Огненные дьяволы (гет)

Утро у Каза как обычно началось с полудня. И как обычно не с чашки кофе, а с разрывающегося от уведомлений телефона, просмотр которого занял не меньше часа.

Когда ты играешь на пяти биржах, курируешь десяток онлайн-казино и командуешь целой оравой бестолковых — а каких ещё тут найдешь? — букмекеров, то если потратил меньше часа, то считай тебе повезло.

На подпольных боях вчера было жарко, Каз едва успел скинуть указания, как перераспределить поток ставок, прежде чем начался очередной матч. Их новая звезда, боец по кличке Следопыт — и кто ему придумал это дурацкое прозвище? — пока собирала все рекорды, а Каз ждал момента, когда количество ставок на него достигнет максимума, чтобы обрушить пирамиду.

По идее, решающий бой должен был пройти ещё вчера, но вечно сонная полиция вдруг пробудилась и устроила неожиданный рейд, поэтому до финала дело так и не дошло. Каз даже знал, кому он обязан такой подставой.

Зои Назале была той ещё занозой в заднице. Закончив лучший полицейский колледж в столице, она вернулась домой, блещущая звездами на весьма выдающейся груди и чертовски уверенная в собственных идеалах. Иногда Каз серьезно опасался, что её кто-нибудь шлепнет раньше, чем она слегка поубавит свой идеализм и возьмется за ум.

По слухам, она даже сумела выбить нескольких мужчин-полицейских себе в отделение — немыслимо представить как. В таких городках, как у них, полицейские участки обычно напоминали модельные агентства: хорошеньких девочек наряжали в полицейскую форму и сажали подпиливать ноготочки и выписывать штрафы за неправильную парковку. И всё. Без глупостей и без самодеятельности! Взамен за это такие, как Каз, присматривали краем глаза, чтобы этих девочек все-таки однажды не пустили по кругу какой-нибудь особо разошедшейся бандой. Полная гармония!

Так нет же, Зои это не устраивало. Вернувшись, она сходу начала создавать проблемы. И Каз уже совсем был не уверен, что его авторитета хватит, чтобы оградить её участок от подобной участи. Не то чтобы он горел желанием кого-то защищать, но Зои все-таки было жалко, как память о детстве. Дети европейских эмигрантов, они выросли здесь рядом друг с другом, вместе учили чужой стрекочущий язык, вместе учились в местной школе и вместе же решили остаться в стране, когда родители вдруг возжелали вернуться на родину.

Половина его труппы состояла из таких детей, представляющих самое пестрое смешение национальностей и языков. Маттиас — сын шведки и датчанина, Джаспер — потомок некого горячего кубинца и русской, Аника, или как звали её дома, Анка, — из польской семьи, и сам Каз — сын польского эмигранта и бельгийки.

Все они, светловолосые и белокожие (ну, за исключением Джаспера), так не походили на местных жителей, несущих на себе печать древней индейской крови, что поневоле чувствовали друг в друге родственную душу, их объединяло то, что все они были действительно белыми воронами.

Такую эмблему Каз и выбрал для их коллектива: ворон, окруженный огненным ореолом. Символично и со вкусом.

Особенно он гордился этим символом, когда им доводилось выступать на больших подготовленных площадках, где можно было выстроить декорации. И тогда за спинами молчаливых зловещих фигур, закутанных в черное, неожиданно раскрывал свои огромные пылающие и рассыпающиеся искрами крылья величественный ворон.

Каз раздраженно отложил телефон, включил зажигательную мелодию ламбады и проследовал на кухню, по дороге прокручиваясь на носках вокруг своей оси. Сегодня нога была милостива к таким пируэтам.

Все-таки проживание на первом этаже имело свои неоспоримые преимущества вроде того, что Каз мог тренироваться, как ему угодно, не рискуя навлечь на себя соседский гнев. Ну и заодно имел возможность безопасно смыться отсюда через любое окно, если на то будет нужда.

Крутя в такт музыке в обеих руках кухонные ножи, словно заправский мясник, он лениво размышлял о перспективе яичницы и о том, как убедить Пьетро внести изменения в программу. Несмотря на то, что Каз по сути собрал и держал труппу на себе, власть, как и тренировочные залы, безоговорочно принадлежала Пьетро. Он и ставил им и номера, и танцы. Поначалу Каз просто учился из-под руки, но в последнее время все чаще задумывался о самостоятельной карьере.

Стать настоящим хореографом ему, пареньку из бандитской глуши, конечно, никто не даст. У него даже специального образования для этого нет, кроме школьного. Только у родителей Зои было достаточно денег, чтоб отправить дочь в престижное заведение. Ему же такое не светило в принципе. Ни ему, ни Джорди…

Помрачневший Каз на очередном витке просто разжал ладонь, и нож, просвистев по всей кухне, со всей силы воткнулся в дверь. К обильному количеству одинаковых трещин в облупившейся белой масляной краске прибавилась еще одна. Идти за ножом Каз не стал — сковородка как раз зашипела. Два яйца небрежно шлепнулись в нее одно за другим, и Каз, картинно откинувшись назад, выбросил руку, метко зашвыривая скорлупу в мусорное ведро.

Музыка из спальни сменилась более спокойной европейской мелодией, и Каз прекратил разыгрывать из себя второсортный подростковый мюзикл. Достал с полки изрядно щербатую тарелку с вилкой и выключил плиту.

Рассеянно накалывая резиновое яйцо на зубцы вилки, Каз жевал, почти не ощущая вкуса, и напряженно размышлял.

Человек, на полной скорости вращающий вокруг себя огненные вихри, не имеет возможности резво вертеться вокруг своей оси и динамики ему так просто не добавишь. Им нужно было что-то новое, дерзкое, то, что ещё никто не пробовал — какая-то своя очень оригинальная фишка. Публику нужно удивлять, заставлять задыхаться от восторга.

Программируемые светодиоды в свое время стали очень удачным прорывом. Джаспер возился с ними месяц, беспрестанно что-то паяя, прикручивая и раздраженно крутя рычажки на никак не программировавшейся плате.

Каз с Маттиасом увлеченно разрабатывали алгоритм переключения светодиодов в такт музыке, но в конце концов, пришли к выходу, что дешевле и проще просто по-нормальному посадить кого-нибудь за командный пункт. Девушка Маттиаса вполне подошла. Нина не умела танцевать ничего кроме слабого подобия румбы и ещё более слабого подобия вальса, зато мастерски ориентировалась по музыке и ритмическим кускам, когда какую команду вбивать.

Выпускники единственного на всю округу сельского радиотехнического колледжа, они не могли соперничать с профессиональными танцорами на крупных площадках в других городах, но очень хотели. И тогда именно Джаспер предложил пользоваться всем, что у них есть.

Идея оказалась богатой, хотя Пьетро сопротивлялся новшествам так отчаянно, точно боялся, что они обернутся терроризмом мирового масштаба. Однако коллективно им удавалось переламывать его ослиное упрямство. Пьетро упирал на выучку, Каз — на зрелищность, и они никак не могли прийти к общему знаменателю. Что толку, что ты мастерски крутишь зажженный факел, если зрителю становится скучно уже на второй минуте?

Опыт нарабатывается тренировками, а зрелищность — только напряженной работой ума и рук.

Кстати о тренировках… Каз помрачнел окончательно. Сегодня был первый день его занятий с той девчонкой. Как там её? Инеж…

Он даже не представлял, что с ней делать. Пьетро — конечно, шутник великий, но проблемы это не отменяло. Ладно, он просто заставит её подвигаться под музыку поритмичнее и покажет пару приемов на поях или веерах. Авось ей хватит для впечатлений. А при удачном раскладе она поймет, что все это ей настолько не по нраву, что сбежит сама.

Он, Каз, конечно, будет вести себя прилично, но быть добрым и понимающим он никому не обещал.

* * *

Девчонка уже ждала в зале, когда он пришел. При виде его, глаза её округлились и она вскочила с гимнастического коврика, то ли намереваясь сбежать, то ли позвать на помощь.

Каз не обратил на её метания ни малейшего внимания, прошел мимо, бухнул сумку на единственный стул в углу и принялся методично доставать тренировочный реквизит.

— Мне сказали ждать в этом зале, — осторожно произнесла она.

Каз обернулся и чуть не подскочил, обнаружив, как близко она успела подойти. Её походка была совершенно бесшумной! Между тем, в зале со всех сторон были зеркала, и он на этот раз в свои мысли отнюдь не уходил.

Кажется, девчонка была совсем не так уж и проста.

— Совершенно верно, — невозмутимо отозвался он. — Я тот, кто будет с тобой заниматься. Будь добра, сделай пять шагов назад!

Она вскинула изящные брови, но послушалась. Боги, она и впрямь была абсолютно бесшумна. Вот у кого бы стоило поучиться Джасперу!

Каз кинул ей пару черных матерчатых рабочих перчаток и не без удовольствия отметил, что она поймала их четким отточенным движением, словно всю жизнь обучалась этому.

— Надевай! — коротко распорядился он.

Девчонка сверкнула глазами и начала натягивать перчатки. Зубами перекусила связующую нитку, и Каз поймал себя на том, что вновь пялится на нее, не отводя глаз ни на мгновение. Он тряхнул головой, выгоняя из головы лишние мысли.

— Теперь несколько правил! — он закрыл сумку, повернулся к девчонке и принялся вышагивать взад-вперед. — Первое: перчатки мы не снимаем, работаем в закрытой одежде. Никаких прикосновений, хватаний, поддержек и прочего!

— Но я… у меня не настолько большие проблемы, — пробормотала она.

Каз с неудовольствием посмотрел на неё.

— Не сомневаюсь, — любезно откликнулся он. — Это не для тебя, а в первую очередь для меня. Итак второе: какие бы мысли и страхи не приходили в твою хорошенькую головку, со мной они абсолютно бесполезны. Можешь поблагодарить Пьетро, потому что я тот человек, который не сможет быть с тобой фривольным или грубым никаким физическим способом. У меня острая форма гаптофобии, поэтому, извини, меня от тебя в случае соприкосновения стошнит что ни на есть буквально. Если хочешь, чтобы я потерял сознание или публично продемонстрировал недавно съеденный завтрак, тебе достаточно меня обнять.

— Ох… — она даже сделала шаг назад. — Я...

Каз остановил её одним движением руки:

— И третье: если кому-то из нас становится плохо, занятия прекращаются в тот же миг! Так что если тебе становится нехорошо, лучше не молчи, потому что я молчать не буду! Если все понятно, то кивни!

Она кивнула даже слишком резко.

— Ну вот и чудненько! — заключил Каз. — Начнем!

Он воткнул провод от колонок в гнездо телефона и запустил наспех накиданный плейлист.

Первая песня была вполне подходящей: и бодрой, и одновременно с тем достаточно плавной. Он переступил с ноги ногу и повел плечами.

— Давай! — он махнул рукой. — Чего встала? Начинай двигаться!

— Как? — она встала с ним на одну линию, но на расстоянии в пару метров.

— Как хочешь, — рассеянно отозвался он. — Можешь за мной повторять, можешь своё. Я хочу посмотреть, как ты двигаешься.

Протяжный голос певицы растекался по комнате звонкими тягучими переливами. Каз прокрутил несколько раз руками в воздухе, жалея, что с ним сейчас нет стаффа. Придется работать не только руками, но и ногами, и бедрами.

Шаг в сторону, выгнуться назад, будто от удара уходишь. Обратно. Резкий наклон. Выпад. Снова в исходное положение. И сначала.

Каз краем глаза глянул на девчонку и обомлел: она двигалась абсолютно синхронно с ним, не отставая ни на долю такта. И это с незнакомым рисунком, под новую музыку, не зная, какое движение он сделает следующим.

Он прокрутился вокруг своей оси, она сделала то же самое. Хлопнул в ладоши — в зале раздался двойной хлопок. Он усложнил связку, добавив подворот ноги и виляние бедрами, она подхватила мгновенно и повторила, практически не замешкавшись. Каз повернулся к ней корпусом и сделал знак, маня её ближе. Повел её по залу сложной последовательностью шагов, она следовала за ним верной, преданной, совершенно синхронной тенью.

Нет, Каз был прав: эта девчонка совершенно определенно не сольница. Она — золото! По крайней мере, для его целей. Если научить её крутить хотя бы веера, то они даже вдвоем сделают любой номер… Он упал на одно колено, раскинув руки, и в зеркале увидел, как она сделала то же самое, но куда женственнее, по-своему. не без индивидуального стиля…

Осознание прошибло мгновенно и беспощадно: он хотел её себе. Хотел в свою труппу, в свой номер. Уже знал в какой костюм её нарядить, чтобы подчеркнуть её огромные глаза и изящество фигуры. Видел её в брызгах пламени среди его воронов... Тут Каз вспомнил, что она ещё — не часть его коллектива, и заставил себя немного остыть.

Какая тут ещё нужна раскрепощенность? Он не понимал. Что они за ерунду говорили про парный танец? Инеж двигалась идеально, идеальнее чем многие танцовщицы. Гибкая, страстная, увлеченная — мечта, а не девушка!

Каз обернулся к ней. Инеж тяжело дышала и облизывала губы, пытаясь восстановить дыхание. Влажная кожа блестела под светом ламп, мелкие пряди волос липли ко лбу, серьёзные темные глаза возбужденно горели. Она любила танцевать, едва ли не так же страстно, как и он.

И за одно только это Каз был готов простить Пьетро эту дурацкую сделку.

— Ты как? — хрипло спросил он, поднимаясь на ноги.

— Порядок! — Инеж кивнула и тоже встала, чуточку тяжелее чем он, но по-прежнему изящно.

— Тогда попробуем кое-что ещё, — он протянул ей кусок эластичного бинта, через который обычно танцевал с Аникой и Джаспером. — Обмотай конец вокруг ладони!

Он, подавая пример, намотал на руку свой край и, когда она сделала то же самое, слегка подергал на себя.

— Чувствуешь натяжение? Хорошо! Давай то же самое со второй рукой!

Они стояли в метре друг друга, связанные двумя белыми обрывками бинтов.

— Сначала попробуем медленно, — Каз поднял правую руку и слегка повел ей назад, Инеж качнулась влево и чуть не потеряла равновесие, но успела переступить ногами и выровняться. — Спокойно-спокойно, к этому надо привыкнуть. Это сложнее, чем за руки. Опоры меньше, а дергает сильнее. Зато выглядит красиво и эффектно, особенно если эти бинты горят!

— Горят? — Инеж невольно сделала шаг назад.

Каз немедленно отреагировал таким же шагом вперед. Слегка согнул руки в локтях, подтягивая её ближе к себе. На сей раз Инеж успела среагировать.

— Попробуй отклониться назад, а ноги не сгибай! — предложил он. — Не бойся, они плохо тянутся, я тебя удержу!

Инеж посмотрела на него с большим сомнением, Каз подбадривающе улыбнулся, и она, сцепив зубы, рискнула отклониться где-то градус.

— Больше! Не бойся! Давай!

Она отклонялась все ниже, задерживаясь в каждом положении не меньше пяти секунд. Когда наклон Каза удовлетворил, он напряг плечи и скомандовал:

— А теперь приготовься! Я вытяну тебя наверх!

Инеж вернулась в исходное положение за один слабый рывок и ошеломленно хлопала ресницами.

— Физика! — Каз подмигнул. — Но с кем попало повторять не советую, а то точно приложишься спиной. Из наших гарантированно получится со мной и Джаспером. С остальными без меня лучше не пробовать. Теперь повороты!

Медленно и осторожно ему удалось обвести её вокруг себя несколько раз то в одну, то в другую сторону. Красота — хоть танго танцуй.

— Теперь закруты!

С ними они возились дольше. Там были свои хитрости, он должен был закрутить её и поймать, и все это не выпуская бинтов и не путаясь в них. И конечно, не соприкасаясь. Ну, по возможности. Один раз она ему таки мазнула по носу кончиком выбившейся косы, но Каз воспринял это с философским смирением. Он бы не выжил здесь, если бы его выводили из равновесия такие мелочи.

Музыка сменилась на спокойную, — самое то для медленного танца.

— Теперь свяжем, — скомандовал он и, вдруг решившись, перехватил бинт ближе, становясь с ней на последнее допустимое по близости расстояние.

Инеж вздрогнула, и Каз испытующе прищурился. Сделал первый шаг между её ног, заставляя её слаженно шагнуть назад, и тут же вернулся обратно. Инеж тут же подхватила ритм, будто зеркало отразив его движения.

Бинты чуть скользили в матерчатых перчатках, два человека неотрывно смотрели друг другу в глаза, бесшумно скользя по скрипучему паркету.

Каз предупреждающе натянул бинт, готовясь обвести её вокруг себя, Инеж понятливо отклонилась и скользнула мимо него, точно в настоящем танце. На этих бинтах-связках все движения смотрелись размашистее, и вместе с тем изящнее. Каз знал, что на сцене это будет смотреться трогательно и душераздирающе: он знал как это сделать, как изобразить эту невозможную, неразделенную, безнадежную связь.

Финальный закрут. Он не хотел его делать изначально, но тот так хорошо ложился в рисунок танца, так просился на свое законное место в конце, что Каз сдался.

Он натянул бинты, закручивая её волчком и шагнул назад... Слишком далеко для этой длины бинта. Ткань натянулась, спружинила, и Инеж с размаху влетела в его объятья и тут же застыла испуганным зверьком, ощутив тепло чужого тела. Сердце Каза забилось быстрее, в животе закрутился знакомый узел тошноты и паники, но он не позволил себе сосредоточиться на этом ощущении.

Каз с силой прикусил губу, отвлекая себя на боль, и тут же немедленно раскрутил её в обратную сторону. Прежде ловкая и сообразительная Инеж вдруг замешкалась, запуталась в ногах и в какой-то момент начала плашмя падать назад. Она зажмурилась, вскрикнула, готовая к удару, и внезапно обнаружила, что все ещё висит над полом, а Каз, подняв руки над головой, держит её за натянутые бинты.

— Я же говорил, что я тебя не уроню, — хмыкнул он, возвращая её в исходную позицию.

— Прости… — простонала она. — Я не хотела…

— Забудь! — Каз махнул рукой, невольно дернув за бинт. — Для первого раза отлично! Теперь только практика!

И отныне он знал её слабое место. Понятно теперь, что у них не заладилось с парным танцем. У девчонки-то, похоже, та же фобия, что и у него, только послабее. Мозги отключаются в момент под волной нахлынувшей паники.

— Давай-ка на перерыв, потом покажу тебе самые простые приемы с веерами, — сказал он, отпуская бинты. — А потом можно и по домам. Первое занятие прошло весьма продуктивно!

Даже слишком… Он теперь не мог смотреть на неё без жадности. Он нуждался в ней, хотел её, танцующую, рядом. Даже Джасперу не хотелось поручать тренировки, хотя попозже все равно придется. Они научат её крутиться на горящих бинтах так, что она затмит всех боливийских и перуанских красоток.

Пожалуй, им предстоит очень долгая и вдумчивая работа. Он не он будет, если не втащит её в номер, не покорит с ней ближайший фестиваль, не сделает своим вороном...