Полный крепкой, горячей любви (гет)

Снейп?!

Чем больше я смотрю, раскрыв рот, на стоящего передо мной человека, тем больше убеждаюсь: это не может быть Панси. Поза, разворот плеч, наклон головы, даже отменно мерзкое выражение лица — все это на нее абсолютно не похоже.

— Так и будешь глазеть или пойдешь переодеваться? — говорит лже-Панси грудным с придыханием голосом, и меня передергивает, вырывая из оцепенения.

— Что за нахрен?!

Снейп — а это, без сомнения, он — хмыкает и разворачивается, чтобы зайти в дом. Взгляд мой падает на обтянутый платьем зад, и я снова зависаю.

Предполагалось, что Снейп пойдет на задание под Оборотным — но это уже, мать его, перебор!

Ломанувшись следом, я едва не врезаюсь в него в темной прихожей. Отчего-то понимание, что это на самом деле он, заставило меня подсознательно поднять взгляд наверх — там, где должно находиться его лицо. Но, блин, Панси Паркинсон — коротышка, ниже меня на добрых шесть дюймов, и видеть глаза Снейпа на таком уровне…

Я, наконец, снова обретаю способность связно формулировать мысли:

— Может, объяснишь, что происходит?

Он складывает руки на груди — надо сказать ему, чтобы перестал так делать в этом облике! — и подчеркнуто-терпеливо отвечает:

— Ты сама написала — изменить внешность.

— Но Панси?!

— Чем она тебя не устраивает?

Я открываю рот, чтобы начать перечислять, а потом так же его захлопываю.

Он это специально.

Не мог Снейп не знать, как я отреагирую на Паркинсон у своего порога. Я видела их вместе — черт, да я даже один раз ненароком подглядела, как они обжимались! — и уже тогда ревновала, как проклятая, хоть и не отдавала себе в этом отчета. Он принял ее облик, чтобы снова вызвать во мне это гадкое, противное чувство, вот только зачем? Даже у него должна быть причина вытворять со мной такое!

Поняв, я устало закрываю глаза. Хренова газета. Хренов Малфой.

— Время идет, — слышу голос Снейпа… голос Панси то есть, этот блядский голос дивы секса по телефону. — Действие Оборотного не вечно.

И я плетусь переодеваться.

* * *

— А где ты взял второе платье? — спрашиваю, когда мы выходим за ограду, оба… обе в одинаковых вечерних нарядах. Когда-то я купила это платье, чтобы пойти на наше первое свидание — так оно и осталось единственным в моем гардеробе. Мы не слишком часто куда-то выбираемся, а если и делаем это, то я чаще ношу обычную одежду.

Сегодня нам было велено приодеться «на выход», потому что мы ничем не должны отличаться от обычных посетителей ночных клубов: где-то там будет наш отравитель, он не должен распознать в нас сотрудников Отдела магического правопорядка. Я уже, грешным делом, представила, что Снейп, прикинувшись каким-нибудь неизвестным мне магглом, наденет одну из подаренных мной красивых рубашек… мечтай больше, Браун.

Глаза Снейпа холодно смотрят на меня с девичьего лица:

— Ты же не думаешь, что я стал бы надевать платье?

Черная шелковая ткань подергивается дымкой, и сквозь нее на мгновение проглядывают его привычные брюки и длиннополый пиджак. Ясно, платье — это всего лишь иллюзия. Я сама не очень-то доверяю себе в вопросе создания иллюзорной одежды: слишком много мороки, когда гораздо проще надеть что-то настоящее и не переживать, что оно исчезнет, стоит тебе лишь слегка ослабить концентрацию.

Я прикусываю язык, чтобы не съязвить: раз уж он взялся копировать мой наряд, к этому платью гораздо больше подошли бы туфли на высоком каблуке — такие, как надела я сама. Но как бы Снейп изобразил походку на каблуках? Он и так шагает практически своим обычным шагом, размашистым и стремительным, и в исполнении Панси это смотрится… смотрится. Нет уж, пусть будут балетки на плоской подошве.

Дин уже ждет нас в Лондоне, в темном уголке района Мейфэр возле первого клуба, и не сразу узнает, стоит нам появиться у него перед глазами. Взгляд его приковывается к моей «спутнице», которую я ради трансгрессии взяла за руку — Дин-то знает, кого я позвала на сегодняшнее задание.

Этот взгляд определенно сделал мой вечер.

— Соберитесь, мистер Томас, — бросает Снейп, шагая мимо него — плечо Дина ровно на уровне макушки Паркинсон.

Когда моему бедному напарнику удается подобрать челюсть и выбежать за нами из подворотни, мы как раз подходим ко входу в клуб. Место не самое популярное, да и время еще раннее — очереди не наблюдается, так что внутрь удается зайти без проблем.

Задание простое: определить, начертаны ли на полу помещения накопительные руны. Так как подозреваемый может находиться внутри, нужно сделать все предельно осторожно, чтобы чары не засветились и не выдали нас раньше времени. Этим займется Дин. Мы же проберемся к бару и исследуем здешний ассортимент. Насколько мне известно, остальные зельевары, работающие с ОВМ по этому делу, проверяли весь алкоголь вручную и выборочно. Опытным путем, так сказать: взяли емкость с напитком, насыпали туда реагент, посмотрели, что будет. Логика понятна: отравитель, как мы выяснили, подливал зелье во все бутылки без исключения, от сока до водки. Вся жидкость на предыдущем месте преступления содержала следы одурманивающего состава, так что даже те, кто пришел туда просто потанцевать на трезвую голову, оказались под его влиянием — ведь они, по крайней мере, пили воду.

Логика-то понятна, но я все думала: а что, если в следующий раз отравитель решит так не распыляться? Вдруг он, к примеру, выберет любителей «Мартини» или «Егермейстера», которые мы как раз не проверим? И вот тут-то я впервые горжусь тем, что настояла на присутствии Снейпа, кем бы он сейчас ни притворялся.

Стоит нам подойти к абсолютно безлюдной барной стойке, он незаметно шевелит палочкой. Вся жидкость в расставленных на полках бутылках темнеет и пузырится каких-то пять секунд, а потом возвращается в исходное состояние.

Снейп разворачивается на месте и идет обратно на выход. Я моргаю и бегу следом.

— Это все?

— Да, — говорит он, не оборачиваясь. Дин, кажется, еще даже не закончил искать руны — а это, как предполагалось, должно было быть намного проще проверки бара.

Такими темпами мы закончим гораздо быстрее, чем за пять часов, и это здорово. Я даже готова простить Снейпу его мстительную выходку. От ревности я задыхалась каких-то пять минут, а ему теперь весь вечер ходить, сверкая голыми пансиными ногами и ловя жадные взгляды окружающих парней. И кому из нас хуже?

Повеселев, я от дверей машу Дину: готово, мол, погнали дальше.

Его действия, судя по всему, тоже не принесли плодов, потому что он без лишних вопросов идет за мной. Вид у него несколько пришибленный: то ли его настолько впечатлил Снейп, что он до сих пор не может из себя выдавить ничего связного, то ли расстроился отсутствию результата. Ну ничего, вечер только начинается, еще успеет привыкнуть к первому и восполнить второе. Я, хоть и не пила Феликс Фелицис, просто уверена, что нам сегодня повезет.

Второе заведение из выданного Мордекаем списка пользуется гораздо большей популярностью: на входе выстраивается очередь. Ждать никто из нас не собирается, так что небольшой Конфундус позволяет быстро пройти внутрь.

— Э-эй, красотка! — свистит кто-то позади. Снейп сжимает зубы, так что на круглых пансиных щечках отчетливо выступают желваки. Он уже, кажется, начинает жалеть о своей хитроумной идее проучить меня.

Улыбаясь от уха до уха, я веду его к бару.

— Водку, — говорит он бармену, едва мы доходим.

Склонившись к нему (на каблуках я значительно выше), спрашиваю:

— А ты не можешь проверить ее так же, как в прошлый раз?

Снейп смотрит в ответ мрачно и опрокидывает в себя принесенную стопку. Вот ведь...

— Мы на задании, — напоминаю ему. — Мордекай вообще не…

— Все под контролем.

Я оглядываюсь, отыскивая взглядом Дина. Его не видно в толпе. Не так-то просто выискивать руны при таком скоплении народа. Большинство магглов нас не замечает, однако есть и такие, кто может увидеть пристально разглядывающего пол человека — не говоря уже о том, что его наверняка увидит преступник.

Я смотрю на Снейпа. Невероятно странно видеть эту знакомую мимику на чужом лице, знакомую осанку у чужого тела. Готова поспорить, Панси не хмурит так свирепо брови, когда ей что-то не нравится. А впрочем, я уже начинаю привыкать.

— Знаешь, вообще-то, это противозаконно, — говорю.

Снейп слегка поворачивает голову, глядя вопросительно. Я поясняю:

— Использовать внешность другого волшебника. Маггла — пожалуйста, сколько хочешь, а за взятый без спроса волос волшебника могут и наказать.

Не знаю, зачем я ему это говорю. Снейп и без меня все прекрасно знает, больше в разы, чем знаю я. Да и когда это он безукоснительно следовал правилам?

— Я не брал ее волос без спроса.

Я приподнимаю брови. Снейп пожимает плечами (мне с трудом удается удержать взгляд на уровне лица):

— Она дала мне разрешение использовать ее внешность при необходимости, — и, предупреждая вопрос, добавляет: — Еще до того, как мы перестали общаться.

Вот это да. И что на такое ответить? Панси, без сомнения, еще со школьных времен испытывала к Снейпу сильные чувства — но чтобы такое безграничное доверие? Она ведь знала его не хуже меня, знала о его непредсказуемости и наплевательском отношении к закону. Положа руку на сердце — смогла бы я, зная все это, поступить так же?

И кстати: а не считает ли он, что согласие Панси закончилось вместе с их отношениями? Как-то это по-свински: бросить девушку и при этом продолжать пользоваться ее доверчивостью.

Надувшись, я не замечаю, как к бару подкатывают трое парней.

— Во-от вы где! — радостно орет один из них, стараясь перекричать громкую музыку. Он втискивается между Снейпом и стоявшей возле него девушкой. — А мы вас еще на входе заметили!

Так это они свистели нам вслед (ну ладно, допустим, запали они в основном на Панси). Вот почему из всех посетителей клуба именно эти придурки способны видеть волшебников?

Я стараюсь незаметно достать палочку, а маггл продолжает попытки познакомиться:

— Так вы не с тем темнокожим парнем? — он возбужденно гогочет. — А нам повезло!

Не зря я только что вспоминала о непредсказуемости Снейпа… От него можно ждать чего угодно: что он, не сказав ни слова и не сделав ни единого движения, отправит бедного кретина корчиться на полу или приложит его о барную стойку — но вместо этого Снейп закидывает руку мне плечи.

Уголок полных губ Панси поднимается в усмешке:

— Нет. Не повезло.

До них не сразу доходит, так что я обнимаю Снейпа за талию:

— Извините, ребята. Мы не по этой части.

Парни оказываются сообразительнее, чем я думала — посмеявшись над своей «ошибкой», они уходят.

Убирая руку, я считаю нужным предупредить:

— Таких будет много. Может, примешь облик кого-нибудь еще?

Точно не знаю, но мне кажется, Снейпу для этого даже не обязательно пить Оборотное зелье. Он, конечно, профессиональный зельевар и все такое, и там, где можно применить зелье вместо чар, выберет зелье — но, эй, это же Снейп, он ведь умеет все и чуточку больше.

А лучше всего он умеет выбивать почву у меня из-под ног.

Приблизив губы к моему уху, он говорит:

— Тебя что-то смущает?

Руку с моих плеч он так и не убрал, и там, где пальцы касаются голой кожи, по телу пробегает дрожь. Я таращусь на Снейпа во все глаза — даже находясь в другом облике, он ощущается... собой. Эту энергию, эту мрачную притягательность ни с чем не спутаешь. Зрение, слух и даже обоняние могут говорить мне одно, но внутреннее чувство невозможно обмануть, Снейпа оно узнает и примет в ком угодно.

По крайней мере, так я себя убеждаю — а иначе моя реакция означает, что мне приятно касание другой девушки. Не просто девушки — Панси Паркинсон, которая раздражает меня больше всех остальных.

В смятении я отворачиваюсь от барной стойки.

— Дин уже должен был закончить.

Следующее место совсем близко, можно дойти пешком. На улице окончательно стемнело, зажглись фонари и рекламные вывески. Как ни парадоксально, благодаря им в центре города ночью стало светлее, чем днем. Все мигает, переливается, зазывает — я не так часто бываю в злачных маггловских местах, чтобы успеть привыкнуть ко всем этим краскам и шуму, и иду по улице, с интересом разглядывая все вокруг. В каком-то смысле современная урбанистическая культура мне ближе, чем традиционная волшебная, меня часто тянет сюда, в самый круговорот жизни. Еще одна вещь, в которой мы расходимся со Снейпом — он терпеть не может центр города и образ жизни живущих тут магглов. Так что ночные клубы — это квинтэссенция всего, что вызывает в нем отвращение: шумно, тесно, ярко и непристойно. Тем забавнее моя ошибка в прошлом, когда на первое наше свидание я потащила его именно в маггловский клуб. И тем удивительнее, что сегодня он согласился на эту операцию.

Снейп идет рядом, сосредоточенно глядя перед собой, и я украдкой смотрю на него. Нет, дело точно не в Панси. Мне даже не нужно вызывать в памяти его облик, чтобы увидеть на ее месте, он словно бы растворил ее, как растворил бы любого другого человека, которого я не знаю. Просто в случае с Паркинсон это заняло чуть больше времени. И в этом все дело, не так ли? Заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке. Снейп согласился на мою сегодняшнюю просьбу, но сделал это на своих условиях.

Сильно же его задела моя реакция на ту статью.

Когда мы подходим к третьему клубу, я предлагаю ему негромко:

— Может, хоть наряд сменишь? Будет намного проще с… чужим вниманием.

Он оглядывает себя, будто не понимая, при чем тут платье. А может, и правда не понимает, как сногсшибательно выглядит в нем Панси. Странно — ведь не за прекрасную душу он ее когда-то привечал.

Миг — и платье сменяется чем-то более похожим на его обычную одежду: черные брюки с пиджаком и белая рубашка. Вот только в таком виде он стал слишком подозрительно выглядеть, магглы так развлекаться не ходят. Критично оглядев его с ног до головы, я советую:

— Пуговицы сверху лучше расстегнуть. Ну, чтоб… чтоб слегка грудь было видно.

Снейп вперивает в меня подозрительный взгляд.

— Дин, скажи же, что так будет лучше!

Мой напарник делает большие глаза и отмахивается от меня, после чего начинает пробираться через толпу ко входу в клуб, из которого доносится громкая танцевальная музыка. Я вздыхаю:

— Ладно, просто поверь мне на слово. Я не шучу. Вырез — вот до сюда.

Протянув руку, я пальцем касаюсь нужного места. Снейп снова опускает взгляд и после секундного молчания говорит:

— Будь по-твоему.

Ткань под моим пальцем исчезает, оголяя ключицы и ложбинку на груди, и мне приходится его одернуть, чтобы не касаться опять голой кожи.

— Кхм… ладно. Пойдем.

Я быстро разворачиваюсь и топаю ко входу, прикусив губу. Не говорить же Снейпу, что все стало даже хуже, чем было с платьем — теперь он похож на чью-то пошлую фантазию о развратной училке. Только очков не хватает.

Стоит мне ступить за стеклянные двери клуба (благодаря Конфундусу охранник на входе вообще не обращает на меня внимания), воздух вокруг словно уплотняется, отчего я едва не спотыкаюсь.

— Ого…

— Чувствуешь, да? — кивает остановившийся тут же Дин. — Что-то тут такое есть.

— Думаешь, оно? — я подавляю острое желание потереть голую шею. — Вот прямо так сразу, с порога?

— Нет, — встав рядом со мной, Снейп чуть поднимает голову — с высоты Пансиного роста одним взглядом помещение не окинуть. — Это не наш клиент. Какие-то чары, но… старые.

— Уверен?

Выразительно посмотрев на меня, он проходит вглубь зала.

— Само здание старое, — замечает Дин. Я понимаю, о чем он: в Мейфэр многие жилые дома были переделаны под офисы, магазины или, как в данном случае, клубы. Вполне возможно, что здесь когда-то жили волшебники, и чары, которые мы почувствовали — какой-то защитный барьер.

— Сообщим в Отдел, когда вернемся, — предлагаю. — Пусть проверят, а то мало ли что.

Самим сейчас лучше ничего не трогать — во-первых, чтобы не отвлекаться от основной цели, во-вторых, мало ли чем все обернется. Дину и так следует выполнять свою работу осторожно, чтобы вместе с рунным кругом случайно не задеть эти неизвестные чары.

Я нахожу Снейпа возле очередного бара. Людей много, бокалов на стойке — тоже, с ходу и не определишь, где чей. Перед Снейпом стоит пустая стопка — его или просто кто-то отодвинул свою? Не то чтобы я волновалась за его трезвость, но позволять себе лишнего на работе все же не стоит.

— Все чисто? — спрашиваю я зачем-то. Наверное, затем, что мне неловко быть в роли простой сопровождающей. Дин занимается чарами, Снейп ищет зелье — а я что? Я лишь слежу, чтобы последний тут все не спалил к чертям, когда очередной подвыпивший посетитель решит схватить красотку Панси за мягкое место.

— Чисто, — ровно отвечает Снейп, по-прежнему оставаясь возле стойки. Я оглядываюсь: что-то весь этот шум начинает мне надоедать. Одно дело прийти сюда отдохнуть и расслабиться, отпустить себя ненадолго, и совсем другое — топтаться пятнадцать минут на одном месте, чтобы прыгнуть потом в следующий клуб. А ведь так за один только сегодняшний вечер будет больше двадцати раз, и завтра, и еще послезавтра… Кто знает этого отравителя, может он решит залечь на дно на неделю или на месяц? За такой срок я возненавижу увеселительные заведения больше, чем Снейп.

— Ты ревнуешь.

Я поворачиваюсь к нему, уверенная, что ослышалась.

Слегка пошевелив палочкой, Снейп накладывает на нас Квиетус, чтобы музыка не мешала.

— Это было заметно. Ты ревнуешь.

В голосе не слышно ни язвительности, ни подкола, и это сбивает с толку.

— Очень проницательно. Этого ты и добивался, разве нет?

Снейп склоняет голову вбок, разглядывая меня пристально.

— Я не об этом. Та статья в газете — она тебя задела.

Снова статья… Вот ведь тяжелый человек — если зациклится на чем-то, хрен успокоишь.

Я делаю глубокий вдох. Обстановка для серьезного разговора неподходящая, да и времени у нас немного, но раз он сам поднял эту тему, она его сильно волнует. Будет лучше, если я попытаюсь объяснить здесь и сейчас.

— Тебе когда-нибудь приходилось чувствовать, что за тебя сделали выбор?

Снейп кривит полные пансины губы. Когда это действительно его губы, тонкие и сухие, в такой гримасе они выглядят, как старый шрам на лице. Этот шрам стоит сейчас у меня перед глазами — напоминание о том, что Снейп никогда не говорит о своем прошлом.

И все-таки он отвечает:

— Приходилось.

Может, по самому вопросу он уже все понял, однако я считаю нужным пояснить:

— Мне нравится моя нынешняя жизнь. Но когда я увидела ту фотографию, вспомнила, что и сама мечтала о чем-то подобном. О свадьбе, о красивом платье, о том, чтобы позировать для фотографии. А потом — сам знаешь, что со мной было. Я убедила себя, что мне это теперь никогда не светит, что я больше не из тех хороших девушек, на которых женятся. Что есть такие вот Луизы-Марии, у которых все будет, как надо, и есть я. Луизы-Марии влюбят в себя кого угодно, даже самую неромантичную сволочь, создадут семью…

Я замолкаю, чтобы перевести дух, а потом тихо договариваю:

— Мне сейчас не на что жаловаться, но, прочитав статью, я на миг... очень остро ощутила, что, останься у меня когда-то выбор — все было бы по-другому.

Взгляд падает на бутылку с другой стороны стойки. Ох, как бы сейчас не помешало выпить.

— Он не влюблен, — говорит Снейп.

— Что?

— Люциус — не влюблен, — он ухмыляется, словно сама мысль о влюбленном Малфое его веселит. — Он женился второй раз по вполне конкретному расчету. У бельгийки тоже свой интерес, в основном материальный.

Я хлопаю глазами и отворачиваюсь в досаде. Ему тут душу изливают, а он переводит все на другую тему. Мне, если честно, не слишком интересны истинные причины, по которым Люциус позволил себя захомутать. Верю, что Снейпу они известны, но это не значит, что меня они каким-то образом касаются.

Когда мы трое снова выходим на улицу, я обращаюсь к Дину:

— Давай теперь я займусь рунами.

Тот косится на нашего «внештатного консультанта». Кажется, ему гораздо проще самому искать следы чар, чем составлять компанию Снейпу за барной стойкой. И как это Мордекай уговорил его с нами сегодня пойти? Остальные работают по двое, и смена Дина была буквально вчера — то есть, из-за меня он вынужден пахать в свободный вечер. Я, конечно, тоже часто ему помогаю, но это все равно очень мило с его стороны.

Вот и сейчас он соглашается коротким кивком — а может, ему просто надоели рутинные действия по обнаружению чар. Снейп эту перестановку никак не комментирует и вообще, кажется, ушел в себя. Напомнить ему, что уже прошел почти час и нужно выпить еще Оборотного? Нет, наверное, не стоит.

Четвертый клуб — самый отвязный, музыка здесь буквально бьет по ушам, мелькание стробоскопа с первых же секунд вызывает у меня головокружение. Но магглам, похоже, нравится, их хаотичные движения похожи на первобытные пляски, на лицах написан общий экстаз. Для меня это все уже чуть слишком…

Где бы встать, чтобы без помех поколдовать? Я пробираюсь по краю танцпола, стараясь не задевать бешено отплясывающих людей. Вряд ли они что-то заметят, даже если пол под ними засветится из-за рун, но все равно стоит соблюдать осторожность.

Навстречу мне идет официант — и как только ему удается маневрировать тут с подносом, заставленным напитками? У него и коктейли есть… Сейчас бы выпить чего-нибудь легкого. Снейпу можно — а мне,что ли, нельзя? Разозлился, видите ли, что я как-то не так разглядывала фотографию в газете — а сам при этом заставляет меня смотреть на роскошества своей бывшей любовницы.

«Она дала мне разрешение использовать ее внешность при необходимости».

Стиснув зубы, я выхватываю с подноса один бокал, ровно когда официант проходит мимо. Ничего, еще за одним сбегает.

Я делаю большой глоток и от удовольствия прикрываю глаза: коктейль оказывается холодный и очень вкусный. То, что нужно, чтобы успокоиться и начать, наконец, нормально работать, а не разбираться в своей личной жизни. И место сразу увидела, где можно без помех поискать чары — вот что значит прочистить мозги.

Но стоит мне сделать еще один шаг, снова подняв к губам бокал, на нем сжимается чья-то рука.

— Не надо.

Снейп мягко забирает его у меня, а затем обнимает, прижимаясь всем телом, и горячий рот Панси выдыхает мне в шею:

— Он здесь.