Философский Камень и Искушение (джен)

— Ну что, Анабель, готова провести со мной весь день?

— Ура, ура!!! — прыгая на месте и зависая на одну-две секунды в воздухе, прокричала девчушка шести лет от роду в синеньком ситцевом платьице, которое всякий раз хлопало и вздувалось колоколом. — А мороженое будет? Ба, скажи, мы в кафе пойдём? А на выставку собак сходим? А в Косой Переулок заглянем? Ба, можно в Дырявом Котле содовой заказать?

— Не теряй нас, Джессика, мы до вечера гулять будем. Когда Джон со службы вернётся, скажешь ему, чтобы встретил. Всё-таки район у вас не самый благополучный, а колдовать лишний раз на виду у маглов…, сама понимаешь.

— Да, конечно, — кивнула Джессика. — Ну, идите, развлекайтесь. Слушайся бабушку, Анабель, и не твори на людях ничего волшебного.

— Хорошо, ма, не волнуйся, ма! — прикидываясь благопристойной девочкой, радостно сказала маленькая Белла, разглаживая подол платья, и плавно опустилась на пол.

Весело подпрыгивая с одной ноги на другую, девочка не умолкала всю дорогу, рассказывая как она подпалила нечаянно подол платья няне в эту пятницу, и молоко убежало, а соседский мальчишка дерётся, за что получил от неё по лбу туфелькой и зарёванный убежал жаловаться… Бабушка шла медленно, чтобы девчушка успевала, и улыбалась её весёлому щебету, иногда осуждающе качая головой, иногда кивая одобрительно и всё время размышляя о будущем этого «воробушка».

— Куда ты хочешь сначала? — спросила бабушка внучку, открывая дверцу чёрного лондонского кэба, терпеливо ждущего, когда пассажиры сядут и сообщат место назначения.

— Можно собак посмотреть? — с предвкушением спросила девочка и сложила ладошки перед грудью. — Пожалуйста.

— Конечно можно, — кивнула ей бабушка и назвала таксисту адрес манежа, где проходила выставка собак.

Машина тронулась, набирая скорость, и Анабель тут же прилипла мордашкой к стеклу, совсем расплющив свой курносый носик, разглядывая мелькающие мимо разноцветными боками и сверкающими на солнце стёклами автомашины. Не поворачиваясь, она слушала всё, что говорила ей бабушка, и Берта чутьём опытной волшебницы ощущала, что слова не проходят мимо детских ушек. Все свои свободные дни она проводила с внучкой, понемногу обучая, вот и сейчас, чтобы время не пропадало в поездке даром, высказывала наставления:

— Скоро ты вырастешь…. Выучишься и станешь могучей колдуньей, и все эти магловские изобретения будут казаться тебе чем-то несерьёзным, но это не так. Никогда не пренебрегай людскими изобретениями, их недооценка волшебному сообществу может дорого стоить в будущем. Ты скоро пойдёшь в школу, присмотрись к одноклассникам, заведи друзей…, с маглами многие учатся поначалу, а после забывают, что ничем умственно и физически не отличались от простых девчонок и мальчишек. Даже наоборот! Волшебники прилично уступают им в некоторых предметах, чаще всего в математике и, где её преподают, в логике. — Шофёр волшебным образом ни слова не слышал из речей Берты, уверенно вёл машину и ни разу не посмотрел на них через зеркало заднего обзора. — Волшебники, особенно из старых и знатных семей на современную науку маглов поглядывают с пренебрежением. Зря, это глупо недооценивать чужие достижения. — Бабушка неожиданно прервала свою занятную болтовню и пристально посмотрела на внучку. — Кстати, а как хорошо ты читаешь? Твой папа говорил, что ты не очень это любишь и часто просишь, чтобы почитали тебе.

Девчушка отвернулась от окна и звонко рассмеялась:

— Что ты, ба, я люблю читать, только мне хочется папу послушать, он так здорово читает!

— Тогда ладно, — облегчённо вздохнула Берта, она сильно беспокоилась о внучке и сожалела, что не может уделять ей ещё больше внимания. — Так, о чём я?

— Что маглы умные, — подсказала Анабель, подпрыгивая на мягком сидении, — а волшебники дурачьё.

Берта улыбнулась и погладила внучку.

— Не совсем так, но суть ты правильно уловила. Волшебники не глупые, чаще они просто высокомерные и не видят дальше кончика волшебной палочки…

Кеб свернул в отстойник и остановился.

— Семь фунтов десять пенсов, мэм, — повернул к ним голову кэбмен.

— Да, разумеется, — непонятно откуда, словно та всё время находилась в руке, Берта протянула кэбмену десятифунтовую банкноту. — Это Вам.

— Благодарю, мэм, — убирая деньги, кивнул им шофёр.

Внучка уже вовсю скакала возле открытой дверцы, Берта и не заметила, как та выбралась из машины.

— Ну, пошли же, ну, пошли! — громким шёпотом поторапливала Анабель, готовая взлететь от нетерпения. Но она уже была «большая девочка» и знала, что летать на виду у всех не надо, иначе появятся большие усталые дяди в чёрных мантиях и примутся чистить память всем вокруг, и день будет испорчен, и бабушка расстроится… и папа с мамой тоже, особенно когда им очередной штраф придёт, лучше не летать и ничего такого на людях не делать!

— Пошли, — сказала бабушка и взяла её за руку.

Утреннее солнце уже вовсю припекало, но девочка не чувствовала жары лета, её снедало предвкушение!

В прохладном фойе они купили билет на выставку и прошли на манеж, где около сотни зрителей смотрели показательные выступления четвероногих питомцев. Стоял неумолкаемый гул, сплетаясь из людского говора и потявкивания собак.

Они протиснулись в первый ряд и Анабель, забывая об осторожности, радостно хлопала в ладоши, вися в воздухе и болтая ножками. Бабушка осторожно опускала её на пол и следила, чтобы никто ничего не заметил. А собаки танцевали, бегали под управлением хозяев через полосу препятствий и проделывали всевозможные трюки на радость зрителям, важно вышагивали к помосту, где члены жюри их осматривали и измеряли специальными линейками. Особенно Анабель хохотала над уморительно-бестолковой, но такой дружелюбной хаски, единственной голубоглазой собакой, преданно смотрящей в рот хозяйке, которая всё-таки ухитрилась её немного обучить выполнять команды.

Два с половиной часа спустя, когда соревнования закончились и Анабель с бабушкой обошла почти всех собак на выставке (половину, если не больше девочка ухитрилась потискать, не взирая на ошалевших от такой наглости и смелости хозяев, и строгий надзор бабушки), они покинули манеж и неспешно направились к станции метро.

— Как мне хочется собаку! — прыгая с ноги на ногу, прокричала Анабель, и намного тише, с грустинкой добавила: — Но у нас целых два кота и три кошки…

— Поговори с отцом, — посоветовала бабушка. — Если взять совсем маленького щенка, когда одна из кошек в очередной раз принесёт потомство, и подсунуть ей вместо одного из котят, то можно воспитать вполне социализированную и спокойную к кошкам собаку.

— Я попробую, — серьёзно кивнула девчушка.

— А какую собаку тебе бы хотелось иметь?

— Мне королевский пудель очень понравился, — сообщила она, — такой чёрный, шелковистый, а умный!

— Согласна, хорошая собака была на выставке, только очень уж щенки у них дорогие.

— Ничего, мы можем бракованного купить, они дешевле, я узнавала, и телефон этого пуделя запомнила и адрес тоже, — рассудительно сообщила Анабель и вздохнула, — осталось папу с мамой уговорить.

— Попробуй.

— Обязательно попробую, — особенно высоко подпрыгнула юная волшебница, так что бабушке пришлось слегка потрудиться, чтобы опустить её на землю.

— Ох, постарайся не улетать, — притворно погрозила Берта внучке пальцем.

— А почему у нас коты? — спросила девочка, напрочь игнорируя замечание.

— О, это просто! — воскликнула Берта. — Твои родители, причём оба, сквибы…

— А сквибы это?

— Вот ты волшебница, и я волшебница, а у меня сын не волшебник, но он не магл, он родился и вырос в семье волшебников, только без колдовского дара. Такое не часто, но случается и для родителей-волшебников это настоящее горе, конечно, если они любят своих детей…

— Ага, понятно, — нетерпеливо перебила девочка, — мои мама и папа родились и выросли у волшебников, но сами колдовать не могут. Ну, и причём здесь кошки?

— Коты древние животные со способностями чуять волшебство, они сквибам заменяют их неспособность колдовать и чувствовать магию. Коты видят волшебство, особенно тёмное, и предупреждают своих хозяев об опасности, могут и защитить, если что… ты лучше у мамы спроси, — посоветовала Берта, — я не очень разбираюсь в тонкостях взаимоотношений с животными. Вообще-то кошки животные не прирученные человеком, а по своему желанию живущие рядом с ним. Те, кто хочет.

— А есть, кто не хочет? — снова подпрыгнула девочка.

— Конечно, есть. Камышовые коты живут на природе и не тужат, а манул так вообще от людей скрывается.

— А куда мы теперь? — поинтересовалась Анабель, спускаясь в метро на эскалаторе, ей не стоялось на месте, хотелось бежать и прыгать, а лучше лететь, только глупые правила этого делать не позволяли.

— Ты не проголодалась ещё? — спросила Берта.

— Не очень. А что?

— Предлагаю в Дырявый Котёл сходить, пообедать. Мне там встретиться кое с кем надо.

— Хорошо, — покладисто согласилась девочка.

— Что тебе рассказать, пока мы едем? — спросила бабушка, усаживая внучку на сиденье рядом.

— Ты обещала, что расскажешь, откуда у нас такая странная фамилия, ну, и про волшебников тоже…

— А, родословную!

— Угу, вроде так ты это в прошлый раз обозвала, — кивнула Анабель.

Люди сновали вокруг, входили и выходили из вагона, но никто не прислушивался к странным речам, которые вела пожилая леди с маленькой девочкой. Маглы просто не замечали их, не обращали никакого внимания, словно они были обычными скучными пассажирами. И это невнимание окружающих очень нравилось Анабель.

— Тогда начну с ныне живущего твоего пра-пра-пра-прадеда. Волшебник Флитвик…. Говорят, что его отец был знаменитым предводителем гоблинов, сам Кровавый Топорус, но ни подтвердить, ни опровергнуть это Флитвик не желает, так что происхождение твоего самого далёкого предка весьма туманно. У него есть ещё один ныне здравствующий потомок от второго брака, сын…, профессор Флитвик, преподаёт Чары в Хогвартсе.

— Профессор это имя или фамилия? — невинно поинтересовалась Анабель.

— Это преподавательская должность. А имя у него Филиус, профессор Филиус Флитвик. Так вот, молодые годы Флитвика-старшего, у него, кстати, имени-то и нет…

— Почему? — заинтересовалась девочка.

— В те далёкие времена, когда родился и вырос твой предок, обходились только именем, оно же и фамилия или прозвище, — объяснила бабушка и продолжила рассказ. — Молодые годы Флитвика не известны, сам он не говорит ничего, как ни спрашивай. Я знаю, что после окончания Хогвартса он много путешествовал, в своё время побывал в Африке, обоих Америках, в северных странах Европы, и однажды в революционной Франции повстречал одну очень известную Вейлу…

— А кто такие Вейлы? — снова вклинилась Анабель с вопросом.

— Это волшебные женщины, их красота завораживает мужчин. Кто их создал, история умалчивает, как и о сотворении кентавров, нам мало что известно, как и о других волшебных существах. Так вот, влюбился Флитвик в Вейлу Делакур из обширной ветки французских волшебников Делакуров, и на удивление всем уговорил её уехать из бушующей Франции вместе с ним. Да не куда-нибудь, а в Японию, пригласил его тогдашний директор Махоутокоро, это японская Школа Чародейства и Волшебства. Там, в Японии родилась у них девочка, назвали её Анабель…

— Как меня? — подпрыгнула девочка.

— Как тебя, — улыбнулась ей Берта. — Девочка выросла и выучилась в Японии, но когда ей исполнилось семнадцать лет, они перебрались в Индию, где путешествовали около года, пока не застряли в городе Дарджилинг из-за начавшейся англо-непальской войны. Там Анабель познакомилась с младшим сыном раджи или по-другому князя, который тогда управлял частью территории, сейчас входящей в индийский штат Сикким. Звали молодого человека Шивасвами Раджниш Аазз. У индусов не так, как у нас, у них имя важнее фамилии…

— А почему?

— Считают, что имя оригинальное, а фамилия у всего рода одна, чтобы не путать, кто есть кто, принято имя персональное считать важнее имени родового.

— Ага, понятно, — кивнула девочка. — А дальше что?

— Дальше, дальше молодые люди влюбились друг в друга…

— И поженились? — подпрыгнула Анабель.

— И поженились, — подтвердила бабушка. — По косвенным данным принц Аазз был маглом, но это не точно, в Индии есть свои, весьма странные школы, со своими секретами…

— Он был принцем? — перебила бабушку Анабель, пропустив мимо ушей и про магла и про школы.

— Ну да, ведь сын правителя это принц, — подтвердила Берта.

— А я его потомок? Ведь фамилия у меня Аазз! — заключила девочка.

— Ты его потомок, — Берта похлопала внучку по руке и улыбнулась.

— Значит я принцесса! — заявила Анабель, гордо вскидывая головку.

— Ха-ха-ха! Да, ты принцесса, — вытирая слёзы, выступившие от смеха, согласилась с утверждением внучки Берта.

— А почему мы не во дворце живём? Если я принцесса, мне дворец положен!

— Это грустная история…

— Всё равно рассказывай, — потребовала девочка.

— Я рассказываю, а ты меня перебиваешь, — притворно нахмурилась Берта.

— Больше не буду, — насупилась девочка.

— Будешь, — вздохнула бабушка, — и это правильно. Итак, Отец принца Аазза, правитель маленького княжества на свою голову в войне поддержал грокхов, за что англичане сильно разозлились. Флитвик вовремя учуял опасность, и они с частью казны раджи очень быстро отправились на юг Индии. Приключений у них было много, но, в конце концов, через остров Цейлон, на португальском купеческом судне они прибыли в Европу. Во Франции настали относительно спокойные времена и ветреная Вейла Делакур осталась в Париже, влюбившись в молодого волшебника, а Флитвик с дочерью и зятем перебрались через Ла-Ма́нш и поселились в Шотландии. Они купили маленький кусок земли на севере, выстроили там замок и счастливо зажили. Вскоре у Анабель и Аазза родился сын, которого назвали Джон…

— Как моего папу?! — подпрыгнула девчушка.

— Как твоего папу, — кивнула Берта, улыбаясь внучке. — Когда мальчик вырос, он женился на простой шотландской девушке Марии Маклауд. У них было десять детей, три сына и семь дочек. Младший сын, Майкл Аазз познакомился во время учёбы в Хогвартсе с Ханной Дамблдор, тётей сегодняшнего директора Школы Альбуса Дамблдора. Майкл и Ханна учились на факультете Гриффиндор, и после окончания Школы отправились в совместное путешествие, откуда вернулись через два года уже мужем и женой. Вскоре у них родился сын, Майлз, мой будущий муж...

— А со своим мужем, ты тоже в Школе познакомилась? — полюбопытствовала Анабель.

— Нет, в Хогвартсе я проучилась только год, и была направлена в Школу Уагаду, которая в Африке, кстати, самая крупная из Школ Волшебства. Твой же дедушка ещё раньше уехал в Бразилию, в Школу Кастелубрушу, так же как и я по программе обмена студентами. Модно тогда стало по заграницам учиться, а познакомились мы случайно… или закономерно…

За разговорами не заметили, как доехали до нужной остановки, вышли на улицу и погрузились в людскую толчею, разговаривать стало невозможно и они просто быстро шли, держась за руки, чтобы не потеряться.

Дырявый Котёл Анабель уже знала, ей там нравилось, такая чуть мрачная атмосфера, дым табака и каких-то непонятных трав в общем зале, волшебники всех мастей, иностранные путники и даже маглы! Мимо входа люди проходили, не замечая его, но девочка с бабушкой уверенно свернули на углу книжного магазина и через дверь с облупившейся краской, проникли внутрь заведения.

— Том! — прямо с порога крикнула бабушка. — Меня никто не спрашивал?

— Нет, Берта, — отозвался бармен, протирая стакан полотенцем, видавшем когда-то лучшие годы. — Ты сегодня с внучкой?

— Да, и нам отдельный кабинет.

— Лёгкий ужин? Десерты? — предложил бармен.

— Нет, Том, полноценный обед, а пока его готовят, пусть принесут мне джин с тоником, — заказала Берта.

— А мне просто тоника, без джина, — пропищала малявка, хитро щурясь.

— Он же горький! — усмехнулся Том.

— А мне нравится, — мотнула косичками Анабель.

— Без вопросов. Сделаю, — улыбнулся Том во всю ширину рта, показывая изрядное отсутствие зубов. — Проходите в четвёртый, всё принесут.

Когда старая ведьма поставила перед ними напитки и вышла, Берта достала волшебную палочку и прошептала:

— Тацитус, — посмотрела на внучку и объяснила: — Теперь нас не услышит никто, и мы можем немножко тайно поколдовать.

— Тайно! — восхитилась малышка и всплеснула ручонками. — Поколдовать!

— Конечно, тайно, ты же не совершеннолетняя, тебе нельзя колдовать, — и с секундной задержкой поправила: — Намеренно колдовать. — Берта улыбалась. — Дай руку.

Анабель протянула правую руку к бабушке и та быстро намотала на неё светлую ниточку с золотым отливом, которая почти сразу срослась, так что стало непонятно, где начало, где конец.

— А что это? — девочка с любопытством разглядывала этакий шерстяной браслет.

— Это твой ключ к моей памяти, точнее к некоторым особенным знаниям и умениям нашей семьи. В Хогватсе такому никто не научит, и пообещай мне, что об этом никто никогда не узнает. — Берта посмотрела на внучку и когда та кивнула, принимая условие, прикоснулась кончиком волшебной палочки к виску и вытянула серебристую воздушную полосочку, которую также намотала на руку девочки поверх золотистой нити, и стала объяснять: — Эта нить сплетена из моих волос и волос единорога, а серебряная полоска это воспоминания, они позволят тебе обучаться и использовать наше семейное волшебство.

Девочка почувствовала прохладное прикосновение к коже, опоясывающая запястье нить переливалась и посверкивала серебром и золотом. Анабель поднесла к лицу руку, чтобы получше рассмотреть.

— Красиво, — прошептала она. — Спасибо, бабушка!

— Не за что, — улыбнулась Берта. — Никогда не снимай этот ключ-оберег. А теперь я покажу тебе несколько чудес, которые можно делать без волшебной палочки. Начнём, пожалуй, с копирования.

— А почему? — спросила девочка.

— Потому что это просто. Есть так называемое «заклятие умножения», которое придумали две волшебницы Хеликса и Сайна Хислоп, они были близнецами, но их заклинание имеет кучу недостатков. Я покажу тебе наше, семейное заклинание, привезённое твоим дедушкой из Южной Америки. Заклинание невербальное, основанное на силе воли и…, ладно, сама всё поймёшь. Так, возьми меня за руку, — девочка схватила бабушкину ладонь, но та, улыбнувшись, покачала головой. — Выше, пожалуйста, чтобы мои ладони оставались свободными, и следи внимательно.

Берта взяла правой рукой стакан с недопитым джином, и через мгновенье в её левой руке оказался точно такой же.

— Видела? — спросила старая волшебница.

— Да, — кивнула девочка.

— Поняла?

— Вроде, — пожала она плечами.

— Смотри ещё раз, — и стакан исчез из левой руки Берты, а через несколько мгновений появился снова и опять исчез.

Волшебница показала копирование ещё на солонке и перечнице, которые стояли на столе, потом на салфетке и под конец на зубочистке.

— Хорошо поняла? — спросила она внучку, усердно пялившуюся на появляющиеся и исчезающие предметы.

— Да, — снова кивнула малявка с самым серьёзным видом.

— Тогда попробуй скопировать ложечку для горчицы, а я буду помогать.

— Хорошо, попробую, — девочка подняла со стола маленькую медную, всю покрытую чёрно-зелёным налётом ложечку и уставилась на неё.

— Не напрягайся, — посоветовала бабушка, — представь, что у тебя их две, по одной в каждой руке. Я тебе помогу, — и Берта обняла внучку за плечи.

Секунд десять ничего не происходило, и вдруг в левой руке у Анабель возникла точно такая же ложечка.

— Отлично! — похвалила её бабушка, несказанно радостная, она всё же очень сомневалась, получится ли у внучки. — А теперь удали копию.

И второй ложечки не стало.

— Здорово! У меня получилось! — воскликнула девочка и спросила: — А почему раньше ты мне ничего не показывала?

— До четырёх лет вообще нельзя обучать колдовству, а наше семейное только с пяти лет подвластно. Есть несколько таких законов природы и волшебства, — не вдаваясь в подробности, объяснила Берта. — А теперь слушай и запоминай ограничения копирования.

— Ага, — поёрзала на стуле девочка, — слушаю.

— Копировать можно почти что угодно, но только для себя. Ни в коем случае нельзя копировать на продажу…

— А деньги можно? — задала логичный вопрос Анабель.

— Нет, нельзя, это называется фальшивомонетничество, оно противозаконно.

— Ага, понятно. Нельзя копии продавать и нельзя копировать деньги, — сделала вывод девочка.

— Правильно…

— А дарить копии можно? — тут же поинтересовалась малявка, хитро улыбаясь и щуря глазки.

— По-разному, сама потом почувствуешь…

— А как? — задала резонный вопрос девочка.

— Появится слабость и головокружение, может ещё как, у меня это по-разному происходило, вплоть до обморока, — Берта резко замолчала, в это время им принесли заказанный обед.

Они молчали, пока официантка, страшного вида, но вполне добродушная ведьма не удалилась.

— Тацитус, — обновила Берта заклинание неслышности, отгораживая себя с внучкой от внешнего мира. — Перекусим?

— Ага, — хватая вилку и создавая ей копию в левой руке, двумя руками начала есть жареный картофель, насмешив бабушку.

Какое-то время ели молча, но дети так устроены, что тишину не выносят, даже когда чем-то заняты, например едой.

— Фто ты мне щё покафыф? — с набитым ртом спросила Анабель.

— Немного, но сначала поешь.

Надолго девочку не хватило.

— Я поела, — распределив по тарелке остатки картофеля, сообщила Анабель, выжидательно глядя на бабушку, — и тоник у меня кончился.

Берта около минуты испытывала терпение ёрзающей на стуле внучки, продолжая медленно пережёвывать бифштекс.

— Ну, хорошо, — произнесла она, наконец, промакивая губы салфеткой. — Продолжим. Создавать копии дело иногда нужное. Но важнее спасать жизни и здоровье людей…

— А как? — нетерпеливо вклинилась девочка.

Словно не заметив её реплики, бабушка продолжила:

— Часто даже незначительные раны могут нанести серьёзный вред, поэтому следующее тактильное заклинание это…

— А что такое тактильное? — опять влезла Анабель с вопросом.

— Это значит с помощью прикосновения, — не повышая голоса, объяснила Берта и продолжила: — Прикасаясь к ране человека или животного, ты сможешь её обеззаразить, то есть удалить яды и другие вредные вещества, а после зарастить, и всё с помощью Внутренней Силы. Это африканская магия, мало известная у нас.

— А почему?

— Это не важно, — отмахнулась от вопроса внучки Берта. — У тебя есть свежие ранки?

— А как же, — с гордостью заявила девочка, — вчера в ограждение врезалась, всю коленку расцарапала.

И Анабель выставила напоказ заклеенную пластырем ногу.

— Так, отлично. Я сейчас удалю пластырь и буду лечить царапины, а ты положишь правую руку на мою и следи внимательно. Готова?

— Готова, — выдохнула девочка, облизнув губы.

— Тогда начинаем.

Берта содрала с коленки внучки пластырь, отчего та зашипела, и открылся вид на полдюжины царапин.

— Ого, это ты хорошо врезалась, — восхитилась бабушка и положила руку девочки на свою. — Вот так держись.

— Ага, — всё ещё морщась от боли, кивнула она.

— Начинаем, — предупредила бабушка и указательным пальцем провела по самой большой царапине. — Следи и запоминай.

Под действием чар царапины одна за другой зарастали и бледнели, покуда не исчезли совсем.

— Поняла? — спросила Берта внучку. — Запомнила?

— Угу, — радостно улыбаясь, кивнула Анабель.

— Хорошо, на папе и маме потренируешься, дома, и чтоб никто не видел!

— Ага, — снова кивнула Анабель, но уже менее уверенно.

— Не волнуйся, всё у тебя получится, — успокоила её бабушка. — А теперь последнее, что я хотела тебе передать.

Берта переставила свой стул поближе к девочке и показала ей левую пустую ладонь.

— Ничего нет, — подтвердила Анабель, правильно истолковав вопросительный взгляд бабушки.

— А теперь? — Берта сжала кулак, а когда снова распрямила кисть на ладони лежал маленький серый квадратик.

— Ой, а что это? — подпрыгнула девочка.

— Это мешочек-хранилище, — объяснила Берта и стала его раскладывать, пока он не занял всю ладонь. — Из кожи дракона, причём заметь, он позволил её срезать добровольно, поорал, конечно, больно же когда по живому режут, Майлзу чуть голову не откусил, — улыбнулась она воспоминаниям.

— А для чего он? — поинтересовалась Анабель, засовывая нос в горловину мешочка, которую Берта расширила.

— Чтобы хранить в нём всякие нужные вещи.

— Такие мешочки только из драконьей кожи делаются?

— Не обязательно, можно из любой кожи, и желательно чтобы её всё же добровольно пожертвовали, кроме ослов, вроде их спрашивать не обязательно, но драконья надёжней.

— Надёжней от чего? — опять спросила Анабель, наблюдая, как бабушка достаёт деньги для оплаты обеда.

— Только хозяин, или другой человек с его позволения, может достать что-нибудь из такого мешочка, и позволение должно быть искренним, а не под принуждением. А теперь смотри.

Берта положила мешочек на ладонь и стала его сворачивать пополам, потом снова пополам, пока он не сложился в совсем маленький кусочек кожи. Она сжала ладонь в кулак, а когда открыла снова, на ладони ничего не было.

— Ух! — воскликнула девочка.

— А теперь ты, — снова сжав и открыв ладонь, Берта переложила серый кусочек кожи на детскую ладошку. — Ну, сожми в кулак и подумай, что там у тебя ничего нет.

Девочка так и сделала, посидела с полминуты со сжатым кулачком, а потом резко открыла ладонь. Мешочек лежал на раскрытой ладони, как ему и положено.

— Не получается, — нахмурилась девочка.

— Торопишься, — покачала бабушка головой. — Ещё разок, ну?

И эта попытка не удалась. У Анабель навернулись слёзы, но она прикусила нижнюю губу и упрямо наморщила лоб. Сжала кулачок так, что кожа побелела.

— Представь, что он растворяется, как сахар в горячем чае, только вместо чая окружающий мир в твоей руке, — Берта погладила девочку. — И не напрягайся, всё происходит естественно и медленно.

Больше минуты девочка разглядывала сжатую в кулачок руку, наклоняя голову то влево, то вправо и резко разжала. На ладони ничего не было! Анабель засмеялась и чмокнула бабушку в щёку.

— Уф, — вытерла та вспотевший лоб изящным платочком, — а я волноваться уже начала.

— У меня получилось, у меня получилось, — соскочила со стула Анабель и закружилась на месте.

— Молодец. Теперь верни мешочек мне обратно.

— Да, пожалуйста, — небрежно произнесла девочка и протянула мешочек, уже развёрнутый, бабушке.

— На сегодня мы закончим обучение, скоро должен прийти один мой старинный друг, я поговорю с ним и мы пойдём гулять по Косому Переулку. Хорошо?

— Ага. А можно мне в туалет?

— Конечно, пойдём, я тебя провожу.

Бабушка взяла девочку за руку и, когда они проходили «завесу молчания», заклятие разрушилось, и Анабель отчётливо увидела, как нечто нематериальное, похожее больше на полоску пыли на свету рассыпалось крошечными блёстками и исчезло.

— О, ты увидела, — порадовалась Берта. — Это очень и очень хорошо.

Она подвела девочку к двери, скромно спрятанной в углу, и сказала:

— Это здесь, заходи. Тебя подождать или вернёшься самостоятельно?

— Сама вернусь, — борясь с тугой пружиной на двери, сказала малявка и проскользнула внутрь.

Когда девочка вернулась, за их уже прибранным столом сидел и потягивал что-то жёлтое из пузатого бокала неизвестный старик с длинной предлинной седой бородой и длинными волосами, на крючковатом носу поблескивали очки-полумесяцы, а ярко-голубые глаза за стёклами неотрывна следили за ней. Девочка внимательно осмотрелась, не перепутала ли она, но нет, это было то самой место, где они обедали.

— Вы кто? — спросила она насторожённо? — И где моя бабушка?

— Я Альбус Дамблдор, а ты Анабель Аазз. Твоя бабушка сейчас подойдёт, — ответил старик и улыбнулся в бороду.

— А, Вы директор Хогвартса! — успокоилась Анабель и уселась напротив него. — Мой двоюродный прадедушка!

— Верно, — кивнул он и предложил: — Хочешь лимонную дольку в сахаре?

— Хочу, — не стесняясь, сообщила Анабель, взяла протянутое ей лакомство и засунула целиком в рот, не разделяя слипшиеся дольки, а все, сколько их оторвалось от остальных.

— Вижу, вы уже познакомились, — произнесла Берта, ставя перед внучкой высокий стакан полный тоника, себе она принесла тоже тоник, но разбавленный джином.

— Оказывается у меня прекрасная правнучка! — поднял вверх указательный палец директор Хогвартса и отхлебнул из бокала.

— О ней мы тоже поговорим, — улыбнулась Берта, — но чуть позже.

— Да, да, дело прежде всего, — помахал рукой Дамблдор. — Что-то выяснили?

— Тацитус, — взмахнула бабушка волшебной палочкой и всё равно шёпотом произнесла: — Он в Албании.

— Это точно? — сразу выпрямился старик и пристально посмотрел на Берту поверх очков-полумесяцев враз потемневшими глазами.

Девочка не заметила, когда её бабушка достала и развернула мешочек.

— Сам всё посмотришь в Омуте Памяти, — она вынула из мешочка маленькую прозрачную бутылочку, в которой поблёскивала серебром уже знакомая девочке субстанция памяти. — Только в одиночестве за закрытыми дверями.

— Разумеется, — убирая бутылочку куда-то вглубь мантии, пробормотал директор. — Разумеется…. У тебя будут комментарии?

— Похоже, Альбус, то о чём мы говорили, правда, он почти бессмертен, — осторожно прошептала Берта. — Но доказательств пока нет.

— Будем работать, — кивнул Дамблдор, — искать. Спасибо, Берта.

— А, — отмахнулась она, — не стоит. Одно дело делаем. Жаль, что в Министерстве этого не понимают.

— Так о чём ты хотела со мной ещё поговорить? — спросил Дамблдор.

— Когда Анабель пойдёт учиться в Хогвартс…

— Так ты маленькая ведьма? — директор Школы пристально посмотрел проницательными ярко-голубыми глазами на Анабель. — А я и не увидел в тебе волшебства.

— Анабель, — попросила Берта, довольная тем, что может удивить старого волшебника, — полетай тут немного, только не шуми и в общий зал не показывайся.

— А можно на стуле!? — обрадовано взлетела в воздух девчушка и, сделав кувырок через голову, приземлилась обратно на стул, оседлав как коня.

— Как пожелаешь, — разрешила бабушка.

— Не может быть, это невозможно, — прошептал Альбус Дамблдор, разглядывая как девочка, держась за высокую спинку стула, кружит по маленькому кабинету, тихо смеясь и изредка отпивая тоник, которого не пролила ни капли, несмотря на все кульбиты. — Она ведь не левитирует стул, летает сама? Невероятно!

— Тогда не верь своим глазам, — усмехнулась Берта. — И когда она БУДЕТ учиться в Хогвартсе, — «будет» она выделила такой непререкаемой интонацией, что только полный глупец осмелился бы противоречить, — сможешь поизучать этот феномен. Я знаю, Альбус, ты такие загадки любишь.

— О да, — кивнул Дамблдор и отпил глоток из бокала. — Непременно. Но как она летает? без волшебной палочки! Конечно, дар обычно проявляется в возрасте шести-семи лет, но бывает и раньше…

— У нас в семидневном. Но вот о чём я хотела тебя попросить, — продолжила Берта, выставляя из мешочка семь пузатых бутылочек, наполненных воспоминаниями. — Это для Анабель, прошу, не отказывай!

— Ммм, — Дамблдор потрогал свой изломанный нос. — Продолжай.

— Здесь мои умения, моя память…. По одной на год обучения, а? — она с мольбой посмотрела на директора школы.

— Это против правил, Берта, — покачал головой он и, мгновенье подумав, медленно произнёс: — Но я сделаю, что ты просишь.

— И ещё…

— Да?

— Она поступит в Хогвартс в десятилетнем возрасте.

— Но… да, я понял. Наверное, ты права, хотя рискуешь внучкой…

— Зато увеличиваю вероятность.

— Ммм, — протянул Дамблдор. — Я сделаю, как ты просишь. Всё сделаю.

— Спасибо, Альбус! — воскликнула она и позвала внучку: — Анабель, лети сюда.

— Прилетаю, — весело прощебетала девочка и спикировала, стул встал на место, словно и не летал, а девчушка лихо развернулась на сидении лицам к столу, только смешные косички просвистели. — Я здесь.

Её умильная мордашка раскраснелась и выглядела очень довольной.

— Когда пойдёшь в Школу, — начала объяснять внучке Берта, — профессор Дамблдор каждый год будет приглашать тебя в свой кабинет. Там есть такая волшебная чаша, называется Омут Памяти. Вы будете выливать туда по одному пузырьку в год, они подписаны, какой когда, ты сунешь в Омут Памяти правую руку, чтобы оберег соприкоснулся с воспоминанием. Всё понятно?

Девочка кивнула.

— Повтори, — приказала бабушка.

— Каждый год в кабинете директора Дамблдора засовывать правую руку в Омут Памяти с воспоминанием и чтоб никто не видел, — протараторила малявка, улыбаясь во всю ширь.

— Какой умный и сообразительный ребёнок, — молвил Дамблдор. — Будет большое удовольствие следить за твоими успехами.

— Я ещё могу правильно отвечать на вопросы, правда не всем, но всё равно никто никогда не спрашивает, — грустно вздохнула девочка, — а сама не могу сказать, почему-то… люди, если знают, я спокойно говорю, в любое время, если только догадываются, по-разному бывает, а если не знают а я знаю, то становлюсь, ну словно в рот воды набрала.

— Хм, — Дамблдор погладил бороду. — А сейчас ты зачем мне это говоришь?

— Вы должны знать, правда всё равно потом забудете — просто ответила девочка, встала и вышла в общий зал, разрушив «завесу молчания».

— Понимаешь, что это значит? — спросила Берта. — Я уже не первый год за внучкой наблюдаю. Так всё и есть.

— Кажется, понимаю, — протянул директор Школы Чародейства и Волшебства.

Они встали, почти синхронно, и последовали за девочкой, ожидающей их у двери, ведущей в Косой Переулок.

— Я с вами не пойду, у меня дела в Министерстве по делам Школы, — произнёс Дамблдор, — но хочу задать вопрос.

— Ага, — кивнула девочка.

— Скажи, Анабель, ОН жив?

— Том Реддл жив, от части, — не задумываясь сообщила девочка, невинно хлопая ресницами, отчего казалось, что в её глазах вспыхивают и гаснут солнца.

— А умрёт?

— Все умирают, бессмертия пока не существует, — безмятежно произнесла малявка и улыбнулась.

— А как же… — Дамблдор не договорил, девочка перебила его.

— Фламель с женой жить уже устали и только ждут повода, — тут Анабель задорно улыбнулась и ответила на невысказанный вопрос: — И Вечный Жид всё-таки вымолил прощение и встретил свою Смерть. Так что бессмертия нет, и Реддлу Её не избежать.

— Спасибо, — слегка поклонился ей Дамблдор. — До свидания, Анабель. До свидания, Берта.

— Пока, Альбус, — медленно протянула бабушка, глядя на внучку.

— До свидания, профессор, — попрощалась малявка, радостно подпрыгивая на одной ноге и помахивая ладошкой.

Директор Школы круто развернулся и вышел на шумную улицу Лондона.

— Пойдём по волшебным магазинам? — предложила Берта.

— Ага! — подпрыгнула внучка и стремглав выскочила во двор Дырявого Котла.

Когда бабушка её догнала, внучка уже повисла в воздухе перед кирпичной стеной, и трижды стукнул по одному кирпичу кулачком. И кирпич зашевелился, а следом и большой участок стены зашевелился, и, когда Анабель опустилась на землю, перед ними зияла большая арка прохода в Косой Переулок.

Сначала они посетили волшебный банк Гринготс, где Анабель визжала от удовольствия путешествия под землю на тележке, а суровый гоблин по прозвищу Крюкохват неодобрительно на неё поглядывал. После зашли в магазин с книгами «Флориш и Блоттс» и бабушка приобрела несколько книг для внучки.

— Сказки Барда Бидля, история Хогватрса для детей в картинках, — перебирала их Анабель, критически разглядывая обложки и читая вслух названия, — История, Батильда Бэгшот с иллюстрациями, Гарри Поттер мальчик который выжил… а это мне зачем?

— Вернее всего, ты будешь учиться вместе с ним, с Мальчиком Который Выжил, — взглянув на обложку, сообщила Берта. — Он, я думаю, на факультет Гриффиндор попадёт, как и его мама и папа.

— Ого! Ну, Гриффиндор, так Гриффиндор, — и она снова окунулась в купленные книги, доставая по одной из матерчатой сумки и прочитав заглавие, убирая обратно. — Волшебная геометрия…, Нумерология для детей…, Как магл волшебника обманул…

Из книжного магазина они сходили в магазин одежды Мадам Малкин, поглазели на новомодные мантии из популярного в этом сезоне льна, а потом долго сидели в Кафе-мороженом Флореана Фортескью, и Анабель съела целых две порции восхитительного мороженного с вишнёвым вареньем.

Солнце склонилось уже за крыши высоток, отбрасывающих длинные тени, когда они медленно, еле переставляя натруженные ноги, плелись по направлению Хиит Стрит. Бабушке с внучкой оставалось совсем немного — пройти проулок и свернут к дому, когда рядом прозвучали два хлопка.

— Добрый вечер миссис Аазз.

— Привет Берта.

Дорогу им преградили два человека в черных плащах-мантиях с накинутыми на головы капюшонами, низенький, на голову ниже бабушки коренастый сильно сутулый мужчина и полненькая женщина, оба волшебники, Анабель уже однозначно отличала волшебников от маглов.

— Амикус и Алекто Кэрроу, — не глядя на почти упёртые ей в грудь волшебные палочки, произнесла бабушка, Анабель отпустила её руку и медленно зашла ей за спину. — Чем обязана столь неожиданному визиту Пожирателей Смерти?

— Ты сама знаешь, — прошипела женщина.

— Скажи, где ОН, и мы разойдёмся с миром, — почти ласково сказал мужчина, а женщина противно хихикнула.

— А если нет? Будет как с Лонгботтомами? Со мной не выйдет, — фыркнула Берта.

Три заклятья выстрелили одновременно с громким треском.

— Дуро!

— Протего!

— Авад Кедавра!

Анабель с ужасом, как при замедленной съёмке, смотрела на безвольно оседающую бабушку, как из её ослабевшей руки выпадает волшебная палочка и откатывается прямо ей под ноги.

— Что ты наделал, — завизжала женщина, — как мы теперь узнаем!

— Это был единственный способ её остановить! — гаркнул в ответ мужчина. — Ты видела, какой мощный щит она установила?

— Мы вдвоём бы его продавили! — продолжала визжать Алекто Кэрроу, как теперь на всю жизнь запомнила Анабель.

— Два гоблина мы бы его продавили, перестань орать и обыщи её, пока никто не прибежал. Может записка или что ещё… — приказал Амикус Кэрроу. — Я покараулю.

Женщина сделала шаг к поверженному врагу и наклонилась, продолжая шипеть и извергать проклятья. Анабель не раздумывала, схватила бабушкину волшебную палочку и ткнула куда-то вглубь капюшона с истеричным и по-детски высоким возгласом едва не переходящим в ультразвук:

— Прочь от моей бабушки!

— Ааа! — завопила женщина и отпрыгнула, хватаясь за лицо, уж куда там она попала, девочка не знала.

— Кто здесь? — подскочил Амикус и взмахнул палочкой. — Покажись!

— Я и не прячусь, — смело наступая и размахивая полочкой, как шпагой, прокричала маленькая девочка, которую почему-то не видели Пожиратели Смерти, но отлично слышали.

— Остолбеней! — наугад взмахнул мужчина волшебной палочкой, но заклятье врезалось в асфальт и взорвалось далеко от Анабель, пролетев над головой.

— Редукто! — в гневе и панике выкрикнула женщина и попала-таки в девочку, но вместо того, чтобы принести ей повреждения, заклятие отскочило обратно и разнесло волшебную палочку Алекто в пыль, а взрывная волна отбросила хозяйку на полтора мера и припечатала к стене дома.

Амикус Кэрроу больше не рассуждал, он бросился к женщине, подхватил её на руки, перебросил как мешок через плечо и трансгрессировал с громогласным хлопком.

Анабель без сил опустилась на колени перед бабушкой и разрыдалась, прижимая ладошки и волшебную палочку к лицу. Через минуту послышались торопливые шаги, подкованные служебные ботинки отца Анабель ни с чьими другими не перепутала.

— Папа! — закричала она. — Они бабушку убили-и-и! — и разрыдалась пуще прежнего.

— Кто, кто это был? — в волнении и чрезвычайной ситуации голова офицера полиции работала чётко, старая ещё армейская привычка.

— Волшебники, — всхлипывая, сообщила Анабель. — Амикус и Алекто Кэрроу. Бабушка назвала их Пожирателями Смерти.

— Волшебники, — заскрипел зубами отец. — Придётся обращаться в Министерство Магии, а это для меня не просто.

— Не надо, — вытерла слёзы кулачками дочь полицейского. — Я выросту и сама их найду.

— Нет! — ужаснулся Джон. — Месть высушивает душу!

— Это не месть, — уже почти спокойно произнесла Анабель, только изредка всхлипывая, и посмотрела на отца, — это справедливое возмездие.

Опытный полицейский вздрогнул, посмотрев в потемневшие, тёмно-тёмно-карие заплаканные глаза дочери.

— Нет… прошу тебя, — еле слышно прошептал он.

Девочка всхлипнула и промолчала, отвела от отца взгляд и увидела маленький серый комочек рядом с левой рукой бабушки. Она медленно взяла его, развернула, превратив в небольшой мешочек, и плавно вложила в него волшебную палочку.

— На память, — шмыгая носом, объяснила она отцу, свернула мешочек и сжала его в левой руке.

— Надо вызывать скорую, — сказал отец невыразительно сквозь боль.

— Да, пожалуй, — не по-детски серьёзно посмотрела на него дочь. — Пап, ты научишь меня драться и стрелять?

Он некоторое время разглядывал свою дочь-волшебницу, которая совершенно неожиданно открылась ему с другой стороны, то, что она способна становиться хладнокровной и не по годам рассудительной, его и радовало, и беспокоило. Но тут подумал, что под его руководством желание дочери вполне осуществимо и он сможет воспитать настоящего бойца. Конечно, он хотел сына, чтобы передать ему то многое, что дала нелёгкая жизнь, но родилась девочка, Джон ни разу не пожалел об этом, и сейчас она просит научить его… отказать? Невозможно!

— Да, — ответил он, — я научу тебя.

— Хорошо, тогда вызывай кого нужно, а сумку с книгами я заберу, чтобы не смущать маглов странной литературой. И пойду домой. Не хочется давать показания…. Ладно?

— Да, иди, — согласился отец. — Дорогу найдёшь? Не заблудишься?

Девочка помотала головой и, взвалив тряпичную сумку на спину, побрела по улице.

Вечером, когда отец наконец вернулся домой, его встретили две зарёванные мордашки. Он им грустно сообщил, что медики не нашли никаких повреждений и в медицинском заключении записали о смерти Берты Аазз, как о естественном процессе, всё же ей было уже под восемьдесят… Что сообщалось о смерти сотрудника Министерства Магии в волшебном сообществе они не знали. Много позже Анабель найдёт статью в «Ежедневном пророке», где будет сказано о нападении неизвестных тёмных магах на Берту Аазз, применивших к ней непростительное заклинание и скрывшихся с места преступления. Причина нападения также не выяснена…

* * *

Облака казались плотными, плотнее чем снег. Анабель шла по ним прямо на солнце, изредка перепрыгивая маленькие трещинки и перелетая большие разрывы. Внизу, между облаками зеленели луга и поля, поблёскивали озёра. Она обернулась, сзади серебрилась полная луна, а над головой синее-синее бездонное небо. Девочка шла легко и спокойно, словно и не было похорон бабушки, и не было последних трёх изнуряющих, выматывающих душу дней. Тишина, покой и умиротворение царили вокруг. Но стоило Анабель подумать о бабушке, как она оказалась рядом.

— Ой! — воскликнула девочка и от неожиданности уселась на пушистое облако, принявшее её словно мягкое кресло.

— Ну, наконец-то ты обо мне вспомнила, — улыбнулась Берта.

— Как? — выпалила Анабель. — Ты же…

Фразу девочка не договорила, часто-часто моргая смотрела на бабушку, которая совершенно естественно располагалась рядом в большом белом кресле.

— А чему ты удивляешься? — нарочито ворчливо сказала она. — Это же сон, а во сне кто угодно может присниться.

— Так я сплю? — понимание накатило на Анабель, как морская волна, и она оглянулась по сторонам. Красочный мир сиял!

— Ну да, и судя по твоим выкрикам, при жизни нам встретиться больше не получится. Печально, но не страшно.

— Почему? — выпрямилась девочка и подёргала себя за ухо.

— Я же здесь, с тобой. И всегда буду с тобой рядом, если ты захочешь, — просто ответила Берта. — И не грусти, я бы хотела видеть тебя такой же, как и раньше, жизнерадостной и не унывающей, чтобы там не случилось.

— Но… — Анабель замолчала, не зная как правильно спросить.

— То, что я мертва тебя смущает? — правильно истолковала её заминку Берта.

— Да, — кивнула девочка.

— Так ведь ты сейчас, пусть и во сне, но меня видишь, разговариваешь со мной, и я могу продолжать учить тебя…

— Но как?

— Ты моё продолжение, я живу в тебе, точнее часть меня всегда будет жить в тебе, как и в Джоне, только он не волшебник и явиться к нему в сон я не смогу. А по твоей воле к тебе, в любое время! Только позови…

— Понятно, — грустно протянула Анабель, глаза её предательски увлажнились.

— Э! чуть веселее, пожалуйста! — ткнула бабушка волшебной палочкой внучку в плечо. — Я и после смерти хочу радоваться тебе, и за тебя! Да, если ты пообещаешь мне, что будешь делать большие и маленькие глупости и учиться у всех, кого встретишь на пути, то первое весёлое занятие начнём прямо сейчас.

— А зачем учиться у всех? — уже улыбаясь, спросила девочка, вытирая слёзы рукавом сиреневой рубашки.

— Знаний, а тем более умений, лишних не бывает, бывают ненужные и глупые привычки, всякий информационный мусор, это можно и нужно отбрасывать и в себя не пускать, а вот знания надо множить! Люди могут учиться всю жизнь, но только в детстве и в юности так интенсивно и с такой потрясающей скоростью! Так ты обещаешь?

— Обещаю, — решительно кивнула Анабель.

— И не будешь больше грустить по пустякам, типа моей преждевременной кончины? — строго спросила бабушка, но глаза её улыбались.

— Не буду, — звонко рассмеялась Анабель, она наконец-то до конца поверила, что пусть это и всего лишь сон, но этот сон прочно связывает её с очень близким любимым человеком и наставником, с бабушкой-колдуньей, которая навсегда сохранена в её сердце…

— Тогда начинаем!…

— С чего? — нетерпеливо подпрыгнула девочка.

— С самого начала, с основных законов природы и волшебства…

* * *

Альбус Дамблдор вернулся в Хогвартс через неделю после похорон Берты Аазз. Ему было жаль потери старого и верного друга. Убийц не поймали, но это теперь не настолько важно.

Директор только зашёл к себе, сбросил дорожную мантию и сразу отправился в далёкую, скрытую от глаз не только учеников, но и преподавателей, Башню. С первого дня создания Школы стоит в самом центре маленького круглого помещения столик, а на нём Приёмное перо в серебряной пустой чернильнице и Книга признания, закрытая двумя широкими золотыми застёжками. Именно эти невероятно мощные артефакты, созданные Основателями, определяют, кто из детей будет учиться в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. Необычайно сложное волшебство, только совместным усилиям могущественные волшебники способны создать нечто подобное, и то без гарантии.

Дамблдор постоял с минуту, рассматривая Перо и Книгу, и достал волшебную палочку.

— Покажи мне запись, — низким, неестественным для него голосом произнёс директор и прикоснулся палочкой к толстой Книге в кожаном переплёте.

Мгновение ничего не происходило, но вот из книги полился золотистый свет, застёжки со щелчком отскочили и книга зашуршала, самостоятельно перелистывая страницы, и остановилась на середине.

— Поттер Гарри Джеймс, — прочитал Дамблдор, — родился…, первые проявления…, хорошо, запись произведена…, так….

Про Мальчика Который Выжил Дамблдор читал не раз и сейчас просматривал на всякий случай. Но сразу, как закончилась запись о Приёме Гарри Поттера, началась другая, её директор читал внимательно и медленно:

— Аазз, Анабель Берти Ханна Мария. Родилась в тысяча девятьсот восьмидесятом году тридцать первого декабря, первое проявление волшебных способностей седьмого января, левитация… так, — директор подёргал себя за нос и продолжил: — Подчинение домашних животных… очень интересно, лечение лёгких травм… так, неоднозначное предсказание будущего… ого! Полное неприятие Тёмных Сил…

Директор дочитал запись до конца и задумался. Он пообещал Берте, а теперь окончательно убедился, что поступает правильно…