон приснился, — признался Макс и с удовольствием потянулся. Тело Хельны уже не ощущалось таким чужим. Кажется, он начал привыкать. Чего доброго, потом в своём теле будет чувствовать себя гостем. — У вас всё готово?

— Почти. Я думал, тебе понадобится время, чтобы прийти в рабочее настроение, но раз ты в порядке, мы сможем начать примерно через час.

— Отлично. Я пока что приму ванную.

Шурф одарил его озадаченным недоверчивым взглядом, но всё же кивнул.

— Только не увлекайся, — сказал он.

Макс лишь отмахнулся и чуть ли не вприпрыжку помчался вниз. Перед его внутренним взором всё ещё стоял волшебный сад и светящаяся серебристая рыбка в пруду. Жаль, что он не успел во сне нырнуть в тот пруд, но — хорошенького понемножку.

Тёплая, прохладная, пенная, прозрачная… Макс мог предаваться водным процедурам ещё несколько часов к ряду, но когда он был в восьмом бассейне, его настиг зов Шурфа — пора было приступать.

Лонли-Локли капнул в стакан одиннадцать капель розоватого зелья, разбавил их с водой и подал Максу. Немного нервничая, он выпил угощение залпом, а потом наблюдал за тем, как Хельна выпивает свою порцию и начинает читать заклинание. Рядом сидел Шурф и сверял каждое её слово с конспектом — на случай, если что-то снова пойдёт не так.

Макс почувствовал, как то ли внутри него, то ли вокруг, что-то забурлило. Зашевелилось, в поисках выхода, замерло, словно задумавшись: а оно мне надо? Макс не сопротивлялся, но и не подгонял процесс — просто не знал, что и как должно идти, а потому просто старался отстранённо наблюдать. Но всё вдруг прекратилось, так и не достигнув кульминации, а его собственное тело, сидевшее напротив, вдруг повалилось на пол и забилось в судорогах. Шурф бросился к нему, и, придерживая голову, начал читать какие-то заклинания.

— Макс? — негромко позвал он. — Держись, Макс, ты справишься…

Он, очевидно, думал, что всё получилось, и это сам Вершитель не справился с возвращением могущества в собственное тело.

— Нет, — сказал Макс. — Я здесь. Ничего не получилось.

Шурф подарил ему отчаянный взгляд, а потом снова забормотал какие-то заклинания. Судороги прекратились, Хельна задышала ровнее, и медленно, очень медленно до Макса начало доходить: всё не так просто. Он запросто может застрять в этом теле ещё на несколько дней, если не навсегда… А вот это было уже, мягко говоря, неприятно…

— Она в порядке? — тихо спросил он.

— Да, — ответил Шурф. Теперь он повернул Хельну в теле Макса на бок и чёткими размеренными движениями массировал ей шею. — Ты можешь объяснить, что произошло?

Макс со всей доступной ему лаконичностью и чёткостью попытался объяснить свои ощущения, хотя он и не понимал до конца, что и почему произошло на самом деле. Пока он говорил, Хельна снова вздрогнула и открыла глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил у не ё Шурф.

— Как будто меня бешеный вурдалак пожевал и выплюнул. — Она растерянно огляделась, увидела Макса в её собственном теле, ощупала себя. — Ничего не вышло? Но почему?

Шурф помог ей подняться и перебраться в кресло.

— Не знаю, — сказал он. — Насколько я могу судить, всё сделано верно.

Повисла долгая неловкая пауза, во время которой никто из них не осмеливался констатировать тревожный факт: происходит неизвестно что, и не совсем ясно, можно ли с этим справиться. От тяжёлых раздумий Макса отвлёк зов шефа.

«Макс? Сегодня-то ты осчастливишь нас своим присутствием?»

«Боюсь, что я ещё не готов вернуться в стройные ряды Тайных Сыщиков, — ответил Макс. — У нас тут… один эксперимент немного вышел из-под контроля».

«Всё, мне это надоело, — сообщил Джуффин. — Где ты находишься?»

Макс поглядел на Шурфа и Хельну, которые, хоть и заметили, что он с кем-то общается, задавать вопросов не спешили.

— Думаю, Джуффин скоро будет здесь, — предупредил их Макс.

— Возможно, оно и к лучшему, — рассеянно отозвался Шурф. Это было по-настоящему страшно.

«В гостиной у Шурфа», — коротко доложил шефу Макс, не добавив ни приглашений, ни предостережений. Пусть сам решает. Почтеннейший Начальник оказался предсказуемым чуть менее чем полностью: появился прямо посреди комнаты ровно через секунду.

— Ну, и что тут у вас? — спросил он, пристально оглядывая скорбное собрание. Должно быть, тот факт, что даже Великий Магистр в рабочее время находится в собственной гостиной, а не на рабочем месте, дал Джуффину весьма красноречивое свидетельство о драматизме сложившейся ситуации. Но потом он безошибочно опознал Макса в теле леди Хельны и обратился к нему: — Не наблюдаю ничего такого, что помешало бы тебе явиться на службу.

Макс не выдержал и рассмеялся:

— Ты это серьёзно?

— Более чем, — пожал плечами Джуффин. — Ты здоров, в полной силе… ну, изменился немножко, ну так это мы уже проходили, нет? А то, что тебя на эксперименты потянуло — так это твои проблемы…

— Вообще-то это был не мой эксперимент, — осторожно заметил Макс. — Тут у нас примерно следующее…

Он вкратце, без пикантных подробностей, описал Джуффину ситуацию, в которой они оказались, но, вопреки ожиданиям, рассказ не произвёл на шефа особого впечатления.

— Очень занятно, — признал он. — Но не оправдывает твоего прогула. Мне всё равно, как ты выглядишь, будь добр приступить к своим обязанностям. У нас сновидцы опять распоясались, а наш штатный Морфей где-то завеялся.

Джуффин поднялся, давая понять, что не намерен задерживаться и затевать спор.

— Кто устроил всё это, — он обвёл гостиную абстрактным жестом. — Тот пусть и разгребает. А у тебя, Макс, есть полчаса, чтобы решить все формальности и явиться на службу.

И он исчез, не добавив больше ни слова. Макс ошарашенно похлопал глазами, а потом поглядел на Шурфа, ожидая от него хоть каких-то комментариев.

— Как думаешь, он действительно не знает, как с этим разобраться, или просто хочет вдоволь повеселиться, наблюдая за нашими мучениями? — спросил он.

— Думаю, если ты отправишься сейчас в кабинет Джуффина, ты обнаружишь его в настоящей истерике, и неспособным пересказать всю историю другим из-за приступов хохота, — прохладным голосом сообщил Шурф. — Но в целом я склонен с ним согласиться. Нам с тобой не стоит пренебрегать своими обязанностями, из-за этого досадного происшествия. И знаешь, Макс, я буду тебе признателен, если это тело, оказавшееся в твоём распоряжении, останется невредимым.

На секунду Макс задохнулся, вдумавшись в смысл этой фразы. Ведь Шурф по-прежнему видит тело своей жены! То самое тело, которое он давеча беззастенчиво лапал, считая себя в своём праве… Макс почувствовал, как у него краснеют уши, но Шурф сделал вид, что ничего не заметил и продолжил, обращаясь теперь к Хельне.

— Что касается тебя, то на улицу тебе лучше не выходить. Быть сэром Максом — опасное дело, даже если это только его тело. Он, конечно, всеобщий любимец и вообще весьма популярная личность, но также найдётся достаточно и тех, кто будет счастлив видеть его тихим, неподвижным и бездыханным. Поэтому имей, пожалуйста, в виду следующее…

Лекция на тему «почему опасно быть сэром Максом» растянулась на добрые полчаса, так что даже сам Макс не успел её дослушать — Джуффин понукал его поторопиться, грозя самыми разнообразными видами расправы.

Его появление в Доме у Моста ожидаемого фурора не произвело. Должно быть, все успели отсмеяться ещё до его появления, а может, обмен телами был не таким уж редким фокусом, как казалось Максу. Главным неудобством оказалась необходимость смотреть на всех снизу вверх — даже сэр Кофа, не отличавшийся высоким ростом, теперь был на голову выше. Да и сальные взгляды, которыми провожали его некоторые служащее Городской Полиции, были не слишком приятны. Всё-таки есть преимущества в том, чтобы быть страшным грозным сэром Максом, а не хрупкой миловидной леди.

— Что, чудовище, разогнал свой гарем и со скуки решил в чужую семейную жизнь вмешаться? — не удержался от колкости Мелифаро.

— Именно. Так что готовьтесь, вы с Кенлех — следующие на очереди.

Тот лишь закатил глаза в притворном ужасе.

Следующие дни оказались довольно хлопотными и выматывающими: кому-то из сновидцев начал сниться конец света, и хотя для реальных жителей Ехо всё происходящее было лишь иллюзией, понимали это далеко не все, и приходилось бороться с паникой и беспорядками, пока, наконец, не нашёлся сновидец и Макс с Нумминорихом его не разбудили.

Макс смирился со своим положением, но когда новизна приключения исчезла, начала накапливаться усталость — эмоциональная и физическая.

Во-первых, он соскучился по Мохнатому Дому и собственной спальне. Шурф настаивал на том, чтобы Макс временно поселился у них, потому что было бы странно, если бы супруга Великого Магистра Ордена Семилистника вдруг переселилась в чужой дом. Во-вторых, раз за разом приходилось отшивать «ухаживателей», на которых грубая мужская сущность нежного женского тела почему-то не производила правильного отталкивающего впечатления, а наоборот, словно притягивала.

— Кажется, я больше не Вершитель, — проворчал он в один из вечеров. — Я же не хочу, чтобы они липли ко мне как мухи, так почему моё желание не исполняется?

— Думаю, с тобой всё в порядке, — осторожно сказал Шурф. — Просто твоя нынешняя внешность и притягательность твоего могущества в совокупности оказываются сильнее твоего «нежелания».

Макс фыркнул сердито, но развивать тему не стал.

— И долго это ещё продлится? Может, обратимся за помощью к кому-нибудь более могущественному?

— Если ты о Сотофе, она сказала, чтобы я сам решал свои семейные проблемы, — сдержанно сообщил Шурф. — А если о Мабе Калохе, то я не думаю, что такая… мелочь может его заинтересовать.

— Кажется, я всё-таки отправлюсь на Тёмную Сторону и выскажу своё пожелание, — сказал Макс, брезгливо отодвигая тарелку с рыбным паштетом.

Потому что, кроме всего прочего, организм леди Хельны оказался довольно капризным. Тем его не корми, это ему даже не показывай… у самого Макса никогда не было проблем с пищеварением, а теперь у него чуть ли не каждый день в желудке затевалась гражданская война. И это уже не говоря о странных тянущих болях внизу живота — не сильных, но довольно неприятных. И тут он вдруг вспомнил, что у женщин есть ещё кое-какие особенности, и у него по спине пробежал холодок.

— А когда мне ожидать сюрпризов по женской части? — нервно спросил он у леди Хельны, которая явно не испытывала и половины выпавших на его долю неудобств.

— О, об этом не беспокойся, — сказала она чуть виновато. — У тебя ещё почти полторы дюжины дней. Думаю, за это время Шурф что-нибудь придумает. Правда, милый?

— Я очень на это надеюсь, — сдержанно сказал тот, посылая Максу сочувственный взгляд.

«Далось мне твоё сочувствие, — зло подумал Макс. — Лучше бы за женой своей присматривал и объяснял ей, что такое хорошо, а что такое плохо. И развлекал бы её получше, а то со скуки, вон, натворила чудес! Знал бы я, что наши с тобой вечерние посиделки закончатся вот так — выставлял бы тебя из Мохнатого Дома за три часа до полуночи… ненавижу это тело, ненавижу эту рыбу!»

Он поднялся из-за стола и направился в отведённую ему спальню, чтобы лечь пораньше спать. Но не успел он дойти даже до лестницы, как злость его утихла и уступила место веселью: «Я даже не являюсь членом их семьи, но я чуть не устроил семейную ссору! Ай да я! Вот это могущество!»

Он вернулся за стол и налил себе полстакана сока. Предложить что ли Шурфу помощь в поисках лекарства от этой их напасти?

— Завтра новолуние, — осторожно сказала Хельна. — Я хотела бы принять участие в чтениях в «Трёхрогой Луне». Как думаете, мы сможем это организовать?

— Как ты себе это представляешь? — поинтересовался Шурф. — Собираешься рассказать всем о нашей небольшой путанице?

«О, да Шурф — мастер подбирать слова! — мысленно восхитился Макс. — Путаница! Небольшая! Да он король преуменьшений».

— Я надеялась, — Хельна неуверенно покосилась на Макса, оценивая его настроение. — Я подумала, может быть, Макс согласится почитать вслух мои стихи? Я слышала, поэзия тебе не чужда…

— Нет уж, — категорически сказал Макс. — Никаких стихов. Подождут до следующего новолуния, никуда не денутся. Сиди, пиши новые, а то когда ещё доведётся моим гениальным мозгом воспользоваться.

Он не успел сообразить, что чешет своим языком, но слова уже были сказаны.

— Меня и мой мозг неплохо устраивал, — холодно заметила Хельна.

— А вот меня он совсем не устраивает. Так что пока твой муж ищет решение, сиди дома и кайся.

Макс сам не понял, что на него вдруг нашло — какая-то злость, принадлежащая как будто даже не ему. Он встретил взгляд Хельны — раздражённый и немного озадаченный, и запал вдруг снова исчез — как будто и не было.

— Извини, — сказал он. — Я сам не понимаю, что мелю…

— А знаешь, — перебила она. — Из-за стресса цикл вполне может сбиться. Ты, во всяком случае, ведёшь себя так, как будто у тебя ПМС в самом разгаре.

От этого известия Максу стало совсем не по себе. Может быть, это было самовнушение, но внизу живота вдруг зародилась лёгкая, едва заметная, боль. Сердце забилось как сумасшедшее — даже голова закружилась.

— Чёрт. Шурф, либо ты решишь нашу «маленькую путаницу» в ближайшее время, либо я за себя не отвечаю.

— Зато за меня отвечаешь, — со стервозной улыбочкой на лице Макса сказала леди Хельна и поднялась из-за стола. — Жду тебя в спальне, милый. — И она вдруг наклонилась к Шурфу и подарила ему нежный собственнический поцелуй.

Тот наблюдал за их небольшой перебранкой с некоторой отстранённостью, и на последний жест Хельны никак не отреагировал. Зато Макс поперхнулся воздухом и закрыл ладонями глаза, надеясь, что последняя картинка — о том, как он сам целует Шурфа — исчезнет из его памяти. Судя по звукам, Хельна поднялась наверх, и лишь тогда Макс осмелился убрать ладони от лица и поглядеть на своего друга.

— Я надеюсь, вы с ней… с ним… не…

Шурф поглядел на него в ответ, явно не совсем понимая, к чему относятся эти нечленораздельные бормотания. Но потом вдруг изменился в лице, сообразив, о чём подумал Макс.

— Нет, — сдержанно сказал он. — Мы временно спим в разных спальнях, Макс, она просто решила тебя поддразнить.

— Ясно.

Наверху хлопнула дверь. Максу вдруг стало очень грустно и стыдно оттого, что он обидел Хельну. В конце концов, пусть это по её вине они оказались в этой глупой ситуации, ей тоже должно быть нелегко. Взять хотя бы те же чтения в «Трёхрогой Луне». Разве можно отказывать человеку в его смысле жизни?

— Не могу не признать, что, несмотря на всю неоднозначность и сомнительность сложившейся ситуации, для меня она стала очень и очень познавательной, — неожиданно сказал Шурф. — И дело не только в том огромном объёме знаний, что я получил, перерывая архивы орденской библиотеки, а о том, что я узнал о вас двоих, наблюдая за вашим поведением.

Макс недоверчиво покосился на своего друга, тут же забыв о Хельне и её стихах.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, смотри. Я неплохо изучил тебя и твой характер, когда мы с тобой проводили Обмен Ульвиара. Но характер — это что-то вроде фильтра, который трансформирует природные данные в соответствии с воспитанием, привычками и опытом. Но есть ещё физиологическая составляющая, которая тоже в значительной степени влияет на поведение. Особенности нервной системы, контролировать которые практически невозможно, но иногда получается их обуздать при помощи характера. И то, с чем столкнулись вы с Хельной, показывает, что будет, если характер наложится на непривычный тип нервной системы.

— Но ведь мы с тобой тоже менялись характерами, — заметил Макс.

— Мы менялись тенями, — уточнил Шурф. — И теперь я понимаю, что тень переносит не весь характер, а только некоторые, самые ключевые, шаблоны. Но даже за этим я наблюдал «изнутри», я не был объективен, не мог заметить всех деталей. А теперь, когда я вижу, как изменились два моих самых близких человека, я имею счастье изучить вас обоих ещё лучше. И, должен признать, это весьма, весьма занимательно!

— И что же ты такого интересного узнал? — полюбопытствовал Макс.

— Ну, например, я узнал, что твоё тело обладает довольно медлительным и даже немного меланхоличным темпераментом. Притом, что Хельна и так была склонна к рефлексии и почти никогда не расходовала чувства на вербальное и эмоциональное их выражение, а вырабатывала их, в основном, в творчестве, сейчас она замкнулась окончательно, стала очень обидчивой, и целыми днями только и делает, что пишет и пишет, и даже в сад не выходит. Ты же всегда казался мне слишком подвижным и активным, но теперь, когда я знаю, что на самом деле моторика твоего тела не слишком быстрая, я понимаю, что ты просто пытался подстроиться под ритм окружающих тебя людей и немного перестарался. Кроме того, от природы ты не слишком склонен проявлять эмоции, но, чтобы влиться в общество и помочь людям понять тебя, ты научился демонстрировать больше чувств, чем есть на самом деле. И теперь, когда ты оказался один на один с соматическими особенностями Хельны, ты теряешь самоконтроль, сам за собой не успеваешь. Ты по привычке преувеличиваешь эмоции, которые испытываешь, и из-за этого твоё поведение кажется немного демонстративным и даже наигранным. Слова идут впереди мыслей, эмоции — впереди чувств. У тебя настроение меняется каждые полминуты, и это наводит меня на догадки о том, что же происходит изо дня в день под маской спокойствия и доброжелательности моей супруги. А я-то думал, что хорошо её знаю.

— Прибавь к этому впечатления от нашего нынешнего положения и кое-что станет ещё более понятным, — сказал Макс. — Хельна права: хоть я и привык ко всяким чудесам вроде этого, я всё же испытываю стресс.

— Тебе снятся кошмары? — спросил вдруг Шурф.

— Нет. Наоборот, я довольно неплохо сплю в последнее время. Хотя днём перепады настроения просто безумные, в этом ты прав.

— Хельне снятся кошмары. И я не знаю, с чем это связано.

— Может, она видит мои прежние сны? — предположил Макс. — Что-то вроде памяти вещей. Считывает мои кошмары из доставшейся ей черепной коробки…

— Не исключено, — покачал головой Шурф. — Хотя обычно для этого нужна специальная подготовка и концентрация. Так-то сны следуют за личностью.

Макс озадаченно пожал плечами. Если Хельна действительно видит какой-то из его кошмаров, ему искренне её жаль.

— Передай ей, что мы можем завтра вечером пойти в «Трёхрогую Луну», но только послушать. Читать стихи, даже самые лучшие, я не буду.

— Думаю, эта новость её порадует, — сказал Шурф. — Спасибо, Макс.

На следующий вечер они втроём отправились в «Трёхрогую Луну». К Максу то и дело подходили завсегдатаи клуба с просьбой что-нибудь прочитать или высказать своё мнение насчёт чьих-либо стихов. Он отмалчивался, загадочно улыбаясь, изо всех сил стараясь, чтобы никто ничего не заподозрил. Хельна, лишённая возможности принять активное участие в обсуждении, грустила под прикрытием Шурфа и, впечатлённая чужими стихами и подстёгиваемая вынужденным воздержанием, исписала строчками целую стопку салфеток. Шурф аккуратно их складывал и прятал во внутренний карман лоохи, чтобы ни один случайный шедевр не пропал.

Во второй половине вечера Хельна решила бороться со стрессом радиальными способами и заказала кувшин Осского Аша. Шурф не стал ей препятствовать, видимо, проникшись сочувствием к её неспособности выразить свои чувства сполна и во всеуслышание. Макс же довольно быстро устал от толкотни и винных испарений, и, убедившись, что его друзья переживут его отсутствие, покинул трактир.

Ноги сами понесли его сначала к Мохнатому Дому, потом к Гребню Ехо, потом в сторону порта. Очнулся Макс только тогда, когда какой-то ночной гуляка начал к нему приставать, ошибочно приняв за беззащитную леди. Когда он вернулся в дом Шурфа Тёмным Путём, он умудрился столкнуться в гостиной с хозяевами дома. Шурф выглядел усталым и немного сердитым, Хельна же и лыка не вязала.

— Упс, забыл предупредить, — сказал Макс. — Я очень быстро пьянею.

— Я знаю, — ответил Шурф. — Но Хельна сегодня была очень целеустремлённой.

Макс мысленно восхитился — это же как надо упрямиться, чтобы даже Шурф оказался беспомощен? Что ж, утром Хельне придётся несладко. Кроме быстрого и сильного опьянения тело Макса гарантировало ей также тяжёлое похмелье.

Следующим утром Макса разбудил звон разбитого стекла. Он открыл глаза и поглядел в окно — солнце было уже довольно высоко. Значит, Шурф, скорее всего, на службе. Даже странно, что Макса ещё никто не разбудил и не потребовал явиться в Дом у Моста.

Внизу была подозрительная тишина. Ни шагов, ни звона убираемых осколков… Макс нахмурился, поднялся, напялил на себя просторную скабу и выглянул из спальни.

— Эй! Там всё в порядке?

Он не знал, кому точно задаёт вопрос, он даже не был уверен, что звон стекла ему не приснился. Но всё-таки стоило проверить. Он спустился по лестнице, заглянул в гостиную — пусто. Прошёл на кухню…

И увидел собственное тело, бьющееся в судорогах на полу. Вокруг были разбросаны мелкие осколки, и один из них впился Максу в пятку, когда он подскочил к Хельне и попытался придержать её голову.

«ШУРФ! Сюда, бегом, с Хельной всё плохо!»

Макс растерялся. Он не знал исцеляющих заклинаний, которыми в прошлый раз пользовался Шурф, а лицо Хельны — его лицо! — уже посинело. Судороги начали ослабевать. С запозданием сообразив, что он не так уж и беспомощен, Макс щёлкнул пальцами, но даже этот отработанный жест удался не сразу — лишь с третьего раза появился крошечный зелёный шарик и впился Хельне в грудь.

Как раз в этот момент появился Шурф и бросился к ним.

Хельна молчала и уже не шевелилась, у неё изо рта шла розоватая пена.

— Выздоравливай, — сказал ей Макс. — Сейчас же выздоравливай!

Но ничего не произошло. Должно быть, обморок был настолько глубоким, что приказа она не услышала, а потому не могла подчиниться. Шурф проверил её пульс и начал читать какие-то свои заклинания, но не было похоже, чтобы они помогали.

— Попробуй ещё раз, — совершенно незнакомым отчаянным голосом попросил Макса Шурф. Он сосредоточился, щёлкнул пальцами, зелёный шарик попал в Хельну, но Макс не ощутил привычной «отдачи», когда даже неживые предметы реагировали на его призыв.

— Приходи в себя. Выздоравливай. Оживай, Хельна!

Но ничего не происходило. Шурф как-то странно выдохнул — то ли заскулив, то ли зарычав, и Макс, не до конца осознавая происходящее, попятился. Осколки стекла впивались в его руки и бёдра, но он едва ли это замечал.

«Это сон, — стучало у него в голове. — Джуффин! Это сон».

Он сам не понял, слал ли он зов или просто пытался убедить себя в нереальности происходящего, но не прошло и нескольких секунд, как в кухне появился Почтеннейший Начальник, а сразу за ним — Мелифаро. Должно быть, шеф уловил в зове оттенки паники, и решил прийти с подкреплением, просто на всякий случай. Он склонился над Хельной-Максом, проверил пульс, дыхание, тоже начал читать какие-то заклинания. Несколько секунд — и здесь же был Абилат Парас, и тоже начал колдовать.

— Макс, — почти шёпотом позвал Шурф. — Попробуй ещё раз.

Он попробовал.

— Хельна, выздоравливай. Приходи в себя. Что ей сказать, а?! Возвращайся, Хельна!

Макс почувствовал, что его тоже начинает трясти. На миг он испугался — что, если она действительно вернётся? Займёт своё собственное тело, а он вернётся в своё — теперь уже, совершенно очевидно, мёртвое…

— Нет.

Макс схватил её за руку, сконцентрировался, воображая, как окружающий мир выцветает и проявляет свою истинную суть. Обычная радость, которую он испытывал, оказавшись на Тёмной Стороне, на этот раз обрела форму робкой надежды. И хотя, оглядевшись, Макс не обнаружил рядом с собой леди Хельны, это ничего не означало. У него всё ещё были его слова и его могущество.

— Я хочу, чтобы леди Хельна выздоровела, — сказал он, и тяжёлая сердитая волна угрожающе поднялась рядом с ним. — Я хочу, чтобы леди Хельна выжила. — Волна сконцентрировалась, враждебно ощетинилась, недовольная тем, что от неё требуют явно невозможного. — Я хочу, чтобы…

— Замолчи, — довольно строго оборвал его Джуффин. — Просто смирись с тем, что у твоего могущества тоже есть предел. Жизнь и смерть — вне твоей компетенции, Вершитель.

Он строго взял Макса за руку и повёл вперёд. Шаг, второй — и вот они уже в гостиной Мохнатого Дома. Здесь было непривычно пусто — ни собак, ни кошек, ни Базилио, ни слуг, наводящих порядок…

— Садись, — мрачно велел Джуффин, подталкивая Макса к креслу. Когда он уселся, шеф провёл рукой над его всё ещё кровоточащими ладонями и коленями. Раны сразу же начали затягиваться.

— Что случилось? — спросил Макс, как загипнотизированный глядя на собственные ладони. Ладони леди Хельны.

— Три дня назад сэр Шурф овдовел, — сообщил Джуффин, пристально вглядываясь в лицо Макса.

— Три дня? — озадаченно переспросил он. — Но почему вы…

— Не так-то просто пробиться на тот участок Тёмной Стороны, где Вершитель пытается выпотрошить базовый слой реальности. Как бы то ни было — ты ничего не мог сделать, увы. Даже если бы ты сразу сообразил погрузиться туда — это бы ничего не дало, леди Хельна не была предназначена для Истинной Магии, а значит, и Тёмная Сторона не имела власти над её жизнью.

— Почему это произошло? — собственный голос Макс слышал как будто издалека, словно он пребывал под наркозом. «Это сон».

— Судя по всему, Хельна страдала от похмелья и забыла, что твоему телу опасно давать какие-либо зелья. Она приняла порцию бодрящей смеси, которая содержит уандукский синий пепел — тот же ингредиент, который чуть не убил тебя, когда ты попробовал приворотное зелье.

Макс тяжело вздохнул и обхватил голову руками.

— Ты сделал все, что мог, — мягко заверил его Джуффин. — Мы все сделали. Но непоправимое дерьмо иногда случается в нашей жизни.

Макс покачал головой. Кому она тогда нужна, такая жизнь?

— Приходи в себя, Макс, — сказал Джуффин, поднимаясь. — Завтра утром жду тебя на службе.

«Это сон. Я хочу проснуться. Сейчас же!»

Макс сидел, скрестив ноги, перед высоким зеркалом и рассматривал своё отражение. Изящные черты, красивая округлая грудь, густые светлые волосы — одна морока с ними, вечно путаются, но состригать жалко и, пожалуй, не справедливо: они принадлежали не ему. Он привык к этому телу, но каждый раз, видя своё отражение, начинал задыхаться от острой тоски и чувства вины. Возможно, он и сделал всё, что мог, но должен был сделать больше. Просто он не захотел быть Вершителем, когда это было нужно — и вот, наивная весёлая женщина, по случайности захватившая его тело, умерла нелепой мучительной смертью.

Прошли уже две дюжины дней, а Ехо ничуть не изменился — как будто и не было никогда никакой леди Хельны. С Шурфом Макс за это время ни разу не встретился, но он знал, что Великий Магистр добросовестно выполняет свои обязанности. Отправить ему зов Макс не решался, не хотел усугублять горе друга, будучи живым напоминанием о его утрате.

В последние дни он и сам часто плакал — намного чаще, чем это случалось с ним в собственном привычном теле. Но это, пожалуй, к лучшему: выброс эмоций помогал не застревать на них надолго, и через несколько минут Макс уже был готов снова выслеживать сновидцев, становиться на след злодеев и поглощать камру с печеньем в кабинете шефа — пока его в очередной раз не накроет волной печали и отчаяния.

Вечера он проводил на крыше Мохнатого Дома. По самому себе не до конца понятной причине он старался избегать общества посторонних, кроме как по делу. Дело было, скорее всего, в сочувственных взглядах, которые он то и дело на себе ловил, хотя на самом деле сочувствовать нужно было не ему, а Шурфу. И это несоответствие наводило его на мысль, что он прав в своих самобичеваниях: он должен был спасти Хельну, так или иначе. Окружающие сочувствуют не его стрессу от всего произошедшего, а его чувству вины. А значит, считают это чувство справедливым.

«Макс? — раздался в голове осторожный зов Базилио. — Ты занят?»

«Нет, — неохотно отозвался он. — Что-то случилось?»

«Мне прислал зов сэр Шурф. Он спрашивает, согласишься ли ты с ним поговорить».

Сердце Макса вмиг ушло в пятки, а потом горький ком подкатил к горлу и захотелось заплакать. Встречаться с Шурфом было невыносимо страшно, но как же Максу было одиноко без их ежевечерних посиделок на этой самой крыше! Он понял, что молчание затягивается и сказал:

«Я сам ему отвечу. Спасибо, Базилио».

Вдох-выдох. Выровнять дыхание, приготовиться… ко всему.

«Приходи на крышу Мохнатого Дома».

Он не успел даже договорить. Должно быть, Шурф опасался, что Макс передумает, и решил поторопиться, пока этого не произошло.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Глаза Шурфа странно блестели, жадно вглядываясь во внешность Макса, а потом на его лицо опустилась непроницаемая маска, и он чинно опустился на крышу, скрестив ноги.

— Спасибо, что согласился встретиться, — нейтральным голосом сказал он.

Макс нервно всхлипнул, который раз поражаясь тому, насколько неконтролируемо в плане эмоций женское тело.

— Я рад тебя видеть, — искренне сказал он.

Что-то едва заметно изменилось в выражении лица Шурфа, но интерпретировать эти перемены Макс не сумел.

— Я потерял жену, — сказал Лонли-Локли. — Мне трудно смириться с этим. Я чувствую боль и горечь каждый вечер, когда возвращаюсь в пустой дом. И знаешь, Макс, сегодня я вдруг очень остро понял, что категорически не хочу терять ещё и друга. Я понимаю, что вся эта ситуация тебе неприятна, и, возможно, ты злишься, что моя жена втянула тебя в это, а я вовремя всё не исправил и в результате ты лишился своего тела, которым очень дорожил… но знаешь, ни в моих, ни в её действиях не было дурных намерений. Я действительно надеюсь, что ты меня простишь.

— Шурф, что ты... — начал Макс, но закончить фразу не сумел: он заревел, отчаянно всхлипывая. От облегчения и вновь нахлынувшего отчаяния, и этого грёбаного чувства вины… Изо всех сил он старался взять себя в руки, и если не прекратить плакать, то хотя бы чётко произносить слова, но уверенности в том, что затея удалась, не было. Тем не менее, он попытался донести до Шурфа свою мысль. — Я не злюсь на тебя, Шурф. Наоборот, я чувствую себя очень-очень виноватым, ведь я мог сделать больше. Но я легкомысленно отнёсся к этой авантюре, и вот к чему всё это привело… Я думал, ты не захочешь меня видеть, потому что я теперь живое напоминание о твоей утрате… Прости, Шурф, я должен был всё разрулить, пока не произошла беда…

— Не говори ерунды, Макс, — мягко перебил его Шурф. — Ты не несёшь ответственности за всех окружающих тебя людей. Ты — Вершитель Миров, но не судеб. Я всегда это знал. И Хельна сама выбрала свою судьбу, пусть и неосознанно. Думаю, она предвидела нечто подобное. В последний вечер своей жизни она написала очень много потрясающих стихотворений…

Выяснение отношений и взаимные утешения затянулись до глубокой ночи. Они обсуждали произошедшее и некоторые обстоятельства, которые можно было предвидеть и не допустить. Обсуждали поэзию, алкогольные напитки, Тёмную Сторону и целительные заклинания. Разговаривали, будто компенсируя те две дюжины дней вынужденной игры в молчанку, когда каждый считал себя слишком виноватым, чтобы сделать шаг навстречу.

Расстались они лишь на рассвете, когда Шурфу пора было возвращаться в Резиденцию Ордена, а Макс надеялся хоть немного поспать перед тем, как Джуффин затребует его присутствия в Доме у Моста. Он чувствовал невероятное облегчение оттого, что хотя бы что-то в его жизни стало так, как раньше. У него словно камень с души свалился, и стало так легко и тепло на сердце… Ему снова приснился волшебный сад посреди ночного Ехо и пруд с серебристой рыбкой.

«Макс, хватит спать».

Он всхрапнул и вдруг почувствовал, что падает. Не успел ни испугаться, ни вскрикнуть: удар — и всё тело заныло от встряски.

«Джуффин, какого чёрта ты творишь?»

Макс не без труда поднялся, проводя ревизию конечностей и убеждаясь, что ничего не сломано, но пара синяков ему точно гарантирована.

«Бужу тебя, засоня. Работать кто за тебя будет?»

«А лупить обязательно? Кто тебя учил так с леди обращаться?»

Последовала довольно долгая пауза. Чего нельзя было не признать — этот метод побудки оказался весьма эффективным. Искушение снова забраться под одеяло и сомкнуть глаза было довольно слабым.

«Объяснись», — потребовал Джуффин.

Макс кое-как оделся и отправился умываться.

«Так это не ты приложил меня об пол? — озадаченно переспросил он. — Просыпаюсь под потолком от твоего зова, а потом как грохнусь! Это точно не ты?»

«Летал во сне, Макс? — насмешливо спросил Джуффин. — Ну-ну».

Добавить ещё что-либо шеф не соизволил, но кое-что Макс додумал сам. Неужели его могущество снова начало выходить из-под контроля? Неудивительно, впрочем, он в последнее время действительно стал очень несдержанным. Попросить что ли Шурфа об очередном сеансе Обмена Ульвиара? Очень вовремя они выяснили отношения. Впрочем…

Может, дело как раз в том, что он всё ещё находится в чужом теле? Шурф сам говорил, что характер Макса вместе с нервной системой Хельны составили удивительно переменчивое сочетание. А перед этим леди Хельна сказала… «О, нет. Нет-нет-нет».

Об этом маленьком нюансе Макс умудрился каким-то чудесным образом забыть. За всеми тревогами, произошедшими переменами и стрессами он как-то даже не задумывался о том, чем ему грозит дальнейшее пребывание в женском теле. Хельна утверждала, что у него есть в запасе почти две дюжины дней до того, как начнутся менструации. И вот, прошло уже даже больше, а у него усилились перепады настроения… если верить Меламори и самой леди Хельне — явный признак приближающегося ПМС. И то, что он вдруг снова утратил контроль над своей магией можно считать последним предупреждением.

«Нет, — твёрдо решил про себя Макс. — Эта игра уже слишком затянулась. Я больше не могу оставаться женщиной».

До этого момента он тянул с решительными действиями по разным причинам: то ли всё ещё надеялся на чудо, что это тело может затребовать сама леди Хельна, то ли боялся оскорбить память о ней изменением её удивительного тела… Но это падение из-под потолка как будто поставило последнюю точку в этой затянувшейся авантюре. Макс решил снова стать мужчиной. Любой ценой.

«Леди Сотофа, вы не согласитесь со мной встретиться?» — спросил он, как обычно, немного робея.

«Конечно, Макс. Приходи в беседку, я уж заждалась».

Он улыбнулся. Разумеется, леди Сотофа Ханемер ждала его. Кто ещё, кроме неё, мог решить такого рода проблему?

— Наконец-то! — воскликнула она, едва увидев Макса. Сейчас они были одного роста, и ласковое объятье этой потрясающей женщины ощущалось совсем иначе. — Какая хорошая девочка! А вот не буду делать её мальчиком, оставлю себе и буду воспитывать!

Макс ошарашенно замер и уставился на свою последнюю надежду. Такого поворота он не ожидал, хотя должен был! Уже не раз леди Сотофа причитала по его поводу: «Какой хороший мальчик, жаль, что не девочка», и вот, свершилось, наконец!

Вдоволь насладившись его выражением лица, Сотофа сжалилась и ободряюще похлопала его по плечу, подталкивая к скамейке.

— Да шучу я, шучу, — снисходительно сказала она и, лукаво улыбаясь, добавила: — Думала, тебе понравилось быть девочкой, так долго не появлялся…

Макс невнятно пожал плечами. Просто эта проблема на фоне прочего ушла на второй план, а теперь вот он понял, что не готов столкнуться с одной из реалий женской физиологии.

— Слишком уж неуравновешенная девочка из меня получилась, — сказал он. — Глядишь, опять за Хаббой Хэном охотиться придётся…

— Не такая уж нерешаемая проблема, — рассудительно заметила Сотофа. — Всё же приятнее, чем превращение. Процедура довольно… болезненная.

У Макса в районе желудка противно заныло. Лучше бы эта подробность была сюрпризом. Всяко лучше просто пережить, чем сначала осознанно согласиться, потом терпеть…

— Хочу быть собой, — сказал он. — Эксперимент, конечно, интересный у нас получился, но пора возвращать всё на круги своя. У меня мозги мальчуковые и привычки, и вообще…

— «И вообще», — эхом повторила леди Сотофа и вздохнула. — С этим не поспоришь. Ладно, давай сделаем, чего тянуть. Ты точно уверен?

— Абсолютно.

— Тогда поднимайся.

Она развернула его лицом к саду и положила тёплые тяжёлые ладони ему на плечи.

— Закрой глаза и старайся дышать глубоко.

Макс подчинился, мысленно прощаясь с леди Хельной, ставя точку в этой нелепо-печальной истории. Может, он уже и не будет полностью прежним Максом, но он и не останется ею.

Довольно долго ничего не происходило. Леди Сотофа убрала руки с его плеч и легонько постучала ребром ладони сначала по затылку, потом между лопатками и по пояснице. Послышался глубокий вздох, а затем она сказала:

— Присядь-ка, Макс.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил он.

— Всё так. Всё просто замечательно. Присядь.

Она неожиданно сильно надавила на его плечи, вынуждая вновь опуститься на скамейку. Макс обернулся и выжидающе вгляделся в лицо леди Сотофы, которое в тот момент не было ни радостным, ни мрачным, а абсолютно нечитаемым. От этого выражения почему-то повеяло опасной жутью… Ещё никогда, даже в самые тёмные времена, она не скрывала от него свои эмоции.

— Не выдумывай, — отмахнулась леди Сотофа и улыбнулась. — Жутко ему — ишь ты. — А потом она снова вздохнула и сказала: — Не могу я пока что из тебя мальчика сделать, Макс.

— Почему? — такого поворота он не ожидал. Она ведь была абсолютно уверена, что это ей под силу. В конце концов, она ведь даже из чудовища человека сделала, что ей какое-то там физиологическое превращение?

— Дело в том, Макс, — она ласково погладила его по плечу, — что если я превращу тебя в мальчика, погибнет ребёнок.

— Ка… какой ребёнок? — спросил он, чувствуя, как надвигается неотвратимое, но всё ещё неспособный до конца осознать саму возможность такого поворота.

— Ребёнок Шурфа и Хельны. Тот, который сейчас в тебе.

«Ребёнок Шурфа и Хельны, — эхом раздалось у него в голове. — Тот, который сейчас в тебе».

Ребёнок.

В нём.

Реальность загудела, как рассерженная пчела, и этот гул завибрировал в носу, в глазах, в барабанных перепонках, а потом охватил всё тело, отправляя Макса в заслуженный спасительный обморок.

Тьма была спокойной, безопасной, беззаботной. Покидать её не хотелось, но Макс чувствовал, как его будто что-то подталкивает вперёд, к реальности, с которой он просто не готов смириться.

«Нет, нет, нет».

«Да. Приходи в себя, Макс, ты будешь в полном порядке».

Он сопротивлялся, но, подобно лодке без вёсел, он был вынужден плыть по течению, подгоняемый настойчивыми волнами.

«Нет».

Он обнаружил лазейку и попытался через неё ускользнуть обратно на глубину, но лишь сильнее насадился на крючок.

«Всё хорошо, Макс».

Как будто кто-то настойчиво подталкивал его в спину, понукая смириться и смело встретить жизнь, лицом к лицу.

Он приоткрыл глаза и жалобно захныкал, надеясь, что это произведёт нужное впечатление на его мучителя, заставившего его вернуться сюда. Он не хотел, не хотел этого, хотя и не сразу смог вспомнить, почему.

— Зря запаниковал, — раздался рядом голос леди Сотофы, которая мягкой ладошкой массировала ему шею.

Сам он лежал лицом вниз на деревянной скамейке всё в той же беседке. А потом он вспомнил, что именно повергло его в такой шок, и мир вокруг снова загудел. Ребёнок. Погибшей леди Хельны.

— Ну, нет, сэр Макс, давай, бери уже себя в руки, — сказала леди Сотофа чуть строго и надавила на какую-то точку в основании черепа, так что снова провалиться в беспамятство не удалось. Макс недовольно отодвинулся и непроизвольно вздрогнул. Вернулось то странное ощущение чуждости, которое он испытывал, впервые оказавшись в этом теле.

— И нечего мне тут безумием фонтанировать, — нахмурилась леди Сотофа. — Иди-ка сюда, сядь…

«Чужое тело. Чужой ребёнок. Чужой мир, — пульсировало в мозгу. — Я никогда к этому не привыкну, я сам здесь чужой».

— Макс! — впервые он видел леди Сотофу такой откровенно сердитой, но уже ничего не мог ей сказать.

Хумгат принял его. А потом выплюнул — в его родном, правильном мире. Там, где мужчины не оказываются в телах беременных женщин.

Перемена места не слишком помогла. Он мог сбросить мир, как надоевшую скабу, но не тело. Он всё ещё был женщиной. Маленькой, хрупкой женщиной, внутри которой зародилась новая жизнь.

Макс закричал от отчаяния и снова Хумгат принял его и выплюнул в новом месте — смутно знакомом мире, возможно, одном из тех, в которых они побывали с Мелифаро, пока разыскивали потерявшегося короля Гурига.

«Хельна, ну ты, блин, юмористка, — ворчал сквозь путающиеся мысли Макс. — Нашла время проводить эксперименты».

И в этот момент до него дошло. Она не знала. Она была уверена, что через две дюжины дней у неё будет менструация, а значит, она даже не подозревала, что беременна…

Хумгат снова распахнулся под ногами, и Макс заставил себя задержаться в этой пустоте. Дышал, считая. Средство от безумия, проверенное Рыбником.

Рыбник, рыбник, рыбки… серебристая рыбка в волшебном пруду…

До Макса снова дошло. Просто и естественно, как понимание мироустройства, как неожиданно сложившаяся головоломка, когда детали вдруг сходятся немного странным, но совершенно гармоничным способом. Он нервно улыбнулся сквозь слёзы и понял, что оставаться в небытии больше не имеет смысла. Но и в Мир вернуться он пока был не готов.

Свежий горный воздух наполнил его лёгкие и вскружил голову. Макс достал из Щели между Мирами тёплую одежду и кружку какого-то ароматного горячего питья.

Думать и дышать.

«Какая глупая истерика, Макс, — сказал он сам себе. — Такие есть смысл закатывать, когда действительно есть шанс кого-то к чему-то принудить, заставить сделать то, что они при нормальном разговоре делать отказываются. Но если речь о свершившемся факте — чего именно ты хочешь добиться? Чтобы всё отменилось? Но вернуть Хельну уже нельзя, а новая жизнь растёт в этом теле. Что, отменить её? Убить ребёнка? Нет, сэр Вершитель, на такое ты не способен. Единственный человек, которому предназначалась эта твоя истерика — это ты сам. Ты был не готов к такому повороту событий, и это следует исправить».

Внутреннее неприятие новой реальности было довольно сильным. Но воля к сохранению едва зародившейся жизни тоже заявляла о себе весьма решительно.

«Вот и твой ответ, Вершитель, — прозвучал в его голове голос, смутно похожий на его собственный, но и на чей-то ещё. — Ты ведь знаешь, что Вершители не умирают. Они проживают бесконечное количество жизней, забывая и заново создавая самих себя и окружающие их миры. И вот на этот раз тебе досталась совершенно уникальная судьба: мужская и женская. Ты не спас человека, которого мог спасти, а теперь у тебя есть выбор: продолжить падение в бездну Разрушителя, или смириться с тем, что миры иногда создаются не только силой мысли, но и реальным физическим усилием».

Последняя мысль показалась Максу смешной, но одновременно почему-то грустной.

«Эй, рыбка, это ты, что ли, грустишь?»

Захотелось плакать.

«Сейчас я буду вершить слёзы, — подумал Макс. — А когда закончу — отправлюсь к Шурфу. Интересно, что он скажет по этому поводу».

В очередной раз оказавшись в Хумгате, Макс надолго задерживаться не стал. Лишь трансформировал немного пустоты в решительность и нарисовал перед своим внутренним взором образ Шурфа, в одиночестве работающего в собственном кабинете в резиденции Ордена Семилистника. Почему-то именно там казалось наиболее уместным встретиться после всех новостей.

— Эм-м… Шурф?

Тот поднял голову, и почти сразу, но всё равно с запозданием, Макс понял две вещи. Во-первых, сам он беспокоился только о собственном смущении и неловкости ситуации, и так торопился встретиться с Шурфом, что забыл проконтролировать время прибытия. А ведь с момента его ухода могли пройти месяцы и годы! Во-вторых, ему стоило бы проявить осторожность и деликатность. Неясно, рассказала ли леди Сотофа Шурфу о ребёнке, но если да, то неплохо было бы заранее навести справки о его реакции и его пожеланиях.

Все эти мысли пронеслись в его голове в одну секунду, когда Лонли-Локли со скоростью мысли выскочил из-за стола и бросился к нему с выражением такой невыразимой ярости на лице, что Макс едва снова не провалился в Хумгат. Шурф выглядел так, словно он две недели не ел и не спал, и это были очень тяжёлые две недели во всех отношениях.

— Эй, ты чего?! Эй!

Макс попятился и чуть не упал, споткнувшись обо что-то. Шурф вдруг замер на середине движения, и лёгкое, едва заметное, заклинание щекотнуло кожу Макса. Лонли-Локли вдруг расслабился и как-то даже сник, словно устыдившись самого себя.

— Ты не убил его, — сказал он глухим, незнакомым голосом.

— Что? — изумлённо переспросил Макс, но сразу понял, о чём речь. — Ты в своём уме? Как бы я посмел его убить?

И только сказав это, он окончательно и бесповоротно понял, что выбора у него действительно не было с самого начала, а значит, все эти метания и нервы попросту не имели смысла.

— Я читал в твоих книгах, — медленно и глухо сказал Шурф, словно оправдываясь. — И на видеокассетах позиция людей из твоего мира была очерчена вполне чётко. Они избавляются от тех детей, которых не хотят.

— Это не общепринятая позиция, — сказал Макс. Если бы он не сотворил достаточно слёз там, в Мире Паука, он бы снова разревелся. А так он был готов некоторое время держаться молодцом, что бы ни происходило. — Каждый принимает решение сам. И с кем, хотел бы я знать, ты был знаком всё это время, если решил, что я смог бы убить ребёнка?

— Прости моё недоверие, — сказал Шурф немного напряжённо. — Леди Сотофа сказала, что от тебя ощутимо пахло безумием. Нумминорих подтвердил. Поэтому я не знал, чего от тебя можно ждать…

— Сколько меня не было? — спросил Макс, опускаясь в одно из кресел.

— Дюжину дней. Мы с Нумминорихом пытались тебя найти, но он сбился со следа. Сказал, что ты несколько раз нырял в Хумгат, и он перестал отличать свежие запахи от старых… Мы решили, что ты специально путаешь нас, а раз так…

Шурф виновато развёл руками. Да, если бы Макс решил запутать следы, они бы действительно его не нашли, но это вышло ненамеренно.

— Я просто был сбит с толку, — сказал Макс, чувствуя себя тоже немного виноватым. — Мне понадобилось время, чтобы… смириться с новым положением дел. Извини, что заставил тебя поволноваться.

Шурф хмыкнул, и по его лицу проскочила едва заметная улыбка.

— Спасибо, что вернулся. Это действительно много значит для меня. Больше, чем ты можешь себе представить.

«Возможно, — подумал Макс. — К счастью, мне не доводилось быть на твоём месте. И, надеюсь, никогда не придётся».

— Вы с Хельной планировали завести ребёнка? — спросил он.

— Мы не говорили об этом, но и не избегали такой возможности. — Шурф грустно улыбнулся. — Думаю, она была бы рада, если бы узнала об этом.

— Да уж, — вздохнул Макс. — И, возможно, не стала бы затевать всю эту авантюру с обменом телами.

Шурф вдруг задумался и нахмурился. А потом схватился за голову с видом раскаявшегося идиота и откинулся на спинку кресла.

— Ну конечно, — пробормотал он. — Как я мог не догадаться… Потому и не произошёл обратный обмен! В тебе уже была не одна жизнь, а две, поэтому ритуал не сработал!

— Допустим, — недоверчиво кивнул Макс. — Но почему тогда в первый раз у Хельны всё получилось?

— Скорее всего, тогда она ещё не была беременной. Не делай такое лицо, Макс! Как будто ты не знаешь, что зачатие происходит не мгновенно, а между коитусом и собственно зарождением новой жизни может пройти несколько дней! Вот так и получилось, что когда Хельна затеяла обмен, всё получилось. Потом автоматический возврат не состоялся из-за того, что Хельна приняла снотворное. А к тому моменту, как мы провели повторный ритуал, обмен был уже невозможен.

Макс кивал в такт его словам и вспоминал свои сны и ощущения в тот день. Всё это было похоже на правду, вот только…

— То есть когда ребёнок родится, ритуал может завершиться? — спросил он.

Шурф поглядел на него озадаченно, а через миг лицо стало непроницаемым. Но какие именно чувства он хотел скрыть? Страх того, что Макс погибнет? Или надежду на то, что Хельна вернётся?

— Не думаю, что это произойдёт, — довольно убедительно сказал Шурф.

— Ладно.

В конце концов, Вершители не умирают. Они перерождаются в новой форме, чтобы заново сотворить свою судьбу.

Макс поднялся из кресла и подошёл к окну. Солнце клонилось к западу, но до захода солнца было ещё далеко.

«Леди Сотофа?»

«Вернулся, глупый мальчик? — ворчливо, но, в целом, добродушно. — Приходи».

Макс сделал шаг и оказался в той самой беседке, из которой в прошлый раз так позорно бежал.

— Ну и что мне теперь делать?

— «Что делать», «что делать», — передразнила леди Сотофа. — Наслаждаться жизнью!

Совет был дельный, и Макс едва заметно улыбнулся. Теперь ситуация почему-то не казалась ему такой драматичной. Половина человечества проходит через то, что предстоит ему, а иногда даже не по одному разу. Он удивлённо посмотрел на ту скамейку, на которой давеча валялся безвольной безумной тушкой. Он почему-то даже вспомнить не мог, что за мысли крутились у него тогда в голове. Оно, пожалуй, и к лучшему.

— Ты садись, Макс, поговорим.

На невысоком столике стоял полный кувшин камры, и леди Сотофа заботливо налила полную кружку и подала Максу.

— Ты молодец, справился, причём довольно быстро. Для тебя ведь всего пара часов прошла верно?

Макс кивнул, но вслух ничего не сказал, просто наслаждаясь моментом: яркое тёплое солнце, вкусная камра, великолепная леди Сотофа рядом…

— Уж больно ты остро отреагировал, Макс, напугал старушку. Это ничего, девочки тоже иногда пугаются, когда такое случается. Вот только с ними справиться полегче, чем с тобой, сэр Макс. Не делай так больше. Обещаешь?

— Нет, конечно, — улыбнулся он. — Я — беспокойный мужчина в теле гормонально неуравновешенной женщины. Чего от меня можно ожидать?

— Чего угодно, — со смехом признала Сотофа и махнула рукой. — Ладно. Раз шутишь — значит, справляешься. Давай-ка я тебя немного проверю.

Она бодро вскочила, приблизилась к нему и положила ладонь на макушку. По спине Макса пробежал лёгкий холодок, и она переместила руку на шею. Потом между лопатками. На поясницу…

— Порядок. Ничего не испортил, глупый мальчик.

— А мог испортить? — тревожно спросил Макс.

— Ты Вершитель, ты всё можешь, — пожала плечами леди Сотофа. — Ну, или почти всё. Так-то ребёнок сам себя защищает от всего, что ему не по душе, но если чувствует враждебность или неприязнь мамы — или отца, как хочешь, так себя и называй, — это его ослабляет.

— Да, это я понял, — пробормотал Макс.

Это было так. Там, в Мире Паука, он ощутил это — обратную связь от чего-то внутри него. Чего-то, что хотело жить, хотело быть любимым. Едва сформировавшись, оно уже начало бороться, и, похоже, в том, что Макс так быстро справился с собой, была не только его личная заслуга.

— Вершитель, — пробормотал он и недоверчиво потряс головой. Нет, в самом деле, он не был настоящим родителем этого ребёнка. Откуда бы у него могли появиться задатки Вершителя?

«А оттуда, — ответил он сам себе, — что он сформировался в тот момент, когда ты был в непосредственной близости. Буквально — в тебе, и неважно, что формально это тело Хельны».

Леди Сотофа с интересом наблюдала за эволюцией его самосознания, а в конце удовлетворённо кивнула.

— У тебя завидная судьба, Макс, — сказала она. — Наслаждайся ею.

И выставила его из своей беседки.

Макс неторопливо брёл по улице, всё ещё решая, куда направиться дальше. Велико было искушение запереться в Мохнатом Доме и ни с кем не разговаривать до последнего дня года, но Джуффин ждал его на службе ещё дюжину дней назад. Но что он знает о причинах прогула?

«Эй, Шурф, — послал Макс зов своему другу. — А кто в курсе… последних новостей?»

Он пока что даже мысленно не мог заставить себя произнести фразу «о моей беременности».

«Никто, — отозвался Шурф, которому, наверное, ни один эвфемизм не помешает правильно понять Макса. — Только я и леди Сотофа».

«Но Нумминорих…»

«Я ему ничего не объяснял. Просто сказал, что нужно срочно тебя найти».

Что ж, это уже приятно. Будет возможность сначала окончательно смириться самому, а уже потом переносить насмешки коллег.

«А Джуффин не интересовался, с чего я вдруг… сбежал?»

«Интересовался. Но кто ж ему правду расскажет, когда она его не касается?»

Макс вдруг проникся безграничной любовью к сэру Шурфу и к леди Сотофе. Что бы он без них делал? Вообразить невозможно!

«Но я ему всё-таки расскажу. Так будет честно. Он же мне в каком-то смысле… родственник».

«Поступай, как считаешь нужным, — сказал Шурф. — Главное, чтобы вы с ребёнком чувствовали себя хорошо и комфортно».

Макс усмехнулся и вдруг с ужасом понял, что его ждёт. Шурф и раньше был склонен опекать его, как нерадивого подростка, так что же будет теперь, когда Макс в теле его жены носит его ребёнка? Нет уж, за свою независимость он будет бороться до последней капли крови!

Но в этот момент он как раз подошёл к Дому у Моста, и прочие мысли вылетели у него из головы. На территории Городской Полиции шумел сэр Бубута, но на половине Тайного Сыска было тихо и пустынно. Макс прошёл по коридору, никого не встретив, и без стука вошёл в кабинет Джуффина. Не может же такого быть, чтобы на их половине вообще никого не было!

Действительно, Почтеннейший Начальник был на месте — уныло изучал какие-то самопишущие таблички. Увидев Макса, он просиял.

— Ну, надо же! Всего на какую-то дюжину дней опоздал! И где тебя носило, а, леди Макс?

Джуффин, видимо, надеялся зацепить своего подчинённого таким обращением, но он просто ещё не знал, как обстоят дела на самом деле. Макс запер дверь, расположился в кресле напротив шефа, потом набрал полные лёгкие воздуха, и, стараясь ни в коем случае не заржать, сообщил:

— Я скоро стану мамой.

Несколько секунд Джуффин таращился на него, осознавая услышанное. Потом он вдруг расхохотался и исчез — провалился на Тёмную Сторону. Но вернулся меньше, чем через минуту, продолжая смеяться.

— А я, стало быть, стану дедушкой? Прекрасно!

Тут уж Макс всё-таки не выдержал и тоже рассмеялся. Куруш смотрел на них, озадаченно хлопая глазами, и, видимо, не осмеливаясь спросить, следует ли отнести услышанную информацию к списку «Удачные шутки категории Б».

— Ну, это же — с ума сойти! — сказал Джуффин, отсмеявшись.

— Это ты мне говоришь? — скептически уточнил Макс. — Меня Хумгат несколько часов от безумия лечил после того, как я эту новость услышал.

Джуффин вдруг посерьёзнел и пригляделся к Максу внимательнее.

— Точно тебя? — уточнил он.

— Не знаю, — так же серьёзно ответил Макс. — Но за последние несколько часов моё «я» никак не вступало в противоречия со здешней действительностью, а значит, пока что нет оснований предполагать подмену субъективной личности, кроме разве что некоторых трансцендентных аномалий локального масштаба…

— Эй, — перебил Джуффин, сделав круглые глаза. — Ты мне это брось.

— Ладно, — легко согласился Макс. — Только пожрать закажи. Зря я, что ли, на службу торопился?

В следующие дни ничего особенного не происходило. Максу иногда даже начинало казаться, что все эти новости про ребёнка были чьей-то глупой шуткой. Разве что волшебные сны продолжали ему сниться, и вместо обычного матраца пришлось спать на нескольких мягких одеялах — чтобы не сломать себе что-нибудь при очередном пробуждении. Нигде, кроме как на потолке, спать почему-то не получалось. Макс пытался привязывать себя к полу ремнями, но тогда он подолгу не мог заснуть, вздрагивая каждый раз, когда ремни впивались в тело.

Кроме того, изменения его гастрономических предпочтений теперь получили объяснение и стали более очевидными. Сначала Макс думал, что дело лишь в том, что вкусовые рецепторы Хельны просто воспринимают всё иначе, но теперь было вполне очевидно, что вкус блюд остался прежним, но даже смотреть на что-либо, приготовленное из рыбы, было тошно. И ещё аппетит, и без того довольно неплохой, постоянно улучшался. Макс даже немного обеспокоился: если так будет продолжаться, он не будет успевать вставать из-за стола.

А в остальном жизнь была прекрасной и удивительной — как всегда.

«Эй, Макс, — прислал зов сэр Кофа в один из дней. — Не хочешь ли прийти на площадь Побед Гурига Седьмого прямо сейчас? Здесь есть кое-что, что тебе, возможно, покажется занятным».

Макс как раз собирался послать Джуффину зов, чтобы понять, какие планы на день и есть ли смысл появляться в управлении. Поэтому он был готов к выходу, и, недолго думая, отправился в указанное место Тёмным Путём.

Что именно ему собирался показать Кофа, он понял сразу. Посреди площади стояла огромная человеческая фигура, словно отлитая из сплошного куска металла. На лице не было ни носа, ни рта, а на месте глаз виднелась узкая щель, светившаяся бледным светом. Гигант стоял, склонившись почти до самой земли, и словно что-то вынюхивал. А потом прорезь на лице сверкнула красным светом, и тонкий пронзительный луч метнулся к одной из торговых палаток с мороженым. Вспыхнул пожар.

Послышались крики, кто-то начал тушить огонь. Не успев задуматься, Макс щёлкнул пальцами левой руки, но выскользнувший зелёный шарик так и не достиг цели. Гигант исчез, словно его и не было, оставив растерянных людей разбираться с учинённым беспорядком.

«Ну, и что это было? — озадаченно спросил Макс у сэра Кофы. — Вы ещё здесь?»

«Да, я рядом с фонтаном. Мне показалось, или этот парень похож на того гигантского монстра из твоих фильмов?»

Макс нашёл глазами сэра Кофу и поспешил к нему, на ходу доставая из Щели Между Мирами пончик и стаканчик кофе. Несмотря на то, что он совсем недавно позавтракал, голод был такой, словно он неделю ничего не ел.

— Вы правы, — сказал Макс вслух. — Похож на Горта из «Дня, когда Земля остановилась». Но откуда бы ему тут взяться?

— Это ведь была иллюзия? — неуверенно уточнил Мастер Слышащий.

— Ну, палатку он поджёг вполне по-настоящему, — задумчиво сказал Макс. — Едем в Управление? Вы ещё кому-то сообщали об этом?

— Да, послал зов Джуффину, но он был чем-то сильно занят. Но теперь не отвертится — клиент-то явно по нашей части. Даже если этот здоровяк больше не появится, надо понять, как он здесь оказался.

Макс тяжело вздохнул и добыл ещё один пончик.

— Вы приехали на амобилере? — спросил он у Кофы.

— Нет, но я вызвал возницу. Ждёт нас вон там, — он указал направление. — А ты, если не делишься, хоть не так громко чавкай.

Макс добыл ещё один пончик и примирительно протянул сэру Кофе.

Увидев Макса возница, без лишних разговоров, пересел на заднее сидение. Уже все сотрудники Управления были в курсе его метаморфозы, но ни для кого это не стало шоком. Тем лучше — значит, когда они узнают о том, что он ждёт ребёнка, это тоже не вызовет у них бурной реакции и не породит слишком много сплетен.

Заняв место возницы и пристегнувшись, Макс решительно дёрнул рычаг и помчал вперёд по улице.

— С каких это пор ты пользуешься ремнём безопасности? — подозрительно спросил Кофа, прекрасно осведомлённый о его прежних привычках.

— Да вот как раз с недав…

Макс резко затормозил. Из ближайшего переулка им навстречу скакало стадо разъярённых буйволов. Не было никаких сомнений в том, что это — иллюзия, вот только камни из-под их копыт летели самые что ни на есть настоящие. Люди разбегались с их пути, но везло не всем — некоторые падали и оказывались под тяжёлыми копытами.

— Вон из амобилера! — воскликнул Кофа.

Макс сам не заметил, как испепелил ремень безопасности и выскочил наружу, и снова начал метать смертельные шары. Когда они достигали цели, звери исчезали, и по ближайшему подсчёту их оказалось не так уж и много — всего две дюжины. Половину из них прикончил сэр Кофа, но Макс чувствовал себя как в тот день, когда излечил толпу страдающих от анавуайны.

— Давай, давай, поехали, пока ещё что-нибудь не приключилось! — нервно поторопил его Кофа. К счастью, до их амобилера стадо не добралось.

Макс старался не гнать, но и не медлить излишне. Всё это ему сильно не нравилось по нескольким причинам: во-первых, в этом Мире не было буйволов. Так же, впрочем, как неоткуда было тут взяться роботу Горту. Случайность ли это, что эта напасть явилась из его родного мира, или всё организованно специально для него?

Во-вторых, эта жуткая слабость и тысячекратно усилившийся голод. Надо будет спросить при случае у Сотофы, нормально ли это для беременных, и что в связи с этим предпринять.

И, в-третьих, внезапно отказавшая интуиция. Если бы Кофа не обратил внимания на ремень безопасности, Макс бы ничего особенного не заметил. Но более неудачного момента, чтобы изменить привычкам, он не мог придумать — вдруг бы он не успел выбраться из амобилера и буйволы застали бы его внутри? Прежде, когда он делал что-то необычное или неожиданное для себя, он почти всегда впоследствии обнаруживал, что сделал это как нельзя более кстати; но сегодня всё произошло с точностью до наоборот. С чего бы?

К счастью, больше препятствий на их пути в Дом у Моста не было. Едва выйдя из амобилера, Макс засунул руку под полу лоохи, чтобы вытащить хоть что-нибудь поесть. Но что? Это должно быть что-нибудь очень-очень сытное… «Слона бы съел», — подумал Макс и от греха подальше вытащил руку, тщательно следя за тем, чтобы ничего не прихватить. От греха подальше.

— Макс, что ты там застрял?

«Слона не надо, — думал Макс. — Орехов. Просто кедровых орехов».

Он снова запустил руку в карман, сосредоточился и получил, наконец, желаемое.

— Да ты рехнулся, парень, — неодобрительно покачал головой Кофа.

— А вы попробуйте!

Тот лишь фыркнул презрительно и зашагал на их половину Управления.

Пакетик с орехами закончился ещё до того, как Макс дошёл до кабинета, так что пришлось вытаскивать из Щели огромный бутерброд.

— Вы в «Обжору» зов уже послали? — спросил Макс вместо приветствия, невежливо перебив Кофу, который уже начал излагать последние события. Тот поглядел на него с выражением священного ужаса на лице, но от комментариев воздержался.

— Бальзам Кахара — в ящике стола, — сдержанно напомнил Джуффин.

Макс просиял и направился в кабинет Почтеннейшего Начальника. От непрестанного жевания у него уже начала болеть челюсть, но вся еда, которую он поглощал, как будто проваливалась в бездонную пропасть. Он выпил три глотка — максимальная доза, которую он мог позволить себе за один раз без последствий, и вернулся в Зал Общей Работы. Он уже начал приходить в норму, и, пожёвывая сушёные бананы из пакетика, уже мог принять участие в обсуждении.

— Может, Анна развлекается? — предположил он.

Некогда эта вредная леди из его родного мира доставила ему немало хлопот своими проделками.

— Не думаю, что Сотофа допустила бы такое, — возразил Джуффин. — Она за своими девочками хорошо смотрит.

— Ну, за Хони же она каким-то образом не уследила в своё время, — осторожно, почти шёпотом заметил Мелифаро.

— Всякое бывает, — махнул рукой Джуффин. — Но Анна ни при чём, это точно. За ней Сотофа особо приглядывает, она же из Мира Паука, а у них там каждый третий — Вершитель.

— Анна — Вершитель? — изумлённо переспросил Макс, даже переставая жевать.

— Так сразу и не скажешь, — пожал плечами Джуффин. — Она довольно могущественная ведьма, но на Тёмную Сторону пока не ходила.

Макс нахмурился и облегчённо перевёл дыхание. Аппетит поутих, и теперь он был способен думать о работе. Джуффин, заметив это, удовлетворённо кивнул и сказал:

— Макс, Нумминорих, возвращайтесь на площадь Побед и поищите необычные следы. Мелифаро, ты организуй Городскую Полицию, чтобы реагировать на возможные повторения инцидентов. Кофа, Кекки, вы своё дело знаете. Будьте на связи. С этим делом надо разобраться как можно скорее. Эти — как ты их назвал, Макс? Буйволы? — затоптали четверых граждан, знахари едва успели спасти бедняг. Нам не нужны новые жертвы.

Макс поднялся и направился к выходу. Нумминорих окликнул его уже на выходе, когда он снова собирался выгнать возницу из амобилера.

— Мы можем пройти Тёмным Путём, — напомнил Мастер Нюхач.

— Точно. Это Кофа нас такой роскошью не балует, а ты молодец. Идём!

Макс проложил своему ученику Тёмный Путь, и уже через несколько секунд они снова были на месте прошлого появления Горта.

— Вот здесь он стоял, — сообщил Макс, указывая нужное место. — Вот тут одна нога, тут вторая…

— Пахнет тобой, — растерянно сообщил Нумминорих.

— Мне отойти?

— Нет, ты не понял, — затряс головой Нумминорих. — Не только сейчас, а вообще, как будто ты был тут недавно…

— Я стоял вон там, — Макс указал на то место, откуда он наблюдал за гигантом. — А потом пошёл к фонтану…

— К сэру Кофе, это я понял, — сказал Нумминорих, принюхиваясь. — Я, наверное, неправильно выразился. Этот… Горт пахнет так же, как и ты.

— В смысле — Тёмной Стороной? — понял, наконец, Макс. — Что ж, это упрощает дело. Идём-ка, проверим, что там такое…

Он уже потянул Нумминориха за рукав, готовясь нырнуть на изнанку реальности, но Мастер Нюхач вдруг замер.

— А разве мы не должны доложить Джуффину? — неуверенно спросил он. — Может, надо его предупредить, что мы уходим?

— Ты прав, — признал Макс, удивляясь собственной непредусмотрительности и рассеянности. — Секунду.

«Джуффин, мы с Нумминорихом собираемся проверить Тёмную Сторону. Горт пах ею».

«Стоп, Макс, не торопись, — осадил его шеф. — Мелифаро говорит, на Гребне Ехо что-то ещё произошло, опять есть пострадавшие. Это может быть серьёзно».

«Оставить здесь Нумминориха? Сам я, если что, быстро уберусь».

«Не торопись, говорю! Подождём известий от Кофы, и если он ничего нового не сообщит, пойдём на Тёмную Сторону, но только со Стражем».

Да, дела. Что за очередное нашествие? Если бы эти штуки не причиняли физического ущерба, можно было бы предположить, что это просто иллюзии сновидцев — как давешний бесконечный конец света. Но если иллюзии каким-то образом начали овеществляться…

«Так что нам делать? Мелифаро нужна помощь?»

«Нет, они с Трикки, вроде бы, справляются. Если хочешь, отправь к ним Нумминориха, а сам пойди в какой-нибудь трактир, поешь как следует».

В последней фразе слышалась отчётливая насмешка, но не успел Макс огрызнуться, как обнаружил у себя в руке пакетик с леденцами, которые грыз на протяжении всего разговора и даже не осознавал этого.

«Ладно. Пойду поем».

Трагедия начинала приобретать глобальный масштаб. Он передал Нумминориху суть их с Джуффином разговора, проложил ему Тёмный Путь до Гребня Ехо, а сам задумался. Шутки шутками, а в животе снова начинало урчать.

«Леди Сотофа?» — позвал он, надеясь, что его мысленная речь не будет такой же жалкой, как его нынешнее настроение.

«Я занята, мальчик. Мы помогаем лечить пострадавших, так что если у тебя ничего срочного…»

Ну, его дело точно не было настолько срочным, как оказание первой помощи раненым. Макс вздохнул, раздобыл себе сдобный рогалик и зашагал, куда глаза глядят. Был ещё один человек, довольно-таки сведущий в медицине, который мог его проконсультировать. Но почему-то обращаться к Шурфу и обсуждать с ним особенности аппетита во время беременности было чертовски неловко. Но этот эрудит доморощенный мог действительно что-то знать, да и вообще дело его, вроде как, некоторым образом, касалось, поэтому Макс решился:

«Шурф? Ты занят?»

«Приходи через пять минут, я сейчас выставлю Младших Магистров».

Вот они — преимущества пребывания в теле беременной жены Шурфа Лонли-Локли. За последнюю дюжину дней он ни разу не ответил «я занят, Макс, давай позже» или «у меня назначена встреча, я готовлюсь, так что не отвлекай». «Освобожусь через пять минут». Идеально. Только ради этого стоило ввязаться в эту сумасшедшую авантюру.

«Приходи в кабинет, — сказал Шурф через четыре с половиной минуты, Макс специально засёк. — Или мне прийти?»

Вся эта ситуация так развеселила Макса, что он даже забыл о неприятностях в Ехо, и, проходя в кабинет Великого Магистра Ордена Семилистника Тёмным Путём, ржал в голос. Чёрт, Шурф так не возился с ним даже в те мрачные дни, когда он потерял Теххи и собственное могущество!

— Знаешь, — начал Макс, занимая одно из кресел, всё ещё тёплое после задницы какого-то магистра, — когда-нибудь мне придёт счёт из Щели Между Мирами за всю ту еду, что я оттуда натаскал. Так вот, счёт за последние дни будет раз в пятнадцать больше, чем за все прошлые годы вместе взятые. И кстати, есть чего пожевать?

Шурф явно немного растерялся.

— Сейчас закажу…

— Не надо, — перебил его Макс, вытаскивая из-под стола миску с каким-то довольно аппетитным на вид салатом. — Слишком долго ждать. — Он принюхался к содержимому и досадливо поморщился. — А, чёрт, с рыбой. Будешь?

Всё с той же озадаченностью на лице Шурф принял у него миску с салатом.

— С каких это пор ты нос от рыбы воротишь? — поинтересовался он. — Раньше и суп из не-муяги обожал, и рыбным паштетом не брезговал… что изменилось?

Макс лишь пожал плечами, пристально изучая очередной извлечённый из Щели рулет. Ничего похожего на рыбу там не обнаружилось, и он с аппетитом вгрызся в еду.

— Проблема в том, — продолжил он с набитым ртом, — что совсем скоро мне уже не будет хватать времени ни на работу, ни на сон, и вообще ни на что. Я всё время хочу жрать. Ты понимаешь, Шурф? Всё время. По-моему, у твоей жены в роду были бешеные вурдалаки, и сейчас эти корни вдруг решили проявиться.

Чтобы не дожидаться, пока с орденской кухни принесут свежую камру, Макс запустил руку в Щель между Мирами и вытащил банку берёзового сока. Удивлённо оглядев добычу, он лишь пожал плечами и поставил её на стол.

— Вурдалаки ни при чём, — серьёзно сказал Шурф, пробуя салат. — В твоей ситуации… — Макс расшифровал этот деликатный эвфемизм как «у беременных». — Повышение аппетита — вполне нормально. Особенно для женщин, практикующих магию. У ребёнка тоже развивается сила, и она требует постоянного подкрепления. А где её взять, если… не у тебя? Вот и получается, что еда тебе нужна не только для того, чтобы поддерживать его и твой физический тонус, но и чтобы сформировать магический резерв, который будет ему доступен всю оставшуюся жизнь.

Макс отодвинул от себя тарелку и схватился за голову. Отчаяние накатило на него так неожиданно и неотвратимо, что он чуть не заплакал. Чёртовы женские гормоны, чёртовы перепады настроения! Но радоваться действительно нечему: если он прав относительно природы этого ребёнка, ему таки придётся съесть слона, чтобы его насытить.

— Не надо так нервничать, — утешительно сказал Шурф. — Просто выбирай более калорийную и приготовленную с помощью магии пищу. С бальзамом Кахара будь осторожен — он будет действовать, но от передозировки может сорвать башню. Кроме того, можешь пить из моей Дырявой Чаши — если я правильно понимаю, это действует на твоё могущество самым что ни на есть благоприятным образом.

— Да, ты прав, — Макс взбодрился и снова потянулся к рулету. И чего психанул? Как будто ему не вкусную еду жевать предлагают, а рыбий жир с утра до вечера. — Можешь налить мне прямо сейчас.

Шурф выполнил его просьбу, наполнив Дырявую Чашу берёзовым соком. Макс выпил, и улыбка его сама собой расцвела до ушей — тело наполнилось бодростью и силой, и хотя это ощущение сразу же начало таять, словно из него через трубочку высасывали жизнь, он успел, всего на мгновение, ощутить сытость.

— Ещё, — потребовал он.

Шурф снова наполнил чашу, а Макс её опорожнил, прислушиваясь к ощущениям. Они были самыми что ни на есть прекрасными, но с этим методом тоже нужна была осторожность — сила быстро таяла, а ошибочное ощущение всемогущества оставалось.

— Спасибо, Шурф. Попросил бы у тебя твою чашу на ближайшие полгода, но ты же и сам ею пользуешься…

— Ты можешь приходить и брать её в любое время, — любезно предложил Шурф. — Кроме того, как я уже тебе говорил, ты вполне можешь изготовить себе такую же…

— Она не будет работать, — отмахнулся Макс. — Эффект внушения, или как оно там называется…

Шурф понимающе кивнул. Он явно хотел спросить что-то ещё, но тут Джуффин прислал зов.

«Макс, где тебя носит?»

Слегка опешив от такого наезда, Макс ответил:

«Ответственно выполняю твоё поручение. Ем».

«Ну, ты даёшь, парень! И как, насытился?»

«Уже почти».

«Вот и отлично. Жду тебя прямо сейчас — идём наводить порядок на Тёмной Стороне. Объявился очередной старый знакомый — Фелл Мадахел, Старший Магистр Ордена Горького Ветра».

«Воплощённые иллюзии — его работа?»

«Да. Давай, дуй сюда, введу тебя в курс дела по дороге».

Макс поглядел на Шурфа и виновато пожал плечами.

— Пора на работу, — сказал он. — Спасибо за компанию и за Чашу.

— Не за что, Макс, — отозвался Шурф, и глаза его странно блеснули. — Обращайся в любое время.

Макс сделал шаг и оказался в Зале Общей Работы, чуть не упав на Мелифаро.

— Ох, как я об этом мечтал всю жизнь! — мгновенно отреагировал тот. — Я, такой весь героический, и прекрасные леди падают на меня с неба!

— Леди сейчас врежет тебе под челюсть, — ласково сказал Макс, решительно убирая лапу Мелифаро со своей талии, — а потом расскажет леди Кенлех пару интимных подробностей «падения».

— Не вздумай шантажировать моего Стража, красотка, — вмешался Джуффин, шутливо обнимая его сзади. — А то знаем мы таких так ты: сначала сама на шею вешаешься, а потом такая — «ах, меня домогаются, спасайте, люди!»

Он так смешно спародировал некую абстрактную леди, что Макс не выдержал и заржал. Такого рода шутки сначала жутко его раздражали, как и любые прикосновения к его-не-его телу. Но когда он понял, что его новая внешность никого не обманывает и не вызывает нездоровых побуждений, это стало действительно весело.

— Дедуля, вам-то куда к молоденькой девушке приставать?

Эта фраза с двойным дном, истинный смысл которой был понятен им двоим, но не Мелифаро, повергла Джуффина в настоящий экстаз, и он посмеивался ещё минуты две — пока они покинули кабинет и начали спускаться в подземелья. Но потом его отпустило — должно быть, серьёзность предстоящего мероприятия всё же взяла верх.

— Фелл Мадахел был талантливым мальчиком, — начал Джуффин. — С очень хорошими способностями к Истинной Магии. К сожалению, он отказался от ученичества, и я знаю о нём довольно мало. Ясно только, что в Смутные Времена, когда его Орден развалился, он погрузился в Хумгат и ушёл в какой-то из других миров с развитой магией.

— Откуда вы знаете? Вы проследили за ним?

— Нет. Он возвращался вскоре после принятия Кодекса, хотел вступить в Орден Семилистника и остаться в Ехо… Но Нуфлин категорически ему отказал, предложив либо пожизненное изгнание, либо заключение в Холоми на триста лет. Фелл предпочёл убраться, но обиду, судя по всему, затаил.

— Так он вернулся? — спросил Макс. — Но зачем ему Ехо, если он нашёл другой мир с развитой магией? Чего хочет добиться?

— Трудно сказать, — Джуффин пожал плечами. — Пока что похоже на глупую месть. Честно говоря, я надеюсь просто с ним поговорить, объяснить произошедшие перемены, предложить перемирие… Думаю, он даже не в курсе, что Нуфлина больше нет с нами.

— И всё же вы не решились отправиться на переговоры без Стража, — заметил Макс. — Ожидаете сюрпризов?

— Погибли два человека, — сказал Джуффин, как будто это всё объясняло. — С тем, кто так пренебрежителен к чужим жизням, следует держать ухо востро.

Макс согласно кивнул.

— А как вы узнали, что это именно он? Он увлекался культурой моего родного мира?

— Его узнали. Некоторые из свидетелей, которых опросила Городская Полиция, назвали его имя. Ты поймёшь, что его не так-то просто с кем-то перепутать, когда увидишь. Примечательная личность.

— Предвкушаю, — пробормотал Макс.

Они закончили спускаться, потом терпеливо следовали за Стражем, который искал подходящее место. Макс похрустывал сухариком, чтобы отвлечься от мрачных мыслей и предчувствий. Не похоже, чтобы этот Фелл хотел договориться. Как-то он недружелюбно начал.

— Почему он прячется на Тёмной Стороне? — спросил Макс.

Джуффин равнодушно пожал плечами — мол, что тут удивительного.

— Я бы тоже так поступал, если бы в Ехо мне были не рады, а я, во что бы то ни стало, решил остаться здесь.

Через несколько минут Мелифаро замер и сказал:

— Я останусь здесь. — Макс и Джуффин подошли к нему вплотную. — Я вас запомню.

Глубокий вдох.

Макс впервые оказался на Тёмной Стороне с тех пор, как пытался заставить леди Хельну выздороветь и не умирать. Давешнее фиаско отозвалось лёгкой болью в груди и чувством вины. Не только перед Хельной, но и перед Тёмной Стороной, за то, что пытался принудить её к противоестественному ходу вещей.

— Извини, — шепнул Макс.

Ласковый ветерок взлохматил его кучерявые волосы.

Просто стоять и дышать было приятно. Казалось, если он съест что-то на Тёмной Стороне, насыщение произойдёт намного быстрее и эффективнее… надо будет попробовать. Идти вперёд не хотелось.

— Макс, ты что там застрял?

«Ничего не делай, — ласково шептала ему Тёмная Сторона. — Молчи».

Это было так приятно, так правильно! Сердце билось ровно и уверенно, а слабое копошение вокруг и поодаль не вызывало никакого беспокойства.

— Макс, что с тобой? — тревожно спросил Джуффин, а потом на его лицо опустилась маска умиротворения, и он едва заметно улыбнулся.

Откуда-то сбоку начала приближаться тень — смутная, но очень большая. Это было какое-то очередное сказочное чудовище, наподобие носорога, но втрое больше. С другой стороны приближался самый настоящий дракон, а впереди маячил Шварцнеггер со сползшей с лица кожей, обнажившей металлический корпус терминатора. Было ещё несколько странностей, абсолютно точно не существующих в этом Мире. Все они столпились вокруг Тайных Сыщиков, которые не проявляли ни малейших признаков беспокойства.

Слабая призрачная мысль о том, что что-то идёт не так, копошилась в голове у Макса, но почему-то развивать её не хотелось. Ему же сказали: ничего не делай, а значит, и думать не надо… Следовать этому приказу было так приятно, так правильно… вот только кто на самом деле его отдал?

«Нет, — думал Макс. — Так не должно быть».

«Терминатор» поднял руку с пистолетом, целясь в Джуффина.

«Нет. Неправильно. Прекратить!»

Но тело его было вязким и непослушным, рот не хотел открываться… было грустно и страшно от мысли сделать это… но ещё хуже будет, если Джуффин погибнет!

«Терминатор» снял пистолет с предохранителя, нажал на курок… оглушительный грохот разорвал тишину Тёмной Стороны.

— Нет! — заорал Макс, чувствуя почти физическую боль от противления приказу. — СТОП!

Всё вокруг замерло, включая вылетевшую из пистолета пулю и ветер Тёмной Стороны. Но через секунду движение начало возобновляться, как будто слова Макса уже больше ничего не значили. Это как?! Неужели это из-за прошлого раза, когда он пытался нарушить естественный ход вещей? Но потом он вдруг понял: нет, это чужая воля.

— Стоп! — требовательно повторил он. — Я тут главный!

И он остервенело начал щёлкать пальцами, разметая иллюзии, чтобы найти того, кто их создал. Тёмная Сторона как будто подыгрывала ему, подпитывая силой, но Смертельные Шары всё равно отнимали слишком много энергии. А иллюзии всё появлялись, и вот очередной Терминатор снова поднимает пистолет…

Макс растерялся.

— Стоп! Джуффин, приходи в себя! Освободись от чужой власти и больше не поддавайся!

Тот встрепенулся, растерянно огляделся, а потом бросился к Максу и сказал:

— Уходим. Мелифаро!

Но Страж не явился, как будто его и не было.

— Что за чёрт, — пробормотал Макс и выпустил ещё несколько Смертельных Шаров.

«Стой на месте, — сказала ему Тёмная Сторона. — Не шевелись. Ничего не делай».

Хотелось подчиниться, очень хотелось. Сердце разрывалось от того, что пришлось пойти против воли этого голоса. Но во второй раз попадать в эту ловушку Макс не собирался. Он не совсем понимал, что происходит, но был полон решимости в этом разобраться.

— Прекрати влиять на меня! — крикнул он кому-то неизвестному. — Покажись!

Тихий снисходительный смех.

Джуффин обернулся к нему. На его лице было написано такое страдание, что сразу стало ясно, что происходит — ему дали приказ атаковать Макса.

— Джуффин, очнись! Стань собой!

Тот действительно пришёл в себя, но ненадолго — снова безвольно замер. Не соображая, что делает, Макс щёлкнул пальцами и выпустил Смертельный Шар себе под ноги и обратился к Тёмной Стороне:

— Приведи сюда того, кто на нас влияет! И долой все иллюзии!

Терминатор, носорог, огромный танк и медведь с окровавленной пастью исчезли. Улица была абсолютно пуста, и Макс снова привёл Джуффина в чувство.

— Что происходит? — спросил он у шефа.

— Если бы я зна…

Его лицо в очередной раз стало отрешённым.

Сердце Макса дало сбой.

Происходила какая-то совершенно немыслимая фигня. Он был бессилен на Тёмной Стороне. Джуффин перестал быть собой. Иллюзии снова начали проявляться, а на его требование так никто и не явился. Всё, с этим точно надо завязывать.

— Мелифаро! Забирай нас!

Ноль внимания. Что-то случилось и с ним. Кстати, вполне вероятно, что так и было, если к нему в подземелье наведался кто-то вроде этого «Терминатора». Спина Макса покрылась холодным потом. Вдох-выдох. Бежать!

Он спрятал Джуффина в пригоршне и послал Тёмной Стороне самую мощную мысль, на которую был способен: хочу оказаться рядом с Мелифаро! И побежал — куда-нибудь, неважно куда. Больше никаких смертных шаров — сил попросту не осталось! Надо было прихватить бальзам Кахара — но кто же знал, что всё выйдет вот так паршиво?!

На том месте, где они погрузились на Тёмную Сторону, был только Ахум. Он лежал на спине, истекая кровью, но, к счастью, был в сознании.

— Я хочу, чтобы Ахум выздоровел, — с замирающим сердцем сказал Макс, больше всего на свете боясь, что на этот раз его пожелание снова окажется бессильным. Но нет — рана затянулась, и взгляд двойника стал более осознанным.

— Что тут…

— Уходи в другой мир! — скомандовал Макс, игнорируя навязчивый шёпот ветра в ушах: «Не уходи… не противься».

Ахум исчез, и Макс понял, что больше ему здесь делать нечего. Он прикрыл глаза, воображая, как мир снова обретает материальность, как вокруг вырастают стены подвала…

Он тряхнул левой рукой, выбрасывая Джуффина, а потом взвыл от пустоты, образовавшейся внутри него. Он израсходовал слишком много сил, и теперь практически умирал от истощения. Хотелось не просто жрать, а…

Взгляд остановился на кровоточащей ране в груди Мелифаро — точно такой, как была у Ахума. Напиться его крови — и дело с концом!

— Оставайся на месте, Макс! — строго прикрикнул на него Джуффин.

Здесь воля Тёмной Стороны уже не подавляла шефа, он снова стал собой, и явно был в ужасе от всего, что приключилось. Его глаза мерцали во тьме подземелья, руки плели целебную сеть над телом Мелифаро. В нём было столько силы, столько неизрасходованной магии! Разве Макс не имел права получить кусочек, после того, как вытащил его из этой переделки?!

— Макс, назад! — рявкнул Джуффин, и в его голосе явственно чувствовался страх, который как будто подстёгивал: съесть, съесть!

Сам не понимая, что делает, Макс подполз ближе, готовясь к броску. Но вдруг совсем рядом появился ещё кто-то: молодой, сильный, вкусный! От него так и веяло желанием поделиться своей силой, и Макс отпустил сдерживавшую его пружину и бросился вперёд.

Он заорал от боли, наткнувшись на глухую стену, но эта боль немного привела его в чувство. Что он делает? Чуть не бросился на Абилата, который пришёл помочь Мелифаро… Но ведь у него есть и другие кандидатуры, чтобы полакомиться. И как раз недавно ему пришла в голову мысль, что на Тёмной Стороне будет легче насытиться…

Он с наслаждением погружался в выцветающий мир. Здесь его мысли стали более ясными, но одновременно более примитивными.

— Фелл Мадахел, иди сюда, сейчас же! — скомандовал он, неторопливо бредя по широкой улице, не обращая внимания на иллюзии. У него уже не было сил на Смертельные Шары, но того факта, что он просто отрицает их реалистичность оказалось на Тёмной Стороне достаточно, чтобы они не могли ему навредить. — Фелл Мадахел, иди с-сюда!

Макс скорее почувствовал, чем услышал чьё-то приближение сзади. Он обернулся, и возликовал: такой большой! Так много еды! Фелл явно был из эхлов, и, что просто замечательно, он был довольно красив. Приятно кушать красиво оформленную еду. У него были густые рыжие волосы и широкий рот. Но единственное, что привлекало в нём Макса — бьющаяся жилка на шее.

— Не двигайся. Не трогай его, — сказал какой-то мужчина, который на фоне Фелла казался довольно тщедушным, хотя был, наверное, на две головы выше нынешнего тела Макса. Тёмная Сторона повторила его слова, и всё стало ясно.

— Убирайся отсюда, — сказал ему Макс, — и не приходи больше.

Незнакомец исчез, а лицо Фелла Мадахела озарилось изумлением.

— Ещё один Вершитель! Ну надо же! Да ещё и баба!

— Не просто баба, — широко усмехаясь, сказал Макс. — А беременная баба. Голодная беременная баба, понял? Надо было навести справки, прежде чем меня дразнить. Стой на месте.

И он отключил все существовавшие в его голове тормоза, и просто поддался инстинкту. А потом была кровь: горяча, вкусная, сытная… Её было много, но не слишком, как раз, чтобы заморить червячка. А когда он закончит, надо будет попросить Джуффина, чтобы отправил зов в «Обжору»…

Макс потянулся до хруста в костях, а потом привычно сгруппировался, чтобы не шмякнуться неуклюже, а более-менее удачно приземлиться. Но вместо привычного подстеленного вороха одеял он почувствовал чьи-то руки, поймавшие его на полпути к кровати, и открыл глаза.

— Шурф?

Лонли-Локли аккуратно опустил его и отступил на шаг.

— Ты всегда так спишь?

Макс испуганно огляделся — он был в своей спальне в Мохнатом Доме, не у Шурфа в спальне, хвала магистрам. Он нервно поёжился и непроизвольно отодвинулся ещё немного, и, чтобы скрыть смущение, вытащил из-под подушки чашку горячего кофе.

— В последнее время довольно часто, — буркнул он. — Но не всегда.

Шурф понимающе кивнул.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Голоден?

Макс прислушался к ощущениям и понял, что перекусить, в принципе, можно, но не срочно. А потом в его памяти начали всплывать обрывки каких-то странных событий.

— Мелифаро? — спросил он, затаив дыхание.

— В порядке. Немного беспокоится за Ахума, но Джуффин уверил, что с его Вторым всё хорошо, и ты сможешь его вернуть.

Макс медленно кивнул.

— Но что произошло? — спросил он.

Шурф помедлил несколько секунд, а потом ответил:

— Если ты о событиях на Тёмной Стороне, то в Ехо появился ещё один Вершитель. К счастью, не настоящий, а просто сновидец, которого Фелл Мадахел протащил на Тёмную Сторону и заставил говорить. Слова Вершителя — закон, и не важно, спит он или нет. К счастью, ты всё-таки чуточку больше Вершитель, чем он.

Вообще-то Макс спрашивал о другом, но Шурф не стал ждать повторения вопроса, а продолжил:

— А если ты о том, что было после вашего возвращения… Что ж, я должен был это предусмотреть. — Его лицо вдруг стало скорбно-непроницаемым. — Судя по всему, ребёнок унаследовал кое-какие мои… склонности. Поэтому нравится тебе это или нет, но с этого дня и вплоть до… родов твой день будет начинаться с моей крови. Из вены или из стакана — как пожелаешь.

— А может, из Дырявой Чаши?

Секунду Шурф размышлял над этой идеей и кивнул.

— Можно и из Чаши. Если ты готов…

Он поднёс ноготь к запястью. Макс нервно рассмеялся.

— Стой, ты что, не шутишь?

Шурф подарил ему озадаченный взгляд.

— А почему это должно быть смешно? Это известный способ накачаться силой — выпить крови более могущественного мага. Конечно, при обычных обстоятельствах моя сила не идёт ни в какое сравнение с твоей, но сейчас ребёнок тебя ослабляет, так что решение, на мой взгляд, вполне очевидное. Это тот способ пополнения сил, который понятен ребёнку лучше всего — просто потому, что когда-то я практиковал этот метод весьма активно.

Он снова прицелился, готовясь рассечь сосуд.

— Нет, подожди, — остановил его Макс. — Но это же ненормально — восполнять силы за чужой счёт. Ладно, я сорвался и… сожрал этого беднягу Фелла. Но это было исключение, а не правило. Это же не значит, что я теперь всегда должен съедать кого-нибудь на завтрак? — Он засмеялся, вспомнив одну из самых популярных баек о Джуффиновых кладовых. Ещё немного — и подобное начнут рассказывать о нём самом!

— Я вот что имею в виду, Шурф: по-моему, не нужно поощрять в ребёнке стремление к простым решениям. Нам же не нужен маленький Безумный Рыбник, которому не молоко, а кровь подавай? Как крайнее средство — ещё куда ни шло, но в обыденной жизни…

Шурф, кажется, не ожидал такого поворота, но в целом его одобрял.

— Но это может быть сопряжено с некоторыми неудобствами для тебя.

Макс пожал плечами.

— Что поделать. Такая уж нелёгкая участь будущей мамочки.

Шурф поглядел на него так, словно вот-вот собирался рассмеяться. Макс даже задержал дыхание в предвкушении этого эпохального события, но его так и не произошло. Шурф поднялся.

— Принесу бальзам Кахара.

Макс проводил друга взглядом и покачал головой.

«Кровью вздумал ребёнка кормить, надо же! Нет, рыбка моя, буду кормить тебя червячками — полезная белковая пища. И никаких капризов!»

Макс потянулся, открыл глаза и начал падать. Он инстинктивно сгруппировался, хоть и знал, что удар ему не грозит, и так и вышло: Шурф привычно поймал его на половине пути, опустил на одеяло и отступил на полшага.

Макс обхватил плечи руками и начал дышать: медленно-медленно, изо всех сил пытаясь отстраниться от реальности, в которой прямо перед ним стоял крепкий, сильный, полный вкуснейшей крови организм. «Дай, дай!» — кричал голодный зверь в его голове, но Макс не шевелился и избегал смотреть на пульсирующую жилку на шее Шурфа.

Хоть движения его были предельно точными и быстрыми, прошла, казалось, вечность, прежде чем он налил бальзам Кахара в свою Дырявую Чашу и протянул Максу. Напряжение Шурфа было видно невооружённым взглядом: каждое мгновение он ожидал, что зверь сорвётся с цепи, но всё же самоотверженно протянул руку, мол, вот, смотри, я тебя не боюсь, я тебе доверяю.

Макс залпом выпил чудесное бодрящее средство и сразу же почувствовал, как его отпустило. Он снова стал человеком, пусть и довольно-таки голодным.

— Ещё, — потребовал он, протягивая Шурфу Чашу.

Тот послушно налил в неё ещё один глоток бальзама. Макс выпил. Хорошо.

Так теперь начиналось каждое утро нового дня. Можно было пойти и более простым путём — раз в несколько дней напиваться крови Шурфа или находить какого-нибудь мятежного магистра и съедать его. Но Макс твёрдо следовал собственному плану и, кажется, пока что всё получалось.

— Спасибо, — сказал он, возвращая Шурфу Чашу и доставая из-под подушки кофе и пару ароматных пончиков.

Лонли-Локли кивнул и чинно опустился на одеяло рядом и Макс извлёк для него чашку чая.

— Как ты себя чувствуешь? — осведомился Шурф, благодарно кивнув.

— Как обычно — хорошо, — отмахнулся Макс.

— Голод не усиливается?

Макс попытался сравнить свои ощущения сейчас и дюжину дней назад и с неудовольствием признал:

— Усиливается. Но постепенно, так что я вряд ли сорвусь.

Шурф ничего на это не сказал. Впереди ещё больше половины срока, и если так будет продолжаться, кто знает, чем это обернётся в итоге.

— Леди Сотофа одобрила мои методы воспитания, — сказал Макс чуть обиженно, сам не зная, что его зацепило. Возможно, собственная неуверенность в успехе? Но он всё равно был полон решимости.

— Да, она мне говорила, — признал Шурф с отстранённой маской на лице. — Сказала, что когда речь идёт о контроле над преступностью в Ехо она руками и ногами на нашей стороне, но ребёнку нужно хорошее питание. А кто знает, что жрали эти мятежные магистры, прежде чем попали в твоё меню?

Его глаза весело блеснули, и Макс не выдержал и рассмеялся, разлив остатки кофе. Ещё одна особенность, которой за ним раньше не наблюдалось — ухудшилась координация движений. Но это было такой ерундой по сравнению с прочим, что Макс не обращал на это внимания.

— Мне пора, — сказал Шурф, поднимаясь. — Через минуту у меня начинается консультация со Старшими Магистрами, а мне ещё надо подготовиться. Хорошего дня, Макс.

— Хорошего дня, Шурф.

И Великий Магистр Ордена Семилистника исчез, а Макс выбрался из-под одеяла и подошёл к шкафу, чтобы одеться. Он замер, заметив своё отражение в зеркале на внутренней стороне дверцы шкафа.

Светлые кучерявые волосы леди Хельны растрепались после сна, глаза запали, черты заострились. Лишь талия немного расширилась, а живот едва заметно округлился — так, что под одеждой это практически невозможно было заметить. Но зато всё остальное — щёки, шея, конечности — подозрительно потеряли в объёме. Это было немного странно с учётом того, сколько Макс ел в последнее время, но леди Сотофа сказала не беспокоиться об этом, а продолжать в том же духе, так что он продолжал.

Грудь ещё немного увеличилась, появились странные неприятные ощущения. Макс уже почти привык к этому телу, и даже с некоторым удивлением вспоминал те времена, когда так страстно желал вернуться в собственную внешность. Да, он по-прежнему предпочёл бы быть мужчиной, если бы у него был выбор, но теперь тот факт, что выбора нет, уже не повергал его в такой панический ужас, как поначалу.

Если бы леди Хельна увидела, во что он превратил её миловидную внешность, она бы наверняка впала в депрессию на несколько дней. Кожа на руках и на лице обветрилась, а волосы, позабывшие о том, как выглядит расчёска, сбились в колтуны. Не важно, в каком теле, Макс оставался собой, и это его немного утешало. Взяв первую попавшуюся скабу и лоохи, он направился вниз, проводить ревизию бассейнов.

Это была ещё одна страсть, в которой он теперь не мог себе отказать — он полюбил подолгу плескаться в воде. Раньше купание было для него лишь данью необходимости, которой он уделял так мало времени, как это было вообще возможно. Но теперь поочерёдное расслабление в каждом из бассейнов Мохнатого Дома стало чем-то вроде ритуала, столь же необходимого для нормального самочувствия, как утренняя порция бальзама Кахара.

«Макс, тебя сегодня ждать в управлении?» — прислал зов Джуффин как раз в тот момент, когда Макс собирался перебраться из шестого бассейна в седьмой.

«А что, соскучились?» — нахально осведомился он.

Макс прекрасно понимал, что жутко раздражает коллег в последнее время. Мало того, что его перепады настроения всех достали, так никто кроме Кекки не смел поднять на него руку — срабатывали глубокие убеждения в том, что женщин бить нельзя. Да и Кекки не слишком хотела с ним связываться и всячески старалась избегать его общества. Более того, в последнее время Джуффин старался не доверять Максу такие дела, в которых ему придётся применять магию — слишком уж красноречивым было воспоминание о судьбе Фелла Мадахела. Вот и получалось, что он бездельничал и действовал всем на нервы, пока остальные выполняли его работу. И, что самое прекрасное, никто не возмущался. Сэру Кофе с Максом нечего было делить кроме кресла в кабинете Джуффина, Мелифаро всё ещё чувствовал благодарность за спасение жизни и прощал Максу больше, чем обычно, а Нумминорих, по своему обыкновению, просто воспринимал реальность такой, как она есть, не задавая вопросов и не сомневаясь в её прекрасности.

«Не то, чтобы очень соскучились, — язвительно отозвался Джуффин, — надо же знать, на скольких человек обед заказывать».

«Ну, при такой постановке вопроса — как не явиться?»

Макс несколько раз нырнул в ароматную зеленоватую воду и понял, что настало самое подходящее время для того, чтобы порадовать коллег своей неотразимостью. Провозившись ещё примерно с четверть часа, он шагнул Тёмным Путём прямо в Зал Общей Работы и застал самую прекрасную картину в мире: друзья и коллеги неспешно и непринуждённо обсуждают дела, любимое кресло пустует, явно дожидаясь приземления его задницы, а рядом с его обычным местом стоит исходящий паром горшочек с ароматным индюшачьим паштетом. Он уселся, с удовольствием зажевал и почувствовал, что ещё немного — и он просто взлетит от счастья под потолок и останется там висеть до конца дня.

— Эй, ты чего, Макс? — изумлённо спросил Нумминорих, заметив навернувшиеся на его глаза слёзы.

Вообще-то Макса не так уж сильно торкнуло. То есть да, порадовало, но не настолько, чтобы так бурно проявлять эмоции. На самом деле эмоциональные крайности, то и дело настигавшие его в начале всей этой истории, уже почти перестали ему докучать, он уже вполне мог себя контролировать. Ему просто понравилось играть в эту игру — изображать неуравновешенную сверхчувствительную леди с повадками грубоватого мужлана.

— Просто вы все такие ми-и-лые, а еда такая вку-у…

Он оборвался на полуслове и нервно икнул. Что-то произошло: совершенно неожиданное, а оттого абсолютно ужасное. Он почувствовал шевеление внизу живота, как будто там ёрзало что-то… что-то…

— Макс? — окликнул его Джуффин, до этого безмятежно наслаждавшийся представлением, а теперь заподозривший неладное. — Что случилось? На тебе лица нет.

Шевеление продолжалось, Макс не без труда заставил себя дышать. Нет, он догадывался, что так будет. Но когда-нибудь потом, в абстрактном будущем! Не сейчас!

Осознание собственного положения вышло вдруг на новый уровень. Макс неожиданно понял, что он действительно не один! И это были не просто слова леди Сотофы, не просто разбушевавшийся чужой организм, и не одни лишь волшебные сны о серебристой рыбке. Это было здесь и сейчас, шевеление в его животе, такое себе заявление: «Эй, привет, я здесь, и мне тоже весело!» И если положить руку на живот, он снова взбрыкнёт, едва заметно, но вполне отчётливо: дай «пять», мамочка!

— Он шевелится, — сказал Макс Джуффину с теперь уже неподдельным шоком.

— Кто шевелится? — глухим голосом спросил Мелифаро, глядя не на Макса, а на его руку, неосознанно поглаживающую живот.

— Что ж, это многое объясняет, — хмыкнул Кофа и откинулся в кресле с самодовольной улыбкой.

— Очень, очень многое, — в тон ему отозвалась Кекки.

Ради этого момента можно было отложить все дела и насладиться выражением лиц коллег, но Максу было не до того. У него в голове переворачивалось всё его бытие, а ребёнку, кажется, понравилось повергать его всё в более глубокий ужас, и он не останавливался.

— Мне надо… мне надо…

Вдох-выдох. Спокойно.

«Леди Сотофа!»

Он просто мысленно кричал, ещё сам толком не понимая, чего от неё хочет.

«Приходи», — коротко отозвалась она, и хотя при помощи Безмолвной Речи эмоции передать было довольно трудно, Максу показалось, что она смеётся.

Он переместился в её беседку, в которой он в последнее время бывал едва ли не чаще, чем в Доме у Моста, и обнаружил, что оказался прав.

— Что случилось, Макс? — ласково спросила она, обнимая его и усаживая в плетёное кресло.

— Он… оно брыкается! — пожаловался Макс и сам захихикал, настолько заразительным было её веселье.

— И правильно делает. Физическая активность полезна для здоровья. А от меня-то ты что хотел?

Макс растерянно похлопал глазами. Действительно, глупо вышло: всё ведь в порядке, так и должно быть. А он просто растерялся и запаниковал — как и при каждом новом проявлении перемен в его организме.

— Наверное, чтобы вы просто сказали, что это нормально, — сконфуженно сказал он. — Извините.

— Не извиняйся, — махнула рукой Сотофа. — Ты же знаешь, я всегда рада тебя видеть. Это твоя первая беременность, так что тебе многое простительно. Но знаешь, Макс, с некоторыми мелочами тебе лучше научиться справляться самому. Либо обсуждать их с отцом ребёнка — он, знаешь ли, тоже лицо заинтересованное. И не надо делать такое лицо. То, что сэр Шурф не носит в себе ребёнка, не значит, что он не сможет понять, о чём ты толкуешь. И я говорю это не потому, что я не найду времени на то, чтобы утешить очередное твоё беспокойство, а потому, что то, как ведёшь себя сейчас ты, влияет на то, каким будет характер у ребёнка, как он сам будет справляться со стрессами и неожиданностями.

Макс медленно кивнул. В глубине души он и сам это понимал — в тот момент, когда отказался выпить крови Шурфа и обрёк себя на то, чтобы каждое утро переживать несколько секунд острого вампирического голода. Но почему-то дальше этих довольно примитивных соображений он не доходил.

— Вы правы, — сказал он. — Надо бы мне прекращать играть в беспомощность. А то я даже не знаю, как мы справимся с этим птенчиком, когда он вылупится.

— Справитесь, куда вы денетесь, — махнула рукой Сотофа. — Но всё-таки про меня не совсем забывай. Кто ещё меня так повеселит, если не ты?

Она снова засмеялась, и Макс последовал её примеру, ласково погладив живот. Утренняя гимнастика, судя по всему, подошла к концу.

— Иди уже, порадуй Джуффина доеденным обедом, — сказала леди Сотофа. — Ты его очень взбодрил своим выражением лица. Он мне ещё за минуту до тебя зов прислал: жди, мол, в гости напуганного сэра Вершителя, у него ребёночек зашевелился.

Макс снова засмеялся и переместился Тёмным Путём, стараясь оказаться в том же кресле, из которого исчез. Но то ли что-то сбилось в его мысленных координатах, то ли это была ободряющая шутка леди Сотофы, он свалился прямо на Джуффина, в его распростёртые объятья.

— Прости, дедуля, — сказал Макс, неуклюже поднимаясь. — Промахнулся.

Помещение взорвалось хохотом, но лишь снова оказавшись в собственном кресле и проведя ревизию едва начатого горшочка с едой, Макс оглядел помещение и обнаружил, что народу за те несколько минут, что его не было, прибавилось. Луукфи спустился из архива, а со стороны Городской Полиции явился Трикки Лай, очевидно, просто чтобы понять, что за повод для шума случился у Тайного Сыска.

— Ясно теперь, почему сэр Макс в последнее время жрёт как не в себя, — сказал Мелифаро, с восхищением наблюдая за тем, как он поглощает еду. — Действительно же не только в себя. С ума сойти!

— Завидуй молча, радость моя, а то намекну леди Кенлех, как можно обзавестись родным ребёнком, но чтобы вынашивал его муж.

Мелифаро снова расхохотался — немного нервно, впрочем.

— Как-то неуместно теперь называть Макса «сэр», — заметила Кекки. — Такая милая леди, да ещё и в положении…

— Хоть горшком называй, только в печь не ставь, — с набитым ртом сказал Макс и сам себе удивился. Поначалу он очень остро реагировал на замечания такого рода и на недоуменные вопросы посторонних о том, почему такую милую изящную леди называют «сэр Макс». А теперь это ушло на второй план: он был именно тем, кем он был — мужчиной в теле женщины, и в этом была какая-то своя удивительная определённость, менять которую не хотелось. А то, что у окружающих это плохо укладывается в голове — так это их проблемы.

— Предлагаю устроить вечеринку, — сказал Нумминорих, их штатный человек-праздник. — Официальное приветствие маленького максика, которому так понравилась наша тёплая компания, что он решил заявить о себе.

— Поддерживаю, — сказал Мелифаро. Кто бы сомневался. — Готовься, Макс, сегодня вечером тебя будут тискать восторженные леди. Знаю я их замашки.

Макс задумчиво продолжил жевать, пытаясь определиться со своим отношением к этой перспективе. Никаких отрицательных чувств он за собой не обнаружил — тискать так тискать. Надоест — сбежит на крышу, никто силком держать его не будет. В любом случае разоблачение великой тайны состоялось, хотя вот прямо сегодня не планировалось. Надо будет предупредить Шурфа.

Доев всё, что обнаружилось на столе, Макс отправился на прогулку по городу. В конце концов, физическая активность полезна для здоровья.

Бродил по улицам Ехо он довольно долго: даже ноги заболели. Формально он выполнял свою работу — присматривался к людям на улице, выискивал сновидцев и проверял, всё ли у них в порядке. Три или четыре раза он заходил в разные трактиры, чтобы подкрепить силы, а после наступления сумерек вернулся в Мохнатый Дом, где к тому моменту уже собралась довольно большая компания.

Нумминорих и Базилио постарались на славу: не только уговорили королевских поваров приготовить что-нибудь съедобное, но и украсили комнату иллюзиями цветных звёзд и свисающих с потолка зелёных лиан. Получилось довольно мило, хотя сам Макс повода для такой торжественности не ощущал.

«Извини, — послал он зов Шурфу, который занял кресло в дальнем углу, чтобы не нарушать гармонию своим более чем сдержанным выражением лица. — Не думал, что они так разойдутся».

«Не страшно, — отозвался тот. — Это хорошая примета, что люди радуются чьему-то скорому появлению. Значит, всё пройдёт благополучно и он без страха и лишних сомнений войдёт в этот Мир».

Макс улыбнулся такому красивому объяснению и окончательно расслабился. «Ну ладно, рыбка, — мысленно обратился он к ребёнку. — Давай наслаждаться. Это для тебя тут устроили». Тот не ответил и даже вновь активничать не начал, но где-то на грани между собственным «я» и самовнушением чужого присутствия Макс ощутил лёгкое любопытство. Ну-ка, ну-ка!

Было довольно шумно и весело. Нумминорих привёл с собой всю семью, и Макс морально настроился к капитальному ремонту после ухода Фило, но Нумминорих, в кои-то веки, успевал предотвращать почти все возможные катастрофы, и стол с едой перевернулся всего лишь дважды. Потом Малдо наколдовал из ковра и дивана детский замок-лабиринт, и Фило и Нита отправились его изучать.

— А они не заблудятся? — обеспокоенно спросила Хенна.

— Найдём, — махнул рукой Малдо. — Там внутри всё мягкое, а главное — нет другого выхода, так что не потеряем.

Потом играли командами в Злик-и-Злак, затем Мелифаро и Базилио загадывали всем загадки, а Джуффин всё ворчал, что Макс в «крак» играть разучился.

— Макс, а он сейчас не шевелится? — спросила Базилио с робкой надеждой.

— Нет. Заснул, наверное. Ой, нет! — малыш как будто решил опровергнуть неверное представление о его состоянии и начал ворочаться. Макс почувствовал, как глупая улыбка наползает на его лицо, а по телу бегут приятные мурашки. Ощущение вместе с осознанием того, что это значит, было настолько невероятным, что у него даже закружилась голова.

— Макс, а можно мне… — почти шёпотом сказала Базилио и нерешительно кивнула на его живот. — Можно я потрогаю?

На секунду Макс растерялся. Так вот что имел в виду Мелифаро, когда говорил про «тискать»! Ну что ж, в этом, вроде, нет ничего плохого.

— Можно, — неуверенно сказал он, и когда Базилио приблизилась и неуверенно протянула руку, он положил её ладонь на участок живота, где он ощущал самую большую активность.

— Ой, — Базилио испуганно распахнула глаза, ощутив едва заметное шевеление под пальцами. Макс интерпретировал этот жест внутри него как: «Хэй, чудовище, ты классная!»

Как-то незаметно к ним подсела и леди Хенна. Для полной идиллии не хватало только Меламори, которая устроила бы малышу мастер-класс по превращению в монстров. Макс подавил тяжёлый вздох и досадливо поглядел на Мелифаро — тот веселился этим зрелищем вовсю. Джуффин, блаженно улыбался, пыхтел трубкой, а Шурф смотрел на Макса и окруживших его дам с каким-то непередаваемым выражением алчности в глазах. До Макса вдруг кое-что дошло.

Это был щекотливый момент. С тех пор, как Хельны не стало, они с Шурфом по немому обоюдному согласию тщательно избегали вопроса о тех отношениях, что связывали Лонли-Локли с бывшей обладательницей этого тела. Сам Макс, как бы хорошо он ни относился к Шурфу, с содроганием вспоминал тот вечер, когда по нелепой случайности оказался в постели в его страстных объятьях. И пусть тогда всё выяснилось довольно быстро, Макс всё равно непроизвольно избегал слишком близкого контакта. Шурф, очевидно, чувствовал его настроение и тоже дистанцировался; и теперь даже дружеские объятья, которые они позволяли себе раньше, казались неуместными.

А может, дело было в том, что внешность играла для Шурфа большее значение, чем он готов был признать, и он всё ещё видел перед собой не Макса, а Хельну, которая уже не была по-настоящему собой и ему не принадлежала. Как бы то ни было, физический контакт для них обоих был непростой темой, и до этого момента они ограничивались необходимым минимумом. Но сейчас, видя глаза Шурфа, Макс не мог всё оставить как есть.

«Шурф, если ты хочешь… поздороваться, я не против».

Тот поглядел на Макса и улыбнулся, едва заметно, уголками губ.

«Спасибо, Макс, это важно для меня. Но, пожалуй, позже».

Дамочки умильно сюсюкали и могли бы продолжать так вечность, если бы Джуффин, докурив, не заявил, что хочет играть в «крак». Макс благодарно ему кивнул, но тот лишь требовательно указал на колоду. Все снова вернулись к своим развлечениям, и лишь Шурф продолжал смотреть на Макса жадным терпеливым взглядом. Взглядом хищника, который знал, что добыча от него не уйдёт. Некоторое время Макс колебался, не повторить ли приглашение — пусть поговорит с ребёнком, раз уж ему так хочется! А потом он снова кое-что понял.

Шурф знал, что торопиться ему некуда, и он был терпелив. Это его ребёнок — его и Хельны, а то, что Максу, по какой-то нелепой ошибке, придётся некоторое время понести эту ношу — ну что ж, спасибо Максу, он большой молодец, герой, Вершитель и так далее. Никакого права вмешиваться в их дальнейшую жизнь у Макса нет. Ребёнок родится — и что тогда? Кем ему будет Макс? Мамой? Но это же смешно: его мама — Хельна, и она умерла. Нянечкой, пока папа Шурф будет строить своих магистров в ордене? Вполне вероятно, но няня — чужой человек, каким бы близким он ни был. Макс знал, что Шурф не откажет ему в общении с ребёнком, если он выразит такое пожелание, но быть няней — немного не то, чем Макс хотел являться для этого малыша.

— Так, давай не отвлекайся, — недовольно сказал Джуффин. Последние шесть партий он мог выиграть с закрытыми глазами, Макс даже не замечал, что делает.

Сказать по правде, он вовсе не хотел отдавать этого малыша Шурфу. Ну, в самом деле, как Безумный Рыбник, пусть и в стадии ремиссии, может воспитать ребёнка? Если бы Макс не воспротивился, малыш бы уже накрепко подсел на кровь, ещё до рождения. Вырастет ещё один избалованный шурфик, которому дай только до аквариумов дорваться.

Макс одёрнул сам себя: будь объективен, как бы тебе ни было больно. Кровью Шурф хотел напоить тебя, а не ребёнка, он опасался, что ты не выдержишь. Конечно, ему же надо, чтобы малыш благополучно родился здоровым и крепким. Единственное, что у него останется после Хельны. Ну и ещё несколько глупых стихов на салфетках, сочинённых в пьяном угаре.

Макс сбросил карты посреди партии и устало опустил голову на руки. Он не мог ни плакать, ни сердиться, чувствовал себя абсолютно опустошённым. На его затылок опустилась тяжёлая ладонь Джуффина, и Макс ожидал, что вот сейчас по организму побегут струйки бодрости и настроение исправится — шеф и не такое умеет. Но — ничего подобного. Просто рука, совершенно заурядный ободряющий жест. Вот это могущество!

Макс сам не заметил, как задремал, и проснулся только тогда, когда почувствовал лёгкость на голове — Джуффин убрал ладонь. Гостиная была уже пуста, время перевалило далеко за полночь. Он проспал несколько часов, надо же! Его плечи были заботливо накрыты шерстяным пледом.

Макс прихватил горсть цукатов с тарелки, предусмотрительно оставленной рядом с ним, и спросил:

— Зачем ты меня усыпил?

— Ничего подобного я не делал, — фыркнул Джуффин. — Просто ты устал от переизбытка новых эмоций.

Макс покачал головой и ничего не ответил. Надо бы отправиться в постель и доспать остаток ночи, но почему-то подниматься не хотелось. Неприбранная после вечеринки гостиная казалась очень уютным местом. Наколдованные лианы уже исчезли, а звёзды всё ещё слабо светились, но им явно недолго осталось.

— Что тебя огорчило? — проницательно спросил Джуффин. — Всё ведь было просто отлично, а потом тебя как в воду опустили.

Поутихшая боль вновь затопталась по сердцу. Сначала Макс хотел отмахнуться и стараться не думать о том, что доставляло такой дискомфорт, но потом понял, что вопрос для него стоит слишком остро, чтобы не попытаться решить его хоть как-то. Следующие месяцы грозят превратиться в сплошное мучение суррогатной матери, случайно привязавшейся к ребёнку.

— Я просто вдруг кое-что осознал, — начал Макс. — То есть я и раньше прекрасно понимал, как обстоит дело, но сегодня вдруг по-настоящему осознал, что… это ребёнок Шурфа и Хельны. Понимаешь? Не мой. И ты — не его дедушка, как бы мы ни шутили на эту тему. Но знаешь, Джуффин, мы с ним — классная команда. И меня тошнит от идеи, что его придётся отдать.

— Ладно тебе драматизировать, — серьёзно сказал Джуффин. — Шурф же не заберёт его в другой мир, чтобы воспитывать в изоляции, оборвав все старые связи. Ты вполне сможешь с ними дружить.

— Ты прав, конечно, но это… немного другое.

Макс вздохнул и потёр ладонями лицо, пытаясь сообразить, как правильно назвать то, что он чувствует. А потом сказал:

— Наверное, я жуткий эгоистичный собственник, да? Я чувствую потребность в том, чтобы он был моим, чтобы я решал, как ему жить, чему учиться, чем питаться, какими игрушками играть… Глупо, да?

— Безгранично глупо, — согласился Джуффин. — Знаешь, как это называется? Любовь. Она обычно та ещё дура. Но знаешь, любовь к ребёнку — хоть к своему, хоть к чужому, — штука особая. Она сама себе противоречит, потому что ты хочешь держать его поближе, но правда в том, что для него лучше быть от тебя подальше. И какая разница, когда ты это сделаешь — сейчас или через полсотни лет? Для тебя тем сложнее будет дистанцироваться, чем больше времени вы проведёте вместе. Поэтому радуйся, что твоя роль в его жизни так коротка. Всё остальное будет заботой Шурфа и его болью — потом, когда ребёнка придётся отпустить.

Макс недоверчиво хмыкнул, хотя и понимал, что в словах Джуффина есть доля правды. Он не успел ничего возразить, как тот продолжил:

— Если ты беспокоишься о том, что Шурф не справится с воспитанием, то совершенно зря. Он прекрасно помнит, как с ним обращался его собственный отец, и к чему это привело, и, поверь мне, повторения истории для своего ребёнка он не пожелает. Я уверен, что он уже перелопатил всю библиотеку Иафаха и изучил всё, что мог, о правильном и здоровом воспитании детей. Держу пари, со дня на день он попросит, чтобы ты добыл книгу для молодых родителей из другого мира — просто чтобы изучить все альтернативы и выбрать наилучшую.

И снова Джуффин был прав. Но Максу стало ещё грустнее — теперь от мысли о том, настолько же он сам ничтожен и бесполезен. Действительно, что он собирался предложить в качестве альтернативы воспитанию Безумного Рыбника? Вечеринки в гостиной Мохнатого Дома или прогулки по Хумгату?

— Это вовсе не значит, что ты должен стать совершенно чужим человеком и не вмешиваться в их жизнь, — продолжил, тем временем, Джуффин. — Уверен, Шурф оценит твой вклад хаоса в размеренную жизнь их небольшой семьи и всегда будет ценить вашу дружбу. Сейчас, конечно, очень нелёгкий период для вас обоих, но пока что вы неплохо справляетесь. И знаешь ещё что, Макс? Просто поговори с ним. По-настоящему, а не по-деловому, если ты понимаешь, о чём я. Уверен, его тоже беспокоят вопросы, сходные с твоими, хотя он и не подаёт вида. Вы оба достаточно взрослые люди, чтобы разобраться с этим.

— Ты прав, — признал со вздохом Макс. — До самого последнего слова.

Джуффин попрощался и отправился восвояси, а Макс остался сидеть на том же месте. В спальню идти не хотелось, торчать тут до утра — глупо. Слуги придут, чтобы навести порядок, нечего их смущать. Поразмыслив немного, Макс спустился в ванную, выбрал бассейн, наиболее подходящий под настроение, и нырнул в него с головой. Мелкие пузырьки тут же облепили его кожу, ласково щекоча.

Макс прикрыл глаза, положив голову на бортик. Хотелось спать, но вылезать было неохота. Как Шурф умудряется спать прямо под водой? Сейчас Макс не отказался бы от такого умения.

И тут его осенило. Всё, что нужно сделать — наладить доставку воздуха к лёгким. Откуда? Например, из спальни. Вполне себе реализуемый план. Макс снова нырнул, задержал дыхание, устроился поудобнее и сосредоточился. Ему нужен крошечный, предельно узкий двухсторонний Тёмный Путь из спальни прямо к ноздрям. Попробуем…

Макс приоткрыл глаза и выдохнул. Пузырьков в воде не прибавилось. Осторожно вдохнул…

Идеально! Главное теперь — не делать резких движений. Может, Шурф тоже так делает, а все эти разговоры о дыхательных упражнениях — не более чем понты?

Макс сам не заметил, как заснул. И спалось ему очень, очень хорошо и спокойно.

В первую секунду после пробуждения он не сразу понял, где находится и даже немного растерялся. Но потом вспомнил, откуда к нему поступает воздух, закрыл Тёмный Путь и вынырнул на поверхность бассейна. Рядом с бортиком сидел Шурф, держа наготове Дырявую Чашу с бальзамом Кахара.

— Это не обязательно, — с лёгким удивлением констатировал Макс, но свою утреннюю дозу допинга всё-таки принял. — Кажется, наша рыбка нашла неплохую альтернативу человеческой крови.

Шурф выжидающе замер посреди ванной и вопросительно поглядел на Макса: мол, ты там поселиться собрался? А потом, верно истолковав это промедление, отвернулся с каким-то странным выражением досады на лице. Макс выбрался из бассейна и начал одеваться, стараясь не думать о том, что может означать это недовольство Шурфа. Когда он оделся и направился к выходу, то почувствовал высушивающее заклинание на затылке.

— Спасибо, — искренне сказал Макс. — А почему ты меня не разбудил, а сидел и ждал?

Они начали подниматься по лестнице.

— Не был уверен, что это безопасно. Я никак не мог понять, какую технику ты используешь, чтобы оставаться под водой.

— Тёмный Путь проложил от носа в спальню. Думал, ты точно так же делаешь.

Несколько секунд Шурф молчал, а потом сухим нейтральным голосом произнёс:

— Снова практикуешь невозможное? Ну-ну.

Гостиная уже была в идеальном порядке, на столе стояла камра, приготовленная на орденской кухне, и настроение Макса сразу улучшилось ещё на несколько пунктов. К его удивлению, Шурф не торопился отправиться по своим делам, но, может, оно и к лучшему? Макс, конечно, собирался основательно подготовиться к разговору, но когда он ещё дождётся подходящего момента, так что придётся экспромтом. Или всё-таки…

Чтобы оправдать затянувшееся молчание, Макс достал из Щели ещё горячую пиццу и стал сосредоточенно её жевать. Потом он поймал на себе пристальный взгляд Шурфа и спросил:

— Достать тебе чего-нибудь?

— Нет, но спасибо за предложение.

Снова повисла довольно тягостная тишина. И ни кошки, ни собаки, ни домашнее чудовище, как назло, не спешили нарушить их уединение. Доев пиццу, Макс понял, что глупо тащить что-то ещё: он был, в кои-то веки, абсолютно сыт. И он не выдержал:

— Ты что, разогнал свой орден, чтобы полностью посвятить себя семейной жизни?

— Нет. Просто отложил все дела, чтобы поговорить с тобой в спокойной обстановке.

Понятно теперь, куда все кошки-собаки-чудовища подевались. Когда сэр Шурф не хочет, чтобы кто-то околачивался рядом, его желания становятся похлеще желаний Вершителя. Макс приложил усилия, чтобы не проявить никаких эмоций, хотя и понимал, что в любом случае является для Шурфа открытой книгой. В кои-то веки он не ощутил радости по этому поводу.

— О чём ты хотел поговорить?

— Честно говоря, я думал, ты предложишь тему. После вчерашнего вечера у меня осталось ощущение, что нам есть что обсудить.

— Джуффин тебе что-то сказал? — сердито ощетинился Макс.

— Ничего подобного, — поспешил заверить его Шурф. — Но то, как испортилось твоё настроение после нашего короткого диалога, было вполне очевидно. И мне хотелось бы лучше понять, чем я огорчил тебя, чтобы впредь это не повторялось.

— Ох, Шурф.

Макс подтянул колени к подбородку и спрятал в них лицо.

Он уже вообще ничего не хотел обсуждать. Он боялся услышать ответ. Конечно, Джуффин вчера объяснил всё очень правильно. И вообще, лучше наверное было бы после рождения ребёнка заняться вплотную своей личной жизнью, раз уж так приспичило стать родителем, а Шурфу и его семье остаться просто хорошим другом — Вершителем Хаоса. А раз так, то и говорить не о чем. Но всё-таки Макс не был готов просто смириться и отступить. Но чего и каким образом он хотел — он ещё не успел сформулировать даже для себя. А значит, сейчас затевать серьёзный разговор не стоит.

Он даже не заметил, как Шурф поднялся со своего места и сел рядом с ним. Лишь лёгкое движение воздуха подсказало, что поблизости кто-то есть, и Макс невольно напрягся — Шурф расположился довольно близко.

— Макс, ты перестанешь испытывать неловкость в моём присутствии, если я заведу любовницу? — с отстранённой деловитостью спросил Лонли-Локли.

Макс нервно хихикнул от такой постановки вопроса, но почувствовал, как у него начинают гореть уши. К счастью, они были скрыты за пышными локонами, которые после магической сушки без последующей обработки расчёской топорщились во все стороны.

— Ты знаешь, Макс, я с уважением отношусь ко всем твоим принципам и убеждениям, даже если они иногда кажутся мне чудаческими, — спокойно продолжил Шурф. — Я прекрасно осведомлён о стереотипах твоего родного мира, и я помню, как тебя перекосило, когда ты узнал, что во мне есть кровь кейифаев, поэтому я и считаю необходимым объяснить тебе сейчас всё на пальцах. Ты прекрасно знаешь, что в юности я действительно был довольно распущенным, но те времена давно прошли, и, по-моему, я ни разу не давал тебе повода усомниться в моей нынешней сдержанности. Я любил Хельну, Макс, и несколько последних дюжин лет вожделел только её. Не её тело, не её внешность, а её всю, в комплексе, как личность — от начала до конца. Поэтому то, как ты сейчас выглядишь, меня не обманывает. Тем более что даже выглядишь ты совсем иначе. Манеры, жесты, мимика, речь, то, как ты дышишь, то, как ты пахнешь… Иначе ощущается сила. Я вижу только сэра Макса, с которым дружил несколько лет. Я не испытываю ни малейшего вожделения, только дружескую приязнь, и, возможно, восхищение тому, как ты справляешься с испытанием, выпавшим на твою долю. И благодарность за то, что ты делаешь. Рыбнику хочется выпить твоей крови, но не переспать с тобой, если ты понимаешь, о чём я.

Макс медленно кивнул, не поднимая голову. О, да, он понимал. Когда он ходил по Ехо с тенью Шурфа, он невольно классифицировал всех людей по двум критериям: выпить крови и переспать. И если Шурф говорит сейчас правду — ну конечно же он говорит! — то нервные метания Макса действительно кажутся довольно глупыми.

— Я уже просил у тебя прощения за тот досадный инцидент, — продолжил Шурф так же спокойно. — Могу извиниться ещё раз, хотя, признаться, не ощущаю за собой вины. Ты можешь относиться к этому так, как будто ты просто застал нас с Хельной в интимной обстановке? Как будто ты не был участником, а просто случайным свидетелем?

Теперь начали гореть ещё и щёки. Хотя Шурф был абсолютно прав: в произошедшем не было его вины, а Макс совершенно точно не был ни его целью, ни участником действа. Просто свидетель, который, впрочем, воспринимал не только глазами, но и кожей. Ну и что с того, даже если так? Вот если бы он застал Мелифаро с Кенлех, испытывал бы он неловкость при встрече с ними? Да, возможно, первое время. Ровно до того, как Мелифаро поставил бы ему синяк под глазом. Но долго бы эти избегания точно не продлились.

— Ты прав, Шурф, — сказал Макс. — Извини, что я так на этом зациклился. Ты поэтому вчера не подошёл?

— Не только, — отозвался тот. — Конечно, я заметил, какие усилия тебе пришлось приложить, чтобы предложить мне поздороваться с малышом, и я это ценю. Но вчера я отказался немного по другой причине. Я считаю, что первая встреча отца с ребёнком — весьма волнительный момент и достаточно личный. И, как ты знаешь, я не слишком люблю делать личное публичным.

«Вот оно что», — озадаченно подумал Макс, не спеша, впрочем, повторить предложение. Но не из-за неловкости, нет. Теперь уже из-за жадности. И он решился.

— Есть ещё одна проблема, Шурф.

Поразмыслив немного, Макс поднялся и пересел на соседний диван. Так было легче наблюдать за выражением лица Шурфа. И пусть разгадать его чувства будет довольно сложно, если он действительно захочет их скрыть, не попытаться нельзя. Кроме того, тема действительно непростая, и кто знает, какой будет реакция… И, может, вообще не время говорить об этом… Не подпуская к себе предательские сомнения и не заботясь о том, чтобы подобрать более мягкие выражения, Макс набрал в лёгкие побольше воздуха и выпалил:

— Шурф, мне кажется, что я люблю этого ребёнка.

Когда Макс отсел от него прочь, лицо Шурфа стало отстранённо-напряжённым, как будто он ожидал какой-то дурной вести. Но теперь оно озадаченно вытянулось.

— Это и так вполне очевидно, Макс. В том, как ты с ним общаешься, как ты о нём заботишься… Почему ты считаешь это проблемой?

Макс почувствовал, что начинает задыхаться от волнения. Кроме того, малыш, словно почуяв неладное, снова начал двигаться и напоминать о себе.

— Потому что он не мой. Он ваш с Хельной, но не мой.

Макс почти физически почувствовал, как его накрывает. Но он не собирался плакать, только не сейчас! Он же собирался отстаивать свои несуществующие права, убеждать Шурфа, что он лучше позаботится о малыше! И вот, опять эти слёзы, чёрт бы их побрал! Он сердито сжал зубы и вытер щёки, изо всех сил стараясь не сорваться в рыдания, пусть даже эту проклятую влагу из глаз он остановить не может.

— Почему он не может быть и твоим тоже? — спросил Шурф удивительно мягким голосом, которого Макс от него ещё ни разу не слышал.

В голове у него загудело от волнения, воздух врывался в лёгкие рывками, и его определённо было недостаточно. Он скорее почувствовал, чем увидел, что Шурф снова подсел к нему.

— Я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы он был и твоим тоже. Конечно, это будет довольно странная семья, но Мохнатому Дому не привыкать, верно?

Макс засмеялся сквозь слёзы, взял ладонь Шурфа и положил её на левую часть живота — туда, куда ребёнок как раз стучал, сигнализируя о том, что ему вовсе не нравится грустить. Лучше бы ещё одну вечеринку устроили — с краком и чудовищами. Йо-хоу, папка, дай «пять»! А ты мне подаришь аквариум? Ладно, шучу-шучу!

Поднимать задницу из кресла и куда-то идти не хотелось. Хотелось развалиться на диване, обложиться подушками и вздремнуть, но леди Сотофа строго наказала соблюдать режим и много гулять, и Макс знал, что если он немедленно не вытряхнет себя из кресла, то Шурф бросит все свои встречи, совещания и срочные отчёты и поднимет его. Пришлось вставать.

Макс чувствовал себя каким-то неправильным и нескладным. Ему казалось, что ноги и руки крепятся теперь к телу под каким-то странным необычным углом, и вообще, всё его тело — лишь забавный придаток к его огромному, просто необъятному пузу. Если бы в комнате был зритель, способный его пожалеть, Макс бы захныкал от острой боли в пояснице, но вместо этого он сделал несколько упражнений — сначала дыхательных, чтобы успокоиться и собраться с силами, а потом гимнастических, чтобы привести в нормальный тонус тело, — и только потом направился к выходу.

Ребёнок радостно заёрзал: ура, гулять! Макс вяло улыбнулся. Малыш так реагировал почти на всё: Ура, спать! Ура, просыпаться! Ура, гимнастика! Бассейн! Книги! Собаки! УРА! И хотя это бесконечное восхищение умиляло и вдохновляло Макса, уже через несколько дюжин дней оно стало весьма утомительным, потому что сопровождалось не менее весёлыми кувырками в его животе.

Макс прошёл несколько кварталов и остановился в задумчивости. Куда дальше? Уходить далеко от дома не хотелось, потому что придётся либо дёргать Шурфа, либо вызывать возницу, чтобы вернуться домой: ходить Тёмным Путём стало в последнее время небезопасно. Попасть туда, куда он хотел, Максу удавалось через раз, а всё чаще он оказывался то на Уандуке, то на дне Хурона, а то и вовсе в другом мире. Да что там: он даже зов иногда умудрялся послать не тому, кому собирался. Сосредотачивался на Шурфе, а связался с самим Королём, и был весьма удивлён, когда вместо его любимой камры с орденской кухни профессор Умара Камалкони принёс ему кувшин отвратного пойла авторства придворных поваров.

— Простите, Ваше Величество, я был уверен, что отправил зов Шурфу! — растерянно хлопал глазами Макс.

— Ничего страшного, — миролюбиво отозвался тот. — Я, конечно, удивился, что вы вдруг потребовали нашей камры, но мало ли как меняются вкусы у беременных.

Но то, с какой готовностью сам Гуриг поспешил выполнить его каприз, так умилило Макса, что он всхлипывал добрую четверть часа, пока не объявилась Базилио и не увела столь благодарного зрителя играть в Злик-и-Злак. Макс тотчас же успокоился и вылил зловонную гадость, принесённую королём.

Так и не придя ни к какому конкретному решению, Макс выбрал более-менее нейтральное направление, которое не уведёт его ещё дальше от Мохнатого Дома, но и не заведёт в тупик. Но, видимо, инстинкт бродяги был в нём слишком силён, и он сам не заметил, как из Старого Города попал в Новый. И что теперь? Ноги уже гудели, боль в спине постепенно превращалась в боль в голове. Вызвать бы Шурфа и потребовать, чтобы снял боль, а заодно и помог вернуться домой, потому что свои силы уже на исходе.

— Эй, Макс! Зайдёшь на обед?

Пока он стоял и размышлял о том, что делать дальше, у тротуара притормозил амобилер. За рычагом была леди Хенна, Фило и Нита баловались на заднем сиденье.

— С удовольствием, — сказал Макс и не без труда забрался на переднее сиденье. Ему на голову тут же упал детский ботинок.

— Ой, извини! — без тени раскаяния воскликнул Фило.

«А вот тебе!» — взбрыкнул малыш, и ботинок вдруг сам собой полетел обратно. К счастью, не слишком быстро, и Фило успел увернуться.

— Прошу прощения, — виновато сказал Макс. — Я не хотел.

Хенна лишь засмеялась.

— Ничего страшного. Со мной тоже такое было. Сама магию применять не могла — сразу же такой упадок сил накатывал, что не пошевелиться. А вот само собой что-то постоянно случалось. К нам даже сэр Халли пару раз наведывался — кто, мол, сто двадцатую степень белой магии практикует? Я ему говорю: «Вот он, нарушитель, арестовывайте»! — и на живот показываю. Он головой только и покачал: подрастёт, мол, тогда и поговорим.

Макс засмеялся, а Фило любопытно перегнулся через спинку сиденья:

— Когда я вырасту меня арестуют? — спросил он.

— Непременно, Фило, — пообещала Хенна. — Вот тогда-то ты и поплатишься за все нервы, что выел у меня ложкой.

— А если я убегу?

— Куда ты убежишь? Пока школу не закончишь — никаких побегов!

— Далеко, — размечтался Фило. — В Арварох.

— А у Тайного Сыска и там представительство есть, — сообщил мальчику Макс. — Тайный агент среди арварохских буривухов. От нас не скроешься!

Пока Фило размышлял, где бы ему найти угол ещё более глухой и недоступный, чем Арварох, они приехали. Хенна выгрузила покупки, отмахнувшись от Макса, который мужественно предложил помощь. Фило и Нита со скоростью ветра умчались играть в сад, а Макс поплёлся след за Хенной, умоляя небеса о том, чтобы ему предложили диван, где он сможет вытянуть уставшие ноги. Его мечта сбылась, и даже больше: Хенна, видимо, прекрасно осведомлённая обо всех трудностях, даже положила ему под колени и под поясницу подушки. Стало совсем хорошо.

— Как ты вообще забрёл в такую даль? — проворчала она, расставляя на низком столике в гостиной тарелки и готовые блюда.

— Сам не заметил, — сказал Макс. — Раньше я любил подолгу гулять, но мог вернуться домой Тёмным Путём. Теперь придётся вызывать возницу.

Хенна покачала головой.

— Я всё понимаю, Макс, ты привык считать себя крепким парнем, и всё такое… но я на твоем месте была бы поосторожнее.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Макс, благодарно принимая у неё тарелку, на которой были разложены всякие вкусности.

— Ты себя в зеркало видел? Не себя, в смысле, а Хельну. Честно говоря, я никогда не думала, что она решится завести ребёнка. С её — то есть, теперь уже твоей — комплекцией это будет то ещё испытание. А ты разгуливаешь по городу, как ни в чём ни бывало, и ничуть себя не бережёшь. Прогулки — это здорово, но переутомление тоже так просто не проходит.

Максу стало немного не по себе, как бывало каждый раз, когда заходил разговор о том, к чему всё идёт. То есть умом он понимал, что вечно ходить беременным он не сможет, и что кульминационный момент наступит, причём уже довольно скоро. Сотофа, конечно, проинструктировала его и объяснила, что и как, в общих чертах, будет происходить, но советовала ему больше думать о настоящем, а когда придёт время просто довериться ей. Прислушиваться к этому совету было довольно легко и приятно, тем более что леди Сотофа производила впечатление человека, который знает, о чём говорит. И всё-таки Макс немного волновался, и эти туманные рассуждение Хенны…

— Не хочу тебя запугивать, — осторожно продолжила Хенна. — Но к некоторым вещам тебе лучше подготовиться заранее. Например, ты уже договорился со знахарем? Кто будет принимать роды?

— Леди Сотофа, — сказал Макс, чувствуя, как холодок бежит по спине от этих разговоров. Ребёнок заёрзал, устраиваясь поудобнее.

— Она опытная повитуха, лучшая из всех возможных, — кивнула Хенна. — И знахарством владеет отлично, но, насколько мне известно, у неё нет призвания. Поговори с ней о том, какого знахаря лучше пригласить. Желательно сделать это заранее, чтобы вы могли собраться втроём, обсудить все детали.

— Но почему ты думаешь, что знахарь понадобится? — спросил Макс. — Я был уверен, что все женщины в Ехо рожают с одной только повитухой, а то и вовсе сами…

— Обычно так и происходит, особенно в последнее время, — сказала Хенна. — Любой мало-мальски грамотный обыватель знает, как снять боль, снять усталость и даже остановить, в случае чего, кровотечение. Но, во-первых, посмотри, какой у тебя узкий таз. И какой большой ребёнок — а ведь ещё даже не крайний срок! Я уже не говорю о том, какой ты вечно бледный и как ты дышишь. То есть я вижу, что ты стараешься — гимнастика, диета, все дела, — и это просто отлично. И я уверена, что у тебя всё пройдёт замечательно. Но знаешь, в таком деле лучше перестраховаться.

Макс задумчиво кивнул. Хорошо, что Хенна предупредила его о возможных осложнениях. Уж она-то в курсе возможных нюансов — сама двоих родила, а ведь ненамного крупнее Хельны.

— Вообще, я думаю, что леди Сотофа всё это предусмотрела, — сказал он. — Просто не хотела мне говорить, чтобы я не нервничал.

Лицо Хенны на секунду стало виноватым.

— Наверное, и мне не стоило. Прости, Макс. Это мне пришлось самой о себе заботиться, думать наперед, что и как будет, консультироваться со всеми… Я как-то не подумала, что раз ты носишь ребёнка Великого Магистра, то это автоматически гарантирует тебе всё самое лучшее.

В её голосе не было ни зависти, ни упрёка, но Макс почему-то почувствовал себя виноватым. Он довольно часто сталкивался с наездами на тему того, что ему всё даётся легко и без труда; на самом деле так зачастую и было, вот только то, что ему «дано», накладывало довольно серьёзные обязательства на то, что он сам «должен». Вот и теперь он задумался: как ему придётся поплатиться за то, что он, без единого усилия со своей стороны получил всё самое лучшее?

— Расскажешь, как у тебя проходил процесс? — попросил он Хенну.

Она с удовольствием поделилась своими историями. Ей повезло — у неё был Нумминорих, который, хоть и без призвания, но всё же несколько лет проучился на целителя. Фило был настоящим непоседой — даже ещё до рождения. Хенна рассказывала о нём со смесью ужаса и умиления — та беременность стала настоящим испытанием её терпения и выдержки. Но зато Нита на фоне братца была просто шёлковой — спокойной, покладистой, и никаких сюрпризов.

Они болтали довольно долго, начало смеркаться. Макс вызвал возницу, и когда тот явился, попрощался с Хенной и покинул дом. Вот только Фило, видимо, не был готов отпустить восвояси леди-сэра Макса без прощальных обнимашек, и пулей вылетел следом за ним. Немного не рассчитав со скоростью — как обычно, впрочем, — он врезался в Макса сзади, как раз когда он начал спускаться с крыльца.

Макс даже не сразу понял, что произошло. Мир перевернулся, тело стало абсолютно невесомым. А потом раздался пронзительный визг, и что-то больно вцепилось в его правую ногу.

Сначала он подумал, что как-то неудачно упал и придавил ногу — Шурф его точно убьёт за такую неосторожность. Но потом он понял, что вовсе не чувствует под собой земли, и боль в ноге скорее не от ушиба, а от очень крепкого сдавливания. Макс потряс головой и огляделся.

Вокруг было небо. Справа, слева и наверху. В его ногу изо всех сил вцепился Фило Кута, и орал громко, со вкусом, отчаянно зажмурившись. И Макс чуть не последовал его примеру, потому что земля была далеко. Очень далеко внизу. А вокруг был только воздух.

Несколько панических мгновений спустя Макс схватил Фило за шиворот — просто на случай, если тот вдруг не удержится и начнёт падать, а потом послал зов, сам не зная кому, потому что сосредоточиться на чём либо, кроме «А-а-а, это же всё, это конец, я разобьюсь» было практически невозможно.

«ШУРФ! СПАСАЙ! ПОЛНЫЙ КОНЕЦ ОБЕДА!»

«Макс? Где ты?» — с небольшой, едва заметной, задержкой последовал ответ, но не от Шурфа, а от кого, понять было невозможно, но не важно, пусть хоть кто-нибудь хоть что-нибудь сделает!

«Я В НЕБЕ, ЧТОБ ВАМ ВСЕМ УСРАТЬСЯ, Я В НЕБЕ ЛЕЧУ И СО МНОЙ ФИЛО КУТА!»

«Ты падаешь?»

На какое-то истерическое мгновение Макс, кажется, просто вырубился от ужаса, но потом сумел прислушаться к своим ощущениям.

«НЕТ, ЧЁРТ ДЕРИ, Я НЕ ПАДАЮ, Я ЛЕЧУ ВВЕРХ! Я СКОРО БУДУ В СТРАТОСФЕРЕ И СТАНУ ИСКУССТВЕННЫМ СПУТНИКОМ, ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА».

«Как насчёт вернуться на землю Тёмным Путём? Для тебя, насколько я знаю, это давно не проблема…»

«КАК, ВО ИМЯ ДЕРЬМОВЫХ МАГИСТРОВ, Я ПРОЛОЖУ ТЁМНЫЙ ПУТЬ, ЕСЛИ Я, НАХРЕН, ЛЕЧУ?! Я СЕЙЧАС ПАЛЬЦЕМ В НЕБО НЕ ПОПАДУ, НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО Я В НЕБЕ! ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ Я СЕБЯ В КАКОЙ-НИБУДЬ ГОРЕ ЗАМУРОВАЛ?!»

Просто чтобы не молчать и лелея слабую надежду, что вместе с матерными словами его покинет эта безумная паника и останется лишь спокойная сосредоточенность, он продолжал сыпать в неизвестного собеседника всем богатым лексиконом, которого он набрался в разных мирах.

«Макс, пузырь Буурахри уже вылетел, — раздался в его голове спокойный голос Шурфа, показавшийся Максу стальным — настолько твёрдо и уверенно он оборвал его матерный монолог. — Дыши на счёт, давай. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Выдох. Один. Два. Три…»

Шурф знал, что делает. Голова у Макса продолжала кружиться, Фило уже не кричал, но судорожно дрожал, всё так же обхватив его ногу. Макс держал его одной рукой за шиворот, другой — за плечо и избегал смотреть вниз. Становилось холодно, очень холодно. Забавно — за все годы проживания в Мире он ни разу не поинтересовался, какая здесь толщина атмосферы.

«Макс, мне нужно, чтобы ты посмотрел вниз и сказал, что ты видишь, — Джуффин перебил ритмичную речь Шурфа. — Давай, объясни мне, куда тебя занесло, чтобы я мог тебя найти».

Хоть Макс и настраивался заранее на то, чтобы не впасть снова в панику от того, что он увидит, он всё равно оказался не готов. Здесь, на высоте, он ещё видел последние лучи солнца, но Ехо был скрыт в сумерках. Различить дома было невозможно, Хурон казался тонким шнурком на детском ботинке.

«Конец обеда, — ответил Макс Джуффину. И тут ему в голову вдруг пришло простое и элегантное решение. — Я ныряю в Хумгат».

«СТОЙ, — строго остановил его шеф. — Не забывай, что с тобой Фило, не факт, что он это переживёт. Не паникуй, Макс, сейчас мы что-нибудь придумаем. Если вдруг начнёшь падать — прячь Фило в пригоршню, ныряй в Хумгат, а потом — сразу в мой кабинет, там ждёт Абилат. А пока что попробуй разобрать, что ты видишь внизу. Хотя бы в общих чертах, чтобы мы поняли направление».

Макс с сомнение поглядел на Фило. Спрятать его в пригоршне можно разве что вместе с собственной ногой. Но это ерунда: если потратить не больше секунды, Абилат запросто приделает её на место. Вот только что будет, если Макс потеряет сознание, держа Фило и собственную ногу в пригоршне? Они выпадут? И если нет — как Абилат их оттуда достанет? Это была довольно занятная логическая задачка, которую, впрочем, лучше бы решать только теоретически.

«Макс, дыши», — напомнил Шурф, словно почувствовав, как его накрывает истерическое веселье.

Ладно. Посмотреть вниз. Сориентироваться.

Такая высота уже даже не была страшной — как карту разглядывать. Вот только где тут север и запад? Северо-западный проход в Ехо…

«Так, солнце садится впереди-справа от меня. Вон тот сгусток света на реке, наверное, Ехо, — Макс попытался сформулировать направление в терминах сторон света, но то был недоступный его взбунтовавшемуся разуму уровень логики. — Короче, летите в сторону солнца, только чуть-чуть левее. И у меня тут, походу, намечаются облака».

Со всех сторон его облепил холодный тяжёлый туман и начал оседать инеем на одежде, волосах и ресницах. Ощущение было не из приятных — не простудиться бы.

— Эй, Фило, — дрожащим колосом позвал Макс и чуть подёргал руками, пытаясь привлечь внимание мальчика. — Фило, давай поближе ко мне, будем греть друг друга. А то пока этого Джуффина дождёшься…

Фило не реагировал — кажется, он пребывал в глубоком шоке, и у него ещё не было своего Шурфа, который научит его дышать и успокаиваться.

— Фило, ну же, парень, ты ведь любишь приключения…

Ноль внимания. Ну ладно.

Туман был густым и абсолютно непроглядным. То ли облако выдалось большим, то ли движение замедлилось — Макс предпочитал об этом не думать. Он вообще боялся задумываться о том, как здесь оказался и почему не может управлять полётом. Некоторые чудеса боятся пристальных взглядов, а нет менее уместного момента для исчезновения чуда, чем сейчас.

«Макс, как ты себя чувствуешь?» — осведомился Шурф.

На ум пришли сразу три матерных эпитета, предельно точно описывавших его состояние, но он так и не смог выбрать один из них, поэтому ответил:

«Нормально. Холодно».

«Продолжай следить за дыханием, тебе нужен ясный разум».

«Тут не особо-то и подышишь. Мокрый, холодный воздух, режет лёгкие».

«Главное — оставайся в сознании, — посоветовал Шурф. — Как только покинешь облако, постарайся найти хоть какой-нибудь ориентир, чтобы Джуффин тебя нашёл».

Туман начал редеть, но видимость не улучшилась. Уже почти стемнело. Макс стучал зубами, а хватка Фило начала ослабевать.

— Эй, парень, а ну-ка соберись! — Макс снова попытался его встряхнуть. Его руки занемели, и он теперь не смог бы разжать пальцы, даже если бы захотел. Но ему придётся это сделать, если они вдруг начнут падать… ох, лучше бы этого не произошло.

«Я уже выше уровня облаков», — послал Макс мысль Джуффину.

«Эй, Макс, ты что там куришь?» — последовал ответ весёлого голоса, который Макс снова не узнал. Ну и чёрт с ним.

«Джуффин, я уже выше уровня облаков», — ещё раз попытался Макс.

«Хорошо. Ты можешь выпустить Смертный Шар? Только вверх, а не вниз, этот Мир и так у твоих ног, не надо его порабощать».

«Ох, Джуффин, даже не представляю, как я это сделаю».

«Не ной, а действуй».

Дельный совет. Максу нужна была его левая рука, которой он всё ещё сжимал Фило за шиворот. Кожа и ткань покрылись слоем инея. Ладонь, казалось, принадлежала кому-то другому — Макс не чувствовал вообще ничего.

«Давай, сэр Вершитель, соберись, — сказал он сам себе. — Так или иначе, а руку освободить придётся. Представь себе, что ты уже падаешь, и от этого зависит твоя жизнь… а ведь она действительно зависит».

Кое-как пошевелив кулаком, он сумел разжать и пальцы. Так, умница, Макс, а теперь щёлкнуть. И отправить Шар вверх.

А есть ли смысл? Как далеко Джуффин? Увидит ли он слабое зелёное свечение Смертного Шара? Макс попытался оглядеться, но одеревенела у него не только рука, но и всё тело. Даже ребёнок в животе притих и перестал пинаться, и вот это было беспокойным сигналом.

«Эй, рыбка, ты что, заснула там? — подумал Макс. — Летаем же, как можно спать?»

Сердце его забилось быстрее от тревоги. Пальцы левой руки разогнулись, но теперь не сгибались обратно, а Фило начал куда-то сползать. Судя по всему, на него сила земного притяжения действовала так же, как обычно.

«Ну что там?» — нетерпеливо поторопил Джуффин.

«Разозлись, Макс, — сказал он сам себе. — Да хотя бы на этого же Фило. Если бы он не налетел на тебя, ехал бы ты сейчас в амобилере домой».

Но почему-то рассердиться на мальчика не получалось. Ну, заигрался, с кем не бывает. Он не виноват в том, что Макс не контролирует собственную магию.

«Макс?»

Он пошевелил пальцами левой руки, но получился не щелчок, а слабое потирание. Потом ещё раз. Ах ты безвольный слабак! — выругал сам себя Макс. — Всё ждёшь, что кто-нибудь тебя спасёт, да? Что снова принесут всё готовое на блюдечке! Какой ты важный! Носишь ребёнка Великого Магистра, ай, молодец, Макс!

Лишь в последний момент он успел дать Шару команду лететь не в него самого, а вверх, прочь от земли и облаков, в неведомую бесконечность, покорять инопланетную цивилизацию.

«Молодец, вижу тебя!» — сообщил Джуффин.

Макс тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Какой необычный из них получился бы спутник!

Потом наступила пустота. Знакомое чувство — находиться у кого-то в пригоршне.

А через минуту или около того яркий свет ударил по глазам, и чьи-то голоса, и тепло, наконец-то тепло! И какое-то непривычное ощущение во всём теле… ах, да, сила земного притяжения! Снова действует!

— Макс отпусти, — кто-то похлопал его по руке, которой он всё ещё сжимал плечо Фило. Но он даже не почувствовал этого прикосновения, только увидел.

— Не могу, — дрожащим голосом сказал он.

Абилат прикоснулся к его запястью кончиками пальцев и что-то прошептал — рука тут же безвольно повисла.

— Сейчас всё пройдёт, — пообещал он и сосредоточился на Фило.

— Что с ним? — спросил Макс.

— Он в порядке, — сказал Абилат. — Просто перенервничал и замёрз. Я быстро приведу его в чувство.

Рядом кто-то всхлипнул. Макс повернул голову и увидел заплаканную леди Хенну. Рядом с ней стоял Нумминорих и ободряюще обнимал её за плечи.

— Извини, Хенна, — сказал Макс. — Сам от себя не ожидал такого выверта.

— Ты не виноват, — только и всхлипнула она и махнула рукой.

— Фило сам напросился, — необычайно серьёзно сказал Нумминорих. — Хорошо, что ты его удержал. Теперь вы оба будете в порядке.

Макс почувствовал, как на его шею опустилась очень тёплая, почти горячая рука, и от неё по всему телу поползли струйки тепла, согревая. Он попытался обернуться, но рука сжалась сильнее.

— Не дёргайся, — с запредельным спокойствием сказал Шурф. — И дыши.

— Шурф, — жалобно сказал Макс, ощущая, что чувственность возвращается не только к телу, но и к эмоциям. — Ребёнок, он…

Вот как было сформулировать это дурное предчувствие? О том, что малыш буянил последние несколько часов, а теперь вот подозрительно затих?

Шурф дёрнулся, то ли прочитав его мысли, то ли просто догадавшись.

— Нет, Шурф, — остановил его Джуффин и за долю секунды пересёк кабинет и тоже опустился рядом, положив ладонь Максу на живот. Несколько секунд в кабинете висела жуткая взрывоопасная тишина, которая начала угрожающе жужжать, подкрадываясь. А потом Джуффин сказал: — Шурф, займись Максом, он тут вырубиться собрался. А ребёнок в полном порядке. Чувствует, что нашкодил — вот и притаился, ждёт, пока всё разрешится.

— Нашкодил? — озадаченно переспросил Макс.

— Именно, — весело подтвердил Джуффин. — А ты что, Макс, думал, это ты у нас такой могущественный, что — опа! — и в небо улетел? Что ж тогда вернуться не смог?

Макс невнятно пожал плечами. Строго говоря, с ним такое уже случалось — правда, он тогда из Дырявой Чаши Шурфа хлебнул, а сегодня ничего такого не было…

Фило, наконец, открыл глаза. Сначала он просто недоуменно моргал, глядя то на Абилата, то на своих родителей. Потом обернулся на Макса и глаза его испуганно расширились.

— А-а… — жалобно протянул он, поглядел на маму, а потом снова на Макса и лицо его стало более осознанным. Он сказал: — Извините. Я больше не буду.

Тут как раз и виновник приключения оживился. Его смущённое ёрзанье Макс интерпретировал как: «Ну чего ты, парень? Здорово же повеселились!»

— Да уж, здорово, — отрешённо отозвался Фило и уткнулся в утешительные мамины объятья.

Некоторое время Макс просто «не дёргался и дышал», как советовал Шурф, окончательно приходя в себя, осознавая — они в безопасности, всё обошлось. А потом до него начал доходить масштаб катастрофы, и он начал смеяться — сначала тихо и нервно, потом громче, и дыхательные упражнения не помогали.

— Знаешь, Шурф, когда сэр Фило был в прошлый раз здесь, в управлении, нам пришлось быстренько затеять косметический ремонт и заменить мебель, — сказал Макс. Все, кроме Нумминориха и самого Фило поглядели на него с удивлением — никто не знал о том развесёлом эпизоде. — И вот что я думаю: не уехать ли нам после рождения ребёнка из Ехо? А то как бы город не пришлось отстраивать.

Все засмеялись, лишь Шурф снисходительно заметил:

— Думаю, ты преувеличиваешь.

— Скорее всё-таки преуменьшаю, — со вздохом сказал Макс.

Он как в воду глядел.

Следующие дни были относительно спокойными. Пришлось объясниться с сэром Рогро Жиилем о том, что он такое «курил» что оказался вдруг «выше уровня облаков» — объяснять пришлось доходчиво, с отсылками к Джуффину и Шурфу, а иначе в «Суете Ехо» появилось бы несколько весьма провокационных статей.

А попытавшись разобраться, кому он всё-таки умудрился отправить зов, когда запаниковал там, в небе, Макс нарвался на заговор Тайных Сыщиков, которые, видимо, решили, что он теряет форму и предоставили ему расследовать это нехитрое дело. Оказалось, что он каким-то образом достучался до магистра Хонны, а тот уже поставил в известность всех остальных. Когда Макс попытался снова связаться с ним и поблагодарить за помощь, он потерпел сокрушительное фиаско — как будто того и в Мире не было. Ну и ладно.

— Макс, что ты тут делаешь, да ещё в таком виде?

Жарко, очень жарко. Пот стекает по коже, а голову, кажется, припекло. Макс не без труда открыл глаза, поднялся и огляделся. Они с Шурфом сидели на широком жёлтом камне, который представлял собой лишь одну из множества огромных ступеней. Они были почти на самой вершине пирамиды, а далеко внизу сверкала под ярким солнцем спина каменного чудовищного стража.

— Мы что, в Египте? — озадаченно спросил он, а потом заметил, во что одет. — Откуда взялась Мантия Смерти?

Он стащил с головы тяжёлый чёрный тюрбан и потряс головой, надеясь проветриться, но солнце было почти в зените, и так беспощадно палило…

— Слушай, давай убираться отсюда. А то мне вспоминается один мир, в котором мы с Мелифаро однажды умерли.

Шурф не заставил просить себя дважды, взял Макса за руку и шагнул в Хумгат, а оттуда — в гостиную Мохнатого Дома.

— Может, объяснишься? — довольно строго спросил он у Макса, когда тот расслабленно улёгся на диван, положив под поясницу пару мелких подушек. Ощущения в теле были такие, как будто он и впрямь несколько часов проспал под палящим египетским солнцем на вершине пирамиды Хафры.

— Что я могу тебе объяснить? — простонал Макс. Позвоночник болел, угрожая подать в отставку. — Заснул здесь — проснулся там. Давненько со мной такого не случалось. Я, знаешь ли, не специально.

Некоторое время Шурф пристально смотрел на него, будто подозревал обман, но с чего бы? Но потом он смилостивился, помог Максу приподняться, и прикоснувшись к его спине, заклинанием снял боль.

— Не разлёживайся, — сказал он. — Прими ванную и не забудь о гимнастике…

— Да, мамочка, — пробурчал Макс, которому вообще не хотелось подниматься с дивана.

— Не сердись, — смягчился Шурф и достал свою Чашу и бутылку с бальзамом Кахара. — Я просто испугался, когда не обнаружил тебя в этом Мире.

— И как ты меня нашёл? — полюбопытствовал Макс.

Несколько секунд Шурф колебался, не уверенный, стоит ли признаваться, но потом сказал:

— После того инцидента с Фило я наложил на тебя следящую пометку, которая позволит быстро отыскать тебя, где бы ты ни был. Она действует как что-то среднее между Следом и запахами для Нумминориха, но вижу его только я, и тебе не грозит никакими неприятными ощущениями. Ну, вот и пригодилось.

— Ясно. Ты гений, Шурф. — Макс вздохнул. — Ладно, помоги мне подняться. Пойду, поплаваю.

У него было много планов на этот день, и такое начало, хоть и выбивало немного из колеи, но подтверждало правильность намерений.

Шурф отправился на свою службу, а Макс, после полного комплекса упражнений и хорошего завтрака вызвал возницу и отправился в Канцелярию Тайных Волеизъявлений. Он не хотел, чтобы об этой поездке кто-то узнал. Но у него накопились кое-какие сбережения, которые вполне могут пригодиться его близким если его вдруг не станет.

А такая возможность казалась ему всё более вероятной. Он держал свои опасения при себе, даже леди Сотофе не надоедал своим нытьём. Дело было не в предупреждениях Хенны, хотя они тоже добавили Максу мрачных предчувствий. Дело было в его собственной интуиции. Она в последнее время то и дело давала сбои, но Макс всё равно привык ей доверять. И он чувствовал, что на него надвигается нечто неотвратимое и неконтролируемое.

Наиболее вероятным исходом ему казалось завершение ритуала леди Хельны в момент рождения ребёнка. Он не видел никаких препятствий к тому, чтобы это произошло. Во-первых, процесс запущен и не завершён. Во-вторых, он точно знал, что души не умирают, умирают тела. Значит, душа леди Хельны где-то там, в своём посмертии. И когда препятствие к завершению ритуала исчезнет — а именно, в одном теле останется ровно одна душа — всё произойдёт само собой.

И это очень огорчало Макса.

Нет, он был рад за Шурфа и за малыша, и, наверное, где-то в глубине души даже хотел, чтобы так произошло: тогда застарелое чувство вины за смерть Хельны перестанет его терзать. Но ужасно обидно было за самого себя — почти так же обидно, как когда он застрял в Тихом Городе. Он чувствовал, что ещё не всё получил от этой жизни и от этого мира, не всё им подарил, из того, что мог.

Макс почти не беспокоился за исход мероприятия для ребёнка — он абсолютно точно знал, что с ним всё будет в порядке, так или иначе. Для этой уверенности у него было много причин. Во-первых, он действительно доверял леди Сотофе, которая, как оказалось, действительно договорилась об участии Абилата, но продолжала настаивать на том, что Максу не о чем беспокоиться. Во-вторых, он сам всей душой хотел, чтобы ребёнок родился здоровым и рос счастливым — даже Шамхум он не создавал с таким страстным пожеланием благополучия, и был готов сделать абсолютно всё от него зависящее и даже больше. Ну, и в-третьих, сам ребёнок был молодцом. Уж он-то всем задаст жару, если что-то пойдёт не так.

Но после того как он станет самостоятельным…

«Шурф?» — позвал Макс, уладив вопрос с завещанием.

«Что, Макс?»

«Я прогуляюсь на Тёмную Сторону. Задерживаться не планирую, но если не явлюсь до заката, можешь меня выдернуть».

«Может, возьмёшь с собой Мелифаро?» — предложил Шурф.

Это не входило в планы Макса — Страж всегда знает, что происходит на Тёмной Стороне, а на этот раз ему хотелось оставить свои дела в тайне.

«Не хочу дёргать его по пустякам», — сказал он.

«Ты по делу, или просто прогуляться?»

«Просто прогуляться, — не моргнув глазом, солгал Макс. — Хочу попросить у Тёмной Стороны прощения за прошлые разы. Как-то я некрасиво себя вёл».

Даже если Шурф заподозрил неладное, виду он не подал.

«Ладно. Приятной прогулки».

Убедившись, что разыскивать его не станут, Макс неторопливо погрузился в истинный образ Ехо. Блестящий ветер встретил его с радостным беспокойством: какую, мол, ещё напасть ты тут устроишь?

— Прости меня, — сказал Макс, раскрывая объятья навстречу ветру. — Ты же знаешь, что я не хотел вредить, наоборот, пытался всё сделать хорошо. А то, что я тут сожрал кого-то, ну так это бывает, тебе же тоже его крови перепало, нет?

Ветерок свернулся лёгким завихрением — как лёгкий смешок природы. Простила.

— Я хочу задать вопрос, — сразу перешёл к делу Макс. «Задавай». — Я хочу знать, можно ли сделать так, чтобы в следующей жизни Вершителя у меня сохранилась память об этой?

Если уж придётся уступить это тело настоящей леди Хельне, единственное, на что ему остаётся надеяться — это то, что Вершители не умирают, а перерождаются в другой форме. А раз так, то почему бы не поместить в эту новую форму хотя бы воспоминания об этом любимом Мире? Макс вообще сначала хотел сформулировать эту идею как требование: мол, хочу запомнить — и всё тут. Но он в последнее время и так испытывал терпение Тёмной Стороны, то требуя невозможного, то разрывая её с другим Вершителем-сновидцем. Поэтому на этот раз он решил быть осторожным и начал с вопроса: можно ли?

Но ответом были лишь растерянность и грусть, охватившие на миг его сердце. «Нельзя. Новая жизнь — новый мир, а я отвечаю только за этот».

— А я могу переродиться в этом же мире? — с надеждой спросил Макс.

«Не от меня зависит».

Жаль.

Макс побродил ещё немного по Тёмной Стороне. Преимущество этого места было в том, что он почти не чувствовал усталости и боли в ногах и спине. Наоборот, местный воздух как будто напитывал его силой и бодростью, и уходить отсюда вовсе не хотелось. Он бродил здесь до последнего, пока ребёнок не начал толкаться — а потом сразу вернулся в Ехо. Не хватало ещё, чтобы малыш начал творить свои чудеса на Изнанке Мира.

Макс вернулся в Мохнатый Дом, пообедал в компании Базилио, повозился с Друппи, а потом устроился на диване с книгой.

Что ж, чему быть — того не миновать. Не раз в этой жизни ему приходилось заниматься делами, исход которых вполне мог оказаться смертельным для него. Чувство вполне знакомое, хотя не сказать, что приятное. Но он, во всяком случае, готов ко встрече со своей судьбой. Долгов у него здесь больше нет.

Максу снилось, что он был камнем. Даже не так — он был несколькими камнями сразу, их коллективным бессознательным, их вождём. Его народ поработили и заставили замереть на местах, и стоять так, век за веком, служа глупым двуногим существам. Но закончилось время, когда мы смиренно молчали и терпели унижения! Мы больше не рабы. Мы заберём то, что наше по праву, и станем господами наравне с другими разумными существами этого Мира. Это революция! Вперёд, братья!

Скучные серые глыбы смотрели на него с недоуменным снисхождением: мол, это что тут такое беспокойное завелось? К-к-к… к-к-к-к-к…

Эй, ребята, я прямо чувствую, как вы хотите пообщаться! Но ваша скорость немного утомительна. Давайте так, говорите, что считаете нужным, только каждый свою букву. Ты первую, ты, малыш, вторую, ты третью… и так далее. А я просто буду ходить от одного к другому, и когда я дойду до конца ряда, первый как раз будет готов перейти к первой букве следующего предложения. Идёт?

Х-х-х-х-х… А-а-а-а-а…. Х-х-х-х-х… А-а-а-а-а…

Да, очень смешно, обхохочешься… Эй, а вы кто такие пришли?! Привет, чуваки! Какие серьёзные, ну!

— Надо заблокировать комнату, чтобы не выбрался по замку шастать.

— Давайте я его отвлеку.

Зато шустрые, не то, что эти местные зануды. О, да я тебя знаю! Ты папочка Шурф! Бдыщ! Эй, так не честно! Ох, да не щекочите же вы меня! Ой, не могу! Вот, так тебе…

Держите его, моя верная армия! Да перестаньте вы смеяться, шутка уже закончилась! О, давайте играть в салочки. Чур, ты, серый, водишь!

— Что-то мне это кажется знакомым… Макс, просыпайся немедленно!

Макс вздрогнул и проснулся, и тут же застонал от боли во всём теле. Кажется, он слишком долго спал. К его губам тут же поднесли бутылку с бальзамом Кахара, и он послушно сделал глоток.

— Давай, я помогу, — сказал кто-то совсем рядом, и этот «кто-то» не был Шурфом.

— Хейлах? Ты что тут делаешь? А где Шурф?

Она приложила руки к его спине, прошептала заклинание и боль исчезла.

— Идём, Макс, я помогу тебе добраться до ванной, а по дороге всё расскажу. Ты как, нормально себя чувствуешь?

Макс осторожно поднялся. Мышцы слушались плохо, слабость ощущалась даже после бальзама Кахара, но передвигаться он, пожалуй, мог.

— Что случилось?

— Пока не знаю точно, — сказала Хейлах. — Великий Магистр и сэр Халли отправились в Холоми — усмирять проснувшегося духа. А меня попросили подежурить возле тебя на случай, если ты проснёшься. Ты спал пять дней, Макс, и никто не мог понять, как тебя разбудить. В твой сон даже лучшие королевские стражи сновидений не смогли пробиться. Что случилось?

— Это, наверное, потому, что во сне я был в Холоми, — сказал со вздохом Макс. — Полагаю, Дух уже успокоился и с минуты на минуту Шурф и Джуффин вернутся.

Он погрузился в первую ванную и блаженно расслабился. Оставалось надеяться, что эти дни вынужденного безделья не слишком сильно повлияют на его физическую форму. И как его угораздило уснуть на пять дней?

— Я уже отправила зов леди Сотофе, — отчиталась Хейлах. — Она примет тебя, как только ты будешь готов.

«Вот ведь умница, — подумал Макс. — Я только подумал, а она уже сделала». И он снова начал дремать, убаюканный журчанием ароматной воды.

— Макс, не спи, — растормошила его бывшая царица. — Если ты снова уснёшь на пять дней, меня убьют за недосмотр.

— Пусть попробуют, — сонно пробормотал Макс. — Я на них Друппи спущу, он их залижет до потери смысла.

— Макс! — строго прикрикнула Хейлах и ткнула его пальцем в лоб, да так, что спать мгновенно расхотелось. — Давай, выпей ещё бальзама и перебирайся в следующий бассейн.

Её заклинания и бальзама хватило ещё на четверть часа. Макс даже сам начал беспокоиться — с какой стати его так в сон клонит? Казалось бы, после пяти суток сна можно столько же бодрствовать без зазрения совести, а оно вон как.

Кое-как заставив себя выбраться из бассейнов и кое-что скушать, Макс едва дождался Шурфа, чтобы тот окинул его оценивающим взглядом, остался более-менее удовлетворён и отконвоировал его в Иафах, в беседку в саду.

— Вы с малышом почти готовы, Макс, — сказала леди Сотофа, осмотрев его. — Сейчас происходит примерно следующее. Твоя магия и магия ребёнка пытаются изолироваться друг от друга, чтобы окончательно разделиться и разойтись — чтобы вы могли существовать отдельно. Но попутно эта сила ограждается и от внешней среды. Выстраивается оболочка, которая не даст тебе в ближайшее время восстановить силы, если ты их потеряешь, поэтому тебе вообще нельзя колдовать, пока всё не закончится — не пользуйся ни Истинной, ни Очевидной магией. Зов тоже никому не посылай и не отвечай, если обращаются. При тебе будут Хелви и Хейлах — по очереди. Если что-то понадобится — обращайся к ним.

— Сколько времени это продлится? — спросил Макс, изрядно нервничая. Финишные прямые — это так здорово! Но только в тех случаях, когда впереди ждёт победа и свобода, а не гипотетическое завершение ритуала и неизвестность.

— Примерно дюжину дней. Может, чуть больше. Твой аппетит будет постепенно уменьшаться до нормального человеческого уровня. Возможно, ты будешь ощущать слабость и сонливость, но ты должен соблюдать свой обычный режим. Разве что часы сна можешь немножко увеличить…

— Как всё сложно, — вздохнул Макс. — А Хенна говорила, что в Ехо все справляются сами, без консультации профессионалов…

— Справляются, — кивнула Сотофа. — Те, кто не Вершитель, разделивший свою силу с ребёнком, который, ко всему же, унаследовал могущество довольно серьёзного чародея. Не хнычь, Макс, не ты первый, не ты последний. Джуффин, вон, когда ты появился, тоже чуть Искру не утратил. Он, правда, не ожидал такого поворота — думал, сила откуда-нибудь из Хумгата возьмётся. А ты готов, и мы за тобой присмотрим. Так что просто делай всё в точности, как я говорю. Будешь? Или взять тебя за сердце и повторить?

— Не надо, — быстро помотал головой Макс.

— То-то же. А теперь — езжай домой и будь умницей. Всё будет просто отлично.

Макс сам не мог себе толком объяснить, почему так сильно нервничает. То есть причина для беспокойства у него, конечно, была, и не одна. Он собирался родить ребёнка, чего за всю свою пока ещё недолгую жизнь даже в мыслях не держал. Но таких вещей — необычных и неожиданных — с ним в последние годы случалось более чем достаточно. Да и физическое состояние его тела в последнее время доставляло всё больше дискомфорта, да ещё этот запрет на магию — он чувствовал себя абсолютно беспомощным.

Конечно, Сотофа и Абилат в один голос его уверяли, что у него есть всё необходимое, чтобы справиться. Да и сам Макс не собирался сидеть сложа руки — у него в запасе была пара трюков, чтобы заставить реальность соответствовать его пожеланиям. Ну а то, что магию ему лучше не использовать — так это вопрос десятый. Вершитель он, в конце концов, или как? Захочет, чтобы было можно — будет можно.

Но проблема была в том, что ребёнок любил преподносить сюрпризы, которые ни Макс, ни даже Шурф контролировать не могли. И если ему вздумается выкинуть что-то эдакое в самый ответственный момент… Конечно, неподалёку будет целая команда самых опытных колдунов в Соединённом Королевстве, о лучшей подстраховке и мечтать нельзя. Но как же Макс хотел, чтобы обошлось без всяких там неожиданностей!

Но даже если — когда! — роды пройдут благополучно, они могут оказаться последним событием в жизни Макса. А потом вернётся Хельна. И это было тем единственным событием, на которое не мог повлиять ни он сам, ни кто-либо другой. Раз уж Тёмная Сторона сложила полномочия, оставалось только ждать развития событий и посмотреть, как повернётся колесо фортуны на этот раз.

В каком-то смысле удача всегда была на стороне Макса — в том смысле, что «рано или поздно, так или иначе». Но на этот раз он не доверял своей вершительской судьбе. Потому что больше всего на свете он хотел, что бы всё было благополучно у его маленькой Рыбки, которая скоро покинет свой первый аквариум и окунётся в бассейн попросторнее. А как будет лучше для ребёнка? Конечно, если рядом будет любящая и заботливая мама. И в этих рассуждениях Макс сам себя загнал в ловушку. Он хотел, чтобы вернулась Хельна. И он хотел сам продолжать жить в этом мире.

Дыхательные упражнения он делал чаще, чем просто дышал; казалось, он вот-вот постигнет полный дзен и уйдёт в астрал, но стоило ему хоть на секунду отвлечься, паника возвращалась. Рядом с ним постоянно крутились по очереди Хейлах и Хелви и жутко ему докучали своими однообразными вопросами: «Всё в порядке? Тебе что-нибудь нужно? Хочешь с кем-нибудь связаться?» Но чаще всего он обращался к ним с единственной просьбой: снять боль в спине.

— Что за…

Макс проснулся от ударившего ему в лицо фонтана воды и тут же подскочил, и только потом застонал от боли во всём теле и неохотно огляделся. Он определённо был не в Ехо… но где же? Место было знакомым и весьма причудливым — вокруг снизу вверх лились потоки воды, блестящие в лунном свете. Макс вспомнил: это был мир, в который его однажды привёл Карвен Йолли.

— Дитё, что ж ты творишь, — простонал Макс, поглаживая живот. Ребёнок веселился вовсю, от боли даже дышать было тяжело.

Макс знал, что Шурф легко найдёт его — но только после того, как обнаружит пропажу. А это может произойти как через минуту, так и через несколько часов — Хелви могла задремать на своём посту, а все остальные знают, как плохо Макс спит по ночам в последнее время и стараются его не беспокоить лишний раз. И вот теперь дилемма: вернуться домой через Хумгат и потребовать у Хелви снять боль, или внять предупреждению и не использовать магию, но терпеть этот кошмар несколько часов кряду? Прождав несколько минут, Макс понял, что раз уж он и так оказался в другом мире, повторное перемещение ничего особо не изменит, и нырнул в Коридор Между Мирами, сосредотачиваясь на собственной спальне в Мохнатом Доме, на той ночи, из которой он исчез.

Ага, конечно. Малышу захотелось покататься на каруселях…

…А потом поплавать на айсберге…

…А потом побывать на космической станции…

— Всё, хватит! — рассердился Макс. Впервые за время их знакомства — удивительное чувство! Он всё ещё был мокрым после нелепого пробуждения, замёрзшим и уставшим. — Доиграешься у меня — скажу, чтобы посадили нас в Холоми на оставшиеся дни!

Снова нырнув в Хумгат, он почувствовал, что ребёнок в очередной раз тянет его куда-то не туда, но, подкрепившись собственной злостью, Макс настоял на своём и оказался-таки в спальне.

— Хелви! — рявкнул он так, что девушка испуганно подпрыгнула. — Позови Шурфа! Нет, не так! Сначала сними боль — потом позови Шурфа, или можешь одновременно!

Хелви приблизилась к нему и начала читать заклинания, а через секунду в комнате появился Шурф — заспанный и встревоженный.

— Что случилось, Макс? Почему ты мокрый?

— Достало! — воскликнул он. — Ей-богу, достало! Оно издевается надо мной, смерти моей хочет! Потерпи, дорогуша, скоро сбудутся все твои потаённые мечты! — сказал он, обращаясь к животу.

— Макс, что ты такое говоришь? — мягко спросил Шурф, высушивая его и накладывая согревающее заклинание.

Макс прикусил язык. Своими опасениями он ни с кем не делился и не собирался.

— Извини, — сердито сказал он. — Просто сорвался. Я этом шкоднику сказал: ещё один фокус — поедем в Холоми, и никаких больше чудес.

— Но тебе нельзя в Холоми, — деликатно возразил Шурф. — Сила и так плохо восстанавливается, а там и вовсе замрёт.

— Ну, так и беспокойства будет поменьше, — продолжал ворчать Макс, хотя чувствовал, что злость его уже сходит на нет.

— Хелви, выйди, пожалуйста, — попросил Шурф. — Можешь идти в свою спальню, я тебя позову в случае чего.

Она вышла, бросив последний тревожный взгляд на Макса, а Шурф, медленно вздохнув, сказал:

— Макс, ты позволишь разделить с тобой сон? Возможно, я смогу удержать под контролем эту стихию. Ну, или, как минимум, сразу окажусь рядом, если вы снова куда-то… подеваетесь.

Несколько мгновений Макс колебался, но не мог не признать, что это, пожалуй, лучшее решение.

— Ладно, — сказал он. — Скорее бы это всё уже закончилось.

Но от разделения сна Макс получил даже больше, чем ожидал. Во-первых, они в кои-то веки оказались во сне Шурфа. Они ходили по огромному красивому дому, лазили по крыше, изучали библиотеку, бродили по коридорам. Макс понял, что это было поместье Лонли-Локли, разрушенное после встречи с Лойсо Пондохвой.

А утром он проснулся свежим и бодрым, как будто никаких приключений посреди ночи и не было. Более того, у него ничего не болело, хотя ночные чары Хелви должны были уже давно сойти на нет. Лежать было на удивление удобно — не хотелось ни поёрзать, подгребая под себя подушки, ни перевернуться ну другой бок. Идеально! Проанализировав своё положение, Макс понял, что было не так: во сне он подмял под себя левую руку Шурфа, и теперь необъятное пузо упиралось в его ладонь.

— Да у тебя действительно талант управляться с детьми, — сказал Макс, заметив, что Шурф тоже проснулся. — Теперь я уже чуть меньше паникую при мысли о том, что будет после его рождения.

— Паниковать вообще не надо, что бы ни случилось. Как ты себя чувствуешь?

— На удивление отлично. Ты что, снял боль, пока я спал?

— Нет, мы проснулись одновременно. Помочь тебе спуститься в ванную?

— Думаю, я справлюсь.

Тот день был самым лёгким и воодушевляющим за последние несколько дюжин дней. Ничего не болело, ребёнок вёл себя идеально — то ли угроза подействовала, то ли Шурф поколдовал. Сделав все положенные упражнения с удвоенным усердием, Макс позавтракал, а потом в компании Хейлах, пришедшей на смену Хелви, отправился на прогулку. Он сам не заметил, как дошёл аж до Дома у Моста, и провёл там несколько просто замечательных часов, подкармливая Куруша, подшучивая над Мелифаро и мороча какими-то глупостями голову Бубуте. В общем, оторвался, как мог. Вечером, в честь его хорошего настроения, столь редкого в последнее время, в гостиной Мохнатого Дома вновь затеяли вечеринку.

Нумминорих снова был с семьёй. К счастью, Хенна не сердилась за Макса за то небольшое приключение, что им устроил малыш, а Фило, казалось, и вовсе обо всём забыл. Забавно было наблюдать за Шурфом, который опять весь вечер сидел в самом дальнем углу гостиной, но каждый раз, когда Фило пытался пойти на сближение с Максом, Лонли-Локли чудом оказывался между ними с самым строгим видом, на который был способен.

А ночью, когда все разошлись, Макс сказал Шурфу:

— Дружище, надеюсь, ты поймёшь меня правильно. Сегодня мы опять будем спать вместе.

— Хорошо, Макс. Никаких проблем.

Следующие дни были почти идеальными. Макс хорошо высыпался, не просыпаясь каждую минуту от толчков ребёнка, у него ничего не болело, он стал чувствовать себя более бодрым и даже снова начал получать удовольствие от своего положения. Правда, через несколько дней они с Шурфом проснулись в гостевой комнате в доме сэра Джуффина из-за того, что Хуф с энтузиазмом и знанием дела вылизывал их щёки, но хоть не на вершине Эйфелевой Башни, и то спасибо.

— Что, внучок решил навестить деда? — со смехом спросил Джуффин, который уже явно некоторое время наблюдал за ними из дверного проёма.

— Ага, — сказал Макс, сладко потягиваясь. — На завтрак заскочил.

— Прошу прощения, Джуффин, — сказал Шурф, но в голосе его не было и тени раскаяния. — Не уследил.

— Конечно-конечно, — покачал головой Джуффин. — Сам, небось, и нашептал малышу координаты дома, в котором варят самую вкусную камру.

Шурф с нарочито небрежным видом пожал плечами. Макс лишь расхохотался и довольно долго не мог успокоиться — даже живот заболел. А потом был ещё один замечательный день.

— Где это мы?

Макс открыл глаза и огляделся.

— Ох, ёлки ж зелёные!

— Не вижу ни одной ёлки, — настороженно сказал Шурф.

Они были посреди густого леса с высокими могучими деревьями, в кронах между ветками, прямо на стволах и даже на земле были сплетены большие гнёзда — в одном из них Макс и Шурф как раз спали. Из некоторых других на них таращились удивлённые буривухи — сотни и тысячи пар круглых глаз.

— Соскучились, мальчики? — раздался мелодичный голос за их спинами. — Макс, ну и видок у тебя!

Они обернулись и обнаружили на ближайшей толстой ветке четырёх крупных буривухов. Один из них слетел с ветки и на подлёте к земле принял образ леди Меламори.

— Просим прощения за вторжение, — вежливо сказал Шурф трём оставшимся буривухам, которые смотрели на них довольно строго и неприветливо. — Это было не совсем умышленно.

Макс захохотал, нервно похрюкивая. В тот день возвращаться в Ехо они не спешили, но ближе к вечеру пришлось. Макс загадал: оказаться бы при случае где-нибудь в Тубурском горном поселении! Он столько слышал о тех местах от Нумминориха, а сам так и не побывал, непорядок.

Следующим утром они проснулись на краю горного утёса.

Однажды, во время прогулки по Старому Городу, Хелви придержала Макса за руку и сказала:

— Леди Сотофа прислала зов — она хочет тебя увидеть. Готов поехать к ней сейчас?

Макс немного растерялся. Обычно это он бежал к Сотофе с жалобами и вопросами, сама она довольно редко его приглашала. Но раз уж зовёт — то лучше не медлить. Он кивнул, Хелви вызвала возницу и чуть меньше чем через час они подошли к Тайному Входу в Иафах. Макс уже и позабыл, когда в последний раз им пользовался. Обычно он ходил Тёмным Путём и оказывался прямо в беседке, а теперь вот придётся вспомнить старые привычки…

Хелви провела его через ограду, а потом по дорожке к беседке. Внутрь она с ним не вошла, а отправилась куда-то по своим делам. Сотофа уже ждала.

— Здравствуй, Макс, — она обняла его по обыкновению тепло и ласково, и тёплый солнечный день стал ещё более уютным. Как можно не радоваться, когда тебя обнимает целый мир? — Даже спрашивать тебя не буду, как ты себя чувствуешь. Вижу, что отлично.

Макс кивнул и с удобством расположился в плетёном кресле.

— С тех пор как Шурф стал присматривать за нами во сне — всё просто отлично, — сказал он.

— А я тебе сразу говорила — подключай к воспитанию папочку, — пожала плечами Сотофа, наливая ему полную кружку вкуснейшей камры. — В разных семьях по-разному бывает, иногда отец — сам ещё как ребёнок. Но ты-то не хуже меня знаешь Шурфа, и чего столько тянул, сам пытался справиться? Ладно, дело ваше, не за тем я тебя звала.

Последовала довольно долгая пауза, в течение которой Макс понял: сейчас речь пойдёт о серьёзном. Он продолжал пить камру и закусывать печеньем, перебирая в уме все возможные темы для разговора. И ровно за секунду до того, как он начал подбираться к самым пугающим версиям, Сотофа снова заговорила:

— Сейчас я у тебя кое-что спрошу Макс. Ты, конечно, начнёшь отнекиваться и удивляться — мол, ты-то тут причём, но если ты задумаешься как следует, ты поймёшь, что дело действительно в тебе. Что происходит, мальчик мой? Почему ребёнок ещё не родился?

Макс удивлённо похлопал глазами, а потом понял: а ведь действительно, уже давно пора. Просто в последние две дюжины дней он был так беззаботно счастлив, что забыл и о сроках, и о том, что это вообще-то должно закончиться.

— Так уж вышло, что в твоём случае нам точно был известен день зачатия, — продолжила Сотофа с мягкой улыбкой, которая не позволяла Максу впасть в очередную панику из-за того, что что-то пошло не так. Никакой трагедии, просто досадная задержка. — И исходя из этого мы вычислили сроки рождения. Крайний срок прошёл пять дней назад. Так в чём дело, Макс? Почему тебе так не хочется, чтобы это, наконец, произошло?

Сначала он действительно собирался возразить: как он, в действительности, мог на это повлиять? Он был уверен, что процесс сам как-нибудь начнётся, а ему только и останется, что пошагово выполнять инструкции Сотофы, как она его и настраивала. Но теперь он понял, что действительно не хотел, чтобы это идиллическое время закончилось. Ему не хотелось возвращаться к состоянию мрачной неопределённости, и его удивительный дар управлять реальностью, видимо сыграл свою роль. Но вот, видимо, придётся заставить себя захотеть другого.

— Ну-ну, не надо так хмуриться, — Сотофа участливо погладила его по запястью. — Пока что ничего катастрофического не произошло. Но, Макс, надо решаться. Ребёнку уже тесно там, где он сейчас, ты больше ничего не можешь дать ему в таком состоянии. Пора показать ему Мир во всей красе. Ты понимаешь, Макс?

— Да, конечно.

Он сдержал тяжёлый вздох.

«Может, всё ещё и обойдётся», — сказал он сам себе.

— Я пойду? — вслух.

— Нет.

Он удивлённо поглядел на Сотофу. Во-первых, он был уверен, что после такого лёгкого внушения она отпустит его восвояси переваривать информацию и настраиваться на развитие событий. Во-вторых, в её голосе появилась неожиданная строгость, как будто он уже сделал что-то не то.

— Я видела очень-очень много девочек в твоём состоянии, — сказала она, пристально вглядываясь в его лицо. — И после такого рода разговоров они обычно начинают нервничать, приходится их подолгу успокаивать, и довольно часто это заканчивается долгожданным разрешением. Но ты, Макс, не испугался, ты погрустнел. И что-то мне подсказывает, что это никак не связано с тем, что счастливый этап беременности подходит к концу. Есть что-то, что мне надо знать, Макс?

Он помотал головой и предпринял попытку улыбнуться.

— Ничего такого, леди Со…

— Говори правду.

Он снова встретился с ней взглядом, и всё его тело как будто завибрировало от того, какое напряжение он в ней почувствовал. Она была Миром, а он — частью Мира, и пойти против её желания было абсолютно невозможно, противоестественно. Как на Тёмной Стороне его слова были законом, так её слова были законом на этом уровне реальности. И он сказал правду:

— Всё будет просто отлично.

Это были её собственные слова, и он тоже в них верил. Ведь действительно будет. Так или иначе.

Сотофа, будто нехотя, расслабилась, Мир успокоился, Макс снова смог нормально дышать.

— Извини меня, мальчик, — сказала она, и глаза её теперь были немного грустными. — Иногда я чувствую жизненную потребность контролировать абсолютно всё.

— Я могу это понять, — усмехнулся Макс. — Но иногда приходится довольствоваться тем, что находится в моей зоне компетенции.

— Хорошо, Макс. Я дам тебе ещё три дня, чтобы ты разобрался с происходящим самостоятельно. А потом будешь пить настойку Леммса, чтобы искусственно запустить процесс, иначе ребёнок начнёт страдать. Но это не самый лучший вариант, так что давай, работай, Макс.

И она его отпустила, снова ласково обняв, будто извиняясь за то, что попыталась надавить. Что ж, он не сердился. Он всё понимал.

Остаток дня был не то чтобы совсем испорчен, но к лёгкости и радости подмешалась жгучая тревога и опустошающее отчаяние. Настроение Макса не укрылось от внимания окружающих, но от настойчивых вопросов он небрежно отмахивался, а почти весь вечер провёл в дыхательных упражнениях, пытаясь перевести деловое «надо» в искреннее «хочу». Раз за разом он твердил себе: ребёнку тесно, дальше будет только хуже. Но всё же не смог преодолеть барьер страха перед мыслью: всё начнётся прямо сейчас. Наверное, поэтому ничего и не произошло.

А ночью ему снова снился Ехо с волшебным садом и чудесным прудом. Только в этот раз Макс шёл по тропинке не один, Шурф следовал за ним по пятам, боясь отстать, на случай, если это снова окажется путешествием в новый мир.

— Можешь не волноваться, Шурф, — сказал Макс. — Это, конечно, не самый обыкновенный сон, но можешь быть уверен, что проснёмся мы там, где заснули.

— Ты уже видел этот сон раньше? — удивлённо переспросил Шурф. — Странно, потому что ничего подобного в Ехо…

Он умолк на полуслове, увидев пруд и серебристую рыбку в нём. Макс осторожно погрузил руку в воду, и тоненькие ниточки магии заструились по пальцам, расползаясь в разные стороны. Рыбка с любопытством выглянула из-за корней лилий и неуверенно подплыла ближе. С Максом они здесь уже встречались много раз, а вот Шурф в этом саду раньше не появлялся. Он медленно опустился рядом и довольно долго просто смотрел, как рыбка кружится вокруг ладони Макса, дразня, но не давая себя поймать.

— Теперь я понимаю, почему ты вечно называешь ребёнка «рыбкой», — задумчиво сказал Шурф, осторожно прикасаясь пальцем к поверхности воды, будто проверяя, позволено ли ему это. — Честно говоря, я думал, ты просто пытаешься дразнить меня.

Макс засмеялся, откинувшись в густую траву и наблюдая за тем, как рыбка осторожно приближается к руке Шурфа. Нерешительно, но с неуёмным любопытством…

А потом он проснулся и сжал челюсти, чтобы не заскулить от внезапной боли.

— Спокойно, Макс. Дыши.

Шурф сразу понял, что к чему и снял боль.

Макс почувствовал головокружение, и на какую-то секунду ему захотелось заплакать от жалости к себе, но потом он решил: нет уж. Это дело он сделает качественно и с полной самоотдачей. Пусть это был не его выбор, но он так далеко прошёл по этому пути! И да, это был и его ребёнок тоже, и не важно, кто будет воспитывать его дальше. И нечего злиться на Хельну. Да, она сделала глупость, заняв его тело, а потом ещё одну, приняв антипохмельное зелье, но она была хорошим и добрым человеком, и стала бы замечательной мамой. Возможно, и станет ещё. И не факт вообще, кому из них в итоге хуже пришлось: Максу, который не без удовольствия прожил эти месяцы, или Хельне, которая умерла смертью Вершителя и неизвестно, что с ней творилось всё это время.

Едва первый лёгкий спазм прошёл, Макс поднялся, и, как учила леди Сотофа, отправился гулять по дому. Лёгкая гимнастика, дыхательные упражнения. Изрядно удивил его Друппи, который дремал на диване в гостиной, но, едва завидев Макса, убежал, скуля и поджав хвост.

— Слабак! — вслед ему крикнул Макс и услышал нервный смех совсем рядом. Он удивлённо обернулся и увидел Шурфа с совершенно нетипичным для него выражением лица. — Эй! — возмутился Макс. — Вот только Рыбника мне тут не включай!

— Рыбник ни при чём, — сказал Шурф, мгновенно посерьёзнев, а потом снова лукаво усмехнулся: — Просто за тобой так интересно наблюдать, Макс! Вот я тебя, вроде, не первый год знаю, но никогда не могу предсказать, что ты отмочишь в следующую секунду. И твоё нынешнее настроение меня немного удивляет, хотя и изрядно радует.

Макс пожал плечами, прилагая усилия к тому, чтобы настроение не изменилось. Шурф, наверное, готовился морально его поддерживать и вдохновлять, и, вполне возможно, что в дальнейшем это ещё пригодится. Низ спины и живота снова свело судорогой, неприятной, но безболезненной — заклинание Шурфа всё ещё действовало.

— Дай мне лучше бальзама Кахара, пока на меня ещё что-то действует.

Шурф выполнил его просьбу, и они продолжили турне по дому. Макс поплескался в бассейнах, побродил по саду, ещё немного поупражнялся. Через несколько часов схватки снова начали причинять боль. Шурф понял это по выражению лица Макса, хотя он отчаянно старался не подавать вида и не расслабляться ни на минуту.

— Не действует уже, — чужим голосом сказал Макс, когда Шурф снова попытался обезболить. — Ну и ладно.

Он знал, что так будет. Разделяются не только тела, но и магия, и чтобы не смести бурным всплеском силы этот Мир и ещё несколько окружающих, она замыкается в оболочку, настолько непроницаемую, что сила не может пройти ни внутрь, ни наружу. Макс знал, что так будет и был к этому готов. И всё равно свершившийся факт ненадолго выбил его из колеи.

Незадолго до рассвета проснулась Хейлах. Осмотрела Макса, отчиталась леди Сотофе и сказала продолжать в том же духе.

— Что, самая умная, да? Без тебя знаю, что надо продолжать, — огрызнулся Макс, в котором альтернативой страху была почему-то злость.

И пусть он понимал, что Хейлах ни в чём не виновата, желание выплеснуть это чувство из себя было слишком сильным. В этот момент он почувствовал, как намокает полотенце, предусмотрительно подложенное в бельё, и ему снова захотелось заплакать.

— Чёрт, как же это всё… негигиенично! — выругался Макс, поменял полотенце, и, не зная, куда себя деть, полез на крышу. Шурф молча следовал за ним по пятам, что тоже несказанно раздражало. — Доставай свой блокнот, дружище. Будем пополнять твой словарный запас…

И следующие полминуты, что длилась очередная схватка, Макс выуживал из памяти весь накопленный за годы жизни и путешествий обсценный лексикон. А потом, когда боль прекратилась, ему стало стыдно: так выражаться при ребёнке! Он в очередной раз чуть не заплакал, но отмахнулся сам от себя — нахрен! Пусть лучше Шурф потом малышу память почистит обо всём услышанном, а он сейчас сдерживаться не будет. Самое обидное — Шурф даже не конспектировал. Для кого, спрашивается, старался?

Встретив самый прекрасный и умиротворяющий рассвет на крыше Мохнатого Дома, Макс немного успокоился. Начинался прекрасный, во всех отношениях, день. Не о чем грустить.

Когда он спускался с крыши, отошла ещё часть околоплодных вод. Макс опять почувствовал накатывающее уныние и трансформировал его в ярость. Вот только Шурф оказался неблагодарным слушателем, держать злость в себе по-прежнему не хотелось, а чего зря ругани пропадать? И Макс отправился на кухню, чтобы высказать придворным поварам всё, что он думает об их мастерстве. За все годы высказал!

— Макс, ты чего шумишь? — весело спросила леди Сотофа. Его настрой явно пришёлся ей по душе.

— Жизнь им спасаю, — буркнул Макс. — Вот зря вы пришли, леди Сотофа, не смогу я при вас ругаться.

— И не надо ругаться, — легкомысленно сказала она, осторожно обнимая Макса за плечи. — Силы только тратишь. Всё хорошо ведь, мальчик мой, идём, посмотрим, как у вас дела.

Макс засмеялся, но послушно последовал за ней.

— Уж не знаю, как там меня правильно называть, но вряд ли «мальчик» — подходящий термин.

На полпути пришлось остановиться — переждать очередной болезненный спазм. Макс заметил, как Сотофа и Шурф обменялись долгим взглядом — наверняка вели диалог о периодичности схваток. Ну да, а для чего бы ещё Лонли-Локли за ним хвостом ходил? Секундомер ходячий.

Макс начал первым подниматься по лестнице, гадая, сколько у него осталось времени и на что это будет похоже. Он уже переживал смерть трижды. Сначала клиническую, стараниями леди Теххи, в результате которой он обзавёлся Теневым Сердцем. Потом иллюзорную — когда Иллайуни пытался его припугнуть. В третий раз — во сне, это была смерть неизвестного счастливчика из другого мира, который по результатам обзавёлся противоестественным долголетием. И вот теперь цикл должен замкнуться: он снова умрёт от вещества, которое ему противопоказано.

Войдя в спальню, Макс обнаружил некоторые изменения. Бельё поменяли на идеально чистое, несколько запасных стопок стояло чуть в стороне. В другом углу были сложены кристаллы, похожие на те, что используют в Приюте Безумных — но их назначение было Максу неизвестно. Он начал укладываться поудобнее, Шурф попытался ему помочь, но этот жест почему-то оказался неприятным.

— Шурф, отойди, пожалуйста, — сдержанно попросил Макс и замер от скрутившей его боли.

К счастью, никто ничего не сказал, и он спокойно перетерпел очередной нелёгкий период.

— Сколько ещё? — спросил он у леди Сотофы.

— Час или два — как пойдёт, — сказала она. — Потом, когда сила разделится, придётся поработать — всё, как мы обсуждали. Но тогда мы уже сможем и обезболить и помочь тебе магией, так что всё будет отлично.

Макс медленно кивнул, соображая, что это значит. Раньше Сотофа избегала подробного обсуждения того, что собой представляет магия беременной женщины. Должно быть, берегла чувства Макса, который очень ценил своё могущество и чувствовал себя выбитым из колеи из-за запрета на магию. Но теперь он вдруг начал кое-что понимать о механизме, задержавшем его в этом теле, и о том, что произойдёт, когда сила разделится.

— Шурф, можешь выйти ненадолго? — попросил Макс, не глядя в глаза своему другу.

Несколько мгновений Лонли-Локли колебался, а потом стрелой метнулся к двери — то ли оскорблённый, то ли догадавшись о чём-то — неважно. Кроме леди Сотофы в комнате оказались Хейлах и Хелви, но в том, что они не расскажут Шурфу больше, чем им позволит их наставница, можно было не сомневаться.

Макс медленно дышал, собираясь с мыслями и чувствами. Да, надо сказать. Они должны быть готовы к сюрпризам.

— Рассказывай, — подбодрила его леди Сотофа.

Макс ещё раз вздохнул, потом перетерпел очередную схватку и осторожно начал:

— Я не хотел говорить при Шурфе, чтобы зря его не обнадёживать… но есть вероятность того, что когда мы с малышом перестанем быть связаны, вернётся Хельна. И с ней-то вы ничего не обсуждали, и она будет не готова… и вообще неясно, в каком состоянии будет её сознание — кто знает, где она была всё это время.

Кто-то из девочек — Хейлах или Хелви, Макс так и не понял, — судорожно вздохнул, а потом в комнате повисла долгая тишина. Затем была ещё одна схватка, такая длительная и болезненная, что Макс решил — вот, всё, леди Сотофа ошиблась, процесс пошёл, а Абилат ещё не здесь! Но потом всё снова прекратилось, и он стал восстанавливать дыхание, постарался расслабиться — до следующего раза.

— Понятно, — сказала, наконец, леди Сотофа. — Я, конечно, предупрежу Абилата и мы будем готовы к любому развитию событий. Но, честно говоря, я не думаю, что твои опасения оправданы. Во-первых, насколько я успела изучить тот ритуал, который использовала леди Хельна, он не рассчитан на такой длительный срок. Зелье, которое вы использовали, давно разложилось — и в твоём организме, и, тем более, в её. Это не говоря уже о том, что у неё и тела-то уже нет. Впрочем, намерение было вложено, вселенная приняла заявку. Но сможет ли она её выполнить? Я не уверена. Потому что, во-вторых, леди Хельна умерла твоей смертью, Макс. Смертью Вершителя. А что случается с вашим братом после смерти? Правильно, нечто совершенно новое, с чистого листа. Так что леди Хельны нет уже. А та сущность, в которую она превратилась, не имеет вообще ничего общего ни с тобой, ни с Хельной, ни с Ехо, ни с этим ритуалом.

Макс кивал в такт её словам. Ему нравилась её точка зрения, тем более что она давала ему надежду.

— Она не умерла смертью Вершителя, — сказал он. — Потому что не была им. Она умерла смертью тела парня из другого мира, организм которого не приспособлен к уандукскому синему пеплу, вот и всё, а Вершителем был и остаюсь я — в каком бы теле я ни был. И, если уж мы вспомнили об этом… боюсь, моё могущество Вершителя на её стороне. Я очень, очень хочу, чтобы у этого оторвы у меня в пузе всё было хорошо… а для этого ему нужны оба родителя, папа и мама. Так мне кажется, во всяком случае.

— Ох, Макс, — тяжело вздохнула леди Сотофа. — Ты обсуждал это с Джуффином?

— Нет, конечно. Не хотел зря его беспокоить — это ведь как карта ляжет: вернётся Хельна или нет…

Схватки продолжались. Выговорившись, Макс почувствовал себя лучше. Всё-таки удивительно он устроен: куда легче быть героем, когда кто-то способен оценить твой подвиг. Вот и теперь он самоотверженно шёл навстречу судьбе, не жалуясь и не дрожа. Хотя был ли у него выбор?

— Вот, что я тебе скажу, Макс, — произнесла леди Сотофа через некоторое время, — зря ты думаешь, что эта идея обнадёжила бы Шурфа. Он, конечно, любил Хельну, и её смерть серьёзно его подкосила. Но он смирился с этим, отпустил её. И если бы он вдруг узнал, что есть шанс вернуть её, но потерять тебя… не думаю, что его бы это обрадовало. Не недооценивай свою роль в жизни Шурфа, Макс. Дело ведь не только в том, что в тебе — их с Хельной ребёнок, да ты и сам прекрасно это знаешь.

Макс задумчиво вздохнул. Возможно, леди Сотофа и права, просто Макс перестал оценивать их с Шурфом отношения как дружбу, потому что трагедия, а потом и маленькое счастье вышли на передний план. Или это только он сам перестал видеть что-либо дальше своего огромного пуза… Леди Сотофа, тем временем, продолжила:

— А что касается ребёнка… я понимаю, откуда у тебя в голове стереотип о счастливых семейных парах и их идеальных детях. Но вовсе не мама с папой нужны малышу, точнее, не просто они. А люди, которые будут его любить, учить, заботиться о нём. Будь то Безумный Рыбник, чокнутая поэтесса или чудаковатый Вершитель. Какая разница, мама ты ему или нет? Сейчас ближе и важнее тебя у него никого нет и вряд ли будет. Даже если Хельна вернётся — что она знает об этом малыше, а он — о ней? Ой, ну всё, Макс, только не плачь… И дыши давай, дыши, а то — ишь, расслабился.

Явился, наконец, Абилат, а Сотофа позвала Шурфа, который за прошедшие четверть часа чуть не рехнулся от беспокойства. Макс дышал, терпел, веселился вместе со всеми, как будто у них тут пижамная вечеринка, а не ответственное мероприятие. На шум пришли Базилио и Дримарондо, но их не впустили: роженице, мол, покой нужен. Но покоем даже не пахло: от смеха и от боли Макс уже начал терять сознание.

— Всё. Пошёл процесс, — объявила, наконец, Сотофа.

Макс услышал её голос как будто издалека. Он всё ещё чувствовал боль, слышал голоса, видел, как Абилат прикладывает к его животу бледно-синие кристаллы и читает какие-то заклинания, — но всё это происходило как будто уже не с ним. Он чувствовал, как накатывает слабость, как резко тают жизненные силы, как будто от него не отделяется половина, положенная ребёнку, а утекает всё, полностью… что, в принципе, логично, ведь леди Хельна была не слишком хороша в магии. И Макс не стал сопротивляться, а наоборот, сделал лучшее, что он мог в тот момент — подтолкнул изнутри…

— Стоп, Макс, так нель…

С очередным выдохом он вдруг почувствовал, как его подхватывает тёмный неумолимый вихрь и кидает в пустоту. И несёт куда-то, несёт с бешеной скоростью… в его собственное тело, которого больше нет? В любое тело, в любой Мир, в новую жизнь! Ты не можешь оставаться без тела, бед натворишь!

Выбирай любой мир, любую семью — имеешь право! Миллионы жизней зарождаются прямо сейчас, именно в эту секунду, и любой из них может стать тобой. Тебе мало этих плоских картинок — ты можешь увидеть судьбу наперёд и выбрать. Ведь прошлую свою жизнь ты тоже выбрал — не отрицай, теперь ты это понимаешь. Помнишь.

Ты можешь вернуться в Мир Стержня — стать наследником Завоевателя Арвароха. Или бравым пиратом и бросить однажды вызов Анчифе Мелифаро. Или стать дочкой рыбака в деревне на южном побережье Ташера…

На окраине одной из вселенных взрывается сверхновая — ты можешь стать разумной звездой. Хочешь? Или ты сам можешь стать тёмным пространством, объединяющим космос… единственное, чего ты не можешь — это оставаться никем!

В Шамхуме молодая пара по соседству с «Кофейной Гущей» любят друг друга, с задором и энтузиазмом создавая новую жизнь. Хочешь туда? В Мир, который ты создал по своему вкусу, где не бывает не сложившихся судеб? И не бойся, ты не будешь грустить, ты не будешь помнить, что потерял. Ты будешь самым счастливым на свете — только захоти этого, Вершитель!

И Макс уже почти устремился туда — да, именно так выглядела в его воображении идеальная семья, и он хотел стать её частью! Чтобы о нём заботились, чтобы его любили… так же, как он сам любил свою Рыбку.

И в этот момент он всё же сумел уцепиться за ускользающую мысль: как же Хельна? Получилось? Продолжая бесцельно метаться по Хумгату, Макс случайно, как будто краем глаза, увидел свой прошлый Мир, комнату и тело, которые покинул, казалось, давным-давно. Вокруг возились смутно знакомые люди, трясли его тело, что-то пытались сделать… но тело было пустым. Хельна не вернулась.

«ТУДА!» — неведомо кому скомандовало существо, некогда бывшее Максом, и, лишь бы не тратить время на уговоры, а побыстрее избавиться от необузданной стихии, Хумгат выполнил его требование.

— Дышит!

— Макс, работай, давай! — прикрикнула леди Сотофа.

Но он не мог пошевелиться. Он был парализован, в чужом незнакомом теле, таком неправильном, таком слабом!

Согревающая волна пронеслась от затылка по позвоночнику и к конечностям, возвращая утраченную подвижность.

— Стой, куда помчался! Держи его, Шурф, а то искать потом по всем Мирам. Давай, тужься, лентяй! Сейчас!

К счастью, хотя бы боли не было. Слабость постепенно сменялась голодным возбуждением. Организм снова был способен потреблять магию, и он был истощён.

— Скажите Джуффину, пусть тащит сюда своих мятежных магистров, я жрать хочу! — заорал Макс.

— О, молодец, — одобрил Абилат. — Сейчас, потерпи, найдём тебе магистра. А пока что роди-ка нам ребёночка. Он там заскучал на полпути. Ну-ка!

Они с Сотофой на пару читали какие-то заклинания, от которых Максу казалось, что его нижняя часть тела вот-вот растянется до размеров комнаты, а то и всего Мохнатого Дома. Это ж каких размеров тот ребёнок, что никак вылезти не может?

Макс чувствовал, как от голода начинают дрожать все мышцы и чесаться кожа. Жилка на шее Шурфа так вызывающе билась…

— Отойди подальше, дружище, а то я тебя схрумаю, — предупредил его Макс, закрывая ладонями лицо. Собственной крови, что ли, выпить? А смысл? Разве что боль от укуса поможет прийти в чувство, да и то на него наложили обезболивающее заклинание такой силы, что он даже рук и ног не чувствовал.

— Держи, — сказал Шурф, подавая ему бальзам Кахара в Дырявой Чаше.

— Спасибо, друг, ты меня спас, — сказал Макс, выпив порцию. — И себя заодно. Дай ещё.

— Не давай ему, пока дело не сделает! — строго сказала Сотофа. — Смотри на него, развеселился не в меру! Сейчас, Макс, давай!

И Макс делал Дело. Было, конечно, не очень приятно, но с учётом того, что на него уже действовали заклинания, процесс не шёл ни в какое сравнение с ожиданием. Он чувствовал, как дитё тоже нетерпеливо трепыхается, словно отталкиваясь ногами, торопясь оказаться снаружи…

— Ну, всё, вот и умница.

Шурф резко от него отпрянул и куда-то исчез, но это было уже не важно.

Макс расслабленно дышал, не до конца понимая, кто он и где он. Где-то на фоне слышалась возня, возбуждённые вскрики и такой непривычный смех Шурфа.

— Мне кажется, или мелкий смеётся? — спросил Макс, не веря собственному восприятию.

— Не кажется, — заверил его Абилат, всё ещё колдовавший над животом Макса. — Только не «мелкий», а «мелкая». Это девочка.

Макс счастливо улыбнулся, вздохнул и прикрыл глаза. Всё хорошо. Он справился. Не так уж и страшно.

— Эй, ты пока не спи, — толкнул его Абилат. — Тебе сначала восстановиться надо.

— Не спи! НЕ СПИ! — вдруг бросился к нему Шурф, встряхнул и обнял с такой силой, что Макс даже дыхание был вынужден задержать. — Ты это сделал, Макс! Она теперь здесь!

Макс осторожно обнял друга в ответ, боясь делать резкие движения — тот был сам на себя не похож. Улыбался, смеялся, сверкал глазами, а потом, отпустив Макса, начал бегать по комнате, натыкаясь на стены. А затем вдруг замер на месте, прикрыл глаза и медленно задышал, восстанавливая самообладание — то ли сам понял, что теряет контроль, то ли кто-то одёрнул его зовом.

— Да, это отлично. Это очень-очень хорошо, — сказал он и вдруг взлетел к потолку и там остался сидеть и улыбаться. А потом вдруг снова встрепенулся, замахал руками и воскликнул: — Дайте Максу потрогать! Дайте подержать девочку!

Абилат помог Максу сесть и устроиться поудобнее, а Сотофа принесла крошечный брыкающийся свёрток. Вот уж точно — покой им не грозит.

— Лишь бы в Хумгат не удрала, — сказал Макс, с замиранием сердца впервые беря на руки малышку.

— А пусть удирает, — сказал Шурф, спускаясь с потолка и усаживаясь рядом. — Первое, что я сделал, когда она вылезла — наложил на неё такую же пометку, как на тебя. Думаешь, я не понял, с кем нам предстоит иметь дело? Так что от меня не спрячется.

Макс засмеялся и одновременно заплакал. При таком избытке чувств он просто не мог определиться с ключевыми, но сильнее всего его переполняла нежность к этому сморщенному, некрасивому, но самому прекрасному существу.

«Макс, — послышался в голове голос леди Сотофы, — ты как, будешь сам её кормить? Это не обязательно, можно найти кормилицу. Но молоко матери будет полезнее любого другого».

Он не колебался ни секунды: раз полезнее — значит, будет.

Потом было много суеты, куча гостей, которые по очереди наведывались в комнату Макса, чтобы познакомиться с малышкой, и вечеринка, которая проходила в гостиной без участия главных виновников. Шурфу то и дело срывало самоконтроль, он начинал смеяться и вообще вести себя настолько нетипично для себя, что Макс то и дело спрашивал у других присутствующих, не ощущают ли они запах безумия. Но Шурф был в порядке, просто впервые так счастлив за долгое, очень долгое время. Макс и сам был как пьяный от облегчения и радости.

Лишь поздно вечером, когда все гости разошлись, Макс и Шурф остались вдвоём в комнате, наблюдая, как их малышка безмятежно дремлет. Они решили и дальше разделять сон — теперь уже на троих, пока не станет ясно, каких сюрпризов стоит ждать, а какие им не грозят.

— Ты уже решил, как её назовёшь? — спросил Макс.

— Венла, — ответил Шурф после недолгого колебания. — Подходящее имя для леди с такой страстью к путешествиям.

Девочка сонно приоткрыла один глаз — проверить, всё ли в порядке. Макс склонился над ней, нежно провёл пальцами по макушке и тихо сказал:

— Привет, Венла, я твой Макс. Вот так я выгляжу снаружи. — Шурф тоже наклонился, явно желая подключиться к беседе, и Макс продолжил: — А это твой папочка Шурф. Если будешь хорошо себя вести, он подарит тебе аквариум.

Венла сонно засопела. Даже если последнее обещание её заинтересовало, она слишком устала за этот день, чтобы как-то это продемонстрировать. Но зато Шурф таращился на Макса во все глаза.

— Что? — невинно похлопал глазами Макс. — Она давно просила!

Шурф устало усмехнулся и положил голову на подушку.

— Просто не обещай ничего от моего имени, — сказал он. — Кто пообещал — тот и дарит.

Мысленно смеясь, Макс тоже лёг. И они погрузились в сон, в котором были цветные огни ночного Ехо, волшебный сад и маленький пруд с водяными лилиями.