Лучший друг (гет)

В полвосьмого отец облачался в свою воскресную черную ризу. Мне пришлось гладить все его одеяние на старой маминой гладильной доске. В принципе, он, конечно, выглядел ничего — строго и более менее опрятно, седеющие волосы чистые, перхоть вымыта. Залысины на черепе немного блестят и слишком красные щеки определённо не от бодрости, а от количества выпитого накануне виски, но если сравнивать с отцом Клэри, мой папаша — безнадежный старик. Ему пятьдесят шесть лет.

В восемь он ушел в церковь. Пешком, так как наш ржавый драндулет в очередной раз не завелся. Я стоял на крыльце и смотрел ему в след. А потом пошел на кухню, открыл буфет и налил себе стакан виски из початой отцовской бутылки. Посидел так перед полным стаканом, изучая полоски от ножа на столе. Видимо, у матери не было разделочной доски, и она резала овощи и всякое такое прямо на столешнице. Это было забавно — дурацкие полоски от ножа пережили человека. Я немного послушал музыку. У отца были кассеты с записями проповедей и мне пришлось долго копаться в них, пока я наконец не нашел пару битловских кассет, потом еще скорпов и Nickelback. Я сидел в комнате отца на их кровати и слушал Nickelback.

Потом, часов в девять, уверенный, что Клэри и остальные уже проснулись, я пересек лужайку и пробрался в лодочный сарай. Я старался издавать как можно меньше шума. Там, под жгутами, испачканными моторным маслом, какими-то железяками и прочим хламом лежало отцовское ружье, завернутое в тряпки. Я лег на живот и изучал знакомую лужайку. Джесс сидела в шезлонге, Клэри рядом с ней, прихлебывала какао и листала какой-то журнал. Томми возился на лужайке вместе с Джереми. Я разобрал ружье, заглянул в оба ствола, забил патроны и снова собрал. Проблема в том, что у отцовского ружья сильная отдача и его придется перезаряжать.

Я сел и поднял ружье. По очереди поймал всех четверых в прицел. Вот Джесс, у нее мраморные ноги, волосы рассыпались по плечам, она в солнцезащитных очках и белом льняном платье. Но не она первая. Клэри. Клэри сидит в пол-оборота и заинтересованно перелистывает страницы глянцевого журнала. У нее тоже солнцезащитные очки синего цвета, довольно забавные. И классные рыжие волосы. Я представил, как зарылся бы в них лицом, когда Клэри лежала бы передо мной голая. Хоть здесь, в этом гребаном лодочном сарае на соломе. Я представил себе запах ее волос. Я держал на прицеле ее локоть, ее грудь, плотно обтянутую красивой синей блузкой на пуговицах. Добрался до ее левого виска.

— Прощай, Клэри.

Ружье громыхнуло из двух стволов сразу, отдачей меня сильно тряхнуло назад. Раздался истошный крик. Наверное, Джесс. Она как-то кричала так, когда находила паука или мышь. Джесс всегда боялась мышей. Я перезарядил ружье. Джесс кинулась в дом, темные волосы взметнулись за ее спиной. Все происходило в считанные секунды. Еще один выстрел, мать сползла на пол прямо на пороге, красное пятно расползлось по белому платью. Джереми закрыл собой побелевшего, как простыня Томми, повернулся к лодочному сараю. Он знал, что не добежит до дома или до липы, где можно было укрыться. Я перезарядил ружье. В ушах орали Nickelback. Следующий выстрел снес Джереми половину черепа. Томми истошно выл, сжимая руку отца. Еще один выстрел, рыдания сменились криком. Я промазал два раза, не задев его макушку. На третьем попал ему в живот. Томми сполз на траву рядом с Джереми. Окровавленными руками пытался выдрать траву, но вскоре, пару раз дернувшись, затих.

Я спустился, неся ружье в правой руке. В коттеджах на берегу озера живут летние — кто обычно в это время уже сидит у себя в городе. Если кто и слышал выстрелы, подумал о неисправном моторе или газонокосилке. А крики… Хотя они и могли что-то услышать, я не собирался здесь задерживаться. Я быстро обошел поле брани. Просто гребаная семейная идиллия. Джереми и Джесс были убиты наповал. Клэри тоже. Я выстрелил Томми в живот еще раз. Как в каком-нибудь фильме про гребаных ковбоев. Он был уже мертв. Я сел на траву, мне хотелось кричать, но я просто сжимал в руках отцовское ружье и молчал. Лазурное осеннее небо, вокруг пели птицы. В листве старой липы не было желтых листьев. Я забрал из дома ту картинку с собором парижской богоматери, порвал ее в мелкие клочки.

Я утопил ружье в озере и сейчас шагаю по проселочной дороге до города. Я видел полицейскую машину с включенной мигалкой и отсиживался в кустах, пока она пронеслась мимо. У меня не возникло сомнений, куда она едет. Стало припекать. Я расстегнул две пуговицы на отцовской рубашке и похлопал себя по карману. В кармане у меня лежит билет на двенадцатичасовой автобус.