Грязная игра (джен)

— Итак, мистер Поттер, могу ли я для начала узнать, что заставило вас интересоваться моим проигрышем восьмилетней давности? — Люциус источал привычную сдержанную любезность, но Гарри нутром чувствовал его интерес, пожалуй, даже азарт. Оставалось только понять, хорошо это или плохо.

— Чтобы обеспечить вам тот «проигрыш» в девяносто пятом, некто целенаправленно сломал карьеру одной успешной квиддичистки. Сейчас в похожей ситуации оказалась моя жена.

— То есть это ваше личное дело, а не поручение Аврората?

— Частично. Я бы хотел не просто вывести Джинни из-под удара, но и на будущее обезопасить британскую Лигу от подобных манипуляций.

— Благородное стремление. Что ж, я постараюсь вам помочь, хотя не уверен, что от меня будет много толку. Скажите, что известно аврорам о том старом деле?

— Вы хотите получить информацию, а не поделиться ею.

Люциус усмехнулся, коротко взглянул на Драко и покаянно вздохнул:

— Как я уже сказал, мистер Поттер, от меня вам будет мало пользы. Дело в том, что сам я знаю об этом проигрыше, но не помню его. Помню, что некоторое время пришлось комментировать свою несдержанность в ставках. Знаю, что проиграл не один, а в компании еще нескольких друзей, и что все проигранные деньги оказались за рубежом — последнее знаю исключительно потому, что ваши коллеги не умеют сами вовремя промолчать, когда ведут допрос. Ни своих мотивов, ни лиц, через которых делались ставки, я не помню. Ваши коллеги, помнится, пришли к выводу, что либо меня просто обобрали и отобливиэйтили, либо чрезмерная любовь Лорда к агрессивной легилименции и не менее агрессивные методы ведения следствия после его падения навредили моему разуму, вызвав частичную амнезию.

— А на самом деле?

— Не помню, я же уже сказал. Но если я не помню своих действий, то вполне могу с высокой достоверностью предположить, что и зачем я мог бы делать в той или иной ситуации, или что могло произойти, исходя из конкретных предпосылок. Вот поэтому я и прошу вас поделиться всеми имеющимися у вас сведениями: это, возможно, позволит мне отгадать свои собственные мотивы, а может быть, и вычислить неизвестных пока фигурантов этой истории.

Гарри посомневался еще пару секунд, потом тоже взглянул на молчаливого Драко, получил от него согласный кивок и изложил Люциусу все, что успел сам узнать о «деле Лагхолл».

— Любопытно, — задумчиво сказал Люциус, когда Гарри закончил. — Дайте мне несколько минут подумать. Драко, распорядись подать напитки, будь добр.

Через некоторое время, закончив рассматривать на свет огромный пузатый бокал, на дно которого домовик накапал какое-то совершенно мизерное количество коньяка, старший Малфой прокашлялся, привлекая к себе внимание.

— Итак, что я знаю достоверно. Во-первых, в послевоенные годы я не раз задавал себе вопрос, отчего оказался таким непредусмотрительным и не обеспечил своей семье страховку на случай неблагоприятных обстоятельств. И если свои просчеты в политическом плане я вижу вполне ясно, то вот в финансовой части... у меня каждый раз возникало ощущение, что я сделал все необходимое. Я не пытался разобраться в этом ощущении, мистер Поттер, потому что финансовое положение моей семьи было хоть и плачевным, но не трагическим. А любая моя попытка провести какое-либо расследование в отношении собственного прошлого в настоящее время грозит излишним вниманием Аврората.

Второе: сцена явления нам возрожденного Лорда совершенно точно не была для меня приятной, и не только для меня. Наш повелитель сразу дал понять, что захочет от своих ничтожных слуг слишком многого.

Третье: как вы уже имели возможность заметить, мистер Поттер, среди слуг Лорда у меня были как союзники, так и враги. Список проигравшихся бетторов полностью охватывает тех, кого я мог бы назвать своей партией в стане Лорда, и не включает никого стороннего.

И четвертое: в тот год Скримджер на посту Главного аврора в очередной раз объявил войну «финансированию радикальных и террористических организаций». Даже гоблинов как-то убедил передавать ему информацию о крупных транзакциях. Политические и экономические сферы жизни были под пристальным наблюдением как Аврората, так и прессы. А вот спортом никто особо не интересовался.

Это то, что я достоверно знаю, мистер Поттер. Далее же начинается область домыслов и предположений.

Вероятно, это действительно была операция по созданию страховочного фонда, а ее необходимость возникла в результате воскрешения Лорда. И разумеется, если бы Лорд узнал об этой операции, он нашел бы способ заставить нас вернуть деньги в его распоряжение. А при любви нашего господина к легилименции обезопасить себя от такого развития событий можно было, только действительно забыв все компрометирующие факты. Рискну предположить, что выборочный Обливиэйт накладывал мистер Нотт, у него был талант к такого рода воздействиям. По тем же причинам об этой операции не знали члены семей, — Люциус, как бы извиняясь, взглянул на сына. — Более того, операция не должна была вызвать вопросов у сторонних наблюдателей, по крайней мере, до того момента, когда деньги уже окажутся вне досягаемости как для Лорда, так и для Министерства. Этим можно объяснить крах карьеры мисс Лагхолл. Что может быть понятнее, чем крупные ставки на заведомых фаворитов? И вполне логично, что когда фавориты лишились своего ключевого игрока, ставки были потеряны.

Примем за аксиому, что мы обеспечили себе некую возможность добраться до нашего «страхового фонда» в будущем. Тут я перехожу в плоскость чистых догадок, но с довольно высокой уверенностью могу предположить, что нашим «страховым агентом» выступал сквиб по имени Микаэл Цеппер. Весьма яркая личность, полагаю, в архивах Аврората вы с легкостью найдете немало интересного об этом человеке. Увы, когда я после освобождения наводил справки о судьбе старых деловых партнеров, то выяснил, что мистер Цеппер скончался летом девяносто девятого года. Как вы понимаете, проявлять слишком явный интерес к кому бы то ни было я не рисковал, так что подробности его смерти мне неизвестны. Тут вам, мистер Поттер, все карты в руки.

И наконец, с сожалением должен признать, что относительно нынешней ситуации вокруг Джиневры Поттер у меня нет никаких идей. Это точно не я и, с высокой долей вероятности, ни один из моих уцелевших союзников. Я бы предположил, что некий исполнитель, участвовавший в нашей схеме в девяносто пятом (весьма недалекий исполнитель, я бы отметил, поскольку так прямо повторяться — дурной тон), выполняет заказ других заинтересованных лиц. А поскольку я твердо уверен, что сторонних участников в нашей операции был только самый необходимый минимум, то, скорее всего, этот человек был связан либо с Цеппером, либо со мной. Второе менее вероятно, я бы вряд ли стал использовать людей, через которых можно вычислить меня.

Повторюсь, все это лишь мои предположения на основании знания самого себя, своих прошлых дел и изложенных вами фактов. Но ничего другого я вам предложить не могу.

— Хм-м. Ну, тут уже есть с чем работать! — деловито потер руки Гарри.

— Рад, если мне удалось вам помочь, мистер Поттер. Но я очень прошу вас учитывать, что все изложенное — лишь мои догадки. Достоверно я ничего не помню. Было бы нелепо использовать в официальном расследовании Аврората досужие домыслы старого больного человека, вы не находите? Особенно в той части, которая касается конкретных имен. Может статься, что я всего лишь оклеветал своих бывших коллег, да и себя самого тоже. Будет прискорбно, если мои теоретические рассуждения бросят тень на и так запятнанные фамилии.

— Понимаю, мистер Малфой, — любезным тоном отозвался Гарри, не особо стараясь спрятать усмешку, — но если вдруг следствие выйдет на того, кто перехватил дела вашего «страхового агента», вы по-прежнему будете не уверены, что имеете право стребовать с него когда-то доверенные «агенту» деньги?

— В зависимости от обстоятельств, мистер Поттер. Если для этого потребуется официально признать свое участие в финансовых махинациях, то, пожалуй, да, я предположу, что мои домыслы все же неверны, и откажусь от любых притязаний. Если же это будет решаться не в рамках следствия по делу мисс Лагхолл, а лишь как выполнение некой давней частной договоренности, то, разумеется, я предпочел бы, чтобы договоренность была соблюдена. И, полагаю, все мои коллеги по проигрышу, вернее, их наследники, будут придерживаться той же позиции.

— Я вас понял, мистер Малфой. В этом деле действительно много... неофициальной информации, — Гарри думал было съехидничать, но вспомнил о Джинни, чье имя планировал прикрывать сам, и передумал. — Еще раз спасибо! Идем? — обернулся он уже к Драко.

Тот со всей сыновней почтительностью распрощался с отцом и вслед за Гарри покинул кабинет. Но стоило им выйти в коридор, как он сузил глаза и недобро обернулся на дверь. Эта пантомима длилась всего секунду, Гарри не заметил бы ее, если бы в этот момент тоже не обернулся к Драко.

— Что?

— Ничего.

Такой ответ совершенно не устроил Гарри, и он немедленно занялся расследованием причин малфоевского недовольства:

— Интересно, зачем отец тебя звал, если за весь разговор ты слова не вставил?

— Он меня звал не говорить, а слушать.

— И что такого ты услышал?

— Достаточно.

— Ты поэтому злишься?

— Да.

— Драко, что...

— Сперва Джиневра! — решительно оборвал допрос Малфой. — Потом поговорим.

— Считаешь, имени этого Цеппера недостаточно?

— Поттер, ты уши чистил? Цеппер — это след по делу Лагхолл, но не по делу Джиневры. Если отец прав, и это кто-то из мелких исполнителей покойного Цеппера, то как ты планируешь его вычислять? Наверняка у этого сквиба была целая гвардия подручных.

— Откуда такая уверенность?

— Отец упоминал его пару раз в том плане, что даже сквиб способен на большие дела, если у него есть мозги. А если отец говорит «большие дела», то в одиночку там совершенно точно не управиться. Можно, конечно, посмотреть дело Цеппера, вдруг случится чудо и мы сразу найдем нужную зацепку. Но чем дольше Джиневра проходит с тем знанием, которое следует убрать, тем сложнее будет объяснить провал в памяти.

— Я вообще не уверен, что Обливиэйт — это выход.

— А давай для начала поговорим с ней, спросим ее собственное мнение, например?

— Принято.

В комнатах Астории Джинни не оказалось.

— Она ушла домой с полчаса назад. Принять душ, привести себя в порядок, ну, вы понимаете.

— О, Асти! — взвыл Малфой, круто разворачиваясь к двери, но Астория крепко ухватила его за плечо.

— Либо ты доверяешь моим навыкам утешительницы, либо больше не проси меня о помощи в таких делах! Джинни действительно надо привести себя в порядок к вашему приходу. Мало ей того, что случилось, так еще вы вдвоем поваляли ее голой по ванной! Дайте несчастной женщине сохранить остатки самоуважения!

Гарри резко дернулся на пассаже «валяли голой по ванной», но потом завис и с клацаньем захлопнул рот. Драко отреагировал чуть более сдержанно, по крайней мере, рот закрыл без лязга зубов. Астория удовлетворенно кивнула.

— Домой идите, но вламываться к Джинни не надо, если только дом не начнет разносить выбросом. Дождитесь, когда она сама решит выйти в гостиную. Она взрослая девушка и в ежесекундном присмотре не нуждается.

Драко выслушал ее с выражением кроткого послушания на лице.

— Окей. Я тебе верю. Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста. Как дети, ей-Мерлин, — фыркнула Астория. — На меня не надо дуться, Джинни не надо опекать сверх меры, себя винить тоже не надо, вы сделали, что могли и как умели. Но теперь Джинни надо снова почувствовать себя женщиной, а не избитой собакой на руках у жалостливого прохожего.

— Я ей не «прохожий», между прочим, — обиженно пробурчал Гарри.

— Тем более, — отрезала Астория. — Любая женщина желает быть именно женщиной в глазах симпатичных ей мужчин. И так мой дражайший муж на всех хронически смотрит, как на пациентов. Мне-то род велел терпеть, а вот с Джинни можно и полюбезнее.

— Вовсе я на тебя не смотрю как на пациентку! Не всегда, то есть, — буркнул теперь уже Драко, и Гарри испытал приступ сильнейшего умиления, уж больно смущенным выглядел сейчас обычно непрошибаемый слизеринец. А потом подумал, что, наверное, Астория знает, о чем говорит. Наверное, получить проклятье от собственного отца, а потом очнуться и обнаружить себя слабой до беспомощности и при этом женой Драко Малфоя — это тоже что-то из области самоощущения избитых собак.

Астория же мелодично рассмеялась и чмокнула мужа в щеку.

— Не тушуйся, дорогой, ты самый заботливый супруг на свете, но у каждой положительной черты есть обратная сторона. Идите уже отсюда, я тоже хочу в душ, а лучше — в ванну с лавандовой пеной. Это был не самый простой день. И НЕТ, мне не нужно успокоительного!

В коттедже царила мирная тишина. Из-за двери спальни Джинни, к которой Гарри подкрался, обвешавшись заклятьями невидимости и неслышимости, доносились голос Селестины Уорлок и узнаваемый скрип платяного шкафа — Джинни наверняка, как обычно, нырнула в него головой вперед и методично отпихивает локтем норовящую закрыться дверку. А если Джинни роется в шкафу — значит, все более или менее в порядке.

Стоило Гарри вернуться в гостиную и обменяться с Драко парой реплик в полный голос, как Джинни появилась на лестнице. На ней была простая домашняя мантия, и это при обычной любви Джинни к магловским джинсам и топам было не очень хорошим признаком.

— Ты как? — неуверенно спросил Гарри, а Малфой исподтишка наложил простенькое диагностическое, как показалось Гарри, больше в пику отсутствующей Астории, чем по необходимости.

— В порядке, как видишь, — Джинни постаралась улыбнуться бодро, а не виновато. — Завтра возвращаюсь на базу, мне и так тренер голову откусит. До следующего этапа Кубка меньше недели, а я пропала на два дня.

— Кстати об этом... — Гарри неуверенно замялся, и Малфой проявил решительность за него:

— Джиневра, хочешь пока забыть, что мы тут выяснили? Будешь считать, что действительно зелье попалось бракованное.

— В смысле? — бурного энтузиазма от такого предложения на лице Джинни не появилось.

— В смысле, Обливиэйт, чтобы без нервов отыграть Кубок Вронского, — перехватил инициативу Гарри. — Наверное, Обливиэйт тебя сейчас пугает, но ты подумай. А воспоминание можно сохранить во флаконе и потом вернуть, после финала.

Джиневра тревожно повела плечами и сцепила руки на груди.

— Я подумаю, но, пожалуй, все-таки нет. Спасибо за предложение.

— Ладно, до завтра у тебя есть шанс передумать, — свернул тему Драко и деловито продолжил уже о другом:

— Мы с Гарри очень хотим найти того, кто это сделал. Ты не замечала ничего подозрительного в те дни?

— А. Да, я уже поняла, когда это случилось, — Джинни еще плотнее обхватила себя руками. — В одну из ночей я проснулась... Вернее, сперва было странное ощущение полусна-полуяви, словно мне снится что-то мучительное и приятное одновременно. А потом я проснулась от того, что Линда, моя соседка по комнате, помогает мне раздеться. Она сказала, что спала и не видела, как я ушла, но несколько минут назад меня привел мистер Бэгмен. Сказал, что я хожу во сне и что он нашел меня у конференц-зала. На следующий день я обсуждала этот эпизод с врачом, он предположил, что это просто нервы шалят на фоне общего напряжения. Ни до, ни после со мной такого не случалось. Но дело в том, что в одной из переговорных конференц-зала мы обычно встречались с Элме. Это мой нынешний бойфренд, Элме Мабела из «Оклахомских Гиппогрифов». И когда я ему при следующей встрече рассказала, что ходила во сне, он посмотрел как-то странно и сказал, что в ту ночь тоже спал беспокойно.

— Думаешь, это он сделал? — Гарри тут же обругал себя за бестактность, но аврорская хватка сработала раньше мозга.

— Не знаю. Нет, не думаю, — Джинни резко мотнула головой, губы у нее начали чуть заметно подрагивать. — Во-первых, если я скажу, что он хороший и никогда бы так не поступил, это будет звучать глупо, да? Личные отношения у нас ровные, мы не ссорились, никаких причин для... — она запнулась, не договорив, и снова замотала головой, прежде чем продолжить:

— А главное, Элме родом с Гаити, и у них там заморочки по поводу правильной крови такие, тебе не снилось! — она нашла в себе силы иронично глянуть на Малфоя. — Нечистокровных не вырезают, зато завести ребенка с белой женщиной — табу, потому что растрачивание этого... собственного духовного потенциала, в общем. И невеста, одобренная старейшинами и отцом, у него уже есть, ей десять лет сейчас, кажется. Так что, когда я ему сразу сказала, что у нас все будет не всерьез, никаких детей, никакого брака, никакой огласки, — он прямо обрадовался. Сказал, что я идеальная женщина, и даже Непреложный принес без особых оговорок.

— О чем Непреложный? — вскинулся Малфой.

— Никому и никогда не сообщать и не намекать о наших отношениях, конечно! — Джинни снова посмотрела на Драко насмешливо. — Можешь сколько угодно считать меня легкомысленной, но я очень старалась не подставить Гарри под скандал. Все, с кем у меня что-то намечалось, либо приносили Непреложный о неразглашении, либо получали Обливиэйт и радикальный отказ в ближайшем будущем.

Драко на некоторое время завис, потрясенно хлопая глазами.

— Да, Черная Вдова Забини одобрительно аплодирует! А если кому-то из твоих избранников Рита подольет веритасерум в погоне за компроматом?

— Жизнь вообще полна опасностей! — мрачно огрызнулась Джинни. — Надеюсь, если такое вдруг произойдет, он успеет сказать, что связан Обетом.

— Я уже говорил, что она похожа на Пэнси? — обернулся Драко к Гарри. Тот только кивнул в ответ. Да, Джинни брала крутовато, но осуждать ее он, пожалуй, не мог. Сейчас проблема была в другом.

— То есть допросить твоего Элме мы не сможем. Без упоминания тебя история теряет смысл.

— Выходит, так, — Джинни снова зябко обхватила себя руками. — Его могу спросить я. Да и подлить сыворотки правды на очередном свидании не проблема.

— Паркинсон более законопослушная, — констатировал Малфой.

— Я просто предложила! Если ты думаешь, что я...

— Джиневра, я тебя не обвиняю и не осуждаю, — мягко остановил ее Драко. — Извини, если в начале всей этой истории я повел себя резко. Ваши с Поттером отношения — ваше дело, для меня главное, чтобы его все устраивало. И уж точно не мне осуждать твои методы, я вообще не очень человеколюбив от природы, и на посторонних парней мне плевать, честно. Еще раз извини, тебе и так сейчас непросто, и я совсем не хотел расстраивать тебя еще больше.

Это сработало. Джинни перестала трястись и кривить губы в бешеном оскале, растерянно моргнула и рассмеялась.

— Кто ты, и куда делся Малфой?

— Я — мастер манипулирования человеческими страстями, — величественно отмахнулся Драко. — И я был почти искренен. По крайней мере, портить с тобой отношения в мои планы не входит. Так что давай выдыхай, и возвращаемся к конструктивной части. Если это был не Мабела, то очевидный подозреваемый — Бэгмен, правильно?

— Людо Бэгмен? — уточнил Гарри.

— Он самый, — кивнула ему Джинни. — Он министерский куратор британской делегации, а в обязанности кураторов входит, в частности, контроль за безопасностью и режимом в спортгородке. Вроде патрулирования коридоров в Хогвартсе, — она снова нервно рассмеялась. — Так что мистер Бэгмен просто делал свою работу, обходил территорию. И отвел меня в общежитие, когда увидел, что я не в себе.

— Но все равно с ним надо будет поговорить, — постановил Гарри. — Благодаря этой статейке я теперь могу задавать всякие вопросы, объясняя их тем, что хочу найти, кто копает под мою жену.

— Да, пожалуй, — неуверенно кивнула Джинни. — Но ему-то это зачем?

— Все это вопросы без ответов, — громко вздохнул Малфой, затыкая тем самым уже открывшего рот Гарри. — И найти ответы — наша задача. Ну что, следователь Поттер, есть еще вопросы к потерпевшей?

— Больше ничего необычного не помнишь? Угрозы, шантаж, происки конкурентов? — на всякий случай уточнил Гарри, но Джинни отрицательно помотала головой. — Тогда больше вопросов нет. Ужинать будешь?

— Поттер, ты непоследователен, — хмыкнул Драко, и Джинни поддержала его смешок.

— Нет, не буду. Меня Астория накормила перед уходом. Но чаю попью с вами.

Малфой подал ей руку и церемонно повел в кухню. Джинни хихикала над его пируэтами в дверях и, кажется, оттаяла окончательно. Гарри же в очередной раз обозвал себя бесчувственным чурбаном и порадовался, что для общения с расстроенными женщинами у него есть Малфой, которому такое общение дается легко и непринужденно.

Эту мысль он озвучил позже, деловито отвоевывая у малфоевского локтя свою законную подушку. Драко старательно делал вид, что не понимает, чего от него хотят, и вообще уже заснул, но в ответ на прозвучавший комплимент своим талантам все же соизволил открыть один глаз:

— Роскошь такого обращения далеко не для всех, Поттер. Не вздумай сваливать на меня каких-нибудь посторонних страдающих девиц.

— Рад, что Джинни для тебя не посторонняя.

— Это было бы нелепо. Джиневра — одна из немногих женщин, имеющих для меня значение, и от этого никуда не деться, если только ты не надумаешь развестись.

— А остальные кто? — не на шутку заинтересовался Гарри. Не то чтобы приревновал, конечно, но любопытно же!

— Мать, Асти, Пэнси и Мэри Флинт. Если бы я был идеальным наследником рода Малфой, то назвал бы еще Присциллу Бёрк, но, к счастью, родители сжалились и шефство над нею полностью взяли на себя. Ты услышал что-то неожиданное?

— Я не сомневался в Нарциссе и Астории, Паркинсон, пожалуй, мог бы отгадать. До Флинт бы не додумался.

Драко возмущенно зыркнул на него.

— Я же у тебя на глазах обещал Марку присматривать за его сестрой. Теперь Мэри — полностью моя ответственность, пока я не сдам ее с рук на руки либо Марку, либо замуж.

— Ох, не слышит тебя Гермиона! «Сдам либо брату, либо замуж» — это подпадает под понятие «махровый сексизм», ты в курсе? — фыркнул Гарри. — Лекция о женском равноправии часа на полтора тебе была бы обеспечена.

— Ваша Грейнджер здорова находить «угнетение», где не надо. Сама-то, помнится, в школе не стеснялась от души попользоваться тем самым «махровым сексизмом», я ее пощечину до сих пор помню.

— Эм. Я потерял нить между сексизмом и пощечиной.

— В мире полного равноправия полов Грейнджер после такого рассталась бы с половиной зубов, верно? — не заметив признаков понимания, Драко приподнялся на локте и посмотрел на Гарри как на идиота. — Поттер, серьезно? Думаешь, парню такое сошло бы с рук, тем более Винс с Грегом стояли в шаге от нас?

— Не задумывался над этим, — пробормотал Гарри, отводя глаза. Малфой еще несколько секунд смотрел на него непонимающе, потом завалился навзничь, закрывая лицо ладонями.

— Ты иногда так ловко прикидываешься нормальным, что я забываю о культурной пропасти между нами. Как, скажи мне, в вашем диком грифятнике полагалось поступать парню, которого ударила неприятная посторонняя девица?

— Не знаю, — повторил Гарри покаянно. — Извини.

Малфой только вяло отмахнулся в ответ, но через несколько секунд изумленно хмыкнул.

— Ну, если Грейнджер правда распустила руки не только потому, что была уверена в своей неприкосновенности, то я ею даже восхищен в какой-то мере. Смелая девочка. Возвращаясь к теме, разжевываю для грифов: да, у нас, у чистокровных снобов, считается общепринятой нормой, что женщина всегда должна иметь в своем распоряжении надежное мужское плечо. Пользоваться им или нет — ее дело. Но вмешаться без дополнительных просьб, если я считаю, что моя помощь необходима, — это уже мое и только мое решение. Ни у Пэнси, ни у Мэри сейчас нет никого, кроме меня. У Джиневры дела обстоят куда лучше, и даже есть целый законный муж, но она — член семьи, а значит, тоже...

Это «член семьи» затмило для Гарри все разговоры и события дня. Драко не добавил «твоей», а значит, признал существование их с Гарри семьи! Малфой в свою очередь увидел внезапно засиявшие глаза собеседника, мгновенно понял, какую оговорку допустил, негодующе фыркнул, отвернулся и уже под прикрытием подушки пробурчал:

— Мы спать будем сегодня? Или будем обсуждать мои симпатии к женщинам вообще и к твоей жене в частности? Может, сразу Рите интервью дать?

Гарри обнял его поперек груди, притянул к себе и начал быстро обцеловывать напряженные плечи. И только много позже, когда простыни были заново расправлены, а дыхание Драко стало ровным и сонным, вспомнил, что так и не выпытал у него причину злости на Люциуса. Пообещав себе обязательно разобраться с этим вопросом завтра, Гарри тоже провалился в сон.

Спустившись утром на кухню, Гарри обнаружил за столом бледную измученную Джинни. Ночь у нее явно оказалась неспокойной.

— Я подумала. Да, я хочу Обливиэйт! — сообщила она вместо приветствия. — Сделаешь?

— Только не я! — ужаснулся Гарри. — Ты же знаешь, с силой у меня всё отлично, а вот с аккуратностью не очень. Забудешь все, вплоть до правил квиддича. Малфой говорил, у Астории хорошо получается, так что давай я тебя провожу в мэнор...

— Асти спит наверняка.

— А мы извинимся! Ну, или подожди пару часов.

— Подожду, да... — Джинни запнулась и опустила голову, а потом украдкой мазнула рукавом по глазам. Гарри немедленно подсел к ней, обнимая за плечи.

— Совсем плохо, да?

Джинни помедлила секунду и кивнула. Потом заговорила тихо и отрывисто:

— Мне вторую ночь этот малыш снится. Которого не будет. Я боюсь, что убью кого-нибудь, Гарри. Прямо по-настоящему, Авадой. Решу, что он к этому причастен, и убью. Кто-то специально заставил меня забеременеть, зная, что мне придется избавляться от ребенка. Он ведь точно знал, что я продолжу носить амулет, не зная о... Специально! Если бы не это, я бы оставила ребенка, Гарри. Наплевала бы на наш уговор и на контракт с Гарпиями тоже. Просто не смогла бы иначе. Я ведь Драко верить не хотела. Только когда и Кэйсил, и Сметвик подтвердили, что нет никакой надежды выносить... Если я решу, что знаю виновного, я точно его убью! Не задумываясь! — она снова смахнула слезы и скривилась в вымученной улыбке. — Так что без Обливиэйта меня из дома выпускать нельзя. Я общественно опасна.

— Всё, всё, Джинни, я понял. Пойдем к Астории, — Гарри поднял жену на ноги и потянул к камину.

Астория, как выяснилось, оставила домовикам распоряжение проводить к ней Джинни в любое время дня и ночи. Гарри просочился вместе с женой, попытался с ходу пересказать проблему завернутой в одеяло Астории, но был бескомпромиссно выставлен вон.

— Дай мне хоть мантию надеть, а? И вообще, иди отсюда, Аврорат ждет! Мы разберемся, и об успехах я тебе отчитаюсь, но не в неглиже, если можно!

В этот момент интонации у Астории были настолько узнаваемо малфоевские, что Гарри предпочел послушаться и срочно покинуть помещение.

Настроение от такого начала дня у него, естественно, не улучшилось. Оценив собственное состояние, Гарри решил, что коллеги такого счастья точно не заслуживают, и, не заходя в отдел, отправился сразу к кабинету Фалька. Вопреки ожиданиям, секретарша пропустила его без возражений.

— Что-то успело случиться? — без приветствия начал Главный Аврор.

— Не особо. Просто не знаю, кому мне полагается докладывать о нелегально проделанной работе.

— Давай мне. Что ты узнал?

— Немного. Люциус согласен, что это была финансовая афера, но сам о ней не помнит. Предполагает, что на участников был наложен Обливиэйт в целях конспирации. И думает, что в этом деле был замешан некто Микаэл Цеппер.

— Цеппер... — Фальк раздраженно поморщился. — Да он в чем угодно был замешан, куда ни плюнь, половина старых висяков зависла как раз на нем. Его убрали в девяносто девятом, кто — так и не известно, но зачистили профессионально. Дом сгорел полностью, включая подземный бункер, а в нем Цеппер хранил свои архивы. Мы к ним с самой Победы подбирались, но не успели вот. Ладно, посмотрю, что из этого можно вытянуть. Еще что-нибудь есть?

Гарри кивнул:

— Людо Бэгмен. Во-первых, когда-то он играл за «Ос», но это может быть и неважно. Во-вторых, смотрите, после финала Чемпионата Мира в девяносто четвертом он был настолько в долгах, что попросту сбежал, прячась от кредиторов. Однако в конце девяносто пятого вернулся на свою должность в Министерстве.

— Правильно мыслишь. Но его мы проверяли: просто крупный выигрыш, ставка честь по чести оформлена через уважаемую букмекерскую контору в США. Людо — мутный тип, это верно, но предъявить ему нечего.

— Сейчас он — представитель британского Министерства на нынешнем Кубке. Один из тех, кому было позволено и даже вменялось в обязанность патрулирование квиддичного городка, в том числе ночное. Скажем так, у меня есть веские основания считать, что именно Бэгмен ночами прогуливался неподалеку от тех мест, где я встречался с Джинни.

— А вот это уже любопытнее, — разом подобрался Фальк. — Что-то более конкретное есть?

— Увы, нет. Ничего такого, что можно было бы подшить к официальному расследованию, — с нажимом сказал Гарри. — И я хочу напомнить, что вы обещали мне некоторую компенсацию морального вреда для Джинни. Бэгмен, если это действительно он, может наговорить очень много... В общем, я настоятельно прошу, чтобы следствие занималось вопросами подставных игр, давления на игроков и финансовых махинаций, а не выясняло, с кем и когда видели мою жену. Впрочем, если это и не Людо, моя просьба все равно остается в силе.

— Я понимаю, Гарри, — терпеливо кивнул Главный Аврор. — Сделаю все, что смогу. Так, больше у тебя ничего нет?

— Больше ничего. А ритин «заказчик» молчит?

— Увы, нам не удалось отследить сову — письмо было доставлено в соседнюю с редакцией пекарню с указанием на конверте передать его мисс Скитер. Владелец страшно ругался, но письмо Рите принес. Заказчик в целом доволен, прислал еще пятьдесят галлеонов, но требует, чтобы следующая статья была посвящена не одному мистеру Малфою, а множественным связям миссис Поттер. И после нее обещает предоставить снимки, подтверждающие адюльтер в Испании, а так же выплатить основную сумму.

— Ясно. И эта статья тоже нужна следствию?

Фальк побарабанил пальцами по столешнице.

— Сегодня мы проверим Людо. Если это действительно он, то, разумеется, нет. Или если ты найдешь нам другие рабочие зацепки до середины ночи. Позже тираж уже будет в печати.

— Понял. Может, мне самому сходить к Бэгмену?

— Не стоит, аврор Поттер! У нас тут все-таки официальное расследование, дайте и следователю Масволду заслужить очередное повышение. Он его очень ждет, так что максимум через полчаса уже будет разговаривать с Людо.

— Снова понял. Разрешите идти?

— Свободны, Поттер. Но если что, сообщайте сразу!

Сова от Астории принесла весть о том, что Джинни благополучно вернулась на базу Гарпий. Об Обливиэйте Астория, разумеется, не упоминала, но подчеркнула, что «груз случившегося теперь куда менее давит на Джинни, и у нее нет серьезных причин ослаблять внимание к тренировкам».

Рабочий день тек своим чередом. Гарри с Либсом доразобрали очередные архивные материалы, а потом ушли разговаривать со свидетелями по новому делу. Дело это было о крупной краже: злоумышленник уволок несколько охапок ценнейших растений из личных теплиц известного на весь магический Лондон аптекаря. Преступление века, можно сказать.

Разговоры с аптекарем, супругой аптекаря, пожилой соседкой аптекаря, супругом пожилой соседки аптекаря, дочерью пожилой соседки аптекаря (которая, живя в совсем другом районе, быть свидетельницей кражи никак не могла, но ради общения с аврором Поттером бросила все дела и примчалась оказывать помощь следствию) заняли почти весь день. А вернувшись в отдел, Гарри нашел над своим столом зависший самолетик с наскоро нацарапанным сообщением: «Статьи не будет. Фальк». Ни Масволда, ни Шеннера в отделе не было, а при попытке выяснить какие-нибудь подробности Лонгюссон хмуро велел Гарри заниматься своими делами и без особого распоряжения не лезть в работу коллег. Тому оставалось только смириться и пойти писать протокол осмотра аптекарских теплиц. За этим сочинением и прошел остаток рабочего дня.

Дома Драко, разумеется, потребовал доклад о ходе следствия и почти сразу помрачнел, хоть и продолжал прикидываться, что все в порядке. Вообще за время совместной жизни он почти разучился обманывать Гарри, что у последнего вызывало откровенное веселье, а у самого Драко — столь же откровенное бешенство.

— Тебе что-то явно не нравится, — осторожно произнес Гарри, закончив свой короткий отчет. — Я что-то проглядел?

— Да нет, — хмуро отозвался Малфой. — Нормально всё. Просто мне не нравится, что с Бэгменом работает непонятно кто.

— Не непонятно кто, а авроры с опытом побольше, чем у меня! — искренне обиделся за коллег Гарри. Малфой пренебрежительно хмыкнул, а Гарри тут же понял, что это была не основная причина его недовольства.

— Драко? Что я такого сказал?

Драко посмотрел в ответ мрачно и как-то затравленно, а потом вздохнул и опустился в кресло, не глядя на Гарри.

— Поттер, ты ведь не намерен вмешиваться в следствие по делу Лагхолл?

— Навязчиво — нет. Но если мне станет известно что-то, имеющее отношение к этому делу, я передам информацию... Фальку, наверное. Что-то я запутался, от кого должен скрывать свой «неофициальный интерес», а от кого — нет.

— Понятно. А как думаешь, Поттер, если это дело вдруг раскроют и деньги найдутся, то кому эти деньги потом уйдут?

— А, так ты об этом.

Гарри тоже нахмурился и сцепил руки в замок. Тема оказалась на диво неприятной.

— Не знаю, Малфой. Теоретически... нет, не знаю. В зависимости от того, сочтут ли Люциуса и остальных соучастниками того, кто непосредственно рушил карьеру Лагхолл, или же только его клиентами. Хотя все равно это будут грязные деньги... Ты надеешься, что твоему отцу вернут то, что он тогда «спрятал»?

— Я-то не надеюсь, я вообще реалист, — саркастически отозвался Малфой, но лицо его при этом оставалось каменным, и на Гарри он не смотрел. — В случае успеха официального расследования ни отцу, ни остальным ничего не светит. Кроме, может быть, еще одной серии допросов.

— Ну... Драко, ты считаешь, что это несправедливо? Извини, но эти деньги прятали люди, опасавшиеся, что пожирательская деятельность окажется недостаточно доходной! Не говоря уж о способе. Я понимаю ваш с отцом интерес, но Люциус утратил право на эти деньги, когда... «совершил ряд ошибок», так это, кажется, называется?

Гарри тщетно старался не сорваться на резкость. Темы прошлых деяний Люциуса и Пожирателей вообще он старался в разговорах с Драко не касаться. Не хотел ни обижать Драко, ни осваивать тот ровный безоценочный тон, которым говорили о них сами Малфои. Но сейчас обойти эту узкую, но бездонную пропасть между собственным и малфоевским взглядом на мир было, кажется, невозможно.

Драко в ответ только безэмоционально кивнул, обозначая, что такой ответ был для него ожидаемым. И заговорил так же безэмоционально.

— Поттер, дай мне список проигравших, будь добр.

Гарри окинул его подозрительным взглядом, но призвал папку со скопированными в Аврорате бумагами. Драко, подчеркнуто не заглядывая в текст, перенес имена на отдельный лист пергамента, папку вернул Гарри, а листик с фамилиями положил на стол между ними.

— Давай прямо по списку. Крэбб. Боюсь, леди Крэбб эти деньги уже неинтересны, а других Крэббов не осталось.

Флинт. Маркус в Азкабане, на полном пансионе у Министерства. А Мэри в прошлом году закончила школу. У них с матерью после всех конфискаций и так немного оставалось, а Лита еще и принесла в поместье Гринграссов все самое ценное из оставшегося. Сейчас Мэри работает секретаршей у меня в отделе, в Министерстве. И продает материнские выходные платья. Потому что хочет, чтобы Марк вернулся не совсем на руины, а поддержание родового поместья в отсутствие главы рода требует вложений. Пока она училась и официально считалась несовершеннолетней, мы обеспечивали ее всем необходимым в соответствии с ее статусом, но теперь она ни кната лишнего у меня не возьмет. И не носит самые новые из собственных мантий, чтобы их тоже можно было продать.

Дальше Гойл. Вот у них все так же хорошо, как у нас — не распродают ничего нужного. Правда, леди Крэбб и ее дом фактически у них на содержании, но пока вроде справляются.

Монтегю. Старшие в Азкабане, младшие во Франции, и там вроде бы неплохо устроены.

Малфой. Ну, с нами все ясно, да? Только напомню, что Присцилла Бёрк, сдавшись Аврорату, сдала и все ухоронки, которые ей завещал свекор. Правильно сделала, в общем-то, темномагической дряни там было куда больше, чем простых драгоценностей. Но, понимаешь, Секундус и Филипп Бёрки недавно отправились в Хогвартс, и что бы я ни думал об их деде... Следовать примеру Героев Войны Уизли и отправлять в школу детей в штопаных мантиях и со сломанными палочками мы не сочли возможным. А еще есть их мэнор, в каком он состоянии — ты видел сам. Их надо было так и оставить жить в той единственной комнате, на которую хватило целой мебели, верно? А мелкая, пока они были в бегах, спала вообще в корзине, вот и нечего ей уже отвыкать! Но мы же Малфои, мы склонны к излишней роскоши и считаем ниже своего достоинства позволять своим вассалам жить в руинах. А сделать просто денежную заначку для обеспечения всех этих нужд Санктуар не догадался.

Кто там дальше, Нотт? Бежал с женой во Францию, практически в чём вышел из дома, то и увез. Французская родня их поддерживает, конечно, но на ноги они встанут еще нескоро.

Паркинсон. Пэнси тоже работает у меня, зарплату я ей плачу из собственного кармана, так что она зверствует на тему лишнего кната еще похуже Флинт. А мать у нее вышивает мантии на заказ. Этих денег хватает на выплату процентов по закладным на родовое имение. На остальные нужды Паркинсоны продают остатки фамильных драгоценностей.

Шафик. Александра ты знаешь, он доучивается последний год в Хогвартсе. Старший Шафик в Азкабане пожизненно, без права апелляции в первые десять лет. У Александра есть родня по матери, которая его знать не хочет. Родовой особняк закрыт по канону и потому цел. Когда Александр его вскроет, Министерство вспомнит о замороженном решении суда по его отцу. Сумма репарационных выплат там умеренная, но Шафики никогда и не были особо богатыми. Судя по тому, что Раймон Шафик вошел в семерку основных «проигравших», на эту «страховку» он поставил бОльшую часть семейного состояния.

И заметь, Поттер, единственный живой из изначального списка — мой отец. Все остальные — наследники. Так что мне-то как раз можешь не рассказывать о справедливости, мне и так совершенно несправедливо повезло больше, чем им всем вместе взятым — у меня оба родителя живы и свободны. А вот Флинт расскажи. И Шафику расскажи, ты же для того и ходишь в Хогвартс, чтобы наставлять слизеринцев на путь истинный? Расскажи им, что очень уважаемые люди, Герои Войны, отлично живут в съемных квартирах или собственных курятниках, так что уж им-то — детям негодяев и убийц — должно быть просто стыдно цепляться за свои родовые дома, фамильные библиотеки, вещи, доставшиеся от прадедов с таким количеством «пра-», что считать замучаешься... На хлеб и койку любой способен сам себе заработать, а бОльшего честному человеку и не надо, правильно?

— Правильно! — свирепо огрызнулся Гарри, вкладывая в это слово всю накопившуюся беспомощность и отвращение к происходящему. И тут же жалобно, жалко даже спросил: — Что ты от меня хочешь?

Драко правильно понял обе интонации. Он бледно улыбнулся и ответил с искренним сожалением в голосе:

— В утешение могу сказать только одно: мне этот разговор кажется не менее мерзким, чем тебе. Но надо, Поттер. Я не могу не попросить тебя. Просто не могу по-другому.

Гарри взвился от внезапного злого понимания.

— Это Люциус, да? Воля главы рода? Ты поэтому вчера так злился?

— Сядь, не мельтеши, — устало отмахнулся Малфой. — Ты все не так понял. Да, это, в некотором роде, воля главы, но не так, как ты думаешь. Просто сам отец ответил тебе правильно, не пытаясь попросить свои деньги обратно. Для него было главным, что я все услышал и понял, он знал, что я-то не смогу промолчать. Хотя, в принципе, я мог бы просто обрисовать ситуацию той же Флинт и умыть руки. Она бы перед тобой на колени встала, наплевав на гордость, потому что...

— Вот запугивать меня не надо, — вымученно усмехнулся Гарри. — Так что ты от меня хочешь, Драко?

Малфой прикрыл глаза и сжал губы в тонкую линию. Через несколько секунд он заговорил, безуспешно пытаясь выдерживать ровный тон:

— Не знаю ответа, Поттер. Ты прав во всем. Не хочу, чтобы ты думал, будто я этого не понимаю. Мордред, кажется, я не могу не умничать, Мэри и правда справилась бы лучше... Поттер, я хочу от тебя, чтобы ты наплевал на законность и справедливость и приложил усилия к тому, чтобы эти мордредовы галлеоны выполнили свою изначальную функцию. Это были семейные вклады на черный день, и черные дни в большинстве семей давно уже наступили. И я в курсе, что поступаю сейчас как истинный Малфой — подло манипулирую, злоупотребляю твоим хорошим отношением и так далее. Надеюсь, ты знал, с кем связался и не питал никаких иллюзий. И, Гарри...

Драко умолк на секунду и все-таки сорвался. Его голос стал надтреснутым, беспомощным и непреклонным одновременно.

— Это называется власть. Одновременно и способность, и жизненная необходимость изменять мир так, как считаешь нужным. Мне не нравится мир, в котором последние осколки старейших магических семей распродают фамильные реликвии, чтобы сохранить хотя бы родовой алтарь. Я буду это менять, и мне плевать на вселенскую справедливость. Я не могу иначе, даже если лично мне это будет стоить...

— Тш-ш-ш, — Гарри перегнулся через подлокотник и легко коснулся пальцем губ Драко. — Спасибо, что напомнил, мне ведь тоже плевать на вселенскую справедливость. Я хочу не ее, а просто счастья для всех и даром. И сейчас мне кажется, что если я поведусь на твои манипуляции, то счастливых людей в мире станет на добрый десяток больше. А если поступлю по закону и справедливости, то Кингсли будет рад пополнению бюджета, конечно, но вряд ли прямо уж счастлив. Так что выбор очевиден, правда?

Несколько секунд Драко смотрел на него нечитаемым взглядом, потом прикрыл глаза. Восторга от успешно закончившихся переговоров на его лице Гарри не заметил.

— Что не так опять?

— Все не так, Поттер. Что мне теперь прикажешь делать? — Драко открыл глаза и посмотрел на Гарри зло и беспомощно. — Я этого не хотел. Давай ты на меня магическое обязательство навесишь, что ли?

— Как-кое обязательство? — совершенно растерялся Гарри. — О чем?

— А что тебе от меня надо, такое и навесишь. Придумай что-нибудь. Стать личным консультирующим целителем для всего твоего отдела? Никогда больше не называть Визглей Визглями? Вносить пожертвования в фонд помощи оборотням?

— Зачем? То есть для чего? — магически запретить Драко коверкать ронову фамилию было, конечно, заманчивой идеей, но сперва стоило разобраться, что вообще происходит.

— Для того, чтобы это было просто сделкой, — Малфой смотрел на него с тоской. — Гарри, я не хочу, чтобы ты делал это для меня, понимаешь? Просто из личной симпатии. Мне еще много чего в жизни понадобится и от тебя в том числе, и я не хочу добиваться этого через постель, — закончил он нарочито грубо. — Сейчас я — наследник Малфой, а ты — аврор Поттер, и я получил от тебя предварительное согласие действовать в моих интересах. Давай обсудим, чего ты хочешь взамен?

Гарри ясно видел, что ощетинившийся от ужаса Хорь скалит зубы в безуспешной попытке изобразить грозного хищника, и больше всего хотел взять его на руки и гладить до тех пор, пока не уляжется вздыбленная шерсть. Но так делать было совсем нельзя, перепуганный зверёк начнет кусаться просто по инерции, а потом будет чувствовать себя еще более виноватым и испугается еще больше. Так что пришлось подавить естественный порыв и пытаться сперва успокоить Драко на словах.

— Извини, Малфой, но вот такие сделки — это точно не про меня. Я всегда действую либо по уставу аврорской службы, либо «из личной симпатии». Но ты совершенно зря принимаешь эту симпатию на свой счет, вот что. Ты мне в очередной раз разжевал очевидное, за что тебе большое человеческое спасибо. И теперь я лично, по собственной инициативе хочу, чтобы у Флинт и Паркинсон в жизни все стало чуточку получше, а за Александра Шафика я вообще в ответе по факту преподавания в Хогвартсе. Ну и остальные... Посмотрим сперва, что вообще удастся сделать. Пока ты как-то чересчур нервозно делишь печень неубитого нунду. Может, там уже и концов не найти.

Драко немного отпустило, Гарри ясно видел это. По крайней мере, переход разговора из этической в более практическую плоскость он поддержал.

— Ты уже слил Фальку информацию о Цеппере. Если ты согласился, то уже сейчас должен действовать не в интересах Аврората, а...

— В собственных интересах, для достижения личных целей, — твердо продолжил Гарри. — Да, я понял и так и поступлю.

Но эта реплика оказалась неверной, Малфой снова посмотрел на него затравленно.

— Я не знаю, что с тобой делать, Поттер. Не знаю, как сделать, чтобы твое великодушие меня не доконало. Все, что я сейчас говорю, налету превращается в красивые слова, заставляющие тебя проникаться сочувствием. Я не знаю, как тебе объяснить, что вот прямо сейчас я не бедный запутавшийся Драко, которому жизненно необходимо твое милосердие... Видишь, я вслух признаю, что иногда так бывает, видишь, до чего ты меня довел, гриф? Но вот именно сейчас, именно в эту самую секунду я — чистокровный Малфой, добившийся своего и каждым словом закрепляющий свои позиции. От того, что я с тобой сейчас честен, все только хуже, для таких, как ты, откровенность — лучшая рекомендация. А я знаю, что правда отличается от лжи только сферой применимости, а как средство воздействия на чужие умы правда и ложь совершенно равноправны. И чтобы ты сейчас правильно понимал ситуацию, я должен был бы выдать что-нибудь из своего школьного репертуара, чтобы ты вспомнил и осознал. Но я боюсь, что у меня выйдет слишком убедительно, и ты... Я боюсь. И еще я не имею права похерить все, чего успел добиться предыдущим выступлением. Поэтому, пожалуйста, Гарри, просто пойми это как-нибудь сам!

Если Гарри и понял что-то новое, так это то, что Хоря качественно заклинило, и полумерами сейчас не обойтись. Так что он поднялся, подошел к Драко и уселся верхом к нему на колени, лицом к лицу. И еще уперся локтями в подголовник кресла с двух сторон от его головы, чтобы уж точно отрезать малейшую возможность к отступлению. Навис над Драко почти угрожающе и заговорил самым снейповским голосом, который только смог изобразить:

— А давай на минутку предположим, что я все-таки не настолько тупой, как принято считать? Малфой, ты вот сумел как-то смириться и принять тот факт, что я — неуправляемый дурак с невероятной силой и, как там было, «сверхценными идеями по улучшению мира»? Ничего же, смирился и живешь дальше? Так вот, представь себе, я тоже уже давно смирился, что ты — меркантильный, циничный и расчетливый слизеринец Малфой. Это, представь себе, для меня вовсе не новость! И если я живу в твоем доме и часто прислушиваюсь к твоим словам, это отнюдь не по причине розовых стекол в моих знаменитых очках. При близком общении места для иллюзий ты не оставляешь. Так что заканчивай сцену.

Несколько долгих секунд Драко просто смотрел глаза в глаза, потом произнес скомкано, словно повторяя нетвердо заученный текст:

— Да иди ты к фестралам, грифиндурок! — зажмурился и прижался лицом к предплечью Гарри.

После устроенной им же нервотрепки, трех бокалов красного вина и отчаянного секса Драко вырубился, как наоравшийся младенец. Гарри некоторое время лежал рядом, приподнявшись на локте, и гладил, едва касаясь кончиками пальцев, разметавшиеся по подушке белые волосы. И чувствовал, как теплое и щемящее чувство внутри смешивается с холодной яростью. Драко было очень плохо сегодня, и Гарри знал человека, который в этом виноват.

Он выскользнул из постели, постоял минуту рядом, убеждаясь, что не побеспокоил этим Драко, быстро оделся и бесшумно вышел из комнаты. В гостиной задержался еще на пару минут, принудительно давая себе время одуматься. И только убедившись, что как бы он ни был зол, убивать Люциуса точно не собирается, двинулся дальше к камину.

— Хозяин Люциус спит! — испуганно пискнул встретивший его домовик.

— Ты можешь успеть разбудить его, пока я поднимаюсь в спальню, — процедил Гарри, попутно отмечая, что намерен действительно идти ногами, а не аппарировать в чужом доме. Это тоже был добрый знак, значит, бешенство не такое уж и сильное.

Домовик всхлипнул и исчез.

Гарри размеренно шагал по полутемным галереям и лестницам, с каждым шагом все больше понимая, что идет не срывать злость или вершить расправу. Просто ему нужно прямо сейчас убедиться, что больше Драко ничего не угрожает. И когда распахнулась последняя дверь, открывая взгляду хорошо освещенную спальню, едва заметно смятую кровать и мистера Малфоя в домашней мантии, стоящего рядом с одним из кресел, Гарри уже совсем не чувствовал себя ночным духом мщения. Правда и вежливым гостем он себя тоже не чувствовал. Молча вошел, прикрыл за собой дверь, без приглашения опустился во второе кресло, стоявшее напротив малфоевского, и терпеливо подождал, пока хозяин спальни поймет диспозицию и усядется тоже. Нарушать молчание Люциус не спешил, и Гарри заговорил первым.

— Драко объяснил мне, что ваш «страховой вклад» нужно вернуть наследникам. Почему я услышал это от него, а не от вас?

Люциус приподнял бровь, обозначая вежливое изумление такому вопросу.

— Разве это не очевидно? Во-первых, потому что вы мне не доверяете, это очень затрудняет взаимопонимание. А во-вторых, потому что, несмотря на ваше недоверие, я вполне смог бы вас уговорить, мистер Поттер. И вы ушли бы от меня с ощущением, что вас опутали паутиной слов и вынудили к тому, с чем вы несогласны. А Драко, я уверен, разговаривал с вами по-другому. Он не указал, как действовать, а именно объяснил ситуацию, я верно вас понял?

— Верно. Но однажды вы сказали, что не заставите меня выбирать между личными симпатиями и чувством долга. Сегодня выбирать пришлось нам обоим: и мне, и Драко. Мне выбор дался не в пример легче, чем ему. Вам так нравится мучить сына, Люциус?

Тот в ответ лишь неодобрительно качнул головой.

— Проблема в том, мистер Поттер, что вы упорно игнорируете одно важное обстоятельство: Драко не только ваш близкий друг, но и талантливый колдомедик, практикующий специалист по родовым проклятьям, перспективный молодой политик и будущий глава рода. Любая из этих ипостасей время от времени будет требовать от него действий, не приносящих удовольствия. Нет, мистер Поттер, разговор с вами я поручил Драко не для того, чтобы поставить его перед неприятным моральным выбором, а лишь потому, что это было наиболее удачное решение и в тактическом, и в стратегическом плане. Драко с большей, чем я, вероятностью добился вашего согласия, при этом не вызвав антипатии с вашей стороны на будущее.

— А вы упорно игнорируете то обстоятельство, что Драко не только политик, целитель, наследник и все прочее, но еще и живой человек. Мой близкий друг и ваш сын, кстати. Это ничего для вас не значит, мистер Малфой? Я даже не обвиняю сейчас, я просто хочу понять, как это устроено у вас в голове. Если «тактически» вы не могли объясниться со мной сами, если уж решили пожертвовать во имя эффективности чувствами других, то почему вы не отправили ко мне Мэри Флинт? Эффект был бы не меньший, верно? Вам просто не пришло в голову пощадить собственного сына?

Люциус снова покачал головой, на этот раз глаза его гневно блеснули.

— Вы сейчас просто оскорбляете Драко, мистер Поттер. Скажите, если бы мне надо было в чем-либо убедить Министра или, скажем, главу Попечительского совета Хогвартса, кого бы я отправил на переговоры с ними: наследника рода Малфой или мисс Флинт?

— На переговоры, разумеется, Драко, но...

— Так чем вы, мистер Поттер, настолько лучше или хуже Министра? Поймите наконец, не все в мире обусловлено вашими личными отношениями с моим сыном. О деньгах, выведенных из страны в девяносто пятом, он разговаривал с вами не как ваш друг, а как наследник рода Малфой, обязанный заботиться о делах семьи, а так же о благополучии вассалов и младших союзников. Даже если сам он считает иначе.

— Не считает. Как раз в этом он и пытался меня убедить, что говорит не как друг, а как Малфой. И все же, Люциус, что изменилось? Около полугода назад вы говорили, что слишком боитесь снова разрушить жизнь Драко и не станете делать того, что может спровоцировать резкую реакцию с моей стороны. Вы лгали мне тогда, или что-то изменилось в мире?

На этот раз Люциус кивнул.

— Изменилось, мистер Поттер. С тех пор я стал куда больше доверять вашему благоразумию и сдержанности.

— Чем я заслужил, интересно?

— Вашими занятиями в Хогвартсе, — Люциус сделал небольшую паузу и невидяще посмотрел в темное окно. — Видите ли, мне казалось, что в плане самодисциплины, верности долгу и прочих нравственных категорий Северус достиг всех вершин, какие только могут быть доступны человеку, проведшему детские годы в нищете и нелюбви, а юность — в непрерывной борьбе с миром. Не то чтобы я считал нравственные высоты такой уж ценностью для себя лично, но с точки зрения вечности... Без таких людей, как Северус, наш мир был бы намного более неприятным местом. Но, будучи преподавателем, он мстил вашему факультету за собственные школьные обиды. Сейчас вы оказались на его месте и с теми же предпосылками, но ведете себя совершенно иначе.

Он снова посмотрел на Гарри и продолжил уже с нажимом:

— Драко не может всю жизнь действовать, на каждом шагу ориентируясь только на ваше одобрение и опасаясь вызвать ваше недовольство. Вернее, может, но тогда ему придется забыть о политической карьере да и о многом другом тоже. И если полгода назад эта дилемма казалась мне неразрешимой, то сейчас я уверен, что вы в достаточной мере способны разделять личное и рабочее.

Гарри рассмеялся всерьез и от души. Малфой переждал этот смех, изображая на лице терпеливую заинтересованность.

— Люциус, оказывается, есть сферы, в которых вы ни черта не понимаете! — отсмеявшись, сообщил Гарри. — Я совершенно не умею разделять рабочее и личное! Вы, наверное, не поверите, но я не сдерживаюсь, общаясь со школьниками, просто мне и в голову не приходило мстить одним людям за дела других, и степень родства первых со вторыми здесь значения не имеет. Так что если вы лично вдруг снова заиграетесь в Пожирателя Смерти, мое отношение к Драко никак не изменится. Он не виноват, что родился от вас.

— А если заиграется сам Драко? — быстро спросил Люциус, и Гарри столь же быстро ответил:

— Этого не будет! Я уже сказал вам, что в некоторых сферах вы ничего не смыслите... — но Люциус перебил его:

— Позвольте переформулировать: если вы вдруг узнаете о Драко нечто, характеризующее его как истинного Пожирателя? Это разрушит ваши дружеские чувства к нему?

На этот раз пришел черед Гарри умолкнуть и посмотреть в окно.

— Мы с ним разговаривали об этом однажды, — наконец ответил он. — Драко взял с меня обещание, что в любом случае, что бы он ни сделал и что бы я ни подумал по этому поводу, мы с ним обязательно обсудим это. Что я не буду судить, не поговорив с ним и не попытавшись разобраться.

Люциус удовлетворенно улыбнулся.

— Тогда я абсолютно спокоен, мистер Поттер. Вы способны понять и принять очень многое, если только даете себе время остановиться и хорошенько обдумать свое мнение. Когда я сказал, что доверяю вашему благоразумию и сдержанности, я имел в виду именно умение задумываться, прежде чем выносить приговоры.

Он сделал очередную паузу и закончил иронично:

— В том числе и мне самому. Вы пришли с вопросом, отчего объяснять вам некоторые элементы финансовой грамотности пришлось Драко, а не мисс Флинт. Я ответил на него? Или вы по-прежнему уверены, что я был жесток к сыну?

— Вы ответили на мой вопрос. И я по-прежнему уверен, что это было жестоко с вашей стороны, — Гарри почувствовал, как холодная ярость, пригнавшая его сюда, снова поднимается где-то у сердца. Наверное, этот холод отразился в глазах, потому что Люциус в ответ тоже подобрался, и взгляд его блеснул тусклой сталью. Гарри заговорил, и холод лился из него, обмораживая губы.

— Вы напомнили мне, что Драко — не только мой близкий друг, но и целитель, политик и все прочее. Я хочу вернуть вам ваше напоминание: Драко не только ваш наследник, но и мой близкий друг, и мне дорого его благополучие. Поэтому я настоятельно прошу вас впредь в ваших изящных расчетах учитывать и его чувства тоже, а не только стратегическую и тактическую выгоду. Не заставляйте меня защищать Драко от вас, мистер Малфой. Это будет мучительно и для Драко, и для вас, и для меня, потому что мне больно, когда Драко расстроен. Не вынуждайте меня расстраивать его, причиняя вред вам.

— О! — сказал Люциус, смешно округляя рот, и в этот момент стал так похож на Драко, что у Гарри ёкнуло в груди. Через секунду наваждение развеялось, а Малфой насмешливо улыбнулся. — Вы очаровательны, мистер Поттер! А скажите, что вам мешает прямо сейчас применить ко мне парочку Круциатусов? А Драко мы об этом просто не расскажем.

Гарри словно налетел на стену. Из головы вышибло все мысли, из легких — воздух. В груди скрутило так, будто он действительно сделал то, что предложил Люциус, и теперь должен будет как-то посмотреть в глаза Драко.

Малфой с нескрываемым интересом рассматривал его лицо, а потом рассмеялся:

— Иногда высокие нравственные качества могут сослужить дурную службу, не так ли? Ваше выступление только что утратило больше половины своей эффектности. Но спешу вас уверить, — тут голос Люциуса стал предельно серьезным и не менее холодным, чем у Гарри минуту назад, — что я услышал ваше предупреждение и не собираюсь им пренебрегать. Однако хочу в свою очередь предупредить и вас, мистер Поттер. Перестаньте оскорблять Драко своей неумеренной опекой. Ваш инстинкт спасителя может сослужить вам дурную службу. Мой сын вполне самодостаточен и не нуждается в вашем ежечасном заступничестве.

И тут пришел черед Гарри насмешливо улыбаться.

— А в вашем? Скажите, мистер Малфой, если бы штурм поместья Гринграсс не отнял у вас все силы, то когда бы вы провели конфирмацию Драко?

И этим вопросом он впервые сумел по-настоящему выбить Люциуса из седла. Тот моргнул, провел рукой по лицу и символически склонил голову:

— Туше, мистер Поттер. Хотя моя ситуация и была немного иной.

Гарри с облегчением чувствовал, как злой холод медленно уходит из тела. Сейчас волшебника в кресле напротив совсем не получалось считать врагом. Просто люди бывают неаккуратны даже с теми, кого любят.

— Любая ситуация «немного иная», двух одинаковых не бывает. А послать меня с моей опекой Драко имеет куда больше возможностей, чем вас с вашей. И не постесняется это сделать, поверьте моему опыту.

— Очень на это надеюсь, мистер Герой, — многозначительно проговорил Люциус, но во взгляде его появились теплые смешинки. — Так что, можно считать, что предупреждения друг другу объявлены и пакт о ненападении заключен?

— Можно! — по-малфоевски величественно «разрешил» Гарри, и Люциус не сдержал улыбки.

— Тогда что дальше? Предложить вам огневиски, или вы все-таки пойдете спать?

— Благодарю, но лучше спать! — Гарри завозился, выбираясь из глубокого кресла. — Доброй ночи, мистер Малфой.

— И вам доброй ночи, мистер Поттер. Благодарю, что нашли время навестить меня.

Под это ерническое прощание Гарри и покинул чужую спальню, чтобы вернуться в собственную, где, к большому его облегчению, Драко спал по-прежнему крепко и его прогулки не заметил. Самого же Гарри накрыло запоздалым осознанием собственной глупости, и он еще добрый час ворочался в постели, с ужасом представляя, что скажет Драко, когда узнает о самом факте его ночного похода, и отдельно — если узнает об угрозах Люциусу. Однако вариант сбегать в Малфой-менор еще раз, чтобы как-то уговорить оного Люциуса ничего не рассказывать сыну, Гарри оценил как еще более провальный. И смирившись с грядущими бедами, уснул.