Война без победителей (гет)

Выстрелы сливаются в единый залп.

Пронзительный свист заставляет непроизвольно съежиться. Вспышка озаряет горизонт на краю гигантского бронированного навеса. Отблеск на металлическом покрытии на миг ослепляет… и Инесса отворачивается от импровизированного эшафота.

Очередной расстрел произведен.

Изменники, диверсанты — среди землян слишком много сочувствующих противнику. Откуда только берутся? Или так было всегда, просто до плена Инесса не замечала? Выявить их порой не так-то легко. Они проникают в самые защищенные штабы и лаборатории, от них, как от чумы, нет спасения, потому что совсем недавно они были своими. Никто даже не представляет, что вынуждает этих предателей становиться перебежчиками.

Никто особо и не вникает. Всех обличенных — под расстрел. Военное время, военные законы.

Черт с ними. Все равно у командования уже есть план. Еще немного — со всем эти будет покончено.

Вернувшись на Землю, Инесса никак не ожидала найти там столько предателей, тупых, не думающих, ведомых одним им известными побуждениями. Земля стала другой. Совсем другой.

Государственная измена.

Звучит сухо, официально и до отвращения правдиво. Вот почему, оказывается, с войной никак не могут покончить.

* * *

Инесса сама не знает, зачем идет сюда. Наверное, потому, что давно не было новостей, а любопытство не дает покоя.

Она всегда была любопытной. Даже слишком.

В неуклюжем приземистом здании размещается госпиталь, оружейная база, пара казарм и тюрьма.

Тюрьма почти пуста. Всех предателей расстреливают сразу. Но для Яна сделали исключение. Из него нужно вытряхнуть как можно больше информации. О его бывших хозяевах и не только.

Еще Инесса не знает, зачем продолжает следить за его судьбой теперь, когда их ничто не связывает. Но все равно внимательно прислушивается к досужей болтовне солдат в госпитале. Все равно там нечего делать. Восстановление — унылый процесс, а выписаться не дают. Не все химикаты вывели из организма. Инесса сомневается, что их вообще возможно вывести, но с врачами не спорят.

В госпитале тепло и светло. Ради одного этого можно терпеть скуку.

…Позже она открыла для себя солдатскую курилку — крытую террасу с выходом во внутренний двор. Там толклись все выздоравливающие. И болтали, точно старики-сплетники, а не молодые мужчины и женщины.

Вот что ранения делают с людьми, подумала тогда Инесса, тихо фыркнув. И тоже осталась поболтать.

— Слушай, а правда, что тебе помог сбежать стоаранин?

Похоже, она задумалась. Не заметила, как к ней на крайнюю скамейку подсел смутно знакомый верзила с копной русых волос. Инесса уставилась на него.

— Не стоаранин. Земной ренегат. Погоди, где я тебя видела?

— Что, совсем в плену память отшибло? — сочувственно переспросил верзила. — Анджей я. Мы же были в одном батальоне. Только я в двадцатом подразделении, а ты…

— В батальоне больше тысячи человек, я что, должна тебя помнить? — Инесса не выдержала и рассмеялась. Было странно, что кто-то ее знал. Ей казалось, что после плена она превратилась в какое-то иное существо.

— Ладно, не помнишь — будем знакомиться заново, — покладисто согласился Анджей. — Так что там с тем землянином?

— Да ничего. В тюрьме…

— Сам знаю, что в тюрьме! Он что-то новенькое рассказывал? Про стоаран? Наши говорят — выслуживается только так!

Инесса моргнула. Небольшие серые глазки Анджея смотрели наивно до идиотизма.

— Почему я должна это знать? Не я же его допрашиваю!

— Но все говорят, что у тебя с ним что-то было! Иначе зачем бы он стал тебе помогать?

— Логика… — пробормотала Инесса. Она сама не знала, злиться ли, что некие мифические «все» перемывают ей кости, или смеяться.

А потом невольно заинтересовалась. Действительно, как там Ян? И что он такого рассказывает?

Вот только «все» ошибались, считая, что он выслуживается.

Архипредателям безразлично, кого, что и сколько раз предавать.

* * *

— Тебя тоже задействуют в «Тумане»? — спрашивает Инесса, не здороваясь и щурясь от бьющего в глаза света. Здесь низкий потолок, яркие лампы, вместо двери — решетка, и вся тюрьма разительно отличается от стоаранской. — У нас повышенная готовность, даже раненых выдергивают из госпиталей.

Непривычно говорить что-то подобное. Точно они старые приятели. Какие-нибудь боевые товарищи, а не бывшие противники, у которых уже не осталось поводов общаться. Вот только у приятелей намного больше тем для разговоров, чем обсуждение спецоперации «Туман», призванной стать решающим ударом Земли в семилетней войне.

Но для начала сойдет и это.

Ян улыбается:

— Да, им нужен проводник. Если к тому времени не расстреляют…

— Сам виноват, — бросает Инесса, неосмотрительно берется рукой за прут решетки, и Ян тут же кладет свою ладонь поверх ее. Инесса удивленно приподнимает брови. Теплота — не по его части. Тем более такая дружеская, не похожая на то, что было в стоаранской камере… Он легко сжимает ее пальцы, обхватывающие прут:

— Постарайся отвертеться от этого «Тумана». Я серьезно. Они думают, что готовят хитрый план, но на деле может получиться мясорубка. Почему-то в этом мне не верят, хотя в остальном…

— Сам же виноват, — повторяет Инесса. — Зачем ты вообще работал на стоаран? Зачем?

Вопрос, конечно, риторический. И она никак не ожидает откровенного ответа:

— Не знаю. Это было как наваждение. Ты просто видишь их и понимаешь, что их идея Великого Стоара с Землей в качестве источника ресурсов — вполне здравая мысль. Потому что земляне все равно проиграют войну, а стоаране сделают союзникам послабление. Кто недостаточно патриотичен, тому не устоять…

— Пропаганда?

— Ничего, кроме стандартных фраз. Гипноз, может. — Ян говорит спокойно и буднично, как человек, давно обдумавший ситуацию не по одному разу. — Я не о том. У них нестабильная атмосфера, она сильно меняется десятки раз за сутки. В нижних слоях собирается летучая взрывчатая дрянь. «Туман» может вступить с ней в реакцию и разнести все наши корабли в клочья, потому что едкие газы вроде него — не шутка. В таком случае выживших не будет. Но у наших там свои шпионы, которые говорят, что все в порядке. Если будешь участвовать, держись хотя бы подальше от поверхности.

— Беспокоишься? — любопытствует Инесса, ловя себя на мысли, что ответ ее действительно интересует. Вообще интересуют мотивы Яна. Разрушительное заточение наедине с компонентами химоружия позади, и из-подо льда потихоньку начинают появляться нормальные человеческие эмоции. Не только жажда свободы и всевозможные оттенки злобы, но и любопытство, тревога… симпатия?

— Конечно, — отмахивается Ян, точно речь о чем-то, что совершенно не имеет значения. Или о чем-то само собой разумеющемся.

А впрочем, что здесь удивительного? Гибель знакомого воспринимается не так, как чужая. Инессе тоже не хочется, чтобы его расстреляли, хотя она совсем недавно мечтала его удушить. Тогда еще не зная, что он поможет ей бежать.

Но за помощь не благодарит. Строго говоря, это самое меньшее, что он мог сделать.

— А вообще-то мы летим на Стоар не в жестянках и не в медных тазах, — бросает она на прощание. — Корабли могут выдержать даже попадание в эпицентр взрыва. Если что-то и вступит в реакцию, это не имеет значения.

* * *

Корабли действительно мощные, и их много. К этой операции готовились давно. Решающее наступление, первое за долгие-долгие месяцы глухой обороны, когда люди укрывались от бесконечных атак под гигантскими кровлями, иногда пытаясь отстреливаться, разработчики оружия отмалчивались и пропадали в лабораториях, солдаты бесились от вынужденного бездействия, а горожане терялись в догадках, почему они должны безропотно терпеть налеты, страдать и погибать от всепроникающего химического яда, почему армия не даст противнику полноценный бой в атмосфере…

Небольшие истребители, рассчитанные на одного пилота, на сей раз несут не запас огненных ракет или бомб, а нечто другое.

Если верить командованию — пострашнее простого оружия.

Панцирь стоаранина, в который при желании можно втянуть голову и все шесть конечностей, может защитить от выстрела, огня или разлетающихся осколков, но бессилен против порции ядовитого едкого газа под названием «Туман».

Стрелять нужно по окнам, благо ракета способна легко пробить их защиту, — и за несколько часов со всем населением планеты будет покончено. Над этим газом работали несколько лет. А войну давно уже успели окрестить химической, потому что обе стороны полагаются не столько на огневую мощь, сколько на молекулы и соединения.

Конечно, флотилию засекают на подлете.

Конечно, в воздух поднимается чуть ли не весь стоаранский флот.

Но на этот случай уже есть план. Пока крейсеры принимают бой, вызывая огонь на себя, истребители молниями врываются в атмосферу. Они проносятся так быстро, что Инесса едва замечает смену слоев. Мимо мелькают серебристая верхняя вуаль, потом клубящиеся тяжелые тучи, изливающиеся ледяным дождем-копьями, затем густой, как смола, воздух, а над самой землей — тягучие сизые облака. Тот самый газ, который может вступить в реакцию с «Туманом».

Инесса сосредоточенно выцеливает небольшие окна госпиталя, стараясь не истратить даром ни одной драгоценной ракеты.

Свист — и первые с легкостью пробивают бронированные окна. Первый этаж, третий, пятый, седьмой. Стекло разлетается крупными осколками, оставляя отдельные зубья торчать из стен. Внутри здания вспыхивают неслышные взрывы. Один за другим, один за другим…

Сверху падает что-то крупное. Инесса уворачивается, оглядывается — сбитый стоаранский крейсер.

Не свои. Забыть, продолжать, пока «Туман» не заволок все вокруг, — а он уже странно густой, совсем не такой, как на испытаниях.

Крейсер дымится внизу. Чуть поодаль другой, весь в черных клубах, врезается в высокое здание, превращая его в сплошной искореженный ком. Инесса многое отдала бы за право швырнуть таким кораблем в башню тюрьмы для военнопленных. Но башня в другом полушарии, а задачи распределены.

Налет стоаранских кораблей напоминает мелкий черный дождь. Черт, сколько же их! А это лишь часть! Они спускаются в атмосферу, открывают огонь, но юркие истребители уходят от него. Вражеские шквалы обрушиваются без разбора. Ничего, на земных крейсерах есть ракеты… надо держаться подальше от зоны обстрела, потому что бить будут без разбору…

Инесса швыряет свой истребитель в сторону и вниз. Башня позади немедленно складывается внутрь. Город осыпается, разлетается, вспыхивает… окутывается дымом.

Слишком густым дымом.

Так быть не должно. Неужели и правда «Туман» вступил в реакцию с атмосферными испарениями?

Шлем передает картинку извне прямо на сетчатку. Порой Инесса забывается, ей кажется, будто истребителя и нет вовсе, обзор свободен. Все взрывы и выстрелы вокруг как на ладони. Она машинально оглядывается — и видит внизу в тумане разгорающиеся багровые огоньки.

Разрушенный город затягивает дымом, мутным, темным. Видимость безнадежно падает. А огоньки тлеют все ярче.

«Держись хотя бы подальше от поверхности», — отдается в памяти негромкий твердый голос.

Инесса вскидывает глаза — кажется, стоаране ушли дальше, можно подняться выше. На всякий случай.

Истребитель взмывает к черным тучам, и в эту минуту туман внизу вдруг ослепительно вспыхивает.

Багровый превращается в алый, затем раскаляется добела и начинает чернеть. Всепожирающая волна клубами поднимается снизу, точно Стоар вдруг разверзся адской бездной. Застигнутые врасплох корабли летят, кувыркаясь, как листья по ветру. Чернота перед глазами дрожит… Как чернота может дрожать? Но она дрожит, мерцает белесым подпалом и не торопится рассеиваться. И кажется, что выжить в этом пекле не может никто. Не уцелеет ни один корабль, не выживет ни человек, ни стоаранин…

Волна медленно остывает. Лениво выдыхает дым, сама становится дымом, растворяется и уходит вверх, заволакивая все вокруг. Несколько мучительных минут Инесса висит в мутной пустоте, не видя ничего, кроме клубящейся сизой серости. А когда дым кое-как поднимается к тучам, она снижается и смотрит вниз.

Те же руины и сбитые корабли.

А вместо застигнутых посреди улицы стоаран — горки липкого пепла.

Инесса разжимает пальцы, мертвой хваткой цепляющиеся за штурвал. Все… Неужели все? Если так было по всей планете, остается только добить врага в атмосфере. И то — стоаранские корабли уже потеряли сходство с роем гигантских мух. Кажется, их повредило взрывом сильнее, чем земные.

И тут включается связь.

— Внимание, всем истребителям! Боевая готовность и вылет на Землю по моей команде! Остерегайтесь обороны землян.

— Что?! — вырывается у Инессы.

В первое мгновение она не верит своим ушам. Кто говорит? Похоже на голос капитана Валата. Что он несет? Ну да, вылет на Землю… но почему в боевой готовности? И почему нужно опасаться земной обороны?

— Зачем боевая готовность? Мы что, возвращаемся на Землю, чтобы вступить там в бой? — резко интересуется она, пробиваясь на связь к командиру напрямую через шлем и наплевав на субординацию. Ей можно. После полугода в плену — пусть кто-то попробует обвинить в недисциплинированности.

— А для чего, по-твоему, рядовая Орафанн? — огрызается Валат. — Земляне только что уничтожили почти все население Стоара! С ними давно пора покончить!

— Вы шутите? Мы фактически выиграли войну, вряд ли оставшихся кораблей хватит, чтобы…

Она не успевает договорить. В следующий миг только скорость реакции спасает ее от прицельного выстрела. Истребитель шарахается в сторону, и Инесса слышит злобный рык:

— Измена, рядовая Орафанн? Не отставать!

И мириады летунов взмывают к тучам, за ними следуют десятки крейсеров, в воздух поднимаются и те, что успели приземлиться на планете, чтобы обработать «Туманом» ветвистую сеть подземелий… Вон и корабль Валата, вот и остальные сослуживцы, и не похоже, чтобы это была идиотская шутка — они действительно намерены мстить.

Земле за разгром Стоара.

Абсурд!

Инесса бросает свой истребитель вниз, на ходу отключаясь от общекомандной связи. Кажется, кто-то тоже избежал всеобщего помешательства. Тот же маневр проделывает еще с десяток кораблей.

Земной флот на максимальной скорости покидает атмосферу. Вот его уже не видно за черными тучами, и стоаранские корабли не снижаются и не выцеливают уцелевших противников. А следуют за землянами, как за союзниками…

— Что произошло? — спрашивает Инесса.

Валат и все земляне уже далеко, локальная связь через шлемы работает только на планете. Значит, услышать должны только те, кто остался. Наверняка среди них такие же, как она.

И, возможно, им удастся понять, в чем дело.

Гипноз… Ян говорил о наваждении, похожем на гипноз. Не тот ли это эффект?

— Черт знает, как это понимать, — в сердцах отзывается кто-то.

Сейчас нет сослуживцев, старших и младших по званию. Только горстка растерянных донельзя людей, сохранивших рассудок.

* * *

Спустя полчаса все собираются на борту крейсера, который не вылетел со Стоара вместе с остальными и остался стоять у подножья башни. У той самой уцелевшей башни, откуда Инесса совсем недавно вырвалась, — здания тюрьмы, переходящего в лаборатории.

Причины того, почему корабль бросили, проясняются немного позже. Когда в центральном командном отсеке появляется Ян, и на руках у него кое-где кровь, а может, и выше, там, где черная куртка с нашивкой тюремного изолятора скрывает кровавые пятна.

— Что здесь было?

— Что, рвануло?

Они заговаривают одновременно и нервно хмыкают, когда голоса сливаются в хор. Инессе отчетливо слышно облегчение.

— Рвануло. Но корабли не сбило, завертело только, — поясняет она. — Что ты здесь делаешь?

— Меня взяли сюда проводником, — Ян дергает рукой, и она замечает «браслеты» наручников. Кто-то помог ему перебить цепь. — Хотели обследовать подземную часть, искали разработки, но не успели. Взрыва я не видел, но он, похоже, что-то здесь повредил…

Он растерянно умолкает. В транспортном отсеке крейсера постепенно собираются люди.

— Что повредил?

— Не знаю. Психотропного оружия здесь никогда не делали, но… Те, кто меня вел, как с ума сошли. В общем, они перебили друг друга, а конвойный сам освободил меня и потребовал помочь отомстить за каких-то «своих».

— За стоаран?

— За стоаран. Я отказался, и он попытался меня убить. Но эта психотропная гадость, чем бы она ни была, что-то делает с мозгами. Реакции у него были замедленные. Я забрал его оружие… Надо было и его самого оставить в живых, может, мы бы что-нибудь узнали, — с досадой говорит Ян.

Лязгает, закрываясь, дверь транспортного отсека.

— Я собрал всех, больше никто не отозвался! — кричит кто-то знакомым голосом. Да это же Анджей! Узнав его, Инесса изумленно смеется. Вот это встреча! Отчего-то особенно радостно, что он оказался среди тех, кто сохранил трезвость разума.

Они садятся прямо на пол — потрепанные и растерянные остатки земного флота. Сидений здесь не предусмотрено. У одной стены жмутся несколько запасных летунов, всю другую занимает пульт-интерфейс, сейчас отключенный.

На Стоаре осталось не так уж много людей — человек пятьдесят. В основном рядовые, пара офицеров. Кое-кого Инесса знает в лицо, как Анджея. Тоже из Евразийского батальона. Из тех подразделений, которые когда-то попали в плен в полном составе. Много было шумихи, а еще больше — когда их наконец освободили. После того освобождения все думали, то война вот-вот закончится…

Черная с серым форма, нашивки на плечах, снятые интерактивные шлемы, недоумевающие лица. Пятьдесят человек кажутся крохотной горсткой в этом просторном отсеке, с высокого потолка которого льется рассеянный свет.

— Не вижу смысла лететь на Землю, — резко заговаривает Инесса. — Я только спросила у капитана, в чем дело, и меня чуть не сбили ракетой. Они настроены серьезно.

Подвернувшаяся загадка в каком-то смысле оказывается кстати. Позволяет отвлечься, не задумываться о том, что будет с Землей. А растерянность можно направить в нужное русло.

Потому что если представить, что происходит сейчас дома — можно, наверное, сойти с ума. Против планеты обернулась армия, и горстка оставшихся на Стоаре ничего не могут сделать. Там, вдали, сейчас переворачивается мир — так же, как он перевернулся здесь для тысяч стоаран, многие из которых не имели к войне отношения. Но истреблять нужно под корень… Наверное, то, что произошло потом, — закономерный эффект бумеранга.

Лучше занять голову чем-то попроще. И сделать вид, что не причастна к истреблению. Ни Стоара, ни Земли.

— Получается, не одно мое подразделение вдруг взбесилось, — говорит коренастый плешивый солдат с шишкой на лбу — видно, последствия бесконтрольного полета в эпицентре взрыва.

— Это же не впервые, — подает голос другой. — У нас вообще никогда такого не было — стоаран братьями называть! А тут вдруг, как последние предатели… Такое впечатление, что с нашими случилось то же самое, что и с ними.

— А откуда нам знать, что случается с ними? Они просто появляются ниоткуда, — бросает взъерошенная девушка, вертящая в руках шлем.

— Они не могут появляться ниоткуда, — говорит Ян рядом с Инессой, и голос его кажется неожиданно громким. — Но ниоткуда могут браться их убеждения. Так было со мной.

Солдаты смотрят на него. Враждебно, недобро, недоверчиво. Пленный предатель, которого взяли сюда проводником, оказался на свободе и пытается что-то рассказать? Ну-ну. Посмотрим, как ты будешь оправдываться, мол, я не виноват, это все стоаранские козни… Примерно такие мысли без труда читаются почти на каждом лице.

— В начале войны навесов было мало. Кстати, вы же заметили, что как раз тогда на Стоар улетело большинство, хм… предателей? — продолжает Ян. — Как-то началась атака, и я не успел убраться в укрытие. Ну и надышался этим газом от химической бомбы. Несильно, но этого хватило, чтобы проваляться в госпитале с месяц. И когда я вышел, то уже знал, что буду работать на стоаран. Это был сознательный выбор, но какой-то… спонтанный. Просто вдруг ударило в голову. Я подозревал, что они добавляют что-то психотропное в начинку, но не сходится…

— Конечно, не сходится! — перебивает краснолицый лейтенант со злобным взглядом. — Если бы после каждой атаки все жертвы становились перебежчиками, это давно бы заметили. На Земле мало кто ни разу не пострадал от химических бомб. А сегодня химическое оружие вообще было наше, а не стоаранское!

— А массовое помешательство началось, когда это оружие примерно в одно время уничтожило большую часть стоаран… Так я скорее поверю в реинкарнацию, — медленно говорит Инесса, и мысли выстраиваются в цепочку прямо на ходу. Отвлекающая уловка работает. И лишь на краю сознания остается тревога. А если копнуть глубже — первобытный ужас.

Земля.

Земли больше нет.

— Почему тогда эта реинкарнация не коснулась нас? — бросает та же девушка со шлемом. — Ладно ты, ты был предателем, которому жизнь вправила мозги, — кивает она на Яна, и тот чуть заметно усмехается в ответ, — а остальные? У нас откуда иммунитет?

— А вот об иммунитете — это здравая мысль, — задумчиво произносит Ян. — Вряд ли замешана реинкарнация, но битва-то была на стоаранской территории. Что-то психотропное могло проникнуть в корабли хотя бы во время взрыва. В своем уме остались те, на кого не подействовало.

— Я была высоко, меня взрыв не затронул, — говорит Инесса. — Может, все дело в этом?

— Нет, — отметает их предположения лейтенант. — Я был в самом эпицентре. И не проникло ничего на корабль, иначе мы бы здесь не сидели. Разгерметизация невозможна.

— Сделаем проще, — Ян вскакивает с пола под удивленными взглядами остальных. — «Туман» уже выветрился, стоаран нет, лаборатория свободна. Сдайте мне по паре капель крови, и узнаем точно.

— Что? Тебе? Предателю?! — вскидывается лейтенант. Ян морщится:

— И чем, по-твоему, это может грозить? Я тебя и пальцем не трону!

— Ладно… — говорит взъерошенная девица. — Хотя бы попытаемся.

* * *

Полчаса спустя с кровью кое-как покончено. Оборудование в лаборатории странное, явно заточено под работника с четырьмя верхними конечностями. Но Ян, похоже, давно приноровился к этим плоским держателям для пробирок, подвешенным на стену подобно странной выставке разнокалиберных колес, к микроскопам-шкатулкам, не имеющим ничего общего с нормальными земными приборами, к наноидентерам, похожим на миниатюрные холодильники с дисплеями…

Солдаты не оставляют его в покое и наблюдают за работой так пристально, будто из их крови можно изготовить как минимум атомную бомбу. Впрочем, у стоаран нет этой технологии, а на них самих ядерное оружие не действует. Просто не причиняет никакого вреда, кроме механических разрушений. Иначе война не продлилась бы семь с лишним лет.

Ян недовольно косится на всю эту толпу через плечо, но молчит. Дисплей в столе-анализаторе в последний раз мигает и гаснет.

— У вас у всех в крови следы чего-то вроде вируса. И антитела к нему, — Ян оборачивается, скрещивая руки на груди. — Что интересно, оболочка вируса неорганическая, искусственная. А на ее остатках сохранились частицы вполне органической стоаранской ДНК.

— Ничего себе! — присвистывает лейтенант — Сейц, так он представился, когда солдаты разговорились в ожидании результатов. — А ты, выходит, не знал, что они создают такое? — Он недобро смотрит на Яна исподлобья. — Ты же здесь работал. Не удивлюсь, если все это — и твоих рук дело.

— А пленные, — Ян кивает в сторону Инессы, — сидели здесь в камерах. Они тоже замешаны?

Воцаряется молчание. Военные переглядываются, Инесса думает.

У тех, кто сохранил рассудок, есть антитела к искусственному вирусу. Вирус содержит стоаранскую ДНК — значит, не исключено, что массовое помешательство вызвал именно он. И он мог попасть в организм во время химической атаки, тогда появляется объяснение странным резким переменам взглядов у некоторых людей, попавших под воздействие бомбы. На этот раз помешательство тоже случилось сразу после битвы… Крупная бойня, погибло почти все население Стоара — и помешательство тоже масштабное, такого количества изменников за раз раньше не возникало… Это определенно связано, но как?

— Такое впечатление, что стоаране заменили каждого своего погибшего одним из наших… — Инесса выныривает из раздумий и видит, что солдаты все еще растерянно топчутся на месте в замешательстве, а Ян спорит с Сейцем. Лейтенант напирает, требует выложить всю подноготную «этого трюка», как он выражается. Ян раздраженно огрызается, но негромко и без особой агрессии. Его вообще сложно спровоцировать на крик. Услышав слова Инессы, он бесцеремонно перебивает Сейца:

— Помолчи минутку, — даже делает резкий жест, точно отодвигая недовольного вместе с его претензиями в сторону. — Что ты сказала?

— Что со стороны все выглядит так, будто каждый погибший стоаранин компенсируется одним перебежчиком от нас, — повторяет Инесса.

Ян пару секунд смотрит на нее, а потом вместо ответа вынимает из держателя одну из пластинок. На кусочки темного металла тонким слоем нанесены все выхваченные анализатором частицы вируса — по одной пластинке на каждый образец крови. На глаз ничего не видно, металл как металл… Ян, не говоря ни слова, стремительно выходит с ними в коридор.

Возмущенный Сейц выскакивает туда тоже. Инесса, больше ничему не удивляясь, следует за ними.

В здании все еще стоит едкий химический запах. Окно в конце коридора разбито, изрешечена часть стены, пол усыпан пылью и грязью, но обломков нет — стены из черного металла только корежатся. Часть ламп повреждена. В глубине башни, вдали от окон, приходится пробираться чуть ли не на ощупь, почти ничего не видя перед собой.

— Эй, что ты ищешь? — ворчит Сейц. Ян оглядывается на ходу:

— Подожди…

Следующий этаж. Здесь, похоже, обстрел застал многих. На полу расползаются омерзительные зеленовато-серые лужи, из которых еще торчат отдельные куски панцирей — все, что остается от тела стоаранина после гибели.

На миг кажется, что Ян собирается идти и дальше, прямо по этим сливающимся в одну зловонным лужам. Но он останавливается как вкопанный и всматривается в пластинку. Потом садится на корточки, подносит ее к жиже, убирает, снова подносит… И кивает чему-то про себя.

А потом вскакивает и демонстрирует пластинку остальным.

— Видите?

Они видят. На поверхности в полутьме коридора фосфоресцируют какие-то пятна. Ян опускает руку, и чем ближе к зеленоватой слизи, тем ярче становится свечение.

И вопросов «почему?» больше не остается…

— Они просто помещают в этот вирус информацию из своего мозга. Это даже не вирус. На самом деле это черт знает что, — негромко произносит Ян. — Работает, похоже, по принципу передатчика с блоком. С гибелью стоаранина блок исчезает, потому что мозг начинает разлагаться. И данные переносятся в мозг землянина. Того, кому не повезло подхватить вторую половинку передатчика. Видите — реагирует на приближение? Вряд ли именно у этого была нужная половина, но частота у них одна… Распространяется с химическим оружием, попадает в организм гарантированно. К кому-нибудь точно попадет. Да, в каком-то смысле это реинкарнация.

* * *

Подбитые лампы мигают и слегка искрят. Пластинка ровно светится, иногда теряясь на фоне вспышек.

Солдаты молчат, переводя взгляды с луж на пластинку и обратно. Звучит сказочно. Невозможно. Но… все ведь сходится.

И массовый психоз военных сразу после огненной волны-«Тумана», — ведь любой солдат хоть раз попадал под воздействие химического оружия. И всплески активности перебежчиков на Земле.

— А антитела у нас откуда? — спрашивает Инесса.

— При желании можно выяснить, — пожимает плечами Ян. — Но на тебе, к примеру, тестировали столько разной дряни… не удивлюсь, если среди нее были и ранние версии этого вируса. Или по крайней мере его частицы.

— Ты что, не знал, с чем работаешь? — Инесса, сама того не замечая, повторяет слова лейтенанта Сейца. Ян успокаивающе проводит рукой по ее плечу:

— Я был ассистентом, а не куратором. Фиксировал результаты, вскрывал трупы, и все.

Никто больше не слушает. Группа солдат увеличивается, из лаборатории подтягиваются новые. Климат дает о себе знать — на Стоаре слишком холодно для человека, даже внизу, где обычно теплее. Пробитые окна впускают волны морозного воздуха, пора улетать. Домой, на Землю…

— А ведь мы все — самые настоящие дезертиры, — задумчиво говорит Инесса, поворачиваясь к своим. — Мы спокойно дали флоту отправиться на Землю, хотя знали, что там почти нет военных, одни мирные жители. И сейчас от городов наверняка ничего не осталось. А там еще и стоаране…

— Нас от силы пятьдесят человек, — перебивает Сейц. — Мы бы ничего не смогли сделать.

И выжившие обреченно переглядываются. Каждому ясно, что им предстоит. Стоар невозможно колонизировать. Земля же уцелеет, с людьми или без. И люди… тоже не все погибнут.

Наверное.

А война закончится. Уже закончилась, потому что воевать больше некому и не с кем. Горстке, оставшейся от мощной цивилизации, предстоит только борьба за выживание.

Победителей нет. Проиграли обе стороны.

Проигравших нет. Победило уничтожение.

— Возвращаемся, — бросает Сейц. — Вирус не передается от человека к человеку. Рано или поздно все носители попросту подохнут. Я даже готов им в этом помочь.

Он еще пару секунд буравит взглядом притихших солдат, а потом разворачивается и решительно шагает к круглой лестнице вниз. И они следуют за ним, молча признавая этого человека своим лидером. Действительно. Нужно приспосабливаться.

В том числе и к уничтожению Земли.

Инесса бредет следом. Вяло. На автомате. Переставляет ноги только потому, что так нужно, потому что нужно жить, дышать и двигаться, хотя для большей части землян эти простые действия уже остались позади. Да, война закончилась. Но какой ценой? И ради этого ли она шла в армию тогда, девять лет назад, когда ничего, кроме легкого напряжения между Землей и Стоаром, не предвещало будущей катастрофы?..

Инесса бредет следом, не глядя по сторонам, но знает, что Ян здесь, рядом. Она чувствует его руку у себя на плече. И это, наверное, чего-то стоит.

Ведь на выжженной земле больше нечего предавать.