Цветы, камешки и перышко (джен)

Ранее, тем же вечером.

В комнате стояла мёртвая тишина, если не считать скрип пера, старательно выводившего кривые буквы на пергаменте. Поэтому не было ничего удивительного в том, что как только кончик пера перестал царапать пергамент, это не осталось незамеченным. Спустя пару секунд перо с мягким стуком упало на столешницу, чернильница с лёгким щелчком закрылась, пергамент с тихим шелестом был отложен в сторону, а ножки стула с громким скрежетом отодвинулись назад.

Король эльфов Эрин Гален оторвался от отчёта южного патруля, который он сосредоточенно изучал всё это время, удобно раскинувшись на мягкой кушетке, — такой неожиданно приятный контраст с тяжёлыми и жёсткими креслами в его кабинете — и теперь внимательно наблюдал за тем, как его маленький сын спокойно уселся в центре комнаты.

— Леголас, — строго заметил отец, — что ты делаешь?

— Играю с моими солдатиками, — спокойно ответил мальчик.

— А что ты должен сейчас делать? — Король явно начал терять терпение, и без того ему несвойственное.

— Играть с моими солдатиками, — так же спокойно повторил сын. Маленькая армия, состоящая сплошь из деревянных эльфов-солдатиков, с грохотом высыпалась из карманов Леголаса на пол — это зрелище заставило Трандуила улыбнуться.

— Нет, малыш. Думаю, это неправильный ответ. Ты не мог так быстро справиться с заданием, которое тебе дал твой наставник.

— Я справился, — ответил Леголас, не отрывая взгляда от ожесточенного сражения, развернувшегося на полу гостиной.

— Тогда покажи мне, — настойчиво потребовал отец.

Разочарованный вздох слетел с губ Леголаса, но мальчик покорно поднялся с пола, подошёл к письменному столу, взял с него исписанный корявыми буковками пергамент и протянул отцу:

— Вот. Наставник попросил меня написать сочинение о моих друзьях. Я написал.

— Да, но он также сказал тебе… Леголас, не смей уходить от меня, когда я с тобой разговариваю! — Трандуил опасно сощурился, когда его маленький сын снова уселся на пол, скрестив ноги, и выстроил своих солдатиков в шеренгу. — Леголас, я не разрешал тебе сесть на пол! И я всё ещё говорю с тобой о твоём задании!

— Я знаю, ada. Я тебя слушаю, — невозмутимо ответил мальчик.

— Я так не думаю, — констатировал Трандуил.

Леголас замер на секунду, но не оторвался от своего увлекательного занятия, а лишь посмотрел взрослому эльфу в глаза: 

— Ada, я знаю всё, что ты хочешь мне сказать. Мой наставник попросил меня почитать полчаса. Я знаю…

— И почему же тогда ты этого не сделал? — спросил Трандуил; в его стальном голосе уже зазвучали отчетливые нотки раздражения.

— Я почитаю. Но не сейчас, — всё так же спокойно ответил мальчик.

Эльфийский Владыка в ярости швырнул отчёт на диван — с куда большей силой, чем требовала ситуация. На завтрашнее утро Король запланировал важное совещание с командирами его войска; все отчеты он должен был изучить сегодня. На детские шалости и капризы у него совершенно не было времени.

— Ты будешь делать то, что сказано, или будешь наказан. Выбор за тобой. И на твоём месте я бы не стал медлить с решением.

— Наказан? — удивлённо вздёрнул бровь Леголас. Солдатики были вмиг позабыты, мальчик внимательно посмотрел на отца, явно не понимая, что происходит, и из-за чего отец накинулся на него. — Ada, я не нарушил ни одного правила. Я никого не ослушался.

— Разве я так много требую от тебя? — тяжело вздохнул Трандуил. — Я просто хочу, чтобы ты вернулся за свой письменный стол, открыл книгу и прочитал то, что задал тебе наставник. Я не хочу больше спорить с тобой об этом, не усложняй всё. Неважно, что ты там себе считаешь, но ты только что ослушался меня!

— Нет! — упрямо заявил Леголас.

— Леголас…

— Nana всегда разрешает мне! — с нескрываемым раздражением запротестовал эльфёнок. — Полчаса я делаю задание, которое даёт мне мой наставник, затем nana разрешает мне поиграть пятнадцать минут, а потом я читаю. Nana говорит…

— Nana сейчас у своих кузин в Лотлориэне, — фыркнул Трандуил, не дав сыну договорить. — Если всё то, что ты только что сказал, правда, то почему я — твой отец — ничего не знаю об этом?!

Леголас упер взгляд в пол — его доблестная армия только что бросилась в атаку на армию врага. Ребёнок чуть мягче, но всё с тем же оттенком неприкрытого раздражения ответил: 

— Может быть, она думала, что ты это знаешь. Хотя откуда ты можешь это знать? Ты ведь больше времени проводишь в своём кабинете, чем со своей семьёй. Ты и со мной-то сидишь лишь потому, что nana уехала, и за мной некому присмотреть.

— Что?!

— Работа для тебя на первом месте, — тихо прошептал Леголас. — А я на втором. Так всегда было. И поэтому ты ничего не знаешь обо мне.

Шокированный словами, слетевшими с губ его маленького сына, Трандуил в ярости вскочил на ноги и в считанные секунды угрожающе навис над малышом, увлечённо игравшим с деревянными солдатиками.

— Да как ты смеешь?! — прошипел Король. — Сначала ты перечишь мне; затем врёшь, глядя мне в глаза, — а теперь ещё и дерзишь?!

— Но я… — робко пролепетал Леголас, но отец не стал слушать его оправдания.

— Ты сейчас же вернёшься за свой письменный стол и будешь читать до тех пор, пока я не разрешу тебе встать из-за него, а затем ты отправишься прямиком в кровать! А это… — прорычал Трандуил, со всей силы пнув ногой доблестных солдатиков, преграждавших ему дорогу к сыну — к негодованию мальчика, его воины разлетелись во все стороны. — Это останется у меня до тех пор, пока твоя nana не вернётся.

Маленькие ручки сжались в кулачки, малыш всё так же упрямо сидел на полу и не сдвинулся с места, несмотря на то, что ряды его бойцов заметно поредели.

— Это нечестно, — едва сдерживая слёзы, прошептал Леголас. — Всё, что я сказал, — это чистая правда.

Сильные руки воина поставили упрямого мальчика на ноги и тисками сжали его запястья, заставляя посмотреть разъярённому отцу в глаза — огонь, полыхавший в этих изумрудных, а ныне тёмно-зелёных* глазах мог бы даже всемогущего Саурона обратить в кучку пепла.

Со слезами на глазах малыш упёрся каблуками сапожек в пол и вывернулся из мёртвой хватки отца. Оказавшись на свободе, он инстинктивно отпрянул назад и замер. Остановиться его заставили две вещи: во-первых, ярость, исказившая прекрасное лицо отца — такая ярость, какой он никогда раньше не видел и о существовании которой он даже и не подозревал, по крайней мере, не по отношению к нему; а во-вторых, внезапная, обжигающая, как пламя, боль, опалившая его правую щеку.

Леголас оцепенел.

Трандуил с немым ужасом смотрел на лицо своего малыша — на нежной крошечной щеке уже начал расцветать красным отпечаток его тяжёлой руки. В комнате повисла мёртвая тишина.

Растерянный отец остолбенел. Он пытался понять, что только что произошло, и не мог поверить, что он действительно это сделал — ударил своего единственного сына, своего мальчика…

«Неужели я мог сделать такое? Я бы никогда не причинил Леголасу боль. Нет, это просто невозможно. Я был зол, но не настолько зол, чтобы… я бы не стал. Я не мог этого сделать!».

— Adа… — тоненький голосок вывел грозного Короля из оцепенения, и мужчина увидел, как медленно опускается его поднятая вверх рука. Сердце замерло у него в груди, а мысли завертелись в голове с удвоенной скоростью.

«Нет… Нет?.. Нет! Я не бил Леголаса. Это бред какой-то! Я не мог! Я… Валар, я и в самом деле ударил его! Я ударил своего малыша, бесценное сокровище моей жизни. Я ударил его…».

— A-аda?

Не в состоянии смотреть на слёзы, ручьями стекавшие по лицу его мальчика, — слёзы, виной которым был он сам, — Трандуил принял поистине королевское решение — он повернулся к сыну спиной.

— Убирайся прочь, Леголас. Ступай к себе в комнату… Иди куда хочешь, только не попадайся мне на глаза. Сейчас же!

— Не прогоняй меня, — прошептал малыш. — Прости меня, пожалуйста…

— Живо, кому сказал!

Послышалась какая-то возня на полу — маленькие ручки второпях собирали войско, разлетевшееся по всей комнате вследствие непредвиденной атаки разъярённого «Саурона». Малыш впопыхах распихивал павших бойцов по карманам и шмыгал носом, пытаясь не разрыдаться перед разгневанным взрослым эльфом.

— Ненавижу тебя! — бросил отцу Леголас на прощание. Спустя мгновение тяжёлая дверь с громким стуком захлопнулась за уносившимся прочь мальчуганом, едва сдерживавшим подступавшие к горлу предательские рыдания.

Трандуил тяжело вздохнул и так и остался стоять в гордом одиночестве, повернувшись лицом к окну.

«Эллериан, дорогая, твой муж болван и никудышный отец».