Отправленные на смерть (джен)

Этот пост доступен вам благодаря могуществу бессонницы. Не ожидайте, что другие будут такими же длинными или будут выходить так же рано. — прим. авт.

-

Человеческая жизнь, как и вечность, состоит из мгновений.

Первое мгновение, которое помнил Хазо, ещё до того, как он узнал свой возраст: он был на руках у матери, её счастливое лицо смотрело на него сверху, она легонько качала его и издавала счастливые звуки. Папа стоял за ней, обнимая её за талию и положив подбородок на плечо. Он молчал, выражение на лице было более нейтральным, но из глаз светилась вся радость мира.

Когда Хазо было два, он увидел, как мать поднимается из ванной. Её тело было испещрено шрамами, похожими на линии на карте — карте боли и трудностей жизни шиноби.

— Ой, мама! — воскликнул он. — Больно было?

Она тихо улыбнулась и накинула халат.

— Да, сверчок, — сказала она, назвав его домашним именем, от которого он всегда хихикал, — но они все того стоили. Я получила их, потому что я — шиноби. И потому что я шиноби, я встретила твоего отца, а он — моя душа. И потому что он моя душа, у нас появился ты.

В этот момент он понял, что тоже станет шиноби, чтобы встретить свою душу.

Когда ему было три, папа первый раз взял его на пробежку по крышам. Он прижался к спине отца, радостно взвизгивая, когда они мчались по крышам домов с ослепительной скоростью. Папа прыгал с крыши на крышу как весёлый Обезьяний Бог, с каждым мгновением оказываясь на новой. Иногда он бежал по самой крыше, иногда по стене, а один раз он даже висел вниз головой с парапета высокого здания. Рубашка Хазо задралась и он издал визг удовольствия. Отец рассмеялся и взял его в руки, чтобы громко фыркнуть сыну в живот, вызвав этим у Хазо приступ хихиканья.

Когда они вернулись домой, мама отругала отца, погрозив ему пальцем. Но она на самом деле не злилась, и рассмеялась, когда папа схватил её и побежал с ней по внешней стене на крышу. Они долго не спускались, а когда спустились, у мамы был помятый халат, взъерошенные волосы и глупая улыбка на лице.

Когда ему было четыре с половиной, он сидел с родителями под ветвями сливы. Папа заставлял туман танцевать, крошечные драконы сплетались и играли чтобы рассмешить малыша.

Когда ему было пять, мужчина в униформе пришёл к ним домой. Он несколько минут о чём-то тихо разговаривал с мамой в прихожей. После того, как он ушёл, мама пошла в спальню и час плакала, её тихие всхлипы были слышны через дверь, когда Хазо приложил к ней ухо. Потом она объяснила, что папа больше не придёт.

В этот момент он понял, что станет шиноби, чтобы убить того, кто не давал папе вернуться домой.

Когда ему исполнилось шесть, он умолял маму дать ему поступить в Академию. Она сказала нет, ему должно быть восемь. Он умолял и умолял, но она всё равно сказала нет... но отвела его в сад и дала в руки кунай.

— Стой так. — сказала она. — Бей снизу, через живот и в сердце.

Он попробовал один раз и она подправила его движения. Он попробовал ещё раз и она удовлетворённо кивнула.

После этого он всегда выполнял этот удар идеально. Каждый раз он представлял, что потрошит того, кто забрал его папу.

Когда ему было восемь, он поступил в Академию. Мама улыбалась со сложным выражением лица, когда оставила его у ворот, в улыбке была гордость, но была и грусть. Он бы мог добавить "и страх", но мама ничего не боялась. Это другие боялись её.

На четвёртом занятии по тайдзюцу мужчина с седыми волосами и шрамом стоял в стороне, наблюдал и задумчиво хмурился. Мальчишка не знал, кто это был, но сенсей — пугающий человек, выкрикивавший команды и не терпевший возражений — разговаривал с ним тихо и уважительно.

После этого мальчика перевели в другую группу, где он спарринговался с детьми на год старше. Через шесть месяцев ему в пару ставили учеников из выпускного класса. Через два года — только учителей.

Бесчисленные мгновения: "Сенсей, а почему?" "Сенсей, а разве не лучше вот так?" "Сенсей, так не может быть! Зачем кому-то..."

Столь же бесчисленные мгновения: он на коленях, отскребает с каменных полов Академии грязь, нанесённую пятью сотнями неугомонных ребят. Чистит жироотстойники на кухне. Прочищает дымоходы.

Для каждой повинности он находил самые эффективные движения, чтобы закончить как можно быстрее, затем безупречно их выполнял.

Когда ему было одиннадцать, он вернулся и застал маму за кухонным столом, среди кучи бумаг и с полным отчаянием на лице. Она увидела его и сразу улыбнулась идеально счастливой улыбкой.

— Привет, сверчок! — сказала она. — Ну что, как в школе? Что вы сегодня проходили?

Он сел рядом с ней, счастливо рассказывая о трёх способах убить человека удавкой и как он решил что метод поворота с броском гораздо эффективнее чем захват с постоянным давлением, который им показывал сенсей. Ведь если бросок выполнить идеально, то этот метод гораздо быстрее. Всё время что он заливался, мама продолжала идеально счастливо улыбаться ему и ни разу не взглянула на пачку счетов, на которых большими красными кандзи стояла печать ПРОСРОЧЕНО.

Через две недели он поспорил с другим учеником, что сможет совершить невозможный прыжок со скалы на башню Мизукаге. Он сотни раз отработал этот прыжок до пари, и доказательством того были царапины и синяки по всему телу. Но оно того стоило, то чувство триумфа, когда он вернулся домой с победой и деньгами, которыми можно было оплатить по счетам. Она увидела деньги и узнала что он для этого сделал, как разбивался в кровь о камни, потому что так хотел ей помочь. Она расплакалась. Его глаза расширились в испуге, но она встала на колени и обняла его так крепко, что у него затрещали рёбра.

— Спасибо тебе, сверчок! — сказала она и улыбнулась не-совсем-идеальной улыбкой.

Совсем скоро другие ученики поняли, что заключать с ним пари бесполезно, так что он отправился в город и стал спорить на деньги с гражданскими. Академия не оставляла ему сил и почти не оставляла времени, но мамины счета всё накапливались. Он тренировался весь день, затем мчался в город до заката, чтобы заработать немного рё. Скоро и гражданские перестали с ним спорить, и он отправился в другие районы, более далёкие, так что ему уже не удавалось вернуться до ужина. Мама настаивала, чтобы он ужинал дома, так что он выбирался по ночам, выскальзывая через окно после того, как мама укладывала его спать.

Довольно скоро он узнал об игре в кости. Первый раз он проиграл все деньги, но потом пошёл домой и научился кидать кости так, чтобы всегда выкидывать то число, которое хотел. После этого он всегда делал это идеально. С этого момента он всегда носил с собой ту пару костей.

Первый раз он проиграл все деньги, но наскрёб ещё шесть рё мелочи и вернулся к столам. Его шесть рё быстро превратились в шестьсот, затем в шесть тысяч. Хозяин стола сказал ему, чтобы он убирался. Хазо ушёл и нашёл другой стол в дальнем конце другого бара.

Моментов с "но!" и "почему?" было всё так же много, и взыскания стоили ему звания "новичок года" и привели к баллам хуже чем у тридцати процентов соучеников. Когда он выпустился, ему поручили миссии ранга D: нянчиться с детьми, выгуливать собак, колоть дрова, охранять рынок. Каждая миссия была (в основном) дружеским состязанием с товарищами по команде; он всегда быстрее рубил дрова, потому что каждый взмах топора был идеален. Джунко, правда, лучше справлялась с собаками.

Мама обожала слушать о миссиях и смеялась хрустальным смехом когда он ворчал. А ворчал он часто; и не потому что его раздражали задания — раздражали, конечно, но не настолько сильно, как он показывал — а потому что её смех был таким же редким, как сливы осенью, с тех пор как умер папа и стали накапливаться счета.

Он всё так же играл на деньги. Мама ругала его и говорила прекратить, что это опасно, но он всё равно продолжал. Продолжал он пока мужчина с вытатуированным драконом не отвёл его в дальний конец казино и не провёл с ним долгую беседу. В начале беседы мужчина положил молоток на стол, но так его и не коснулся.

Через две недели его забрали из старой команды и прикрепили к новой. Его команду вместе с десятком других отправляли на задание, на настоящее захватывающее задание, задание, которое показывало, что он заслужил уважение вышестоящих.

Услышав о задании, мама улыбнулась идеальной улыбкой и стала на колени, чтобы крепко обнять его и взъерошить ему волосы.

— Мы с папой будем гордиться тобой, сверчок, — сказала она. — И возвращайся домой, ко мне.

Он пообещал, что вернётся.

И начались плохие мгновения.

Плохим было мгновение, когда Шикигами-сенсей вышел из палатки командующего весь в крови и сказал, что это самоубийственное задание. Раздались громкие крики, джонины и чуунины громко спорили, пока генины стояли в сторонке, тихо, как испуганные мыши.

В следующий плохой момент крики переросли в убийства.

Один из джонинов, Шензи-сан, нанёс первый удар. Его пальцы скрючились в яростной последовательности печатей и туман змеями втёк в рот и нос Фукамы-сан. Мгновение спустя Фукама-сан взорвался, туман вырвался из него с фонтаном внутренностей.

Следующие мгновения были полны крови и смерти. Когда сражаются джонины, стонет земля, а они сражались изо всех сил. Вековые дубы взрывались, когда их разбивали усиленные чакрой кулаки. Вода из реки металась туда и обратно, драконы, плети и пули разрывали хрупкие человеческие тела. Удары и кунаи летели отовсюду. Генины нырнули в укрытия, а те, кто среагировал слишком медленно, погибли.

Битвы между джонинами редко длятся долго, особенно если начинаются на расстоянии вытянутой руки. Мгновения боя не удалось бы сосчитать, но из-за ограниченности восприятия, а не потому, что их было много.

Несколько джонинов сбежали и вернулись в Туман, надеясь выменять новости о предательстве остальных на собственное помилование; Хазо и остальные выжившие отправились в бега.

У Шикигами-сенсея был план. План был не лучший — он это и сам признавал — но он мог сработать хотя бы чудом. Лет десять тому назад он участовал в миссии по проникновению в страну Огня. Ему удалось, но отряд рейнджеров из Конохи следовал за ним по пути обратно. Он бежал неделю, воспользовался каждой известной ему хитростью, чтобы скрыться и сбить их со следа, но ничего не получалось пока он не вошёл в болота на северо-западе Огня. Это было смертоносное место. Шикигами-сенсей показывал им голень, из которой что-то вырвало два куска плоти размером с вишню каждый. Рейнджеры не стали его преследовать.

— Смертоносное или нет, это лучшее место в мире чтобы скрываться! — сказал Шикигами. И затем изложил весь свой план: основание новой деревни.

Это была самая дерзкая идея, которую только можно было представить. О, ну конечно были планы на случай непредвиденных ситуаций — как строить дипломатические отношения с Конохой, если их обнаружат слишком рано, планы бегства, если придётся бежать, бесчисленное множество резервных вариантов. Для ниндзя Шикигами-сенсей был стар, в возрасте как минимум пятидесяти, и этот возраст и опыт были заметны в его планах. И в уважении окружающих: несмотря на его возраст, никто кроме самых старших инструкторов Академии не хотел с ним спарринговаться. Он был быстр, жесток и безжалостен в бою, и практически не сдерживался. Спокойно рассказывая свой план, он сосредоточенно вытирал руку; она была по локоть в крови куноичи-джонина, которой он начисто отрубил голову кунаем.

Были мгновения и после этого. Многие из них были наполнены ужасом, и все полны усталости. Шикигами-сенсей гнал их безо всякой пощады.

— Забуза-сама отправится за нами как только беглецы доберутся до Тумана. — говорил он. — Он скор как ветер и лучший следопыт из всех, кого я знаю. Надо двигаться быстрее.

Проводить группу такого размера через пограничные патрули Конохи было очень страшно.

Они справились только потому что один из чуунинов был сокольником и его сокол мог летать на разведку. Этого было недостаточно; их не заметили, но патрули как-то обнаружили их след. Бывшие ниндзя Тумана добрались до болота, едва лишь на час опережая преследователей.

Однако на этом приключения не закончились. Болото было перенасыщено чакрой, и живые существа к этому приспособились. Первый напавший аллигатор выпрыгнул из воды, клацнув челюстями по направлению к джонину Акабане Изуми, охранявшей левый фланг. Удар чакры ветра пришёл от челюстей рептилии и срезал ногу Изуми в районе бедра. Момент спустя молниеносно быстрый хищник схватил кричащего джонина и скрылся под водой.

Взрослым болото доходило по пояс, генинам по грудь. На дне был ил, и часто попадались глубокие места, где человек мог потерять опору и провалиться. Все, кто мог ходить по воде, хотели это сделать, но Шикигами-сенсей позволял это только небольшой группе за раз, чтобы в решающий момент весь отряд не остался без чакры. Очень скоро все были промокшими и изнурёнными. Многие были бледны и кровоточили там где чакропиявки скрытно присосались к незащищённой коже и выпили их почти досуха.

В первый час они потеряли шестерых генинов и одного чуунина — ещё два нападения аллигаторов, прежде чем они научились определять места, где рептилии могут притаиться в засаде. Небольшой подводный взрыв пугал их достаточно, чтобы они выдавали своё положение. Усиленные чакрой аллигаторы были хищниками высшего порядка в этом болоте, но против опытных ниндзя? Мясо.

Следующие три аллигатора были встречены убийственными дзюцу, после этого остальные к группе не приближались. Всем было некомфортно от того, какой уровень интеллекта такое поведение предполагало.

Меньше чем через две минуты после последней атаки аллигатора безобидно выглядящий куст тростника внезапно ударил по одному из чуунинов, Моробуни-сану, проткнув ему шею и потащив к себе. Его генин отреагировал без промедления, обрубив тростник, но раны были слишком тяжёлыми. Двое медиков, Фу и его ученик Хотару, сделали всё, что могли, но Моробуни истёк кровью за секунды.

Шикигами-сенсей приказал Фу идти по воде и взял Хотару себе на спину. Он сказал, что их жизни важно сохранить и отправил трёх чуунинов защищать Фу. Несмотря на предосторожности, полчаса спустя Фу был мёртв: кувшинка в двух метрах от его пути неожиданно вывернулась наизнанку, обнажив зазубренные иглы, которыми выстрелила в его грудь и лицо. Он был мёртв раньше, чем упал. После этого каждая кувшинка по пути проверялась кунаем с проволокой.

В первую ночь они нашли заросли деревьев, поднимавшихся из воды, и ночевали в их ветвях. Утром двое генинов были мертвы, покрытые укусами насекомых и высосанные до последней капли крови. Ни один из них не издал ни звука.

Когда группа достигла острова в центре болота, в ней оставалось всего двадцать семь выживших, все израненные и настолько истощённые, что едва могли стоять на ногах. К счастью, недалеко была пещера, куда все могли поместиться. Остров был большим и твердым, скала изверженной породы с включениями песчанника и известняка; изверженная порода служила прочным основанием, а в известняке было множество взаимосвязанных пещер. Не по всем из них было легко пробраться — вода проникала повсюду, а многие из проходов были низкими — но места хватало.

— Съешьте по питательному батончику и затем спать. — сказал Шикигами-сенсей отряду, как только пещеру очистили от животных и развели в ней огонь. — Три смены, по команде на каждую, первая моя.

Он помахал Хазо и ещё двоим и направился к выходу из пещеры. Три генина выстроились не дожидаясь приказа, опустившись на одно колено и повернувшись спиной наружу, так, что когда Шикигами-сенсей говорил, он мог видеть за ними выход.

— Вы втроём будете новой командой. — сказал он. — Вас объединили не городские слабаки-крючкотворцы из Академии, потому что у вас подходящие оценки. Вас объединил я, крутейший ублюдок на сто миль в округе, потому что вы умеете выживать! Вы пережили Академию Кровавого Тумана, самую биджу драную жёсткую школу ниндзя в этом и соседних мирах. Вы пережили резню с участием дюжины джонинов. Вы выжили в этом смертельном грёбаном болоте, убивавшем опытных джонинов так что они не успевали моргнуть. Теперь вы мои генины, и не дай боги вы не выживете теперь, или я сам вас убью! Ясно?!

— Сенсей! Да, сенсей! — ответила троица в унисон, осторожно понизив голоса из уважения к ночи.

— Хорошо. — сказал он, решительно кивнув. — Теперь, нам на эту хрень времени нет и я её тут разводить не буду. Здесь не будет идиотских миссий ранга D, чтобы вы смогли "развить и укрепить внутригрупповые взаимосвязи" и прочей дурости! Будете работать в команде. Будете защищать друг друга. Спать, есть и тренироваться вместе. Каждую секунду вы будете настолько близко, что сможете унюхать, кто что ел на завтрак! А если что-то случится с кем-то одним, то я с остальных в буквальном смысле кожу посдираю, так что вы уж прикрывайте друг друга. Всё ясно?!

— Сенсей! Да, сенсей!

— Хорошо. Так, ну дел у нас невпроворот. Дорожных пайков хватит на две недели, с водой проблем не предвидится, — он с усмешкой обвёл рукой болото, — и у нас есть укрытие. Пайки тут все очень скоро возненавидят, надо разведывать, охотиться, собирать и торговать. Нужны дрова, и дохрена; у меня в свитке только на пару ночей. Лекарства, одежда, деньги, карты, веревки, стройматериалы, инструменты... куча всего.

— К счастью, большую часть болота мы прошли; до сухой земли всего пара часов, если направиться туда, — показал он в темноту, — и оттуда ещё часа через два должен быть городок лесорубов. У нас шесть команд, завтра отдыхаем, но на следующее утро я отправлю две команды на охоту, а две в город. Две другие останутся тут и будут тренироваться до посинения; нам надо превратить вас в джонинов как можно быстрее, и я ради этого никого из вас не пожалею. Но на эту ночь надо убедиться, что нас внезапно не съедят. Давайте покажу вам одну хитрость. Возьмите вон те камни.

Он показал на груду булыжников у входа, куда давний оползень притащил камни от крошечных до размером с человеческую голову.

Вход в пещеру был около шести метров в ширину, он шёл прямо около метра, потом резко сворачивал налево, прежде чем открыться в широкий зал. Это было практически идеальное место для лагеря, так как изгиб скрадывал свет от костра и облегчал защиту пещеры. Вход был у края острова, примерно в шести метрах от кромки воды и едва выше её уровня. Земля была покрыта песком и гравием и лишена растительности.

Шикигами-сенсей сказал генинам собрать две кучи камней, одну слева и одну справа от входа, обе примерно на полпути к воде. Сначала надо было сделать основание из гравия, потом положить взрывную печать, потом сложить сверху камни, гравий и песок.

— Основание защищает печать от намокания и повреждения текущей водой. — объяснил джонин. — То, что вы сложили сверху, защищает от дождя и конденсата. Что более важно, когда вы подорвёте печать, вся хрень, что вы там насыпали, разлетится в разные стороны и превратит все вокруг в решето. Раз это включает и нас, нам нужна пара укрытий, по одному с каждой стороны пещеры.

Полчаса изнуряющей работы ушло на то, чтобы нагрузить достаточно камня, чтобы сенсей остался доволен защитой. Когда они закончили, сил у генинов больше не оставалось.

— Моя очередь. — сказал сенсей. Он щёлкнул пальцами и шесть водяных клонов поднялись из болота. Они тут же начали собирать камни и складывать их с другой стороны от входа.

— Будет вам наука, — сказал Шикигами-сенсей, — когда у вас есть задача, проверьте все предположения и вспомните обо всех имеющихся ресурсах. Могли бы попросить меня создать клонов и не пришлось бы так потеть.

К счастью для Шикигами-сенсея, никто из генинов пока не освоил древнее искусство Техники Кровавого Тумана: Танец Смерти Речного Дракона, более известное как "убить-тебя-своим-мозгом-но-дзюцу". Но старались они как только могли.

— Во-от, это правильный настрой! — рассмеялся джонин — Так, ну я знаю что вам некогда было поболтать во время нашего марша. Идите в убежище и пообщайтесь. Выясните, кто вы такие и что умеете. Разберитесь, как применять способности наиболее эффективно. И подумайте, для какой миссии вы лучше подойдёте: разведка и охота или разведка и торговля. Не обещаю, что дам выбор, но это полезное упражнение в тактическом анализе. Остаться тренироваться я вам не дам, вы мои ученики, и другие подумают, что у меня завелись любимчики. И не переживайте, мы тут пока с друзьями подежурим.

Трое генинов уважительно поклонились, спрятались за укрытием, и, как было приказано, занялись обсуждением.