Огненные дьяволы (гет)

Он даже не понял, в какой из дней она начала заниматься в их зале. Просто в какой-то момент обратил внимание на эту смуглую невысокую девчонку и половину тренировки незаметно наблюдал за ней, скашивая глаза в её сторону каждый раз, когда делал перерыв и утирал со лба валивший градом пот. Удивительно, как она вообще могла двигаться в таком закрытом тресе. Длинные рукава в любом случае выглядели странно.

Она была какая-то угловатая, резкая, неказистая, но гибкая, это да. Шпагат был что надо, он бы так не смог. В мостик она тоже вставала, словно профессиональная гимнастка. Смотреть было одно удовольствие на эти уверенные текучие движения, когда она разминалась.

Впрочем, спустя пару часов наблюдений, он мог заключить, что ей определенно не хватало плавности. И женственности, наверное. Каждый взмах руками, как будто нож в кого вбивает — слишком сильно и резко, не эстетично. Хотя если вручить ей факела или пои...

Тут Каз решил, что пялится он на новенькую уже неприлично долго, и потянулся за полотенцем. Без душа и мечтать не стоило прийти в себя.

Результатами тренировки сегодня он был доволен: хотелось упасть и сдохнуть прямо здесь. К тому же лидокаин начал потихоньку отходить, и нога уже очевидно готовилась устроить ему целую истерику, если он, конечно, не успеет закинуться обезболом раньше. Смешно, собственная нога была хуже ревнивой женушки и закатывала ему скандалы раз в две недели. Каз стоически пережидал приступы под кайфом из трех видов обезболивающих и снова шел танцевать.

Девчонка, очевидно, заметила его взгляд, потому что с любопытством уставилась на него в ответ. Глазищи у неё оказались огромными, в пол-лица, и в принципе личико было очень даже ничего.

Происходи дело тремя годами ранее, он бы даже имел шанс в неё влюбиться. Но это время давно прошло. Сейчас о такой глупости не стоило и думать, поэтому Каз решительно отвернулся и более на девчонку внимания демонстративно не обращал. Однако уже на выходе сделал резкий выпад и успел ловко подцепить проносящегося мимо Джаспера под локоть остывшим стаффом. Тот едва успел выправиться и счастливо избежать столкновения со стеной. Так что его выдающийся любопытный нос не пострадал и в этот раз:

— Сдурел? — Джаспер плюхнулся на пол, сел по-турецки, потирая ушибленное колено, и возмущенно сверкнул глазами из-под черной челки.

— Кто это? — Каз кивнул на девчонку и, сдерживая чертыхания, аккуратно согнул ногу, чтобы усесться рядом. — Что за новенькая?

— Ты серьезно? — Джаспер взглянул на него как на идиота. — Какая она новенькая? Она уже две недели как сюда ходит. Это же Инеж!

— Что за Инеж?

— Ты вообще что-нибудь кроме своей палки замечаешь? — Джаспер кивнул на стафф, который Каз все ещё автоматически прокручивал в руке.

— У меня есть дела поважнее, чем наблюдение за непонятно откуда взявшимися новенькими, — Каз прокрутил стафф ещё быстрее.

— Ага, то-то ты на нее три с лишним часа пялишься! — хохотнул неугомонный Джаспер, и Каз начал жалеть, что таки не направил его в стену прямиком тем самым носом. — Её зовут Инеж Гафа. На тебя похожа, кстати! Тоже нелюдимая и всех сторонится, особенно парней. Пьетро пытался поставить её в парный танец... без шансов! Такая же сольница, как и ты.

— Дай угадаю, такой разочарованный тон связан с тем, что подкат не удался, — едко поддел его Каз. — И парный танец тоже не прокатил.

Джаспер смерил его обиженным взглядом, но ничего не ответил, что только подтверждало догадку.

Каз взглянул на девчонку с новым интересом. Двигалась она вполне умело, технично. Что ж с танцем-то не заладилось? Наряди её в костюм поярче и поставь в пару к тому же Родеру, вышло бы зажигательно. Оба длиннорукие, сценичные, яркие — на площадке задали бы жару.

После в прямом смысле огненной схватки самое то — напустить романтичного флеру и дать зрителям передышку, перед тем как поразить их в самое сердце. По крайней мере, Каз сделал бы именно так. Сольницей он эту девушку-тень категорически не видел. Впрочем, возможно, Пьетро решит по-другому.

Их коллективу не помешала бы толковая танцовщица помимо Аники. Хотя закрытый костюм, неприятие парных танцев, отстраненность ото всех… этого ещё не хватало!

— Она что, мусульманка? — с плохо скрытой неприязнью поинтересовался он у Джаспера.

— Да вроде нет, видишь, волосы-то открыты, — тот пожал плечами. — Вроде у неё тоже какие-то проблемы с прикосновениями. Пришла позаниматься, раскрепоститься, что ли… или ещё что. Может, она надолго и не задержится!

Коса у девчонки была и впрямь чуть ли не до пояса, обвивалась гибкой черной лентой вокруг точеной талии. Впрочем, ни грудью, ни бедрами мироздание её не одарило, девчонка была плоская как доска. Каз, однако, это за недостаток не считал даже в лучшие свои годы, а уж сейчас и подавно.

— Ладно, я в душ, — он уцепился за станок и встал, тщательно скрывая прострелившую бедро боль. — Несет как от козла!

— Эй, а реквизит куда понес? — заорал ему вслед опомнившийся Джаспер.

— Потом верну! — Каз, не оборачиваясь, помахал свободной рукой и побрел, незаметно опираясь на стафф, чтобы не хромать.

Если Пьетро это увидит, то выставит из зала и глазом не моргнет. Или того хуже погонит к врачу, а тот опять заладит про операцию. Как же! Каз на нее ещё не заработал.

Вся страховка, полагающаяся ему после возвращения из Колумбии, ушла на похороны Джорди, вернее того, что от него осталось, и нескольких абсолютно бесполезных психологов. Черт бы их побрал.

Холодная вода отрезвляла, проясняла мысли. Каз с облегчением подставил голову под подвешенный старый душ, чувствуя, как ледяные капли стучат по спине, отдаваясь болезненными уколами под кожей.

Все лучше, чем теплая грязная жижа, пахнущая разложением и трупной вонью…

Не стоило им с Джорди тогда ехать. Ни один заработок не стоил такой цены.

Расползающаяся кожа мертвого брата под пальцами, гангрена, чуть не лишившая его ноги, и сильнейшая непереносимость даже самых простых человеческих прикосновений — вот и вся плата, которую он заслужил по жизни.

Последнее проявилось не сразу. В больнице его поначалу держали на сильнейших успокоительных, это помогало. А вот после выписки без транквилизаторов стало совсем хреново.

Но врачей Каз с некоторых пор избегал как огня. Все они в один голос твердили одно: ему нельзя больше танцевать. Нельзя делать то единственное, что еще, пожалуй, держало его на этой земле. Помимо мести…

Душ шумел натужно, с хрипами и перебоями, намекая, что вода в нём скоро кончится. Каз в последний раз провёл по лицу мокрыми ладонями и решительно закрутил вентиль. Пронесшийся под дверью сквозняк заставил голые ноги покрыться зябкими мурашками, и Каз поморщился. Тряхнул головой, сбрасывая капли воды, и шагнул к двери. Вспышка боли была такой силы, что в глазах потемнело, и Каз, из последних сил сдерживая крик, вывалился за дверь, напрочь позабыв про полотенце и стремясь лишь к оставленной на лавке сумке. Главное было не заорать и успеть вколоть себе обезболивающее, и миссию можно было бы считать выполненной.

На счастье шприц торчал в боковом кармашке, искать его не пришлось. Каз выдернул его, трясущимися руками стряхнул колпачок и старательно прицелился в нужную мышцу. Вдох-выдох, успокоиться, вдох, укол… Попал! Можно выдохнуть.

Когда по ноге пополз успокаивающий боль холод и в глазах начало проясняться, Каз сумел принять более удобную позу: отодвинуть больную ногу в сторону и поднять голову… чтобы обнаружить, что у его недавних мучений появился свидетель. Свидетельница точнее. Смуглая, изящная, с широко раскрытыми глазами на испуганном личике. И зачем-то впершаяся в мужскую душевую вместо женской.

Казу было нечем еë утешить. Здраво рассудив, что если уж она видела все его корчи в абсолютно голом виде, то стесняться ему уже нечего, Каз остался сидеть на месте, только согнул здоровую ногу, чтобы оставить хотя бы намек на приличие. Он остановил на девчонке спокойный немигающий взгляд и с вызовом поинтересовался:

— Увидела что-то интересное?

Она залилась краской и помотала головой, но тут же опомнилась и вместо того, чтобы скрыться с его глаз, лишь по-деловому спросила:

— Тебе вызвать скорую?

Каз медленно покачал головой, не отрывая от неё оценивающего взгляда.

— А, ну да, действительно, — голос девчонки вдруг резко похолодел, и она нахмурилась. — Зачем тебе скорая, и впрямь… Только постарайся не сдохнуть от передозировки прямо тут!

И после этого выпада она фыркнула и вымелась за дверь. Наконец-то. Каз откинулся затылком на холодный кафель и спустя пару минут издал слабый смешок, переросший в настоящий хохот.

Ну конечно! Она же приняла его за наркомана. А за кого она ещё могла его принять, со шприцом-то? Уж точно не за диабетика.

Ну, тем лучше, пусть так и считает. Будет держаться подальше и Пьетро не настучит, что Каз опять глушит пачками обезболивающие и добивает последние возможности своей ноги.

А наркотой здесь никого не удивишь, благо через их город картели гоняют свой товар вообще без оглядки на закон. В принципе он, Каз, и не против, лишь бы людей не возили и здесь никого не трогали. Где наркота, там и деньги. А где деньги, там и казино с талантливыми крупье…

Каз встряхнул головой, убедился, что в глазах не двоится, и осторожно по стеночке постарался встать. Доковылял до полотенца, тщательно вытерся и выудил из сумки здоровенный флакон дезодоранта. После приступа точно не помешает. От болевого шока он весь вспотел, будто и не мылся, но лезть обратно было откровенно лень. Да и примешивался смутный страх, вдруг все повторится опять. Беспочвенный страх на самом деле, но пережившее стресс тело к гласу разума было глухо.

* * *

— Каз, поди-ка сюда! — Пьетро поманил его мясистым пальцем и грозно повел рыжими усами.

Каз настороженно приблизился, радуясь про себя, что успел вколоть себе полный кубик. Он даже не покачивался, о недавнем приступе могли намекнуть разве что все еще суженные зрачки, но в зале было достаточно света. Разве что эта девчонка, Инеж, таки решила осведомиться у Пьетро, что у них за мода колоться в душевых кабинах?

Если так, то Каз еë убьет. Серьезно. Терять ему больше будет нечего. Он и так уже всего, что мог, лишился.

— Что такое, босс?

— Поговорить надо, — Пьетро скосил глаза в сторону девчонки, и у Каза упало сердце. — Давай-ка отойдем!

— Весь к твоим услугам, — Каз пожал плечами с показной беззаботностью.

Пьетро кивнул на соседний зал, где Джаспер как раз отрабатывал номер со светодиодными мечами. В темноте это смотрелось круто, как будто на глазах зрителей распускались диковинные цветы прямо из воздуха. При свете скачущий как блоха долговязый Фахи такого впечатления, ясное дело, не производил, зато так долбил босыми пятками по деревянному паркету, что порой заглушал музыку.

— Ну так что? — Каз с интересом ожидал, когда Пьетро осознает свою ошибку.

Босс открыл рот, и в тот же миг Джаспер сделал особо рисковый выпад, сопроводив его оглушительным "Ха!". Пьетро сделал ещё одну попытку с тем же результатом, на третьей он сдался и, просунув голову в дверь, рявкнул, перекрывая музыку:

— Джаспер, заткнись!

На мгновение их оглушила ошеломленная тишина, вскоре вновь сменившаяся дробным топотом, но уже хотя бы без душераздирающих воплей.

— Так о чем это я? — босс склонил голову набок и кивнул сам себе. — Так вот, Каз, я к тебе вот по какому вопросу… Я насчет этой девочки, Инеж.

— Ну?.. — Каз внутренне напрягся, приготовившись отбиваться до последнего.

— Возьми еë себе...- Пьетро неуверенно повел усами и наконец решился, — в парный танец. Я вам поставлю что-нибудь легкое, без особых соприкосновений и без поддержек.

— Вы это вообще себе как представляете? — Каз посмотрел на босса как на ненормального. — Нет! Я решительно отказываюсь! — он отвернулся и хотел уже уйти.

— Да погоди ты! — шикнул Пьетро. — Слушай, от тебя не требуется ничего особенного. Просто потренируйся с ней! Хотя бы парные шаги, без рук.

— Почему я? Почему не Джаспер? — Каз кивнул на открытую дверь.

— Да тут понимаешь, какая ситуация, — Пьетро почесал затылок. — Девчонку пару лет назад похитили. Ну, сам знаешь, как оно здесь бывает. Родители выкуп, конечно, собрали, но пока то да сë… в общем, успели ей поторговать направо и налево. Она с тех пор парней как огня боится и прикосновений практически не выносит.

— И что она здесь в таком случае делает? — Каз скрестил руки на груди и прислонился к стене. — Ей к психологу прямая дорога.

— С себя начни, — нелюбезно посоветовал ему Пьетро. — Её родители очень просили, чтобы с ней кто-нибудь потанцевал, вдруг поможет! Ей жениха нашли, она вроде и не против, но преодолеть страха не может. Какое уж тут замужество? Врач предложил попробовать танцы. Нужен кто-то спокойный, равнодушный, кого она не испугается…

— Импотент, короче, — хмыкнул Каз. — Так уж прямо и скажи! Босс, вот ты серьёзно? Два психа на один танец — это слишком много.

— Хотя бы попробуй! — Пьетро задвигал усами ещё активнее. — Может, и тебе полезно будет! Я вас ещё на конкурс выпущу!

— Вот слушаю я тебя и думаю, кому из нас голову напекло? — Каз закатил глаза. — Ты это вообще как себе представляешь?

— Я ведь давно интересовался, когда ты в последний раз был у своего врача? Я ведь могу и справку о состоянии здоровья запросить, — сдержанно произнес Пьетро. — Так что давай договоримся по-хорошему и не будем портить отношения! Я оплачиваю тебе эти занятия, а ты проводишь с девчонкой хотя бы по два-три часа в неделю. Как тебе сделка?

Каз зло сощурился: раз уж Пьетро принялся за шантаж, значит, припекло его здорово и так просто он не отстанет.

— Ладно, — нехотя выговорил он. — Давай попробуем. Но только на моих условиях и так, как скажу я! Первый приступ, неважно у кого, и мы прекращаем! В тот же день! Ясно?

Утро у Каза как обычно началось с полудня. И как обычно не с чашки кофе, а с разрывающегося от уведомлений телефона, просмотр которого занял не меньше часа.

Когда ты играешь на пяти биржах, курируешь десяток онлайн-казино и командуешь целой оравой бестолковых — а каких ещё тут найдешь? — букмекеров, то если потратил меньше часа, то считай тебе повезло.

На подпольных боях вчера было жарко, Каз едва успел скинуть указания, как перераспределить поток ставок, прежде чем начался очередной матч. Их новая звезда, боец по кличке Следопыт — и кто ему придумал это дурацкое прозвище? — пока собирала все рекорды, а Каз ждал момента, когда количество ставок на него достигнет максимума, чтобы обрушить пирамиду.

По идее, решающий бой должен был пройти ещё вчера, но вечно сонная полиция вдруг пробудилась и устроила неожиданный рейд, поэтому до финала дело так и не дошло. Каз даже знал, кому он обязан такой подставой.

Зои Назале была той ещё занозой в заднице. Закончив лучший полицейский колледж в столице, она вернулась домой, блещущая звездами на весьма выдающейся груди и чертовски уверенная в собственных идеалах. Иногда Каз серьезно опасался, что её кто-нибудь шлепнет раньше, чем она слегка поубавит свой идеализм и возьмется за ум.

По слухам, она даже сумела выбить нескольких мужчин-полицейских себе в отделение — немыслимо представить как. В таких городках, как у них, полицейские участки обычно напоминали модельные агентства: хорошеньких девочек наряжали в полицейскую форму и сажали подпиливать ноготочки и выписывать штрафы за неправильную парковку. И всё. Без глупостей и без самодеятельности! Взамен за это такие, как Каз, присматривали краем глаза, чтобы этих девочек все-таки однажды не пустили по кругу какой-нибудь особо разошедшейся бандой. Полная гармония!

Так нет же, Зои это не устраивало. Вернувшись, она сходу начала создавать проблемы. И Каз уже совсем был не уверен, что его авторитета хватит, чтобы оградить её участок от подобной участи. Не то чтобы он горел желанием кого-то защищать, но Зои все-таки было жалко, как память о детстве. Дети европейских эмигрантов, они выросли здесь рядом друг с другом, вместе учили чужой стрекочущий язык, вместе учились в местной школе и вместе же решили остаться в стране, когда родители вдруг возжелали вернуться на родину.

Половина его труппы состояла из таких детей, представляющих самое пестрое смешение национальностей и языков. Маттиас — сын шведки и датчанина, Джаспер — потомок некого горячего кубинца и русской, Аника, или как звали её дома, Анка, — из польской семьи, и сам Каз — сын польского эмигранта и бельгийки.

Все они, светловолосые и белокожие (ну, за исключением Джаспера), так не походили на местных жителей, несущих на себе печать древней индейской крови, что поневоле чувствовали друг в друге родственную душу, их объединяло то, что все они были действительно белыми воронами.

Такую эмблему Каз и выбрал для их коллектива: ворон, окруженный огненным ореолом. Символично и со вкусом.

Особенно он гордился этим символом, когда им доводилось выступать на больших подготовленных площадках, где можно было выстроить декорации. И тогда за спинами молчаливых зловещих фигур, закутанных в черное, неожиданно раскрывал свои огромные пылающие и рассыпающиеся искрами крылья величественный ворон.

Каз раздраженно отложил телефон, включил зажигательную мелодию ламбады и проследовал на кухню, по дороге прокручиваясь на носках вокруг своей оси. Сегодня нога была милостива к таким пируэтам.

Все-таки проживание на первом этаже имело свои неоспоримые преимущества вроде того, что Каз мог тренироваться, как ему угодно, не рискуя навлечь на себя соседский гнев. Ну и заодно имел возможность безопасно смыться отсюда через любое окно, если на то будет нужда.

Крутя в такт музыке в обеих руках кухонные ножи, словно заправский мясник, он лениво размышлял о перспективе яичницы и о том, как убедить Пьетро внести изменения в программу. Несмотря на то, что Каз по сути собрал и держал труппу на себе, власть, как и тренировочные залы, безоговорочно принадлежала Пьетро. Он и ставил им и номера, и танцы. Поначалу Каз просто учился из-под руки, но в последнее время все чаще задумывался о самостоятельной карьере.

Стать настоящим хореографом ему, пареньку из бандитской глуши, конечно, никто не даст. У него даже специального образования для этого нет, кроме школьного. Только у родителей Зои было достаточно денег, чтоб отправить дочь в престижное заведение. Ему же такое не светило в принципе. Ни ему, ни Джорди…

Помрачневший Каз на очередном витке просто разжал ладонь, и нож, просвистев по всей кухне, со всей силы воткнулся в дверь. К обильному количеству одинаковых трещин в облупившейся белой масляной краске прибавилась еще одна. Идти за ножом Каз не стал — сковородка как раз зашипела. Два яйца небрежно шлепнулись в нее одно за другим, и Каз, картинно откинувшись назад, выбросил руку, метко зашвыривая скорлупу в мусорное ведро.

Музыка из спальни сменилась более спокойной европейской мелодией, и Каз прекратил разыгрывать из себя второсортный подростковый мюзикл. Достал с полки изрядно щербатую тарелку с вилкой и выключил плиту.

Рассеянно накалывая резиновое яйцо на зубцы вилки, Каз жевал, почти не ощущая вкуса, и напряженно размышлял.

Человек, на полной скорости вращающий вокруг себя огненные вихри, не имеет возможности резво вертеться вокруг своей оси и динамики ему так просто не добавишь. Им нужно было что-то новое, дерзкое, то, что ещё никто не пробовал — какая-то своя очень оригинальная фишка. Публику нужно удивлять, заставлять задыхаться от восторга.

Программируемые светодиоды в свое время стали очень удачным прорывом. Джаспер возился с ними месяц, беспрестанно что-то паяя, прикручивая и раздраженно крутя рычажки на никак не программировавшейся плате.

Каз с Маттиасом увлеченно разрабатывали алгоритм переключения светодиодов в такт музыке, но в конце концов, пришли к выходу, что дешевле и проще просто по-нормальному посадить кого-нибудь за командный пункт. Девушка Маттиаса вполне подошла. Нина не умела танцевать ничего кроме слабого подобия румбы и ещё более слабого подобия вальса, зато мастерски ориентировалась по музыке и ритмическим кускам, когда какую команду вбивать.

Выпускники единственного на всю округу сельского радиотехнического колледжа, они не могли соперничать с профессиональными танцорами на крупных площадках в других городах, но очень хотели. И тогда именно Джаспер предложил пользоваться всем, что у них есть.

Идея оказалась богатой, хотя Пьетро сопротивлялся новшествам так отчаянно, точно боялся, что они обернутся терроризмом мирового масштаба. Однако коллективно им удавалось переламывать его ослиное упрямство. Пьетро упирал на выучку, Каз — на зрелищность, и они никак не могли прийти к общему знаменателю. Что толку, что ты мастерски крутишь зажженный факел, если зрителю становится скучно уже на второй минуте?

Опыт нарабатывается тренировками, а зрелищность — только напряженной работой ума и рук.

Кстати о тренировках… Каз помрачнел окончательно. Сегодня был первый день его занятий с той девчонкой. Как там её? Инеж…

Он даже не представлял, что с ней делать. Пьетро — конечно, шутник великий, но проблемы это не отменяло. Ладно, он просто заставит её подвигаться под музыку поритмичнее и покажет пару приемов на поях или веерах. Авось ей хватит для впечатлений. А при удачном раскладе она поймет, что все это ей настолько не по нраву, что сбежит сама.

Он, Каз, конечно, будет вести себя прилично, но быть добрым и понимающим он никому не обещал.

* * *

Девчонка уже ждала в зале, когда он пришел. При виде его, глаза её округлились и она вскочила с гимнастического коврика, то ли намереваясь сбежать, то ли позвать на помощь.

Каз не обратил на её метания ни малейшего внимания, прошел мимо, бухнул сумку на единственный стул в углу и принялся методично доставать тренировочный реквизит.

— Мне сказали ждать в этом зале, — осторожно произнесла она.

Каз обернулся и чуть не подскочил, обнаружив, как близко она успела подойти. Её походка была совершенно бесшумной! Между тем, в зале со всех сторон были зеркала, и он на этот раз в свои мысли отнюдь не уходил.

Кажется, девчонка была совсем не так уж и проста.

— Совершенно верно, — невозмутимо отозвался он. — Я тот, кто будет с тобой заниматься. Будь добра, сделай пять шагов назад!

Она вскинула изящные брови, но послушалась. Боги, она и впрямь была абсолютно бесшумна. Вот у кого бы стоило поучиться Джасперу!

Каз кинул ей пару черных матерчатых рабочих перчаток и не без удовольствия отметил, что она поймала их четким отточенным движением, словно всю жизнь обучалась этому.

— Надевай! — коротко распорядился он.

Девчонка сверкнула глазами и начала натягивать перчатки. Зубами перекусила связующую нитку, и Каз поймал себя на том, что вновь пялится на нее, не отводя глаз ни на мгновение. Он тряхнул головой, выгоняя из головы лишние мысли.

— Теперь несколько правил! — он закрыл сумку, повернулся к девчонке и принялся вышагивать взад-вперед. — Первое: перчатки мы не снимаем, работаем в закрытой одежде. Никаких прикосновений, хватаний, поддержек и прочего!

— Но я… у меня не настолько большие проблемы, — пробормотала она.

Каз с неудовольствием посмотрел на неё.

— Не сомневаюсь, — любезно откликнулся он. — Это не для тебя, а в первую очередь для меня. Итак второе: какие бы мысли и страхи не приходили в твою хорошенькую головку, со мной они абсолютно бесполезны. Можешь поблагодарить Пьетро, потому что я тот человек, который не сможет быть с тобой фривольным или грубым никаким физическим способом. У меня острая форма гаптофобии, поэтому, извини, меня от тебя в случае соприкосновения стошнит что ни на есть буквально. Если хочешь, чтобы я потерял сознание или публично продемонстрировал недавно съеденный завтрак, тебе достаточно меня обнять.

— Ох… — она даже сделала шаг назад. — Я...

Каз остановил её одним движением руки:

— И третье: если кому-то из нас становится плохо, занятия прекращаются в тот же миг! Так что если тебе становится нехорошо, лучше не молчи, потому что я молчать не буду! Если все понятно, то кивни!

Она кивнула даже слишком резко.

— Ну вот и чудненько! — заключил Каз. — Начнем!

Он воткнул провод от колонок в гнездо телефона и запустил наспех накиданный плейлист.

Первая песня была вполне подходящей: и бодрой, и одновременно с тем достаточно плавной. Он переступил с ноги ногу и повел плечами.

— Давай! — он махнул рукой. — Чего встала? Начинай двигаться!

— Как? — она встала с ним на одну линию, но на расстоянии в пару метров.

— Как хочешь, — рассеянно отозвался он. — Можешь за мной повторять, можешь своё. Я хочу посмотреть, как ты двигаешься.

Протяжный голос певицы растекался по комнате звонкими тягучими переливами. Каз прокрутил несколько раз руками в воздухе, жалея, что с ним сейчас нет стаффа. Придется работать не только руками, но и ногами, и бедрами.

Шаг в сторону, выгнуться назад, будто от удара уходишь. Обратно. Резкий наклон. Выпад. Снова в исходное положение. И сначала.

Каз краем глаза глянул на девчонку и обомлел: она двигалась абсолютно синхронно с ним, не отставая ни на долю такта. И это с незнакомым рисунком, под новую музыку, не зная, какое движение он сделает следующим.

Он прокрутился вокруг своей оси, она сделала то же самое. Хлопнул в ладоши — в зале раздался двойной хлопок. Он усложнил связку, добавив подворот ноги и виляние бедрами, она подхватила мгновенно и повторила, практически не замешкавшись. Каз повернулся к ней корпусом и сделал знак, маня её ближе. Повел её по залу сложной последовательностью шагов, она следовала за ним верной, преданной, совершенно синхронной тенью.

Нет, Каз был прав: эта девчонка совершенно определенно не сольница. Она — золото! По крайней мере, для его целей. Если научить её крутить хотя бы веера, то они даже вдвоем сделают любой номер… Он упал на одно колено, раскинув руки, и в зеркале увидел, как она сделала то же самое, но куда женственнее, по-своему. не без индивидуального стиля…

Осознание прошибло мгновенно и беспощадно: он хотел её себе. Хотел в свою труппу, в свой номер. Уже знал в какой костюм её нарядить, чтобы подчеркнуть её огромные глаза и изящество фигуры. Видел её в брызгах пламени среди его воронов... Тут Каз вспомнил, что она ещё — не часть его коллектива, и заставил себя немного остыть.

Какая тут ещё нужна раскрепощенность? Он не понимал. Что они за ерунду говорили про парный танец? Инеж двигалась идеально, идеальнее чем многие танцовщицы. Гибкая, страстная, увлеченная — мечта, а не девушка!

Каз обернулся к ней. Инеж тяжело дышала и облизывала губы, пытаясь восстановить дыхание. Влажная кожа блестела под светом ламп, мелкие пряди волос липли ко лбу, серьёзные темные глаза возбужденно горели. Она любила танцевать, едва ли не так же страстно, как и он.

И за одно только это Каз был готов простить Пьетро эту дурацкую сделку.

— Ты как? — хрипло спросил он, поднимаясь на ноги.

— Порядок! — Инеж кивнула и тоже встала, чуточку тяжелее чем он, но по-прежнему изящно.

— Тогда попробуем кое-что ещё, — он протянул ей кусок эластичного бинта, через который обычно танцевал с Аникой и Джаспером. — Обмотай конец вокруг ладони!

Он, подавая пример, намотал на руку свой край и, когда она сделала то же самое, слегка подергал на себя.

— Чувствуешь натяжение? Хорошо! Давай то же самое со второй рукой!

Они стояли в метре друг друга, связанные двумя белыми обрывками бинтов.

— Сначала попробуем медленно, — Каз поднял правую руку и слегка повел ей назад, Инеж качнулась влево и чуть не потеряла равновесие, но успела переступить ногами и выровняться. — Спокойно-спокойно, к этому надо привыкнуть. Это сложнее, чем за руки. Опоры меньше, а дергает сильнее. Зато выглядит красиво и эффектно, особенно если эти бинты горят!

— Горят? — Инеж невольно сделала шаг назад.

Каз немедленно отреагировал таким же шагом вперед. Слегка согнул руки в локтях, подтягивая её ближе к себе. На сей раз Инеж успела среагировать.

— Попробуй отклониться назад, а ноги не сгибай! — предложил он. — Не бойся, они плохо тянутся, я тебя удержу!

Инеж посмотрела на него с большим сомнением, Каз подбадривающе улыбнулся, и она, сцепив зубы, рискнула отклониться где-то градус.

— Больше! Не бойся! Давай!

Она отклонялась все ниже, задерживаясь в каждом положении не меньше пяти секунд. Когда наклон Каза удовлетворил, он напряг плечи и скомандовал:

— А теперь приготовься! Я вытяну тебя наверх!

Инеж вернулась в исходное положение за один слабый рывок и ошеломленно хлопала ресницами.

— Физика! — Каз подмигнул. — Но с кем попало повторять не советую, а то точно приложишься спиной. Из наших гарантированно получится со мной и Джаспером. С остальными без меня лучше не пробовать. Теперь повороты!

Медленно и осторожно ему удалось обвести её вокруг себя несколько раз то в одну, то в другую сторону. Красота — хоть танго танцуй.

— Теперь закруты!

С ними они возились дольше. Там были свои хитрости, он должен был закрутить её и поймать, и все это не выпуская бинтов и не путаясь в них. И конечно, не соприкасаясь. Ну, по возможности. Один раз она ему таки мазнула по носу кончиком выбившейся косы, но Каз воспринял это с философским смирением. Он бы не выжил здесь, если бы его выводили из равновесия такие мелочи.

Музыка сменилась на спокойную, — самое то для медленного танца.

— Теперь свяжем, — скомандовал он и, вдруг решившись, перехватил бинт ближе, становясь с ней на последнее допустимое по близости расстояние.

Инеж вздрогнула, и Каз испытующе прищурился. Сделал первый шаг между её ног, заставляя её слаженно шагнуть назад, и тут же вернулся обратно. Инеж тут же подхватила ритм, будто зеркало отразив его движения.

Бинты чуть скользили в матерчатых перчатках, два человека неотрывно смотрели друг другу в глаза, бесшумно скользя по скрипучему паркету.

Каз предупреждающе натянул бинт, готовясь обвести её вокруг себя, Инеж понятливо отклонилась и скользнула мимо него, точно в настоящем танце. На этих бинтах-связках все движения смотрелись размашистее, и вместе с тем изящнее. Каз знал, что на сцене это будет смотреться трогательно и душераздирающе: он знал как это сделать, как изобразить эту невозможную, неразделенную, безнадежную связь.

Финальный закрут. Он не хотел его делать изначально, но тот так хорошо ложился в рисунок танца, так просился на свое законное место в конце, что Каз сдался.

Он натянул бинты, закручивая её волчком и шагнул назад... Слишком далеко для этой длины бинта. Ткань натянулась, спружинила, и Инеж с размаху влетела в его объятья и тут же застыла испуганным зверьком, ощутив тепло чужого тела. Сердце Каза забилось быстрее, в животе закрутился знакомый узел тошноты и паники, но он не позволил себе сосредоточиться на этом ощущении.

Каз с силой прикусил губу, отвлекая себя на боль, и тут же немедленно раскрутил её в обратную сторону. Прежде ловкая и сообразительная Инеж вдруг замешкалась, запуталась в ногах и в какой-то момент начала плашмя падать назад. Она зажмурилась, вскрикнула, готовая к удару, и внезапно обнаружила, что все ещё висит над полом, а Каз, подняв руки над головой, держит её за натянутые бинты.

— Я же говорил, что я тебя не уроню, — хмыкнул он, возвращая её в исходную позицию.

— Прости… — простонала она. — Я не хотела…

— Забудь! — Каз махнул рукой, невольно дернув за бинт. — Для первого раза отлично! Теперь только практика!

И отныне он знал её слабое место. Понятно теперь, что у них не заладилось с парным танцем. У девчонки-то, похоже, та же фобия, что и у него, только послабее. Мозги отключаются в момент под волной нахлынувшей паники.

— Давай-ка на перерыв, потом покажу тебе самые простые приемы с веерами, — сказал он, отпуская бинты. — А потом можно и по домам. Первое занятие прошло весьма продуктивно!

Даже слишком… Он теперь не мог смотреть на неё без жадности. Он нуждался в ней, хотел её, танцующую, рядом. Даже Джасперу не хотелось поручать тренировки, хотя попозже все равно придется. Они научат её крутиться на горящих бинтах так, что она затмит всех боливийских и перуанских красоток.

Пожалуй, им предстоит очень долгая и вдумчивая работа. Он не он будет, если не втащит её в номер, не покорит с ней ближайший фестиваль, не сделает своим вороном...

— Ну как она? — спросил Джаспер, кивая на сосредоточенно растягивающуюся Инеж.

Сегодня они разминались в общем зале, и теперь Каз то и дело отслеживал взглядом тонкую фигурку, отмечая про себя каждую мелочь: с кем она общается, кому улыбается, как выполняет то или иное упражнение. Он сам не знал, зачем ему это надо, но остановить себя не мог.

“Прекрасно подходит нам и отлично двигается” — хотел было ответить он, но неожиданно осекся. А если Джаспер проболтается, и Пьетро решит, что трех прошедших занятий вполне достаточно, и Инеж совсем не нужно входить в их коллектив? А если все поймут, как она хороша и не примут её? А если…

— Ну так, — Каз неопределенно пожал плечами. — Если поработать, то толк выйдет, но работы там ещё немерено.

— Все безнадежно? В поддержку её не взять, да? — Джаспер лихо прокрутил в руке тренировочный муляж факела. — Жаль! Она легкая! А так придется опять Уайлена на плечи подсаживать.

— Это да, — Каз прислонился к стене и зорко оглядел зал.

Сегодня посторонних было много. Поэтому проводить репетицию номера Каз не планировал, ребята просто разминались.

В их городе на отдельную студию рассчитывать не приходилось, так что репетировали они, когда находилось свободное окно. Пьетро сдавал залы в общее пользование в обмен на символическую плату со стороны его воронов.

— Кстати, потренировались бы сейчас, — негромко посоветовал он Джасперу. — Пьетро раньше восьми не вернется. А если вы с Уаем ещё раз устроите перед зрителями паническое шоу неопределившихся с полом, я точно кого-нибудь выкину из коллектива!

— Что, прямо здесь? — кисло поинтересовался Джаспер, скептически поглядывая на пожилых матрон в необъятных юбках, которые в дальнем конце зала бодро отплясывали нечто среднее между фламенко и румбой, сотрясая полы и стены. — Пьетро ещё вернуться не успеет, а уже весь город будет в курсе!

— Да, Уайлен не переживет… — согласился Каз и задумчиво побарабанил пальцами по станку. — А вот что, перемещаемся в малый зал!

— Да там же места мало, — поморщился Джаспер.

— Зато кондиционеры хорошие и не душно, и дверь, главное, плотно закрывается! Давай, зови Уайлена, а заодно и Анику с Матиасом!

Джаспер хмыкнул и быстро ускользнул, подскочил к Маттиасу и Анике, похлопал по плечу тут же побледневшего Уайлена и что-то шепнул ему на ухо.

Каз закатил глаза. В их коллективе катастрофически не хватало ещё одной танцовщицы. Один из номеров строился на двух танцующих парах и синхронных поддержках.

Каз пробовал переделать его под одну пару и себя, но получалось слишком куце и совсем не эффектно. Этот номер должны были исполнять пять человек, не боящихся огня. Танцовщица же у них была всего одна — Аника. Звать местных девочек со стороны было рискованно: сколько не следи за техникой безопасности, точно кто-нибудь подпалит волосы или завизжит в самый неподходящий момент, а потом Пьетро оторвет головы всему коллективу. Каз попробовал с горя пару раз и больше повторять этот опыт не хотел.

Аника уже выскользнула из зала, Маттиас следовал за ней, целеустремленно подталкивая в спину Уайлена. Джаспер прежде чем последовать за ними, отсалютовал Казу стаффом. Он слегка задержался, чтобы подобрать реквизит.

Каз уже собирался отправиться за ними, но вдруг почувствовал чье-то движение рядом и, обернувшись, увидел Инеж.

— Вы уже закончили и уходите? — спросила она.

— Да нет, — Каз пожал плечами. — Хотим отрепетировать один номер, а здесь слишком много глаз…

— Понятно, — Инеж опустила взгляд и сделала шаг назад, показывая, что поняла невысказанный намек.

А была не была, вдруг решил Каз. Если он хочет втянуть девчонку в коллектив, то пора знакомить её с их стилем непосредственно.

— Хочешь посмотреть? — предложил он.

Она мгновенно ожила, вскинула голову и неуверенно улыбнулась:

— А можно?

— Было бы нельзя, не звал, — Каз пожал плечами. — Пошли! Только не болтай о том, что увидишь. И на телефон снимать нельзя, я их на репетиции вообще доставать не разрешаю.

— Хорошо, — Инеж кивнула. — Думаю, ты уже понял, что я не из болтливых, — она бросила на него неожиданно лукавый взгляд и первой скользнула к выходу.

Каз проводил её взглядом и усмехнулся. После их первого занятия Инеж перестала смотреть на него испуганным крольчонком и общалась с ним вполне спокойно и уважительно, хотя Каз чувствовал её постоянную настороженность и готовность то ли бежать без оглядки, то ли все-таки вызывать скорую помощь. В любом случае, молчать она и впрямь умела, за все время это был первый намек на их фееричную встречу в душевой.

Он догнал её быстрым шагом уже в коридоре и кивком велел следовать за ним. Проходя мимо неё, Каз обратил внимание, что сумки у нее с собой нет. Даже он нес на плече рюкзак.

— А ты что без вещей? — недоуменно осведомился он.

— В шкафчике оставила, — Инеж махнула рукой.

— А, ну-ну… — Каз хмыкнул. — Смотри, без документов останешься! Шкафчики тут регулярно чистят. Мы уж привыкли.

— Документы у меня с собой, — Инеж похлопала себя по пояснице.

Каз опустил взгляд и обнаружил на ней плотно прилегающую поясную сумку. Взгляд неконтролируемо опустился ещё ниже, и Каз не отказал себе в мимолетном удовольствии полюбоваться её стройными ногами и… кхм, да, сумкой.

— Умно. Не мешает?

— Я привыкла, — Инеж пожала плечами. — Зато так спокойнее. Кстати, вещи они не забирают?

— Если выглядят дорого, то могут и стянуть, — Каз нахмурился. — Если такое случится, то обратись к Нине, ну, к девушке на ресепшене. У нее всегда найдется запасная одежда, ну и обращение в полицию она поможет оформить, но это на девяносто девять процентов дохлый номер. Так что лучше на будущее носи все с собой!

— Нина, — Инеж неожиданно хихикнула. — Необычное имя!

— У тебя будто обычное, — хмыкнул Каз. — У нее родные откуда-то из славян, вот и имя такое.

— А у меня чего только не намешано, — Инеж задумчиво склонила голову к плечу. — И индийцы, и арабы, и русские, и вроде даже немцы были.

— Это здесь не новость, — Каз церемонно открыл перед ней дверь в зал и посторонился, пропуская вперед. — Здесь каждый такой.

Ребята воззрились на них с одинаковым изумлением, а Уайлен быстро заморгал и инстинктивно попытался спрятаться за Аникой. Каз, чувствуя на себе недоуменные вопрошающие взгляды, расправил плечи и вскинул подбородок.

— Думаю, с Инеж вы уже все знакомы, — объявил он. — Сегодня она посмотрит на репетицию. Уайлен, хватит прятаться! Инеж поклялась молчать обо всем увиденном, как рыба!

К чести Инеж, она лишь слегка приподняла брови при виде одетого в женский наряд Уайлена. Тот мрачно насупился и испепелял её испытующим взглядом, пока Инеж не пожала плечами и не обернулась к Казу, будто безмолвно спрашивая, мол, это и есть вся ваша великая тайна?

— Все, заканчиваем таращиться! — Каз похлопал в ладоши. — Занимайте позиции! Инеж, найди свободный угол и посиди пока, посмотри. Лучше вон там, за станком. Там тебя точно никто не заденет!

Джаспер незаметно, но красноречиво покрутил пальцем у виска, и Каз одарил его очень неласковым взглядом. Маттиас лишь пожал плечами и подал Анике руку. Джаспер вздохнул, помахал Инеж и решительно подтянул к себе Уайлена.

— Начинаем! — Каз ткнул кнопку проигрывателя. — Вступление пошло!

Все начиналось с довольно простых движений: пара поворотов да наклон. Потом начинались поддержки и синхронные повороты, и танцоры постепенно наращивали темп, пока танец не превращался в настоящую огненную феерию.

Впрочем, судя по тому, что видел Каз, до феерии им было ещё ой как далеко. Разве что до феерии идиотизма они уже почти добрались. Уайлен тупил немилосердно: постоянно оглядывался на тот угол, где сидела Инеж, путал шаги и серьезно рисковал сорвать Джасперу спину.

— Так, стоп! — Каз резко выключил музыку. — Уайлен!

— Ну что? — огрызнулся тот, злобно одергивая закрутившуюся вокруг ног юбку.

— Для новеньких объясняю, для тупых повторяю! — громко произнес Каз. — У нас действует одно правило: что было в танце, то остается в танце! Поэтому никаких хаханек, смешков или косых взглядов здесь не принимается. Если для номера надо надеть женский костюм, то значит надо, и точка! Это не значит, что после этого над тобой будут смеяться или как-то иначе относиться! И я устал уже это повторять!

Отсутствие ещё одной танцовщицы вынуждало идти на определенные хитрости — или жертвы (это уж с чьей стороны посмотреть) — так что легкий, субтильный Уайлен очень быстро оказался накрашен до неузнаваемости, облачен в парик и достаточно бесформенный наряд, не позволяющий разглядеть очертания фигуры. В темноте он вполне походил на хрупкую симпатичную девушку, что более чем удовлетворяло эстетические требования Каза.

Для Пьетро правда пришлось сплести специальную байку про способную девчонку из другого коллектива, которая изредка присоединяется к ним на выступлениях. Пьетро, хоть и держал танцевальный зал, но был человеком крайне старомодных взглядов. И взгляды эти точно бы не выдержали родного племянника в женском образе, страстно изгибающегося в объятиях другого парня. Хотя, по мнению Каза, в дохлой селедке страсти и то было больше, но он не придирался. Пока…

Сам Уайлен в свои славные семнадцать дяди боялся как огня и безумно паниковал каждый раз, когда тот приходил на представления. Последний раз это вообще чуть не обернулось трагедией, однако Джаспер по жизни был явно везунчиком, иначе бы до сих пор лежал в больнице со сломанным позвоночником. Но как же Каз тогда на них орал…

— А ты думаешь, это легко? — возмущенно поинтересовался Уайлен. — Сам бы попробовал!

Щенок явно зарвался, и его стоило проучить, причем больно, однако при Инеж этого делать не хотелось. Она и так уже увидела его команду не в лучшем свете. Поэтому Каз лишь с каменным лицом шагнул к Уайлену и протянул руку.

— Ну давай!

— Что?

— Костюм, разумеется. Давай-давай!

Уайлен послушно потянул часть костюма через голову, и его заалевшие уши скрылись под ворохом металлически блестящих складок. Каз краем глаза заметил, что Инеж смущенно отвернулась, но она могла бы не стараться. Снизу на Уайлене были надеты вполне приличные тренировочные брюки, только специально укороченные.

— Джаспер! — Каз швырнул ему бинт. — Без поддержек, но со станком. Аника, поставишь музыку!

Металлизированная жесткая ткань зашуршала вокруг него, и Каз несколько раз качнулся с пяток на носок, привыкая к новому ощущению. Было не слишком удобно, да и жестко заломленные складки слегка царапали плечи. Зато такая ткань не горела и легко красилась в нужный цвет из баллончика.

Он чувствовал себя неуютно из-за того, что здесь была Инеж. С другой стороны она уже видела его и голым, и стонущим от боли, и колющимся предположительно наркотой. Едва ли её мнение о нем можно ухудшить ещё больше. Тем более он и затеял все это по большей части из-за неё, эдакий воспитательный момент.

— Недостаточно быть танцором или хорошо двигаться, — проговорил он, накручивая на руку бинт. — Танцуя, вы должны играть! Вы актеры! Только тогда публика вам поверит! Поверит, что вы все составляете единое целое, что вы живете действом, что вы — часть его! А иначе вы просто невзрачные мальчики и девочки на подтанцовке! Оголяйте торсы и идите трясти бедрами в любой второсортный клип!

Джаспер дернул бинт, и Каз поддался, подстроился под чужой шаг, напомнил себе, что сейчас должен вести не он. Его направляли, и он следовал, его закручивали, и он волчком вертелся на бинтах. Сейчас главным был Джаспер, но главную роль играл все равно Каз.

Взмах подола, красивый пируэт — отвлеки зрителя от того, что ты мужчина, заставь его забыть про стереотипы и привычные клише, покажи ему нечто новое, настолько красивое и интригующее, чтобы он забыл обо всем. И только тогда ты сможешь очистить его карманы и голову.

Они кружились друг вокруг друга, профессионально не путаясь в бинтах и легко меняя руки, перемежая арабески с глубокими наклонами. Джаспер двигался легко, привычно, но Каз опасался, что под эту композицию он забудется и все-таки попытается взять поддержку. Учитывая все особенности Каза и тот факт, что он был тяжелее Уайлена килограмм на пятнадцать, это грозило большими неприятностями.

Здесь не было места смущению или неловкости. Для Каза это была просто работа, актерская работа в том числе. Он вживался в роль и забывал про реальный мир. И он не видел причин, почему Уайлен не может поступать так же. Должен, если хочет танцевать.

Основную часть они уже открутили, оставалась только финальная часть со станком, где Каз должен был просто сымитировать последнюю поддержку. Он привычно схватился ладонью за полированное дерево и вытолкнул себя вверх, в последний момент подбрасывая ноги, чтобы опереться ладонью о плечо Джаспера и в тот же миг оказаться у него за спиной, и осесть в изящном поклоне.

— Неплохо! — оценил Маттиас.

— Примерно то, что я хочу увидеть от вас, только в воздухе, — отрезал Каз, выпрямляясь.

Он помимо воли оглянулся на тот угол, где сидела Инеж, и дыхание внезапно перехватило — столько восторга и восхищения было в еë глазах. Она смотрела прямо на него.

Пристыженный Уайлен угомонился, и Каз не без облегчения вернул ему костюм. Уайлен всегда пользовался общим снисхождением и симпатией. Самый младший из них, он был тем не менее отличным пиротехником и лучше всех смешивал огненную смесь для шоу. Если не брать в расчет тему переодевания, Уайлен вообще был самым мягким, не проблемным и благополучным участником его труппы.

— Ты в норме? — для проформы спросил Каз у Джаспера.

Фахи кивнул, и поманил Уайлена пальцем. Каз запустил музыку заново и рухнул под станок. Как бы там ни было, это выступление далось ему непросто, хотя ничего неожиданного в нём не было. Каз всегда прорабатывал номера сам перед тем, как начать их ставить или предлагать Пьетро, поэтому этот не содержал в себе практически никаких импровизаций.

Он часто показывал остальным такие примеры.

Инеж подобралась ближе и села рядом, обхватив колени руками.

— Это было впечатляюще! — тихо пробормотала она. — Спасибо, что позвал!

— Ну, звал-то я смотреть не на себя, — откликнулся Каз. — Сейчас увидишь то, что должно быть, если оно получится, конечно… Аника, тяни носки! Не разваливай стопу!

Инеж вздрогнула от его резкого окрика, и Каз пожал плечами. Это тоже было частью его работы.

После показательного выступления ребята как-то подобрались, и стали работать слаженней. Уайлен, слава всем святым, перестал тупить и ежеминутно коситься на Инеж, и наконец-то смотрелся относительно гармонично.

— Теперь с веерами, — распорядился Каз, когда увиденное наконец начало его удовлетворять.

Инеж заинтересованно вытянула шею. Они тренировались крутить реквизитные веера, и Каз научил еë паре простых элементов, но то, что демонстрировали остальные, было на несколько порядков сложнее и эффектней. Маттиас и Джаспер крутили в поддержке Анику и Уайлена, а те почти синхронно прокручивали потенциально огненные веера.

Здесь Уайлен серьезно выигрывал у Аники: плечевой аппарат у него был развит не в пример лучше, и веера так и летали у него в руках. Горящие и металлические они производили не в пример лучшее впечатление, но Инеж хватало и того, что было от тренировочных пластиковых.

— Нравится? — Каз подмигнул ей.

— Очень!

— Хочешь попробовать?

— Я… не уверена, что у меня получится поддержка, — Инеж сглотнула и смело взглянула в глаза Казу. — Я бы хотела, но подвести не хочу… Прости!

— Не подведешь, — Каз поднялся на ноги и поманил её пальцем. — Так, отдышались? Давайте ещё раз! Просто повторяй за мной, только представь, что у тебя в руках ножи, — он поставил её чуть сзади, почти на одной линии с ним, как тогда на первой тренировке.

Сам Каз взял свой личный утяжеленный стафф, и с первыми звуками музыки резко выбросил руку вперёд, словно при атаке. Инеж изящным движением кисти послала нож в полет.

Раньше он думал, что номер и так смотрится нормально, и пять человек для него — максимум, а теперь понимал, что ошибался. Шесть было в самый раз. Его центральная смысловая фигура, одинокая и отчего-то плоская, наконец обрела свой объëм, что ему был так необходим. Он обрел свою тень.

Инеж уловила его идею практически сразу. Они имитировали бой с тенями, спина к спине. Пары по бокам отбивались от теней, отгоняя их всполохами света, а он, вечно мрачный, заключенный в свою броню, привыкший сражаться в одиночку, неожиданно оттаивал и обретал новые силы, чтобы бороться с наступающей тьмой…

Каз видел это так ярко, видел, как это будет смотреться на сцене. И он хотел поставить это, показать всему миру, показать их чёртову историю жизни.

Надо будет сделать для Инеж светодиодные клинки. Маттиас и Джаспер с этим справятся. Факела Каз ей пока не даст, у неё нет опыта работы с огнём, будет слишком опасно, а вот клинки ей более чем подойдут.

Быть может, хотя бы этот бой они выиграют.

Улучив момент, Каз украдкой вытряхнул из пузырька на ладонь пару таблеток и проглотил, не запивая. С ними он должен продержаться подольше. Сегодня им пришлось хорошенько поработать, но он был доволен.

Номер стремительно собирался из небытия и выстраивался в единое целое, хотя Каз уже отчаялся на это надеяться. С появлением Инеж все резко пошло на лад, будто обрело смысл. Хореография его уже почти удовлетворяла. Танец выучили, все фигуры — тоже. Ещё пару раз отрепетировать, и можно пробовать с огнем.

Столичный фестиваль был не за горами, всего-то через три месяца, и на сей раз Каз был намерен завоевать первое место любой ценой. Они были достаточно известны, но всерьёз до сих пор не выступали, ограничиваясь представлениями в городе и парой гастрольных поездок в год по окрестным крупным городам.

Ему так хотелось что-то изменить, стать кем-то новым в этом мире. Наивное желание паренька из провинции. Но разве такому не должно однажды повезти?

Пусть о них услышат в Европе! Пусть там услышат, увидят и вспомнят. Вспомнят тот маленький засушливый город, из которого сбежали обратно на родину, оставив ему своих детей. Они напомнят о себе ярким заревом ревущего пламени, они — дети этих пыльных опасных земель, где поклоняются огню и солнцу.

И они не вернутся.

По крайней мере, он, Каз, точно. Здесь его дом, а что до родных… он уже почти позабыл их лица. Отчетливо видится под сомкнутыми веками лишь смеющееся лицо Джорди…

Каз встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Таблетки хорошо снимали боль, но превышение дозировки иногда сказывалось такими глюками и повышенной пафосностью мыслей.

Придется опять месяц посидеть на чем-нибудь попроще, что не вызывает привыкания. Доставать относительно безопасные обезболивающие было куда сложнее, чем что-то ядреное. Почему-то за такими препаратами надзор был много строже, а между тем если бы Каз только захотел, то самые сильные транквилизаторы, по действию неотличимые от наркотиков, были бы у него на руках в количестве, значительно превышающем срок его жизни в случае употребления их внутрь.

В этом и заключается коварство таких мест, как их город. Гораздо проще обойти закон, купив нелегальную наркоту, чем искать врача, который выпишет тебе паленый рецепт на совершенно обыкновенное и безопасное лекарство, не настучав при этом Пьетро с его связями на весь город.

Впрочем, а когда Каз вообще ходил по легким путям?

— Спасибо за то, что позволил поучаствовать, — Инеж вышла из раздевалки приблизилась, уже одетая в повседневную одежду. — Вы отлично танцуете!

Она в этой легкой джинсовой куртке и светлых брючках смотрелась миленько, но Каз, глядя на неё, уже мысленно прикидывал, какой костюм ей подойдет. Не как у Уайлена, нет. Фигуру должно быть видно. Что-то лаконичное, боевое и вместе с тем очень изящное. И обязательно приглушенных тонов — светлое ей шло, конечно, но не так, как темное.

Пожалуй, темная сетка подойдет. Тела не должно быть заметно, да и самой Инеж будет комфортнее, раз уж она никогда не расстается с длинными рукавами.

Каз — возможно, в силу собственной травмы — терпеть не мог оголенных тел на сцене и по возможности такого не допускал. Исключение составляли лишь Джаспер и Маттиас, щеголявшие голыми торсами во время сложных номеров, когда пламя плясало прямо по их оголенным спинам, к восторгу и ужасу всех зрителей. Сам же Каз всегда работал в закрытых костюмах, образы которых придумывал и разрабатывал сам, стараясь сделать их частью шоу.

Инеж помахала ладонью перед его лицом, и Каз моргнул, опомнившись.

— Не за что! — рассеянно ответил он. — Мы рады были тебя там видеть.

— Вы репетируете что-то к какому-то шоу? — Инеж оперлась спиной к стене напротив.

Между ними был весь коридор, и кто-то постоянно проносился мимо, размахивая то полотенцем, то сумкой, но Каз внезапно ощутил, будто они остались вдвоем на все это здание.

Странное ощущение, как будто он знает эту девчонку всю жизнь и неоднократно доверял ей свою жизнь, изрядно щекотало нервы внезапным дежавю, но Каз списал это на таблетки. Нет, им точно пора дать отставку.

— Да, через несколько месяцев едем в столицу на главный фестиваль фаерщиков, — Каз потер бровь. — Там соберутся самые известные коллективы страны, а мы хотим их обыграть и взять главный приз.

— Смело, — Инеж улыбнулась. — Буду за вас болеть!

— Такая поддержка дорогого стоит, — Каз хмыкнул и чертыхнулся сам на себя.

Ну вот какого он тянет? Почему до сих пор не предложил ей принять участие? Но он все ещё опасался её спугнуть. Лучше подманить её ещё ближе и незаметно втянуть в самое пекло, так сказать.

— Хочешь, занимайся пока с нами! — предложил он. — Ты хорошо ладишь с коллективом. Да и зрители дисциплинируют. Это будет полезно и нам, и тебе.

— Было бы здорово, у вас весело, — Инеж наклонила голову набок. — Но я точно вам не помешаю? И что насчет индивидуальных занятий?

— Продолжатся, — мгновенно отреагировал Каз.

Сделку с Пьетро все ещё никто не отменял. И слава всем святым, что тот до сих пор ещё не вспомнил про то, что Каз должен был помочь Инеж спокойнее отнестись к парным танцам, а не учить крутить веера и танцевать на связках.

Но это помогало, чёрт возьми! Она в прошлом явно была танцовщицей или гимнасткой, но Каз не спрашивал. Инеж прекрасно ориентировалась во всех терминах, кроме лексики фаерщиков, без труда схватывала движения, которые он показывал. Настороженная поначалу, она начинала расслабляться в его присутствии, доверять ему, сбрасывать в танце нерастраченные в миру эмоции.

В этом они были похожи: все сдерживаемые в жизни чувства в танце раскрывались с новой силой. И если Каз отдавал танцу ненависть и скопившуюся злость, то Инеж, к его удивлению, отдавала восхищение, страстную веру и надежду непонятно на что. Идеальный антипод.

Эх, на сцену бы его…

— Ну, я пошла! Мне ещё за занятие расплатиться надо. Пока! — Инеж помахала, оторвалась от стены и быстро зашагала к выходу.

Каз задумчиво посмотрел ей вслед, с оттяжкой стукнулся затылком об беленую штукатурку стены, изгоняя из головы лишние мысли, подхватил сумку и отправился в освободившийся душ.

* * *

Изрядно посвежевший и даже повеселевший Каз покинул душевую и направился по тому же коридору, которым получасом ранее проследовала к выходу Инеж.

Она, должно быть, уже ушла. Ну и к лучшему. Он забыл сказать ей одну вещь, но это подождет. Значит, ещё не время.

Вечернее солнце заливало все ярко-рыжими лучами, отчего опустевший коридор казался сказочным тоннелем, покрытым загадочными тенями от парочки высоких акаций, что росли под окнами.

Каз засмотрелся на игру пылинок в солнечном луче, и рука в кармане непроизвольно сжалась в кулак. Джорди наверняка бы немедленно придумал занимательную историю: окрестил бы эти пылинки солнечными феями, поведал о таинственном тоннеле героев, преодолеть который может только человек с горячим сердцем, чтобы найти на том конце покой для своей мятущейся души. Фантазия у него была безгранична.

Сказочник… Вот и оставался бы сказочником, писал бы детские книги, рассказывал детям истории, которые в таком количестве придумывал для младшего брата. И был бы жив, чертов журналист! Зачем он вообще им стал? Зачем только ввязался в то расследование?

Каз отвернулся и спешно, пока не впечатал кулак в эту рыжую сказочную штукатурку, зашагал по коридору, опустив голову и стараясь не смотреть. К черту это солнце, эти пылинки и эти глупые сказки! Чудес не бывает и мечты не сбываются.

Жаль что под препаратами нельзя пить. Совсем.

Он бы сейчас не отказался, вместо того чтобы ехать домой, разбирать дела, а затем к десяти вечера оказаться на работе и до четырех утра провести на ногах у игрового стола, завалиться в какой-нибудь бар, как они порой любили, пока учились в колледже, и напиться до потери памяти, а лучше до полной отключки.

Впрочем, разве не Каз самолично запретил попойки перед скорыми выступлениями? Значит, и думать нечего. Огонь — не та вещь, с которой стоит шутить, а им скоро предстоят тренировки с полной выкладкой.

На выходе наблюдалась странная ропщущая толпа. Каз нахмурился и замедлил шаг, вытянул шею, пытаясь высмотреть поверх преимущественно женских голов, в чем причина такого столпотворения.

Видимых причин не наблюдалось, только расстроенная растерянная Нина суетилась вокруг системного компьютера и судя по виду, еле удерживалась от того, чтобы его не пнуть, но ради нежной психики присутствующих дам сдерживалась. Пока.

Обычно Зеник предпочитала чинить всё двумя надежнейшими инструментами: пинком и молотком. Удивительно, но с техникой она взаимодействовала на каком-то метафизическом уровне: по крайней мере, Каз самолично видел, как казалось бы окончательно сдохшая стиральная машинка вмиг ожила, стоило только Зеник задумчиво покачать над ней молотком и что-то ласково прошептать. Магия, да и только!

Маттиас так и называл её — “ведьма”, особенно когда Нина издевательски тыкала пальцем в неработающий программный код, и он начинал работать без всяких исправлений как по волшебству.

Однако сегодняшний пациент оказался крепким орешком. Каз, до боли закусив губу, невежливо протолкался сквозь толпу, выставив перед собой рюкзак на манер тарана, и обнаружил, что магия Зеник сегодня взяла выходной.

По крайней мере, тихие чертыхания Нины на родном языке явно свидетельствовали о её крайне скверном расположении духа и неприступности компьютерных проблем.

— Что случилось? — спросил он и перегнулся через стойку.

— Связь отлетела, — мрачно ответствовала Нина. — Я не могу настроить её обратно! Маттиас выставил здесь какие-то тонкие настройки, и я в них ни черта не понимаю!

— Ну так позвони ему, только что же здесь был, — Каз пожал плечами и оглянулся на скрежетавшую зубами очередь. — И советую поторопиться, пока нас не линчевали!

— Да как же! — Нина злобно пнула ножку стола. — Он уже сбежал на какой-то заказ, и телефон отключил! Он же за рулем трубку не берет, сам знаешь! Каз, придумай что-нибудь! Я не знаю, что делать!

— Сейчас придумаем план Б, — Каз вздохнул и провел рукой по волосам. — Что с кассой?

— Плохо, — буркнула Нина. — У нас там песо и сотни на сдачу не наберется. Пьетро меня убьет и уволит! Или сначала уволит, а потом убьет!

— Плохо, — согласился Каз и побарабанил пальцами по стойке. — Так, у тебя с собой мелочь есть?

— Что-то есть, — задумчиво отозвалась Нина и нырнула под стойку за сумкой.

Каз со вздохом полез в рюкзак за собственным кошельком. План рискованный, но другого выхода у них пока не было. Онлайн-касса приказала долго жить. А так, если что, Пьетро убьет их обоих. Всё веселее.

Он вытряхнул на стойку всю наличку и принялся споро сортировать купюры.

— Что случилось? — Инеж протолкалась к ним. — Все хорошо?

— Да как сказать… — пробормотал он, не поднимая головы. Благо сбиться со счета в силу опыта ему не грозило. — Технические проблемы.

— Онлайн-касса накрылась и связь тоже! — сообщила раздраженная и раздосадованная Нина. — А обычная касса у нас пустая! Так что всё плохо! А вам, девушка, что?

— Это Инеж, — автоматически представил её Каз. — Инеж, это Нина. Желаете сделать ставку?

— Что?..

— А, что? А... Профдеформация, прошу прощения, — Каз наконец рассортировал всю имеющуюся у них наличность и вернулся мозгами в реальность. — На работе постоянно говорю.

Удивленный взгляд темных глаз вновь сменился серьезным и задумчивым. Нина вообще не обратила внимания на его оговорку.

— Что со связью? — поинтересовалась Инеж.

— Да чёрт её знает! — в сердцах выдохнула Нина. — Я в этом не разбираюсь! Просто слетели все настройки, и теперь ничего не работает!

— Можно я посмотрю? — кротко, но по-деловому спросила Инеж. — Может, оно там чинится.

Нина неуверенно посмотрела на неё, потом беспомощно оглянулась на Каза, на кипящую злобой очередь, на горстку мелочи на стойке...

— Ну давай, — с сомнением протянула она. — А мы пока займемся этим апокалипсисом!

Инеж коротко кивнула и скользнула мимо Каза за стойку. Нина уступила ей место за монитором, но Инеж, вопреки ожиданиям, лишь кинула взгляд на открытые программы и первым делом нырнула куда-то к разветвителю и проводам.

— Хуже уже все равно не будет, — тихо прокомментировала Нина. — Каз… поможешь?

Каз издал лишь очередной раздраженный вздох.

Слегка запыленная Инеж на мгновение вынырнула, недоумевающе взглянула на разложенные по стойке деньги, потом будто что-то сообразила и, толком не выпрямившись, полезла в поясную сумку и, неловко ворочая зажатой между Ниной и стойкой рукой, выложила перед Казом целый ворох мелких купюр.

— Эй, ты что? Не надо! — испугалась Нина. — Мы справимся!

— Главное, разобраться с ситуацией, — тихо, но отчетливо отозвалась Инеж. — Не пригодится — отдадите. А пока пусть будет. Нина, напиши мне, пожалуйста, пароль. Надо перезапустить маршрутизатор. Или я позову, сама тогда введешь!

И она опять нырнула куда-то вниз и завозилась там, что-то переключая.

Каз быстро обогнул стойку и оказался отгорожен от людей, широко улыбнулся, вновь цепляя на лицо рабочую любезную маску, от которой порой сводило зубы:

— Дамы и господа, приносим искренние извинения за задержку! — громко провозгласил он. — Непредвиденные технические проблемы, к сожалению, вынуждают нас перейти на наличный расчет! Если у кого-то наличные отсутствуют, то он может отдать их в следующий раз, только нужно будет расписаться в расчетной тетради!

— Сразу бы так! — хохотнул кто-то в очереди.

Каз любезно оскалился в ответ первой дородной даме, поставил галочку в протянутый абонемент и в который раз пожалел, что не надел перчатки, хотя бы резиновые. Брать руками теплые мятые деньги, которые только что кто-то сжимал в потном кулаке, было откровенно невыносимо.

Он изо всех сил старался игнорировать копошение Инеж где-то у самой его ноги, хотя она не касалась его. Это было не отталкивающе, не противно, но до странного волнующе и необычно. Это отвлекало.

Нина работала рядом, она взяла на себя тех, у кого не было абонемента или налички.

— Бухгалтер нас убьёт, — пробормотала она. — Не представляю, как под это безобразие баланс подводить!

— В любом случае, это уже проблемы бухгалтерии, — хмыкнул Каз, осторожно отодвигая ногу. — Зеник, неужели на курсе по экономике мы зря у тебя заимствовали ценные идеи? Ты же была лучшей!

— Да ну тебя! — Нина кинула на него недовольный взгляд и тут же мило улыбнулась очередной клиентке. — Ты вот зачет по настройке сетей с первого раза сдал, а не можешь связь настроить!

— Это второй, а первый я пять раз пересдавал, как и все мы, впрочем, — поправил её Каз. — В следующий раз я просто нашел, чем шантажировать преподавателя!

Инеж наконец перебралась за компьютер и сосредоточенно щелкала мышкой, изредка выдавая замысловатую дробь по клавиатуре. Каз подавил в себе искушение обернуться. Интересно, откуда у неё такие познания. Девчонка умеет не только танцевать?

Лица сменялись перед ним: морщинистые и гладкие, бородатые и с мелкими тщательно подкрученными усиками, холеные и изможденно-высушенные здешними ветрами. Посетителей у Пьетро всегда было много. Они все, в конце концов, улыбались ему, а Каз улыбался в ответ, шутил, проделывал мелкие фокусы, доставая монетки буквально из воздуха. Это была ещё одна его работа — очаровывать, завлекать, не давать человеку отвлечься от игрального стола, подталкивать ко все большим ставкам, разжигать в нем алчность. Здесь, правда, алчность была определенно лишней, однако желание у недовольных закатить им скандал необходимо было давить в зародыше.

Каз вспомнил, что ему на ногах предстоит провести ещё около восьми часов, и следующая улыбка получилась столь любезной, что нервическая девица с каким-то диким черным макияжем, пытающаяся с ним кокетничать, отшатнулась от харизматичного администратора, как ошпаренная.

Очередь постепенно иссякала, Каз мужественно боролся с непреодолимым желанием сбежать в ближайший туалет и там вылить на руки весь баллон жидкого мыла, какой найдется. И флакон спиртового геля по возможности. Руки были как будто вновь вымазаны теплой вонючей жижей, от которой несло мертвечиной. Черт бы побрал и Зеник, и её проклятый компьютер!

— Все готово, работает! — Инеж пригнула голову, чтобы не врезаться макушкой в нависающую над ней полку, встала и, изящно изогнувшись, выскользнула из тесного угла.

Нина ахнула и бросилась к исцеленному прибору, восклицая нечто воодушевленно-триумфальное. Инеж осторожно протиснулась мимо Каза на свободу. И в краткий миг, когда она все же коснулась его спины своей, его словно прошило током. Давно забытое чувство приятного волнения, от которого перехватывает дыхание, всколыхнуло все его существо, заставив даже забыть о перепачканных руках. Он не испытывал отвращения, он испытывал нечто совсем иное…

Инеж отстранилась, и наваждение исчезло. Каз перевел дыхание.

Просто показалось... Он подумает об этом позже.

— Работает! — счастливо прокричала Нина. — О святые! Ты святая, Инеж! Как ты это сделала?

— Там ничего сложного не было, — Инеж пожала плечами и принялась перетряхивать свою сумку. — Просто настройки канала сбились, кто-то не то соединение выставил. Все стандартно.

Каз проводил последнего клиента и с интересом посмотрел на неё.

— А ты, похоже, знаешь в этом толк.

— Я системный администратор, регулярно этим занимаюсь, — Инеж на мгновение подняла голову и снова зарылась в недра сумки. — Черт да где же он?

Она принялась выкладывать вещи на стойку, и Каз, на всякий случай освобождая место, ладонью отодвинул оставшиеся деньги поближе к счастливо нырнувшей в компьютер Нине.

— Интересно… — произнес он и нахмурился. — Значит, работаешь сисадмином?

— Ага, — рассеянно отозвалась Инеж и с нотками паники добавила: — Я сейчас… я, кажется, телефон в раздевалке оставила!

Она умчалась, так спешно, как будто за ней бешеный бык гнался. Каз хмыкнул, обернулся к Нине:

— Зеник, деньги в кассу убрать не забудь! Я пошел мыть руки!

— Ага! — с энтузиазмом закивала Нина, не поворачивая головы. — Спасибо, Каз! Сколько ты отдал?

— Оставь! Потом рассчитаемся, а то мне некогда! — отмахнулся он, выходя из-за администраторской стойки и всей душой стремясь лишь к крану и чистой холодной воде. Благо туалет располагался у самого выхода.

* * *

Инеж сидела на лавочке у выхода, безвольно повесив голову. Раскрытая сумка лежала возле её ног.

По-хорошему, ему бы стоило просто пройти мимо, но что-то опять подтолкнуло его приблизиться к ней.

— Эй, что такое? — он сел рядом. — Инеж, все нормально?

— Телефон потеряла, — бесцветным голосом отозвалась она. — Или украли, как ты и предупреждал…

— Это здесь бывает, — философски отозвался Каз. — Как он выглядел?

— Такой красный, его не спутать, у него на корпусе роза выцарапана, — Инеж устало откинулась на спинку скамейки. — Если увидишь, скажи, пожалуйста! Никогда раньше не теряла вещи.

— Все бывает в первый раз, — хмыкнул Каз. — Если что, там через две улицы есть магазинчик с дешевыми.

Едва ли она расстроилась из-за стоимости. Видел он её телефон как-то мельком, довольно старенький, но и вправду красный. Но Инеж выглядела настолько разбитой, словно лишилась сразу всех документов.

Телефон — это мелочи. Вот восстанавливать паспорт после Колумбии — это был тот ещё гемморой. Он, не сознающий себя от горя, дезориентированный и едва способный спокойно воспринимать действительность, должен был ходить по всем инстанциям и доказывать, что он когда-то существовал в этой стране ранее. Тогда его хватило лишь на одно осознанное решение. Петро, когда узнал, схватился за голову, но Каз был непреклонен.

Джорди был последней ниточкой, связывающей его с семьёй, и после его смерти цепляться за неё больше не имело смысла. Казимир Ритвельд умер рядом с ним там, в лесах Колумбии, а обратно на родину вернулся Каз Бреккер, навсегда отрекшийся от прежней фамилии и памяти. Смена имени была лучшим его свершением за последние годы. Фамилия Джорди не должна оказаться запятнанной, на что бы в итоге ни решился Каз.

— Сим-карту жалко, к ней же все сейчас привязано, — Инеж шмыгнула носом и призналась: — Я должна была обязательно позвонить домой родителям. Я обещала. Может, у Нины сейчас попрошу...

Каз не должен был делать так, да он никогда так и не делал, но он сунул руку в карман, достал рабочий телефон, не глядя смахнул все нападавшие уведомления, надеясь, что никому сейчас не придет в голову писать ему прямым текстом о каких-нибудь подозрительных махинациях, и протянул ей.

— Номер помнишь?

Инеж кивнула.

— Тогда звони.

Инеж с благодарностью приняла телефон двумя руками и быстро набрала какой-то номер. Каз не подсматривал, он предпочел и вовсе отвернуться.

— Алло, мама, да! Это я — Инеж! Не волнуйся, со мной все хорошо! Я телефон потеряла. Мне дали позвонить! Да, инструктор, который со мной занимается. Все хорошо! Я сейчас поеду домой! Папа встретит, да? Хорошо! Я не задержусь!

— Ты очень беспокоишься о родителях, — задумчиво заметил Каз, принимая телефон обратно.

— После того… как меня похитили, мы все очень беспокоимся друг о друге. Мне спокойнее жить с родителями, и я всегда звоню им, когда собираюсь куда-нибудь перемещаться.

— Далеко живешь?

— Нет, здесь неподалеку, в паре километров, — Инеж пожала плечами. — Знаю, это странно. Над этим многие смеются.

— Это нормально, насмешники никогда не были на твоем месте, так что просто не забивай себе этим голову, — Каз убрал телефон. — Ладно, вроде бы приключения на сегодня закончились. Можно по домам! Про твою нацарапанную розу я поспрашиваю.

— Спасибо! — выдохнула Инеж.

— Не за что, — отозвался он и поднялся на ноги.

Инеж словно зеркало отразила его движение. В жизни это тоже смотрелось привлекательно и совсем не натянуто. Ему даже захотелось улыбнуться.

Однако девчонка продолжала его удивлять: она выкатила из-под лавки какую-то странную плоскую штуку на двух колесах, ткнула кнопку, дождалась, когда мигающие огоньки погаснут, и встала сверху.

Каз удивленно наблюдал, как она абсолютно бесшумно отъехала от лавки, изящно повернулась на нем, не делая почти никаких движений, и помахала ему рукой.

— Что это? — не удержался он от вопроса.

— Гироскутер, я езжу на нем домой, — Инеж улыбнулась. — Спасибо, что помог!

А, ну да, он уже видел такие в сети, но придал им никакого значения. Может и зря... Смотрелось эффектно.

— Ты нам тоже сильно помогла, так что квиты, — он пожал плечами. — Кто знает, вдруг ещё найдется твоя потеря!

— Надеюсь, — Инеж поудобнее вскинула на плечо сумку. — Я поеду. Пока, Каз!

Каз уже привычно уставился на её спину, заметив неожиданно, что она распустила волосы. И теперь ветер мягко развевал их, пока она тихо скользила прочь.

— Стой! — вдруг крикнул он.

Инеж недоумевающе обернулась.

— Если хочешь увидеть, чем мы занимаемся на самом деле, приходи в пятницу на площадь к пабу “Бочка”. Будет городской праздник, мы там выступаем. Приходи к десяти вечера!

— Я подумаю! — Инеж лукаво взглянула на него и рассмеялась. — Постараюсь прийти! Спасибо за приглашение!

Так оно будет даже лучше, подумал Каз. Пусть сначала посмотрит на них в деле, тогда он и поймет, насколько она смелая, пригодится ли она им или лучше будет ей все же остаться в стороне.

Системный администратор, надо же. Опасная профессия в их краях...

Карты так и летали в его руках, то складываясь веером, то рассыпаясь целой колодой тузов — по крайней мере, так казалось восхищенным зрителям, хотя колода была совершенно обычной, что Каз в конце и продемонстрировал. Впрочем, колоду после этого все равно пришлось поменять, чтобы минимизировать возможный конфликт. Рой — его инспектор⁽¹⁾ на эту игру — одобрительно кивнул, но Каз не обратил на него ни малейшего внимания.

Сегодня за его столом собрались одни новички и экзальтированные дамочки, поэтому такие фокусы, чтобы потянуть время, пользовались заслуженным успехом. Сменщик запаздывал, а если Каз втянется в игру, то не освободится ещё час в лучшем случае. Таблетки при клиентах не примешь, а нога уже начинала нехорошо поднывать.

Вот и сейчас он под благовидным предлогом оглядывался на зал и делал страшные глаза стоявшей за соседним столом Анике. Она лишь разводила руками, не снимая с лица вышколенной белозубой улыбки.

Куда подевался Пим, оставалось загадкой. Он должен был занять свое место ещё десять минут назад, и с каждой проходящей минутой Каз предчувствовал, что от ещё одной игры ему не отвертеться. Что ж, это его работа.

Какой-то красавчик широкими шагами пересек зал и остановился перед столом, смело взглянув Казу в глаза.

— Могу ли присоединиться? — вежливо произнес он.

На более пристальный взгляд красавчик оказался обладателем изрядно переломанного кривого носа и копны золотистых крайне спутанных волос, заплетенных в небрежное подобие косы. Ну, хотя бы одежда у него была чистой, и пусть грязно-белый цвет напоминал о просторах пустынных прерий, но вид у клиента был относительно приличный. Тем более от него веяло какой-никакой харизмой.

— Конечно, будем вам рады! — Каз радушно показал на свободное место, единственное пустующее.

Красавчик сел, аккурат между дамами, и Каз довольно кивнул. Он специально придерживал это место, чтобы при необходимости замкнуть игроков друг на друга. Чем больше флиртуют друг с другом, тем меньше обращают внимание на крупье.

Когда тянуть дальше уже стало невозможно, Каз, от души пожелав Пиму самых противных и отвратительных игроков в его смену, поменял колоду, демонстративно почистил руки⁽²⁾ и принялся уже нормально, без фокусов, тасовать карты для раздачи.

Игра началась.

Каз доброжелательно улыбался, пояснял правила и последовательно отвечал на невозможно дурацкие вопросы, хотя тянуло раздраженно закатить глаза и ласково пояснить желторотому юнцу, что прежде чем садиться за карточный стол, желательно выучить хотя бы четыре масти. А потом этот молокосос будет громогласно возмущаться, что с ним играли нечестно и только потому он проигрался в пух и прах.

Естественно, это же казино виновато в чужой дури. Ведь выучить хотя бы элементарный устный счет — это уже за гранью фантастики, если тебе в твои юные годы уже выдали ствол.

Каз на автомате выполнял привычные действия, раздавал и принимал карты, считал ставки и вел игру, умудряясь параллельно отпускать светские комплименты дамам и косить глазами по сторонам, пытаясь оценить обстановку в казино. Допустить ошибки он не боялся. На работе он их не совершал.

Еще со школьных времен с ним никто не садился играть, только и оставалось, что резаться в преферанс с Маттиасом или с Джорди. Или обыгрывать сообща самоуверенных простофиль. Для этого даже ловкость рук не нужна, достаточно знания математики и способности к устному быстрому счету. У Каза всегда все было в порядке и с тем, и с другим.

Сейчас Каз сделал это своей профессией, приучившись на автомате решать в уме задачки из теории вероятности со скоростью, достойной специальной олимпиады. Это дисциплинировало мозг и помогало контролировать игру.

Сегодня и контролировать было нечего, все было привычно и легко. По крайней мере, у него. В казино сегодня вообще выдалась редкая по благодушию атмосфера.

Проблемных клиентов практически не было, а те, что были, ругались с игровыми автоматами. Те, к счастью, в силу своей природной молчаливости ответить на отборную брань никак не могли. Однако Каз, поймав взгляд одного из охранников, поднял указательный палец в условном жесте, незаметном для остальных игроков, и указал глазами на особо буйного типа, который уже битых пять минут осыпал ни в чем не повинный автомат пока ещё легкими пинками. Однако Каз не считал нужным доводить до того, чтобы автомат оказался поваленным на пол, а клиент — скрученным и выставленным вон.

Во-первых, это одним клиентом меньше, во-вторых, автомат опять придется чинить Маттиасу. А чем меньше он мелькает здесь, тем лучше. У него слишком умелые руки для этого места, где каждый человек, вошедший под эту крышу, оказывается под пристальным вниманием наркокартеля. И самое худшее, что можно сделать, это попасть в поле зрения его владельцу. У прямолинейного Маттиаса никогда не получалось безопасно скользить по этой грани, в отличие от самого Каза. Именно поэтому в свои юные годы Хельвар уже обзавелся столь богатой биографией и определенной меткой в личном деле.

Каз удостоверился, что охранник исполнил отданный ему молчаливый приказ, и вернулся к игре. И вовремя — подходила пора очередной раздачи.

— Сеньор Бреккер, — игриво обратилась к нему одна из дам, тех самых — неопределенного возраста и определенного достатка, с высоты которых красивые небогатые мальчики иногда кажутся вполне привлекательными. — Вы не поможете мне?

— Конечно, сеньора, — Каз бросил на неё короткий взгляд. — Я сейчас все вам объясню.

Он не из тех мальчиков. Он не вышел ни красотой, ни здоровьем, ни характером. К тому же, им запрещено заводить какие-либо неформальные связи со своими клиентами под угрозой увольнения. А эта работа Казу ещё важна в отличие от сеньоры с её морщинами на шее и взглядом, в который будто встроен точный и безжалостный калькулятор.

Он поймал насмешливую улыбку красавчика и профессионально проигнорировал её. Этому типу больше следовало уделять внимания картам в своих руках, а не шарить своим цепким взглядом по залу. Казу он уже не нравился. Что-то было в нем, выделяющее его из массы других игроков, словно он пришел сюда не ради игры, хотя азарта красавчику было не занимать — ставки он делал рискованные.

В дальнем конце зала послышался какой-то шум, и Каз, бросив короткий взгляд в ту сторону, слишком сильно сжал ладонь, так что края карты больно врезались в кожу. Он тут же опомнился, вежливо улыбнулся сеньоре и пустился в объяснения, не забывая контролировать то, что будет происходить за его спиной ближайшие несколько минут.

А в том, что оно будет, Каз не сомневался.

Все-таки неформальных связей у него в этом казино было с избытком. И одну из этих связей по имени Джаспер он очень хотел сейчас убить, с особой жестокостью. Он же просил Фахи не соваться сюда без нужды, все равно в плане игры тот умеет лишь проигрывать крупные суммы. Не то чтобы Каз был против обогащения своего казино, но Джаспер мог бы заниматься этим хотя бы не в его смену.

— Ах ты сукин сын! Как ты смеешь обвинять меня в жульничестве? А ну иди сюда!

А вот чего у Джаспера было не отнять, каким-то парадоксальным образом он ухитрялся вычислять, а иногда и обыгрывать матерых шулеров. И едва ли не каждая такая игра заканчивалась подобным образом — попыткой Джаспера не стать мишенью разгневанного игрока и попыткой Каза не дать им разнести казино.

Он вскинул уже два пальца и слегка пригладил волосы, давая знак охране вмешаться незамедлительно. Большинство охранников уже привыкли смотреть на Каза и читать его команды — единственного из всех крупье, кто всегда держал под контролем весь зал и успевал раздавать команды, что делать в той или иной ситуации, раньше, чем эта ситуация возникнет.

Каз покосился на своего инспектора и закатил глаза. И как этого разиню вообще поставили на эту должность? Рой как будто в принципе не смотрел на стол, а пялился куда-то в другую сторону. В сторону Аники, если быть точнее. Иногда Каз задавался вопросом, кто-нибудь из главных вообще смотрит записи с видеокамер? На их месте он бы давно уже уволил минимум пару человек, и Рой был бы в их числе.

Ещё Боллигер — охранник. То, что он нечист на руку, Каз подозревал давно, но до сегодняшнего дня предпочитал не обращать на это внимания. Однако то, что Боллигер встал так, чтобы перекрыть обзор одной из камер, настораживало.

— Ставки сделаны! — громко объявил Каз.

Рой тут же обернулся и сделал вид, будто и не отворачивался. Каз скрипнул зубами и прислушался к тому, что происходило за спиной.

Что бы это ни было, это не должно было попасть на камеры, он уже понимал. А должно было бы.

Судя по звукам, Джаспер отступал прямо к нему, Каз слегка отъехал от стола на своем стуле и отклонился назад, увеличивая себе угол обзора. Благослови Господь дизайнеров этого казино, что повесили всюду незаметные не знающим людям зеркала. Разумеется, это было против всех правил, и об этих тонкостях знали лишь такие, как Каз.

Он не имеет права прервать игру, иначе вылетит отсюда быстрее, чем скажет “карта”, однако кто сказал, что её нельзя слегка разнообразить? Шикарным видом надвигающейся прямо на них потасовки, например.

Чем занимается пит-босс⁽³⁾, хотелось бы знать? Впрочем, Каз и так знал. Пытается выбраться из совершенно случайно закрывшейся машины.

Джаспер отступил ещё дальше, почти вплотную прижавшись к спинке его стула, и Каз лучезарно улыбнулся игрокам:

— Все хорошо, господа! Не волнуйтесь! Просто небольшие колоритные особенности нашей местности.

Каз вскинул руки, показывая, что все в порядке. Все игроки дружно подняли головы, смотря, как охрана скручивает здоровенного белобрысого сочно матерящегося янки и никто не видел, как слишком темная для здешнего приглушенного света и оттого незаметная рука Джаспера аккуратно опускает в потайной карман на спине Каза маленький кусочек бумаги с завернутой в него флэш-картой. Никто, кроме того самого красавчика.

Он единственный не попался на эту уловку, и Каз, прищурившись, поймал его до странного напряженный взгляд и внаглую улыбнулся. Ну давай, амиго, попробуй! Пожалуйся на странного крупье, который не нарушил ни одного правила. И посмотрим, кто первым вылетит отсюда!

Джаспер шагнул в сторону, обогнул стол и отсалютовал Казу уже с другой стороны. Каз одарил его убийственным взглядом. Джаспер должен был сделать всё тихо, а не устраивать балаган в своем фирменном стиле.

В любом случае, дело сделано. ближайший маршрут картеля Роллинса у них в руках. Алехандро будет доволен. Он давно уже точит зубы на американские монополии кокаина. И Каз более чем рад помочь ему в их перехвате.

За спиной раздался шум. Особенный, очень неприятный и настораживающий. Джаспер резко вскинул голову, открыл рот, и Каз почувствовал, как напрягается все внутри в ожидании неминуемой опасности. Боллигер неспроста встал именно так, перегораживая единственную камеру, которая направлена на семнадцатый и двадцатый столики...

Он продолжил невозмутимо раздавать карты, игра шла своим чередом.

Он проигнорировал испуганный женский вскрик и лишь на мгновение обернулся, когда Джаспер в отчаянном рывке сделал сальто над всем их столом, в последний момент отбивая тяжеленную пепельницу, нацеленную прямиком в голову Каза.

Обычное дело: скандал за столом, взбешенный клиент, пепельница, брошенная якобы в запале, и мёртвый крупье. Ну или отправленный прямиком в реанимацию с хорошим таким сотрясением. Организм, только-только осознающий, чего избежал, начинал сбоить: сердце билось чаще обычного, напрягшиеся в момент мышцы обмякали, теряя запас адреналина. Каз усилием воли заставил себя сохранять тонус и все равно чувствовал, как по спине, где-то под рубашкой, ползет противная капля пота, свидетельствующая, что его инстинкт самосохранения, казалось бы давно уж сдохший, каким-то образом ухитрился выжить после Колумбии и сейчас настойчиво напоминал о себе.

— А сегодня весьма оживленная игра, — промолвил доселе весь вечер молчавший красавчик, с интересом разглядывая отлетевшую в стену и расколовшуюся на части пепельницу. — Если здесь каждый вечер так весело, то я, пожалуй, буду заходить сюда почаще!

— Постараемся вас не разочаровать! — любезно оскалился Каз. — Желаете поднять ставку?

— Все настоящие пираты любят риск! — красавчик белозубо улыбнулся. — Так что пожалуй, что да!

Что ж, этот тип сошел бы за пирата, если выколоть ему один глаз и хорошенько исполосовать лицо. Каз даже знал, кто может оказать подобного рода услуги. И даже при должном рвении бесплатно.

— Это может оказаться плохой идеей, — честно предупредил он.

Шансы красавчика проиграться в чистую росли с каждой минутой.

— Правильный выбор поначалу всегда кажется плохой идеей! — пафосно изрек красавчик.

И этим решил свою судьбу. Впрочем, Каз не собирался делать ничего жульнического. Чистая математика и немножечко провокации.

Что касается Боллигера, Каз недобро взглянул в одно из зеркал на колонне, он тоже решил свою судьбу, и судьба эта будет до крайности неприятной.

Как и у всех, кто попадает в руки Алехандро...

* * *

Пим только сдавленно вякнул и сложился пополам, когда Каз ударом ноги с разворота приложил его об стену.

Танцоры — слабаки, говорите? Ну-ну. Несмотря на свои особенности, Каз обожал эти моменты, когда брутальные — и чаще всего тупые — дуболомы обнаруживали что ни увлечение танцами, ни математические способности не мешают ему хорошенько надрать им зад.

Джаспер стоял позади, со зловещим видом поигрывая нунчаками. К слову, такого его вида опасался даже Каз: никогда не знаешь, в какой момент чрезвычайная гиперактивность Фахи проявит себя, заставив выбросить руку и прокрутить тяжелой палкой какой-нибудь затейливый вензель прямо перед твоим носом.

За их спинами занимался красивый нежный рассвет, розовые лучи устилали землю светлыми полосками. Загадочная рассветная тишина в четыре утра всегда настраивала Каза на лиричный лад, поэтому он присел на корточки и душевно уставился Пиму в глаза, одной рукой рассеянно выкидывая и прокручивая в пальцах любимый нож-бабочку.

— Так и какого черта ты меня кинул? — почти ласково осведомился он.

— Чокнутый! — Пим нервно дернулся, прижался к стене и закосил глазами. — У тебя после Колумбии совсем крыша поехала! Не кидал я тебя! Честно! Зуб даю!

— Зуб-то ты мне и так дашь, если продолжишь выкручиваться, — равнодушно отозвался Каз. — И даже не один, а стоматология нынче дорого стоит. Зарплаты крупье не хватит. Потеряешь товарный вид — вылетишь с работы в тот же день. Так что давай — колись!

— Живот у меня прихватило! — почти обиженно выдохнул Пим. — Правда, Каз, я не вру! Кого хочешь спроси! Хоть Мали из комнаты персонала, она мне уголь искала!

— Ещё скажи, она тебе волосы держала, пока ты блевал, — произнес Каз, со скептической брезгливостью оглядывая длинные патлы собеседника. — Ну, допустим. Что пил? Или ел?

— Да в горле у меня пересохло, Боллигер мне стакан налил, пока не его смена была. Он ушел на пост, а меня как скрутило! Наверняка тот бутеброд сказался… — зачастил Пим.

Каз в виде исключения ему поверил. Боллигер, значит… Ох уж этот Боллигер. Этот охранник начинает мешаться. Придется по-дружески поболтать с Хуаном, когда зайдет на огонёк. Главное, чтоб деньги за флэшку перед этим перевел.

В чем их картелю не откажешь, это в честности сделок: на деньгах они без нужды не кидают. А Каз честно исполнил свою часть.

— Ладно, живи, — он отодвинулся от Пима.

Тот с облегчением перевел дух и подтянул к себе длинные ноги, недовольно отряхивая колени от пыли, что в избытке скопилась на досках этой заброшенной деревянной террасы на задворках казино. Каз с насмешкой оглядел долговязого смазливого и до смешного растрепанного крупье.

Так-то Пим обычно собирал волосы в хвост, густо смазывал их каким-то маслом и обожал смотреть исподлобья, томно закатывая глаза. Картина порой получалась настолько душераздирающей, что клиентки легкой рукой оставляли горы чаевых. Иногда они оставляли и номер телефона, Пим не брезговал и им. Каз знал это точно. Волей судьбы они однажды столкнулись в одном отеле, и внешний вид Пима не оставлял сомнений, что первым правилом крупье “без личных связей” он пренебрегает давно и плотно.

Каз тогда прошел мимо, лишь брезгливо скривился. Однако и он, и Пим прекрасно знали о нескольких снимках, позже сделанных Казом просто так, на всякий случай. Залог того, что Пим не будет дергаться, если прижмет.

— Хороший костюмчик, — насмешливо отпустил комплимент Каз. — Был…

— После химчистки ещё лучше будет, — мрачно фыркнул Пим, продолжая отряхиваться. — Кстати, оплатить её не желаешь? Или подкинь хоть пару тысяч в долг!

— Я похож на того, у кого водятся лишние деньги? — Каз приподнял бровь. — А ты что, опять проигрался?

Пим неловко дернул головой в подобии кивка, и Каз лишь вздохнул. Неизбежная напасть, с которой бесполезно бороться. Половина крупье по статистике неизбежно идут по кривой дорожке. Нет, жульничать у большинства кишка тонка, да они и не умеют ничего сверх того, чему научились на курсах. Зато азарт и жадность затягивают их в свои душащие объятия очень и очень быстро. Пим не исключение.

Как и Джаспер. Но Джаспер — хотя бы не крупье. Он просто азартный игрок, очень и очень неудачливый.

— Хочешь в долг, сделай для меня кое-что, — Каз одним движением убрал нож в потайный карман под коленом. Выдвинутая в безупречный полушпагат нога моментально вернулась в прежнее положение, и Каз даже собой загордился, но быстро вернулся мыслями в реальность. — Я знаю, у тебя младший брат в банде, шкафчики в раздевалках чистит.

— Эй! Это ещё доказать надо! — возмущенно вякнул Пим, но Каз одним взглядом заставил его умолкнуть.

— Надо будет — докажу, — веско проронил он. — Так вот, скажи ему, чтобы просмотрели все награбленное и нашли телефон. Красный такой, старенький. На корпусе выцарапана роза, не ошибетесь. Принесешь мне его. Очень советую управиться до пятницы!

— А если…

— А если успели загнать кому-то, то пусть возвращают, как хотят, — отрезал Каз. — Меня это не волнует. Принесешь — деньги твои.

Пим тяжело вздохнул и согласился. Каз поднялся на ноги и кивнул Джасперу. Можно было идти. Со стороны Фахи это вообще было подвигом простоять столько времени неподвижно.

Они сошли с гулких досок на мягкую пыльную землю, и Каз мельком подумал, что надо будет не забыть протереть лаковые ботинки. Внешний вид крупье должен быть безупречен.

Сегодня они провернули дерзкий фокус, и Каз не в первый раз порадовался, что Джаспер с ним в доле. Только ему он и готов доверить спину. Ну, ещё Маттиасу, но тому лучше ездить по вызовам чинить холодильники и на пушечный выстрел не приближаться к казино.

Сегодня Каз сделал очередной шаг к осуществлению своей мести. Они с Джаспером не просто выкрали флэшку у этого жирного янки, они ещё и неплохо подшутили, подменив её. Интересно, будет ли Пекка польщён, обнаружив вместо данных по товару кучу гейской порнухи с собой в главной роли? Очередная шикарная идея от Джаспера и его любви к необычному монтажу с помощью нейросеток.

Каз поначалу счел, что это уж слишком ребячески, но соблазн был слишком велик, и он не устоял. Пекка всегда был самолюбивым ублюдком, от такого он наверняка до потолка взовьется. Скорее всего, целым своё брюхо гонец едва ли сохранит. Что ж, в следующей жизни будет меньше шататься по казино.

Джаспер подтолкнул его локтем, Каз обернулся к нему, оценил скривленную Фахи рожу, пародирующую возмущение Пекки, и, не удержавшись, расхохотался в голос. Джаспер присоединился к нему, и они смеялись как безумные. Или почти обезумевшие.

Утирая слезящиеся от смеха глаза, Каз подумал, что главное, чтобы вдохновленный Джаспер не смастерил такого же про Алехандро, иначе им обоим не сносить головы. Босс, конечно, не лишен чувства юмора, но уж больно оно у него специфическое.

А в таком случае даже ценная информация, доставленная Казом по уговору, может их не спасти.

1) Инспектор на игре следит за тем, чтобы игроки не менялись картами в покере или не подбрасывали на стол с рулеткой фишки после объявления о завершении ставок. По сути он напарник крупье по игровому столу. В его обязанности входят контроль за игрой, исправление ошибок крупье (как в пользу клиента, так и в пользу казино) и разрешение конфликтных ситуаций, возникающих в процессе игры.

Вернуться к тексту

2) Чистить руки — это обязательная для крупье процедура. С ее помощью он показывает, что не утаил фишки, деньги или карты. Когда крупье «чистит руки», он показывает открытые ладони и словно вытирает их друг о друга.

Вернуться к тексту

3) Пит-босс — специалист, в чьи должностные обязанности входит наблюдение за питом (группой игорных столов в казино), несущий ответственность за то, чтобы игры проходили в рамках заданных правил без нарушений. Он открывает и закрывает игровые столы, управляет игровым персоналом, проверяет служащих пита на предмет мошенничества и нейтрализует возможные конфликты между игроками и персоналом.

Вернуться к тексту

Самое волнительное при подготовке к выступлению у Каза всегда заключалось в очищении достаточного пространства. Для его номеров это был чрезвычайно тонкий и четкий расчет.

В этот вечер он напряженно ходил по их привычной городской площадке, мелом намечая на серых необработанных камнях брусчатки места для заградительных барьеров на достаточном отдалении от самой сцены — некогда неизвестно зачем выстроенного возвышения, залитого бетоном. Кажется, изначально это был фундамент из-под какой-то так и не достроенной пристройки. Красным мелом Каз размечал пространство для себя, дальше какой черты не заходить, в каком месте делать разворот, в каком — прыжок.

— Почему ты всегда чертишь? — Уайлен отвлекся от своих канистр с авиационным керосином и с любопытством смотрел, как Каз ловко орудует рулеткой и мелом, будто заправский закройщик.

Это была настолько привычная картина, что никто давно уже не удивлялся, что Каз перед каждым их представлением хотя бы час проводил, бродя по площадке, особенно новой, что-то измеряя и ставя одному ему понятные пометки.

Каз поднял голову, сдул лезущую в глаза прядь, с неудовольствием посмотрел на отвлекшего его Уайлена и вдруг сделал лихой прыжок с переворотом от одной красной черты к другой. Приземлился, выдохнул и, нагнувшись, пальцами замерил расстояние, на которое его ботинок вышел за метку.

— На пять сантиметров не сходится, — поморщился он и, выпрямившись, махнул рукой. — Ладно, учту. Так что ты спросил?

— Зачем эта разметка?

— Искры, Уай, искры! — нетерпеливо отозвался Каз. — У нас слишком маленькая площадка, я должен знать, как далеко держать зрителей и в каких границах работать!

— Мы же ставим барьеры, — Уайлен непонимающе пожал плечами.

— На все общие меры предосторожности обязательно найдется такой идиот, который их нарушит, поверь моему опыту! — Каз покачал головой и неодобрительно покосился на проходящих горожанок в цветастых национальных юбках. — Вспомни, в какой стране ты живешь! Здесь люди не боятся огня, они ему поклоняются. К тому же, делай поправку на ветер.

Он всегда должен был контролировать свои движения, работать так, чтобы ни одна искра не долетела до зрителей. Проще сразу начертить границы-подсказки. В темноте он, конечно же, их толком не увидит, но это будет уже и ни к чему, он их запомнит.

Бенгальские огни, факела, пои и даже веера не несли такой опасности, как его номер. От них не летели искры во все стороны.

Наверняка нормальные хореографы так не делают, наверняка они сразу видят все необходимые границы, а не ползают часами с мелком, выверяя весь рисунок танца, но Каз никогда не причислял себя к нормальным. Любое дело сначала нужно хорошо подготовить, а дальше уже импровизировать при необходимости. По-честному, и к хореографам причислять себя ему было рановато, но Каз предпочитал об этом не задумываться.

Дверца фургона хлопнула, и оттуда вывалился заспанный взъерошенный Маттиас.

— Черти, вы вообще меня будить собирались? Уже полвосьмого!

— А выступление начинается в десять, — буднично отозвался Каз. — Как раз успеешь выпить кофе в пабе. Антонио тебе нальет за счет заведения.

— Мне еще подготовиться надо, — Маттиас резко тряхнул головой и тут же схватился за затылок. — Тьфу, голова кружится!

— Иди умойся, — негромко посоветовал Каз. — Сам посуди, зачем нам было тебя будить, если твой храп работает лучше любой сигнализации?

Маттиас гневно фыркнул, с силой потер лицо ладонями и неторопливо прошествовал в бар. Его могучая фигура с легкостью раздвигала плечами скопление завсегдатаев у входа, с удовольствием глазевших на подготовления к выступлению. Впрочем, они Казу как раз не мешали. Местные жители отличались достаточной сдержанностью. Если их что-то удивляло или поражало, они предпочитали оставлять это при себе и держаться поодаль, пока не присмотрятся поближе.

Каз описал бы их как очень осторожных и закрытых людей. Впрочем, его это не удивляло. Здесь, в этой стране, все ещё витал дух недавней войны. В памяти всех, кто был старше тридцати, ещё были свежи воспоминания о геноциде, когда вооруженные люди от очередной власти расстреливали целые деревни, не делая скидок на возраст и пол.

Каз уже не застал этих времен, хотя и вырос здесь. Зато его давний приятель — в миру Антонио, а на своем языке именующийся столь убийственно, что повторить это индейское имя, не сломав язык, у Каза никогда не получалось, — был старше Каза на десять лет. Он часто рассказывал, как ребенком стоял, готовясь к расстрелу, крепко сжимая руку матери. При этом Антонио щурил свои черные глаза и смеялся, запрокинув голову и обнажая слишком морщинистую для его возраста шею — последний привет от когда-то перенесенной дистрофии.

Когда войны наконец начали утихать, в эту страну стали направлять гуманитарную помощь. В их городке как раз находился один из первых госпиталей. Здесь же организовали одну из первых продвинутых больниц. И Каз помнил, как маленькими они с Джорди носились между палатками вперемешку с местными детьми, пока мать целыми днями стояла где-то у операционного стола, тогда сооруженного из нескольких досок, положенных на простые козлы.

Сейчас на этом месте стояла их главная городская больница. Половина его труппы могла приходить туда, чтобы посмотреть на лица своих родителей. Портреты первых врачей, основавших её, до сих пор висели в главном холле. Наверное, именно поэтому Каз предпочитал ездить в больницу в другом городе. Ну и подальше от всепроникающего взгляда Пьетро, разумеется.

Их городок не отличался особой красотой архитектуры или роскошью. Простой и крепко сбитый, он, тем не менее, был достаточно фешенебельным, по здешним меркам. Инфраструктура здесь была налажена, как и столице не снилось.

Каз видел, как все это строилось, даже сам в школьные годы принимал активное участие в стройках, подрабатывая в каникулы и на выходных. Видел, как открываются магазины и спортивные комплексы, как начинают работать рестораны, театры, бары, казино… Сейчас, спустя столько лет, город буквально расцвел.

И все они знали, кого нужно за это благодарить. Бесполезно делить мир на черное и белое. Да, их город восстановил налаженный наркотрафик. Да, они были вотчиной наркокартеля, где глава его организовывал все по своему вкусу и защищал свой цветущий оазис теми способами, которые считал эффективными.

Алехандро пришел, когда Казу было десять. Поговаривали, что ночью в ратуше слышали выстрелы, а наутро мэра города нашли застреленным на полу собственного дома, но доподлинно этого никто не знал. Темная история, лезть в которую Каз всегда считал излишним. Целая череда загадочных смертей, о которой испуганно шептались взрослые и восторженно толковал пятнадцатилетний Джорди, его тогда не слишком взволновала. Куда интереснее были открытие первого фонтана, приезд бродячего цирка и появление в магазинах кучи новых комиксов и книг, которые к ним никогда раньше не завозили.

Новое поколение росло непуганным и благополучным. Каз с неудовольствием взглянул на стайку детей, бесстрашно крутившихся вокруг их фургончика, где они держали реквизит. Под замком.

— Даже не вздумай отойти от горючего! — вполголоса произнес он, обращаясь к Уайлену.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился тот.

— За тебя, — нелюбезно отозвался Каз и отложил наконец мелок. — Кто в прошлый раз забыл запереть фургон и мне пришлось ловить одного из этих мелких паршивцев, пока он не успел поджечь свою шевелюру бенгальским огнем?

Уайлен очаровательно покраснел и потупил взгляд.

Каз отвернулся и с беспокойством оглядел площадь. Он боялся признаться даже себе, но он волновался. Придет ли Инеж сегодня? Он хотел, чтобы она пришла.

Площадь раскинулась перед ним, сверкая брызгами фонтанов на другом её конце. Окруженная по периметру целым блистающим богатством разнообразных вывесок, она всегда блестела и манила к себе пятничными вечерами, обещая местным жителям какое-нибудь развлечение. Все местные забегаловки по очереди проплачивали то или иное представление поближе к своим дверям. У Каза был заключен договор с одним из пабов под названием "Эль Барриль" — Бочка, и владелец, сперва с недоверием отнесшийся к их пожароопасному коллективу, после первого же представления собрал такую прибыль, что с тех пор исправно выплачивал им причитающийся гонорар.

Впоследствии многие заведения пытались их перекупить, но Каз свято хранил верность их первому заказчику. Впрочем, особой интриги в этом не было, просто “Бочка” ближе всех располагалась к собору.

Каз подозвал Уайлена, чтобы тот помог ему затащить на указанные места железные решетчатые заграждения, оставляя между ними минимальные промежутки только для артистов. Иногда им по сценарию необходимо было подходить ближе к публике.

Собор возвышался над ними с Уайленом огромным белым исполином. Собственно говоря, они и выступали под прикрытием его каменной стены, защищающей их и публику от ветра, где не было ни окон и ни изысканной лепнины, с которой особенно муторно отмывать возможную копоть.

Не сказать, что падре Апрат с симпатией относился к языческим пляскам под своими окнами, скорее терпел, но Каз также знал, что он никогда не пропускает их представлений. Вот и сейчас он видел стоящую на широких ступенях невысокую фигуру в рясе. Падре хмурил брови и о чем-то негромко переговаривался с черноволосым высоким мужчиной. Тот добродушно смеялся и с интересом посматривал в их сторону.

Каз поспешил опустить взгляд и отвернуться.

Алехандро Эскартиа был нечастым гостем на городских празднествах. Хотелось бы верить, что он не задержится до начала представления. Последнее, что Каз хотел бы сделать — так это привлечь к своему коллективу внимание босса одного из самых могущественных наркокартелей в их стране и негласного правителя их города. Достаточно и того, что перед ним уже успел засветиться Маттиас, да так, что о приличной работе ему пришлось забыть с самого выпуска из колледжа.

Каз предпочел залезть в фургон и там принялся проверять пропитку на реквизите. Все должно быть на высоте сегодня.

Спустя минут двадцать, когда он вылез, то с радостью обнаружил, что и падре, и Алехандро надоело стоять на ступенях и они оба куда-то ушли.

Каз вернулся к разметке и ещё раз внимательно оглядел её, мысленно запоминая точки разворотов. Шагнул с закрытыми глазами в одну сторону, в другую, пытаясь прочувствовать пространство. Резко повернулся, прокручивая над головой воображаемый стафф.

— Эй, Каззи! Неужто ты сегодня порадуешь нас вальсом?

Каз обернулся и закатил глаза. Зои в своей полицейской форме смотрелась шикарно, как впрочем и всегда, и насмешливо белозубо улыбалась.

— И тебе добрый вечер, капитан! — он опустил руки, соскочил со сцены вниз, подошел к ним и одним прыжком перемахнул через железное заграждение. — Как твои дела, Зои?

— Пытаюсь привнести хоть какое-то подобие порядка в этот хаос! — Зои широким жестом обвела пространство вокруг себя. — А ты все выступаешь, я смотрю? Скоро прочитаем о тебе в газетах!

— Разве что в местной газетенке пару строчек посвятят, — усмехнулся Каз и оперся спиной о железные прутья. — Может прорекламируешь нас где-нибудь в столичных верхах?

— Да хоть сейчас, — Зои усмехнулась. — Каз, познакомься! Это мой новый напарник, капитан Николас Ланца. Он прямиком из главного управления! Не смотри, что так дерет нос, он у нас птица высокого полета, поэтому ничего под ним не видит.

— Это заметно, — пробормотал Каз, в упор разглядывая недавнего красавчика из казино. — Что ж, приятно познакомиться лично, капитан!

Причесанный, в форме и без своей дурацкой ухмылки красавчик выглядел более органично. А вот его задумчивый внимательный взгляд Казу совершенно не понравился.

— Николас, а это мой друг детства, Казимир Ри…

— Каз, — прервал он её. — Бреккер.

— Оу, — Зои удивленно посмотрела на него. — Ты все-таки это сделал?

— Тебе я готов показать что угодно, даже документы, — Каз очаровательно улыбнулся ей. — Да, сделал, уже пару лет как.

— Рад знакомству, сеньор Бреккер! — капитан наконец отмер. — А вы, оказывается, очень многогранный человек...

— Как и вы, капитан, — Каз ответил не менее недобро-пронзительным взглядом, продолжая держать на губах улыбку. — Я бы даже сказал, в вас чувствуется здоровый азарт. Этому городу определенно повезло, что наш покой будут защищать такие... доблестные офицеры.

“Не знаю, что ты задумал, красавчик, — говорил он глазами. — Но не думай, что тебе удастся что-нибудь вынюхать в моем казино!”

— В этот город стоило приехать хотя бы ради того, чтобы повстречать столь великолепную женщину, — капитан шутливо расшаркался перед Зои. — Не думаю, что от меня будет много толка, капитан Назале держит всех в строгости и без моей помощи!

“Вот и проваливай! — мысленно просигналил ему Каз. — От тебя будут одни неприятности здесь…”

Тем временем, неприятности двигались прямо к ним. Так запросто, словно были простым горожанином, который просто вышел прогуляться пятничным вечерком. Расстегнутый ворот на рубашке, летние туфли, небрежно растрепанная прическа довершали образ. Если не знать, что его прикрывают как минимум двое вооруженных до зубов боевиков, прячущихся где-то в толпе, то и не подумаешь, что перед тобой один из самых опасных людей в стране.

— Здравствуй, Зои, — бархатным глубоким баритоном произнес Алехандро, поравнявшись с ними.

Каз видел, как она сжала кулаки, так что костяшки побелели, и сглотнула, пытаясь справиться с целой бурей чувств. Он прекрасно понимал её положение.

— Здравствуй, Алехандро, — спокойно ответила она и вскинула подбородок, смело встретив его взгляд.

Каз почувствовал себя лишним на этом празднике жизни. Ей-богу, он бы предпочел знать как можно меньше о личной жизни Назале. Но увы, эта история была известна едва ли не половине города.

Алехандро было уже давно за сорок, но ему все еще трудно было дать больше тридцати пяти. Несколько лет назад он покорил сердце тогда ещё семнадцатилетней Зои, так что она влюбилась в него без памяти. Поначалу Зои даже не знала, с кем связалась. Юная чернобровая красавица тоже чем-то зацепила Алехандро за живое, и он достаточно долго держал свою личность в секрете.

Между ними развернулась настолько яркая и напряженная драма, длившаяся три года, что в городе только и было разговоров о том, что происходит между Зои и её таинственным кавалером. Порывистая взрывная Назале уходила и вновь возвращалась, Алехандро возвращал её силой и выгонял за порог в одной простыне. Она выбрасывала его вещи и разбивала стекла на его машине, он преследовал её, угрожал, дарил подарки, стоившие как все казино, в котором работал Каз и, по слухам, даже собрался на ней жениться. Это стало последней каплей для Зои, так что она окончательно порвала с ним и уехала учиться на полицейского.

Алехандро ко всеобщему удивлению не стал возвращать её и оставил в покое, больше ни разу не вспомнив о ней, словно вычеркнул из жизни раз и навсегда. Зная крутой непредсказуемый нрав босса, Каз вполне справедливо опасался, что однажды Назале просто пристрелят, по одному небрежно отданному приказу. Достойное завершение этой Санта-Барбары.

Краем глаза Каз заметил, как напрягся красавчик и ненавязчиво опустил голову так, чтобы скрыть лицо. Надо же, бравый капитан знает, кто перед ним, и уже начал нервничать? Эксклюзивная информация, между прочим. Алехандро не светил своего лица, в основном, его знали как успешного бизнесмена, финансового деятеля и мецената.

Переглядки Назале и Алехандро от красавчика тоже не укрылись, и Каз заметил, как заиграли желваки на его лице. Ему стало смешно, но он сдержался. Воистину только Зои и могла развернуть вокруг себя такую драму.

На них с капитаном Ланца Алехандро, к счастью, внимания не обратил, лишь коротко мазнул взглядом по лицам и отвернулся, тронувшись дальше по площади. Каз наконец смог выдохнуть.

Он взглянул на часы и обнаружил, что до выступления остался час. Пора было собирать ребят и вытаскивать храпящего Маттиаса из его литровой кружки с кофе. Хронический недосып Хельвара сказывался тем, что тот умудрялся засыпать практически в любом месте и в любое время.

Девять часов. Площадь уже постепенно погружалась в сумерки и озарялась зажигавшимися то тут, то там огнями. Подсвеченные башни собора отсюда, от самого его подножия, сияли будто окутанные солнечным ореолом, хотя солнце уже почти утонуло за горизонтом.

Каз махнул рукой прикорнувшему на канистрах Уайлену, коротко кивнул Зои, нарочито вежливо раскланялся со столичным капитаном-красавчиком и решительно направился в паб.

Сегодня они зададут всем жару.

* * *

Барабанная дробь будто разбивала горячий воздух на сотни дрожащих капель. В этом блестящем мареве, от которого запотевали стекла в прорезях маски, невозможно было разглядеть людей, что пришли к ним сегодня — лишь темную массу волос со светлыми вкраплениями обращенных к сцене лиц.

Каз видел красноватые отблески на лицах тех, кто стоял ближе всех, но не мог различить знакомых черт. Он стоял, сложив руки на груди, невидимый за черным полотнищем, служившем им кулисой.

На сцене Джаспер с Аникой кружились в огненном вихре, задавая сумасшедший темп. Джаспер ухитрялся совмещать ритм быстрого степа с мечущимися вокруг его бедовой головы огненными шарами. Аника не отставала: она как волчок кружилась вокруг своей оси, и огонь обвивал её тонкую ладную фигурку плотным горячим коконом, извиваясь и закручиваясь вместе с ней.

Зажигательная мелодия была лишь затравкой, призванная приманить как можно больше зрителей. Первая часть должна была быть поражающей и энергичной, потом немного ослабить напряжение, вбросить лирическую мелодию, затем вновь поддать напряжения, и затем на пике начиналась его партия. Зрелищная, темная и крайне для него, Каза, напряженная. Это не поле и не пляж, где публику можно отогнать достаточно далеко. Одна случайная искра, и праздник превратится черт знает во что.

Их "Зверская Комедия" набирала обороты. Джаспер перебросил Анике пои и лихо подхватил её на руки, и теперь качал, подбрасывая вверх и ловя, пока над их головами распускались огненные цветы. Королева Скарабеев, чьё лицо всегда было скрыто под черно-золотой маской, бесстыдно заигрывала с Серым Чертенком, пока бледный как смерть мистер Кримсон в исполнении Маттиаса мучился от непереносимой ревности. Сейчас он должен был выйти из тьмы и перехватить строптивую королеву в свои объятия.

Аника обхватила его за шею и подогнула ноги, буквально волочась за ним, пока он оттаскивал её от Чертенка. Маттиас, вращающий сразу два стаффа, подожженных с обеих сторон, всей своей могучей фигурой выражал непреклонность и гнев. Он кружил свою королеву, безжалостно раскручивая все сильнее.

Взбешенный Чертенок гневно заступил им путь, выставляя огненный щит из двух вращающихся с бешеной скоростью шаров. Развел их в разные стороны и присел, с силой ударяя по каменной сцене. Шары брызнули искрами, публика ахнула.

Мистер Кримсон принял вызов. Отпустив возлюбленную и оттолкнув её в сторону, он лихо прокрутил свои огненные мечи и скрестил их, будто приглашая противника к бою. Чертенок залихватски прошелся перед ним сложной чечеткой, дразнясь и салютуя публике одним из своих шаров, а затем замахнулся им на Кримсона. Маттиас отклонился назад, пропуская огненный сгусток над собой, и, выпрямившись, крикнул на одном из местных наречий:

— Дерись! Дерись как мужчина!

Каз довольно кивнул: все шло по сценарию. Публика всегда встречала подобные вставки одобрительным гулом и криками.

Чертенок презрительно усмехнулся, топнул ногой и кинул горящие пои в специальную чашу (Каз очень надеялся, что, увлекшись, эти двое её не снесут, прецеденты бывали).

Маттиас кинул ему один из своих стаффов и одним движением сорвал с себя реквизитную рубаху, отбросил её в сторону и ударил себя кулаком в грудь. Джаспер остался в своей сверкающей черной жилетке, лишь распахнул её пошире и любовно провел рукой по густой шевелюре и прикрепленным к ней светящимся рожкам.

Поединок начался. Состоял он, в основном, из криков, ложных выпадов и синхронных прыжков на сильную долю под самый оглушительный удар барабана. Две мускулистые фигуры сходились в жестокой схватке, нанося сокрушительные удары, от которых особо впечатлительные дамы дружно ахали (и только один Каз знал, сколько учебников по сценическому бою он ради этого перерыл).

Упавший на одно колено Кримсон с силой ударил Чертенка по ногам, и тот подпрыгнул, уворачиваясь от огненной полосы, и приземлился, мгновенно копируя позу Кримсона. Они синхронно закрутили над головой пламенный вихрь и выгнулись, принимая его на плечи. Крутящиеся стаффы сами катились по их вспотевшим блестящим телам, а Маттиас и Джаспер лишь изгибались все сильнее, позволяя им спускаться все ниже. Затем внезапно они оба упали на спины, и пламя заплясало, обвиваясь вокруг их длинных ног, пока они все так же ловко вращали горящие шесты одними лишь ногами.

Кримсон и Чертенок подкинули пылающее оружие вверх и рывком вновь поднялись на колени. Каждый поймал свой стафф, и они с ненавистью скрестили их в стремлении побороть друг друга. Их спины вздымались в тяжелом дыхании, а вены на руках вздувались от напряжения.

Каз кивнул Уайлену и управляющему музыкой Родеру и резко махнул полой плаща.

Площадь сотряс удар грома, и на сцену в снопе искр шагнул Безумец. И поднял руки, разнимая недавних врагов.

Его суровая мрачная фигура возвышалась над площадью. Безумец требовательно протянул руку, и струхнувший Чертенок почтительно вложил в неё свое оружие. Кримсон дерзко отдернул руки, но стоило Безумцу лишь повернуть к нему страшный клюв маски, то тот сразу же последовал примеру Чертенка.

Безумец резко развел руками, и приугасшие концы стаффов вспыхнули с новой силой, а драчуны поспешили убраться с траектории искр, за что Каз был им весьма благодарен. Он кинул обратно каждому его стафф, и Джаспер с Маттиасом разбежались в разные стороны, скрываясь с поля зрения зрителей. Присмиревшая Королева Скарабеев почтительно подала ему горящие пои и тоже поспешила ретироваться.

Каз на пробу взмахнул ими, и Уайлен на полную громкость врубил фонограмму. Их единственный собственный трек. Песню Безумца им записала знакомая группа, солист которой обладал очень резким, хлестким тембром голоса, пробирающим до костей, когда он оставлял свои попытки в какой-то довольно слабый рэп.

Безумец топнул ногой и закружился в сложно закрученной череде прыжков, вращая вокруг себя огненные шары, на такой скорости кажущиеся сплошными извивающимися линиями, пока грубый хриплый голос в песне рассказывал его историю.

Когда-то Безумец утратил всё, что составляло суть его жизни. Когда-то он был обычным человеком, пока не потерял всех, кого любил. После этого он добровольно заключил себя в эту броню, под эту уродливую маску, и поклялся не касаться живой плоти до тех пор пока не искупит грехи и не вернет свою Потерянную Невесту.

Он колдовал ночами напролет, он призывал свет к своей мятущейся душе, но небо молчало и только огонь готов был даровать ему спасение и указать путь.

Музыка становилась все тревожнее. Безумец замер на сцене, пытаясь удержать в руках разрастающийся трепещущий огненный шар. Огонь, казалось, жил в его руках какой-то своей особенной жизнью, не подчинялся ему, пытался вырваться на волю...

Взрыв! Пламя в его руках вспыхнуло, на мгновение ослепляя смотрящих. Каз подкинул один из шаров вверх, отвлекая внимание зрителей, и подхватил незаметно подложенный Джаспером свой особенный утяжеленный стафф.

Безумец скрылся в снопе ярких искр. Его темная фигура, озаренная мириадами вспышек, закружилась под сложный ритм барабанов, отбивая каждый шаг. Тяжелая булава так и летала в его руках, и каждый взмах окутывал его сияющим ореолом обжигающих искр.

Лазерные лучи прорезали темноту и на мгновение окрасили его фигуру в кроваво-красный. Каз под маской поморщился: через эти стекла он ни черта из-за такого света не видел, но ему это было и не нужно. Он нормально ориентировался по рампе из светодиодов, натянутой по краю.

Огненное облако было одним из самых красивых приемов, но и одним из самых опасных. Разлетающиеся искры могли нанести непоправимый ущерб и даже искалечить, поэтому работал с ними только Каз.

Он закрутил затейливый финт, стараясь одномоментно извлечь максимум искр. Безумец неистовствовал в отчаянии, он умолял, он взывал к древним богам. Он призывал их на помощь и с последним отчаянным криком упал на колени, преклоняясь пред столпом огня, вспыхнувшим, казалось бы, самим по себе.

Кричать под маской Каз, конечно, не мог, однако Джаспер с Маттиасом не иначе как в отместку однажды записали его голос, когда он орал на них на какой-то из репетиций, и, немного поколдовав со спецэффектами, сделали конфетку. Правда потом, когда они продемонстрировали свое творение через колонки, Каз от неожиданности чуть не сел прямо там же, где стоял, а потом долго прятал за спину все ещё слегка подрагивающие руки. Однако в концепцию задумка вписалась, как родная, а потому этот крик давно стал неотъемлемой частью программы, хотя Каза от него до сих пор каждый раз передергивало.

На сцену вышли два дурачка — в исполнении Джаспера и Уайлена — с веселой песенкой, разъясняющей, что Пропавшую Невесту нужно искать где-то среди людей. А различить её можно по прекрасной сияющей розе в её волосах. Собственно на них и возлагалась миссия эту самую невесту найти.

Казу предстояло весь их номер провести, неподвижно стоя на коленях. К счастью, это был простой, короткий танец на две-три минуты. Поэтому он смиренно любовался сквозь запотевшие стекла маски на клетчатые штанины Джаспера, мотавшиеся у него туда-сюда перед носом. Шуты с огненными тросточками… Ещё притом и поющие шуты.

Петь Уайлен умел и любил, так что главным рассказчиком был в основном он. Джаспер бодро подхватывал припев, иногда безбожно фальшивя. Он считал это своей фишкой, а у Уайлена просто не хватало духа его поправить.

Каз меланхолично ждал появления своей долгожданной невесты, которая наконец вернет ему доступ к кислороду. Обычно эту роль брала на себя Нина. Она смешивалась с толпой, незаметно закалывала себе на волосы светодиодную розу и в нужный момент Уайлен и Джаспер вытаскивали её будто обычную зрительницу. Её, Пропавшую Невесту, которую злые духи однажды спрятали среди смертных.

— Ба, гляньте! Кто это? Неужто мы нашли? — голос Джаспера казался подозрительно веселым. — О святые! Дева, до чего же ты прекрасна! Наш Безумец-то, оказывается, везунчик!

А вот последняя фраза уже была не по сценарию. Что эти черти там устроили? Каз беспокойно пошевелился, борясь с искушением обернуться.

— Фата? Где же фата? Фату невесте! — балагурил Джаспер, из чего Каз сделал вывод, что Нина уже на полпути к сцене. Обычно они прикрывали ей лицо вуалью, чтобы никто мог разглядеть, кто она такая. Заодно это хорошо работало на интригу.

Джаспер прыгнул со сцены вниз спиной вперед, прокручивая свое фирменное сальто, и, судя по звуку, благополучно приземлился где-то внизу. Им с Уайленом предстояла нелегкая задача — красиво поднять совершенно не спортивную Нину на сцену, минуя все заграждения.

— А вот и невеста! — весело объявил Джаспер. — Сейчас взлетишь, красавица!

Взлетит? Каз под маской скептически приподнял брови. Нина за пару вечеров научилась держать равновесие и не бояться высоты? Хоть бы эти остолопы её не уронили, в конце концов.

Толпа зашумела. Скорее восторженно, чем возмущенно. Зааплодировала. И Каз одобрительно хмыкнул. Молодцы! Нина особенно. Он и не ожидал.

Судя по звукам, Нина уже поднялась на сцену и шла к нему. Она приблизилась, присела на одно колено и потянула его за локти, побуждая подняться. Каз удивился неуверенности её движений. Она как-то слишком робко водила руками по его шее и никак не могла найти застежку.

— Левее, — тихо подсказал он. — Чуть ниже. Ага, здесь!

Она стянула маску с его головы, Каз поднял подбородок, тряхнул освобожденными волосами и наконец открыл глаза. И остолбенел по-настоящему.

Инеж, чье лицо легко угадывалось под полупрозрачной вуалью, смущенно улыбнулась. Роза солнечной святыней сияла в её волосах.

Вокруг них закружились Джаспер и Уайлен, щелкая в воздухе светодиодными хлыстами и рисуя в темноте сюрреалистические фигуры. Каз хотел их убить. С особенной жестокостью. А ещё оказаться где-нибудь подальше отсюда и хорошенько проматериться. А еще оставаться здесь как можно дольше, чтобы по-прежнему иметь возможность зачарованно любоваться ей, такой странно хрупкой и беззащитной в этой дурацкой фате.

— Они сказали, ты скажешь, что делать, — одними губами прошептала она.

Каз тычком заставил себя собраться. Что бы там ни было, а представление нельзя запороть.

— Отбрось маску за спину, — хриплым от долгого молчания голосом скомандовал он. — И ничего не бойся. Тебе здесь ничто не причинит вреда.

Инеж изящным движением кисти откинула ненужную маску, и Каз почувствовал, как на него снисходит неожиданное спокойствие. Инеж ещё ни разу его не подводила, а импровизировать он умеет.

Он протянул ей руку в перчатке и повел за собой почти к самой рампе.

— Просто стой здесь, я сам все сделаю! — шепнул он и отпрянул, прижав руку к сердцу.

Обычно он танцевал рядом с неподвижной Ниной, ухитряясь направлять её таким образом, чтобы никто из зрителей не заподозрил, что из них двоих умеет танцевать только он.

Инеж была не такой. Она послушно изгибалась в его руках, подвластная каждому его движению, хотя за все это время он так ни разу по-настоящему её и не коснулся. Сейчас она безраздельно принадлежала ему, и он упивался этим ощущением. Нет, она принадлежала не ему — лишь Безумцу, она была его найденной, вновь обретенной невестой. Его желанием, его мечтой, его светом.

Инеж по-прежнему безошибочно считывала все его движения, поэтому Казу даже не надо было подсказывать, что ей делать, она все понимала и так.

Он наклонялся к ней, она подавалась к нему навстречу. Он отходил назад, она тянула к нему руки. Он преклонялся пред ней и она принимала это со всем достоинством.

Джаспер и Уайлен, Маттиас и Аника подходили к ним с разных концов сцены, держа в руках бенгальские огни наподобие свечей.

Инеж на плечи опустили специальную светящуюся накидку, прикрывая повседневную городскую одежду, и Королева Скарабеев торжественно приколола к ее прическе ещё пару роз, как настоящей невесте. Они с Казом стояли друг напротив друга, делая вид, будто он держит её руки в своих, затянутых в перчатки, пока остальные вороны кружились вокруг них сверкающим, рассыпающимся белыми холодными искрами хороводом.

Публика восторженно аплодировала и кричала, но Каз почти их не слышал. Он во все глаза смотрел на Инеж и пытался понять, почему несмотря эту выходку, он почти не сердится ни на Нину, ни на Джаспера, ни на… кто там ещё в этой проказе участвовал? Напротив, он был до странного счастлив и воодушевлен.

Сегодня они сыграли безупречно.

Это уже можно было представлять на любом фестивале и взять там любой приз. Разумеется, эту комедию они поставят в расширенной версии и с ещё более сложными номерами.

И с Инеж.

Значит ли произошедшее сегодня, что она согласна стать его вороном? Пусть даже он ей этого ещё не предложил.