Чёрный кофе без сахара (джен)

В общем, первая неделя в новой школе Эмме очень понравилась. Уроки были безумно интересными, и они очень хорошо поладили с Джеймсом и немного с Сириусом.

Вечером она сидела у камина в кресле, забравшись на него с ногами, и увлеченно рисовала.

— Я присяду?

— Привет, Рем, — улыбнулась Эмма. — Что читаешь?

— Да так... Тебе будет неинтересно, — ответил тот и углубился в чтение.

— О! Эм! Отлично, что ты здесь! Так, пойдёшь с нами гулять по ночному Хогвартсу? — очень вдохновенно спросил Джеймс.

— Ого... Я и не знаю. Да, наверное.

— Отлично!

Он схватил ее за локоть и уже собрался убежать, как вдруг увидел Ремуса:

— Рем? Я тебя не заменил, пойдем с нами?

— Я? Ты что... Нет, я не могу

— Господи! Да подождет тебя твоя книжка, — Джеймс вырвал у него из руки книгу и посмотрел на обложку. — О-о-о.. ужасы любишь? Все, пошли!

Ремус схватил книгу, на обложке которой Эмма заметила волка, воющего на полную луну, и спрятал ее под подушку на кресле, немного покраснев.

Они вышли в коридор.

— Слушай, а ты уверен, что нас никто не заметит?

— Поверь, у меня есть стопроцентный способ! Сириус, ты где?

— Я вас уже заждался, — Эмма вздрогнула.

Из ниоткуда появился Сириус Блэк. Его бледная кожа будто светилась в темноте коридора.

— Что это? Это мантия скрывает человека... Как это работает?

— Обычная мантия-невидимка. Ну что, ребятки, сегодня мы будем учиться отрываться!

Глаза Джеймса блестели от нетерпения.

Этой ночью Эмме было так весело и круто, как не было еще никогда. Они носились по улице и темным коридорам, как ненормальные и абсолютно безбашенные психи, сбежавшие из дурдома. Но им было все равно. Они реально кайфанули и вернулись в гостиную ближе к трем ночи.

— Эмма! Где ты была?!

— Лили? А ты чего не спишь?

— Я волновалась за тебя, ума не могла приложить, где можно было столько пропадать.

— Да я не пропадала. Мы просто гуляли.

— С кем?

— С Джеймсом, и Сириусом, и...

— Эмма! Ты что! Не надо с ними связываться.

— Это еще почему?

— Я сижу с Блэком на зельеварении, и поверь, Эм, я не желаю тебе зла, ты очень хорошая, и я просто не могу допустить...

— Они тоже очень хорошие. И Сириус, и Джеймс, а Рем так вообще святой.

— Ремус был с вами? Я опоздала. Эти идиоты захватили школу... Что же, я уже бессильна. Спокойной ночи, Эмма Браун.

Эмма лежала и думала о том, какая незаменимая вещь — мантия-невидимка. С ней можно незаметно выпутаться из любой ситуации.

* * *

Жизнь в замке была непредсказуемой и интересной, не у всех, конечно. Но Эмма очень сблизилась с Джеймсом, Сириусом и Ремусом, поэтому ее жизнь была полна сюрпризов. И ей это жутко нравилось. Она начала забывать те дни, когда была одинокой, тихой, прилежной ученицей, и забывала их с удовольствием.

Несколько дней назад у первокурсников было первое занятие по квиддичу. Джеймс Поттер блеснул своими потрясающими способностями, и Эмма тут же захотела летать на метле не хуже, чем он. Остальные предметы давались ей очень легко, она схватывала все на лету, прилагая при этом минимум усилий.

А вчера у Ремуса заболела мать, и он уехал из Хогвартса на несколько дней. Без него стало сразу как-то пусто, как раз в это время она поняла, насколько сильно привязалась к мальчикам и как дорог ей стал каждый из них. Между тем Лили постоянно напоминала ей, какой Сириус легкомысленный идиот, а Джеймс выскочка, и советовала держаться от них подальше. Но Эмма уже не могла. Она полюбила их, и это было взаимно. Они везде ходили вместе и не надоедали друг другу. Лили же общалась больше всего с Алисой Стоун, милой девочкой, живущей с ними в одной комнате, и, конечно, с Снейпом, который почему-то ужасно бесил Джеймса.

Через пару дней вернулся Ремус. Друзья очень обрадовались его приезду, но его внешний вид слегка их удивил. Он был жутко бледный, на его скулах были видны, помимо старых, еще и новые шрамы.

— Мерлин... Кто тебя так исцарапал? — удивленно спросил Джеймс. — Ты что, кошку завел?

— Да нет, кошки меня боятся, — улыбнулся Ремус.

Ребята расценили это как шутку и принялись обсуждать планы на рождественские каникулы.

— Ничего не выйдет, — покачал головой Джеймс, — родители ждали меня на каникулы домой полгода...

— Я тоже уеду, — сказал Ремус тихо.

— А я ни за что не поеду домой, — очень твердо сказал Сириус, — хватило с меня и того, что на меня наорали за то, что я не на Слизерине.

— Тогда я тоже останусь, — пожала плечами Эмма, — не будешь же ты встречать Рождество в компании Слизнорта.

Сириус только благодарно посмотрел на нее и светло улыбнулся.

— Но мы не можем уехать, не оставив после себя светлой памяти...

Глаза Джеймса снова горели этим лукавым огнем.

И работа закипела. Они полночи разрабатывали план по розыгрышу, делали чертежи и описание; наконец, не окончив работы, они уснули прямо в гостиной, что в последнее время стало нормальным явлением.

Утром их разбудил звонкий голос:

— Что в творите? Вы вообще спите когда-нибудь?

— Лили, ну ты чего так орешь? Голова раскалывается.

— Вы что, еще и напились? Вот мародеры!

— Да не пили мы! Успокойся.

— О! Слушайте, я понял, как надо сделать, — резко воскликнул Джеймс.

И на глазах ошарашенной Лили все четверо встали и довольно бодро направились к спальне мальчиков.

— Понимаете, что где-то тут, в Хогвартсе, есть кухня? Нам надо ее найти.

— Да, надо, а то я уже есть хочу.

— Да нет, Сириус, просто чтобы подсыпать блевальный порошок слизеринцам, нам нужно им его как-то запаковать. А то они, наверное, удивятся, если мы сами подарим им... Если мы вообще им что-то подарим.

— А где тут кухня?

— Она под Большим залом, — твердо ответил Ремус.

— Значит, найдем.

— Кстати, вы слышали, как нас Эванс назвала?

— Нет, а как?

— Мародеры, прикольно звучит.

— Вообще огонь, давайте так называться, "банда Мародеров" которую будет бояться вся школа.

— Полностью за.

Ремус и Джеймс уехали два дня назад. Настало Рождество. Это был любимый праздник Эммы. Он был таким уютным и домашним, и все так красиво украшалось, и все люди как будто становились открытее и добрее. Они с Сириусом сидели в украшенной гостиной, в красных носках с оленями и рождественских свитерах. Она рисовала какую-то ерунду, а он практиковал какое-то несложное заклинание. Им было очень круто, тем более со слизеринцами все получилось в лучшем виде, и Джеймс уехал со спокойной душой, оставив друзьям мантию-невидимку. Теперь они знали, как пройти на кухню, и могли в любой момент попасть туда, а добрейшие эльфы, работающие там, просто заваливали их едой, а они болтали с ними и узнавали что-то новое о Хогвартсе.

— Эм, — Сириус ткнул ее носком в ногу, — может, пойдем гулять?

— Погнали, — пожав плечами, сказала Эмма. На зимние каникулы осталось очень мало народу, и они были почти единственными обитателями гриффиндорской гостиной.

Сириус накинул на них обоих мантию, и они отправились гулять по коридору. Хотя коридор был абсолютно пуст, в мантии-невидимке было спокойнее и комфортнее. Вдруг за поворотом они увидели, как на подоконнике сидели парень и девушка с Когтеврана, страстно целуясь. Сириус и Эмма с отвращением переглянулись и поспешили пройти мимо них.

Они сидели на чердаке, который находился под крышей одной из башен, болтая ногами, и пили сливочное пиво, весело разговаривая. Тут Сириус вдруг сказал:

— Как людям вообще не противно целоваться? По мне, так это ужасно.

— Вот именно, я вообще не хочу никогда этого делать. Как представлю... фу!

— Пха, а представляешь, через несколько лет мы с тобой будем встречаться? Тогда нам придется целоваться.

— Так давай никогда не будем встречаться?

— Мне кажется, через пару лет никто из нас даже не вспомнит об этом договоре.

— Тогда давай поклянемся?

— Давай, а как?

— Мы в школе, когда клялись, что никогда никому не скажем, что прогуляли историю, кололи палец и по капельке крови каждого смешивали на стене школы.

— И что? Не рассказали?

— Нет, все боялись, что если проболтаются, то умрут от заражения крови.

— И ты тоже?

— Нет, конечно, просто я столько прогуливала, что тебе и не снилось, и никому ни слова, никогда.

— Давай лучше просто договоримся, что никогда не будем любить друг друга; ну, будем, конечно, но не так. А как друзья.

— Да, так будет лучше.

Они еще долго долго сидели на чердаке и смотрели в маленькое окошко, как на безоблачном небе появлялись первые лучи солнца. И Эмма чувствовала, что им есть о чем поговорить, а если нет, то молчание не было натянутым и неприятным, и это чувство было самым приятным на свете — чувство, что у нее наконец-то появились настоящие друзья.