Братишка Дадли (джен)

Вечером Гарри зашел к Дадли и отдал ему половину торта. Потому что по собственному опыту знал, как это важно — вовремя закрепить начало хороших отношений.

Дадли прямо просиял, увидев здоровенный кус запрещенного сейчас лакомства. Протянув руку, он пальцем подцепил кремовую розочку, отправил в рот и блаженно закатил глаза, улетая в нирвану.

— М-мм, Гарри, ты настоящий волшебник! Как я раньше не понимал этого? — простонал голодающий гурман.

— Осторожно, Дадли, кажется, это слово запрещено в нашем доме, — лукаво прищурился Гарри.

— Чепуха! — распахнул тот глаза. — Папа просто опасается, что твои ненормальные штучки увидят посторонние.

— Я это уже понял, — покивал Гарри, садясь на дадлину кровать. — Но раньше-то я не знал о себе. Твои родители не потрудились объяснить мне, что я волшебник и чтобы прекращал колдовать. А я не знал, отчего это у меня происходит, и поэтому чудил.

— И меня они приучили тебя бояться, — вздохнул Дадли, присаживаясь рядом и пристраивая на коленях коробку с тортом. Слизнул с пальцев крем и продолжил: — А мне всегда было интересно, кто ты такой и как это у тебя получается. Но, глядя, как тебя боятся папа с мамой, я тоже начинал тебя побаиваться… Гарри, а ты меня правда простил?

— Да я на тебя и не сердился никогда, — удивился Гарри. — Я тебя другого и не знаю. Ты всегда был таким…

— Дураком, — перебил Дадли. Утвердительно покивал. — Правда-правда, жить в одном доме с магом и не пользоваться его чудесами… Вот дурак я, Гарри, какое счастливое детство профукал!

С минуту-другую Гарри ошеломленно моргал на сидящего рядом мудреца, потом, уверившись в его искренности, удивленно засмеялся.

— Черт возьми, Дадли! Когда ты стал таким умником?!

Тот не ответил, был занят — наслаждался тортиком, снова погружаясь в нирвану. Не рискнув нарушать личное счастье Дадли, Гарри неслышно смылся. Очутившись в своей комнате, Гарри посмотрел на сову, соображая, к кому её отправить за сладостями, Дадли-то он последний кусок отдал, пока тот совсем не зачерствел…

Словно читая его мысли, Букля выразительно клюнула принт на покрывале, изображающий знак доллара.

— Хочешь сказать, что я могу сам купить? — додумался Гарри.

— Х-угу! — одобрительно подтвердила Букля.

— Ты права, пора и мне поумнеть, — согласился Гарри. Подошел к тайнику и достал оттуда мешочек с монетами. Потом сел за стол и быстренько набросал список хороших нескоропортящихся сладостей. Подумав, он вписал в заказ и тыквенных котелков, рассчитывая угостить ими Дадли сразу. Букля, страшно довольная поступком Гарри, прямо стрелой унеслась в окно.

Наутро Дадли ждали свежие пирожные, увидев которые, он сразу поклялся защищать и беречь Поттера пуще глаза. Потому что на завтрак мама подала тощий листик салата с гарниром из зеленого горошка.

В полдень свое обещание Дадли выполнил — насмерть подрался с Малькольмом, Гордоном и Пирсом.

— Слушай… — хлюпнул разбитым носом Гордон. — Тебя какая сука укусила?

— Домашняя, — буркнул Дадли и сплюнул кровь. — Поттера не трогайте больше.

— А ты обошнуй пакт о ненападении, может, поймем? — потребовал Пирс, трогая языком качающийся зуб.

— Ну… Поттер грабителей вспугнул, — нашел Дадли самый оптимальный вариант событий, по которому можно простить и полюбить нелюбимого племянника. — Ночью спустился на кухню попить, увидел их и крикнул.

— У-у-ууу, вот это круть! — восхитился Малькольм, переглядываясь с Пирсом и Гордоном. — И не испугался? — с уважением спросил он.

Дадли вспомнил палочку, нацеленную в грудь рыжему маргиналу, подумал о Запрете колдовства для малолетних и кивнул.

— Он был очень храбр.

— Понятно! — Гордон от души грохнул Дадли по спине. — Понятно теперь, почему ты очкарика защищаешь. Заслужил! Ну ладно, парни, мириться с Поттером будем? — обратился Гордон к своим.

— Ну а шего? — согласно кивнул Пирс. — Швой же…

Таким образом Гарри был дан допуск в святая святых Большого Дэ — его личную шайку лучших друзей. Из них задохликом был только Пирс, остальные, Гордон и Малькольм, были здоровяками, как Дадли. И Гарри чисто интуитивно оттерся к такому, как он, — Пирсу. Прошлые стычки великодушно забылись, да и с кем не бывает? Просто странный фрик Поттер перестал быть фриком, вот и вся мальчишечья логика. А раз он вошел в круг доверенных лиц Дадли, то значит, на то есть резон и очень уважительная причина. Просто так же ничего не происходит.

Со своей стороны Гарри тоже предпочел забыть прошлые обиды, всеми конечностями хватаясь за предоставленный самой судьбой шанс завести друзей среди магглов. Кроме того, опомнилась Петунья, заметив в кои-то веки косые взгляды соседей на её племянника. Посмотрев на него сама, чуть не сгорела со стыда, обнаружив, во что одет Гарри. Запоздало изумляясь собственной недалекости, Петунья в первые же выходные рванула в Лондон, волоча на буксире сына и племянника. Домой они вернулись, груженые пакетами со шмотками так, что едва-едва выдрались из недр ставшего очень тесным такси. Вся одежда была куплена для Гарри. В своей комнате он стоял в некоторой прострации, глазея на армии трусов-боксеров, маек, пижам, рубашек, ремней, брюк, шортов, связки носков, галстуков, чехлы с костюмами. Джемперы, свитера, жилеты, куртки, сколько-то коробок с обувью… Выражение лица Гарри можно описать всего тремя словами: «это всё мне?»

Перемерив несколько рубашек и штанов, Гарри наконец поверил, что это всё его: подобранные по размеру, все эти брючки-маечки сидели на нем, как родные. В облипочку да в обтяжечку, не висели, не топорщились. Весьма необычные ощущения по сравнению с теми обносками с плеча кузена. В школу Гарри хоть и покупал себе школьную форму и мантии, да всё равно тех чувств, что он испытывал сейчас, не было.

«Наверное, это потому, что одежду сейчас купила тётя, — робко подумал Гарри, — и тем самым признала меня родным».

Семнадцатого августа в дверь позвонил Ранкорн. Вернон впустил его и позвал Гарри:

— Мальчишка! А ну-ка бегом сюда!

Гарри кубарем скатился с лестницы, ещё с середины увидев цель визита Альберта — у ног его стоял чемодан, отправленный с Джорджем в Нору.

— Привет! — унылое лицо Альберта озарилось улыбкой. — Вот, Молли Уизли прислала в отдел Пересылок просьбу: вернуть владельцу чемодан. Администрация клич кинула, я услышал, что вещь принадлежит Гарри Поттеру, и вызвался.

— Ух ты, здравствуйте! — честно говоря, Гарри обрадовался Альберту больше, чем чемодану. Ранкорн понял это по выражению лица подростка и заулыбался ещё веселее. Это настолько подняло ему настроение, что он даже согласился принять приглашение Петуньи пройти в гостиную и угоститься чашечкой чая.

Гарри, глядя на чемодан, вдруг порадовался тому, что последние вещи из тайника, в том числе и те два торта, он сложил в рюкзак, а не в сундук к метле и учебникам. Таким образом все самые ценные его вещички всё время были с ним: мантия-невидимка и карта Мародеров.

Альберт потягивал чаёк и исподволь выуживал из Гарри все сведения о школьных делах. Гарри, размякший и совершенно расслабившийся от такого ценного внимания взрослого и, главное, адекватного волшебника, выложил всё как на духу: и про Квиррелла с Волдемортом в черепушке, и про фальшивый философский камень, ибо он потом прочитал, что на самом деле это не камень, а ряд формул на бумаге. И про цербера на третьем этаже, и про ночную прогулку по Запретному лесу, куда его и ещё трех первоклашек отправили на отработку по прямому приказу самой МакГонагалл. А! Ещё там тролль был!

Кто??? Альберт поперхнулся и долго кашлял, несмотря на энергичные хлопки Петуньи по спине.

— Ну, тролль… — смущенно подтвердил Гарри, виновато глядя на покрасневшее от натуги лицо Ранкорна. — На Хэллоуин. Напал на Гермиону в туалете…

Дождавшись, когда Ранкорн успокоится, Гарри продолжил доклад, на сей раз про василиска и про череду окаменений в течение всего второго курса, вплоть до Тайной комнаты Слизерина, рассказал про дневник и Джинни Уизли, не забыл и пауков Хагрида, и о том, что с недавних пор в лесу поселился автомобиль с проснувшимся ИИ. Про последний, третий курс, Гарри начал рассказывать осторожно, с частыми паузами и тщательной подборкой слов. Альберт послушал его запинки и хмыкнул:

— Короче, Сириуса Блэка и гиппогрифа вы спасли и сейчас они в бегах. Мистер Поттер, в Министерстве не идиоты работают, и кто такой Сириус Блэк, там прекрасно знают.

— И что там знают? — моментально ощетинился Гарри, стремясь защитить единственного на данный момент родного человека.

— Что он дурак и тряпка, — с непроницаемым выражением лица сообщил Альберт. — На момент ареста Сириус Блэк был мажором, одним из самых богатых людей в маг-мире, мать его в то время была жива и пыталась выкупить сынка. Но этот придурок вбил себе в голову, что виновен, и совершенно добровольно законопатился в Азкабан. И как стало известно с июня прошлого года, в любую секунду был способен удрать из тюрьмы благодаря своей аниформе. Но он этого не сделал. За все двенадцать лет, — лицо Альберта на миг исказилось болью. — Скажите мне, Поттер, если бы у вас осиротел ребёнок, вы бы стали отсиживаться в удобной тюрьме?

В ушах Гарри загудела взбурлившая кровь, едва он увидел, насколько непригляден поступок крестного отца. Поттеру сейчас словно глаза распахнули во всю ширь, потому что он, кроме вышесказанного, узрел ещё и поведение Сириуса на воле… У него, на минуточку, был целый год в запасе, прежде чем припереться в Хогвартс, и выглядел при этом как самый распоследний бомж. Денежки на «Молнию» он достал, а на приличный костюмчик — нет. Хоть бы умылся, что ли…

Гарри поморщился, вспоминая неприятный запах немытого тела, драный плащ, тюремную истлевшую робу и грязные, свалявшиеся лохмы, в которых временами юрко шныряли блестящие черные букашечки, подозрительно похожие на блох. Ещё вспомнилась бессердечная бесцеремонность, с которой Сириус цапнул Рона и протащил со сломанной ногой по всему подземному ходу. Неужели он не мог, раз промахнулся, отпустить мальчика, забрать у него крысу и удрать уже с ней? А ещё… Гарри напрягся, вспоминая ещё кое-что: когда они выбирались из подземелий, транспортировку бессознательного Снейпа взял на себя Сириус. Так вот, по пути по извилистому ходу он несколько раз приложил профессора головой о потолок и повороты, причем делал это явно намеренно, даже не трудясь ни извиниться, ни смягчить силу удара. Какой же ты, оказывается, мелочный, Сириус… Ради старых детских обидок готов нанести увечье человеку, находящемуся без сознания и в полной твоей власти.

К этому моменту воспоминаний Гарри испытывал сильнейшее отвращение и пребывал в аховом изумлении: и в этом человеке он видел центр вселенной и даже, прости господи, хотел к нему уехать?!

Ранкорн, пристально наблюдавший за выражением лица Гарри, кивнул и, кашлянув, привлек к себе внимание:

— Мистер Поттер, ваши рассказы очень помогут отделу Невыразимцев. Значит, проткнутый клыком василиска дневник вы оставили у Дамблдора? Будем надеяться, что старик его не уничтожил, как улику…

— Нет! — подскочил Гарри. — Я его Малф… мистеру Малфою отдал, чтобы освободить Добби!

Трах, бум, дзынь! Со странным звуковым эффектом в гостиной Дурслей появился Добби. Появился он с подносом, с которого от смены скоростей посыпалась дорогущая посуда из тончайшего мейсенского фарфора. Оглянувшись и увидев своего кумира, Добби выронил поднос и схватился за уши, во все глаза уставившись на Гарри.

— Сэр Гарри Поттер позвал Добби?! — счастливо проверещал он.

— Вспомнил, — поправил Гарри и велел, ибо научился думать: — Дневник у тебя? Неси!

Добби с громким хлопком исчез. Петунья вздрогнула и с интересом уставилась на чайный сервиз — среди крупных осколков виднелись и вполне целые чашки и чайничек…

Вернулся домовик и с почтением подал Гарри разбухший от чернил и яда ежедневник с прожженной дырой посередине. Получив порцию похвал и приказ удалиться, последнее Добби исполнил с явной неохотой, так и не вспомнив про битый сервиз.

Так что Петунья стала нечаянной обладательницей красивейшего и невероятно дорогого фарфора — четырех чашек (с серебряными ложечками), молочника, чайника и сахарницы (со щипчиками для сахара) с подносом в придачу. Разбитую часть посуды, разумеется, восстановил Ранкорн своим чудодейственным заклинанием Репаро. Ни на посуде, ни на подносе не было надписей, зато был герб, опознанный Альбертом как Орден Дамблдора. Но птица, охваченная пламенем, могла быть и не фениксом, а, скажем, Жар-птицей, и посему Ранкорн притворился, что не может определить видовую принадлежность горящего павлина, и великодушно позволил Петунье присвоить чайный сервиз, не считая чем-то зазорным красть у Дамблдора.

Когда Альберт засобирался уходить, Гарри попросился с ним — проведать Качалку. Альберт посмотрел на Дурслей.

— Забрать коня не надумали?

Вернон с Петуньей неуверенно переглянулись. Покосились в сторону террасы, в которой был выход на задний двор, и вздохнули.

— Ладно, Пэт, давай? Мальчишки уже выросли, может, потянем коня?

— Ну хорошо, Вернон, давай…

Услышав это, Дадли стреканул на улицу — разносить по друзьям-соседям радостную и совершенно обалденную новость: у них будет живой конь!!!

Загон, где держали магических животных, находился в том же Суррее, в районе суррейских холмов, Гарри оказался здесь впервые и поражался, глядя на раскинувшиеся вокруг травяные просторы. Поля казались розовыми от кипрея, вблизи проносились стройные высокие стебли с прямыми свечками соцветий. Гарри и Альберт ехали на срочно вызванном коневозе. Разумеется, пришлось маленько задержаться: найти и заказать машину, оплатить перевозку коня.

Ну вот и загон с лошадьми. Гарри шел и спотыкался, выворачивая шею, потрясенный видом волшебных скакунов. Тут были белогривые крылатые абраксанцы, вороные турецкие тульпары с крылышками на ногах, огненные кошмары, охваченные пламенем и оттого страшные и опасные, и потому содержавшиеся отдельно в полностью забетонированном загоне.

Увидев Качалку, Гарри неуверенно остановился. Простите, что?.. Конь был синим. С узором по всему телу. Цветочки, перышки, геометрические фигурки, круги, деревья, птицы…

— Извините, мистер Поттер, — виновато скуксился Альберт. — Это у вас стол такой был…

— Боже… Как я его заберу? Магглы же… — растерянно пробормотал Гарри.

— А! Так магглы этого не видят! — обрадованно встрепенулся Альберт. — Они видят просто вороного коня с синим отливом. Истинную его масть видят только волшебники.

Решив поверить Альберту на слово, Гарри двинулся к коню. Тот уже давно подошел к ограде и пытливо вглядывался в него, трепетно раздувая ноздри и чутко прядая тонкими ушами. Глаза его, глубокие, красновато-карие, преданно и добро смотрели на мальчика.

— Привет… — выдохнул Гарри. Его лицо тут же обдало теплым воздухом из ноздрей — ответным выдохом коня. Ладоней коснулся бархатно-нежный храп. Гарри отметил сухой костяк и слабую гриву, но конь при этом не выглядел ахалтекинцем, скорей рысаком. — Интересный ты, приятель, — признал он с улыбкой.

Остаток августа был отдан Качалке, очень милому и поистине удивительному животному. Его глубокие необычные глаза с добрым пытливым взглядом привлекали к себе внимание, и многие, что называется, влюблялись в него по самые гланды.

Особенно крепко к нему прикипела Петунья, у неё вошло в привычку выходить поутру на задний дворик и угощать любимца яблочком или морковкой. Синий безгривый конь благосклонно принимал подношения и ласково терся носом о щеку и ладони влюбленной в него женщины. Можно сказать, что они нашли друг друга и не мыслили теперь существования по отдельности.

* * *

За Грюмом следили с того момента, как он вперся в дом Дурслей, и первого сентября слежка окупила себя. Стоило Барти Краучу пересечь невидимую границу сигнальных чар, как в него со всех сторон полетели красные лучи Инкарцеро, спеленав гостя аки мумию.

— И-и-интересно девки пляшут! — восхитился Скримджер.

Часом позже.

— Альберту Ранкорну — орден Мерлина Первой Степени, почетную грамоту и приз в тысячу галлеонов! Взвод, стройсь! Курсом на резиденцию Краучей — марш! Цель: арестовать Бартемиуса Крауча, доставить в допросную и вытянуть из него объяснение того, почему его сын, считающийся мертвым и похороненным у стен Азкабана, оказался жив и на свободе.

Грюма же, выскочившего на шум и начавшего швыряться непростительными, пришлось тоже повязать и упечь в психушку. От греха подальше…

Загибался потихоньку недорощенный гомункул Темного Лорда, дрожал, трясся, зябко обнимая себя тонкими ручками, и шипел ругательства на парселтанге, которых Пит всё равно не понимал, но прекрасно догадывался о смысле и поэтому благоразумно прикидывался глухим и немым, не спеша подходить к слабенькой заготовке Темного Лорда. Ибо таская Лорда на руках и первым осознав жалкую беспомощность, Пит перестал его бояться, откровенно презирая это полудохлое существо. И отвращение к нему он отныне не скрывал.

Страдал в своей башне Дамблдор. Грюма упекли в больничку, признав его совершенно невменяемым и недееспособным, а где найти нового преподавателя по Защите, Дамблдор не знал…

Примечания:

Качалка.

Таким его видят магглы:

https://fanfics.me/images/fanart_o/2022/08/03/1659479726940.jpg

А таким он предстал перед Гарри:

https://fanfics.me/images/fanart_o/2022/08/03/1659479715824.jpg