Гарри Поттер и Герой с Тысячей Лиц (гет)

И даже когда мой мозг размышлял над тем, что именно происходило и на что это было похоже, он собирал достаточное количество впечатлений, позволяющих ему идентифицировать место, мое тело, последовательно собирая воспоминания о каждой комнате, о том, какие там были кровати, где располагались двери, как дневной свет проникал в окна, был ли там проход, о чем я думал, пока засыпал, и что обнаружил, когда проснулся.

— Марсель Пруст, «Воспоминание о прошлом»

  

Рон не думал, что ему снова доведется испытать ужас, подобный ужасу той ночи, когда он отправился спасать своих друзей, а вместо этого оказался в окружении Пожирателей смерти в капюшонах и затем попал в свою квартиру-тюрьму.

Дело было не только в том, что Аллегра тащила его, закованного в кандалы, по сырым каменным коридорам, пахнущим средневековыми пытками и истекающим кровью заключенных. Ужас пронизывал его просто от самого факта, что он впервые почти за всю сознательную жизнь покинул свою квартиру, а Рон всегда считал, что такому событию будет рад независимо от обстоятельств. Ему и в голову не приходило, что из-за столь долгого заключения у него могла развиться агорафобия, а должно было… он читал о таких вещах. Все казалось слишком большим, а людей вокруг — определенно слишком много, хотя с ним были всего-то Аллегра и два других колдуна из Круга.

— Куда ты меня тащишь? — спросил он, не слишком надеясь на ответ.

— Да вот хочу припрятать тебя в одном очаровательном местечке, — ответила Аллегра.

Рон огляделся вокруг.

— Это же Лекса Кор?

Она резко посмотрела на него.

— Как ты узнал?

— О, ты даже не представляешь, сколько всего можно узнать, сидя взаперти.

Аллегра как будто хотела продолжить допрос, но внезапно передумала.

— Так, допустим… Если я хорошо знаю Гарри, он предположит, что я держу тебя здесь, но как сюда попасть не знает никто. Есть еще, конечно, эта чертова Грейнджер… ее не стоит недооценивать, она умна и никогда не знаешь, что может выдать.

Рон остановился.

— Ты и Гермиону знаешь?

Аллегра улыбнулась ему.

— Мой дорогой мистер Уизли, для нее у меня в голове есть особый уголок пыток и способов, которыми я бы мечтала ее прикончить. Я его часто посещаю.

Она дернула Рона за руку, чтобы он не отставал. Рон не знал, что и думать. Он слышал, как Аллегра говорила о Гарри и раньше, но о Гермионе — никогда. Он и не подозревал, что лучшая подруга каким-то образом пересекалась с его похитительницей. Рон понятия не имел, оставались ли Гарри с Гермионой такими же близкими друзьями, как в школе, и вообще, были ли они до сих пор друзьями. Об этом он думал часто, надеясь, что они хотя бы поддерживали связь. Но кто мог знать, как его предполагаемая смерть могла повлиять на них?

Рон мог только догадываться, как прошел их последний год в Хогвартсе, чем они занимались после учебы, где жили, за какую работу взялись. Люди меняются, двигаются дальше, оставляют юношескую дружбу в прошлом.

Мысль о том, что два его лучших друга перестали быть таковыми друг другу, наполняла его глубокой печалью, и он надеялся, что все же это не так, хотя у него и не было возможности узнать об их судьбе. Он провел не один час, размышляя об этом. Может кто-то из них уже вступил в брак? Возможно, у кого-то из них или даже у обоих уже были свои дети. Стала ли Гермиона старостой, как все думали? А Гарри — профессиональным игроком в квиддич? То, что Рон слышал от Аллегры, наводило на подозрение, что Гарри так или иначе работал в области борьбы с темными силами. Возможно, он стал аврором. И Гермиона, получается, тоже? Чем-то же она вызвала гнев Аллегры. Может она, как и всегда, помогала Гарри в его крестовых походах… как когда-то оба они. Все это вселяло в Рона надежду, что Гарри с Гермионой оставались близкими друзьями, а его воображение рисовало разные картины, как они независимо друг от друга борются со злом.

Он всегда знал, что его семья и друзья считали его погибшим. Аллегра позаботилась, чтобы об этом знали все, лишив его даже малейшей надежды на спасение, которая поддерживала бы его в заключении. А Аллегра ясно дала понять, что оно будет бессрочным.

Рон понятия не имел, для чего они его похитили и удерживали. Со временем он нашел другие способы сохранять рассудок и примириться со своим бесконечным одиночеством, но где-то в глубине души он задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем он сойдет с ума.

Они подошли к просторному пустому помещению с несколькими коридорами, расходящимися в разные стороны. Аллегра вынула свою палочку и пробормотала несколько слов. Впереди на стене появился узкий проход, распахнувшийся прямо перед ними. Она толкнула Рона в кромешную темноту. Он заглянул внутрь, его сердце пропустило удар.

— Это не тюремная камера, — сказал он. — Это гребаный чулан для метел.

— И весь в твоем распоряжении, — Аллегра запихнула его внутрь и сняла кандалы. Новая камера была даже меньше, чем метр на метр. Рон с растущим ужасом осознавал, что здесь он даже не сможет сесть. Дверь захлопнулась у него перед носом, и он обнаружил, что стены на самом деле были чем-то вроде сетки, невидимой снаружи, через которую на него смотрело лицо Аллегры.

Он встряхнул головой.

— Ты ведь знаешь, что я не протяну здесь долго.

— И не нужно. Я готовлю для твоих друзей небольшой квест. Они тебя наконец найдут, но, увы и ах, спасать тебя будет уже слишком поздно.

Рон вздохнул.

— Опять состряпаешь псевдо-меня, да?

— На этот раз он будет идеальным. Так что и не мечтай насладиться свободой, Уизли.

— Это их уже не одурачит.

— Что ж, может и нет. Но все равно к этому времени ты уже будешь далеко-далеко, замурованный намертво.

— И ты даже не расскажешь мне, зачем было столько возиться с моим похищением? Ты хотела себе личного питомца-волшебника? Сомневаюсь, что я все еще способен на волшебство.

— Это не моя идея. Как по мне, так ты этого всего не стоишь, слишком много проблем. Но я знаю, когда нужно следовать инструкциям, — она вздохнула, внезапно показавшейся ему очень уставшей и подавленной. — Я оставлю тут гарнизон маггловских наемников, они присмотрят за тобой.

— Если тебя так волнует мое благополучие, может дашь мне хотя бы клетку побольше, — горько сказал он, не желая даже думать о том, в какой форме он окажется, пробыв здесь хотя бы один день.

— Это камера для чрезвычайных ситуаций, временный надежный склад.

— Значит, вот что я для вас? Просто мебель для хранения на складе?

— Как скажешь, — Аллегра повернулась и ушла, не проронив больше ни слова, что было крайне странно. Она обычно не уходила без пары тройки едких фразочек.

Рон тяжело вздохнул, оглядывая свою новую крошечную тюрьму.

По сравнению с ней, его старая квартира была прямо-таки роскошной.

— Что ж, Гарри, — думал Рон, — если ты меня ищешь, ради бога, поторопись.

* * *

— Зачем столько подушек? — спросил Наполеон.

Сакеш нахмурился, что часто случалось с ним в последнее время.

— Когда Гермиона будет в трансе, вызванном заклинанием, она не будет осознавать себя и окружающих. Лучше, если в этот момент она будет лежать на чем-то мягком, чтобы случайно не пораниться.

Гарри посмотрел на небольшой кабинет, который они оборудовали для заклинания Феноморбиус. Всю мебель заменили подушками и пуфами, занимавших теперь все пространство комнаты. Подготовка к заклинанию шла полным ходом, Сакеш неохотно руководил процессом, а Гермиона большую часть дня провела за изучением всех известных случаев применения чар.

— Сколько времени это все займет? — спросил Люпин.

— Как только мы произнесем заклинание, она погрузится в состояние транса и пробудет в нем до тех пор, пока не достигнет памяти Рона. Может часы, может дни.

Гермиона бродила по периметру комнаты, скрестив руки на груди, и скрупулёзно осматривала все вокруг. Она выглядела спокойной, но Гарри знал ее слишком хорошо. По самой ее позе он видел, что она нервничает…хотя это все равно бы ее не остановило. Гарри молча наблюдал за Гермионой, пока остальные члены их группы обсуждали детали процесса. За последние двадцать четыре часа он довольно много узнал о заклинании, и был отнюдь не рад, что допустил ее участие в этой авантюре. Он хотел отменить операцию, не давать своего согласования. Это было так опасно, слишком многое могло пойти не так. Он никогда не признался бы ни ей, ни кому-либо другому, но ее безопасность для него была важнее, чем найти Рона, и он ничего не мог с собой поделать. Гарри скучал по Рону и отчаянно хотел помочь ему, но в то же время любил Гермиону настолько, что временами это даже пугало его. Она всегда будет на первом месте. И все же, он не мог ее остановить. Гарри не мог поменяться с ней местами, не тогда, когда на кону так многое. Но все-таки кое-что он мог сделать.

— Сакеш, в заклинании могут участвовать двое? — спросил он.

— Да, но это еще опаснее. Это… — он замолчал, поняв, куда клонит Гарри.

Гермиона встретилась с ним взглядом.

— Нет, — тихо сказала она.

— Я иду с тобой, — ответил Гарри.

— Гарри, нет. Только подумай, в этом нет никакого практического смысла. Ты же не отправляешь двоих агентов на опасную миссию, если с ней справится и один. Мы не можем рисковать нами обоими.

— Вместе мы сильнее, и ты это знаешь.

— Ты слишком важен! — воскликнула она. — Для Р.Д., для людей, для всего волшебного мира! Гарри, ты нужен им, чтобы сражаться в их битвах и бороться с ночными кошмарами. Ты нужен, а не я.

— Но мне нужна ты. Я иду с тобой.

— Заклинание опаснее для двух заклинателей, я не могу позволить тебе подвергнуть себя такой опасности! — в голосе Гермионы прозвучали нотки истерики.

— Может, и нет, — сказал Сакеш. — Гермиона, его ген Мага может усилить эффект заклинания.

— Или вывести его из-под контроля, — ответила она. — Невозможно предугадать, как фактор Мага повлияет на процесс, это никем и никогда не изучалось.

— Я уже связался с Сообществом Косы, — сказал Гарри. — Они считают, что в нашем случае мои способности только усилят чары. Позволь мне помочь тебе.

Гермиона всем своим видом выказывала отрицание самой этой идеи, она качала головой и переминалась с ноги на ногу, явно посылая свою рациональность куда подальше. Гарри подозревал, что она в шаге от нервного истощения. Гермиона ухватилась за это заклинание как за единственную ниточку, с помощью которой она могла дотянуться до Рона. Его предложение помочь отбросило ее самообладание за борт словно треуголку от шквалистого ветра; и теперь она могла думать лишь о том, как отговорить его от этой идеи.

— Гарри, нет! Если у меня не получится, я должна знать, что хотя бы с тобой все в порядке и ты сможешь продолжить поиски!

Гарри бросил свой блокнот и тремя большими решительными шагами пересек комнату, подходя к ней. От волнения она едва ли заметила его приближение.

— Я и сама справлюсь, Мерлин тебя побери, и ты не ммпфххх ...

Гермионе не суждено было закончить свою фразу: взяв обеими руками ее лицо, Гарри крепко поцеловал ее. От неожиданности Гермиона напряглась и уронила свои записи; карандаш и блокнот с грохотом упали на пол.

Гарри не отступил, крепко держа ее голову и прижимаясь губами к ее губам. Наконец ее мышцы расслабились, а губы ответили на поцелуй с легким выдохом, вырвавшимся откуда-то из груди. Краем уха Гарри слышал, как неловко засуетились все находящиеся в комнате. Хотя они и не скрывали трогательной привязанности друг к другу, Гарри с Гермионой не отличались особым проявлением чувств на публику. Иногда они держались за руки, да и легкий поцелуй на людях не был чем-то необычным, и все же не каждый из присутствующих в кабинете мог вспомнить, чтобы видел их целующимися, да еще так — будто это было в последний раз.

Когда Гарри наконец отстранился и открыл глаза, он увидел ее вопросительный взгляд.

— Я не позволю тебе сделать это одной, — прошептал он, все еще держа ее лицо в своих руках.

Снедаемая противоречиями Гермиона все же смягчилась.

— Ладно, — наконец выдавила она. — Мы идем вместе.

Гарри кивнул.

— Хорошо.

Он развернулся, чтобы вернуться к своим записям, но она успела поймать его за руку.

— Только не думай, что можешь выиграть любой спор, засунув мне в рот язык, умник.

Гарри криво улыбнулся.

— Всего лишь небольшая диверсия.

Когда они закончили с заклинанием, Гарри с Гермионой уселись спиной к спине на подушках в отведенной им комнате. На обоих было минимум одежды, чтобы не сковывать движения; на Гарри — спортивные штаны и футболка, а на Гермионе — леггинсы с майкой. Сакеш сидел рядом, по-турецки скрестив ноги, и копался в ворохе лежащих перед ним бумаг и книг.

— Итак, — начал он, — после того, как я произнесу заклинание, вы сразу же погрузитесь в транс. Согласно отчетам прошлых заклинателей, это будет похоже на плавание в океане, в котором возможен контакт с другим разумом. Так как вас двое, прежде всего вы должны будете найти мысли друг друга, чтобы затем вместе отправиться на поиски Рона.

— Как нам искать его? — спросила Гермиона.

Сакеш моргнул, выглядя крайне растерянно.

— Я не знаю. Я никогда не делал этого раньше. Мне кажется, вы просто будете блуждать, пока не найдете его.

Гарри вздохнул.

— Что ж, теперь я понимаю, почему это чертово заклинание может занять целые дни.

— Старайтесь держаться за разумы друг друга, — продолжил Сакеш. — Если вы потеряетесь, найтись будет почти нереально.

— Хорошо, не потеряемся, — сказала Гермиона. Она повернулась, чтобы взглянуть на Гарри. — Готов?

Он протянул свою руку, чтобы она могла дотронуться до его ладони; их пальцы переплелись.

— Готов.

Сакеш кивнул Наполеону и Люпину, и они вышли из комнаты, присоединившись к остальной группе в прилегающей наблюдательной комнатке с зеркальным односторонним стеклом, через которое можно было следить за процессом.

Сакеш приготовил свою палочку.

— Хорошо. Теперь расслабьтесь и дышите ровно, — он дал им пару минут, чтобы собраться с мыслями, а затем начал произносить слова заклинания.

— Phenomorbius incantatem, ad massonias et vitalae.

Нежная пурпурная дымка заструилась из палочки Сакеша и разделилась на два тонких усика, которые устремились к лицам Гарри и Гермионы, проникая прямо в кожу. Они моментально потеряли сознание и остались в вертикальном положении только лишь потому, что опирались друг на друга. Сакеш вытянул руку, в его ладони лежал большой белый кристалл, который теперь начал мягко светиться. Кристалл взмыл вверх, паря в воздухе примерно в трех футах над их головами.

Сакеш поднялся на ноги и вошел в смотровую.

— Для чего этот кристалл? — спросил Наполеон.

— Он следит за их жизненными показателями во время транса. Пока он светится белым, все в порядке.

— И… что теперь?

Сакеш присел, скрещивая руки на груди.

— Теперь нужно ждать.

 

… шел второй час…

 

Когда Наполеон вернулся в смотровую с охапкой сладостей из снекового автомата, никто в группе, казалось, даже не поменял позу. Сакеш сидел на том же стуле с мрачным выражением лица и скрестив руки на груди. Люпин протянул ноги на стоящую рядом кушетку и смотрел в потолок. Изобель нигде не было видно, а Генри растянулся на диване у стены.

— Ничего нового? — спросил он, кидая им пакеты с чипсами и по пачке шоколадных лягушек.

Сакеш вздохнул.

— Ну, Гермиона вышла из угла, кажется, это отличный знак. Гарри наконец перестал хрустеть костяшками пальцев, что тоже определенно хорошо, потому что уже начинало действовать мне на нервы. Потом он сел прямо и сказал «Тазик», и это, скажу я тебе, было жутковато.

Первое, что они узнали о заклинании Феноморбиус — транс отнюдь не был спокойным. Гарри и Гермиона не сидели тихо, а постоянно чем-то занимались. Они вставали, двигались по комнате, иногда даже с кем-то боролись, стонали, несли какую-то тарабарщину, а порой и ругались друг с другом. Наблюдать за этим было, мягко говоря, тревожно. Наполеон подозревал, что где бы они сейчас ни были, им там несладко. Группа не сводила глаз с белого кристалла, постоянно светящегося в воздухе, но пока он не дрогнул.

Наполеон угрюмо жевал шоколадную лягушку, на автомате выковыривая карточку из упаковки. По странному совпадению волшебником на ней оказался Гарри. Он перевернул карточку, хотя знал, что на ней написано. «Гарри Поттер, 1980 -, — гласила карта, — Также известный как «Мальчик, который выжил», Поттер впервые прославился, когда Лорд Волдеморт не смог убить его в младенчестве, тем самым положив конец Темным временам. Известен также как чемпион Турнира Трех Волшебников 1994 года и победитель Волдеморта в 1998 году. Самый молодой Ловец Хогвартса за столетие, Поттер трижды побил свой собственный рекорд по самой быстрой поимке Золотого снитча. Мистер Поттер любит садоводство, литературу и свинг».

Наполеон выбросил карточку в мусорное ведро; у него было уже не меньше трех Гарри. Он подошел к одностороннему стеклу и заглянул в комнату, где его друзья все еще пребывали в трансе. Гермиона лежала на животе ближе к краю комнаты, а Гарри сидел, подтянув колени к груди, и медленно раскачивался взад и вперед.

— Может нам пойти поработать? — предложил Наполеон. — Мне кажется, мы попусту теряем время, пока сидим тут и просто смотрим на них. Мы же ничем не можем помочь.

— Я остаюсь, — сказал Сакеш. — Я могу им понадобиться.

— Остальные могут дежурить тут с тобой по очереди, — сказал Люпин.

Генри вздохнул.

— Да, хорошая идея.

Никто не сдвинулся с места.

 

… пятый час…

 

— И я такой говорю: «Ты потеряешь эти отношения, если не сделаешь первый шаг».

— Иди ты.

— Так и сказал, честно.

— Нихрена себе, — даже такое довольно мягкое ругательство прозвучало странно из-за мелодичного индийского акцента Сакеша.

— Просто они меня уже достали со своими депрессиями.

— Как и нас всех тогда.

— Но вообще я удивлен, что сработало.

— Не думаю, что можешь приписать себе все лавры по их воссоединению, Джонс.

— Ну хотя бы половину?

— Возможно.

Наполеон хохотнул.

— Иронично, да? Что я в итоге пытался свести этих двоих.

Сакеш внимательно посмотрел на него с очень подозрительным выражением лица.

— Ты все еще неравнодушен к ней, да?

— Я думал, это все знают.

— Ох, я как обычно узнаю все последним. Замурован в этих медицинских подземельях.

— Ну в общем да, неравнодушен.

— Это как будто штамп, не находишь? Влюбиться в невесту босса. Сохнуть по женщине, которая никогда не будет твоей.

— О да. И все же есть что-то в неразделенной любви привлекательное. Сохнуть по ней — это даже что-то… терапевтическое что ли. Ни один мужик не может без этого.

Сакеш пожал плечами.

— Как скажешь.

— Да брось, только не говори, что ты никогда не вздыхал по женщине, с которой у тебя ничего не могло быть… Хотя подожди-ка, нет таких женщин, тебя ж все бабы мира хотят. Даже Королева наверняка пала бы ниц к твоим ногам, если бы ты на нее просто посмотрел.

Сакеш расхохотался, что делал крайне редко.

— Хорошая у тебя фантазия, конечно, но сомневаюсь. К тому же женщины меня не интересуют.

Наполеон моргнул, не сразу поняв, что он имеет в виду.

— Сакеш, ты что, гей?

Главврач прочистил горло.

— Я это не афиширую, но да.

— Ничего себе! Какая потеря для всех женщин мира, — он захлопал ресницами. — А стройный Кокни (уроженец Лондона из средних и низших слоев населения — прим.пер.) с великолепной прической тебя случайно не заинтересует?

Сакеш пихнул его в плечо.

— Ой, отвали. Ты же не по парням.

— Нет, но ради тебя я может и метнулся бы на ту сторону.

— Я польщен.

— Так ты прячешь где-то такого же умопомрачительного красавца-бойфренда?

— Нет, я сейчас очень одинок, — он огляделся по сторонам и продолжил заговорщицким тоном. — Но, между нами, когда я только пришел сюда работать, потерял голову от нашего местного оборотня.

— Люпина?

— У нас тут еще есть оборотни?

— Боже, надеюсь нет. Емае, Люпин, а? Полагаю он симпатичный, этот животный магнетизм, все дела, еще и волосатый.

— Я определенно так считаю.

— Диз сильно на него запала.

— Так и есть, да? Что ж, желаю ей удачи. У меня никогда не хватало смелости сказать ему что-то, кроме «Привет».

— А что насчет Гарри? От него вроде как принято сходить с ума.

— Ну, я не сходил. Он не в моем вкусе, правда.

— Везунчик. Гермиона может говорить, что угодно, но она очень ревнивая. Она бы тебе глотку вырвала.

Сакеш вздохнул.

— Я им завидую.

Наполеон уронил голову на свои сложенные на столе руки.

— Ага, мы все завидуем.

 

… восьмой час…

 

— Ну как они? — спросила Арго, впервые навестив их в смотровой. На посту были Сакеш с Люпиным.

— Пока что все хорошо, — ответил Сакеш. — Их состояние стабильное, даже, я бы сказал, умиротворенное, что ли.

Арго встала рядом с ним перед односторонним окном. В соседней комнате два волшебника находились под действием Феноморбиуса уже восьмой час, и в каких только состояниях за это время они не пребывали: сидя, лежа, даже стоя, но всего пару минут назад они слепо потянулись друг к другу, словно их тела нуждались в контакте. Сейчас Гермиона лежала на боку в позе эмбриона, а Гарри прижимал ее к груди, обхватив руками все ее тело. Лицом он прижимался к ее спине. Периодически кто-то из них дергался, стонал или даже немного бормотал.

— Это заклинание такое… жуткое, — сказал Люпин. — Прости мне мою ненаучную лексику.

— Соглашусь, — поежившись, ответила Арго. — И опасное. Я бы никогда не дала добро, не будь они… такими решительными и если бы на кону не стояла человеческая жизнь.

— Не думаю, что они сейчас занимаются чем-то приятным.

— Не думаю, что этот транс вообще можно назвать приятным.

— По крайней мере, с виду точно нет.

Сакеш вздохнул, качая головой.

— Надеюсь, это того стоило.

Люпин обернулся и посмотрел на него.

— Стоило. Он значит для них очень, очень многое. Гораздо больше, чем все эти испытания. Они бы согласились на вещи и похуже, чтобы спасти его.

Арго наблюдала за ним несколько мгновений, затем развернулась, чтобы покинуть смотровую.

— Джентльмены, держите меня в курсе.

 

… пятнадцатый час…

 

— Тебе надо поспать.

— Нет, — произнес Сакеш, допивая восьмую чашку кофе с тех пор, как на улице уже стемнело — где-то часов шесть назад. — Я остаюсь здесь, — он барабанил кончиками пальцев по столу, очевидно от передоза кофеином.

Изобель с любопытством посмотрела на него.

— Твоя преданность делу достойна уважения, Сакеш.

— Я предан своим пациентам. Моя единственная забота сейчас — их благополучие.

— Говоришь как настоящий доктор.

Она подошла к окну и встала рядом с Сакешем. В комнате Гарри распластался на спине, его тело было покрыто капельками пота. Его грудь быстро поднималась и опускалась, голова моталась в разные стороны словно в кошмаре. Гермиона сидела по-турецки рядом, держа Гарри за руку, ее собственная голова лежала на плече, а на лбу выступил пот.

— Насколько это опасно? На самом деле.

— Даже знать не хочу.

— Безумие какое-то, — сказала она сквозь зубы. — Сколько еще им нужно там быть? Они выглядят… истощенными.

— Так и есть. Но они останутся там столько, сколько потребуется.

Изобель покачала головой.

— Нам не следовало на это соглашаться.

— Я говорил об этом с самого начала.

— Тогда почему вписался в эту авантюру?

— Потому что! — воскликнул он. — Я же знаю их. Они бы все равно это сделали, но их шансы остаться в живых со мной выше, чем без меня. Думаю, я просто… — он внезапно замолчал. Изобель нахмурилась.

— Что?

Он кивнул в сторону комнаты.

— Смотри.

Кристалл, парящий над ними, все еще светился, но цвет сменился на красный.

— Это плохо?

— Нет, это значит, что они возвращаются, — он посмотрел на нее. — Позови остальных, скорее!

Изобель выскочила из смотровой, а Сакеш поспешил в комнату. Воздух внутри был спертый от пота и слабого запаха озона. Он присел рядом с ними, проверяя частоту их пульса и не сводя глаз с кристалла, цвет которого становился все более насыщенным.

Дверь в комнату открылась, и в нее влетел Люпин, а спустя пару секунд показались Наполеон с Генри.

— Что происходит? — спросил Наполеон.

Сакеш показал на Гермиону.

— Уложи ее, быстро.

Наполеон аккуратно уложил Гермиону на подушки. Все уставились на кристалл, его красный цвет становился все более ярким, и теперь от него раздавалось нечеткое гудение. Он плавно опустился на пол, и Сакеш потянулся к нему, чтобы взять в руки. Свечение стало ослепляюще красным и через секунду, с легким потрескиванием, он потемнел.

Глаза Гарри резко открылись. Он сел прямо вместе с глубоким вдохом, невероятно встревоженный, и огляделся в поисках лежащей рядом Гермионы. Она, казалось, все еще была в трансе. Он склонился над ней, едва замечая остальных.

— Она потерялась.

Внезапно Гермиона стала биться в конвульсиях, ее тело было напряжено, а голова моталась из стороны в сторону. Сакеш оттолкнул Гарри.

— Принесите мои инструменты! — прокричал он через плечо. Генри бросился за ними. Гарри попытался снова пробраться к Гермионе.

— Гарри, отойди отсюда!

Гарри взмахнул рукой, и Сакеш почувствовал, как его отбросило назад через всю комнату.

— Я могу вернуть ее, — сказал Гарри, снова склонившись над Гермионой. Он положил руки на лицо Гермионы, заставляя ее глаза открыться, и пристально посмотрел в них, находясь в паре дюймах от ее лица. Потрескивающий зеленый свет исходил от глаз Гарри, фокусируясь на лице Гермионы, пока он крепко держал ее за голову, чтобы сохранить ровное положение ее содрогающегося в конвульсиях тела.

Припадок медленно проходил, и ее тело расслаблялось. Она задыхалась и дрожала, но во взгляд возвращалась осмысленность. Гарри вздохнул с облегчением. Она моргнула и сонно посмотрела на него.

— Рон? — прошептала Гермиона и потеряла сознание прежде, чем он смог ответить.

Сакеш наконец смог протиснуться к ней.

— Так, неси ее в лазарет.

Гарри поднял Гермиону и поспешил прочь из комнаты, остальные последовали за ним.

* * *

Гарри сидел у постели Гермионы и держал ее за руку, ожидая, когда она проснется и стараясь не думать, что этого могло и не произойти из-за возможного необратимого повреждения мозга. Она будет в порядке. Он был в этом уверен, в основном потому, что просто не смел думать иначе.

Сакеш периодически заходил проверить ее состояние, ворча себе под нос о безумных заклинаниях, ужасных рисках и всеобщем помешательстве, включая его самого. Гарри не отвечал ему, сидя тихо, пока тот не ушел. Сакеш был хорошим человеком, и Гарри только сейчас начинал понимать, насколько, ведь если Гермиона не очнется или получит повреждения мозга, Сакеш никогда не простит себя за то, что позволил им пойти на это безумие.

Хотя Гарри не рассматривал вариант, что она не придет в себя, он уже начал оценивать масштабы своей собственной вины, если вдруг случится непоправимое. Если и было что-то постоянное в его жизни, так это чувство вины. Вина лежала грузом на его плечах: старая и привычная или совсем новая и еще ноющая.

Вина ежегодно приводила его к могиле Седрика, где он неизменно оставлял цветы и просил прощения за то, что не был достаточно силен, чтобы спасти его.

Вина за смерть Рона сводила его с ума и едва не стоила жизни ему и еще нескольким людям в его стремлении отомстить Волдеморту.

И все-таки его самым большим бременем было то, что родители заплатили своей жизнью за его жизнь, что им не повезло родить сына с отклонениями, с редким набором генов, а значит с постоянной угрозой для всех, кто был рядом с ним. Они были казнены без суда и без следствия, а его генетическая аномалия, ставшая причиной их смерти, даже не позволила ему умереть вместе с ними.

Гермиона отчитала бы его, знай она в каком чувстве вины он, по ее выражению, барахтается. Ты не виноват, сказала бы она, ты всегда взваливаешь на себя слишком много. Она бы встала и сделала вид, что уходит. Если так и будешь дуться, даже не думай, что я буду сидеть рядом и вытирать тебе сопли… но ее глаза переполнялись бы сочувствием, и она вернулась бы, обняла его и утешила. Ты не должен зацикливаться на прошлом, любовь моя, сказала бы она. Что сделано, то сделано. Мы должны думать о будущем — нашем будущем.

Он поднес ее руку к своим губам и нежно поцеловал, а затем крепко прижал к груди. Другой рукой он медленно гладил ее по предплечью. Лежа на кровати, она казалась меньше, чем была на самом деле. Гермиона не была коротышкой с ее ростом 170 см и атлетическим телосложением, но он не привык видеть ее такой беспомощной. Он всегда считал ее сильнее себя, несмотря на эти его чертовы магические способности. Если они попадали в беду, она придумывала как из нее выбраться. Если у них появлялась проблема, она находила решение. Если он был слаб, она была сильной за них обоих. Если он споткнется, она была рядом, чтобы поддержать. Смутное понимание, что на самом деле он давал ей ту же поддержку, сейчас не имело значения.

Гарри почувствовал, как к горлу подступил ком, и проглотил его. Однажды он сказал ей, давным-давно, что не знает, как быть Гарри Поттером без нее. Ему следовало сказать, что он не знает, как вообще жить без нее.

Гермиона зашевелилась, ее глаза забегали под веками. Гарри выпрямился и крепче сжал ее руку. Просыпаясь, она сонно бормотала себе под нос.

—... ммм ... Рон…?

— Гермиона? — прошептал Гарри, наклоняясь над ней.

Ее глаза распахнулись и попытались сфокусироваться на его лице.

— Гарри?

— Я здесь, милая, — он снова поцеловал ее руку. — Как ты себя чувствуешь?

— Охх, — простонала Гермиона, ее вторая руку метнулась ко лбу. — У меня ужасно болит голова.

Сакеш ворвался в палату, несомненно, предупрежденный своими наблюдательными чарами о том, что она очнулась. Он подошел к другой стороне ее кровати и занялся проверкой ее жизненных показателей.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она моргнула.

— Думаю, да, — ее пальцы внезапно схватили руку Гарри, Гермиона встревоженно повернулась к нему. — Заклинание! Оно…

— Все позади, — сказал Гарри. — Все позади.

— Что со мной случилось?

— Мы не уверены, — ответил Гарри. — Ближе к концу, когда мы уже возвращались, я потерял тебя. Ты очнулась, но у тебя было что-то вроде припадка.

— Я помню… зеленый свет… Я видела твои глаза.

— Я вернулся и забрал тебя.

Она нахмурилась.

— Как ты это сделал?

— Я ... не совсем уверен.

— Выглядело так, будто он использовал грубую форму телепатии, чтобы вернуть твой разум в твое тело, — ответил Сакеш.

Она улыбнулась Гарри.

— Мой герой.

Гарри усмехнулся.

— Это у тебя хватило смелости на такое заклинание. Я был так, сопровождающим.

Гермиона моментально протрезвела.

— И что… сработало?

— Хороший вопрос, — ответил Сакеш, глядя на Гарри. До сих пор Гарри не хотел обсуждать, что на самом деле произошло в трансе, пока Гермиона не поправится. Остальные, естественно, умирали от любопытства.

— Мы нашли его, — сказала Гермиона, пытаясь приподняться и сесть на кровати. Она посмотрела на Гарри. — Мы же нашли его?

Гарри кивнул.

— Это было непросто. Так много сознаний, и все они невероятно сложны, но мы нашли его. — Он взял обе ее руки в свои. — По крайней мере, теперь мы знаем, что он жив.

Ее голос надломился.

— Ты ничего не помнишь, ведь так?

Он покачал головой.

— Нет, ничего. А ты?

Ее глаза наполнились слезами.

— Все было напрасно! Мне удалось прикоснуться к его сознанию, Гарри, — сказала она, вынимая свои руки из его ладоней, чтобы закрыть ими лицо. — Я почувствовала его, но всего на секунду. Я пыталась добраться до его воспоминаний, как сказано в заклинании, но… вот дьявол! Мне казалось, у меня получилось. Я думала, что все сделала. Но теперь ничего не помню.

Гарри скользнул вперед и обнял ее, приглаживая взъерошенные волосы. Он поцеловал ее в висок.

— Все в порядке, мы его найдем. Мы найдем его другим способом.

Гермиона приподнялась на кровати, чтобы обнять Гарри, и он почувствовал, как она расслабляется рядом с ним.

— Да, мы найдем его, — повторила она.

— Так, все! — сказал Сакеш, возвращаясь в образ строгого доктора. — Вам обоим приказано взять отгул. Целый день покоя дома. Делайте, что хотите, но организуйте себе полноценный отдых. Чтоб я вас тут не видел. Все понятно?

На этот раз Гарри совершенно не испытывал желания спорить с ним.

— Да, — ответил он. — Могу я забрать ее домой?

— Да ради Бога. Валяйтесь, почитайте книгу или еще что-то в этом духе. А мы продолжим работать, так что не волнуйтесь, — Сакеш улыбнулся и вышел из комнаты, оставляя их наедине.

Гермиона отстранилась, выбираясь из объятий Гарри, в глазах все еще стояли слезы.

— Мне так жаль, Гарри. Я облажалась.

— Не извиняйся. Я ведь тоже там был, забыла?

— Но… это же моя идея… Я была так уверена, что она сработает…

— Это не важно.

— Не важно? Но Рон… и мы…

— Тссс, спокойно. Самое главное для меня, что ты в порядке. Мы найдем Рона, обещаю… но прежде всего нам нужно позаботиться друг о друге. Договорились?

Она кивнула, кладя руку на его щеку.

— Я люблю тебя, — сказала она и потянулась, чтобы поцеловать его. Гермиона склонила голову и внимательно посмотрела на него. — Ты понимаешь, что я говорю тебе это в 764-й раз?

У Гарри отвисла челюсть.

— Ты что, считаешь?

Она пожала плечами.

— Просто так работает мой мозг, полагаю.

— Да уж, твой мозг наистраннейшее, но восхитительное место, — он приподнял бровь. — А мои признания тоже считаешь?

— Конечно.

— И? Я отстаю или опережаю?

— Хочешь верь, хочешь нет, но мы идем ровно.

На мгновение Гарри задумался.

— Думаю, так и должно быть. Я говорю тебе, ты отвечаешь, и наоборот, — он поцеловал ее в лоб. — 765.

Она улыбнулась ему своей нежной, теплой улыбкой, и он почти прогнал из головы мысли, чье имя она первым произнесла после пробуждения… почти прогнал.

* * *

Гарри сидел в библиотеке и читал, когда ад разверзся под его ногами.

Они вернулись домой сразу же после того, как Сакеш велел взять отгул. Гермиона оставалась тихой и замкнутой после пробуждения. Когда они зашли домой, она раздраженно вытолкала его прочь из комнаты, сказав, что хочет вздремнуть — наверное потому, что Гарри носился с ней как курица-наседка. Он все равно хотел остаться с ней, но передумал. Ее вряд ли можно было назвать интровертом, но все же время от времени ей требовалось побыть одной. Он прекрасно знал об этом, но с тех пор, как их отношения изменились, чувствовал, что принимает на свой счет ее желание побыть вдали от всех, включая и его самого.

После нескольких опрометчивых попыток навязать себя ее обществу он понял, что дело не в том, что она не хотела быть рядом с ним, а лишь в том, что иногда ей просто нужно остаться наедине с собой. Кроме того, эти нечастые приступы затворничества все равно обычно заканчивались тем, что она находила его и сворачивалась клубочком у него на коленях.

Гарри отправился в библиотеку, чтобы немного почитать, и перспектива связанного с этим умиротворения радовала его все больше. Кажется, он перенял эту черту у Гермионы. Он усмехнулся про себя, изучая книжные полки. Гарри думал о том, что возможно взял от нее и другие привычки. На самом деле, в этом не было никаких сомнений. Он, конечно, не был ненасытным читателем, но определенно в него превращался. Да и разве могут пройти бесследно столь долгие отношения с одной и той же женщиной?

В последнее время он увлекся романами Жозе Сарамаго, только что закончив «Все времена» и планируя начать следующий. Он взял с полки «Слепоту» и устроился в одном из огромных кожаных кресел.

Почти три часа спустя звук хлопнувшей двери вырвал его из повествования. Гарри подскочил и увидел Гермиону, стоящую перед дверью библиотеки, которую она только что с силой захлопнула. Выглядела она разъяренной.

— Что? — спросил он, отмечая страницу, на которой остановился, и откладывая книгу в сторону.

Она держала в руках клочок бумаги… он не сразу понял, что это был один из ответов на приглашения к их свадьбе. Она говорила, что планирует их разобрать, но все не доходили руки. Кажется, сегодня она наконец добралась до этой задачи.

— Можешь объяснить мне это, пожалуйста? — спросила она, в ее голосе прозвучали нотки едва сдерживаемого гнева. С каждой секундой Гарри становился все более обеспокоенным. Гермиона была уравновешенным человеком, и нужно было постараться, чтобы так ее разозлить.

— Эм… Я попробую, если ты скажешь, в чем дело.

Она вскрыла конверт и начала читать вслух.

— Дорогие Гарри и Гермиона, я узнала о вашей помолвке несколько месяцев назад, и я очень рада, что это наконец случилось. Должна сказать, я была удивлена приглашению, но буду счастлива присутствовать на вашей свадьбе. С нетерпением жду встречи с вами и возможности поздравить лично. Искренне ваша, Ронин Сэвэдж, — Гермиона уставилась на него. — Это. Вот это что такое?

Гарри выглядел абсолютно дезориентированным.

— И-и-и? — наконец произнес он, растягивая звук, надеясь этим показать свое полнейшей недоумение.

— Гарри Джеймс Поттер! Ты что, пригласил чертову Ронин на нашу свадьбу?!

— Ну, да! Мы пригласили ее! Она же была в списке гостей!

Гермиона уставилась на него.

— Нет, не была!

Гарри поднялся из своего кресла.

— Да, была! Я добавил ее в список еще три версии назад! Ты что, не заметила?

— Нет! Если бы заметила, сказала бы тебе пару ласковых! Тебе не приходило в голову, что неплохо было бы мне хотя бы сказать, что ты ее добавил?

— Ты что-то мне ничего не сказала, когда добавила двоюродную тетушку Гортензию и ее восьмерых детей!

— Это семья!

— Что ж, а Ронин — старый друг.

— Она твоя бывшая! — лицо Гермионы уже приобретало тревожный оттенок красного.

— Да! Ну и что?

Руки Гермионы выполняли какие-то хаотичные жесты в воздухе, как будто она пыталась найти наиболее подходящее слово для этой несусветной глупости.

— Не думал, что я могу быть против ее присутствия?

— Да ради всего святого, Гермиона! И так уже две мои бывшие на твоей чертовой свадьбе! — воскликнул он. — Как я мог догадаться, что в вопросе «уместности» между двумя женщинами, с которыми я когда-то встречался, для тебя есть разница?

— Ну, потому что разница есть!

— То есть Чоу и Джинни — это нормально, а Ронин — нет? — теперь они уже оба кричали.

— Именно так!

— Но почему?

— Потому! — завопила Гермиона, а затем внезапно замолчала.

— Потому что — что? — спросил он, уже более мягко.

Гермиона потерла лоб рукой, как если бы у нее разболелась голова, затем глубоко вздохнула и сделала быстрый шаг вперед.

— Потому что она единственная, с кем я все еще могу тебя представить, — ответила она. — Я уверена, что тебя не интересуют Чоу или Джинни, но могу себе представить, что тебя по-прежнему могла бы привлекать Ронин.

Гарри поник, понимая, что несмотря на всю нелепость этого утверждения, он мог понять ее. У него была почти что такая же реакция, когда у нее на секунду промелькнула мысль, не пригласить ли на свадьбу Абеля Килроя. Он был единственным из ее бывших парней, в котором Гарри все еще чувствовал угрозу. Он сделал несколько шагов навстречу Гермионе. Она смущенно пожала плечами, но все же выглядела расстроенной. — Она такая экзотическая, загадочная, сексуальная…

Он взял ее за руки.

— Эй, — пробормотал он. — Меня совсем не интересует Ронин, слышишь? — Гарри аккуратно коснулся ее подбородка и приподнял ее лицо, чтобы посмотреть прямо в глаза. Она колебалась, но все-таки встретилась с ним взглядом. — Я хотел ее пригласить по той же причине, что и остальных. Я женюсь на тебе, и это своего рода чудо, — сказал он, нежно прикасаясь к ее лицу, и продолжил. — Я хочу, чтобы все, кто когда-либо был частью моей жизни, были тому свидетелями. Я хочу, чтобы весь мир знал об этом, я бы об этом с крыш орал, если б мог! — Гермиона вздохнула и, кажется, немного расслабилась. По крайней мере, недовольные морщинки уже разгладились на ее лице. — Я давно не видел Ронин. Уверен, она все еще экзотическая, загадочная и сексуальная, но это не имеет значения, да будь она хоть Еленой Троянской — она уже в прошлом. Нам было хорошо вместе, пока мы встречались, но это было ничто по сравнению с тем, что есть у нас с тобой сейчас.

Гермиона отвела взгляд, все еще немного сомневаясь… но выглядела так, будто хотела, чтобы ее убедили в обратном.

— Правда? — спросила она, снова взглянув на него.

Гарри был ошеломлен, что у нее действительно все еще оставались сомнения на этот счет и что она в самом деле могла считать Ронин угрозой для их отношений. И все же это даже немного обнадеживало, ведь получается, что ее чувства к нему были сильны настолько, что даже вызывали у нее чувство ревности.

— Конечно. Ты единственная, с кем я вообще когда-либо хотел провести жизнь. Даже встречаясь с Джинни или Ронин. Я никогда не думал ни об одной из них в качестве спутницы по жизни, а вот о тебе… — он улыбнулся. — Еще до того, как я осознал, что люблю тебя, я думал о том, как мы состаримся вместе. Как будем жить в соседних домах всю нашу жизнь, сидеть вместе на веранде в девяносто лет и вспоминать старые добрые деньки, жалуясь на современную молодежь. — Гермиона засмеялась. — Ты все, что у меня есть в этой жизни, и так будет всегда. С этим разобрались?

Она с минуту смотрела ему в глаза, затем покраснела, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, — смущенно ответила она. — Мерлин, ты должно быть думаешь, какая я истеричка…

— О нет, — успокоил Гарри. — Открою тебе маленький секрет про мужчин. Нам нравится, когда женщины нас ревнуют. Мы чувствуем себя такими мужественными… и любимыми в эти моменты.

— Что ж, сейчас ты должен чувствовать себя максимально мужественно.

— Вообще-то, сейчас я чувствую себя полным идиотом. Конечно, я должен был сказать тебе, что добавил Ронин в список гостей. Я подумал, раз ты не высказала возражений, значит видела и ничего не имеешь против. Видимо, я принял желаемое за действительное, — он посмотрел на нее. -Хочешь, я отзову приглашение, если ты так не хочешь ее видеть?

Гермиона на мгновение задумалась, а затем покачала головой.

— Нет, не надо. Пусть приходит, я не против. — Гермиона взглянула на него, тревожное выражение внезапно появилось на ее лице. — Ох, Гарри… я действительно на тебя так наорала?Прости… Не знаю, что на меня нашло…

Он крепко прижал ее к себе.

— Не извиняйся передо мной за мою же ошибку… но согласен, наорала еще как.

Она уткнулась лицом в его плечо, ее голос прозвучал приглушенно. — Не знаю, чего это я…

Он почувствовал, как ее плечи дрожат и с растущей тревогой понял, что она плачет.

— Эй… все в порядке, правда… ты чего…

Она резко отстранилась и покачала головой.

— Дьявол, это чертово заклинание должно было сработать! Видимо… что-то пошло не так. Мы потратили время зря, которого у Рона… возможно уже и нет…

Гарри нахмурился, понимая, что настоящей причиной их ссоры был неудавшийся опыт с Феноморбиусом, и беспокоился, что она слишком сильно зацикливается на этом.

— Дорогая, почему бы тебе не присесть и …

— Нет! — воскликнула она, оттолкнув его и начав наматывать хаотичные круги по комнате. — Я не могу перестать думать об этом! Мы подводили его все эти десять ли и продолжаем подводить до сих пор! — Гарри наблюдал, как она ходила туда-сюда по комнате, все быстрее и быстрее. — Мне невыносимо думать об этом, он ведь там совсем один… один в этой камере, ему совсем не с кем поговорить… — Гарри пристально посмотрел на нее. Поток слов неосознанно вырывался из нее. — … ничего не оставалось, кроме как читать и смотреть в стену, играть в шахматы, писать, писать и писать…

Внезапно она услышала, что говорит и остановилась на полуслове. Ее рот беззвучно открывался и закрывался на протяжении нескольких секунд.

— Гермиона, что… что ты помнишь? — мягко спросил Гарри.

Она попыталась заговорить, нащупывая нить своего рассказа там, где оборвала ее, и руками цепляясь за воздух, как будто могла вырвать воспоминания из пространства.

— Я ... я не знаю, — наконец выдавила она.

— Как ты поняла, что он в комнате? И пишет… пишет что?

Она повернулась к нему со страдальческим выражением лица.

— Я не знаю! — воскликнула она. — Боже мой, Гарри ... что я только что сказала? Откуда это взялось?

— Возможно, заклинание и не было таким провалом, как мы думали, — ответил он. Он схватил ее за руку и увлек за собой из комнаты. — Пойдем, нужно увидеться с Сакешем.

* * *

Сакеш нахмурился, осматривая с фонариком глаза Гермионы.

— И ты все еще ничего не помнишь?

— Нет, — ответила Гермиона. — Но у меня как будто появились какие-то… ощущения.

— Хм. Что ж, возможно ты получила воспоминания Рона на бессознательном уровне. Такое возможно, ты сама говорила.

Гарри стоял рядом, наблюдая как Сакеш осматривает Гермиону.

— Получается, у нее есть инстинктивные ощущения о состоянии Рона.

— Да, как-то так.

— И как нам их извлечь?

Гермиона оживилась.

— Сможете загипнотизировать меня?

— Исключено, — ответил Сакеш. — Вводить тебя в новый транс так скоро после предыдущего чрезвычайно опасно.

Гарри обошел ее сзади и сел рядом.

— Гермиона, что было первое, что ты помнишь после пробуждения?

Она улыбнулась уголком губ.

— Как ты держишь меня за руку.

— А кто еще был там?

— Сначала никого, потом подошел Сакеш.

— Что он тебе сказал?

— Что я должна пойти домой, и ты тоже.

— И где Рон жил все это время?

— В комнате, довольно большой, она… — Гермиона резко остановилась, ее глаза расширились. — Эээ… я… — она потерла лоб и нахмурилась. — Черт! Ничего не могу вспомнить!

Гарри взглянул на Сакеша.

— Видишь? Когда она думает об этом, воспоминания ускользают. Специально она ничего не может вспомнить, но если подобраться к воспоминаниям с «черного хода» … они сами выскакивают наружу. — Он посмотрел на Гермиону, лицо которой впервые озарилось надеждой. — Я отвлек тебя несколькими простыми вопросами, а затем задал вопрос про Рона, которого ты не ожидала.

— Сделай это еще раз!

— Погоди, теперь надо подготовиться. Возможно, этот метод поможет нам выудить из тебя больше информации, но сначала мне нужно составить целый список простых вопросов, чтобы ослабить твою концентрацию и дать волю подсознанию.

— Ну так вперед! Чего ты ждешь? Давай за дело! — она вскочила, но Гарри жестом вернул ее на место.

— Так, полегче, босс. Ты должна быть расслабленной, поэтому… не думай слишком много.

Гермиона скорчила рожицу.

— Не думать. Нелегко мне будет.

— Даже не сомневаюсь в этом.

Сакеш встрял в их диалог.

— Может быть, легкое седативное заклинание тебе в этом поможет. Его недостаточно, чтобы повлиять на мыслительные процессы, но как раз хватит на то, чтобы справиться с твоей тревогой и нервозностью. — Он взглянул на Гарри. — Может стоит попросить Джонса?

— Нет, я сам, — ответил Гарри. — Я знаю ее лучше, как и Рона, и смогу лучше задать вопросы. К тому же, ее успокоит мой голос.

— Согласна, — сказала Гермиона. — Мне будет легче, если Гарри будет задавать вопросы.

Сакеш кивнул.

— Что ж, хорошо. Гарри, тогда начинай работать над своими вопросами. А я приготовлю успокоительное для Гермионы.

* * *

— И снова мы здесь, — констатировал Наполеон. Они действительно находились в той же смотровой, из которой наблюдали за действием заклинания Феноморбиус. Единственным отличием было то, что из комнаты убрали все подушки, вернув ей первоначальный вид. Удобное кожаное кресло, стол и стул попадали под мягкое освещение лампы. Гермиона сидела в кресле, пока Гарри перебирал какие-то бумаги за столом.

— Все готово для записи? — спросил Сакеш, входя в комнату.

— Так точно, — ответил Люпин, указывая на перо, парящее над толстым свитком пергамента и готовое записать все, что будет сказано в комнате для допросов.

Они видели, как Гарри снял свой пиджак и закатал рукава рубашки, затем встал и подошел к креслу Гермионы.

— Тебе удобно? — спросил он.

Она кивнула.

— Все отлично, — она посмотрела на него. — Думаю, должно сработать.

— Очень на это надеюсь.

Гермиона протянула руку и дотронулась до него.

— 766, — прошептала она.

— Да, и я тебя, — улыбаясь, ответил он и позволяя своей руке проскользить по ее щеке. Наблюдающие в смотровой переглянулись.

— Что это значит? — спросил Генри.

Наполеон пожал плечами.

— Без понятия.

Гарри вернулся к столу.

— Хорошо, давай начинать, — сказал он. — Просто расслабься, постарайся ни о чем не думать и отвечай как можно быстрее. Не беспокойся о правильности ответов ... Я знаю, будет странно, но это не важно. Когда ты услышишь вопрос о Роне, тебе придется бороться с желанием остановиться и подумать о том, что ты только что сказала. Не делай этого. Старайся очистить разум, не думай об ответах. Если я увижу, что ты начинаешь думать или вспоминать, я сразу буду возвращаться к простым автоматическим вопросам, хорошо?

Она кивнула и закрыла глаза. Седативное заклинание Сакеша начинало действовать, и она немного расслаблялась.

— Что ж, поехали.

… вопросы…

— Как тебя зовут?

— Гермиона Энн Грейнджер.

— Сколько тебе лет?

— 28.

— Где мы впервые встретились?

— В Хогвартс Экспрессе.

— Как?

— Я помогала Невиллу искать Тревора.

— Что в это время делал Рон?

— Пытался сделать Хвоста желтым с помощью заклинания Джорджа.

— Сработало?

— Конечно нет.

— По какому адресу находилась наша первая квартира?

— Денби-стрит, 18D, Шепердс Буш.

— Как звали пятерых наших однокурсников-гриффиндорцев?

— Ты Гарри, Рон, Симус, Дин и Невилл.

— Чем сейчас занимается Дин?

— Он живет в Германии. Учится на Профессора Зельеделия.

— А Невилл?

— Он Следователь, работает на Министерство.

— Что насчет Симуса?

— Тоже работает на Министерство, не помню, в каком отделе.

— А я?

— Ты разведчик.

— Где я живу?

— В Байликрофте, со мной.

— Дин женат?

— Нет.

— Невилл?

— Да. Его жену зовут Амелия.

— Симус?

— Нет.

— А я?

— Пока нет.

— Что сейчас делает Рон?

— Читает.

— Что он читает?

— То, что ему приносят.

— Что еще он делает?

— Играет в шахматы.

— С кем?

— Я… я не…

— У тебя есть домашние питомцы?

— Да. Щенок Лили.

— Как она у тебя появилась?

— Это твой подарок.

— В честь кого ее назвали?

— В честь твоей мамы.

— Кто самый старший ребенок Уизли?

— Билл.

— Кто после него?

— Чарли.

— Кто младший?

— Джинни.

— Где живет Рон?

— В квартире, в большой.

— Где эта квартира?

— Под землей.

— Он один?

— Да.

— Кто его держит там?

— Аллегра. И… Боб.

— Кто такой Боб?

— Я не знаю.

— Рон болен?

— Нет.

— Он ранен?

— Нет.

— Зол?

— Нет. Я… не уверена…

— Как тебя зовут?

— Гермиона Энн Грейнджер.

— Ты свободна?

— Нет, я обручена.

— С кем?

— С тобой.

— А кто я?

— Гарри Поттер.

— Как долго мы обручены?

— Где-то год.

— Когда я сделал тебе предложение?

— В прошлом августе.

— Где?

— На вечере выпускников и друзей Хогвартса.

— Ты сказала «да»?

— Конечно.

— Почему?

— Потому что я люблю тебя.

— А где Рон?

— В своей квартире.

— Один?

— Как и всегда.

— Он пленник?

— Да.

— С ним плохо обращаются?

— Нет.

— Ему разрешено читать?

— Да.

— А писать?

— Да.

— Что еще?

— Заниматься спортом, играть в шахматы.

— Что еще?

— Смотреть фильмы, читать книги.

— Как мы можем найти его?

— Я не знаю.

— Кто знает, где он?

— Аллегра. И Боб.

— У него есть палочка?

— Нет. Никакой магии.

— Вообще никакой?

— Да.

[пауза]

— Он знает, что мы считали его мертвым?

— Да.

Они увидели, как Гарри замолчал, а затем уронил голову на руки. Гермиона оглянулась.

— Это все? — спросила она.

— Мои вопросы закончились. Все, что ты знаешь — это то, что он знает, и кажется, он знает немногое.

— Что я сказала? Я вроде что-то припоминаю, но…

— Давай посмотрим запись.

Они оба встали и поспешили в смотровую, столпившись вокруг записи, которую для них сделало зачарованное перо.

— Хмм, — протянула Гермиона. — Квартира. И Аллегра ... Здесь ничего нового. Но кто этот Боб?

Гарри пожал плечами.

— Я не знаю.

Она вздохнула.

— Он знает, что мы считали его мертвым, — она слегка улыбнулась. По крайней мере, он не мучался вопросом все это время, почему мы не пытались спасти его.

Лоб Гарри нахмурился.

— Ты дважды упомянула шахматы.

— И что?

— Это странно. С кем он играет? Его бы не удовлетворила игра с кем-то, кто не умеет играть.

— Может с другим заключенным?

— Не думаю, что там еще кто-то есть. Если она хотела держать его местонахождение в секрете, Аллегра вряд ли допустила бы туда кого-то еще.

— Тогда может он играет сам с собой.

— Шахматы всегда привлекали Рона азартом выигрыша, возможностью проявить себя. Ему нужен был достойный соперник, — Гарри медленно ходил, размышляя. — У него нет ни магии, ни палочки. У него большая удобная комната, особенно если учесть, что это тюрьма. Он живет как маггл во всех смыслах. И один. Так как же маггл, когда вокруг него никого нет, играет в шахматы?

Он встретился с ней взглядом и увидел в них ответ в тот же момент, что и сам нашел его.

— Онлайн, — сказала Гермиона. — Он наверняка играет онлайн.

— Думаешь?

— Да, почти уверена в этом.

Гарри развернулся и выбежал из кабинета, зовя свой Пузырь. Он слышал, как остальные следуют за ним.

— Пейтон! — рявкнул он на Пузырь.

— Чего? — послышался в ответ раздраженный голос. Пейтон был, вне всяких сомнений, необычным персонажем. Он работал в Р.Д. консультантом, и при этом был магглом. Насколько Гарри знал, он был единственным магглом в мире, нанятым волшебным учреждением. Его работа заключалась в том, чтобы знать все, что нужно знать о магглах или находить способы узнавать. Не самый общительный парень, но полезный. Большая часть его работы была связана с Интернетом — системой, которая была совершенно чуждой волшебникам, но полезность которой они не могли отрицать. Одна из причин, по которой его наняли, заключалась в том, что в прошлом он был довольно известным хакером.

— У меня для тебя есть работенка. Бросай все.

— Ср*нь господня, Гарри. Я в самом разгаре поиска генеалогических записей о…

— Это может подождать. Что ты знаешь об онлайн турнирах по шахматам?

— К тому времени, как ты спустишься ко мне, буду знать достаточно.

Когда Гарри и остальная часть команды прибыли в похожую на темницу среду обитания Пейтона, он уже действительно задействовал все три своих компьютера для выполнения поставленной задачи.

— Нашел что-нибудь? — спросила Гермиона, пролезая вперед. Маггловские компьютерные технологии очаровывали ее, хотя она понимала в них не больше Гарри.

— Ну, судя по всему, в сети есть довольно активное шахматное сообщество, — сказал Пейтон. — Но это я и так знал. Но вот смотрите, у них еще и проходят достаточно организованные серии онлайн-турниров. Я наткнулся на ники нескольких очень известных шахматистов, зарегистрированных на этих сайтах. Похоже, что они используют эти турниры, чтобы сыграть друг с другом, не имея возможности сделать это вживую. Он посмотрел на них. — А что вы ищете?

— Кого-то таинственного, кого никто не знает. Кого-то, кто может быть волшебником.

— Окей, дай мне немного времени. Выясню.

Группа освободила место вокруг Пейтона, чтобы дать ему поработать.

— Что думаешь, босс? — спросил Наполеон.

— Если он играет в шахматы онлайн… Что ж, я не очень разбираюсь в компьютерах, но полагаю, тогда должен быть способ отследить его.

— Думаешь, ему разрешают хоть каким-то образом контактировать с внешним миром? — сомневался Генри. — Не мог он так позвать на помощь? Дать знать о себе кому-то?

— Не уверен, — возразил Гарри. — Повторюсь ... я не дружу с компьютерами. Это просто догадка. Она может ни к чему и не привести. Но я доверяю инстинктам Гермионы.

— Гарри, а у тебя есть какие-то инстинкты относительно Рона? — спросила его Гермиона, кладя свою руку поверх его. — В конце концов, ты ведь тоже был там со мной. Может и у тебя сохранились какие-то воспоминания.

— Не знаю. Не думаю. Я не ощущал, что как-то соприкоснулся с его памятью во время заклинания, — ответил он.

Дверь в подземелье Пейтона открылась, и в ней показалась голова Диз. Внезапно все замолчали.

— Вот ты где, — сказала она Гарри. — А я везде тебя ищу.

Она прошла в комнату, неся с собой ворох пергаментов.

— В чем дело? — спросил он, радуясь отвлечению.

— Тут данные о полевых операциях. Ты хотел, чтобы я их подготовила. Вот нужна твоя подпись, — Диз вручила ему документы и перо. Гарри подошел к столу в углу кабинета и быстро стал нацарапывать свое имя в конце каждого набора приказов, слыша, как остальная часть команды непринужденно болтает друг с другом позади него. Диз не участвовала в их расследовании и не могла знать, чем они тут занимались, поэтому все они были вынуждены вести себя так, будто случайно оказались в логове Пейтона и без видимой на то причины.

Диз забрала у Гарри подписанные приказы и с улыбкой обернулась на Ремуса.

— Как дела? — спросила она.

Он улыбнулся в ответ.

— Отлично, — Люпина окружили любопытные взгляды коллег. — Я хорошо провел время прошлой ночью, — тихо добавил он.

Диз широко ухмыльнулась.

— Я тоже. Позже увидимся?

— Ага.

Она потянулась и незаметно сжала его руку, а затем вышла из комнаты. Ремус снова повернулся к остальным, они уже смотрели на него со всезнающими ухмылками и поднятыми бровями.

— Прошлой ночью значит? — заговорщицки начала Гермиона, превращая вопрос в один большой намек.

Ремус выпрямился.

— Что? Мы вроде как… встречаемся, да.

— Слава Богу, хоть какие-то хорошие новости, — сказал Гарри.

— Естественно, — добавил Наполеон. — Такой шикарный улов как ты не должен гнить в этом пыльном офисе.

Ремус вспыхнул.

— У нас с ней ничего серьезного. Пара свиданий, вот и все.

— И что же вы делали прошлой ночью, когда настолько хорошо проводили время? — спросил Наполеон, видимо решив, что так просто Ремус не отделается. Гарри мог видеть смущение Люпина, но не вмешивался. Ему и самому было интересно, а кроме того, это отвлекало их внимание от все более запутанных данных в расследовании и убивало время, пока Пейтон занимался своей маггловской магией.

— Ну… мы ходили в зоопарк.

Гермиона вздохнула.

— Какая прелесть.

Ремус скорчил лицо.

— Не то слово, которое бы я использовал.

— Она же тебе нравится? — спросила Изобель.

— Да, она мне нравится.

— Ох да бросьте! Хватит ходить вокруг да около, вы уже перешли к последней базе?

— Наполеон! — воскликнул Гарри, сдерживая смех. — Что за неуместные разговорчики на рабочем месте?

Ремус упер руки в боки и впился взглядом в Наполеона.

— Если бы и перешли, Джонс, тебе бы я последним сказал, — он откашлялся и небрежно осмотрел свои ногти. — К тому же, джентльмены помалкивают о своих похождениях.

Последнее утверждение было встречено смехом и улюлюканьем, так что Пейтон остался незамеченным в своей попытке привлечь их внимание.

— Эй! — повторил он, на этот раз уже почти крича. Все моментально замолкли и повернулись к нему.

— Кажется, кое-что нашел, — он позвал их к своему рабочему месту. — Итак, я обнаружил несколько обсуждений на форумах, касающихся как раз такого таинственного человека, которого ты просил найти. Я быстренько просмотрел регистрации на онлайн-турниры, и нашел одного постоянного игрока, чей личный профиль скрыт. Он не содержит инфы о его настоящем имени или вообще какую-либо личную информацию. Он заходит на сайт под псевдонимом, и другие игроки называют его, по иронии судьбы, Волшебником.

— Почему?

— Потому что он использует оригинальные ходы и приемы, которые не входят в арсенал обычного шахматиста, и потому, что, кажется, никто не знает, кто он такой. В небольшом и активном шахматном мире это необычно. Он обыграл нескольких лучших шахматистов мира. Только пару недель назад он сделал Брюса Пандольфини в онлайн-матче, который длился пять часов. Так что кто-то с таким уровнем мастерства, безусловно, должен быть известен и в реальном мире.

— Но кто он на самом деле?

— Я же сказал тебе, не знаю. В какой-то момент он начал использовать ник «Волшебник», но первоначально выступал под логином… — Пейтон нажал комбинацию клавиш, и ошеломляющая последовательность окон начала то открываться, то закрываться, а на экране закрутился значок загрузки. — Вот. Это его первоначальный логин.

Увидев слова на экране монитора, желудок Гарри словно прокатился на американских горках. Он слепо потянулся к Гермиона, встретив ее руку на полпути, так как она тоже потянулась к нему. Он крепко сжал ее руку.

— Нужно поговорить, — сказал он, отводя остальную команду от рабочего места Пейтона. Они забились в угол и почти шептались. — Это он, — сказал Гарри, стараясь сохранять голос как можно более ровным.

Все обменялись озадаченными взглядами.

— Как ты понял?

— Имя, — ответила Гермиона. — Его никнейм — Артур Джеймс Дуглас.

— И что?

Гарри вздохнул.

— Это имена наших отцов. Его, моего и Гермионы, — группе, казалось, нечего было ответить. Гарри выпрямился и вернулся к Пейтону.

— Так это тот парень? — спросил Пейтон.

— Да, это он.

— Батюшки. Кем бы он ни был, его скрывают очень тщательно.

Гарри нахмурился.

— Как ты это понял?

— Ну… подключение его сервака защищено довольно сложной цепочкой фаерволов и блокировок, а еще, судя по всему, у него очень ограниченный доступ в интернет. Скорее всего, он ничего не может отправить, а вся его активность дистанционно мониторится.

— Как нам найти его? Мы можем как-нибудь… не знаю… отследить его? Отправить какой-то наводящий сигнал, например?

— Должен быть какой-то способ отследить его подключение, — сказал Генри. — Или можно попробовать найти его с помощью магии теперь, когда у нас чуть больше информации.

Пейтон прочистил горло.

— Его адрес поможет? — все встали как вкопанные и уставились на него. Он усмехнулся и подобрал лист бумаги, вылетевший из принтера. — Я отследил его интернет-провайдера. У вашего парня доступ через спутниковую связь.

— А это что? — спросил Гарри, смотря на лист бумаги, который ему только что вручил Пейтон.

— GPS координаты сервера.

Гарри ошеломленно таращился на распечатку. Гермиона вдруг наклонилась вперед, схватила Пейтона за плечи и расцеловала его бородатое лицо.

— Ооо, ммм, да я особо ничего не сделал, мэ’эм, — протянул Пейтон, выглядя, однако очень довольным.

Гарри отдал листок Наполеону, и тот немедленно выскочил из комнаты в сопровождении остальной части их группы.

— Пейтон, напомни мне подарить тебе машину на следующий день рождения, — сказал Гарри, обнимая одной рукой Гермиону и направляясь с ней к выходу.

— Погоди-ка минуту, — сказал Пейтон. Они обернулись. Пейтон колебался секунду, затем продолжил гораздо более серьезным тоном. — Первое, что я прочитал на форумах о вашем парне, это то, что никто не видел его уже какое-то время. Обычно он регулярно там появлялся, как минимум раз в день, многие годы, а сейчас он оффлайн уже пять дней.

Гарри взглянул на Гермиону, радость покидала его лицо, сменяясь тревогой. По ощущениям, желудок упал куда-то к ботинкам. О нет, подумал он. Пожалуйста, хоть бы мы не опоздали.

* * *

Внутри небольшого коттеджа было совершенно пусто, за исключением стола со сложным компьютерным оборудованием и спутниковой антенны. Гарри осматривался в пустой гостиной, как будто ответ мог внезапно появиться в виде надписи на стене.

Гермиона ударила кулаком по дверному косяку.

— Поверить не могу, что он был так близко все это время, — сказала она.

Гарри кивнул. GPS-координаты Пейтона привели их к месту в ста километрах к северу от Лондона, так душераздирающе близко. Все, что они нашли здесь — этот домик и сервер, который и привел их сюда.

— Ты сказала, его комната была под землей, — заметил Гарри.

— Это не значит, что она здесь, — ответила ему Гермиона. — Пейтон же сказал, они могли подключаться к серверу из любой точки мира с помощью телефонных линий.

— Здесь нет никаких телефонных линий, — сказал Генри, заходя в дом с улицы. — В этом доме вообще нет проводов, вот почему им понадобился спутник.

— Что значит, компьютер Рона должен был подключаться непосредственно к этому серверу, — неуверенно заключил Гарри, чувствуя себя не в своей тарелке в мире технологий, которых он не понимал. Нужно было взять с собой Пейтона, подумал он. — Я так думаю. Это так? — спросил он Гермиону.

— Почему ты спрашиваешь меня?

— Потому что. Я всегда тебя спрашиваю.

— Ну, я не знаю. Но звучит убедительно, как по мне. Если его комната под землей, значит доступ, видимо, осуществлялся через подвал.

Их группа тщательно обыскала дом и подвал, но ничего не нашла. Ни скрытых люков, ни потайных лестниц. Наконец, Гарри применил заклинание демаскировки, показывающее, что было намеренно скрыто. Но все, что они нашли — это банка старых монет, закопанная на заднем дворе каким-то бывшим обитателем, и ничего, что могло бы привести их в подземную камеру Рона. Они снова собрались на крыльце, озадаченные и разочарованные.

Гарри уже начинал относиться ко всей этой затее с изрядной долей фатализма. Он поднял взгляд и увидел, что Гермиона внимательно наблюдает за ним, считывая выражения его лица как раскрытую книгу.

— Ты ведь не думаешь, что он все еще здесь, да?

— Я знаю, что его здесь нет.

— Откуда?

— Оттуда, что если бы он был здесь, нам бы уже оказали сопротивление. Даже если его квартира находится под землей, я уверен, что это место на поверхности находится под наблюдением. Ну и его отсутствие здесь объясняет, почему он не заходил в систему уже пять дней. Его увезли.

— Но… это значит…

— Что они знают о наших поисках, — закончил он. Их группа обменялась обеспокоенными взглядами. — Каким-то образом они об этом прознали и увезли его отсюда прежде, чем мы сюда добрались. Даже несмотря на всю секретность и меры предосторожности, они узнали, — он покачал головой. — Я должен был догадаться.

— Да как? — воскликнул Наполеон. — Как они, Мерлинова мать, узнали?

— Подумаем об этом позже. Нам все равно нужно найти ту комнату. Кто знает, какие улики они могли нам оставить?

— Что возвращает нас к вопросу, как нам туда попасть, — сказал Ремус.

— Нужно аппарировать, — предложила Гермиона.

— Аппарирование под землю — штука непростая, — проворчала Изобель. — Особенно, если не знаешь, куда. Если ты не можешь визуализировать место назначения, можешь просто разорваться на сотню кусочков.

— Я могу это сделать, — ответила Гермиона. — У меня же есть воспоминания Рона об этой комнате.

— Воспоминания, к которым у тебя нет прямого доступа.

Она закусила губу.

— Может, если я просто ... хорошенько подумаю ...

— Нет, — возразил Гарри. — Если ты попытаешься думать об этом, только упустишь воспоминание. Тебе наоборот нужно не думать об этом.

— Ну и как тогда это сделать? — взорвалась она, подходя ближе к Гарри. — Давай опять попробуем вопросы? Что-нибудь, что угодно!

— Ладно! — сказал он, взмахивая руками в воздухе. — Я отвлеку тебя, но тебе придется очень быстро аппарировать, пока образ будет у тебя в голове. Так что лучше это спланировать. Допустим, ты доберешься туда, а как попасть нам? — Он повернулся к Наполеону. — У тебя же есть стандартный полевой комплект в багажнике?

— Конечно, — ответил Наполеон, бегом отправляясь за ним.

— Гарри, тебе придется аппарировать меня, — сказала Гермиона. — Сама я не смогу. В тот же момент, когда мне придется сосредоточиться на месте, куда я отправляюсь, я потеряю мысль. Отвлеки меня, а затем аппарируй. Надеюсь, когда я услышу тебя, я инстинктивно вспомню квартиру Рона и то, куда перемещаюсь.

— Хорошо.

Наполеон вернулся с кожаным чемоданчиком, кладя его на землю и открывая заклепки. Внутри было множество полезных талисманов, справочников, запасная служебная палочка, несколько защитных повязок оперативника против проклятий и пара небольших пузырьков со стандартными полевыми зельями.

— Полагаю, тебе нужны были они, — сказал Наполеон, доставая маленький бархатный мешочек.

Наполеон бросил его Гарри, который словил мешочек в воздухе и повертел в руке. Затем он прикрепил найденный в нем аппарационный направитель к плащу Гермионы.

— Есть еще три, — сказал он, глядя на пятерых членов команды. — Нам придется разбиться по парам, — он взглянул на Гермиону. — Пожалуйста, постарайся не расщепиться, хорошо?

— Сделаю все возможное. Ты сможешь быстро задавать мне вопросы без списка?

— Сделаю все возможное. Дай мне минуту, — он сделал шаг назад и на мгновение задумался, закусив нижнюю губу. Гермиона нервно подпрыгивала на носочках.

— Давай же, — сказала она. — Просто сделаем это.

Без всякого предупреждения Гарри внезапно бросился на нее, руками описывая в воздухе широкую дугу. Гермиона втянула ртом воздух и пригнулась, как раз вовремя, чтобы заблокировать его следующий удар, нанесенный с противоположной стороны. Гарри не давал ей времени на восстановление, нападая на нее снова и снова. Он не пытался ее ударить, это была стандартная схема спарринга, часто используемая на тренировках, и она хорошо ее знала.

Ее руки быстро перемещались в воздухе, когда она блокировала каждый удар быстрыми, ловкими движениями. Гарри ускорился, наблюдая за ее лицом, и наконец его беспокойство и тревога сменились концентрацией. Ты не можешь ни о чем думать во время спарринга, нужно просто реагировать, и это было именно как раз то, чего он добивался, чтобы затем… аппарировать ее.

Остальные наблюдали, как он еще больше ускорял темп, сильнее и сильнее стимулируя ее инстинкты. При такой скорости не оставалось времени ни на анализ, ни на размышления, ни на прогнозы. Ему потребовалось не меньше минуты, чтобы ее лицо стало почти полностью лишенным всякого выражения. Ее разум отключился, и, он надеялся, это позволит ей безопасно следовать своим инстинктивным воспоминаниям о последних десяти годах жизни Рона и аппарировать туда, где он находится ... или находился.

Внезапно, не позволяя себе колебаться, Гарри оттолкнул ее и выхватил свою палочку.

— Apparatium! — прокричал он, указывая на Гермиону. Она резко остановилась и закрыла глаза, а затем исчезла в свете его палочки.

С минуту никто не двигался с места; казалось, никто даже не дышал. Гарри стоял неподвижно, закрыв глаза, молясь всякому божеству, которое могло его услышать, чтобы он все сделал правильно. Не открывая глаз, он позвал свой Пузырь, который явился с характерным для него хлопком.

— Гермиона? — позвал он.

— Да, я здесь, — сразу же ответила она.

Гарри глубоко вздохнул с облегчением и открыл глаза, видя, как все остальные тоже расслабились.

— Где ты?

— В каком-то коридоре. Это не похоже на квартиру. Лучше бы вам всем спуститься сюда.

Остальные агенты разбились по парам и использовали аппарационные направители, чтобы присоединиться к ней внизу. Гарри оглядел коридор, который, казалось, был высечен в скале умелыми мастерами. Стены внутри были гладкими и переходили в сводчатый потолок, усыпанный блестящими осколками натуральной слюды. Под их ногами, в неровном полу туннеля, располагалась металлическая решетка; факелы, расставленные через каждые несколько метров, освещали длинный коридор. С места, где стоял Гарри, было видно три двери, ведущие в другой коридор, но его внимание сразу же привлекла одна дверь в дальнем конце, примерно в двадцати метрах от него. Она была больше других, прочней и надежней.

Группа двигалась осторожно, с палочками наготове, проверяя каждый угол. Подойдя ближе, Гарри увидел, что дверь заперта на тяжелую задвижку. Он протянул к ней палочку, но ее кончик не мог приблизиться к двери ближе, чем на несколько дюймов.

— Она под охраной, — сказал он, отступая на шаг назад.

Ремус подошел двери.

— Ренунцио, — произнес он, проводя палочкой в воздухе рядом с замком. Открывающее заклинание просто отскочило, не причинив двери никакого вреда.

— Хммм, — сказал он. — Сильная защита.

С Гарри было достаточно.

— Отойдите все, — приказал он. Гарри сунул свою палочку в кобуру и встал примерно в двух метрах от двери. Он сконцентрировался, как учил его Лефти, собирая внутри себя столько магии, сколько только мог. Летом он начал проходить неформальное обучение Магов в Сообществе Косы и уже добился значительных успехов. Он знал, что получил доступ только к небольшой части силы, которая была доступна ему, но даже эта небольшая часть, к которой он уже прикоснулся, порой ошеломляла его.

Теперь он мог только надеяться, что этого будет достаточно. Гарри вытянул руки вперед, и магия заструилась из его плеч вниз по рукам и вырвалась из его пальцев. Дверь сорвалась с петель и рухнула дымящейся кучей. Он опустил руки, чувствуя себя истощенным. Гермиона подошла к нему.

— Снова эксплуатируешь свои зловещие силы Мага, — сухо прокомментировала она.

— Сработало же, что думаешь? Мы бы часами боролись с этой дверью.

— Ах ну да, высшая цель любого Мага. Эффективность, — он знал, что за ее сарказмом скрывается беспокойство. Но сейчас не время для очередного обсуждения этой бесконечной больной темы.

— Давай не сейчас, ладно? — попросил он, понизив голос. Гермиона не ответила, уже вглядываясь сквозь дымку на проход в комнату. Затем она посмотрела на него, ее раздражение сменилось опасением. Гарри тоже это почувствовал. Они собирались войти в тюрьму своего лучшего друга. Он глубоко вздохнул и шагнул в дверной проем.

Комната была не такой, как он ожидал — не ободранным складским помещением для содержания под стражей с минимальными удобствами. В действительности же это было большое и со вкусом оформленное помещение, почти роскошное. В прихожей, в которой они стояли, красовался шкаф с вешалками для одежды и зеркалом в полный рост с отполированным столом из красного дерева. В вазе стояли увядшие цветы, несколько их сморщенных лепестков упали на сияющую поверхность стола.

За прихожей располагалась гостиная с мебелью, идеально сочетающейся друг с другом: диван, несколько удобных кресел и обширная стенка с электронным оборудованием. Кухня, совмещенная с обеденной зоной, выходила в гостиную. Повсюду сверкала новенькая техника, в застекленных шкафах стояла разноцветная посуда.

Они бродили по квартире в полнейшем недоумении, не в состоянии что-либо сказать. Библиотека была больше гостиной, от пола до потолка забитая сотнями книг. Кабинет, пространство которого почти полностью занимал огромный резной стол, был уставлен письменными принадлежностями и разнообразными справочниками. Тренажерный зал был наполнен солнечным светом; а через большую спальню можно было попасть в такую же современную ванную комнату, вымощенную блестящей плиткой и обставленную новейшей техникой.

Оперативная группа собралась в гостиной, чтобы сверить свои наблюдения. Гарри чувствовал себя так, словно его протащили через черную дыру. Он ощущал присутствие Рона, оно было настолько очевидно, что он мог поклясться, что почти видел его. Одна сторона дивана примята больше, чем другая ... там, где он обычно сидел. Несколько грязных тарелок в раковине на кухне ждали своей очереди отправиться в посудомойку. Наброски в блокноте в кабинете. Он действительно был здесь. Это был не сон, не видение и не глупая попытка принять желаемое за действительное. Физические следы человека, который еще совсем недавно жил здесь, были куда более осязаемые и мощные, чем сотня заклинаний Феноморбиуса или показаний Оракула. Впервые Гарри действительно осознал, что его друг жив.

— Здесь есть все, что ему могло понадобиться, — наконец нарушил тишину Ремус. — Кажется, его содержали здесь с комфортом.

— Ага, с одним малюсеньким «но»: с абсолютной невозможностью выйти отсюда, — ответил Наполеон.

— Он старался держать себя в форме, — заметила Гермиона.

— Как ты поняла? — спросил Сакеш.

— Беговая дорожка изношена по центру, — ответил Гарри.

— И некоторые кнопки стерты.

— Он регулярно пользовался солнечной лампой.

— Потому что ковер вокруг кресла выцвел из-за ультрафиолета.

— Да, действительно.

— Без нее он бы ослаб в связи с нехваткой витамина D.

Гарри видел, как остальные переводили взгляд с него на Гермиону, завершивших свой быстрый обмен репликами, и в этот редкий момент объективности заметил, как они, должно быть, выглядят в чужих глазах. «Неудивительно, что люди спрашивают нас, можем ли мы читать мысли друг друга», — подумал он. Иногда ему и самому становилось интересно, могли ли.

В этот момент в комнату ворвался Генри, которого послали на разведку остальной части коридора.

— Гарри, у меня кое-что есть. Парень, живущий дальше по коридору. Похоже, он мог быть тюремщиком.

Гарри кивнул.

— Задержи его. Я допрошу его позже.

Он оглядел квартиру, все еще собирая все свое самообладание. Гермиона держалась чуть вдали от остальных, ее шаги были медленными и неторопливыми, а сама она выглядела совершенно ошеломленной и испуганной. Он смотрел ей вслед, зная, что она чувствует то же, что и он. Физическое присутствие Рона в этой квартире буквально давило на них, от чего ему хотелось свернуться калачиком и рыдать, и в то же время скорее вырваться из этой темницы и колотить каждого агента Круга, которого он сможет найти, пока они не скажут ему, где Рон.

— Что ж, его забрали отсюда, это точно, — сказал Наполеон. — Похоже, довольно внезапно. Никаких признаков сборов, вон чайный пакетик до сих пор в кружке, и еще его будто прервали в процессе написания какого-то письма.

Гарри кивнул.

— Идите гляньте на этого тюремщика. Может он даст нам хоть какие-то ответы. Я сейчас подойду.

Остальные ушли, снова желая действовать и добиваться прогресса в их деле, но внимание Гарри было приковано к Гермионе. Она подошла к ближайшему стеллажу и взяла стоявшую на нем фотографию в рамке; теперь она смотрела на него с неопределенным выражением лица. Гермиона подняла глаза и встретилась с ним взглядом; видно было, как она борется со слезами. В ее глазах скрывалась печаль всех этих лет, а за ней — такая же надежда.

Он подошел к ней и посмотрел на фотографию, которую она протянула ему. У него перехватило дыхание, и он инстинктивно притянул Гермиону ближе к себе, его рука обняла ее, чтобы поддержать ее или может себя, а, возможно и то, и другое. Он беспомощно смотрел на фотографию, не в силах оторвать от нее глаз.

Это был Рон.

Фотография была сделана маггловской камерой в этой самой квартире. Красная печать с датой в углу сообщила им, что ее сделали меньше года назад. Рон сидел за столом, который они видели в библиотеке, глядя в камеру и приподняв бровь, с полу раздражённой и полу веселой ухмылкой на лице, как будто его прервали посреди работы. Его волосы были густыми и ярко-рыжими, не такими короткими, как раньше, но все еще не касались воротника. Он был гладко выбрит, а его лица коснулся стройный отпечаток зрелости. Гарри понял, что он очень похож на Билла, хотя у него были теплые карие глаза Молли.

Ни один из них не проронил ни слова, глядя на фотографию. Сейчас слова были излишни. Осязаемое доказательство его существования, и впервые за десять лет они увидели его лицо; лицо, которое они видели только в своих воспоминаниях. Они смотрели в лицо его взрослой жизни, которое до сих пор могли только представлять. Гермиона подняла дрожащие пальцы и коснулась его изображения, дрожащий вздох сорвался с ее губ. Она прислонилась головой к голове Гарри, пока они вместе держали фотографию, будучи сейчас ближе к Рону, чем они были после его смерти, и все же так мучительно далеко.

— О Гарри, — прошептала она и замолчала. Он кивнул, ничего не ответив. Ведь сказать ему было нечего.