Пламенный венец (гет)

Сад Красного Замка бушевал зеленью листвы и яркими красками летних цветов, пришедших на смену приглушенной весенней нежности. Небо полнилось лазурью, отражаясь в спокойном ласковом море, по бескрайней синеве бежали редкие барашки белых облаков. Лето, едва успев начаться, уже вступило в свои права, изгнав весну прочь. Рейегар смотрел на все это буйство жизни сквозь окно своей горницы и будто бы не видел его.

С четверть часа назад мейстер Бенедикт сообщил ему, что его новорожденный сын не прожил и мгновения на этом проклятом свете, родившись мертвым. От этой новости грудь короля будто бы сдавило железным обручем, он попытался вдохнуть, но воздух не желал проникать внутрь, застревая где-то в горле. Королю показалось, что он сейчас задохнется. Рейегар уцепился за край стола, едва не обрушив стопку книг, снова вдохнул полной грудью, стараясь наполнить легкие воздухом, но воздуха не хватало, шею словно сжимали чьи-то крепкие руки. Горе придавило его тяжелой каменной плитой, выбраться из-под которой сейчас было Рейегару не под силу. Он поспешил отослать Бенедикта и закрыл руками лицо, едва дверь за мейстером захлопнулась. Глаза короля, однако, были сухи: все его слезы забрал малыш Джейехерис, и для этого безымянного младенца у Рейегара ничего не осталось. Только глухая боль где-то в груди.

Рейегар испытал облегчение, вспомнив, что старших своих детей он отослал вместе с Кирой на Драконий Камень. После смерти Джейехериса Эйгон еще долго плохо спал по ночам, а Висенья украдкой плакала, боясь, что кто-то заметит ее слезы. Король вспомнил собственное детство, всех потерянных и оплаканных им братьев и сестер, печальные глаза матери, отстраненность, а затем и гнев отца. Он не хотел бы подобного для собственных детей, желая позволить им хотя бы несколько счастливых лет, не обремененных заботами, долгом и скучными обязанностями членов королевской семьи. Взрослым же предстояло пережить всю глубину постигшей их печали.

Лианна ждала его, ему следовало сейчас же идти к ней, но он медлил, продолжая глядеть невидящим взором в окно, где, заставляя его непроизвольно щуриться, ярко светило солнце, и город радовался наступившему лету. Рейегар боялся, что стоит ему посмотреть на свою бедную жену, как придавливающая его плита просто раскрошит его, не оставив ни единого живого места. Он страшился посмотреть в серые глаза жены, из которых слезы падали словно капли дождя с пасмурного неба.

Покачав головой, он упрекнул себя за слабость. Как он мог думать сейчас о себе, когда страдания Лианны наверняка стократ превосходили его собственные. Рейегар оторвал взор от окна, зажмурился и устало потер переносицу. Несколько шагов, отделявших его от двери, он проделал с огромным трудом, потом шагнул в свою гардеробную, а затем в спальню, где не ночевал уже давно. По витающей в воздухе пыли и по царившему в комнате запаху, можно было понять, что здесь почти не жили. Слуги тщательно убирали в королевской спальне, но пыль все равно собиралась быстрее, чем они успевали избавляться от нее.

Он порадовался, что может добраться до супруги, не выходя в коридор и не сталкиваясь с гвардейцами, домашней стражей и слугами. Король не выдержал бы сочувствующий взгляд огромных глаз Майлса Мутона, что стоял сейчас у его дверей. Даже Эртура Рейегар не хотел сейчас видеть, по правде сказать, он не желал бы видеть никого. Едва нанесенная рана еще изливалась кровью, и ни к чему было заново вонзать в нее острый клинок. Преодолев их общую гостиную, Рейегар вошел в покои жены. Он старался ступать как можно тише, но дверь, громко скрипнув, возвестила о его появлении. С Лианной сидела только ее служанка: повитуха уже ушла, ибо ее услуги больше здесь не требовались. Завидев короля, женщина, словно мышь, проскочила мимо него, оставив супругов наедине.

Лианна не спала. Она полулежала на постели, ее руки были покорно сложены на коленях, а глаза, похожие на два кусочка серого льда, смотрели перед собой. Даже на Рейегара она не взглянула, и его сердце облилось кровью. Жизнь, казалось, готова была покинуть его всегда веселую и бодрую жену. Король стянул сапоги и сел рядом с Лианной на постель, обнял ее и положил ее голову к себе на плечо. Она не сопротивлялась, но и не изъявила желания сделать это сама. Какое-то время они так и сидели, Лианна молчала, а Рейегар боялся нарушить эту тяжелую давящую тишину. Ему казалось, что, если он заговорит, хрупкий покой Лианны разобьется от его слов.

— Почему? — спросила она наконец, едва шевеля сухими губами. Лианна расцепила руки и одной из них сжала пальцы Рейегара.

— Лиа, — пробормотал он, целуя ее в висок, чувствуя исходящий от нее запах пота, крови и усталости, — ох, Лиа. Я не знаю…

«У дракона три головы», — пронеслось у него в голове. Но не могут же боги быть столь жестоки, оставив ему лишь троих детей и повергнув его и его жену в бездну отчаяния. Послушав совета мейстера Эймона, Рейегар редко теперь вспоминал о пророчестве, но все же позабыть о нем окончательно не мог. Он ждал, искал возможные предзнаменования, но так и не находил их. Но если для того, чтобы пророчество осуществилось должна была страдать его жена, то он всем сердцем не желал этого. «Все твои предки заплатили свою цену, — сухо проговорил внутренний голос, — придется и тебе».

Рейегар замотал головой и покрепче прижал к себе жену. Она, казалось, ничего не заметила, продолжая безучастно смотреть в одну точку.

— Я могу чем-нибудь помочь тебе? — спросил Рейегар, сам хорошо понимая, что это не в его силах.

— Просто не уходи, — прошептала Лианна, и из ее глаз наконец хлынули слезы. Льдинки растаяли, превращаясь в горячую соленую воду.

— Не уйду, — отозвался он, кладя подбородок на ее макушку, — я же обещал тебе, что не уйду.

Однако оставаться при жене постоянно Рейегар все же не мог. Множество дел требовало его личного участия, и он не чувствовал себя вправе просто свалить всю работу на Джона Аррена. Ящик красного дерева с королевскими бумагами и письмами Рейегар снова принес в спальню и даже попытался привлечь Лианну к тому, чтобы она, как и было у них заведено, помогала ему, но жена лишь покачала головой. Обязанность разбирать красный ящик пришлось переложить на королевского секретаря. Это была новая должность, учрежденная лично Рейегаром, и он с теплотой относился к молодому человеку, занимавшему ее, однако никто не мог бы заменить королю общество супруги, которым он очень дорожил. Даже после того, как мейстеры позволили Лианне покинуть постель, она мало ела, не интересовалась книгами, которые Рейегар приносил ей, и много спала. Короля пугало ее почти полное безучастие. Иногда он не мог заснуть и слышал, как она тихо плакала в подушку, наверняка боясь, что он услышит. Ему хотелось обнять ее и крепко прижать к себе, но он не решался нарушить ее уединение.

Письма и бумаги не были единственными заботами короля, и ему приходилось выезжать в город и выбираться на заседания Малого Совета. От бесконечных споров, которые, бывало, устраивали его лорды, у Рейегара начинала болеть голова, однако ему оставалось лишь к этому привыкнуть. Он был доволен теми, кто служил ему, и не намеревался менять их, но иногда они были слишком шумливы и непреклонны.

— Что вы нам расскажете, лорд Варис? — осведомился Рейегар, откидываясь в кресле. Старые неудобные кресла, изготовленные для одного из его предков лучшими ремесленниками Квохора, он, как и намеревался, заменил на мягкие, привезенные из Лиса. Их для него нашел Джейме Ланнистер, успевший на многое насмотреться в Вольных Городах.

— Ничего, что бы вас удивило, ваше величество, — елейно проговорил Варис.

От запаха розовой воды Рейегара начинало мутить. Он снова плохо спал ночью, и голова его была тяжелой, будто бы ее наполнило расплавленное железо. «И почему я не запретил ему выливать на себя эту гадость?» — размышлял король. Рейегар по-прежнему не питал теплых чувств к Варису, ибо был уверен, что мастер над шептунами действует исключительно в собственных интересах. Однако подаренные когда-то драконьи яйца и польза, которую Паук приносил, пока не позволяли королю избавиться от него, как бы его ни раздражали манеры евнуха и исходящий от него приторный запах.

— Я сочту это за добрую весть, — Рейегар сухо усмехнулся. — Говорите.

— Лорд Баратеон по-прежнему поносит вас, как напьется, — начал евнух.

— Ничего нового, и правда, — покачал головой король, вспоминая свой единственный визит в Штормовой Предел. Не было на свете дома, который Рейегар и Лианна покидали бы с большим облегчением. Оттуда они сразу отправились в Летний Замок, и его жена впервые побывала в его самом любимом месте, тягу к которому не остановило даже предательство его отца. — Приглядывайте за ним, однако, пока лорд Роберт не переходит от слов к делам, не думаю, что нам стоит уделять ему много времени. Налоги из Штормовых Земель приходят исправно.

— Еще бы, — произнес Селвин Тарт, которому Баратеон приходился верховным лордом. — Их сбором ведает сир Кортни Пенроз, а помогает ему во всем леди Кейтилин.

Мейстер Бенедикт скосил глаза, Джон Аррен угрюмо причмокнул, Станнис Баратеон только и знал, что стискивать челюсть до зубовного скрежета, а Мейс Тирелл насмешливо хмыкнул. Барристан и Эртур вежливо промолчали.

— Что лорд Талли? — осведомился Рейегар.

— Все подыскивает жениха младшей дочке, — пожал плечами Паук, — а в остальном сидит тихо, изменнических речей за ним не замечено.

— Хорошо, — Хостер Талли уже давно беспокоил короля, ведь за все семь лет, что Рейегар сидел на троне, ему так и не удалось наладить добрые отношения с лордом Хостером. Тот засел у себя в Риверране, в столицу не выбирался, но равно ничего и не предпринимал, что лишь усиливало беспокойство Рейегара.

— Лорд Старк… — начал Варис.

— Мне известно о делах лорда Старка, — перебил король. — Расскажите-ка лучше о том, что творится в Утесе и Солнечном Копье.

— Мартеллы притаились, что змеи, водящиеся у них в пустынях, — евнух усмехнулся, — но я не думаю, что они могут чем-то навредить вам. Через несколько лет вы породнитесь, да и принцесса Элия воспитывает родного племянника ее величества. Что до Утеса, то лорд Тирион изволил взять себе жену.

— Хм, — Рейегар кашлянул, — так рано… Сколько ему лет, пятнадцать?

Пожалуй, Варис ошибался, и ему было чем действительно удивить короля. Рейегар знал, что Киван Ланнистер уже давно пытался найти племяннику подходящую партию, но даже перспектива выдать дочь за одного из богатейших лордов королевства — если не самого богатого — не добавляла Тириону Ланнистеру привлекательности в глазах отцов подходящих по статусу невест. Предложение брака с карликом, пусть и знатным, воспринималось ими как оскорбление.

Сам Рейегар видел Тириона лишь однажды, когда посещал Утес Кастерли. При первом взгляде на него, вид юноши и правда пугал уродливостью непропорциональной фигуры, лица и разномастными глазами, будто бы принадлежащими какому-нибудь колдуну, но при разговоре лорд Утеса проявлял живой ум, интерес к новому и немалое чувство юмора. Когда он при всех объявил о своем желании посетить Стену и помочиться с нее, Лианна не смогла сдержать смех, порвав в клочья повисшую было неловкую тишину, а однажды вечером Тирион долго беседовал с Рейегаром о драконах его предков. Не так много было на свете людей, разговор с которыми мог бы оставить у короля столь приятное впечатление. Тем не менее, все это вкупе с золотом Утеса не могло сделать Тириона Ланнистера завидным женихом, поэтому новость о его женитьбе показалась Рейегару неожиданной.

— Пятнадцать, ваше величество, — подтвердил Варис, — мои пташки напели, что милорд уже два года как женат. Брак был заключен тайно, но сир Киван долго надеялся, что племянник одумается. Тем не менее, лорд Тирион настоял на публичной церемонии, ибо невеста на сносях.

«Видно, правильно я поступил, оставив жену и сына сира Кивана в столице, — размышлял король, — иначе он не был бы столь смиренен по отношению к племяннику».

— Ну и кто же счастливая супруга? — уточнил Рейегар.

— Некая девица по имени Тиша, — Варис едва ли скрывал ухмылку, — дочь издольщика. Уж не знаю, что скажут на это лорды. Свадьба вызвала настоящий скандал.

— А что им говорить? — возразил король. — Они сами отказались от него. Что ж ему было оставаться холостяком до конца дней? Жаль только, если девица позарилась исключительно на его богатства. Тем не менее, полагаю, ничего хорошего нам ждать не следует. Хотя лорд Тирион и не его отец, остается надеяться, что западные лорды хорошо помнят о судьбе Рейнов и Тарбеков. Пусть ваши пташки получше приглядывают за Западными Землями. Это все, лорд Варис?

— Да, ваше величество, — евнух снова смиренно поклонился.

Рейегар на мгновение прикрыл глаза и помассировал виски. Только мятежа в одном из семи королевств ему сейчас не хватало, и он надеялся, что все закончится обычными недовольными разговорами, а не попытками избавиться от молодого лорда. Сам Рейегар полагал, что мужчина вправе взять в жены ту женщину, которую пожелает, но лорды с девицами на выданье с ним не согласились бы, а чтобы возражать им, у Рейегара не было достаточной власти. Он и собственную дочь продал Тиреллам, когда ему отчаянно требовалась их поддержка. Благо Уиллас Тирелл, служивший теперь у него в оруженосцах, оказался смышленым и добродушным малым, но король до сих пор ощущал ту тяжесть, с которой писал злосчастное письмо и передавал его Джону Коннингтону. Рейегар хотел бы избежать подобной участи для Дейенерис, Эйгона и Рейенис, но для претворения в жизнь желаемого курса ему требовалось заключать прочные союзы, и он боялся разделить участь Эйгона Невероятного.

— Лорд Селвин, — король снова поднял голову, обращаясь к мастеру над кораблями, — в ближайшие дни должны прибыть наши гости из Браавоса. Я пообещал им достаточно золотых драконов, поэтому убедитесь, что их время не будет потрачено впустую. Я ожидаю, что лучшие мастера будут с должным рвением учиться у них науке кораблестроения.

— Я лично прослежу, ваше величество, — кивнул лорд Селвин.

— Благодарю, — отозвался король.

— Лорд Станнис, — Рейегар извлек спрятанный в дублете пергамент, — я кое-что здесь добавил. Посмотрите, потом мы это обсудим. Если посчитаете нужным, покажите так же лорду Джону.

— Да, ваше величество, — сухо ответил Станнис Баратеон.

— Ваше величество, — попытался вмешаться лорд Аррен.

— Я выслушаю вас, милорд, — покачал головой король, — но сначала прочтите, — они обсуждали с Арреном задуманные Рейегаром законы уже сотни раз, и каждый из них, лорду Джону находилось, что возразить. — Есть ли кому-либо из вас, что добавить?

Члены Малого Совета затрясли головами, и король вздохнул с облегчением. Ему становилось душно, и он непроизвольно теребил верхнюю пуговицу дублета.

— Что ж, — он поднялся, — тогда позвольте вас оставить. Сир Эртур, не составите ли вы мне компанию на тренировочном дворе? — Дейн кивнул в знак согласия и последовал за Рейегаром, когда тот поспешно устремился к выходу. — Встретимся через три четверти часа, мне нужно переодеться и навестить жену.

Рейегар вернулся в Твердыню Мейегора и поднялся в свои покои. Лианна сидела в их общей гостиной в компании своего брата Бенджена и двух фрейлин. Король сам посвятил молодого человека в рыцари несколько лет назад, нарочно минуя обеты Семерых, после чего младший Старк присягнул на верность королеве, став ее личным защитником. Бенджен о чем-то оживленно болтал, Лианна молчала и смотрела куда-то мимо него, леди Джонелла и леди Серена внимательно слушали Старка. Рыцарские шпоры и служба в Красном Замке, безусловно, прибавляли любому мужчине привлекательности. Завидев короля, все трое вскочили: Бенджен склонил голову, а фрейлины присели в реверансе.

— Доброго дня, сир Бенджен, дамы, — Рейегар поприветствовал собравшихся и скользнул в свою спальню.

Король переоделся в серые льняные бриджи и старый кожаный колет, который он всегда использовал для тренировок, а затем вернулся к супруге и ее собеседникам.

— Я намереваюсь немного поразмяться с сиром Эртуром, Лианна, — обратился Рейегар к жене, — не хочешь ли пойти со мной?

— Нет, благодарю, — отозвалась Лианна. Рейегар и не ждал ничего другого, однако ее отказ снова его опечалил.

Его жена уже немного оправилась, но никуда не выходила из покоев, лишь иногда принимая фрейлин или близких друзей, однако никому из них так и не удалось вернуть прежнюю болтливую и смеющуюся Лианну. «Еще слишком рано, — сказал себе король, — прошло не больше трех недель. Она переживет это и вернется к нам, снова станет собой». Рейегар даже подумывал о том, чтобы отправить ее к детям на Драконий Камень, но отказался от этой затеи. Он поступил так после смерти Джейехериса, и когда его семья уехала, готов был завыть от одиночества. За долгие годы своего одинокого детства он привык со всем справляться сам, ни с кем не делясь своими бедами, но Лианна научила его другому, научила исцеляться вместе. Когда она покинула его, он будто бы снова почувствовал себя тем десятилетним мальчиком, что оплакивал умершего брата и вызвал тем самым гнев своего отца.

Король коротко кивнул жене и ушел. Эртур уже ждал его вместе с Уилласом, который принес тренировочные мечи. Рейегар оставил Черное Пламя в спальне, закованный же в ножны Рассвет лежал на песке неподалеку от Эртура, чтобы гвардеец в любое мгновение мог схватить его и вступить в бой. Едва они скрестили мечи, как король почувствовал, что его охватывает ярость. Будто бы все отчаяние, накопившееся в нем за последние недели, вдруг потребовало выхода в виде неуправляемого огненного гнева. В груди жгло, дышать стало тяжелее, а невыплаканные слезы провалились куда-то вниз, превращаясь в огонь. Пламя ярко полыхнуло, вздымаясь ввысь, и он будто бы загорелся изнутри, иногда он и вовсе не соображал, что делает, просто бездумно бросался на Дейна, словно загнанный охотниками медведь. Еще немного, и король готов был отчаянно зареветь, подобно дикому зверю. Конечно же, он снова оказался на земле с прижатым к горлу клинком.

— Что с тобой? — недовольно спросил Эртур. — Ты совсем из ума выжил?

— Не знаю, — пробормотал Рейегар, поднимаясь и отряхиваясь, — извини, я…

Пламя в нем затухло также внезапно, как и загорелось, будто бы присыпанное песком.

— Не извиняйся, — Дейн похлопал его по плечу, — лучше иди-ка да поколоти хорошенько тот мешок с сеном, что тут висит для детишек — гвардеец указал в сторону, — толку выйдет больше.

— Не при всех, — Рейегар покачал головой, утирая со лба пот. Король чувствовал себя пристыженным, но он все никак не мог успокоиться, а постоянное волнение не находило выхода, изгрызая его изнутри, подобно замковой крысе.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Эртур. — Я могу что-нибудь для тебя сделать?

— Не знаю, — обреченно вздохнул Рейегар. — Лианна. Я боюсь за нее и никак не могу ей помочь.

— Дай ей время, — посоветовал Эртур, — ей тяжелее, чем тебе. Пусть погорюет, будь рядом и ничего не требуй от нее.

Час волка уже был на исходе, когда Рейегар отложил перо, сложил исписанные пергаменты в ящик, запечатал несколько писем, разделся и, задув единственную свечу, забрался в постель. Прохладная ткань простыней приятно холодила разгоряченное летней жарой тело. Лианна лежала на боку повернувшись к нему спиной. Из-под одеяла торчало ее округлое плечо, и Рейегар, придвинувшись к ней ближе, осторожно поцеловал его. До его уха донесся тихий сдавленный всхлип, и он, нависнув над Лианной, заглянул ей в лицо. Даже в темноте были хорошо видны поблескивающие дорожки слез на ее щеках.

— Лиа, — он обхватил ее за талию и прижался грудью к ее прямой спине, чувствуя, как вздрагивают ее плечи, — о, Лиа!

Он не знал, что ему делать, как утешить ее, и от этого сердце его разбивалось с каждым ее судорожным всхлипом. Глядя на нее, он позабыл о своей собственной боли, и страдания жены тысячей острых кинжалов вонзались в его тело. Рейегар нежно поцеловал мягкий изгиб ее шеи, ее ухо, висок, пахнущие мылом густые волосы, однако она никак не отзывалась на его ласки, не говорила с ним, продолжая тихо плакать.

— Лианна, — взмолился он, — поговори со мной, прошу тебя! Твои слезы разрывают мне сердце!

Какое-то мгновение она лежала неподвижно, но потом развернулась к нему и уткнулась носом в его грудь. Рейегар чувствовал, как намокала от ее слез его ночная сорочка.

— Ты думаешь, меня ждет участь твоей матери? — едва слышно спросила она, продолжая прятаться у него на груди.

— Нет, Лиа, — он погладил ее по голове, стараясь придать голосу уверенность, которой не чувствовал. «У дракона три головы», — снова подумал он. Ему захотелось найти тот проклятый пергамент и сжечь его. — Нет. У нас все выйдет по-другому.

— Откуда тебе знать? — отчаянно спросила она. Видно, этот вопрос уже давно мучил ее, не позволяя ей найти успокоение.

Рейегар ничего не ответил. В пустых заверениях не было смысла, она им все равно не поверила бы, а ничего другого он ей предложить не мог. Будущее было ему не ведомо, и Рейегар мог лишь молиться всем известным богам о том, чтобы они пощадили его и его жену. Он крепче прижал ее к себе.

— Что бы нас ни ждало дальше, Лиа, — с жаром прошептал он, — ты должна помнить, что я люблю тебя, я тебя никогда не оставлю. Знаю, этого не всегда бывает достаточно, знаю, меня часто нет рядом, но, поверь, я готов все для тебя сделать, буквально все.

— Я знаю, Рей, — пробормотала она. — Я знаю.

Всю ночь он не выпускал ее из своих объятий, и вскоре всхлипы прекратились, а Лианна заснула. Какое-то время он слушал ее ровное дыхание, а потом и сам провалился в сон. Его сны были в последнее время черными и пустыми, стоящими на пороге бодрствования и готовыми в любое мгновение вырваться в реальность. Старые кошмары, мучившие Лианну после смерти отца и старшего брата, никогда не оставляли ее, однако в последние годы являлись так редко, что она успевала совсем позабыть о них. Теперь же они вновь истязали ее по ночам.

— Там был отец, а с ним Бран, он держал на руках моего Джейехериса и бедного Бейлора, — шептала Лианна.

Рейегар был против того, чтобы давать мертворожденному ребенку имя, но жена настояла, и он не смог ей отказать. Так и не сделавшее ни единого вдоха тельце Бейлора сожгли во дворе Красного Замка, как и тело его старшего брата, тела короля Эйериса, королевы Рейлы и всех их умерших детей. Рейегар столько раз в своей жизни смотрел на танец погребального костра, что уже потерял этому счет. С такого же дикого танца началась сама его жизнь.

Король боялся, что жена в любое мгновение может проснуться с криком, и его мускулы даже во сне были напряжены, отчего он просыпался весь в поту и с болью во всем теле. Однако сегодня Лианна крепко проспала до самого утра и даже показалась ему немного посвежевшей. От предложенной им конной прогулки она, тем не менее, отказалась, и Рейегар, вздохнув, погрузился в дела.

— Я могу помочь тебе, — тихо сказала Лианна после того, как служанки помогли ей одеться и привести себя в порядок, — если хочешь, конечно.

Рейегар хотел заключить ее в объятия и закружить по комнате. Однако он сдержал готовую расцвести на губах улыбку и протянул ей стопку писем. Обычно они занимались этим в его горнице, но король не стал настаивать, он уже привык работать на небольшом столике у окна, поставленном там для него.

— Ты сегодня не такой угрюмый, ваше величество, — улыбнулся сир Освелл, когда они скрестили мечи на тренировочном дворе.

Рейегар промолчал, но на его лице мелькнула улыбка. Они с Освеллом кружили по двору, собирая вокруг себя зрителей, как часто бывало, когда король решал поупражняться с мечом. Сначала столь пристальные взгляды мешали ему, приводя к неизбежным ошибкам, но потом он выучился их не замечать. Взгляд короля был сосредоточен лишь на противнике.

— Сдавайтесь, сир Освелл, — произнес Рейегар, поймав Освелла в ловушку.

— Сдаюсь, — гвардеец, одарив короля широкой улыбкой, поднял вверх руки, — славный бой, ваше величество!

— Да, пожалуй, — согласился Рейегар, возвращая Уилласу меч и принимая от него влажную тряпицу, чтобы вытереть с лица влагу. Жара стояла такая, что даже с него пот лился ручьем. — Благодарю!

Рейегар еще перекинулся с Освеллом парой слов, вытащил из растрепавшихся волос ленту и принялся заново перевязывать на макушке тугой хвост. Увидев, что он уходит, любопытные так же стали разбредаться, поняв, что ничего интересного их более здесь не ждет. Только Бриенна Тарт, проводившая на тренировочном дворе едва ли не весь свой день, стояла в стороне и глядела на него так, будто бы хотела что-то спросить, но не решалась подойти.

Дочь мастера над кораблями была одета в бриджи, сапоги и легкую тунику, ее соломенные волосы были стянуты на голове в такой же пучок, как и у Рейегара. Видно, Бриенна недавно провела свой собственный тренировочный поединок. Как только девочке исполнилось шесть, Лианна уговорила сира Виллема Дарри учить ее, а отца Бриенны не препятствовать этому. Лорд Селвин только махнул рукой. Возможно, это было и к лучшему. В свои восемь лет Бриенна уже доставала Лианне до плеча, и у Рейегара не было сомнений, что в скором времени она перерастет его маленькую жену. Уже в столь раннем возрасте в девочке ощущалась скорее сила, нежели женственность. Она, видно, чувствовала это, поэтому оставалась застенчивой и робкой.

Рейегар сам подошел к ней, зная, что она вероятно, так и не сможет преодолеть себя и приблизиться к нему.

— Здравствуй, Бриенна, — улыбнулся он.

— Добрый день, ваше величество, — отозвалась она, приседая в реверансе, который из-за ее фигуры смотрелся неуклюжим, — вы отлично сражались.

— Спасибо, — Рейегар склонил голову, — рад это слышать. — Сам он был невысокого мнения о своих талантах мечника, а девочка, вероятно, была просто восхищена им наравне с гвардейцами. — Ты хотела о чем-то меня спросить?

— Да, ваше величество, — Бриенна замялась и опустила глаза, — я хотела справиться о здоровье королевы. Никто не хочет говорить со мной об этом.

— О, — Рейегар удивился, хотя не должен был. Когда его собственные дети были в столице, Бриенна оставалась их постоянным товарищем для игр, но когда их отправляли на Драконий Камень, Лианна проводила с девочкой много времени, видно, испытывая потребность о ком-то заботиться. — Она была больна, и теперь все еще не до конца поправилась, но ты можешь навестить ее, если желаешь.

— Благодарю, — Бриенна снова изобразила реверанс.

— Уверен, она будет тебе рада, — заверил девочку Рейегар и, похлопав ее по плечу, поспешил удалиться.

Бриенна, краснея и смущаясь, и правда в скором времени пришла навестить Лианну, и теперь подолгу оставалась у нее. Лианна учила девочку игре в кайвассу, с которой близко познакомилась во время пребывания Дорне. Их младшая дочь Рейенис родилась там, и пока Лианна поправлялась, многие часы она проводила за игрой с Элией Мартелл, наслаждаясь обществом своей подруги и маленького племянника. Рейегар в это время разъезжал с визитами вместе с угрюмым братом Элии Дораном. Лианна за то время по-настоящему преуспела в кайвассе и играла не хуже любого дорнийца, однако сама игра успела ей изрядно надоесть, ибо его жена всегда предпочитала подвижные развлечения сидению на одном месте.

Глядя на то, как Лианна возилась с чужой дочерью, он все чаще задумывался о том, что детей следует перевезти обратно в столицу, однако Рейегар не хотел прерывать их обучение у мейстера Гильдейна, а отправить саму Лианну на Драконий Камень он так и не решился.

В тот день король направлялся в город. У него не было никакой особой цели, но он находил подобные выезды весьма полезными. Горожане имели возможность видеть своего монарха, и, если у него было достаточно времени, Рейегар даже успевал выслушать несколько жалоб и разобраться с ними сам или перепоручить своим советникам. За проявленное к их нуждам внимание жители Королевской Гавани платили королю любовью и преданностью. Завоевать уважение простого народа всегда было проще, чем лояльность лордов, каждый из которых был ведом лишь своими собственными амбициями. За частоколом мечей Железного Трона никто из них не замечал ни той ответственности, которую налагала на ее обладателя корона, ни судеб многочисленных горожан, ремесленников и крестьян, бездомных детей, разорившихся торговцев, воров и шлюх, ставших таковыми отнюдь не по собственному желанию.

Когда Рейегар поднялся, Лианна еще спала. Перед тем как уйти, он наклонился и поцеловал ее в щеку, на что она лишь что-то пробормотала и повернулась на другой бок. Этой ночью сон ее был спокойным, и Рейегар надеялся, что он и останется таким до ее пробуждения. Он провел ладонью по лежащей поверх одеяла руке и ушел. Внизу его уже ждал Странник — красивый вороной жеребец дорнийской породы, на котором король ездил последний год. Любимец короля — Джельмио — уже разменял третий десяток, и Рейегар старался давать коню больше отдыха, выезжая на нем уже не так часто. В основном, во время государственных церемоний, ибо красотой с Джельмио мало кто мог сравниться.

Короля сопровождали Мейс Тирелл, Станнис Баратеон и два гвардейца Джонотор Дарри и Майлс Мутон, а также Уиллас. Сейчас в распоряжении Рейегара было всего шесть белых плащей: сир Арис Окхарт оставался на Драконьем Камне вместе с детьми. Рейегар первым проехал сквозь замковые ворота, заставив располагавшуюся перед замком людную площадь во всю глазеть на него и его сопровождающих. Махнув рукой, Рейегар устремился вниз к подножью холма Эйгона.

Справа от него над крышами домов виднелись развалины Драконьего Логова — еще одного напоминания о былом величии его семьи. Полуразрушенные, закопченные стены зловеще чернели на фоне ясного неба, и Рейегар подумал о том, что следовало бы что-то сделать с этим местом: либо разрушить его окончательно и выстроить на холме Рейенис нечто новое, либо восстановить и как-то использовать. Огромное пустующее здание никому не приносило пользы, лишь привлекало к себе всяческих сброд: нищие ночевали там, разводя костры, поглощая пищу, укладываясь спать, а затем и испражняясь на каменных ступенях амфитеатра, шлюхи встречались там с клиентами, а городские воры предпочитали скрываться от золотых плащей, ибо многие из городских стражников предпочитали туда не соваться.

Добравшись до пересечения с улицей Сестер и миновав здание, где располагалась Гильдия Алхимиков, Рейегар свернул налево, на улицу Стали. Ему хотелось поскорее покинуть квартал пиромантов: при виде этих молчаливых людей в коричневых одеждах, король чувствовал, как по спине у него пробегает холодок. Ему было ведомо, что когда-то алхимики располагали многими знаниями, возможно, они обладали ими и сейчас, но один взгляд на потемневшее от времени здание Гильдии немедленно возвращал в памяти Рейегара пляшущие на стеклах Красного Замка зеленые отблески, долетавшие от костров, разожженных во дворе для развлечения короля Эйериса.

У дверей приземистой кузницы Рейегар заметил мастера Тобхо Мотта. Завидев короля и его свиту, тот распрямился и отвесил низкий поклон. Рейегар лишь легко склонил голову.

— Доброго дня, — крикнул король. — У меня все не было возможности отблагодарить вас. Королева очень довольна своим новым клинком, ваша работа безупречна.

— Рад это слышать, ваше величество, — кузнец снова поклонился, — для меня честь служить вам.

Рейегар улыбнулся и поехал дальше, вспоминая восторг в глазах Лианны, когда он подарил ей меч. Короткий и легкий, такой же, как она сама, его рукоять, выполненная в виде головы лютоволка, была украшена россыпью прозрачных бриллиантов, переливающихся на свету, словно искрящийся снег на ярком солнце. Давно у его жены глаза не светились так, как в тот день.

Площадь Торговцев Рыбой, хоть и называлась так, но уже со времен короля Эйениса предлагала покупателям не только дары моря. То, что когда-то было парой-тройкой рыбных лотков, теперь превратилось в богатую ярмарку, которая вытеснила рыбаков и их товар на рыбный рынок, располагавшийся ближе к воде. Торговля шла бойко, а от обилия товаров разбегались глаза. Рейегар всегда почитал эту ярмарку самой крупной в королевстве, пока не побывал в Чаячьем Городе, где встретил такие диковинки, о которых в Королевской Гавани и не слышали.

— Ну что, лорд Мейс? — окликнул король мастера над монетой. — Мои глаза говорят мне, что дела идут прекрасно. Но что говорят цифры, помогла ли нам ваша идея?

— Цифры лишь подтверждают то, что видят ваши глаза, ваше величество, — Мейс Тирелл подъехал ближе к королю, — решение снизить пошлины на некоторые товары привлекло в столицу больше заморских купцов, а денежные послабления для местных подстегивают их отправляться торговать в Королевскую Гавань. Налоговые выплаты и сборы, поступающие в казну, значительно возросли.

— Прекрасно, — Рейегар похлопал лорда Мейса по плечу. — Однако нам не следует останавливаться на достигнутом. Уиллас, — он подозвал к себе оруженосца, — сбегай к пекарю и купи тех булочек с лимоном и медом. Хочу порадовать жену.

Король протянул Уилласу несколько мелких монет, а затем спешился и прогулялся по ярмарке и рыбному рынку, весьма довольный тем, что он видел. Рейегар сам заговаривал с торговцами и купцами из-за Узкого Моря, а если король хвалил чей-то товар, то за ним немедленно выстраивалась очередь. Сир Джонотор и Майлс следовали за ним попятам, напряженные, они, казалось, не замечали окружающего их настоящего пиршества. Рейегар знал, что сир Барристан был недоволен его привычкой выходить в народ, а во время таких поездок с гвардейцев сходило по семь потов, но Рейегар по-прежнему оставался убежден, что народ должен видеть своего короля не только на монетах.

Когда все возвратились к лошадям, Уиллас вручил королю сверток с булочками, и Рейегар протянул ему одну за труды: мальчик был падок на сладкое, хотя и не сознавался в этом.

— Лорд Станнис, — позвал король, запрыгивая в седло, — вы все время молчите. Вы довольны увиденным?

— Весьма, ваше величество, — отозвался Станнис. — Что же до заведений на улице Шелка, то вы знаете мое мнение.

Рейегар кивнул, едва сдерживая улыбку. В этом Станнис Баратеон был неисправим. Король и сам не одобрял продажную любовь, но закрывать бордели не собирался. Эти места стали настолько неотъемлемой частью городской жизни, что просто-напросто изничтожить их одним росчерком пера не представлялось возможным.

Развернув лошадей, Рейегар и его свита отправились обратно в Красный Замок. Большая часть его сопровождающих вздохнула с облегчением, что сегодня король не предпочел наведаться в Блошиный Конец. Оборванцы и беспризорные дети пугали их, и только его жена старалась быть с этими людьми доброй. По приказу Рейегара остатки еды с королевских кухонь отдавали бедным. Лианна почитала унизительным кормить других собственными объедками, однако даже она не могла не согласиться, что это было лучше, чем ничего. Как бы там ни было, наведаться в бедные кварталы им все же предстояло, ибо в ближайшие месяцы там должна была состояться давно задуманная королем стройка.

Солнце уже успело подняться высоко и жарило во всю. На всем небе не видно было ни одного спасительного облачка, и Рейегар чувствовал, как намокает от пота его одежда и волосы. Ремесленники в своих лавках работали голыми по пояс, королю же полагалось полное облачение — в том числе легкая кольчуга, на которой всегда настаивал сир Барристан. Рейегар достал из седельной сумки мех с водой, которая на солнце уже успела изрядно нагреться, отпил несколько глотков, а остаток вылил себе на лицо. Он оглянулся на своих спутников: все они так же изнывали от жары, как и он, а может даже и еще сильнее, но вид сохраняли непреклонный, молча потея в тяжелых дублетах и сапогах.

Настроение у Рейегара было приподнятое. Пожалуй, впервые за долгое время. Въехав во двор Красного Замка, он бросил поводья Странника первому подбежавшему конюху, вытащил из сумки сверток с булочками и поспешил к Твердыне Мейегора, вдыхая по пути их аппетитный аромат. К его удивлению, Лианны в их покоях он не нашел, и сердце короля пропустило удар. Куда она могла деться? В последние дни она чувствовала себе гораздо лучше, но не могло ли это оказаться лишь притворством, чтобы не беспокоить его? Его жена тяжело переживала свое горе, но не могла же она… Нет-нет, Лианна никогда бы не оставила его и детей.

«Что за глупости?» — сказал себе Рейегар, стараясь привести в порядок взволнованное дыхание. — «Что за чушь лезет мне в голову? Нужно просто спросить кого-то из гвардейцев, куда она пошла».

Король вернулся к подъемному мосту, перекинутому через сухой ров, что отделял Твердыню от остального замка. Там на посту стоял принц Ливен Мартелл.

— Ваше величество? — гвардеец слегка удивился.

— Принц Ливен, я ищу свою жену, — Рейегар старался казаться невозмутимым: ему не хотелось, чтобы кто-то заметил его беспокойство, особенно если оно окажется напрасным. — Вы не видели ее?

— Как же видел, — отозвался гвардеец, — она пошла на прогулку в сад. Говорит, сегодня там расцвели белые лилии, что она посадила еще весной.

— Благодарю, — кивнул король и поспешил удалиться.

Белые лилии. Лианна и правда посадила их весной, когда только схлынула зима, унесшая с собой малыша Джейехериса. Значит, теперь они зацвели. Широкими шагами Рейегар быстро добрался до сада, ловя на себе взгляды прогуливающихся дам. Как он и ожидал, он нашел Лианну в самом дальнем его конце. На ней было легкое струящееся южное платье, она разглядывала свои лилии и что-то рассказывала маленькой Бриенне Тарт, держа девочку за руку, на губах Лианны играла едва заметная улыбка. Наблюдая за ними из тени, Рейегар вдруг ощутил, как увлажнились его глаза, и он едва сдержал судорожный вздох. Слезы заструились по его щекам, и он не мог их остановить, да и не собирался. Со слезами уходила боль и возвращалась надежда.