Бабочка (джен)

Вчера был легкий летний день. Может, последний четкий, не смазанный бесчисленными повторениями день. Синяя ручка тихо шелестела по бумаге где-то между пустым небом и смешанной с корнем кипариса травой.

— Может, ты уже покажешь, что ты там пишешь? Ну пожалуйста, ну Ма-а-арк… — Нат тянул его имя вязко-медово, положил руку на блокнот. Но Марк резко выдернул его, прижал к груди. Белая кожа залилась красным возмущением, стыдом.

— Эй, я не разрешал! Еще нельзя смотреть, совсем ничего не готово, ну что ты как ребенок, Нат, — он закрыл блокнот, оставив между его страниц ручку, попытался отодвинуться, но Натаниэль вновь прижался гладко-теплым бедром к ноге Марка, навалился на него весом и смехом, прижал к мягкой земле.

— Ну что тебе, Марк, жалко, что ли? Все равно же узна-аю… — Нат тянулся к блокноту, но Марк упирался руками в его узкую мальчишескую грудь, отталкивая его.

— Да прекрати ты, Нат, я порву тетрадь и больше никто ее не прочтет, если ты не отстанешь, — тихо, капризно-обиженно, но словно бы в шутку…

Натаниэль не ответил — но схватил и прижал к земле руки, отталкивавшие его, он захлебывался смехом, мелко-беспорядочными волнами раскидывались вокруг лица алые локоны. И тот же алый растекся от лица Марка к ушам — и тот же алый набух где-то ниже нечаянной, ненужной опухолью… И вдруг Натаниэль отпустил его и свалился рядом, в ту же пахшую летом и прохладой траву.

— Дурак ты все-таки, Нат, полный идиот, — тихо сказал Марк. Повернулся на бок, подобрал ноги к груди: не решался встать. Зеленые глаза привычно смазались жидким блеском, кровь все никак не отливала от лица.

— У-у-у, а ты такой милый, Марк, такой… — Нат оставил недоговоренное где-то в блаженно-счастливой улыбке. И добавил: — Только ты не обижайся на меня, Марк. Просто, ну, очень забавно дурачиться с тобой. Ты всегда такой жутко серьезный, наверное, поэтому?..

"Ты постоянно дразнишь меня", — такая детская, такая наивная фраза, которую Марк, конечно, не посмел сказать. Только немного обреченно и все-таки снисходительно-счастливо вздохнул.

— Иногда ты просто клинический придурок, Нат, — он немного помолчал. Алые жидкие пряди падали на лицо Натаниэля, тихо дышал его нос, рот, его глаза… На него почему-то было очень приятно смотреть вот так, совсем близко. Было в этом что-то теплое, что-то уютное. Марк разомкнул влажно-мягкие губы, помедлил, снова сжал их.

— Ну, давай: я же вижу, что ты все-таки хочешь мне что-то рассказать, Марк.

Тот кивнул:

— Да, хочу, — быстрый вздох и медленный, нарочито-медленный выдох: он успокаивал себя. Сильнее прижал колени к груди. — Ладно, хотя я и говорил, что еще ничего не готово, но… Если честно, где-то неделю назад я уже прислал кое-что редактору, ну, помнишь, из того журнала комиксов…

— И не сказал об этом мне? — в голосе Ната слышалась соленая серьезность. — Я думал, мы, как минимум, соавторы, почему же ты шлешь ему что-то и совсем не показываешь это мне, а?

Марк быстро провел головой из стороны в сторону, в его матово-черных волосах застревала трава:

— Нет-нет, это не что-то такое, не что-то прям полное! Так, просто идея, черновой набросок… Просто я хотел показать это кому-то до тебя…

— Почему это?

— Потому что я не хочу показывать тебе что-то глупое и плохо написанное, Нат, — зеленые глаза заблестели, но Марк сжал веки, стер виноватый блеск. — Просто именно этот сюжет довольно странный и… Думаю, он не похож на то, какие у нас были до этого. Там даже не будет Иллюстратора. Но помнишь… Помнишь, редактор спросил после сдачи в печать последнего выпуска: "А что, если Леди Баг и Кот Нуар проиграют?", мол, это то, чего не было никогда, это что-то совсем новое! Такое, ну, должно нравиться людям… Да и мне было интересно попробовать.

Натаниэль выдохнул: с пониманием, с облегчением.

— И сейчас я пишу об этом более… Конкретно, что ли. Кажется, почти все. Только я хочу, что все-таки все кончилось хорошо, но как? Как — этого я пока не придумал, но в остальном… Слушай, может… Может, ты сможешь нарисовать по моему тексту? — тихо спросил Марк.

Натаниэль улыбнулся глазами, опустил прохладно-легкую руку на его щеку — и приник лбом ко лбу. Рука Ната фенольно пахла гуашью:

— Давай, мне всегда нравилось рисовать наши истории, Марк. Только тебе все равно придется понять, какой именно конец ты хочешь, а пока… — Нат ненадолго затих. Минута: слышно только его дыхание. Еще минута. И Нат заговорил снова: — Пока, может, оставить в конце временную петлю?

— Петлю?..

— Ну, конец истории вернуть к началу: это ведь приведет к ужасно изящной структуре, структуре вроде спирали, да и… Да и даст возможность тебе додумать "настоящую" концовку чуть позже, а? — Натаниэль говорил об этом почему-то восхищенно, с подавляемым азартом.

Марк кивнул и сильнее прижал колени к груди.