Расследование дела с политическим душком (джен)

Хлопнув дверью кабинета, Гавейн устроился в кресле и раскрыл папку с копиями показаний Грейнджер и других представителей «обеспокоенной общественности». Год назад, хоть дело и не было заведено, заявление и показания были заполнены, подшиты в папку и отправлены в архив. Теперь это пригодилось, потому что помнить всякие важные для следствия мелочи целый год никто не мог бы, а без них…

Пробежав по страницам взглядом, Робардс задумчиво уставился перед собой.

Поттер не состоял в отношениях и не был замечен в случайных связях, не общался ни с кем, кроме Грейнджер, Уизли и ещё пары бывших сокурсников. Жил один, общественные мероприятия не посещал, работы не имел… Образцовый висяк. Вот только найденное тело принадлежало не маргиналу, до которого никому не было дела, а Мальчику-Который-Выжил, и потому резонанс от его смерти ожидался серьёзный.

Однако Гавейна интересовали не вопли «Пророка» или негодование магов, ему действительно было важно разобраться с делом Поттера — это была его работа, и он привык хорошо её выполнять.

— С кем же ты спал? — пробормотал он еле слышно, постукивая пальцами по подлокотникам. — И как его найти?..

Нетрадиционная ориентация не так давно перестала считать болезнью, но нормальной практикой её мало кто считал. Извращенцы всех мастей всегда были и будут, в этом не было ни малейших сомнений, но афишировать свои пристрастия — до такого, к счастью, магический мир ещё не докатился. Но дело это усложняло.

Порывшись в бумагах, Гавейн положил перед собой отчёт Манфреда и выписал на новый лист указанные области. Пыльца и маггловское очищающее средство сужали зону поисков. На первый взгляд — до огромных территорий, однако районы были слабо заселены магами, так что шанс оставался.

Если только Поттер с любовником не снимали в той местности гнёздышко для утех, продолжая жить в том же Лондоне.

— Да нет, — пробормотал он и покачал головой, — вряд ли.

Редкость очистителя и сложность его приобретения сужали круг до местных жителей. Но расширяли его с волшебников до магглов. Не то чтобы Поттер спал с магглом, бадьян это вроде как опровергал (если забыть, что парень мог не озвучивать, чем именно мажет зад, трансфигурировав фиал в тюбик), а вот предположить, что любовник мог иметь в родственниках магглов, вот эта версия была самой похожей на правду. Представив, сколько всего нужно проверить, Гавейн натурально застонал. Даже если он отправит весь личный состав по указанным в официальных данных адресам в тех графствах, что это даст? Рассчитывать на то, что визит авроров заставит мага признаться в связи с Поттером и тем более в причастности к его смерти — запредельная глупость.

Но что-то же нужно было делать!

Отчёт Марфеда так и лежал на столе, и Гавейн от безысходности принялся его читать, понимая даже не половину слов. Профессиональная терминология и заумные названия были правильными и уместными в официальном документе, но затрудняли дело для несведущего в ботанике, алхимии или Мерлин знает в каких областях аврора. Он уже хотел убрать отчёт, когда взгляд зацепился за строку в средине третьей страницы.

— Магическая переделка, значит, — протянул он задумчиво.

Без связи с маггловским миром магу неоткуда было вообще узнать о специфическом очистителе, однако без глубоких познаний в зельеварении модифицировать состав было бы невозможно. Если бадьян Поттер мог сам использовать — даже с любовником-магглом, то новая информация окончательно закрывала вопрос с происхождением его партнёра: о том, что Поттер провалил вступительный экзамен в аврорскую академию, не справившись как раз с заданием по зельеварению, Гавейн отлично знал — на него весьма активно давили, требуя закрыть глаза на тотальную безграмотность национального героя и принять того вообще без всяких испытаний. Стал бы Поттер за каким-то интересом приносить к любовнику-магглу это средство сам? Как-то сомнительно. А значит, за рабочую гипотезу можно принять, что зелье — от любовника.

В магическом мире с зельеварами уже давно дело обстояло не слишком хорошо. Наплевательское отношение Слагхорна, скотский характера Снейпа — почти целый век преподаванием этой вне всякого сомнения важной дисциплины занимались неподходящие люди, и это не могло не сказаться. В аптеках Косого и Лютного переулков были талантливые зельевары, самостоятельно или через учёбу у мастеров постигшие премудрости превращения неаппетитных ингредиентов в спасающие или отнимающие жизни составы, но мало кто из них стал бы тратить время на модификацию маггловского средства. Старые семьи, потомственные маги, кто не поддерживал режим Волдеморта не из уважения к судьбам магглорождённых, а исключительно в силу нежелания иметь дело с полукровкой или покидать свои лаборатории.

И этот всеми осуждаемый шовинизм значительно сужал круг подозреваемых.

Гавейн поднялся из-за стола, но сразу же опустился обратно на стул.

Давно прошли времена, когда он работал в поле. Допросить подозреваемого — да, подобное приходилось делать часто, как и принимать участие в серьёзных операциях, но рыскать по улицам, чтобы вычислить подозреваемого? Для этого у него был целый Аврорат подчинённых.

И всё же на месте не сиделось. Перед собой Гавейн мог не притворяться, признавая, что скучает по простой работе аврора. Обычно на подобное просто не было времени, обязанности главного аврора сжирали часы, оставляя в качестве наглядного подтверждения его усилий лишь отчёты-экскременты, но сейчас никакие срочные дела не ждали его внимания, в то время как расследование смерти Поттера, напротив, требовало задействовать все силы и заткнуть рты истерящим на пустом месте обывателям и остановить поток гадостей, изливающийся чернилами с кончика прыткопишущего пера Скитер.

Поинтересовавшись местонахождением назначенных на дело Поттера авроров и выяснив, что те уже приступили к работе и перво-наперво отправились осматривать дом, где тело было обнаружено, Гавейн утвердился в решении лично отправиться к зельеварам Косого и Лютного.

После войны прошло достаточно времени, чтобы люди перестали бояться, однако подозрительность и взгляды исподлобья в Лютном остались теми же. Впрочем, справедливости ради он был вынужден признать, что обитатели теневого мира были такими и задолго до войны — недоверчивыми, готовыми бить в спину или бежать при первых признаках опасности, не желающими сотрудничать и лгущими Аврорату даже без всякой причины.

Что бы ни говорили про них злопыхатели, работу свою авроры делали и знали, кто чем промышляет. Прикрыть незаконный оборот тех же зелий не всегда выходило, с этим Гавейн и не спорил, однако отсутствие доказательств для открытия дела и доведения его до суда не означало, что они совсем не в курсе того, что происходило в Лютном. Иными словами, откуда начать поиски, он вполне представлял.

Чарами изменив внешность и трансфигурировав одежду, он поудобнее взялся за рукоять запасной палочки левой рукой, а свободной правой толкнул дверь в первое на сегодня тёмное полуподвальное помещение, что намеревался посетить.

За прилавком скучал старик непрезентабельной внешности: седые космы придавали ему неряшливый вид, что весьма гармонично смотрелось в пыльном и затянутом паутиной зале.

На заре карьеры Гавейн, как и все, верил декорациям, но с опытом пришло понимание, что нарочитая грязь, темень и образы типичных злых волшебников из сказок — притворство. Косматые брови помогали прятать хитрый блеск глаз, отвратительные бородавки на носу — отвлекали внимание от алчных взглядов, а затхлый воздух и густая паутина выбивали посетителей из колеи — тем хотелось поскорее убраться прочь, а не торговаться и оспаривать грабительские цены.

Безымянная лавка, куда он пришёл, принадлежала Тристану Крамеру — не самому законопослушному магу, который, однако, был достаточно умён, чтобы тщательно заметать следы и не наглеть. Запрещённые зелья, человеческие органы в качестве ингредиентов, пособничество в многочисленных убийствах, совершённых с помощью ядов — Крамер был на хорошем счету у тех, кто желал нарушить закон. И всё же Гавейн воспринимал его как меньшее зло и не преследовал с особым тщанием: желающие избавиться от неугодных найдут способ независимо от того, сколько зельеваров посадит Аврорат, а у Крамера хотя бы зачатки совести имеются, да и не высовывается тот.

— Чем могу помочь? — хриплым голосом приветствовал хозяин лавки.

— Ищу мастера, знакомого с маггловскими технологиями, — не ходя вокруг да около, прямым текстом озвучил свою нужду он. На лице Крамера появилось неподдельное удивление. — В подробности вдаваться не могу, но работа в разгаре, а мой зельевар не справляется в одиночку. Не посоветуете кого? Плата будет щедрой.

— Впервые ко мне с таким приходят, — даже не притворяясь незаинтересованным, медленно протянул Крамер. — Боюсь, ничем не могу быть полезен.

— О, сэр, я ни минуты не думал, что мастер вашего уровня станет работать с маггловскими вещами, — заговорщически подмигнул Гавейн. — Вы известны в магическом мире совсем иным.

— Вот как, — насторожился Крамер, и он замахал руками:

— Нет-нет, не подумайте плохого! Мы с вами уже работали вместе, и я остался полностью доволен нашим сотрудничеством. Собственно, потому и пришёл к вам — не знаю, кто ещё мог бы подсказать, к кому обратиться.

— Работали?

— Да, сэр, несколько лет назад вы мне очень помогли.

Их взгляды скрестились; в глазах умеющего отлично притворяться Гавейна горела искренняя благодарность, и подозрения Крамера чуть утихли.

— В Косом посмотрите, — бросил он сдержанно.

— Боюсь, в Косом переулке меня могут неверно понять, — разочарованно вздохнул Гавейн.

Крамер усмехнулся и качнул головой:

— Не всё в Косом стерильно-прилично. Загляните в дом с зелёными ставнями в трёх домах от магазина Олливандера. Скажете, что от меня.

Рассыпавшись в благодарностях, Гавейн простился и, проигнорировав список мест, куда намеревался заглянуть, прямым ходом двинулся по указанному адресу.

О том, что в Косом порой творятся дела похуже, чем в самых тёмных подворотнях Лютного, как главный аврор он прекрасно знал, но отследить всё было не по силам, пресечь — и подавно, и потому наводку он оценил.

Прошагав мимо лавки с волшебными палочками, Гавейн вскоре увидел дом с зелёными ставнями, но приближаться не стал — притормозил у витрины ближайшего магазина и незаметно присмотрелся. Защитные чары не вызывали вопросов — банальный комплекс, что использовался повсеместно, магический фон от здания шёл ровный и спокойный, ничего подозрительного. Но Гавейн слишком давно этим занимался, чтобы обмануться иллюзией: за внешним невинным щитом скрывалась более серьёзная защита.

Долго задерживаться на одном месте и пялиться на дом он не мог, не желая, чтобы его интерес был замечен, поэтому аппарировал в Аврорат; без лишних проволочек взял артефакт-выявитель, сменил внешность и снова переместился в Косой переулок. И сразу же получил подтверждение — артефакт расшифровал чары, камни, зачарованные на опознание конкретных заклинаний, тут же засияли.

— Серьёзный тип, — хмыкнул Гавейн под нос, спрятал артефакт и, натянув на лицо подходящее случаю выражение, решительно двинулся на крыльцо и постучал.

В двери появилось окошко, скрытое до того чарами, щёлкнула задвижка, и из темноты коридора на него кто-то уставился.

— Мне посоветовали к вам обратиться, — нарочито сбивчиво и понижая голос, без вопросов назвал причину визита он.

— И кто же?

Голос показался знакомым, но сходу понять, где и когда мог его слышать, Гавейну не удалось, и он отложил этот вопрос на потом.

— Крамер.

Человек за дверью не спешил реагировать, явно рассматривая его. Изображать нервозность или раздражение было бы уместно, однако чутьё подсказывало, что этого делать не стоит. И потому он терпеливо смотрел в ответ ничего не выражающим взглядом.

— Что вам нужно? — наконец спросили из-за двери.

Гавейн воровато оглянулся, приблизился к двери почти вплотную, силясь рассмотреть зельевара, и, понизив голос, намекнул:

— Ну не на улице же обсуждать! Я щедро заплачу, — добавил без паузы, вновь косясь через плечо на то, что происходило на пустынной улице.

— Минуту, — хмыкнул зельевар, захлопнув окошко.

Гавейн почувствовал движение магии — хозяин снимал с двери защиту — и сделал шаг от двери, и вовремя, та резко распахнулась, едва не стукнув его по носу.

— Входите, — без неуместного гостеприимства пригласил хозяин холодно. — И без глупостей.

Снаружи дом был небольшим, максимум, на пару комнат, но тёмный коридор кишкой извивался, указывая на скрытое от любопытных глаз расширенное пространство. Пропустив его вперёд и наверняка нацелив палочку в спину, хозяин провёл его в подобие кабинета — голые стены, никаких окон, откидной столик и два даже на вид жутко неудобных стула. Под потолком на шнуре висел выдыхающийся артефакт освещения, отчего в помещении царил полумрак.

Переступив порог, Гавейн резко обернулся и уставился на незнакомое лицо.

Зельевару было за шестьдесят, некогда чёрные, а ныне седые волосы были собраны в низкий хвост, пергаментно-сухая кожа обтягивала череп; впалые щёки, тонкие губы, острый нос с горбинкой, холодно смотрящие тёмные глаза. И нацеленная в грудь палочка.

— Я вас слушаю, — невыразительным низким голосом поторопил он закончившего его рассматривать Гавейна.

— Крамер сказал, вы разбираетесь в маггловских технологиях.

Ни один мускул не дрогнул на лице зельевара, но в глазах полыхнул интерес. Он махнул рукой на стул и первым подал пример, усаживаясь с абсолютно прямой спиной на край сиденья.

— Возможно. Что именно вам нужно?

— Фармакология, — без запинки сказал Гавейн, успевший продумать легенду.

— А конкретнее?

Не разбирающийся в зельеварении и маггловских вещах на столь глубинном уровне, Гавейн не боялся засыпаться — он выступал в роли заказчика, потому уклончивость была оправданной, и он мог ограничиться озвучиванием крайне расплывчатых сведений. По ходу разговора появившееся в первый момент чувство узнавания усилилось, однако личность хозяина ничто не выдавало.

Он был уверен, что они уже встречались. Но когда и где — это предстояло как-то выяснить. Знакомых зельеваров у него не было точно, следовательно, знакомство произошло на работе. В Министерстве? Или в допросной Аврората?..

— Мне нужны детали, чтобы назвать цену и дать ответ, — подвёл промежуточный итог переговоров зельевар.

— Вы же понимаете, что я не могу разглашать детали и тем более показывать рецепты абы кому? Обменяемся обетами…

— Нет!

Это прозвучало настолько резко, что Гавейн вздрогнул.

В голосе, поднявшемся не более чем на один тон, не громком и не угрожающем, сквозило такое отвращение, что и без многолетнего опыта работы авроров было очевидно, что это больная тема.

— Но тогда как же мы сможем друг другу доверять?

Зельевар презрительно хмыкнул…

Гавейн едва сдержался — подозрения обрели плоть.

Однако вычислить истинную личность сидящего напротив мужчины — это не было его целью, ему нужен был любовник Поттера, и об этом не стоило забывать.

С другой стороны, — почти весело подумал Гавейн, — эта личность вполне подходила под едва наметившийся профиль.

Можно было продолжить работу под прикрытием и попытаться вытянуть из зельевара побольше информации, ведь пока тот не сказал ничего, что можно было бы использовать в качестве повода для интереса Аврората, и даже не согласился на участие в явно противозаконном сотрудничестве, однако сегодня Гавейна не интересовали теневые зельевары Магической Великобритании.

Зельевар внезапно подобрался — видимо, скрыть торжество в глазах главному аврору не удалось, — но предпринять ничего не успел.

Гавейн незаметно и не совершая никаких резких движений сжал руку в кулак, оставляя указательный палец свободным и используя как указку для артефакта, что создавал подобие стазиса в пределах нескольких ярдов и тем самым нейтрализовал все потуги задержанного оказать сопротивление или сбежать. Теперь можно было чуть ослабить внимание и выдохнуть.

— Аврорат. Вы задержаны для допроса, — спокойно произнёс Гавейн, поднимаясь со стула и одевая на запястья мужчины блокирующие магию наручники.

Тёмные глаза обещали все кары небесные, но впечатления не произвели.

Рассчитывать на добровольное сотрудничество было бы наивно, поэтому он не стал тратить время на вопросы — одни за другими бросал отменяющие чары, снимая маскировку и щиты, и минуту спустя досадливо поморщился: если кого он и не готов был увидеть здесь и сейчас, то именно этого человека.

— Голос, — усмехнулся он, качая головой. — Я сразу понял, что уже слышал этот голос, но мне и в голову не приходило… — он снова поморщился и совершенно иным тоном, резко и холодно быстро спросил: — Ты убил Поттера, Снейп?