Дело о секретаре (джен)

Ваймс стремительным шагом мчался по коридору. Спокойствие утра, ещё недавно казавшегося вполне мирным и обыденным, оказалось разрушено прискакавшим из дворца посыльным. Разобрав первым делом в его хрипящей речи слово «убийство», командор похолодел, но вскоре до него дошло, что убитым оказался всё-таки не патриций.

Удивительно.

До сих пор Ваймсу даже как-то не приходило в голову, что покушаться во дворце могут не только на Ветинари. Потому, наверное, что до сих пор никто не пробовал. А если и пробовал, это проходило мимо Стражи. В конце концов, под рукой у Ветинари хватало специалистов, чтобы разобраться с незапланированным убийством — или совершить новое.

— Командор?

Буквально за дверями дворца его поджидал человек в чёрном — не угрожающе-чёрном наряде наёмных убийц, а во вполне будничном чёрном костюме клерка. Ваймс стремительно повернулся на звук голоса и уставился на окликнувшего взглядом, который явно давал понять, что вот сейчас его обладатель очень спешит и объекту внимания тоже лучше поторопиться, если он не хочет в ближайшем будущем обрести себе новые неприятности.

Клерк невольно попятился. Затем, спохватившись, остановился, откашлялся и выпрямился, пытаясь расправить плечи.

«Ветинари придётся постараться, чтобы выдрессировать себе кого-то настолько же чётко, как Стукпостука», — мельком подумал Ваймс, автоматически отмечая все эти телодвижения.

Секретарь — бывший — обычно реагировал на агрессивные взгляды как сидящая в верхних ветвях дерева птица на пробегающего внизу разъярённого носорога — вроде бы на какое-то время их существование и пересеклось в близлежащих точках пространства, но никакого влияния друг на друга они не могли бы оказать при всём желании, так к чему об этом беспокоиться?

— Лорд Ветинари настоятельно просил вас и ваших спутников пройти к нему, прежде чем приступать к делу, — передал клерк.

Ваймс нахмурился. Настоятельные просьбы патриция, конечно, игнорировать было крайне неразумно, но, в конце концов, речь ведь идёт об убийстве, и не абы кого, а его личного секретаря.

— Он просил передать также, что мистеру Стукпостуку в ближайшее время едва ли станет значительно хуже, чем сейчас, так что вы можете потратить несколько минут на небольшой разговор, — добавил клерк и нервно сглотнул под очередным внимательно-тяжёлым взглядом.

— А ты вообще кто такой? — решил уточнить командор, неспешно трогаясь с места и направляясь к лестнице.

В конце концов, куда бы он сейчас не направился, в кабинет патриция или в спальню секретаря — бывшего — подниматься придётся.

— Александр Каттанеи, — представился клерк. — Я… замещаю… мистера Стукпостука… пока что.

Судя по паузам в речи, Ветинари придётся очень долго дрессировать этого парня.

— Ясно. Погоди-ка. Каттанеи как лорд Каттанеи?

— Мой дядя, — клерк нервно улыбнулся под очередным теперь уже не просто внимательным, а подозрительным взглядом — Ваймс не мог, да и не особо пытался избавиться от привычки относиться с подозрением ко всему, к чему прилагалась приставка «лорд» ⁽¹⁾.

Скорее всего, Ветинари просто сменит его, как только представится возможность. Видимо, для патриция выдернули с привычного рабочего места первого попавшегося под руку клерка. Ваймсу была знакома подобная ситуация. Иногда тот, кто умеет выполнять и всегда выполнял определённую работу, внезапно уходит в отпуск, заболевает, роняет себе на ногу горячий чайник или, так тоже бывает, умирает, но работу всё равно кто-то должен выполнять дальше, и этим кем-то чаще всего становится какой-нибудь несчастный эй, парень, а чем это ты занят, ладно, неважно, бросай всё, кто-нибудь доделает, и пошли со мной, да, прямо сейчас.

— А, сэр Сэмюель, — поприветствовал появившегося в дверях Продолговатого кабинета командора патриций. — Проходи. И сержант Ангва тоже. Остальные могут пока подождать в приёмной, я не задержу вас надолго. Спасибо, гм, Каттанеи, пока что всё.

Дождавшись, пока секретарь — или заместитель секретаря, Ваймс всё ещё не был уверен — и Моркоу с капралом Задранец покинут кабинет, Ветинари жестом пригласил оставшихся подойти ближе.

— Это касается убийства вашего секретаря, сэр? — сразу решил уточнить Ваймс, переключив подозрительный взгляд с предыдущей жертвы на патриция.

Метафорический носорог моргнул, внезапно обнаружив, что яростный разбег привёл его в пещеру, полную ядовитых змей ⁽²⁾, которые пока ещё не спешили нападать, но уже приподнимали головы, заинтересовавшись, что за тяжёлый грохот разбудил их, и поспешил убраться восвояси.

— Это касается, скорее, — заговорил патриций, когда метафорический топот удирающего млекопитающего растворился в тишине кабинета, — того факта, что убийства на самом деле не было.

Ваймс моргнул.

— Видишь ли, командор, на свете существует множество ядов. Одни убивают быстро, другие постепенно. Третьи позволяют искусно имитировать смерть, в то время как жертва остаётся на самом деле жива, хотя и… недееспособна. По крайней мере, на некоторое время.

Ваймс почувствовал, что осколки, на которые разнесла уже сложившуюся было картину предыдущая реплика патриция, начинают потихоньку складываться в новый узор.

— У меня есть основания полагать, что в течение последнего времени Стукпостук получал некоторую дозу яда, скажем так, из второй группы. Сегодня же утром он принял яд из третьей, который вызывает приступ, очень похожий на действие яда из второй.

Ваймс постарался не сжимать кулаки.

— Вы уверены в этом? — негромко спросил он. — Сэр.

— Таким образом, — продолжил Ветинари, — ваша задача состоит не в том, чтобы выяснять, почему мой секретарь сегодня утром рухнул замертво в своей комнате, а найти того, благодаря кому он получал первый яд в течение приблизительно шести дней. Не подряд, я подозреваю, иначе он подействовал бы уже сильнее. Сержант, надеюсь, ты понимаешь, почему я заблаговременно сообщаю Страже об этом?

— Да… сэр, — несколько неуверенно кивнула Ангва.

— Замечательно. Полагаю, вы с коллегами можете приступать, пока мы с командором… закончим разговор. Каттанеи проводит вас к комнате Стукпостука.

Ангва отдала честь и развернулась к дверям. Ваймс с трудом дождался, пока те сомкнутся за её спиной.

— Сэр? — настойчиво повторил он.

— Да, сэр Сэмюель? — спокойно отозвался патриций, переводя взгляд на него.

— Вы уверены, что ваш секретарь сегодня получил не смертельный яд?

— О, все яды смертельны, — Ветинари откинулся на спинку кресла. — Некоторые чуть более, некоторые менее, по-разному для разных видов, но, в конце концов, именно в этом их суть. Но если отвечать на суть твоего вопроса, то да. Я уверен.

Ваймс помолчал, обдумывая, желает ли на самом деле задавать следующий вопрос. Возможно, в конце концов, это не так уж важно, точно знать природу уверенности патриция. Тем более что обвинить того в убийстве секретаря едва ли удастся, во-первых, потому что тот жив и, если сумеет остаться в данном состоянии, едва ли захочет хоть что-то слушать об обвинениях, не говоря уж о том, чтобы их выдвигать. А, во-вторых, даже если не сумеет — все яды смертельны — едва ли удастся откопать хоть какие-то улики, указывающие на патриция.

— Зачем? — вместо этого спросил он, тоже не особо, впрочем, надеясь на ответ.

Взгляд Ветинари стал удивлённым.

— Стукпостук, как я уже упоминал ранее, всё ещё жив.

— Не нужно притворяться, что вас это волнует, — внезапно прорычал командор, всё-таки сжимая кулаки так, что хрустнули костяшки. — Если бы вы хотели его спасти, вы бы дали ему противоядие. Или устранили бы того, кто подсыпал ему яд. Но вы… — он запнулся, проглотил всё-таки готовое вырваться прямое обвинение и несколько перефразировал. — Вы вместо этого затеяли очередную игру? «Заблаговременно сообщаю»? Только потому, что она — вервольф и может отличить живого человека от мёртвого безо всяких анализов и прочих врачебных и алхимических штук?

— Отчасти, — прежним ровным тоном ответил патриций. — И потому, что в Страже есть алхимик. И Игорь. Раз уж есть возможность избежать, чтобы эти двое случайно начали тыкать в моего секретаря какими-нибудь режущими предметами, почему бы не попробовать?

Ваймс открыл было рот, чтобы выпалить новый возмущённый вопрос, но ему не дали.

— А ещё, — с некоторой уже настойчивостью продолжил Ветинари, — потому что действие яда можно обратить в течение недели. После этого жертва начинает на самом деле умирать. Так что, если тебя настолько обеспокоила судьба моего секретаря, предлагаю тебе заняться всё-таки делом. Уверен, Каттанеи уже вернулся и сможет проводить тебя к твоим подчинённым.

* * *

В комнате секретаря, куда набилось трое стражников, тут же стало тесно — несмотря даже на то, что одним из этих стражников была капрал Задранец, которая, являясь гномом, занимала вполовину меньше места, чем среднестатистический человек, хотя бы в высоту, поскольку компенсировалось это с лихвой капитаном Моркоу, который мог сойти за двоих, по крайней мере, шириной плеч.

Когда в комнату вошёл — насколько позволяли остатки свободного пространства — Ваймс, там стало очень тесно.

Командор окинул взглядом нехитрую обстановку — небольшой столик, на котором стоял поднос с так и не убранной посудой, задвинутый под него стул, узкий стеллаж, полки которого заняты книгами, бумагами и немногочисленными вещами загадочного предназначения, что дарят обычно на день рождения тем людям, о настоящих интересах и потребностях которых известно крайне мало, и комод, на котором расположились парная рамка с иконографиями и жаровня с ещё переливающимися алым углями, приставленный к кровати, где сейчас лежал неподвижно хозяин комнаты.

— Сержант? — первым делом бросил Ваймс, пристально всматриваясь в белое лицо Стукпостука.

— Он в самом деле жив, сэр, — отозвалась та. — Хотя для человека ошибиться действительно было бы легко.

Ваймсу оставалось только поверить ей на слово. Для человека ошибиться действительно было легко. На его взгляд, некоторые мертвецы выглядели поживее, чем Стукпостук сейчас — хотя бы потому, что сохраняли возможность самостоятельно передвигаться.

— Капитан?

— Сэр?

— Он выглядит довольно… аккуратно для отравленного. И слишком одетым для постели.

— Ну, Ангва рассказала нам с Шелли про то, что сказал лорд Ветинари, сэр. Его нашли на полу. В общем-то, когда его нашли, он был ещё… заметно живым, сэр, и, вроде как, пытался сопротивляться яду. Поэтому тут был небольшой беспорядок. Но когда мы попросили всех выйти отсюда, я чуть прибрался, — Моркоу серьёзно посмотрел на командора. — Ему бы не понравился беспорядок, сэр.

Ваймс вздохнул. Только Моркоу, пожалуй, мог обеспокоиться в подобной ситуации порядком в комнате педанта, который в данный момент был без сознания под действием яда и едва ли собирался приходить в себя в ближайшие дни.

Подобные размышления напомнили, что дней, отведённых Стукпостуку, не так уж и много, и заставили командора переключиться в рабочий режим. В конце концов, у них есть преступление, которое надо расследовать.

— Итак, что у нас есть по делу? — поинтересовался он и взглянул на подчинённых, которые приняли вид разной степени неуверенности.

— Простите, сэр, но я не очень понимаю, что тут надо делать, — призналась Шелли, которой в последние пять минут ещё не выпадало отчитываться перед командором, когда его взгляд из вопросительного стал уже откровенно требовательным и потихоньку начал переходить к угрожающему. — Он живой, и основная проблема, вроде как, не в том, как его отравили сейчас, так что я не представляю, что можно найти здесь, — она осторожно, стараясь не зацепить ножку стола, обвела рукой комнату, — и нужно ли вообще искать.

Ваймс взглянул на Ангву и Моркоу, которые, судя по всему, видели перед собой ту же проблему, и вздохнул. Сжал переносицу, пытаясь сосредоточиться. Им дали одну картину преступления, но требовалось раскрыть совершенно другое. Это было… неудобно, чёрт побери. Слишком запутанно, слишком многослойно, слишком… политически. Обычно Страже приходилось иметь дело с преступлениями, в которых наибольшим проявлением хитрости было угадать, в какой момент преступник выхватит запасной нож.

— Ладно, давайте оставим в покое сегодняшнее отравление и сосредоточимся на… Нет, стоп. Чёрт! — Ваймс опустил руку и с некоторым раздражением посмотрел на Стукпостука, которого угораздило влезть в подобную историю. — Мы не можем дать остальным понять, что расследуем не то, что случилось сегодня. Ветинари сказал, этот яд действует похоже на тот, которым парня травили раньше. Значит тот, кто это делал, полагает, что это результат его действий.

Ваймс почти не сомневался в том, кто стоял за нынешним отравлением. Но никаких доказательств, кроме туманных намёков, у него не было, а с этим человеком ловить туман бессмысленно. Тебе будет казаться, что ты гоняешься за медведем, но, когда попытаешься схватить его, окажется, что это был ёж. И после этого хватать голыми руками что-либо ещё тебе долго не захочется.

Но если он всё-таки прав, то этот человек, желая создать у кого-то какое-то определённое впечатление, создавал его от и до.

— Капрал, узнай всё-таки, как именно он был отравлен на этот раз, — бросил Ваймс.

Он вспомнил дело с мышьяком. Не потребует ли этот случай от них столько же времени, чтобы найти способ отравления? Взгляд командора поискал в комнате свечу, но наткнулся лишь на масляную лампу сложной конструкции — такие, кажется, называли кенкетами — на столе. Что же, надо думать, свечи у жителей дворца какое-то время могли вызывать довольно сильное неприятие — хотя на самого Ветинари это, похоже, не распространялось, но, ради всех богов, он был Ветинари. Да и едва ли кто-то был бы настолько глуп, чтобы пойти тем же путём — а патриций, чтобы это допустить. Ваймс отвёл взгляд от светильника.

— Если выяснишь, разберись, могли ли ему давать яд таким же образом раньше. Сержант, подбери себе констеблей потолковее, расспросите людей, осмотритесь во дворце. Делайте всё так, как будто вы расследуете это дело, но ищите всё, что может нам дать зацепку к настоящему отравлению. Капитан, — Ваймс вновь взглянул на Стукпостука. — Мы не можем оставить его здесь. Мы не допустили бы этого, если бы он на самом деле был мёртв. Но не думаю, что стоит тащить его в штаб-квартиру через половину чёртового города, в котором может произойти всё, что угодно. Приведи Игоря, пусть найдёт во дворце подходящее помещение, где можно было бы хранить тело, и перенесите Стукпостука туда. Пусть Игорь присматривает, чтобы парень не помер окончательно. И внуши ему, чтобы не думал проводить на этом подопечном никаких операций. Хотя нет, позови меня, когда всё сделаете, я сам внушу.

Когда Ангва и Моркоу разбежались по делам, а Шелли занялась в первую очередь посудой на столе, Ваймс ещё раз осмотрел внезапно опустевшую комнату, с подозрением прищурился на почти погасшую жаровню, а затем склонился над головой капрала, подбирая лежащую на краю стола планшетку с блокнотом. Это оказался список планов на день — много дней, если быть точным. Ничего особо интересного — встречи, поездки, напоминания об определённой работе, которую требовалось выполнить именно в этот конкретный день. Часть пунктов затем вычёркивалась, какие-то дописывались второпях, заползая мелкими буквами между уже заполненных строк, иные менялись местами и переносились с помощью стрелок, оставленные поля щедро пестрели различными пометками и примечаниями. Краткая выжимка из жизни человека скрупулёзного, но имеющего работу, которая может потребовать от него отправиться в Ланкр — где это вообще, чёрт побери? — вместо встречи с представителями Гильдии Торговцев.

Ваймс пролистал блокнот до сегодняшнего дня, но и здесь ничего более необычного, чем на остальных страницах, не было. Что ж, едва ли стоило всерьёз ожидать, что кто-нибудь внесёт в свой список дел что-нибудь вроде «Быть отравленным от рук N. Снова быть отравленным. Почти умереть». Хотя в том, что касалось дворца, Ваймс старался ничему особо не удивляться. Перевернув несколько листов дальше, он убедился, что они тоже начали постепенно заполняться — пока ещё с некоторыми промежутками между записями, оставленными для вписывания новых дел.

* * *

Найти источник яда в этот раз оказалось на удивление просто. Шелли, тоже прекрасно помнящая прошлый опыт перекапывания всего дворца и бесконечных экспериментов на выявление мышьяка, раз за разом приносящих отрицательный результат, облегчённо перевела дыхание, разглядывая чайную чашку, закапывание реагентов в которую позволило выяснить, что налит был в неё не только чай. Шелли с сомнением потёрла появившиеся на стенках чашки после реакции чёрные пятна. В другой ситуации следующим её шагом было бы выяснить, какое именно вещество в этих пятнах содержалось. Сейчас же…

Она припомнила распоряжения командора. Выяснить, могли ли раньше секретаря отравить тем же способом. Подсыпать яд ему в чай, выходит. Проверив на всякий случай остальную посуду и, ради совсем уж малой вероятности — но чем боги не шутят? — масло в лампе, она завернула чашку в кусок ткани, чтобы забрать с собой — всё-таки сделать анализ, возможно, не помешает, да и командор сказал делать всё так же, как если бы они расследовали именно это преступление, — Шелли пошла по пути, наиболее очевидному в подобной ситуации.

На кухню.

Ведь чай должен где-то стать непосредственно чаем перед тем, как попасть к секретарю, верно? Да и чашки, судя по всему, тот не держал в своей комнате.

На кухне она привычно сгребла в кулак фартук наиболее представительного мужчины, которого посчитала за главного здесь, требовательно дёрнула, призывая опустить взгляд вниз, и продемонстрировала значок. После чего её проводили в уже знакомую кладовку, где было не так людно и шумно.

— Кто носил Стукпостуку еду? Ну, с утра это всегда был Марк, — повар отвечал, особо не раздумывая, было видно, что обстоятельства, о которых его спрашивают, уже стали достаточно привычными и обыденными. — Сегодня в том числе. Ничего такого он не стал бы вытворять, клянусь! — торопливо добавил мужчина, покосившись вниз, на сосредоточенное лицо слушавшей его Шелли. — Он мой племянник и не стал бы так подводить семью — нам всем выгодно работать здесь. А на обед и ужин Стукпостук чаще всего приходит вниз, вместе со всеми, а иногда еду доставляют в кабинет вместе с тем, что предназначено лорду Ветинари, — Шелли кивнула, вспоминая кухонные лифты. — Ещё бывает, что Стукпостук ест где-нибудь на улице, если не успевает вернуться во дворец. Но это совсем уж редко, он не очень-то любит… любил… трактирную еду.

— А в другое время ему что-то могли относить? — поинтересовалась капрал. — Перекусить что-нибудь или, там, чай?

— Чай, да, почти каждый день, — кивнул повар. — Но за ним, как правило, приходил уже кто-нибудь из клерков. И заваривали они тоже сами.

— И в последние дни тоже? — уточнила Шелли. — А чашки, в которых ему носили чай, остались?

Повар посмотрел на неё с удивлением.

— Остались, конечно, куда мы их денем? В посудном шкафу должны быть. Только сейчас трудновато будет определить, какие именно для него брались. Его ребята обычно вытаскивают просто первую подходящую, вот и всё.

Шелли открыла было рот, но, посмотрев внимательнее на собеседника, всё же не стала спрашивать, не осталось ли после этого случайно немытых чашек.

— А где чай, который ему заваривают? — уточнила она вместо этого.

— В шкафу, — повар толкнул дверь кладовой, открывая её, и показал рукой в нужном направлении. — Там жестяная банка такая. Оттуда весь их народ себе берёт заварку, когда надо, сами и наполняют заново, обычно. Наши возмущались когда-то, чего это клерки в кладовку лазят, но потом привыкли. Этим ребятам проще самим пойти и сделать, чем кого-то дёргать, а потом ждать. Других его светлость и не берёт, наверное.

* * *

Ваймс решил подойти к этому делу, как и к любому другому. Так было проще — так они могли хоть с чего-то начать и от чего-то оттолкнуться. Итак, поиск улик, опрос свидетелей, беседы на тему «А были ли у него враги и если не было, то почему он всё-таки мёртв, как вам кажется?» с теми, с кем жертва общалась достаточно часто и близко.

И вот здесь Ваймс начал жалеть, что подошёл к этому делу, как и к любому другому. Потому что их нынешней жертвой был секретарь патриция, и общался он, как ни странно, чаще всего именно с чёртовым патрицием. Во всяком случае, проводил большую часть суток в его присутствии.

Ваймс ещё раз смущённо откашлялся, стараясь не слишком показать свою растерянность. Ему приходилось уже допрашивать Ветинари, в том числе, и насчёт его секретаря. Однако в те разы патриций на момент допросов считался вроде как преступником, а потому официально вроде как не был патрицием. В этот же раз они сидели в Продолговатом кабинете, и Ветинари был за своим столом, сложив руки на его поверхности, и спокойно смотрел на Ваймса, ожидая вопросов, о которых командор заявил, когда вернулся после осмотра комнаты Стукпостука.

— Сэр Сэмюель, — мягко — словно шаги кошки, подбирающейся к излишне осторожной мыши — заговорил он, так и не дождавшись необходимого после очередной порции кашля. — Я, конечно, ценю ваше общество, но, смею напомнить, у вас есть и другие дела — по крайней мере, одно точно — кроме того, чтобы отвлекать от дел меня.

Ваймс в который раз попытался определиться, с какого именно вопроса ему стоит начать. Были ли у вашего секретаря враги? Ну, не считая половины города, которая готова вцепиться в глотку кому угодно, чтобы насолить вам. Когда вы виделись в последний раз? Серьёзно, парень даже жил во дворце, максимально близко к рабочему месту. Замечали ли…

— Кх-м. Замечали ли вы что-нибудь странное в поведении вашего секретаря в последние дни? — всё-таки выдавил из себя командор и, вспомнив о словах патриция во время их предыдущего разговора, добавил уже более уверенно: — Вы сказали, что его пытались отравить. Как вы это заметили?

— У него начались головные боли. Боль, головокружение, проблемы с дыханием, если описывать симптомы полностью. Приступы оказались достаточно сильные, насколько я могу судить. Первый раз был в пятницу, — Ветинари продолжал, решив, похоже, что будет проще сразу ответить на все предполагаемые вопросы Ваймса, чем дожидаться, пока тот сформулирует следующий. — Затем подобный приступ повторился в воскресенье, а потом — в понедельник и вторник. Всегда в середине дня. В субботу и осьмицу ⁽³⁾ все было нормально.

— Значит, два раза через день, а затем два дня подряд, — повторил Ваймс, мысленно набрасывая схему. — Почему вы решили, что это яд?

— Основные симптомы проходили спустя некоторое время, однако боль сохранялась. Покидать рабочее место он не пожелал, поэтому я дал ему обезболивающее, однако оно помогало слабо. Снадобье достаточно сильное, и для того, чтобы оно не сработало, необходимы… определённые причины. Потом появились и другие намёки.

Сработавшее, например, в отличие от обезболивающего, противоядие, выданное Руфусу как лекарство. И подтвердившие зародившиеся с первого дня опасения тёмные клерки, подстёгнутые взглядом патриция, поинтересовавшегося, почему в его дворце что-то, кажется, происходит, а ему до сих пор об этом не доложили со всеми подробностями и именами.

Ваймс едва удержался, чтобы не скривиться от недомолвок в одном только коротком монологе патриция, и мысленно перебрал ещё раз список необходимых вопросов, разыскивая такие, что будут звучать не слишком глупо.

— Есть ли у вас подозрения, кто мог сделать это?

Ветинари пожал плечами.

— Для того, чтобы это выяснить, вы здесь, сэр Сэмюель, не так ли? — заметил он. — Впрочем, Стукпостук нечасто покидал дворец в одиночку, что-либо ел в городе ещё реже. Да и пробраться на кухню едва ли мог кто-либо посторонний. Так что большую часть жителей Анк-Морпорка я бы исключил из подозреваемых.

Ваймс уставился на Ветинари.

— Я ничего не говорил про кухню, — медленно произнёс он.

Ответом ему была приподнятая слегка бровь.

— Правда? — безмятежно поинтересовался патриций.

Ваймс некоторое время продолжал смотреть на Ветинари, а затем сдался. Патриций мог бы переиграть в гляделки скалу, после чего та, смущённая тем, что этот странный человек так долго пялится на неё, поспешила бы убраться подальше с его дороги.

— Вы можете сказать, каким ядом был отравлен ваш секретарь? — перешёл Ваймс к следующему вопросу.

— Наверняка — едва ли, — спокойно ответил Ветинари. — Но судя по наблюдавшимся признакам и способу отравления, это напоминает яд тан. Сложносоставной яд, смесь нескольких растительных и животных компонентов. Основное отличие именно в том, что, соблюдая определённую дозировку, можно убивать жертву постепенно. Поэтому его часто использовали для запугивания. Либо когда требовалось максимально запутать следы. Сами по себе дозы не несут слишком тяжёлых последствий, поэтому люди могут не придать значение появившимся симптомам. Утомление, болезнь — мало ли причин, по которым может болеть голова? Яд между тем с каждым принятием накапливается в организме, пока не достигает смертельной концентрации. Довольно необычный выбор, я бы сказал. Яд тан не особо популярен в Анк-Морпорке, насколько мне известно.

— А где он популярен?

— Изначально его изобрели в Агатовой Империи. А потом он приобрёл определённое распространение в Клатче и окрестных странах.

* * *

— Значит, кухня?

Шелли неловко кивнула под тяжёлым взглядом командора, откинувшегося на спинку своего кресла в Псевдополис Ярде. И почему тот вдруг так отреагировал на её упоминание о чае и визите на кухню?

— Так точно, сэр. Повар уверяет, что этот Марк не стал бы никого травить. Не знаю насчёт остальных дней, но сегодня в чашке было только одно вещество. Я не определила пока, какое именно, но, полагаю, именно оно стало причиной нынешнего состояния мистера Стукпостука.

Ваймс медленно кивнул, обдумывая полученные сведения и состыковывая их с теми, что уже были ему известны. Ветинари сказал, что приступы у секретаря всегда происходили днём. И что яд должен был приниматься незадолго до их проявления. Отраву секретарь получал четыре раза. С двумя перерывами. Значит ли это, что в эти два дня преступнику что-то помешало?

— С этим Марком уже говорили? — поинтересовался командор.

— Да, сэр, — отозвалась Ангва. — Обычный парень. Напуган из-за случившегося, но ничем таким подозрительным от него не пахнет. Каждое утро он действительно относил поднос с завтраком в комнату Стукпостука. Так стало заведено, чтобы тот мог поесть быстрее и приступить к работе. Ничего подозрительного не делал, не видел, не знает. В общем-то, всё.

— Ни о каких событиях в эту субботу или осьмицу он не упоминал? — уточнил на всякий случай Ваймс, хотя чувствовал, что версия со слугой, таскающим секретарю еду каждое божье утро, едва ли может быть верной.

Слишком она очевидна. Если этот Марк не полный придурок, он должен понимать, что в подобной ситуации окажется первым подозреваемым во всех грехах — и едва ли больше всего в этой ситуации он опасался Стражу.

— Нет, сэр, — ожидаемо ответила Ангва.

— И никто из других слуг не говорил ни о чём подобном в эти дни?

— Нет, сэр. Всё было как обычно до нынешнего утра. Сегодня же одна из горничных, которая также каждый день убирается в это время в том коридоре, услышала грохот из комнаты мистера Стукпостука, постучала, не услышала ответа, рискнула войти. Увидела его на полу, подняла переполох. Кое-кто из слуг пытался помочь мистеру Стукпостуку, но безуспешно. Когда тот совсем перестал дышать, как им показалось, один из старших лакеев доложил лорду Ветинари, тот приказал позвать нас. На этом всё, сэр.

Ваймс снова кивнул. В общем-то, версию с отравленным завтраком можно отложить. Отравить еду, которую секретарь получал непосредственно на кухне, вместе со всеми слугами, тоже едва ли было легко, как и подобраться к кухонным лифтам — это они уже проверяли в прошлый раз, вряд ли с тех пор что-то сильно изменилось. Разве что в сторону большей паранойи.

— А что там с чаем, который носили ему днём? — обратился Ваймс к наиболее вероятной версии. — Много народу там отметилось?

— Трое, сэр, — качнула головой Шелли.

Ваймс приободрился. Трое — это вдвое меньше, чем могло бы за шесть дней.

— Повар говорил, что за этим чаем регулярно приходит кто-нибудь один из троих.

А вот это уже выглядело не просто удачным совпадением.

— Вообще всегда? — поинтересовался он.

— Да, сэр, — подал голос Моркоу. — Августа Корнишон, Джон Браун — оба служат во дворце уже достаточно давно — и Александр Каттанеи — устроился на работу полтора года назад. Насколько я понял, мистер Стукпостук всегда обращался с подобной просьбой только к кому-нибудь из них.

— А если никого из них вдруг не было во дворце? — продолжил уточнять Ваймс. — Они ведь клерки, всегда может понадобиться куда-нибудь увезти какие-нибудь бумаги, или забрать, и есть ведь ещё всякие командировки.

— Насколько я понял, сэр, — Моркоу бросил быстрый взгляд на Шелли, — повар сказал, что чай мистеру Стукпостуку относили почти каждый день. Во всяком случае, никто из других клерков, насколько удалось выяснить, подобную работу не выполнял.

Ваймс начал постукивать по своему столу пальцами. На какое-либо совпадение это совершенно перестало походить. Когда кто-то обращается с одной и той же просьбой к одним и тем же людям — и никому иному, — значит, скорее всего, он решил почему-то, что именно эти люди идеально подходят для выполнения. Но что такого особенного может быть в просьбе принести чай? Если не считать, что, с большой долей вероятности, именно в этом чае в конце концов оказался яд.

— С ними уже поговорили?

— Практически нет, сэр. Мистер Браун вчера как раз уехал в командировку и должен вернуться завтра. Миссис Корнишон на больничном с понедельника, у неё двое детей, оба подхватили какую-то заразу и слегли. А мистер Каттанеи говорит, что так же, как и все, ничего особенного не замечал, но расспросить его удалось только мельком, он оказался сегодня очень занят делами вместо мистера Стукпостука. Собственно, заместителем секретаря патриция числится как раз мистер Браун, но он по понятным причинам не смог к своим обязанностям приступить сразу.

Действительно, трудно приступить к новым обязанностям, находясь в другом городе. Но как вовремя практически все три «доверенных» лица Стукпостука покинули дворец. Случайность, или кто-нибудь устроил это специально, чтобы остался только один человек, к которому секретарь может обратиться с подобной просьбой?

— Удалось выяснить, кто из них когда ходил за чаем в последние дни? Начиная с пятницы.

— В пятницу это был мистер Каттанеи. В субботу и воскресенье миссис Корнишон, в осьмицу и понедельник — мистер Браун. Во вторник — снова мистер Каттанеи, — отчитался Моркоу.

Ваймс прикрыл глаза, снова мысленно пытаясь нарисовать себе схему событий. Выходит, двое — Браун и Корнишон — попали каждый на один день, когда у Стукпостука были замечены признаки отравления, и по одному дню — без них. А вот с Каттанеи всё это началось, да и закончилось во вторник на нём же.

На всякий случай командор попытался представить, могут ли быть у остальных причины травить секретаря патриция. Браун — если желал вдруг занять его место, а уехать мог, чтобы отвести от себя подозрения. Корнишон — двое детей, «заболевших» именно в это время, есть муж, надо полагать, возможно, ещё кто-нибудь из семьи. Хороший объект для шантажа. Вот только её не было на работе уже с понедельника. Хотя, конечно, всегда можно заскочить, сделав вид, что забыла что-то взять или оставить, или просто поболтать с подругой.

Поняв, что его разум уже начинает цепляться за любой намёк на возможную версию, Ваймс встряхнул головой и открыл глаза. Одними размышлениями тут в любом случае не обойтись, необходимо побеседовать со всеми.

— Я попробую переговорить с мистером Каттанеи ещё раз вечером, может быть, он что-то вспомнит более подробно, — словно отзываясь на его мысли, предложил Моркоу.

Ваймс не сомневался, что Моркоу способен разговорить практически кого угодно. Но всё же покачал головой.

— Навестим сперва миссис Корнишон, надеюсь, она простит нас за беспокойство, учитывая обстоятельства. И дождёмся этого Брауна. Каттанеи оставь напоследок.

Каттанеи. Как чёртов лорд Каттанеи.

Ваймс чуял, что в этой истории должен быть замешан какой-нибудь очередной лорд.

1) В основном потому, что, по наблюдениям командора Городской Стражи, из любой достаточно вонючей кучи, если начать её ворошить, выползал, в конце концов, какой-нибудь лорд. Или несколько, если куча была особо большой и дурнопахнущей. Разумеется, речь шла о кучах образных — из реальных, как правило, вылезали люди совершенно противоположного рода.

Вернуться к тексту

2) Метафорических, хотя в Анк-Морпорке можно найти немало людей, готовых это оспорить.

Вернуться к тексту

3) Неделя на Диске состоит из восьми дней, что является, несомненно, правильным, поскольку число восемь является самым что ни на есть магическим — в отличие от всех остальных, вроде, скажем, семёрки — и встречается повсеместно, от количества цветов в радуге до количества Великих Заклинаний, способных в нужных условиях и в нужное время спасти мир.

Вернуться к тексту