In Extremis (джен)

Доркас вылетела из-под зеленого луча заклинания, даже не стиснув зубы, когда тупая боль от неудачного падения полоснула по ребрам. Камни здесь были острыми, и лишь крепкая куртка и фланелевый жилет уберегли ее от серьезных травм. Темнота мешала рассмотреть хоть что-то дальше, чем в десятке метров, и Доркас ориентировалась на мелькание движущихся объектов да на цвет магических вспышек, чтобы понять, во врага ли она направляла заклинания. Всё просто: если в сумраке полыхало мертвенной зеленью — значит, это был очередной Пожиратель, которого следовало уничтожить.

Члены Ордена Феникса всё еще не опустились до использования Смертельного Проклятия даже во время боевых стычек. И пусть в моменты затишья, когда они возвращались по домам зализывать раны, Доркас считала подобное рыцарское благородство признаком всеобщего скудоумия — сейчас она мысленно благодарила соратников за упрямство, служившее лучшим из возможных ориентиров.

Доркас беззвучно выругалась, перекатившись по острым камням, и укрылась за валуном, давая себе три секунды на анализ и размышление. Эта битва длилась не меньше десяти минут. Вроде бы всего ничего, но для столкновения решительно настроенных группировок магов — время немалое. Потери были с обеих сторон, но считать погибших они будут позже, гораздо позже. Если останется, кому считать.

— Отвлечь! — заорал кто-то со стороны вспышек, в которых не было и намека на смертельную зелень. Поттер, да, точно он: только у него и у Блэка получалось так неуклюже привлекать к себе внимание. — Нам нужно…

— Экспекто Патронум, — сквозь зубы выдохнула Доркас за полсекунды, вызывая огромного светящегося зверя, который по ее указке понесся прямо на противника, игнорируя любые проклятия. Чем кричать понапрасну, лучше бы Поттер сам выпустил своего огромного лося!

Светящийся серебром страж смело пронесся по рядам Пожирателей. Не способный причинить физический вред людям, при желании создателя он мог ослепить не хуже солнечной вспышки. Но, в отличии от нее, Патронуса нельзя было развеять направленной Финитой.

— Экспекто Патронум! — второе воплощение магии на тонких копытах понеслось вперед. Не лось, Доркас. Олень. Лось — у Грюма.

Кроме того, Патронуса можно было поддерживать во время создания других заклинаний.

Доркас успевала выплюнуть несколько заклинаний за раз, не останавливаясь ни на мгновение, то сближаясь с врагом, то отступая. Забавно, но совсем не чистая мощь делала волшебника хорошим боевым магом, вовсе нет. В каждое заклинание Доркас вкладывала лишь каплю силы, не считая того тонкого потока магии, что связывал ее с Патронусом. Гораздо больше труда и концентрации она тратила на то, чтобы уворачиваться, перекатываться и прятаться за любыми объектами, которые могли сойти за временное укрытие, потому она почти всегда попадала в цель, но избегала чужих атак.

Темнело. Было почти полвосьмого, но солнечное затмение уподобляло сумеречный вечер Тасмании самой глубокой ночи. И чем сильнее сгущался мрак, тем меньше времени оставалось у Ордена Феникса, чтобы предотвратить катастрофу.

Рано или поздно кто-то из Пожирателей должен был придумать, как избавиться от назойливого, сбивающего их с толку мельтешения серебристых животных. Только вот… Грянул гром, раскатился по всей округе его рокот — а потом внезапно раздались крики.

Этот придурок, место которому в Мунго, вызвал Адское пламя. Ну конечно, для идеального завершения дня им необходимо было устроить огненную вечеринку! Впрочем, вряд ли это заклинание было прочитано ради одних только Патронусов. Полыхающие пламенем преисподней твари, сотканные из чистого разрушения, летели вперед, разевая клыкастые пасти, поглощая всё на своем пути. Запахло серой и паленым мясом.

Доркас побежала. Прятаться теперь на старом месте стало бы для нее смертным приговором. Дьявольский огонь жил собственной жизнью, пусть вызвавший его Пожиратель и был уже мертв. Мрачное веселье поддерживало дух Доркас, заставляя ее улыбаться даже на бегу. Какая классика иронии! Затмение, зловещий ритуал с жертвоприношениями — и лишь несколько отчаянных храбрецов, стоящих на страже всего людского рода. Разве огненные демоны из Тартара не были здесь как нельзя кстати?

Крики смешались с ревом пламени. Кто-то из Пожирателей малодушно бежал, аппарируя с поля боя. Доркас это было только на руку: она смогла переместиться на тридцать метров вперед, почти прямо за спины противников. В нее полетело лишь одно проклятие, от которого она, ожидавшая атаки, смогла легко уйти. Немногие волшебники были способны на аппарацию во время затяжного сражения, но Доркас была одной из них. Именно поэтому она никогда не тратила все силы без остатка. А гибель Патронуса лишь облегчила концентрацию.

Второй хлопок аппарации раздался в пяти метрах от неё.

— Этим придуркам действительно стоит поучиться у нас! — лающий баритон Блэка возвестил о том, что тот был в прекрасном расположении духа, даже несмотря на долгий бой и гибель нескольких товарищей по Ордену. — Они бегут, как крысы с тонущего корабля!

Хорошо, что Петтигрю его не слышал.

— Блэк, прекрати пустое веселье, — Доркас связала оглушенных Пожирателей и у каждого забрала палочки. — Здесь не было ни одного волшебника из Внутреннего Круга. И они использовали Адское пламя — это всё фанатики, лишь корм для скота. Они должны были задержать нас и этим темным колдовством оповестили всю округу о своем поражении.

А значит, враг уже знал о том, что скоро к их логову приблизятся члены Ордена Феникса. Она ошиблась. Тот Пожиратель не был идиотом. Безумным храбрецом, до смерти верным Волдеморту, — да, но не идиотом.

Раздалось еще четыре хлопка аппарации, но Доркас не стала дожидаться остальных друзей. Она побежала.

— Доркас, что ты… — Блэк замер на мгновение, а потом рванул за ней, выругавшись, как пьяный портовый грузчик.

Рёв пламени приближался. Доркас не нужно было оглядываться, чтобы понять: вызванный темной магией самопожертвования огонь уже заметил их нехитрый маневр. Аппарировать же больше трех раз подряд означало бы проиграть битву целиком — они не смогут противостоять самому Волдеморту, если будут измождены.

Адское пламя не желало утихать. Одержимые нестерпимой жаждой крови чудовища летели за своими жертвами, раздирая землю в клочья и обращая камни в выжженный прах. Доркас слышала, что огонь приостановился лишь там, где остались связанные, оглушенные Пожиратели — и не без удовольствия отметила, что голодное пламя пожирало их не меньше пяти ценнейших секунд.

Но этот пышущий жаром рой последует за ними — снова.

— Аппарируйте! Все, кроме Блэка! — Доркас не была командующей в этом отряде, но сейчас была уверена, что ее приказу подчинятся все. — Мы возьмем Огонь на себя!

— Здесь нет других входов или выходов, Мэд! — Лили всё чаще спотыкалась, но пока удерживала равновесие и бежала, не сбавляя скорости. Доркас краем глаза заметила, что у той был рассечен лоб и кровь залила всё лицо. — А одни вы не спра…

Мерлин, избавь Доркас от чересчур болтливых соратников!

— Пришлем Патронуса! Пошли!

Адский огонь в облике многоголовой гидры зарычал, завизжал так громко и яростно, что Доркас не могла сказать, сколько хлопков аппарации услышала — три или четыре, но она четко видела, что Лили успешно исчезла из пекла.

— Блэк, в собаку! — скомандовала Доркас и в прыжке перекинулась в пятнистую гиену.

Она вовсе не надеялась на крупицы серьезности в мозгах бесшабашного Мародера. Поттера хотя бы женитьба образумила, тогда как Блэку, кажется, война всё еще представлялась смазанным мероприятием с весельем и побоищами. Она могла бы позвать с собой Поттера, только вот его олень был хоть и быстроногим, зато более крупным, а потому особенно уязвимым для чужих заклинаний.

Они бежали так быстро, как только позволяли их лапы. Адреналин плескался в крови, окрыляя, и мозг Доркас работал сейчас так, словно она находилась под действием мощных магических стимуляторов. Адское пламя следовало за ними, рыча и рыдая от темной злобы, и гиена неслась вперед, уже зная не только как сбежать от него, но и как повернуть себе во благо. Решение пришло в тот момент, когда она потребовала у всех, кроме Блэка, аппарировать.

Доркас лишь надеялась, что магии жертвы будет достаточно этому сатанинскому воплощению ненависти, чтобы ее план сработал.

Место для проведения ритуала, которое, по докладам их шпионов, Волдеморт лично создавал по тщательно продуманным схемам, было глубокой пещерой, выдолбленной в камнях магией. Когда Доркас выбежала к месту, откуда несколькими часами ранее члены Ордена увидели проход, она была способна ориентироваться лишь по памяти и по едва узнаваемым в темноте деревьям. Ярчайшие столпы огня, следующие за ними с Блэком по пятам, полностью смазывали картину: ландшафт то освещался оранжево-алым заревом, то полностью тонул во тьме. Если бы не приспособленное к темноте животное зрение, Доркас, скорее всего, совсем бы потеряла чувство направления.

«Какого чёрта ты задумала?! — она буквально хвостом чувствовала незаданный вопрос Блэка, тяжело сопевшего на бегу. — Мы несемся прямо на врага! Нет, мне нравится вести себя как идиот, но я бы хотел знать, зачем ты хочешь нас угробить?!»

Ну, часть его слов Доркас, конечно, додумала, но в каждом сиплом вдохе пса она слышала недоумение. И если бы гиены могли говорить, она бы рявкнула:

«Заткнись и сделай невозможное!»

Со стороны просторного входа в пещеру в их сторону полетели зеленые вспышки Авад. Зря старались: черта с два они попадут в парочку зверей, бегущих от самой преисподней. Лучи заклинаний исчезали в надвигавшейся огненной бездне, и Доркас ухмылялась про себя: более удачного исхода нельзя было и представить.

Авада Кедавра — заклинание, требующее и жажды убийства, и внушительных магических затрат. Лишь Волдеморт был способен использовать Смертельное Проклятие без видимой усталости, но его соратники подобной стойкостью не обладали.

Лишь задержать. Вот для чего против Ордена выставили группу, которая использовала Авады и Адское пламя. Только для того, чтобы ценой жизней выиграть время.

Всего в них с Блэком выпустили шестнадцать убийственных зеленых лучей — и ни один не достиг цели. Доркас уже видела блеск глаз за масками Пожирателей Смерти. Дошло ли до них? Дошло. Одна из темных фигур попыталась наколдовать Бомбарду, но отшатнулась от надвигающейся ярости Адского пламени — и с криком ужаса, забывшись, аппарировала прочь, оставляя на месте ошметки одежды и брызги крови от расщепа.

Доркас напряглась и прыгнула, бросилась мощным гиеньим телом под ноги Пожирателей. Она знала, что Блэк последует ее примеру и сделает то же самое. Она не пыталась кусать тех, кто хотел спастись аппарацией, нет: она лишь сбивала их с ног, создавая сутолоку, мешая большинству устремиться вглубь пещеры.

Десять секунд. Восемь. Шесть… Они побежали снова, не теряя понапрасну ни крупицы времени. Лапы Доркас горели от напряжения, ее хвост, кажется, вот-вот готов был воспламениться на самом деле. Нет, правильно она выбрала Блэка: послушный прилипала, ни капли сомнения даже на краю гибели!

А потом разъяренная гидра из Ада вонзила все свои головы прямо под своды пещеры. Визг пламени слился с дрожью земли — и Доркас оглохла, но продолжила рваться вперед. Возможно, скоро она свалится и погибнет, погребенная под завалом, но, пока лапы могли нести ее, она — бежала.

— Доркас… Из всех самых чокнутых… ты…

Блэк едва мог говорить, то и дело давясь кашлем. Вид у него был так себе, но Доркас считала, что раз он не получил ни одной серьезной царапины, то он чертов везунчик и пусть вообще не жалуется. Ее собственная спина будто горела в сплошной агонии, хотя Адское Пламя, что обрушило пещеру, всего лишь облизнуло ее загривок отдаленным жаром. Доркас даже пока не решалась принять человеческий облик, потому что в зверином переносить боль было гораздо легче.

— Я пробежал… мимо нескольких, — Блэк снова раскашлялся, пытаясь прочистить горло от каменной крошки и пыли, висевшей в воздухе после завала. — Те, кто не аппарировал, или сгорели… или померли здесь.

Он похлопал по камням, на которые опирался спиной, пока переводил дух. Доркас закрыла пасть и понимающе кивнула широкой головой. Им следовало идти дальше, времени совсем не оставалось, но они оба понимали, что им жизненно необходимо было хотя бы минуту посидеть без движения. Да, звериные формы гораздо быстрее и выносливее их подлинных, но… чтобы убегать от ненависти безумной инфернальной сущности?

Доркас глубоко вдохнула, перетирая клыками хрустнувший песок, зажмурилась — и резко превратилась в человека. Крик она подавила с трудом — спину обожгло нестерпимой болью.

— Пора, — прохрипела она, сплевывая густую грязь на землю. — У нас нет права на ошибку. Выдвигаемся, Блэк.

Мгновения отдыха, отпущенные им, подошли к концу. Даже если Доркас больше всего на свете хотелось вернуться в безопасность штаба, подставить ноющую спину опытным рукам колдомедика, а эту смердячую мокрой шерстью псину отправить отмокать в ванной, она не могла позволить себе даже думать о расслаблении. Это могло привести к падению боевого духа, к сбою концентрации и упадку решимости. Сдаться утешительным мыслям всегда легче, чем заставить себя раз за разом подниматься, сжимать кулаки и двигаться дальше, к цели.

К цели, в которую Доркас, на самом-то деле, не слишком верила. Волдеморту нужно было дождаться одного-единственного момента, выдержать тридцать три секунды — и мир был бы обречен. В теории. Так ей говорили. Доркас не смогла заставить себя поверить во всю эту чушь.

— Здесь проход совсем прямой, мы как на ладони, — Блэк поднялся на ноги легким движением человека, полностью готового к любым невзгодам, и двумя невербальными заклинаниями очистил их обоих от следов земли и грязи. — И такой грохот они должны были услышать. Почему никто не пришел?

— Наложи дезиллюминационные чары, Блэк, — Доркас дернула плечом и поморщилась. Боль стягивала кожу на спине, казалось, одежда вплавилась в плоть, и ей пришлось применить обезболивающее заклинание. Каким бы затратными ни было это колдовство, она не могла рисковать подвижностью в бою. — Возможно, засада. Или они слишком заняты в главном зале.

Несколько секунд ее спутник молчал, если не считать шепота слов заклинаний. Но даже такую относительную тишину он сохранял недолго, к сожалению:

— Так каков наш план?

Доркас не ответила, только жестом велела помолчать и двинулась дальше по коридору, держа палочку наготове. Она молила Мерлина, чтобы Блэк не задавал вопросов еще хотя бы минуту: ей нужно было тщательно подумать. Да, они разнесли выход и убили всех оставленных на страже противников, но штурм вовсе не завершился, и уж тем более он не завершился успехом. Не имело значения, верила ли Доркас в силу темных ритуалов, но факт оставался фактом: Волдеморт держал в этих подземельях больше ста живых душ и собирался убить их в течение тридцати трех секунд, когда Луна закроет Солнце, образуя кольцеобразное затмение.

Если бы Доркас Мэдоуз верила, что некий темный ритуал с жертвоприношениями в момент затмения действительно мог наделить сверхсилой, которой так страшились ее собратья, она бы разработала совсем иной план действий. Поддержал бы ее в таком случае разве что Грюм, потому что он был единственным решительно настроенным на победу ублюдком во всем Ордене. Так вот, верь Доркас, что этот изобретательный ритуал мог бы даровать Волдеморту безоговорочную Победу, она бы не стала искать окольных путей, она не стала бы спасать заложников. Доркас сама уничтожила бы незаменимый ресурс, эту обреченную сотню, лишая Волдеморта возможности провести ритуал так, как должно. Всё же спасти толпу людей куда сложнее, чем истребить, а на войне главное — лишить противника самого шанса на победу…

Но Доркас не верила. И у нее были на то веские причины.

— У нас нет плана, — она старалась сохранять ровный тон. Блэка необходимо было тщательно контролировать, потому что дай ему волю — и он сорвет абсолютно любую операцию. Война — одно большое яркое мероприятие, так? Для него, но не для нее. — Вот тебе две идеи. Если мы находим камеры заключенных, ты остаешься с ними и пытаешься спасти их жизни, я же иду вперед. Если мы никого не находим, то встречаем Волдеморта и его дружков, после чего деремся, как в последний раз. Оба плана могут нас убить. Как тебе?

Блэк не рассмеялся, но едва слышно захрипел, с трудом подавляя смех. Доркас тоже невольно улыбнулась одним уголком губ, ощутив собственную ухмылку озлобленным кривым оскалом.

— Сегодня плохой день для смерти, крошка! — кажется, он процитировал строку из какой-то маггловской песни. — Будь по-твоему, Мэдоуз. Но помни, что мы обещали позвать на вечеринку осталь…

— Тихо.

Блэк заткнулся. Может, Доркас его недооценивала. Даже тяжелое дыхание прекратилось, и если бы она не знала, что он находится всего в нескольких шагах от нее, вряд ли смогла бы обнаружить его присутствие. Хорош, даже если для него это лишь игра…

Не важно. Важным сейчас был крик — высокий, протяжный, полный дикой, душераздирающей боли. Так мог кричать лишь тот, кто безостановочно и бесповоротно терял свою жизнь.

Внутренности Доркас будто заледенели, но и это не имело никакого значения. Она сорвалась с места, позабыв о возможных препятствиях. У них не было часов, у них не было ни секунды на то, чтобы наколдовать заклинание времени, но этот крик, преисполненный отчаяния, в котором явственно слышалось осознание неизбежного рока, вернее любых стрелок сообщал, что час настал, и подстегивал лучше любого пыточного проклятия.

Когда-то давно Доркас то ли прочла, то ли услышала, что собственные страдания учат человека способности принимать чужое горе гораздо ближе к сердцу, наделяют тонкостью восприятия. Ложь, абсолютная и безоговорочная: плевать ей было, что кто-то там умирал, даже если смерть этого человека — волшебника ли, маггла — была мучительной.

Лишь одна мысль билась в сознании Доркас: она провалилась. Прямо сейчас, именно в это мгновение. Она позволила врагу почувствовать, что он победил, и тем самым она, Доркас, провалила всё дело, верно?..

Как бы не так! Ярость загорелась в ее груди, вырывая из внутренностей приглушенный рык. Тридцать три. Ровно столько секунд должно длиться затмение, и, если Волдеморт начал убивать, отсчет стартовал. Не важно, верила ли Доркас в силу ритуала: она доберется до этого ублюдка раньше, чем он сгубит сотню душ в огне своего безумия. Не ради людей, о нет. Только ради того, чтобы он, ее ненавистный враг, не получил желаемого.

Она доберется до него. Улыбка на лице Доркас исказилась в оскал, она знала это, будто могла выйти из тела и увидеть себя со стороны. Всего лишь тридцать секунд — и планы Волдеморта пойдут крахом! Ей будет этого достаточно.

Людей пусть спасает Сириус Блэк. Вот у кого сердце всегда впереди мозга. Он ведь не подводил ее прежде — не подведет и теперь. Время замедлилось, когда они ворвались в зал, освещенный магическими огнями и кровавыми отблесками ритуальных инструментов. Седьмая секунда… Доркас не видела ни поднимающих палочки Пожирателей, ни запертых в клетках пленников, ни сияющий след Патронуса Блэка. Она видела лишь свою мишень — и была готова убить и умереть. Восьмая секунда…

И мир замер.