Пока ты во мне нуждаешься (гет)

Мне теперь трудно назвать определённый час, или место, или взгляд, или слово, когда был сделан первый шаг. Слишком это было давно. И я понял, что со мной происходит, только тогда, когда уже был на середине пути.

Джейн Остин «Гордость и предубеждение».

— Я не понимаю, как это вообще могло случиться! Ты и… он? — Джинни озадаченно рассматривала Гермиону в зеркале.

— Я не знаю, понимаешь, не знаю, — ответила Гермиона, пытаясь скрыть лицо в букете цветов. Сегодня день свадьбы Гарри и Джинни, и Гермиона, будучи подружкой невесты, старалась не давать ей лишний повод для беспокойства. Джинни заметно нервничала по случаю предстоящей церемонии, тем не менее она была встревожена и заинтригована этим интересным поворотом в жизни лучшей подруги.

— Я не знаю, как и когда это произошло. Я просто, вроде как… но я ничего не могу с этим поделать. Я должна, как бы это лучше сказать, просто выбросить его из головы, но… — Гермиона растерянно оторвала лепесток. Наверное, впервые ей было трудно подобрать слова.

— Но, Гермиона, он ведь был… нашим преподавателем!

— Правда?! Я как-то не заметила! — моментально отреагировала Гермиона.

— И он намного старше!

— Я знаю, знаю, знаю, хорошо? У меня миллион причин не делать этого, но…

Джинни слабо представляла, какие чувства испытывает Гермиона, но борьба, происходившая между чувствами и разумом, отчетливо отражалась на её лице. Джинни не хотела снова говорить об этом. Конечно, хорошо, когда любовь взаимна, но любить безответно лучше, чем вообще не любить, ведь так?

— Хотя я прекрасно понимаю, откуда пошла эта симпатия, — в голосе Джинни слышались нотки иронии, — он обладает каким-то особенным шармом, и, как известно, девушки довольно откровенно заигрывают с ним. Не все, конечно, но время от времени это сложно было не заметить.

— Мне нравится его таинственность, — улыбнулась Гермиона, на мгновение воссоздав облик Снейпа в голове. — Такие люди, как он, сразу же занимают все твои мысли, как будто ты уже принадлежишь им.

Джинни наблюдала, как Гермиона погрузилась в собственный мир мыслей и воспоминаний, и улыбалась про себя.

— Почему ты никогда раньше об этом не говорила? — спросила она, в очередной раз расправляя свадебное платье.

— Я же говорю тебе, Джин, я даже не поняла, когда это случилось. Если бы я раньше осознала, что как дура влюбилась в него, думаешь, я не сказала бы тебе об этом?

— Эй, — Джинни развернулась, бросив на неё полный изумления взгляд, — мы уже называем это любовью?

Гермиона смущённо кивнула, удивляясь сама себе.

— Но теперь это всё не важно. Абсолютно всё! Кажется, он злится на меня за то, что я спасла ему жизнь, но сейчас я сожалею только об одном — я уже не надеюсь, что когда-нибудь… Нет, не то, чтобы я ожидала, что что-нибудь случится. Но дело именно в том, что…

— Сердце всегда надеется.

— Да, но всё это бесполезно. Он ясно дал мне понять, что не хочет иметь со мной ничего общего… Мерлин, ну и что мне теперь делать?

Джинни, поймав её грустную улыбку, повернулась, мягко сжала руку Гермионы в своей ладони:

— Я знаю, ты сильная, ты справишься с этим. Но я действительно переживаю за тебя. Ведь те, кто сдерживает желание, делают это потому, что их желание достаточно слабо, чтобы вырваться наружу. Но ты не из их числа...

— О, не волнуйся, со мной всё будет хорошо. В этом нет ничего особенного, — Гермиона уверенно махнула рукой, будто желая скорее закончить этот разговор, но через несколько секунд заговорила вновь, в очередной раз доказывая, что это всё, о чём она могла думать: — Ты не видела его после войны, Джинни… О Боже, что она с ним сделала! Я наблюдала за ним. День за днём наблюдала и видела последствия. Боль и скорбь — вот что осталось у него! Даже наша победа никогда не сможет загладить все его потери, а потерял он — просто поверь мне — действительно много! Его глаза давно утратили способность видеть, поэтому он просто смотрит на всё. Он никогда и никому не расскажет о том, что кипит в его душе, что съедает его изнутри. Он больше не умеет слушать, он только слышит. Отчуждение — вот его спасение, спасение ото всех. Он не желает возвращаться в мир. Он больше не видит в своей жизни смысла, но он вынужден жить. Дышать. Существовать. Я сделала это с ним, я позволила, нет, заставила его жить дальше! Та, которую он потерял, была для него всем. Я скорблю о ней — о его потери. Но больше я скорблю о нём. Его существовании и отсутствии одновременно. Но не так, как он это делает. Потому что я не могу объяснить свою потерю. Я не могу объяснить своё горе. Такое чувство, что жизнь просто ускользает от меня, а я вынуждена стоять и смотреть, не имея возможности что-то с этим сделать, как-то повлиять на ситуацию.

— О, дорогая, у тебя всё плохо, — Джинни сильнее сжала руку Гермионы мягкой горячей ладонью. — Действительно, очень плохо…

* * *

Гермиона наблюдала, как Гарри, её милый Гарри — один из самых близких ей людей, шёл по проходу между рядами стульев, чтобы встретиться с Джинни, обменяться обручальными кольцами, свадебными клятвами и обещаниями любить, оберегать, хранить верность, пока смерть не разлучит их. Гермиона улыбалась и искренне радовалась, украдкой вытирая непрошенные слёзы и время от времени погружаясь в свой маленький фантастический мирок. Рон, который был шафером, несколько раз, глядя на неё, то поднимал, то опускал брови, будто спрашивая, что случилось, но она только качала головой.

После того, как церемония закончилась, Гермиона прокралась к фуршетному столику, успешно избегая занятых приветствием гостей старших членов семьи Уизли. Да, многие хотели стать свидетелями исторической свадьбы Гарри Поттера, однако, чтобы защитить частную жизнь новоиспечённых Поттеров, список гостей был строго ограничен семьей и друзьями. Вместо того, чтобы обмениваться любезностями с малознакомыми людьми и улыбаться до боли в щеках, Гермиона поприветствовала нынешнего директора Хогвартса Минерву МакГонагалл. Приятная беседа плавно перешла к расспросам МакГонагалл о том, как вёл себя профессор Снейп после столь неприятного происшествия в Визжащей хижине, но Гермиона, стараясь как можно быстрее закончить этот разговор, ответила только, что он выздоровел, поблагодарил её и ушёл. Минерва нисколько не удивилась его резкости, ведь она прекрасно знала, каким может быть Северус Снейп.

— И чем вы сейчас занимаетесь, мисс Грейнджер?

— На самом деле, ничем. Но я планирую продолжить обучение, поработать над чем-нибудь. Гарри и Рон поступили в Аврорат, но, говоря откровенно, я никогда не хотела иметь ничего общего с Министерством…

— Что вы скажете, если я предложу вам стажировку в Хогвартсе? — сказала Минерва, откусывая спаржу.

Гермиона уставилась на МакГонагалл, не зная, как реагировать на это предложение. Она слышала, что Невилл уже поступил на отделение гербологии, и, с одной стороны, перспектива вернуться в Хогвартс, её второй родной дом, рождала тёплое ощущение в груди. Но с другой стороны — Гермиона поклялась себе, что намеренно не будет искать встречи с профессором Снейпом. Она сомневалась в том, что возвращение в школу, даже если его там вообще не будет, поможет ей забыть о нём.

— У вас есть несколько месяцев, чтобы дать мне ответ, так что подумайте об этом.

— Непременно, профессор.

* * *

Гермиона продолжала стоять у фуршетного столика, оценивая, как красиво смотрятся молодожёны в объятиях друг друга, медленно кружась под романтическую музыку, когда Рон коснулся её плеча:

— Потанцуешь со мной, Гермиона?

Он совершенно проигнорировал её отказ и, взяв за руки, закружил в танце. Гермиона даже не думала искать утешения в объятиях своего друга; после того печально известного поцелуя в Тайной комнате она чувствовала себя довольно неловко: очевидно же, что никто из них не собирался продолжать эти отношения.

— Ты в порядке? — спросил Рон.

— Да, я в порядке. Мы же уже всё решили, Рон. Наши чувства друг к другу коренились в нашей давней дружбе, не было ничего серьезного, чтобы можно было бы назвать отношениями. Мы же договорились, правда?

— Я не об этом, — нетерпеливо прервал её Рон. — Джинни рассказала мне.

«Чёрт возьми, Джинни!», — Гермиона на мгновение остановилась, но быстро придя в себя, попыталась отшутиться:

— Как будто тебе никогда раньше не нравился преподаватель! Я помню, как ты засматривался на мадам Розмерту. Да, она не наш учитель, но всё же…

— Я знаю тебя, Гермиона. Ты не похожа на меня. Думаю, мы оба знаем, что это не просто глупое «нравится»!

Гермиона не могла подобрать слов, чтобы ответить ему. Тишина повисла в воздухе, принося с собой довольно сильное чувство неловкости.

— О чём ты думаешь, Гермиона? — не вытерпел Рон. — Да, он спас нам жизнь! Да, он герой! Но… но это просто не... не укладывается у меня в голове! Ты влюбилась в этого старого мерзавца!

— О, прекрати, Рон!

— Я знаю, что ты никогда не хочешь слышать ничего против учителя, и вот тебе первое препятствие — он, чёрт возьми, был твоим учителем! И Снейп… ты совершенно чокнутая! Это самая большая ошибка в твоей жизни! Полнейшая чушь!

— Рон!

— Хорошо-хорошо, — он поднял руки в свою защиту. — Ты ведь знаешь, что я всё ещё люблю тебя, знаешь же? И двери Норы всегда открыты для тебя. Всё, что я хочу сказать, это… прибереги свои чувства для того, кто их оценит.

После того, как Рон ушёл, Гермиона долго думала над его словами, прекрасно понимая, что доля истины в них, несомненно, есть, но она не знала, что делать теперь. Гермиона никогда не верила в судьбу или пророчества, но недавние события подталкивали к тому, чтобы в корне пересмотреть свои взгляды; и каждый раз, задумываясь об этом, она усмехалась, мотала головой, строго для себя решив, что чему быть — того не миновать.

* * *

Прошло несколько недель. Гермиона всё ещё проводила время в родительском доме, читая для удовольствия или просто сидя в одиночестве, так и не определившись с выбором дальнейшего пути. Она старалась не вспоминать о словах Рона, но иногда они никак не хотели покидать голову. Но Гермиона быстро нашла выход — нужно просто чаще выходить из дома, не оставаться наедине с самой собой. Она несколько раз навестила семейство Уизли, однажды съездила к Поттерам… и теперь с уверенностью могла сказать, что эти весьма приятные визиты принесли много пользы. Однако день заканчивался, наступал вечер, за ним ночь…

Ночами было особенно трудно, так как Гермиона часто просыпалась в холодном поту от мучавших её кошмаров и больше не могла уснуть. Она хотела бы быть весёлой и счастливой, хотела бы общаться так много и свободно, но как она, находясь в пустом доме, могла выполнить эту задачу, если единственной её компанией был любимый рыжий кот?

На днях она получила приглашение на приём, устроенный Министерством Магии в честь героев войны, и с нетерпением ждала его, пока не узнала, что Гарри и Джинни не успеют вернуться из путешествия по случаю медового месяца. А кто ещё будет там, кого бы она хотела видеть? Но Гермиона уверяла себя в том, что это лучше, чем просто сидеть дома в полном одиночестве. Наверное, лучше…

Гермиона, подобрав довольно красивое, без излишеств платье, успешно закрыв длинными тёмно-синими перчатками шрам на внутренней стороне предплечья, прибыла на место. Каково же было её удивление, когда никто из не то чтобы друзей, а даже знакомых так и не приехал на этот приём.

Когда Гермиона вошла, весь зал, наполненный в основном теми, кто имел настолько косвенное отношение к этой войне, что их с бесчисленным количеством оговорок можно назвать участниками, казалось, повернулся в её сторону, не ожидая, что кто-то из настоящих героев войны действительно появится.

Гермиона сразу же пожалела о своём решении, как только присутствующие окружили её, желая познакомиться и расспросить о её жизни до, во время и после войны.

— Хватит, оставьте её, — Кингсли Бруствер наконец пришёл ей на помощь, рассеивая чрезмерно нетерпеливую толпу.

— Спасибо, министр.

— Гермиона, пожалуйста, зовите меня Кингсли.

— Боже, мне, наверное, не следовало приходить. Больше никто не пришёл... Я чувствую себя не в своей тарелке, — она покраснела, придумывая срочные, не терпящие отлагательств дела, которыми следовало заняться именно сейчас, но в голову не приходило ничего стоящего. К тому же она не хотела, чтобы министр магии посчитал её невежливой.

— О нет, не стоит. Профессор Слизнорт здесь, и, как вы можете заметить, он не отказывает себе в удовольствии посещать министерские приёмы. Он совсем недавно оставил должность преподавателя, выйдя на пенсию, и, боюсь, с его рвением он рискует сегодня напиться до смерти. И давайте посмотрим… о, Элфиас Дож. Я думаю, вы знаете Виктора Крама? И Северус Снейп здесь.

Гермиона ахнула от одного упоминания имени Снейпа и очень хотела бы провалиться под землю, ко всем чертям. Хорошо, нужно убираться отсюда сейчас же! Но не могла же она просто повернуться и уйти, это выглядело бы крайне нетактично с её стороны, но и чтобы он заметил её здесь (если уже не заметил!), она тоже не хотела. Гермиона вздохнула, взяла бокал шампанского и, стараясь привлекать как можно меньше внимания, направилась в сторону балкона. «Как настолько нелюдимый человек, коим являлся Северус Снейп, вообще оказался на этом вечере?» — хмурясь, спрашивала у самой себя Гермиона, пока, подняв голову, не заметила у перил того, от кого хотела убежать. О, конечно, интроверт приходит на приём и прячется от всех, чтобы ни с кем не разговаривать!

Снейп смотрел на тёмное звёздное небо, но, услышав приближающийся стук каблуков, обернулся, увидев застывшую на месте Гермиону.

— Ах, простите, сэр. Я не думала, что здесь кто-то есть.

Его брови нахмурились, уголки губ дёрнулись, будто ему было крайне неприятно находиться с ней в одном помещении, и Гермиона убеждала себя, что это действительно так. Но дело было не только в этом: он нашёл одну женщину, которую, несмотря ни на что, любил до сих пор. Гермиона была уверена, что и секунду назад, до её прихода, он думал именно о ней. Хотя, вероятнее всего, он думает о ней всегда…

Снейп окинул её холодным взглядом, и Гермиона, почувствовав странную дрожь в коленках, поняла — ещё немного, и она просто упадёт.

— Ненадолго. Я как раз собирался покинуть это место.

— Нет-нет, это я ворвалась! Я думаю, мне стоит уйти…

— Нет, мисс Грейнджер.

Они оба направились к двери, пытаясь выйти как раз в тот момент, когда Виктор Крам входил в неё. Гермиона, лицом к лицу столкнувшись с ним, едва не пролила содержимое бокала на мантию своего бывшего профессора. Он вряд ли посчитал бы это забавным, не так ли?

— Гермивона! Я надеялся, что ты придёшь, — улыбаясь, Виктор заключил её плечи в свои объятья, но Гермиона быстро отстранилась. — Потанцуешь со мной? Ну же! Как в старые добрые времена.

Снейп приподнял брови, одаривая Виктора уничтожающим взглядом, и, выразив своё отвращение яснее, чем когда-либо, развернулся и ушёл.

Гермиона не могла сказать наверняка, кому было адресовано столь яркое проявление чувств со стороны Снейпа — только Виктору, или только ей, или присутствующим на этом вечере, или вообще всем знакомым и не знакомым ей людям, но она знала, что ниже пасть в его глазах вряд ли возможно, и желание уйти прямо сейчас, невзирая ни на кого, наконец взяло верх.

— Нет, спасибо, Виктор. Мне не очень хочется танцевать… — она прошла мимо него, направляясь к выходу из зала.

— Да ладно тебе, — Виктор схватил её за руку, продолжая настаивать на своём. Несколько мужчин разного возраста последовали за ним, окружили Гермиону, желая вернуть на праздник. Она чувствовала, как толпа приближается к ней, и её слабые протесты тонули в громком шуме. Она беспомощно огляделась — вокруг не было ни одного знакомого лица, как вдруг услышала:

— Кажется, мисс Грейнджер сказала «нет».

Толпа расступилась, когда мужчина, одетый в чёрное, подошёл и обвёл яростным взглядом всех присутствующих, призывая прекратить столь бесцеремонное отношение. Гермиона думала, что он уже покинул вечер, оставив её на произвол судьбы, но, видимо, это было не так. Снейп подошёл к ней и сказал тихим, но настойчивым голосом: «Возьмите своё пальто!».

Гермиона была удивлена, но ей не требовалось повторять дважды. Он вывел её из толпы, вроде бы обняв рукой за спину, но на самом деле нисколько не касаясь, и она, схватив пальто с вешалки и на ходу надевая его, вышла из парадной двери.

Как только они оказались на улице и прежде чем Гермиона успела что-либо сказать, Снейп легко сжал её локоть, и с резким рывком они трансгрессировали прямо к её дому. Гермиона на мгновение сжала пальцами виски, приходя в себя не столько от неожиданного перемещения, сколько от того, что Снейп действительно помог ей сбежать, повернулась, заметив, как он, не говоря ни слова, оставил её.

— Профессор…

Но он так и не обернулся и, отойдя от неё на несколько шагов, трансгрессировал с глухим хлопком, не оставив никаких признаков того, что когда-либо был здесь. Гермиона вздохнула:

— Спокойной ночи, сэр… и спасибо вам…

_______

У каждого человека есть его тайные печали, о которых не знает мир; и часто мы называем человека холодным, когда ему всего лишь грустно.

Генри Уодсворт Лонгфелло.