Медный загар и почти-циничные речи (гет)

Наглость-смелость капитана Джека Воробья по лафонтеновским меркам могла бы тянуть на государство. Чёрные паруса появляются в порту Сингапура без предупредительного письма, без уведомления. Корабль стоит и ждёт, и дожидается разрешения войти в гавань. Элизабет перебирает в голове аллюзии, которыей может выдать Джек по этому поводу. Получается много разнообразнее, чем она могла предположить, а значит, визит приходится весьма кстати.

Элизабет отмокает в банях вот уже две недели. Элизабет благоухает, сияет от чистоты. Она едва не превратилась в пресноводную русалку и хочет только как можно быстрее отправиться куда-нибудь, хочет действий, изменений, угрозы жизни — как Уилл мог поверить, что она будет ждать его десятилетиями?

— Ох, Лиззи, ты выглядишь так, словно тебя вот-вот должны позвать на сеанс общества гармонии! — дразнит Джек, лукавя. Ему хочется верить, что после него у неё будут только групповые оргии, никак не другой мужчина. Элизабет смешно и радостно. Джек подходит вплотную, его аудиенция с королем пиратов строго конфиденциальна, настолько, что проходит в спальне этого самого короля. Элизабет пахнет опиумом. Джек щурится.

— Это тень сингапурских ванн, я не сделалась наркоманкой, — уточняет, не добавляя «в твое отсутствие», потому что ожидается «в отсутствиеи Уилла», но Джек-не-Уилл и не придумывает рамки допустимого. Джек поверит ей, поэтому она не хочет говорить.

Джек смотрит на неё, как смотрел Уилл, когда обучал её управляться со шпагой. Уилл, который был причиной её высоко вздымающейся груди, Уилл, который часто-часто дышал и прижимал её к полу кузницы своим телом, Уилл, который во всем этом видел лишь лезвие у её горла и так и не покусился на её невинность в тот раз. Уилл, чей запах забылся.

Джек стоит и смотрит, ухмыляется, провоцирует. Элизабет знает, что он готов отразить её словесную атаку, готов поговорить о парацельсовом камне бессмертия, готов воспеть бессмертие из легенд.

Джек здесь. Джек пахнет морем и ромом. Джек не бессмертен, и она может его пристрелить до или после того, как с ним переспит (после, конечно, логичнее).

Джек ждёт, когда она первая его поцелует.

Когда Уилл исчез, о нём перестали говорить. Моряки помнили Морского дьявола, но Уилл им не был. С ним нельзя было заключать долгосрочные сделки ценою в душу — он не был полезен. Элизабет думала о нем временами, но мысли эти не были наполнены образами или запахами. Уже давно не были.

Имя Уилла выцветало поспешно, резко. О нем не напишут книг, он не будет упомянут в письмах королевского флота. Он всегда под толщей воды, он тень имени Дэйви Джонса. Он был забыт всеми, кроме Элизабет. И за эту ответственность быть живым памятником его жертвенности она хотела его винить. И у неё получалось очень хорошо. Дэйви Джонс проткнул его сердце, чтобы разлучить любивших, чтобы позлорадствовать и самоутвердиться, но что Дэйви Джонс знал о любви?

Джек дышит, и уже от этого она хочет его поцеловать. И целует.

— Лиззи, из-за тебя мой компас исправен примерно половину времени… — рычит., — …Н нет, не этот, этот исправен, ты же чувствуешь, другой мой компас… агх!

Элизабет обводит контуры татуировок Джека и думает , как удачно смотрится бутыль с ромом в виде Ввенеры Ммилосской на полу. В стиле греческой комедии, совсем как её жизнь.

— Так вот, Лиззи, — Джек протягивает ей компас с шальной стрелкой. — Я прошу короля пиратов отправиться со мной к источнику молодости, потому что, если ты не отправишься, я предприму попытку тебя похитить и, возможно, безвременно погибну в неравном бою. А этого не хотелось бы, сама понимаешь.

Джек расслаблен и не ожидает подвоха. Элизабет садится ему на бедра, вжимает крепко, нависает, пристально смотрит в глаза, где зрачок сливается с радужкой. Джек выдыхает медленно, карикатурит последний смертный миг — раздражает до боли в низу живота.

— Тебя интересует бессмертие? — звучит даже обиженно.

Джек улыбается, предвкушая выгоду своего предложения. Привстает, губами задевает плечо, обжигает дыханием шею.

— Что же ты меня так поспешно хоронишь, цыпа? Меня интересует сам путь, то есть жизнь. А воду мы возьмем бочками и продадим дороже опиума. — Элизабет шумно выдыхает. — Так что, поплывем? Тебе десять процентов прибыли! И это очень выгодное предложение!

— О, я уверена, что получу больше.

И она получает.