Вдвоем теплее (гет)

Октябрь 2018

Рабочий день закончился непривычно вовремя, что не принесло никаких положительных эмоций — планов на вечер не было вовсе. В личной жизни давным-давно наступило полное затишье, чему Рита, уставшая от всех невзгод, была наверно даже рада: возвращаться по вечерам в пустую квартиру было иногда тошно, но… спокойнее. Подруг, тем более таких, чтоб можно было выдернуть по первому зову на кафешные посиделки, у Риты не было — с юности пребывала в большей части мужских коллективах. В нынешней ее жизни выдернуть можно было только Данилова — но у того на вечер был запланирован поход в кино с сестрой и племянницей. Ехать домой категорически не хотелось, потому Рита, решив с пользой потратить свободное время, отправилась в ближайший к дому торговый центр — намечающиеся зимние холода требовали некоторого обновления гардероба, на что постоянно не хватало времени.

До дома Рита добралась около восьми часов, изрядно устав и проголодавшись. Квартира встретила тишиной, которая иногда после суматошного рабочего дня казалась спасительной, а иногда раздражала. Рита донесла пакет с купленными по дороге продуктами до кухни и, испугавшись, что наедине с собой ударится в совсем ненужные сейчас размышления, ткнула в кнопку на пульте от телевизора. Даже не взглянув на экран, ушла в ванную. Вслед ей раздались громогласные звуки рекламы, Рита поморщилась, но возвращаться, чтобы убавить звук, не стала.

Зеркало в ванной отразило свежую небольшую ссадину на скуле — пришлось сегодня повозиться, пока вдвоем ловили удиравшего подозреваемого. Стрелять Рита побоялась — со спины к подозреваемому подходил Данилов, оказавшись на линии огня. Вдвоем они без труда бы справились, но как только мужик увидел, как она чуть опустила пистолет, неожиданно ринулся вперед и сбил Риту с ног. Все, что у нее получилось — это увернуться от удара, мощный кулак пролетел рядом со скулой и впечатался в сырую землю. В следующую секунду мужик обмяк от удара по затылку — Степа добежал вовремя.

Рита посмотрела в собственные глаза в зеркале, припомнив взгляд Данилова, когда он помог ей выбраться из-под тяжелой туши. Обеспокоенный и облегченный одновременно. Она прекрасно знала, что на самом деле означает этот взгляд. Он пугался за нее каждый раз, когда ей угрожала опасность. Она помнила и его взгляд, и легкое пожатие, перед тем как отпустить ее руку, после того как помог подняться. Едва уловимые, сдерживаемые эмоции. Впрочем, как и у нее в таких ситуациях.

Вымыв руки, сняв макияж и умывшись, Рита заставила себя не начинать долгие размышления над их отношениями. Все, она уже все решила. А сомнения, приходящие время от времени, — это лишь эмоции, от которых нужно избавляться.

Вытерев руки, еще раз взглянув в отражение — теперь спокойно — и вздохнув полной грудью, она вернулась на кухню. Разобрала пакет, уложила продукты в холодильник, оставив на столе то, что нужно будет на ужин. Достала сковородку, собираясь пожарить мясо, и вернулась к холодильнику. На всю кухню тем временем прозвучали позывные выпуска новостей, и Рита подумала, что надо все же сделать тише — после рабочего дня такая громкость неприятно била по ушам. Взгляд упал на сметану и абрикосовый джем, купленные вчера специально для грядущей субботы: должен приехать Глеб, а зазвать сына в гости получилось, только пообещав его любимый торт. Волновалась Рита изрядно, не зная, отчего больше: то ли сам по себе приезд сына нервировал, то ли перспектива ударить в грязь лицом, приготовив что-то хуже, чем домработница бывшего мужа. Тортов она не пекла целую вечность. От волнения переставила сметану подальше с глаз долой, вглубь, за бутылку водки — держала в холодильнике на всякий пожарный. Схватила оливковое масло и вернулась к плите.

— Здравствуйте! В начале выпуска срочное сообщение, — донельзя встревоженный голос ведущего заставил прислушаться, хотя не услышать было невозможно. — В Москве вот уже более трех часов продолжается пожар в крупном торгово-развлекательном комплексе «Чаркон»! По словам очевидцев, возгорание началось около половины шестого вечера на последнем этаже центра, где размещены несколько кинозалов. Пожару присвоен второй, повышенный, ранг сложности. Территория возле торгового центра оцеплена, ГИБДД эвакуирует припаркованные возле стоянки ТРЦ автомобили для подъезда спецтехники и карет Скорой помощи. Пожарным не удается справиться с огнем уже три часа. Спасшиеся с нижних этажей очевидцы рассказывают о сильном задымлении и огне на верхних этажах. Данные о погибших и пострадавших уточняются. Пока невозможно предположить, сколько именно людей остаются заблокированными огнем на верхних этажах.

На экране мелькали кадры: вырывающиеся из здания клубы черного дыма, огонь, пожарные расчеты, машины Скорой помощи, обгоревшие люди на носилках… Рита смотрела в телевизор, переваривая услышанное: воображение живо рисовало бушующий огонь внутри торгового центра… И людей, которые не могли не погибнуть за два часа сильного пожара.

Перевела дыхание. Пожаров Рита всегда боялась. Тем более таких. На экране показывали оцепление из бойцов спецназа, толпу людей — эвакуированных и родных, видимо, уже успевших приехать, зная, что их близкие должны быть в торговом центре. Ужас какой, подумалось Рите, стоять там, смотреть, как горит здание и знать, что твой родной человек ТАМ.

Она уже хотела отвести взгляд от экрана, когда увидела. Увидела и подумала, что у нее галлюцинации.

Данилов.

Данилов, пытающийся прорваться сквозь оцепление.

Дыхание выбило напрочь. И сквозь абсолютную невозможность вдохнуть в голове четко выстроилась логическая цепочка: торговый центр — кинозалы — планы сходить в кино с сестрой и племянницей.

Ужас прокатился абсолютно ледяной волной, и эхом пронеслись отголоски собственных мыслей. Стоять там. Смотреть, как горит. Знать, что…

Выдохнула. Выключила телевизор, кинула взгляд на плиту — не успела ли зажечь, — метнулась в коридор, обулась, вернулась к холодильнику, выхватила оттуда бутылку, — вот тебе и всякий… пожарный! — вернулась в коридор, сдернула с вешалки куртку, подхватила ключи с тумбы и выбежала за дверь.

В машине вдруг дошло, что кадры могли быть в записи, в прямом эфире от торгового центра потом вещал корреспондент, но кадры с раненными людьми и оцеплением могли снять раньше. Света и Маша могли спастись за это время… Потянулась к телефону, набрала Данилова и внутри снова все похолодело, когда услышала «телефон абонента выключен».

Навряд ли они спаслись… Они же в кино собирались… А кинотеатры в торговых центрах всегда на последних этажах. В репортаже ясно сказали, что горят именно верхние этажи…

Вспышкой в сознании мелькнула мысль о Глебе. Да, «Чаркон» в масштабах города далеко от их дома, но мало ли где, куда, с какими друзьями мог пойти ее сын! Снова схватила телефон, еле удерживая внимание на дороге. Глеб оказался на занятии у своего педагога по скрипке. Рита мимолетно удивилась позднему времени, но сейчас вникать в расписание сына было некогда.

Чуть не сошла с ума в пробках — обычных, вечерних пробках, в которых стояли ленивые, уставшие машины и их владельцы, торопящиеся к домашнему отдыху, а не… на пожар.

Боялась. Боялась, что он прорвался сквозь оцепление.

Не могла понять, как так получилось, что сестра с племянницей в торговом центре, а он пытается прорваться только сейчас, когда пожар продолжается уже два часа. Они же вместе должны были идти!

Благодарила бога, в которого никогда не верила, что получилось именно так. Что он возле торгового центра, а не внутри. Вполне возможно, сходит сейчас с ума. Но жив.

Надеялась, что Свету и Машу спасут.

До белеющих пальцев сжимала руль в полном бессилии — среди красных огней множества машин вокруг.

Когда только выезжала со двора, позвонил Аристов — увидел новости, не смог дозвониться до самого Данилова и решил позвонить Рите, чтобы убедиться, что ему не показалось. Рита ответила, что едет на место и что самой хотелось бы, чтоб показалось. Больше никто не звонил, видимо, если и слышали новость о пожаре, то не видели конкретно того репортажа.

До нужного места она добралась только через час. Огонь из здания уже не вырывался, хотя продолжал кое-где валить черный дым, но с первого взгляда стало ясно, что пик трагедии уже позади. Вокруг было много пожарных машин, несколько машин Скорой помощи, тут и там стояли кучки людей — сначала Рита растерялась, как же в этой толпе искать Данилова. То и дело натыкалась на отдельные группки людей: кто-то плакал и беспрестанно повторял чьи-то имена, видимо, погибших, кто-то бурно обсуждал произошедшее, обвиняя администрацию торгового центра. У Риты промелькнули мысли о расследовании, которое сейчас, конечно же, начнет Следственный комитет, но в данную минуту ее совершенно не интересовало, теракт это, поджог или банальная неисправная проводка. Озираясь то и дело по сторонам, она в темноте и всполохах «мигалок» пыталась отыскать Степу. Потом вдруг заметила то, что вовсе не ожидала сейчас увидеть — машину ФЭС. Она стояла в стороне от линии оцепления и мельтешащих возле людей. Мигала «люстра» — в общей «цветомузыке» различной спецтехники Рита не сразу ее различила. Видимо, Данилов ехал сюда с мигалкой, и только сирену успел выключить, перед тем как броситься к ТРЦ.

Он сидел прямо на земле возле переднего колеса. Рита подошла медленно и осторожно.

— Степа…

Он смотрел перед собой, не двигался и от ее голоса не шелохнулся.

— Степа… — Рита присела рядом на корточки, пытаясь заглянуть в глаза.

На нем была фэсовская спецовка, он выглядел так же, каким она оставила его почти четыре часа назад в офисе. Только откуда-то на щеке появилась царапина — прямо как у нее. Неужто спецназу так его усмирять пришлось?..

Хорошо хоть, хватило ума за пистолет не хвататься — Рита заметила край ремня под расстегнутой курткой. Странно, что оружие вообще при нем. Не на пожар же он его с собой взял.

На асфальте между согнутых в коленях ног валялись какие-то обломки. В темноте Рита не сразу поняла, что это останки телефона. Видимо, пытался дозвониться до сестры. Значит, не дозвонился.

Плохо.

В синем свете мигающей «люстры» мелькнуло что-то темное на отдающем бликами разбитом экране смартфона, что-то, похожее на капли. Рита перевернула безвольно свисающую с колена руку Данилова и увидела порезы с подтеками крови. Поднялась, достала из багажника служебной машины аптечку и снова присела рядом. Обработала руку хлоргексидином и раскрыла упаковку бинта, когда вдруг прозвучало:

— Света позвонила, когда уже рушилась крыша, попрощалась.

Руки Риты на секунду замерли. Сердце щемило от сострадания, но она лишь молча продолжила бинтовать его ладонь.

— Они были на последнем этаже, там выгорело все, совсем, оттуда никто не смог выбраться.

Он говорил абсолютно бесцветным голосом, привычные бархатные нотки поблекли. Говорил убийственно спокойно, ровно и без эмоций, и это спокойствие Рите не нравилось. Будто за этот час, который Данилов провел у стен горящего здания, у него самого выгорело все внутри.

Рита снова поднялась и направилась к своей машине. Вернулась с водкой, открутила крышку и протянула Степе.

— На, выпей.

Он все так же не двигался и не реагировал. И если бы не его недавние слова, она решила бы, что он вообще ее не замечает.

Рита поднесла бутылку к его губам и заставила сделать глоток.

— Пей, тебе нужно выпить.

Пока он кашлял и фыркал, она протерла ватой с все тем же хлоргексидином ссадину на щеке — кажется, он не заметил. Но когда закрыла багажник после того, как убрала туда аптечку, Данилов оказался на ногах. Стоял, одной рукой держась за машину, во второй сжимая бутылку.

— Во сколько звонила Света?

Вопрос она, казалось, задала в пустоту, если Степа ее и услышал, то не ответил или не знал, что ответить. Поняв, что от него она ничего не добьется, Рита подняла с земли разбитый телефон, вытащила из него сим-карту и вставила ее в свой. В журнале вызовов нашелся звонок Светы, Рита запомнила время, и карту отключила — сейчас было не до звонков тех, кто пытался в последние часы дозвониться до Данилова. Оглядевшись, Рита направилась к ближайшей бригаде пожарных, поинтересовалась, где найти их главного, и, на ходу раскрывая удостоверение, подошла к продолжающему отдавать распоряжения мужику в полной экипировке МЧС.

— Простите, что отвлекаю... — Раздражение на лице мужика сначала сменилось на привычное мужское снисхождение, которое Рита так часто видела в качестве реакции на свою внешность. — ФЭС. — Дождавшись, пока он глянет в удостоверение, и предотвращая его «а вам-то что здесь надо?», Рита добавила: — Я по личному вопросу.

Мужик качнул головой, вздохнул и с досадой спросил:

— Девушка с маленькой девочкой?

— А... простите...

— Да спрашивал уже один, ксивой размахивал... коллега ваш, видимо.

— И что? — Рита уже поняла, каков будет ответ, но хотелось все же убедиться самой.

— А что? — раздраженно бросил эмчеэсник. — Я не господь бог, я не заведую... этим всем, — кивнул он в сторону ТЦ. И с непередаваемой горечью в голосе пояснил: — Там сверху вообще никто не спасся. Взрослые, дети... Детский фильм какой-то шел, много детей было... Там... — Рите показалось, что он тщательно подбирает слова. Возможно, чтобы говорить без мата. — ...двери в аварийных выходах были заблокированы. Твари...

Последнее, брошенное сквозь зубы, видимо, относилось к администрации "Чаркона". Рита сглотнула, пытаясь отделаться от видения задыхающихся в дыму и огне детей, сама подумала много лестного о том, кто повинен в заблокированных дверях, посочувствовала мужику, которому очень непросто пришлось в этот вечер, а вслух все же решила уточнить:

— Девушка звонила в шесть-двадцать, сказала, что рушится крыша...

— Да, ваш коллега об этом же спрашивал, про крышу. Мы эти чертовы двери только... В общем, поздно мы их открыть сумели, — мужчина махнул в сердцах рукой и отвернулся. — Извините, мне работать надо.

Рита кивнула и отошла. Свету и Машу она не знала лично, видела только на фотографиях и роликах в Степином телефоне, но сейчас было ужасно больно: ужасающая смерть, которую ничем не заслужили молодая женщина и ее маленькая дочка!.. И сколько там еще было таких же ни в чем не повинных...

Данилова она нашла у машины, опирался на капот и смотрел на почерневшую стену здания ТЦ. Взглянула на бутылку — трети там уже не было. Ну хоть что-то хорошо.

— Ключи, — протянула руку, но Степа не шелохнулся, только посмотрел будто непонимающе.

Рита шагнула к нему сбоку, засунула руку в правый карман штанов и вытащила ключи — знала, что кладет он их всегда туда. На такое вторжение в личное пространство он, кажется, не отреагировал вовсе.

Выключила мигалку и оценила, можно ли оставить машину до утра. Проезду она не мешала. С другой стороны, на ней добраться до дома все же проще… Потому Рита отправилась к своей машине, припарковала ее получше, закрыла и вернулась. Степа все так же стоял у капота. Снова шагнула ближе — проверила, на месте ли пистолет. Перед глазами промелькнули врезавшиеся в память кадры в телевизоре. Там у Степы в руках было удостоверение. Проверила и его — на месте.

— Садись, — кивнула она в сторону машины, подумала, надо ли его довести, но Данилов дошел сам.

По дороге позвонила Рогозиной, объяснила ситуацию. На вопрос, сможет ли она не оставлять Данилова одного до завтра, ответила, что, конечно, сможет. Ключи от дома у Степы остались, вероятно, в гражданке в офисе, потому поехала Рита к себе. Чуть дальше, но проще.

И только дома, после того, как он заснул, смогла выдохнуть. Из шока его вывести все же получилось. Немного поговорили — он объяснил, что после ее отъезда поехал на внезапное задержание. Сестра в начале пожара звонила как раз во время него, телефон был отключен, и она прислала голосовое сообщение. Телефон он включил, только когда все закончили и оформили с подъехавшим нарядом полиции. И сразу оттуда помчался к торговому центру.

К еде почти не притронулся, но выпил достаточно, чтобы заснуть.

Рита вернулась на кухню, убрала со стола, налила в Степину рюмку водки и выпила — впервые за вечер. Достала сигареты и пепельницу, открыла окно. В лицо ударил холодный осенний воздух, и на секунду стало легче. Щелкнула зажигалкой, прикурила, затянулась — снова легче, снова на секунду.

От этой боли никуда не деться. Она весь вечер смотрела на разбитого, потерявшего родных Степу, а вспоминала себя — двадцатилетней давности. И опустошающее чувство потери. Вспоминала то, что двадцать лет назад приказала себе забыть. Вспоминала то, о чем удавалось не думать, когда работа оказывалась связана с похищением детей.

Сегодня выстроенные блоки основательно пошатнулись, оттого что погибли Степина сестра и десятилетняя племянница. Потому что боль близкого человека чувствуешь, как свою собственную.

Близкого человека, который стал таковым нежданно-негаданно. Близкого человека, от которого еще четыре часа назад она собиралась держаться подальше.

Рита потушила сигарету, закрыла окно и задернула занавеску. Сейчас быть дальше она не может — впереди опознание, если оно возможно, экспертиза, похороны, она должна помочь.

А потом будет видно.