Лучший друг (гет)

Мать Клэри — Джесс нарезала хлеб для сандвичей на веранде. Она была страшно похожа на дочь, только по краям глаз уже залегли легкие морщинки, и волосы она красила в каштановый. На ней был короткий белый сарафан, а волосы собраны в узел на затылке, но все равно несколько прядей выбились и оттеняли ее длинную шею и бронзовые от загара плечи. Джесс сказала мне взять рубашку отца Клэри в их спальне. А мою она пока положит в стирку. Я снял летние туфли на безупречно чистом полу и прошел в спальню родителей Клэри. Над большой застеленной полосатым покрывалом двуспальной кроватью с пологом на столбиках висел небольшой пейзаж с изображением собора Парижской богоматери — эта картина очень нравилась матери Клэри, потому что напоминала ей о Париже, где она с мужем провела медовый месяц. Я открыл зеркальный шкаф с платьями и сарафанами Джесс и рубашками и брюками Джереми — отца Клэри, выбрал чуть выцветшую полосатую рубашку Джереми, (я его, во всяком случае, в ней не помнил) и переоделся тут же. Джереми был повыше ростом, но рубашка сидела на мне неплохо. Я закрыл шкаф и, собирая с пола свою грязную рубашку, еще раз глянул на картину. Горгулья уткнулась локтями в колени и смотрела на догорающий тревожно-красный закат. Силуэт Эйфелевой башни выплывал из сумрака жёлтым глазом. Какой-то Мордор, а не Париж.

Потом Джесс подала холодный лимонад и сандвичи, мы сидели в шезлонгах, и Клэри болтала о своей школе для девочек, куда она отправится через неделю, а я кивал ей, прихлебывая прохладный лимонад, и наблюдал за Джесс. Она резала петрушку и еще какую-то травку для салата на ужин в глубине кухни, у распахнутого настежь окна.

После ланча мы с Клэри и Томми гоняли мяч по лужайке, а Джесс наслаждалась тишиной в шезлонге. Она вытянула гладкие босые ноги на журнальный столик и смотрела на листву старой липы через большие солнцезащитные очки. Клэри пару раз падала на траву, заливаясь смехом, мы с Томми обливались потом и смотрели на друг друга с мрачным соперничеством. Но кидаться за футбольным мячом сил уже не было. Томми прыгнул на траву к сестре. Я было тоже хотел, но вспомнив о чужой рубашке, которую невежливо пачкать, остался удрученно стоять, а они валялись и смеялись у моих ног. Рыжие волосы Клэри разметались по ярко зеленой траве. Это было красиво.

Скоро пришел Джереми. Он был в брюках от костюма и синей футболке с надписью «1973», моложавый и подтянутый, выглядел лет на тридцать пять — сорок, волосы каштановые и густые, расчесаны на аккуратный косой пробор. Он поцеловал в щеку Клэри и в губы Джесс, подхватил Томми и ерошил ему волосы. Томми отпрыгнул от отца, явно раздосадованный такой фамильярностью. Мне Джереми пожал руку и, улыбаясь, тоже ерошил волосы. Я себе отпрыгнуть не позволил, но, как и Томми, посчитал это фамильярностью. Свою рубашку, он, похоже, не узнал.

Мы сели ужинать. Джесс приготовила удивительную курицу под сливочным соусом. Томми лопал за троих, но, несмотря на такой аппетит, он всегда был ужасно тощим. Клэри мечтательно вздыхала и едва ковыряла свою порцию вилкой. Джесс и Джереми вели себя как молодые влюбленные — она подкладывала ему в тарелку самые вкусные кусочки, а он кормил ее с вилки. Она все время смеялась его глуповатым шуткам про гольф, их глаза сияли. У меня не было аппетита. Я смотрел на Клэри. Как она жует курицу, лениво отрывая от нее кусочки вилкой. А она не смотрела на меня.